Текст книги "Война Москвы и Твери. Правда о рождении России"

Вопросы отношений с Золотой Ордой

Во всех случаях в таблице даней мы видим разоряющий характер даней, удушающий страну (При этом заметим, что монголы брали дань всё же мягче в целом, чем те же турки-османы, когда сами усилились). Ну как, похоже на Русь? Не очень-то. Вернее, совсем не похоже. Ни аманатов, ни ограничений на внешнюю политику и торговлю. И – очень маленькая дань: и сама по себе, и по сравнению с обычными зависимыми странами. Просто символ, менее 1 % в год. И выдача ярлыков (кроме правления Узбека) соответствовала русскому наследственному праву. Орда в это не лезла по своей инициативе [99]. Повторим, Русь не подчинялась ордынскому законодательству и жила по закону Ярослава [100]. Напомним, повинности 1257 г. вводила не Орда, а империя, после распада которой практически сразу наступила «ослаба» [101]. Может возникнуть вопрос: а разве русские князья не ездили в Золотую Орду, не выкупали там ярлыки? Не платили разовые запросы денег со стороны ханов? Да. Только масштабы были совсем другими. Что касается ярлыков, то они выкупались только при Узбеке. Можно даже перечислить случаи. И вот тут впереди князья московские, которые, в отличие от тверских, были склонны подмазать, а не драться.

1. 1317 г. После разгрома Михаила Тверского новгородцами ярлык выкупает Юрий Московский.

2. 1322 г. После выходки с тверской данью (Юрий отправил её в Новгород под проценты) – выкупает уже Дмитрий Тверской.

3. 1328 г. Очередное поражение Твери, ярлык вскладчину выкупают Иван Калита и Александр Суздальский.

4. 1331 г. Калита доплачивает за ярлык и становится вел. князем.

5. 1340 г. Симеон Гордый становится великим князем. И после Симеон Гордый не делал в Орде больших подарков хану, между тем пользовался уважением и почтением. Каков размер платы? Мы не знаем. Всё дело в том, что летописцы русские были очень лаконичны, и называли самые большие из внезапных, или чрезвычайных, платежей. Так, они указывают на платежи новгородцев: Михаилу Тверскому (до его разгрома) – 1500 гривен, или 3000 рублей «низовых», и татарам откуп во время разгрома Твери в 1328 г. – 1000 руб. новгородских, или 2000 «низовым весом». Также сообщается, что в 1342 г. митрополит Феогност был вынужден сделать в Орде дар единовременный – 600 рублей; подчёркивается, что это были немалые дары. В случае с митрополитом Феогностом осталось неясно: новгородских (их вообще в ходу было больше) рублей он дал или «низовых», которых было гораздо меньше, но которыми платили дань. Ещё сообщается, что из около 7000 русской дани лично хану приходилось ровно 1000 руб. Поэтому можно считать, что за все 4 ярлыка было заплачено около 4000 руб. низовым весом. А если бы платежи были значительно больше, об этом, несомненно, поведал бы профессор Каштанов [102]. Кстати, у него и у академика В. Янина мы находим, как платил дань (через суздальских, а потом – московских князей) Новгород: она называлась «Чёрный бор» и платилась по 8000 новгородских рублей 1 раз в среднем в 8 лет. И ещё 1000 рублей – каждый год – шло с Торжка [103]. Она называлась торжокским «Чёрным бором». Правда, сам же Каштанов указывает, что местные сборщики собирали московскому князю все 7000 руб. без новгородского «Чёрного бора» (который потом клали в казну князя), но – это уже их дела, закрома или хитрости. Крестьяне и горожане на себе этого не чувствовали. Они платили примерно по 10 % в год, а сколько потом из этих денег шло в Сарай хану и в Константинополь патриарху – их не касалось. Что же касается подарков, то они у нас с Ордой с самого начала были взаимны, как и питие медовухи (об этом – дальше, при описании Золотой Орды путешественником ибн-Баттутой). Так, шапка Мономаха подарена на самом деле Узбеком Калите. Её ПОЧТИ точная копия, сделанная уже при Путине, обошлась в $60 000. А оригинал? (Нынешние $60 000 = 150 новг. руб. = 300 низовых.) По крайней мере, не меньше. Ведь тогда был ниже уровень ювелирных технологий, а значит, сделать такую шапку тогда было труднее. К тому же, в оригинале было больше золота и тонкой работы в виде трудоёмких лепестков, которые потом убрали. А самое главное – драгоценные камни, составлявшие основную стоимость шапки-оригинала. Они тянули на несколько тысяч гривен серебра [104]. Остаётся ещё 2 вопроса. Первый: чрезвычайные требования даней. Каковы они были размером? Наши летописи об этом почти молчат (кроме сбора в 1384 году). Но они упоминают контрибуции тем же татарам размером в 2 000 гривен в 1293 и 1328 гг. Это мелочь. А сбор 1384 года был сразу за 7 лет: с 1374 по 1380 г. Ещё мы знаем, что страны, с которыми мы делали сравнение (см. табл. даней), подвергались значительным сборам. Да и не могли наши сборы быть больше суммы годового выхода, т. к. в этом случае они были бы упомянуты в летописях подобно сбору 1374 г и контрибуциям Михаилу Тверскому (12 000 «низовым весом») и Витовту (5000 Новгород + 5000 Порхов). Самое главное в анализе этой ситуации – данные Каштанова: если в году Н мы давали в Орду больше, то в году Н+1 отвозили на эту сумму меньше либо не платили. По сообщениям Марко Поло и армянского историка данного века Киракоса Гандзакеци, дань Северной Руси уже была мала и платилась «по обстоятельствам». Очень важные сообщения, т. к. М. Поло прямо сообщает о малой дани русских и не говорит ни слова об ордынских гарнизонах и баскаках. А Каракас Гандзакеци жил до 1271 г., был в плену у монголов и описывает события на Руси именно в 1260-х годах: изгнание и отсутствие баскаков и татарских войск и гарнизонов на Руси. К тому же, известен давний интерес армянских историков к Руси. Поэтому к свидетельствам К. Гандзакеци следует отнестись со всей серьёзностью. И дань стала малой, как в XIV веке именно в 1262/66 гг. Итак, Русь Великая (будущая Россия, или Великороссия). Она состояла тогда из трёх основных княжеств: Новгородского, Владимиро-Суздальского, Смоленского, а также приграничных Рязани и мелких окско-курских княжеств. Начнём с Новгорода Великого, т. к. именно он, а не Владимир, был тогда главным культурным, финансовым и технологическим центром Руси. Академик В. Л. Янин доказал, что Новгород не был вассалом Владимира-на-Клязьме и его князей. Почему? Во-первых, потому что призываемый князь был очень ограничен в правах. Согласно дошедшим до нас договорам Новгорода с приглашаемыми князьями (самый древний сохранился от 60-х годов XIII века с младшим братом Александра Невского Ярославом и со ссылками на более древние договоры), князь не имел права владеть вотчинами в Новгороде, собирать государственные доходы лично или при помощи своих людей; это могли делать только сами новгородцы, выплачивая князю «дар», т. е. некое жалованье; не имел права «кончать суд без посадника». Вся деятельность приглашённого князя поставлена под контроль местного боярства, т. е. князь – лицо подконтрольное и нанятое. «Указанный договор с братом Невского Ярославом был заключён в 1264 г., и его условия повторяются во всех договорах с князьями» вплоть до 1456 г. (В. Янин). Они рассматривали князя как постороннего Новгороду иноземца и потому обязывали его и его дружину не приобретать в новгородских владениях земли и челяди и не торговать самому, без посредства новгородских купцов, с немцами на Немецком дворе. Таким образом, князь не мог никакими путями войти в состав новгородского общества и всегда оставался для Новгорода посторонним. В ту минуту, когда вече «показывало ему путь из Новгорода», то есть отказывало ему от власти, князь терял всякую связь с Новгородом и сейчас же мог оставить новгородские пределы. Как постороннее Новгороду лицо князь и жил не в самом Новгороде, а верстах в трех от Новгорода, ближе к Ильменю, в так называемом Городище. Править Новгородом князь обязывался, не изменяя новгородских законов и порядков, притом с постоянным участием посадника, избранного вечем. Посадник сопровождал князя на войну, присутствовал при княжеском суде, вместе с князем назначал должностных лиц на низшие должности, словом, контролировал каждое действие князя. Управлять Новгородом князь должен был исключительно посредством новгородцев, никуда не назначая своих дружинников. За свою службу Новгороду князь получал «дары» и «дань» в точно определенном размере и сверх того пользовался разными угодьями и правом охоты в особо отведенных местах. В свою очередь князь давал новгородцам различные льготы в своем княжестве, откуда он был приглашен в Новгород. Во-вторых, в Новгороде был ещё и могущественный Архиепископ (т. е. 2-й после русского митрополита иерарх), которого с 1157 г. также избирало вече, а митрополит только посвящал избранного. Он обладал не только канонической, но и государственной властью вёл переговоры со всеми русскими князьями и послами иностранных государств. Тяжёлая новгородская конница составляла «владыкин полк». Богатейшая казна новгородского владыки использовалась во время войн, для заключения мирных договоров, контрибуций, строительства оборонительных стен. По сведениям английского посла Д. Флетчера, даже после потери Новгородом независимости, в XVI веке, доход новгородского владыки ежегодно составлял 10–12 тысяч руб., главы же Московской церкви – около 3 000. Новгородский (исторического Великого Новгорода) архиепископ занимал совершенно особое положение в русской церковной иерархии. Например, до середины XVI века только он имел право носить белый клобук – головной убор, который до сих пор носят русские патриархи. Он был соправителем посадника и держал казну республики. В-третьих, веками русские и даже литовские князья, потерпевшие неудачу в усобицах или от татар, находили здесь приют. И город никогда не выдавал изгнанников. Никому. Не каждая держава даже в XXI веке способна на такое. Опять же – могут возразить: всё-таки Новгородом правили почти исключительно владимиро-суздальские князья. А потом – московские либо тверские. Одним словом, князем Новгорода был Великий князь Владимирский, вассал Орды. Но на это – опять же – можно напомнить: не правил, а участвовал в правлении, т. к. работал под контролем. И вообще – новгородцы не могли быть судимы в земле суздальской. А в новгородской – голос князя, опять же, не был решаемым. Хороши вассалы! Сюзерен их и судить не может (Отметим, что сей исключительной выгодой пользовались только жители столичного Новгорода. А уже псковитяне, вологодцы, копорчане там разные уже шли на общих основаниях, без всяких неприкосновенностей депутатских). И всё же это говорит об исключительной роли Севера и его столицы на Руси в целом и в глазах князя в частности. Даже во время военных действий его роль хоть и возрастала, но не становилась решающей. Реально такая роль выпадала только одному человеку – Александру Невскому. В силу его личных качеств хорошего военачальника. Братья же его и потомки никогда и на войне решающей роли не играли. Перечислим всех после Александра: Василий (сын), Ярослав (мл. брат), Василий (мл. брат), Дмитрий (сын), Андрей (сын), Даниил Московский (мл. сын), Михаил Тверской (племянник), Юрий Московский (внук), Иван Калита (внук). Ну и кто из них или их наместников, реально руководил новгородским войском? Разве что Юрий Московский. Легче перечислить тех, кому они накостыляли, начиная с дяди Вани Калиты в его знаменитом Двинском походе 1337 г. Дядя Миша Тверской сумел собрать объединённое войско Орды и Центральной России (в 1316 г.) с отборными туменами хана Узбека и с лучшими темниками. Ну и что? Стал дядя Миша князем Новгородским? Да как бы не так. Вылетел как пробка из шампанского! Новгород был не только самым большим на Руси, но и самым зубастым. Так было и при Андрее Боголюбском, и при Ярославе, и при Калите. И первый раз Новгород уступил московским войскам только в 1456 году, уже при Василии Тёмном. Просто летописи у нас, в основном, промосковские, и упоминают это вскользь. Если же говорить о более ранних уступках Новгорода князьям, то это были только те случаи, когда позиция князя находила поддержку у значительной части самих новгородцев. Это же Средневековье, и они, как и суздальские князья, тоже далеко не всегда были едины. Но тот князь, который становился врагом Новгорода, автоматически превращался в «хромую утку». Так было и с Дмитрием Александровичем, и с Михаилом Тверским. Но почему всё-таки Новгородскими князьями были Владимиро-Суздальские, а не, скажем, Смоленские? Здесь ответ лежит на самой поверхности. Князья Суздальские были более заинтересованы в защите новгородских интересов на Финском заливе. От этого напрямую их казна зависела. Вот в чём причина. Поэтому Новгород был, конечно же не вассалом Суздальских князей. ОНИ БЫЛИ СОЮЗНИКАМИ (в 1-ю очередь в деле обороны Финского залива). А у Смоленска главным торговым путём был Двинский, идущий от Риги до Полоцка по Западной Двине и дальше через Смоленск на Москву и на Восток. Итак, Новгородская республика была богатейшим по меркам Восточной и Центральной Европы государством. Она превосходила Суздальскую землю по населению и в 3 раза по доходам (500 тыс. населения и 500 000 серебряных гривен годовой доход; и это – в XIII веке, при Александре Невском; в XIV: 550 000 годовой доход) [105]. Новгород был почти монопольным (ещё был поток через Смоленск) поставщиком на Русь серебра и золота, а также главным поставщиком на Восток и Запад мехов и воска (а воск – это свет, причём свет дорогостоящий – в костёлах, замках и городских домах). Здесь жило самое грамотное, зажиточное, квалифицированное и продвинутое население на Руси: от Ржева и Великих Лук на юге до Холмогор на поморском Севере. Также несерьёзно заявлять о том, что эта Республика была хотя бы де-юре вассалом Монгольской империи и Золотой Орды на основании того, что в 1259 г. город дал переписать себя баскаками и согласился платить 1000 (одну тысячу) гривен, а именно: через князей и не имея дел с баскаками. И дальше Новгород общался с Ордой через послов, т. е. как независимое государство. Свою малую дань («Чёрный бор») Новгород платил не каждый год, но регулярно, по 8000 новгородских рублей, в среднем 1 раз в 8 лет [106]. Смоленск с 1274 по 1334 годы формально признавал хана сюзереном и дань платил через Москву. Заметим, Смоленские князья, подобно Галицко-Волынским, никогда не ездили в Орду и, подобно Владимирским, носили титул Великих князей ещё в XII–XIII веках. [107]. Поэтому очевиден вывод: Новгород не был вассалом ни Монгольской империи (как и Смоленск), ни Орды ни де-факто, ни де-юре. Смоленск был номинальным (т. е. чисто условным) вассалом Орды в 1274 – 1334 гг. Их дань была чисто символической. А вот теперь пришло время разобраться с Суздалем. Во-первых, сразу отметим, что Суздаль, так же, как и Новгород со Смоленском, жил по закону Ярослава. В 1257 году был переписан баскаками и обложен данями. Но после восстания 1262 года сбор денег для Орды переходит в руки Великих князей Владимирских. Далее. Малая дань; также малое вмешательство во внутренние дела; ярлыки выдаются в соответствии с русским наследственным правом и завещаниями (или решениями русских княжеско-церковных съездов) [см. 54]; тамга ненавязчиво пропадает вместе с баскаками; льготы, благодаря которым русский суздальский торговый флот преобладал над булгарским на Ордынской территории – на Волге, Дону, даже на Каспии, а через восточные притоки Волги попадали в реку Яик (Урал) в районе нынешнего Уральска. И всё это XIII–XIV, а не XV–XVI века. Они легко взаимодействовали с донскими и волжскими бродниками; а по информации из писем Рашида ад-Дина, русские корабли плавали даже к берегам Ирана (как правило, в Мазендаран), входившего тогда в монгольское государство Ильханов – главного врага Золотой Орды. Впоследствии Московские князья удачно использовали деньги, накопленные на торговле с Золотой Ордой, на создание единой православной Московской Руси. Всё это говорит о том, что Суздаль был младшим торговом партнёром Золотой Орды, а не просто вассалом. По факту. Именно этим прежде всего можно объяснить удачные переговоры Александра Невского с Бату, Сартаком (они вообще дань с владимиро-суздальских земель не брали), Берке (который, прямо скажем, оригинально отнёсся к изгнанию баскаков людьми Александра и просто повстанцами – мол, сами виноваты, двоечники нерадивые), а потом брата Александра – Ярослава с Менгу – Тимуром, в результате которых у Суздаля стала такая маленькая дань (Такую дань не платят угнетённые народы). Тем, что это были торговые переговоры о сохранности Великого Волжского торгового пути (прежде всего от Ильханов с юга и крестоносцев с запада) и совместном контроле над ним. Ну зачем ордынцам лезть в леса на Русь с войной за данью? Да, военно-политически они сильнее, но зачем им лезть на упёртого противника, когда у них не осталось китайских метательных машин и инженеров (а они с машинами-то там сына Чингисхана потеряли), особенно если с этим противником можно мирно договориться – и гораздо выгоднее. Поэтому Орда и Суздаль были в первую очередь торговыми партнёрами. Т. о. Суздаль подходит под определение вассального государства (точнее – государства с «мягкой», слабой вассальной зависимостью). При этом, будучи под ордынским влиянием и слабой зависимостью, Суздаль сам оказывал влияние на Орду вследствие: а) чрезвычайной важности Волжского торгового пути; об этом редко упоминают, но из всех улусов бывшей Монгольской империи казна Золотой Орды больше всех иных зависела от транзитной торговли: население у неё было гораздо меньше, чем у Юаней (Китай) и у Ильханов (Иран, Ирак, Закавказье и на восток до Инда), а транзитная торговля имела сопоставимые масштабы; и прежде всего за счёт Волжского и Босфорского (через Крым) торговых путей.

Б) Вследствие сильного влияния Русской православной церкви в Золотой Орде, с помощью которого сначала языческо-христианская ордынская элита уравновешивала мусульман и католиков, а потом уже мусульманская элита уравновешивала сильно возрастающее влияние католиков в Крыму и в Северном Причерноморье. Существовала и ещё одна проблема – несториане [108]. Будучи очень влиятельными в Орде и ещё более – у Ильханов, они внушали большой и двоякий страх хану Берки и его наследникам: страх «пятой колонны» в непрерывных войнах с Ираном и страх их союза с крестоносцами и Ватиканом. Парадокс был ещё в том, что Византия, будучи церковной главой Руси, не могла серьёзно помогать Орде, находясь под давлением Ильханов. Русским же Ильханы (кроме торговли) были глубоко по барабану, и, понимая это, Берки сам сделал осознанный шаг навстречу Руси: он отдал Русской церкви своих христианских подданных. А его наследники до узурпатора Мамая неизменно соблюдали это правило. Особенно эта тенденция усилилась при Узбеке, когда началось усиление Запада.

В) Существует и ещё одна, не рассматриваемая ранее причина, и она связана с «а»). Зависимость Орды от Волжского торгового пути являла собой прежде всего зависимость от торговли с Новгородом. Это делало суздальский регион важным буфером между торговыми центрами Сарая и Новгорода. Добавим, что Рижско-Смоленский путь тоже шёл в Суздальское княжество. Поэтому Суздаль, повторим, играл роль «буфера» между Ордой и Новгородом, который никаких вассальных клятв Орде не давал, и аналогичным Смоленском (который признавал вассалитет формально и недолго); к тому же, в этом «буфере» находился и так важный для Орды митрополит (см. п. «б»)).

Г) И именно из этого «буфера» Золотая Орда получала слитки серебра и дорогие меха, стабилизировавшие её финансы. Всё это вместе побуждало Орду не быть здесь «слоном в посудной лавке». Хан Узбек сумел во время пика противостояния Москвы и Твери усилить давление на Северо-Восточную Русь; на этот счёт мы имеем очень важный комментарий от Ивана Грозного (Карамзин, т. 9, гл. 5). В 1577 году, отправляя в Крым послом князя Мосальского, давал ему наказ: «Убегать речей колких, и если хан или вельможи его вспомянут о временах Калиты и Узбека, отвечать: не знаю старины». Подобно кинорежиссёру Якину, не знающему языков. Ясно видно, что «неудобные» воспоминания ждут не о временах Берки, Тохты или Тохтамыша. Именно сказано «о временах Калиты и Узбека». Которые пришлись на острейший пик противостояния Москвы с Тверью, рассматриваемый в этой книге. Но после его смерти, когда на фоне усиления Польши, Венгрии, Литвы произошла ещё и аннексия генуэзцами портов Южного Крыма вкупе с блокадой Азовского моря и объявлением Римом крестового похода против Золотой Орды, – её правительству пришлось в 1344–1345 гг. пересмотреть свою позицию – уже при Джанибеке – в обратном направлении. На более мягкую, что особенно ярко проявилось в эпизоде с выдачей литовских послов (!) Москве. Можно возразить: татары делали набеги на Русь, в том числе на Северо-Восточную и даже на окраины Новгородской. Но все татарские отряды к северу от Рязани были небольшие (в сотни человек) наёмные отряды, которые князья использовали для междоусобиц или демонстрации силы. Сами ордынцы туда, в глубь лесов, не лезли (более крупные походы, повторим, были связаны с внешними силами и Новгородом; и тоже проходили по русской инициативе, кроме тверского похода 1328 г.). Иное дело юг: Рязань – Курск – Переяславль – Киев. Здесь хоть и была согласованная буферная зона, но после разгрома мятежных отрядов Ногая начался период «махновщины». И баскаки здесь были в некоторых местах, напомним, до 1330-х годов, кабаля местных жителей, бежавших в Смоленск и Суздаль. Т. о. Суздаль (Владимир) – по факту – был под весьма мягким и слабым вассалитетом. Его войска не участвовали в войнах с Ильханами и Чагатаями, чего очень хотели в Орде; там были русские наемники или рекруты, жившие на территории Орды (Елец, Донец). Но военная взаимопомощь была, и нам здесь и сейчас довольно интересно её проанализировать. Так, Орда помогла в Прибалтике в 1270 г. князю Ярославу, когда война там длилась уже несколько лет и произошли крупнейшие для Руси Псковское (1269) и Раковорское (1268) сражения. И Ярослав привёл отряд татар. Отряд небольшой, но этим Орда показала готовность ввязаться в войну. Русь помогла через 7 лет, при штурме на Северном Кавказе мятежного горного города Дедякова (Дедэкэу) в 1277 году, связанного с Ильханами в Иране. Заметим, что оба случая взаимопомощи СВЯЗАНЫ С ОПАСНОСТЬЮ НА ВОЛЖСКОМ ТОРГОВОМ ПУТИ. Так, хорошо укреплённый горный Дедяков, опасный близостью к Ирану и отсутствием у татар времени на долгую осаду, являлся удобной целью для русских латников, натасканных к этому времени на штурмах замков в Прибалтике. А несколько совместных походов на Литву имели общий интерес. Мы видим, что Орда и Суздаль (Владимир) были прежде всего торговыми партнёрами; вассалитет мягким и довольно слабым, а в целом Северная Русь (Новгород, Смоленск, Владимир) была под весьма лёгкой и необременительной зависимостью (причём частичной, т. к. Новгород и Смоленск были независимы). Повторим интересный факт: Украина не считает себя полностью бывшей под игом, т. к. их богатые Галицкое, Волынское и Туровское княжества не зависели от ханских ярлыков. И, наконец, могут вспомнить, что в Орде убивали наших князей. Да, было: рязанских, курских и других лесостепных пограничных князей в Орде считали более зависимыми князьями второго сорта до правления Симеона Гордого. Но вот история с гибелью 4 тверских князей при хане Узбеке – совсем другое дело. Это следствие смертельной схватки двух определившихся главных претендентов на русский престол. Абсолютно дикая по тем временам выходка с невыдачей тверитянами тела умершей в их плену жены Юрия Московского и сестры хана Узбека – да на фоне провальных походов тверитян и татар на Новгород – просто отправила тверских князей в небытие. А жестокое сожжение наглого и глупого посла Шевкала (тоже родственника Узбека, его двоюродного брата) со всем его отрядом довершило процесс. В эти годы, при хане Узбеке, князья Владимиро-Суздальских земель испытали значительное усиление зависимости. Но как только Русь определилась с московскими князьями, которых предпочли и Новгород, и Митрополия, князья эти начиная с Симеона Ивановича Гордого, старшего сына Калиты, снова стали партнёрами, а вассалитет снова ослаб. И ещё один интересный и важный момент. Вспомним: в 1269–1970 гг. разгорелся очередной конфликт между Новгородом и ливонскими немцами. Новгородцы послали послов во Владимир за помощью: «Князь велики Ярославъ Ярославичь посла къ Володимерю собирати воинства хотя идти на Немцы и събрася сила многа и великий баскакъ Володимерьский Иаргаманъ и зять его Айдаръ со. И то слышавше Немцы Татары приидоша устрашишася и вострепетавшее прислаша съ великимъ челобитьемъ и со многими дары послы своя и добиша челомъ на всей воли его и всехъ издариша и великаго баскака и всех князей Татарскихъ и Татаръ ЗЕЛО БО БОЯХУСЯ И ИМЕНИ ТАТАРСКОГО. И тако всю волю сътворивше великого князя Ярослава Яраославича». Никоновская летопись, 1270 г. Текст так же позволяет сделать вывод, что немцы не считали Русь частью Орды и не рассматривали хана как верховного владыку над Русью. Сказано, что немцы «боялись даже имени татарского», но это проявилось лишь когда сами татары появились в Новгороде. С русскими же немцы воюют, явно не рассматривая свои конфликты с Русью как столкновение с Ордой. Кроме того, несмотря на присутствие баскака, по статусу представляющего хана, челом бьют Ярославу и «волю створяют» опять-таки его. Татар лишь одаривают. Будь хан верховным правителем Руси, представляющий его владимирский баскак как минимум должен был бы утвердить договор. Чего не происходит. Татары выступают в данных событиях всего лишь в роли военной помощи. И баскак владимирский уже не во Владимире сидит, а на границе, в районе Тулы или Мурома. И он теперь не сборщик дани, а ханский представитель. Другой пример. В том же 1270 году, по свидетельству Новгородской I летописи, «был мятеж в Новгороде; начата изгонити князя Ярослава из Новгорода, и созвониша вече». Сторонники великого князя бежали («тысячкой Ратибор и Гаврила Кыяниновицъ»). Великому князю пришлось уйти из города. Ярослав Ярославич «начал полки копить» и «послал к цесарю татарскому Ратибора, помощи прося на Новгород». Но татарская рать в ход не пошла, т. к. хану объяснили при помощи князя Василия Ярославича и новгородских послов, что «новгородцы правы, а Ярослав виноват». Против Новгорода великим князем было организовано войско: «Ярослав со всею силою своею и Дмитрий с переяславцами и Глеб со смоленцами». Новгородцы привычно оказали сильное сопротивление – «выидоша всь град в оружьи от мала и до велика», и «то уведавъ, Ярославъ поиде… к Русе». Новгородцев поддержали их земли: «Совокупишася в Новъгород вся власть новгородская, псковичи, и ладожане, и Корела, Ижера, и Вожане». Только после вмешательства митрополита Кирилла, пославшего в Новгород важную грамоту: «крови не проливайте» и поручившегося за князя Ярослава; и даже взявшего на себя грех, если новгородцы дали клятву богу не мириться с Великим князем, – новгородцы «взяша миръ по всей воле новгородской и посадише Ярослава». Митрополит сыграл здесь важнейшую роль посредника и миротворца. И здесь ему помогло прибытие ордынских послов с грамотой хана «сажать Ярослава». На обороте договорной грамоты 1270 г. между Ярославом и Новгородом написано: «Се приехаша послы от Менгу-Темеря царя сажать Ярослава с грамотой Човчу и Банши». Здесь приезд татарских послов был ответом на приезд в Орду новгородских послов. Заметим, что упоминание о послах хана, сажающих князя в Новгороде, единственное в своём роде, написано на обороте договора. Всё же главным миротворцем был митрополит, к тому же, запись на обороте означает только помощь и посредничество Орды в деле. В суть договора они не лезли. А там Новгород выставил князю довольно жёсткие условия: «На дворе немецком торгуй единственно через наших купцов...Новгородцы не должны быть судимы в земле Суздальской.» и так далее. И ещё одна закономерность: ханы не ссорились с вечами. Вспомним, что изгнание баскаков в 1262 г. было санкционировано вечами Суздаля, Ростова, Владимира, Устюга Великого. Хотя тут не всё так просто, и веча сопровождались весьма даже быстрым и одновременным вводом новгородских, вологодских и смоленских отрядов Александра и изгнанием баскаков. Но решение веча Ростова 1289 и 1307 гг. об изгнании послов-рэкетиров из Орды и аналог в Ярославле показывают, что веча крупных городов были самостоятельной силой, с которой считались и князья, и Орда. Далее активность веча в основном проявляется в Ростове как самом древнем, большом и богатом городе княжества, привлекавшем мусульманских купцов из Орды и надеявшихся на поддержку ханов и татарской диаспоры города. А зря. Дело в том, что татарская, а если точнее, ордынская диаспора города, до Ивана Калиты самая многочисленная на Руси, во-первых, уже идентифицировала себя с жителями города (особенно явно это видно по событиям 1320 и 1322 годов). А во-вторых, это были люди мира, а не войны. В итоге трижды, в 1289, 1307 и 1320 годах, ростовское вече производит изгнания ордынских послов и купцов. Опять, хотя в более мягком тоне, обвинив «татар, привлекаемых к ним корыстолюбием и желающим во всём быть господами, положили на вече изгнать сих беспокойных гостей и (в 1289 году) разграбили их имение». Князь ростовский в тот год поддержал вече, и «хан не вступился за обиженных татар» [109]. Похоже, обвинения вечевиков к ордынцам в данном случае указывают на то, что эти «послы и гости» были кредиторами граждан славного Ростова Великого, назойливо напоминавших о долгах. И их решили проводить из города. С попутной конфискацией. Не очень хорошо, конечно, но дальше мы увидим, что и татарские послы, особенно если в долгах оказывались местные князья, заинтересованные в их возврате, тоже могли урвать своё. В первой трети XIV века влияние народных собраний на Суздальщине падает. Это в целом связано с усилением московских князей и их связей с Русской церковью. Но и после этого законы исполняли князья. Так, в 1339 году Иван Данилович Калита ввёл в Московском княжестве земледельческий закон по византийскому образцу [110]. Т. е. в закон Ярослава («Русскую Правду») стали вносить изменения. При Дмитрии Донском изменений стало больше. Но изменения эти русские вносили в свои законы сами, ни у кого про это не спрашивая. Да и в 1322 году, когда отряды «лютого» посла Ахмыла вместе с людьми Ивана Калиты ограбили за долги город Ярославль, повторить то же самое в более крупном Ростове им не удалось: люди местные включая ордынскую диаспору, во главе с епископом вышли навстречу и принудили войско Ивана и Ахмыла вступить в переговоры. Интересен случай из 1262 года. Во Владимирско – Суздальском княжестве с 1257 по 1262 гг. существовала классическая баскаческая система Монгольской империи. И вот баскак из города Великий Устюг именем Буга как бы силой склонил к сожительству дочь местного гражданина именем Мария. А тут – на улице ночь длинных ножей. Но до этой ночи Буга, очевидно, успел ей понравиться, потому что когда его пришли «живота лишать», он спрятался – и довольно успешно – за её подолом, и они вместе стали упрашивать не убивать Бугу, который был прощён и, названный в христианстве Иоанном, женился на Марии; и в течение нескольких лет «сей человек своими добродетелями и набожностью приобрёл любовь среди граждан Устюга Великого» (Карамзин). Возможно, эта романтическая история была вставлена в Устюжский летописный свод позже, но она всё равно интересна. Особенно если учесть, что часть историков не считают сию весть вымыслом. Тут самый раз сослаться на авторитетных современников. Итак, № 1. Марко Поло. «Описание мира». Конец XIII в.