Текст книги "Северная война 1700-1721"

В русской армии, начиная с эпохи Петра Великого, воинские уставы и наставления уделяли много внимания вопросам дисциплины и порядка в войсках. В них четко проводилась мысль, что от дисциплины и должного порядка зависит боеспособность армии. Солдат обязан был под страхом сурового наказания беспрекословно выполнять требования уставов и подчиняться своим командирам. Много внимания уделялось воспитанию верности присяге, воинской чести, храбрости и мужества. В солдатах воспитывалось чувство взаимной выручки, товарищеского отношения друг к другу.

За «примерные» боевые заслуги, по стародавней русской традиции, Петр I награждал воинов армии и флота орденами и (по случаю больших побед) медалями, чинами «вне очереди» и денежными выплатами, другими наградами. Им был учрежден первый российский орден Святого апостола Андрея Первозванного. «Высочайшие пожалования» даровались и воинским коллективам.

При Петре I в России появилось понятие «наградное оружие», хотя оружием награждались и воеводы, и простые ратники еще с времен Древней Руси. В ходе Великой Северной войны известно несколько награждений золотым (строевым) оружием, украшенным бриллиантами или алмазами. Награждения следовали за «знатными» победами или к годовщинам побед русского оружия. Наградное оружие являлось в петровское время исключительно боевой наградой и предназначалась для пожалования армейскому генералитету и адмиралам флота; офицеры, даже старшие, золотого оружия за боевые отличия еще не имели.

В ходе Великой Северной войны одним из первых золотой шпагой с бриллиантами был награжден адмирал Ф.М. Апраксин – за взятие сильной крепости Выборг в 1710 году. Такой же шпаги удостоился 27 июня 1720 года другой петровский сподвижник – главнокомандующий русскими войсками в Финляндии князь М.М. Голицын – за победу, одержанную над шведским флотом при Гренгаме.

Уже в первые годы войны была отлажена уставная система обучения. Она строилась по принципу: «как в бою поступать». Новобранцы должны были проходить одиночную подготовку и обучаться элементарным правилам воинского строя. Старых же солдат обучали действиям в боевом строю плутонга (взвода), роты, батальона. При Петре I впервые стали проводиться двусторонние полевые учения войск, в которых участвовала пехота, кавалерия и артиллерия. Наиболее ярким примером таких учений стал предвоенный Кожуховский поход.

Глава 3
Шведы в Беломорье. Отвоевание древних новгородских земель – пятин, Ряпина мыза, Орешек, Ниеншанц, Ижорская земля. Вторая Нарва

Поражение под Нарвой, не лишившее Россию армии, осложнило ее внешнеполитическое положение. Обострились отношения с Крымским ханством и Турцией, во владениях которой найдет себе после Полтавской битвы прибежище беглый шведский монарх. Датское королевство перестало быть союзником Петра I. В это трудное время было важно сохранить союз с Августом II Саксонским, не допустить заключения им сепаратного мира с Карлом ХII, желавшего этого только на условиях победителя.

В феврале 1701 года в литовском местечке Биржи (Курляндия) состоялось свидание царя Петра I и курфюрста Августа II, который не собирался расставаться с польской короной. Стороны подтвердили старые обязательства. Между ними был заключен новый союзный договор, согласно которому обе стороны обязывались продолжать войну и не заключать сепаратного мира со Швецией. Царь согласился и на то, что Лифляндия и Эстляндия должны были отойти к Польше. Он обещал с целью вовлечения Речи Посполитой в войну выделить 20 тысяч рублей для ее сенаторов.

Воинских сил для ведения активных военных действий у Августа II имелось недостаточно. Царь Петр I обещал послать ему в помощь вспомогательный корпус под начальством генерала князя А.И. Репнина силой в 15–20 тысяч человек (преимущественно драгунские полки) с артиллерией. При этом командующий русскими войсками руководствовался в действиях царскими инструкциями. Но когда они прибыли в Саксонию, командующий ее армией стал использовать русских солдат… для возведения укреплений.

Кроме того, он заверил своего союзника в том, что предоставит ему большую денежную субсидию на продолжение войны: выплачивать в течение двух лет по 100 тысяч рублей ежегодной субсидии. Финансовые условия обеспечения союзного договора были тяжелыми: московская казна, займы у богатых монастырей и частных лиц едва позволили собрать первую сумму для Августа II – 150 тысяч рублей серебром.

Август Саксонский брал на себя обязательства вести войну со шведами в Лифляндии и Эстляндии и содействовать русскому царю в возвращении Ижорской земли (Приневья) и юго-восточной части Карелии. В действительности же театр войны будет в начале Северной войны выглядеть иначе. Войск саксонцев и королевских поляков в Лифляндии и Эстляндии не окажется.

Для России встреча в Биржах значила многое. Петру I удалось укрепить русско-саксонский союз (Северный союз возрождался) и согласовать план военных действий против Швеции на ближайшее время. Успеху союзных переговоров способствовала и международная обстановка. Вспыхнувшая Война за испанское наследство 1701–1713 годов исключала вмешательство заинтересованных западноевропейских государств (прежде всего Англии) в Северную войну. По этому поводу Петр I писал Ф.М. Апраксину: «Война общая началась, дай, боже, чтобы протенулась: хуже не будет нам».

Поскольку король Карл ХII на время словно «забыл» о «разбитой им» России, пребывая в польских землях и Саксонии, Петр I развернул кипучую деятельность по восстановлению боеспособности созданной им регулярной армии. Он сразу же взялся за восстановление ее артиллерии, для чего требовалось увеличить производство орудий. Требовалось много металла (прежде всего меди), и в силу этого был издан царский указ собрать часть колоколов со всего государства с «знатных городов от церквей и монастырей для делания пушек и мортир». Вопреки сложившемуся мнению, колокола с колоколен снимались далеко не все.

Особым рвением «сбора колоколов» отличался глава Сибирского приказа думный дьяк Андрей Виниус, получивший после сражения под Нарвой звание «надзирателя артиллерии». Он, среди прочего, предложил царю даже снять медную кровлю с кремлевских дворцов, а их покрыть «добрым луженым железом, будет красовато и прочно».

Уже к июлю 1701 года было собрано колокольной меди около 90 тысяч пудов, которую завезли в Москву. До конца года удалось отлить 243 пушки, 12 мортир и 13 гаубиц, на что ушло 8 тысяч пудов меди. В Петровскую эпоху орудия (в документах они назывались медными) отливались из так называемого артиллерийского металла: 100 частей меди и 12 частей олова. Олова, как добавки к меди, не хватало. В течение следующего 1702 года на московском Пушечном дворе было отлито 130 новых орудий. Всего же в Москве за 1700–1708 годы было отлито 1006 артиллерийских орудий.

Первые партии полковых и полевых орудий-«новоделов», доставленные в действующие войска, позволяли перейти к активным действиям. Теперь в полевом бою и пехота, и драгунская кавалерия могли получить огневую поддержку артиллерии. Царь Петр I строго следил за тем, как «бог войны» восстанавливает свою силу.

Одновременно шло укрепление северо-западных государственных границ. Армейские войска из-под Нарвы сосредотачивались в Новгороде. Сюда же направлялись полки, не поспевшие к сражению. Командующим «новгородским войском» был назначен генерал А.И. Репнин. Ему же поручалось привести в должный порядок войска, отступавшие от Нарвы. Это не касалось только полков гвардии – Преображенского и Семеновского. Они получили лишь пополнение.

Другому петровскому сподвижнику – Б.П. Шереметеву – было приказано с полками московского и новгородского поместного ополчения и отрядами малороссийских казаков (7200 человек) сосредоточиться в районе городов Пскова и Гдова, у Печерского монастыря и «выведывать» о всех неприятельских намерениях со стороны Эстляндии и Лифляндии.

Петр I спустя всего две с лишним недели после поражения под Нарвой потребовал от армейского генералитета перейти к активным действиям в приграничье. Еще 5 декабря 1700 года он отдал осторожному боярину Шереметеву следующий указ: «Иттить вдаль для лучшего вреда неприятелю. Да и отговариваться нечем, понеже людей довольно, также реки и болота замерзли, неприятелю невозможно захватить. О чем паки пишу: не чини отговорки ничем».

Большие фортификационные работы (широко использовался труд людей воинских) велись по укреплению приграничного Печерского монастыря, который закрывал собой путь к Пскову. В нем находилось 77 разнокалиберных орудий, а гарнизон состоял из 2,5 тысяч человек. Копались рвы, ставили крепкие палисады с бойницами, была заложена батарея.

По царскому повелению укреплялся древний город Псков. В течение лета 1701 года его старинная крепость была приведена в боевую готовность. Вновь возводимые укрепления состояли из земляного вала, прикрывавшего старинные каменные стены, земляных бастионов перед каменными башнями и из отдельных батарей (батарейных позиций). В Псковскую крепость было отправлено 40 пушек и достаточное количество зарядов к ним.

Помимо приграничных Пскова и Печорского монастыря сильные гарнизоны находились в Гдове, Ладоге, Олонце. К концу года на прикрытии северо-западной границы находилось 42 тысячи войск русской армии, то есть ее основные силы.

По царскому указу большие работы были проведены по укреплению Архангельска – единственных морских ворот России. Для защиты города началось строительство крепости (в 15 километрах от Архангельска) на реке Малой Двинке. Принимались меры по отражению ожидавшегося нападения шведов. В море не выпускались промысловые суда, с острова Мудьюг (Мудьюжского) были сняты лоцманы, которые в обычное время выезжали к приходящим в Двину иноземным судам. Для защиты корабельного фарватера у строящейся крепости было выделено 400 воинских людей, а на берегу Двинки построены четыре батареи (по 5 пушек и 100 человек в каждой) и расставлены наблюдательные посты, которые в светлое время дня «стерегли реку».

К защите от вражеского нашествия готовился весь Русский Север. В мае 1701 года из Москвы в Холмогоры прибыли 620 стрельцов. В Сумский и Кемский остроги было послано 300 ратных людей. Местные власти готовились собирать ратников ополчения.

Шведы в самом начале Великой Северной войны вознамерились лишить Россию ее единственного морского порта – Архангельска на Беломорье. Король Карл XII задумал сделать Архангельск досягаемым для действий своего военного флота, господствовавшего в водах Балтики. Он решил «сжечь город, корабли, верфи и запасы» и тем самым парализовать морскую торговлю России с Европой. Вокруг Скандинавии была послана экспедиционная эскадра из семи вымпелов – 5 фрегатов и 2 яхт с морскими солдатами на борту. На кораблях находилось «всех людей с 1000». Шведы знали, что русских военных судов в Белом море они не встретят.

О том, что готовится нападение на город-порт Архангельск, в Москве стало известно в июне 1701 года, когда пришло известие из Копенгагена от русского посла А.П. Измайлова. Его о посылке шведами эскадры в Белое море известил посланник в Гааге А.А. Матвеев, который узнал, что шведы в Гельсингфорсе искали опытных лоцманов, бывавших в Архангельске.

Об угрозе нападения Петр I незамедлительно известил архангельского воеводу князя А.П. Прозоровского. В царской грамоте писалось: «И повелено оною грамотою о тех неприятельских замыслах ведать, и велеть на Двине и во Двинском уезде иметь великое опасение и осторожность всегда, а наипаче в нынешнее летнее время; и поставить на морских островах скрытым образом, в пристойных местах, служивых людей… для надзирания…»

В июне 1701 года шведская эскадра под командованием капитана К.Х. Леве вошла в Белое море. Здесь эскадра разделилась: два фрегата и яхта стали разорять небольшие по числу дворов приморские селения и совершили безуспешное нападение на Соловецкий монастырь, расположенный на одноименном архипелаге. Три фрегата и яхта под флагами нейтральных стран (английскими и голландскими) взяли курс к устью реки Северная Двина.

Шведы решили неожиданной атакой с моря захватить строившуюся здесь «на тысячу человек» крепость, разрушить (сжечь) ее и после этого, войдя в Северную Двину, напасть на сам портовый город Архангельск, тогда оживленный центр русской торговли с европейскими государствами. Добыча виделась там большая русскими и заморскими товарами.

В речном устье против Кусковой деревни на борт шведского флагманского корабля поднялся ничего не подозревавший русский таможенный караул, чтобы произвести обычный досмотр заморского торгового гостя. Когда караул (один офицер и 15 солдат) поднялся на борт замаскированной под «купца» яхты, он тут же был перебит. Избы и соляные варницы в Кусковой деревне были преданы огню.

Еще в Белом море шведы захватили двух поморских рыбаков – Ивана Рябова и Дмитрия Борисова, заставив их стать лоцманами. Те притворно согласились, и когда вражеская флотилия 25 июня подошла под стены Ново-Двинской крепости, посадили два первых шведских корабля на мель. Рябов (был старшим) и Борисов, ставшие рядовыми героями Северной войны, погибли в схватке на борту флагманского фрегата. Пройдет почти четыре столетия, и они станут героями не одного кинофильма о тех событиях.

Тем временем крепостные пушки открыли огонь по незваным гостям. Штаб-офицер Г.Н. Животовский посадил 700 солдат на лодки и бесстрашно под пушечным огнем атаковал неприятельскую флотилию. В морском бою два шведских корабля (фрегат и флагманская яхта), севшие на мель, были взяты на абордаж. Экипажи с них бежали на шлюпках, при этом много шведов утонуло. Еще один фрегат, сильно поврежденный пушечным огнем из Ново-Двинской крепости, затонул в самом начале бегства. Бесславно уйти в Белое море от Архангельска удалось лишь только одному фрегату. На плененных судах нашлись трофеи: 13 орудий различного калибра, 200 ядер, 850 «досок железных», 15 пудов свинца, 5 флагов.

«Разбитые» вражеские корабли были сняты с мели («из воды вынув») и приведены к городу Архангельску. Над ними реяли российские флаги, а шведские были спущены так, что они «волочились» по воде. После этого триумфального входа в портовый Архангельск «мимо торговых чюжестранных кораблей» трофейные фрегат и яхта подверглись «починке и поставлены в удобном месте».

Бой под стенами Ново-Двинской крепости стал (о чем не часто пишется) первым успехом русского оружия в начавшейся Великой Северной войне. Он чрезвычайно обрадовал царя Петра I, который тяжело переживал нарвскую «конфузию». Он писал своему сподвижнику, архангельскому воеводе Ф.М. Апраксину: «Зело чудесно», поздравляя его с «нечаемым счастьем», что на Беломорье отразили эскадру «злобнейших шведов».

Царь щедро наградил отличившихся при отражении нападения шведской эскадры на Архангельск. Строителю крепости под Архангельском Егору Резину был «пожаловано 100 червонных», офицеру Григорию Животовскому (станет полковником) – 50 рублей, прочим офицерам (капитанам) – по 10 рублей, «рядовым солдатам по рублю каждому человеку». По тому времени это были большие наградные денежные суммы. Всем офицерам, участникам славного морского боя в устье Северной Двины, по царскому повелению «переменили чины», то есть повысили в воинском чине, независимо от срока службы.

На Русском Севере, в приграничье с финскими землями Шведского королевства, с началом Северной войны пошла война народная. Героем ее, среди других, стал Иван Окулов, олонецкий священник, возглавивший партизанский отряд, составленный из земляков, в своем большинстве крестьян. Деяния Окулова были столь значимы, что он за боевые заслуги был отмечен царем Петром I и вполне заслуженно попал в «Гисторию Свейской войны». О его партизанских делах в 1702 году рассказывается: «В то же время города Олонца поп Иван Окулов, уведав о неприятеле, которые стояли в Корельском уезде на рубеже, собрав охотников ис порубежных жителей пеших с 1000 человек, ходил за швецкий рубеж и разбил неприятелския Рутозейскую, Гиппонскую, и Сумерскую, и Керикурскую заставы. А было в тех местах неприятелских людей человек с 600, ис которых побито около 400, а досталныя ушли. Тут же взял несколько рейтарских знамен, барабанов, ружья всякого и лошадей доволно, а правианту брали наши люди столко, сколко могли с собою взять, а досталное, чего не могли забрать, все сожгли».

Образ олонецкого священника, который во главе созданного им партизанского отряда успешно воевал со шведами на границе в южной Карелии, вдохновил взяться за перо «петровского токаря» Андрея Нартова, выдающегося механика и изобретателя, двенадцать лет находившегося рядом с Петром I. В книге А.Н. Нартова «Достопамятные повествования и речи Петра Великого» написано: «В 1702 году города Олонца поп Иван Окулов, уведавший о шведах, что они стояли в Карельском уезде, собрал охотников из порубежных жителей с тысячу человек, пошел за шведский рубеж, разбил неприятельские заставы, победил до четырехсот шведов, взял рейтарские знамена, барабаны, ружья и провиант.

А как то неожиданное происшествие дошло до сведения его царского величества, то государь фельдмаршалу Шереметеву сказал: “Слыхал ли кто такое диво, что поп учит духовных сынов: отворите врата купно в рай и в шведскую область!”

Пожаловал его величество попу двести рублей, красного сукна, с позументом рясу и золотую медаль и бывшим при том действии по хорошему русскому кафтану, по два рубля денег и по тесаку для обороны впредь, чтоб они его носили за свою службу. Несколько лет после государь бывал в Олонце, пристал у сего попа в доме, который построить ему велел за казенные деньги».

Петр I понимал, что водные пути имеют большое значение для ведения военных действий. В конце 1701 года, уже зимой, Новгородскому приказу был дан царский указ: «На реках Волхове и Луге, для нынешней свейской службы, под всякие полковые припасы и на дачу ратным людям, сделать 600 стругов… не поспевших к назначенному времени, с виновных в замедлении взыскано было по 100 рублей на достройку и по 15 рублей штрафа».

Кроме постройки новых стругов, на реках Волхове и Луге, а также на Ладожском и Онежском озерах, на реке Свири и в Тихвине было приказано переписать струги всех частных владельцев. И приготовить их все к весне 1701 года к плаванию. Это стало важной частью подготовки к предстоящим боевым действиям в Ижорской земле, на реке Неве.

В новгородских землях от местных жителей и знающих людей собирались подробные сведения о водных и береговых путях от устья Волхова к Орешку и далее по Неве до выхода в Балтийское море. Искались надежные проводники, хорошо знающие места будущих военных действий в «шведских владениях». Как показали последующие события в войне, русским войскам не пришлось «плутать» в шведских владениях на древних новгородских землях.

После «первой» Нарвы ситуация на театре войны на какое-то время осложнениями историков не баловала. В то время, когда царь Петр I стал энергично готовиться к продолжению войны, армия карлистов расположилась на зимних квартирах вокруг Дерпта (ныне Тарту, Эстония), куда она в приподнятом настроении пришла из-под Нарвы. Шведы стали привычно «объедать» Эстляндию и взимать налоги «на войну».

Король Карл XII не забывал о войне. Наблюдательные отряды предусмотрительно были поставлены у Мариенбурга и Бонненбурга. В Эстляндии оставлялся 6-тысячный отряд. В наступившей зиме по всей Швеции набирались новые полки, которые должны были прийти на усиление главной королевской армии. Карл ХII утвердился в понимании того, что армия государя Московии не скоро оправится после поражения под Нарвой, и потому очередной задачей поставил перед собой разгром войска саксонцев и поляков короля Августа II. Шведский генералитет был согласен с монархом, который с его мнением мог и не считаться.

Шведский король считал Августа II инициатором создания Северного союза и своим главным врагом. Своих чувству к монарху Польши и Саксонии Карл XII не скрывал: «Поведение его так позорно и гнусно, что заслуживает мщения от Бога и презрения всех благомыслящих людей». И потомок викингов принялся, по словам историка В.О. Ключевского, помогать царю Петру, как только мог, гоняясь за Августом Саксонским по Курляндии, Литве, Польше и Саксонии.

Карл ХII, однако, не торопил в войне события. Только летом 1701 года он во главе 11 тысяч войск (не считая подходивших подкреплений) выступил в поход к Риге, столице Лифляндии, находившейся под ударом армии Августа II. 9 июля шведы неожиданно для противника переправились через Западную Двину (Даугаву) у Спильве и разбили саксонцев. Те потеряли 900 человек убитыми, 500 – пленными и 36 пушек.

Саксонцы, которыми командовал генерал Штейнау, спешно отступили от осажденной Риги сначала к Биржам, затем к Ковно (ныне Каунас, Литва), и оттуда в Курляндию. Шведы выбили саксонцев и оттуда. Король наложил на Курляндию огромную контрибуцию: 60 тысяч риксталеров, 90 тысяч лисфунтов сухарей, 60 тысяч лисфунтов копченого мяса, 30 тысяч бочек пива, 40 тысяч бочек овса, 100 тысяч стогов сена, 1 тысячу бочек водки.

Уводя свою армию от Нарвы, король Швеции утвердился во мнении, что петровская армия недостойна его полководческого внимания: «Нет никакого удовольствия биться с русскими, потому что они не сопротивляются, как другие, а бегут». Но пройдет совсем немного времени, и ему придется забыть о своих словах. В итоге побежит он сам во главе разбитой под Полтавой главной королевской армии.

В итоге успешных действий шведы к концу 1701 года овладели всеми укрепленными городами Ливонии, в которых оставлялись шведские гарнизоны. Карл ХII после победы под Ригой повел свою главную армию в Литву и Польшу: Северная война пришла на земли Речи Посполитой. Стало ясно, что война затягивается без всякой перспективы закончиться в ближайшие годы. По выражению Петра I, король Швеции надолго «увяз» в Польше.

После Нарвы русские войска на западной границе расположились следующим образом: в окрестностях города-крепости Пскова сосредоточилось 30 тысяч человек во главе с Б.П. Шереметевым, у Новгорода и Ладоги – 10 тысяч человек под начальством П.М. Апраксина. Задумай король Карл XII начать после виктории у Нарвы Московский поход, то в приграничье его было чем встретить.

20-тысячный корпус А.И. Репнина был по просьбе польского короля спешно направлен в Курляндию на помощь отступавшей саксонской армии. Репнинский корпус состоял из 19 полков пехоты и меньшего числа кавалерии. Он прибыл в распоряжение саксонского фельдмаршала Штейнау, который в письме королю Августу II похвалил русских. Штейнау писал: «Люди вообще хороши, не больше 50 человек придется забраковать: у них хорошие маастрихтские и люттихские ружья, у некоторых полков шпаги вместо штыков. Они идут так хорошо, что на них нет ни одной жалобы, работают прилежно и скоро, беспрекословно выполняют все приказания. Особенно похвально то, что при целом войске нет ни одной женщины и ни одной собаки: в военном совете московский генерал сильно жаловался и просил, чтоб женам саксонских мушкетеров запрещено было утром и вечером ходить в русский лагерь и продавать водку, потому что чрез то его люди приучаются к пьянству и разного рода дебоширству.

Генерал Репнин – человек лет сорока; в войне он не много мыслит, но он очень любит учиться и очень почтителен; полковники – все немцы, старые, неспособные люди, и остальные офицеры – люди малоопытные».

Шведы после нарвской виктории попытались было повести «малую войну» на сопредельной территории. В конце 1700 года генерал граф В.А. Шлиппенбах разорил русские деревни около Гдова, но сам город взять не смог. Его отряд был отброшен и от Печорского монастыря. Шлиппенбаху пришлось отступить в Лифляндию без большой добычи.

Шереметев нанес схожий ответный удар. Но в декабре ему не удалось взять Мариенбург (ныне Алыст), и он отошел на исходные позиции. Рассылаемые им в шведские владения небольшие отряды опустошали вражескую территорию, создавая шведам немалые провиантские трудности. Боярин писал царю: «Сколько есть во мне ума и силы, с великою охотою хочу служить, а себя я не жалел и не жалею».

Царским указом главнокомандующим русской армии назначается будущий генерал-фельдмаршал боярин Б.П. Шереметев. Петр I повелел ему посылать в рейды отряды конницы в приграничные области, занятые шведами. Такими частыми набегами следовало беспокоить неприятеля, уничтожать его продовольственные запасы и фураж, приучать войска к борьбе с сильным противником. Шереметев удачно исполнял такие поведения: посылаемые им в Лифляндию конные отряды сильно беспокоили шведов. Те, в свою очередь, повели такую же «малую войну» в приграничных русских землях. Взаимные набеги велись все лето 1701 года.

Петр I поставил перед собой задачу овладеть всей линией реки Невы, выйти на берега Финского залива и укрепиться в Ингерманландии. То есть речь шла о долгожданном возвращении древних новгородских земель – пятин. Также необходимо было усилить операции на землях Прибалтики. Речь шла о решительных действиях на обширных территориях, подвластных Шведскому королевству. Как показали последующие события, русская армия к этому была уже морально и в боевом отношении готова.

В августе 1701 года Б.П. Шереметев получил царский указ о посылке на территорию неприятеля сводного воинского отряда «для поиску и промыслу» вражеских войск и «разорению жилищ их». То есть речь о сильной «диверсии» в Лифляндии, которая должна была оттянуть часть сил и резервов неприятеля от Приневья.

2 сентября Шереметев с большим отрядом конницы и пехоты прибыл в приграничный укрепленный Печерский монастырь. От местных жителей стало известно, что значительный числом шведский отряд стоит под Ряпиной мызой. Главнокомандующий отправил туда отряд под командованием своего сына полковника М.Б. Шереметева. 4 сентября отряд подошел к реке Выбовка, на которой стояла мыза. Переправу через реку охранял отряд шведов в 600 человек с пушками. Стало ясно, что без боя пройти на противоположный берег не удастся.

Шереметев-младший разделил свой отряд на две части, решительно напав на шведов с фронта и тыла. Те были разбиты наголову. Победители захватили 80 пленных, 2 пушки, много брошенного оружия, в том числе более 100 фузей, 3 знамени и весь обоз бежавшего неприятеля. Русские потери составили всего 9 человек убитыми и 51 человек ранеными. Убедительная победа при Ряпиной мызе стала первой над шведами на земле Лифляндии.

5 сентября отряд полковника М.Б. Шереметева с трофеями вернулся в Печерский монастырь. Современник И.А. Желябужский так описывает его въезд в Печеры: «На перед везли знаменны, за знаменны пушки, за пушками ехали полки ратных людей, за полками ехал он, Михаила Борисович. А в то время у Печерского монастыря на всех роскатах (стенах) и на башнях распущены были знаменны, также и во всех полках около Печерского монастыря, и на радости была стрельба пушечная по роскатам и по всем полкам, так же из мелкого ружья».

Одновременно с отрядом Шереметева-младшего, посланным к Ряпиной мызе, в лифляндские пределы был послан отряд Я.Н. Римского-Корсакова (4397 человек). 4 сентября он подступил к мызе Ревке (Рауге, Раух), которую занимал шведский отряд (150 человек пехоты, 50 кавалерии), подвергшийся полному разгрому русским авангардом. Были взяты трофеи, мыза предана огню.

На обратном пути на русский авангард по дороге неожиданно напал другой шведский отряд (200 человек пехоты, 300 человек кавалерии), спешивший на выручку гарнизону мызы Ревке, откуда успели по округе дать сигнал тревоги. В скоротечном жарком бою шведы были разбиты и рассеяны по окрестным лесам. В тот день Римский-Корсаков потерял 33 человека убитыми и 63 человека ранеными.

Ободренный этими успехами, Б.П. Шереметев 2 октября 1701 года объявил «генеральный поход» в Лифляндию. Был сформирован сводный корпус численностью около 18 тысяч человек при 16 орудиях, который стал готовиться к походу. В корпус вошли украинские казачьи полки под командованием миргородского полковника Д. Апостола. 26 декабря войска Шереметева заняли урочище Выбовка. Через два дня они разбили разведывательный отряд шведов (300 рейтар) у мызы Эрестфер (между Дерптом и Псковом), не дожидаясь подхода их главных сил.

Главный же бой здесь состоялся 29 декабря, когда Шереметев атаковал подошедшие войска генерал-майора графа В.А. фон Шлиппенбаха во фланг. Русские обстреляли шведов картечью из пушек, установленных на санях. Как только пехота противника стала отступать, Шереметев приказал начать кавалерийскую атаку, в ходе которой были опрокинуты королевские эскадроны. Те обратились в бегство, бросив на поле боя свою пехоту. Хотя наступала темнота, отряд казаков повел преследование.

Шведы потеряли в ожесточенном столкновении у Эрестфера 3 тысячи человек убитыми, 350 человек пленными и 6 орудий. По шведским источникам потери даются меньше, но указано, что до 900 человек стали дезертирами. Это была «знатная виктория» второго года Северной войны. Под контролем русских оказалась Восточная Лифляндия: шведские гарнизоны оставили ее.

Ожесточенный бой у мызы Эрестфер продолжался пять часов. Корпус Шлиппенбаха потерял до половины своего состава. Его остатки укрылись в Дерпте и рассеялись в окрестных лесах. Осторожный Шереметев опять не стал преследовать разбитого неприятеля. Он писал царю: «Нельзя было итить, всемерно лошади все встали, а пуще снеги глубокие и после теплыни от морозов понастило; где лошадь увязнет, не выдеретца; ноги у лошадей ободрали до мяса».

В первопрестольной Москве победу при Эрестфере отметили торжественно. Боярин Б.П. Шереметев, царский воевода с большим ратным опытом, был произведен сразу в генерал-фельдмаршалы и награжден орденом Святого апостола Андрея Первозванного. Все офицеры, участвовавшие в Эрестферском деле, удостоились золотых медалей, а нижние чины – наградных серебряных рублей. Петр I отмечал успехи полководца: «Зело благодарны мы Вашими трудами».

Петр I в те дни торжествовал, и было от чего: «Мы можем, наконец, бить шведов! Мы дошли до того, что шведов побеждать можем, пока сражаясь два против одного, но скоро начнем побеждать и равным числом». Было очевидно, что молодая петровская регулярная армия набиралась боевой выучки, опыт приходил к ней не на учениях, а в боях.

О том событии в «Гистории Свейской войны» сказано так: «И за ту баталию г(осподин) Шереметев пожалован чином ф(елть) – м(аршала) и учинен (награжден) кавалером ордина святаго апостола Андрея, с чем посылан порутчик от гвардии Александр Меншиков. Также и протчие, как штапные так и обер-афицеры, по чинам своим награду получили».