Текст книги "Еще один человек"

Еще было плохо, потому что страшно. Страшно плыть на резиновой лодке по битому льду. Она вообще боялась глубокой воды, плавать научилась только прошлым летом. А уж в апрельской ледяной воде… лучше не думать.

Что еще плохо? Да почти все… пожалуй, надо посмотреть, чего хорошего есть. Так будет проще, потому что быстрее.

Что хорошо?

Жива пока – уже главное счастье в теперешней жизни. Много кто к сегодняшнему надвигающемуся вечеру в этом городе такого счастья уже лишился. И еще многим и многим предстоит лишиться в ближайшие часы и дни. А она пока жива. И это хорошо.

Есть оружие – это второе главное счастье на теперь. И тоже – многие, и даже очень многие из тех, кто имеет первое счастье, – этого второго лишены. И оттого скоро большинство из таких расстанется и со своим первым и главным счастьем – жизнью. А у нее есть шанс. И патроны есть – немного… меньше, чем хотелось, но больше, чем могло бы быть. Спасибо, парни из ормага помогли (интересно, помогли бы они мужику в такой ситуации? – мелькнула мысль).

Даша погладила по стволу свое оружие, Мурку, МР-133, недорогую, но хорошую помповую гладкостволку Ижевского завода. Двенадцатый калибр, четыре заряда, ствол пятьдесят сантиметров, обычный удобный приклад. Не вундерваффе, но обычное оружие, так сказать, «с неопределенным артиклем». Такому место в каждом доме «на всякий случай».

На какой? А вот на такой… и не надо говорить: «Да кто ж знал-то, что так случится! Знал бы – так уж!..» А вот у кого было оружие – тому и знать не надо было.

Сама хотела такой ствол, да вот все у нас хорошо с законом оружейным, кроме прописки и всего, что с ней связано. А участковый не пропустит сколько сможет – полученные звездюли помнить будет еще долго, хотя много лет прошло с той послешкольной вечеринки. А нечего было тащить «на освидетельствование» в отделение и в кабинете пытаться лапать. Из-за него отчасти и в Питер перебраться пришлось…

Прежний владелец Мурки прицепил к ней ремень с патронташем – неудобно, конечно, но зато всегда оружие с минимумом припаса хранится. Десять патронов – это немало. Хотя и нарушение так хранить – да ему-то уже все равно. Да и не помогло ему это, судя по всему: он так ни разу и не выстрелил. Наверное, забежал домой уже покусанный, схватил ружье и поехал куда-то – скорее всего, кого-то выручать. Не доехал. А может, и доехал, неизвестно. Но он так и сидел в «мазде», а Мурка лежала на заднем сиденье. Когда она увидела ружье на сиденье авто, мимо которого проходили и из которого на них тупо таращился упырь, – даже не поверила своему счастью.

А вообще этот ремень с патронташем был неудобен, и она сменила его на простой автоматный, обмотав полосками ткани карабины. Оставшийся ремень-патронташ теперь очень удобно пристроен наискось на груди. В нем десять картечью, да еще пачка таких же, еще десять, в рюкзаке – подарили ребята. Да четыре «в наследство» – с пулями стальными, написано на гильзах: «Удар». Ормаговцы хвалили, сказали: «Оставь на серьезное что – замок сильный выбить или типа того». Мол, считай, бронебойные. И с ними, россыпью по карманам, еще двенадцать штук. Дробь «девятка», со спортивной навеской, двадцать с небольшим граммов. Хорошо, что помпа такие кушает и не давится, а полуавтоматы у ребят такое не так любят. А уж на небольшом расстоянии упырю хватит и спортивной навески. Еще четыре таких же в магазине и один в стволе. Эти спортивные – в первую очередь пойдут.

Дашка опять погладила ружье – оно ей определенно нравилось. Нетяжелое, удобное, и резинка на прикладе очень кстати, несильно бьет. И зовут ласково – Мурка. Вот так – Дашка с Муркой. Хорошо.

Еще что? Топор. Нож. Но от упырей он совсем не поможет. Топор – да, другое дело. Но все равно это все – хорошо.

Одежда – хорошая, крепкая. Форменку снимать не стала – хоть порой и жарковато, но сейчас в самый раз, а уж ночью… Ну и лишний слой от укуса все же лучше. Пальто оставила в магазине – жаль-то как, красивое такое было, но куртка покойного грузчика была практичнее – размером великовата, но ничего. Крепкая невзрачная куртка, смахивающая на милицейский бушлат. Кроссовки. Перчатки – две пары – х/б и поверх брезентуха – тоже из разделочной. Небольшой рюкзак, из магазина, со своими вещами из сумки, и сумка из-под лодки, а в ней – пакеты с едой.

Еды много: консервы, сухофрукты, орехи, шоколад. Вода – полтора литра в сумке и две по ноль-шесть в рюкзаке. Давно пришла к тому, что модные фляги в походном быту неудобны, – пластиковая бутыль не хуже, но легче, да и выбросить или потерять ее не жалко.

Связь. Со связью хуже. Одна черточка на батарее – немного. Но видно, что свет в окнах горит, электричество есть – это просто в «Форте» что-то случилось. Так что решим.

Транспорт… транспорт – это отдельная песня… Но пока есть – и это хорошо.

Ну а вот на этом, пожалуй, запас позитива исчерпан.

Дальше опять начиналось сплошное «плохо».

Плохо было с родными – отец, и так-то закладывавший неслабо, ушел в запой и со вчерашнего ни слуху ни духу… ну Бог судья – последние годы он, похоже, сам выбрал себе путь. С матерью поговорила еще утром, но она не очень поверила – на работу все равно пошла. Мобильный она не носит с собой – боится. В Лодейном Поле в последнее время стало очень много наркоманов, а они совсем краев не видят – могут покалечить и убить и за недорогой телефон. (Переезжать мать отказывалась… Да и куда? То есть место-то нашли бы, но и работы не найдешь, да и, в общем, насмотрелась на такую жизнь – не всегда это в пользу…) Значит, мать обещала отзвониться, как придет домой, а пока, мол, будет очень осторожна. Даже прихватила с собой тяжелый молоток. Уже неплохо. С сестрой поругались недавно, на звонок она не отвечала. Брат на работе, за рулем – он трубку не берет принципиально: выключает. Послала обоим СМС, пока не ответили. Но ладно, ничего еще не значит.

Плохо было с планами на будущее. Цель была вполне конкретной – добраться до дому и выручить Сашку. В том, что придется выручать, – сомнений не было. Не боец он. Неплохой парень на самом деле и не особо трус, но вот не боец. Не умеет и не может. Хотя и в спортзал раньше ходил, чем-то рукопашным занимался – ну это практически каждый парень в молодости проходит… Вот только спорт или прикладное что – требует постоянных усилий, причем над собой. Она-то уж по себе знает, проходила. А вот у Сашки с этим проблема, да. Его бы в армию… Если бы попался толковый сержант, как брат рассказывал, – стал бы человеком. Ведь не дурак, память очень цепкая, порой, когда разговоришь – начинает рассказывать интересные вещи, – слушала открыв рот: самой-то такое откуда узнать в убогом Лодейном? А тут все же Питер, Эрмитаж, Русский музей… Как ей нравилось ходить по их залам! А пару раз знакомые отдавали экскурсии абонемента (сами не могли сходить) – по Эрмитажу. Кроме того что сами по себе экскурсии очень интересные, но и проходят они – после закрытия музея. По пустым залам. Непередаваемые ощущения, запоминаются на всю жизнь…

Даша тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Передернулась, представив, во что ТЕПЕРЬ превратился Эрмитаж… там ведь всегда днем полно народу…

Да, так вот – Сашу надо выручать. В том, что он сможет выполнить поручения – купить все необходимое и заправиться, – Даша сомневалась. Не стала спрашивать про машину, но отчего-то подумала, что не удивится, если та окажется не на ходу. А ведь умеет, паразит. Его отец ему много рассказывал, и он все неплохо запомнил. Однажды, когда ездили на шашлыки, он в пару минут помог молодым ребятам на «копейке» – те беспомощно смотрели под капот, разряжая аккумулятор бестолковыми попытками «авось завести». Сашка посмотрел, попросил еще раз провернуть стартер, хмыкнул, прикрутил им отгнивший провод – и вскоре жигуленок обрадованно зафырчал, а парни пришли в восторг.

Плохо только, что Сашка как губка впитывал не только хорошее и полезное, но и льющиеся отовсюду интеллектуальные помои. «Дом-2», поток порнухи в Интернете (слава так называемому богу, что обошли его стороной компьютерные игры!), а самое главное – это его теперешние друзья. Постепенно, забрасывая из-за лени занятия над собой, Саша стал скатываться к совсем другим знакомствам, чем раньше, да и спиртное чаще стал употреблять. Появились какие-то мутные хмыри, топорщившие из себя невесть что, хотя Дашка видела, что она и сама, случись что, размазала бы их тонким слоем, не говоря про парней из спортзала. А послушать ЭТИХ – так они весь мир известно на чем крутят. Все они «чиста временно» и «типа случайно вышло» без денег и с битой мордой. Причем либо «нас подставили!», либо они опять кого-то «чиста пожалели». Естественно, всегда «мы всех потом реально нашли и поимели!». Общаться с ними было противно, тем более что и внутри их сообщества отношения совсем не похожи были на нормальную дружбу. Если Сашка перебирал и они притаскивали его домой, то норовили, «пока он дрыхнет, доставить опупенное удовольствие!». Приходилось пару раз объяснять не только словами, но Сашке ничего не говорила – отчасти из-за того, что боялась: он все равно ничего не сможет сделать, только лишние неприятности наживет. Ничего, сама справлюсь, не впервой.

Даша вдруг подумала, что она слишком его баловала. Нельзя, наверное, парня так расслаблять. Вот он и отвык решать что-либо сам. Но так хотелось чувствовать себя полезной ему! Все же правда – мы ответственны за тех, кого приручили. Сама виновата, разбаловала парня. А он добрый, в общем, и доверчивый – верит всему и всем. А вот кто поумнее из его новых «друзей» – этим и пользуется.

Даша вспомнила Артура, эдакого «короля» их компании. Его вполне однозначные взгляды на нее. Ох, вот кому она бы вломила с особым удовольствием! До хруста в костяшках, и пусть потом неделю кисть болит. Эдакая мразОта.

Гонять надо было Сашку, постоянно гонять. Держать в тонусе. Вот выберемся из этой беды (выберемся, обязательно!) – ух, я ему устрою. Нет армии и толкового сержанта – я за него стану. Он у меня по́том умоется. И еще всем покажет.

Хороший он у меня, люблю я его, дурака.

Да, ладно, это все хорошо. Плыть на лодочке, неспешно несомой течением. Льда немного, и он для этой китайской поделки (судя по всему, рублей тыщи за три) неопасен. Скорость небольшая, точнее, практически нет ее – плывем вместе со льдом. Хорошо, что в этом году рано вскрылась Нева, а ледоход с Ладоги еще не пришел.

Идиллия – плыву себе и рассуждаю о жизни…

А надо думать конкретно. Что делать дальше. Сейчас – понятно, дойти до устья Черной речки, а там вверх. Против течения, но буду надеяться, что оно не очень сильное. А вот дальше, на берегу… Глупо строить планы. Но общий смысл такой – нужна крепкая тяжелая машина. Чтобы пробиться через пробки. В центре все забито – обычные пробки стали смертельной ловушкой для многих. Да и выезды из города вполне могут быть забиты: одно ДТП – и если станут ждать ДПС, то пробка образуется моментально. А уж там… один упырь – и началось. Хорошо, хоть в новых районах просторнее – дворами, тротуарами… Но выезды за кольцевую железнодорожную ветку сильно ограничены. Либо под – либо на мост. И насыпь с канавами – танк не пройдет. Да-а-а, веселенькая картина. Случись что на переездах – и привет, стоим все. Мышеловка. Большая такая. Внутри нее – крутись сколько хочешь. Пока жив.

Но вариантов нет. Она, собственно, и оказалась-то тут именно потому, что другого варианта не было. Хорошо было бы добраться до крепости, там как-нибудь оснаститься и потом отыскать транспорт и приехать домой. Или еще как. Но этот вариант для нее был нереален…

Даша вспомнила, как все ЭТО для нее началось…

Пришла на смену в восемь, день стартовал обычно. Через два часа случилось ЧП – прямо в зале умер покупатель. Упал на пол, когда подбежали – он уже не дышал. Сколько ни пытались неумело делать массаж сердца, и даже искусственное дыхание, – так и не помогло. Она в это время лихорадочно набирала «скорую», но там было постоянно занято. Стала звонить в милицию – в ближайший райотдел, – но там ответили странно – сразу заорали: «Если у тебя тоже мертвец ожил – разбей ему голову, быстро, не дай никого укусить, понял?» – и бросили трубку.

Сильны правоохранители – так нажраться на дежурстве, в десять утра. Все же записывается. Выпрут со службы. Даша набрала ВОХР, ждала ответа. От покойника все уже отошли, старались быть подальше от этого места, постепенно занялись своим делом. ВОХР ответил с четвертой попытки – испуганным голосом сообщил, что никто приехать не может, и предложил оставить информацию и данные, что Даша и проделала. Уже отключая трубку, услышала дикий визг – и увидела, как «покойник», покачиваясь, бредет к истошно визжащей дамочке с вульгарным макияжем.

А дальше произошло то, чего невозможно было ожидать: «покойник» вдруг схватил дамочку и вцепился ей в горло. И начал ее есть, отрывая куски, завалившись вместе с ней на пол.

Даша отвернулась и, согнувшись, освободила желудок от завтрака. Большинство очевидцев проделывали то же, причем многие даже прямо на себя. Однако Даша вдруг сообразила: что бы это ни было, сейчас это ее работа, и она ОБЯЗАНА задержать этого ненормального. Она бросилась к нему, на ходу доставая электрошокер, – это было единственным «оружием», которое она имела на службе.

Подбежав, ткнула разрядником в шею «маньяка». Однако разряд не оказал ожидаемого эффекта. Выматерившись вслух (ну ведь проверяла батареи!), Даша дала еще несколько (зная, что это нарушение, и если «маньяк» умрет, то у нее могут быть серьезные проблемы, но лужа крови заставляла действовать именно так. Да и тетка уже вроде не трепыхается…) – и хотя опять ничего не произошло, «маньяк» не рухнул в отключке, но он как будто замер. Недолго думая, Дашка отработанно схватила его за кисть (боже, он же холодный! Он же труп!), притянула вторую, заворачивая руки за спину, благо стоял удобно, на коленях, завалила на пол.

Уф-ф… Рядом уже стоял Петрович, грузчик, несильно пьющий коренастый смышленый мужичонка лет за пятьдесят.

– Увязала? Молодец… я уж хотел… – Он показал топор в руке. – Давай подмогу связать…

Ага, только и не хватало, не понимаешь ты, что бы ты себе тогда заработал за геморрой на старости лет. Хотя… Да, тетка-то, похоже, того, подумала Даша.

– Надо срочно ментов звать. Это же… – Тут Даша сказала, что это именно, причем добавив, что «полный». – Только не дозвониться до них.

– Ага, доча, – Петрович ее всегда так звал, – давай беги, если не дозвониться. Я пока его покараулю.

Даша кивнула. «Маньяк» словно оттаивал – начинал шевелиться и пытался встать или подползти к тетке. Петрович прижал его к полу.

– Доча, принеси-ка с подсобки скотч – спеленаем-ка его.

Даша побежала в подсобку. Схватила рулон широкого скотча, и они с Петровичем начали перематывать «маньяка». Причем тот по ходу дела вцепился в рукав ватника Петровича, явно желая ухватить за руку.

– !.. Прости, доча, – выругался Петрович.

Аккуратно перемотали скотчем челюсть «маньяку», оттащили и усадили в сторонку, под окно, чтобы не мешал посетителям. Хотя те стремительно покидали магазин, косясь на труп в луже крови. Похоже, сегодня день закрыт. Вот-вот появится начальство – и тогда пусть сами и отдуваются: ясно же, что надо закрывать…

Додумать не успела – новый крик в зале. Тетка медленно поднималась из лужи крови. Даша шагнула вперед и наткнулась на ее взгляд. На нее смотрел не человек. От взгляда этого существа поджимало желудок и холодела спина. Тетка медленно, качаясь, двинулась к ней, а Даша словно застыла, глядя на нее, не соображая, что делать. Наверное, она бы и не сделала ничего, но тут тетку перехватила сзади через грудь рука в ватнике:

– А ну стой, ведьма! – Это Петрович.

Она тупо продолжала дергаться, тянулась к Даше… и вдруг, ловко извернувшись, вцепилась Петровичу в кисть.

– Т-т-тваю-мать!!! – заорал Петрович, вырывая окровавленную руку, и тут же отправил тетку молодецким ударом в угол зала.

Вообще-то от такого удара она должна была бы там и затихнуть минут на десять. Петрович даром что невысок – полутуши кидает только так, ящики-коробки по два-три десятка кило в его корявых руках просто порхают.

Но тетка встала как ни в чем не бывало и опять шагнула вперед.

Навстречу ей двинулся Петрович, подхвативший вновь топор. Судя по лицу, сейчас он просто пришибет тетку на фиг, подумала Даша. Она опередила Петровича, рванулась вперед и ткнула тетку шокером, на этот раз дав сразу несколько разрядов подряд. Как и в случае с «маньяком», тетка замерла, словно застыв.

– Помогай! – крикнула Даша, хватая тетку за руку, Петрович, бросив топор, присоединился, и они вдвоем завернули ей руки за спину, затянули хомутом. Потом повалили и, пока она «оттаивала», замотали скотчем, начиная с челюсти. Потом посадили рядом с «маньяком».

После – долго и бестолково носились по магазину, ища аптечку и перевязывая руку Петровичу. Наконец успокоились немного, если вообще можно было успокоиться в такой ситуации. Петрович отправился в разделочную «лечить здоровье организма» известно как – не секретом было, что он во время рабочего дня «поддавал», – меру он знал и никогда косяков не выдавал, так что никто не протестовал. Хотя – он и на протесты бы… в общем, игнорировал бы он их. И разумеется, в разделке у него «было». Даша подобрала топор и положила на подоконник – так будет спокойнее, – из головы не шел телефонный разговор с пьяным ментом… Даша вдруг подумала: а пьян ли он? Он же говорил об ожившем мертвеце… хотя для милиционера «разбей ему голову, быстро» – пожалуй, хороший индикатор степени опьянения. Правда, в последнее время немало было случаев, когда и трезвые хранители правопорядка вытворяли всякие мерзости…

О, легки на помине. Сейчас объясняться придется, кучу бумаг писать, доказывать, что не верблюд… В магазин влетел бледный, всклокоченный молодой человек в милицейском бушлате с лейтенантскими погонами, без фуражки.

Даша шагнула вперед:

– Доброе утро. Тут у нас двойное чепэ…

– Мертвяки есть?! – прямо в лицо крикнул ей лейтенант.

Даша увидела его глаза, совершенно безумные, потом – в правой руке пистолет.

Мамочки, только этого не хватало! Псих он, что ли? Сейчас начнет стрелять! Что делать? Так, спокойно… подойти ближе, тогда есть шанс, не глядеть в глаза, рассеянно смотреть в центр груди… шаг навстречу, улыбка, руки перед собой, главное – уловить начало движения…

– Вот, пожалуйста, смотрите сами. – Приветливый тон, плавный жест рукой, через линию взгляда – чтобы «зацепить», пол-оборота, левая совсем рядом с его вооруженной рукой, подшаг, и…

И в тот момент, когда Даша хотела провести прием, лейтенант с рычанием рванулся вперед, подскочил к «пленным» в углу, заглядывая им в глаза. Топор, подумала Даша. Сзади, пока он занят. Но мысль о том, что ей сейчас придется сделать, ее остановила. Нет, она не сможет ударить сзади топором по голове живого человека, даже обухом. Была бы дубинка – еще ничего. Надо шокером…

В этот момент лейтенант выпрямился, вытянул руку с пистолетом и быстро выстрелил два раза – в голову обоим связанным существам. Это произошло так быстро, что Даша ничего не успела сделать, она лишь подскочила к подоконнику и схватила топор. Сомнений уже не осталось: перед ней спятивший милиционер с оружием, только что, на ее глазах, хладнокровно убивший двух беззащитных… людей? Ну все равно – беззащитных существ, пусть даже и преступников. Сумасшедший убийца, вооруженный… Сколько у него еще патронов? Может, он уже успел еще кого-то убить? Но понятно – сейчас он продолжит убивать. И начнет с нее.

Даша схватила топор, лезвием от себя, по-боевому. Она шагнула, разворачивая корпус для удара и вынося левую руку вперед для противовеса.

В этот момент лейтенант обернулся.

Ударить Даша не успела – он смотрел ей прямо в глаза. Пистолет держал в опущенной руке, а в глазах не было никакого безумия, скорее невыразимая тоска.

– Стой! Брось пистолет!

Лейтенант грустно улыбнулся, но пистолета не бросил, лишь сунул в кобуру и примирительно поднял ладони:

– Успокойтесь… успокойтесь, уже никто стрелять не будет. Я все объясню. Где начальство?

– Здесь.

О, подумала Даша, вот и отлично – тетя Клава приехала. Директора действительно звали Клавдия Ивановна, и директором она была еще с прежних времен. Ну и хорошо, пусть разбирается. Топор опустила, однако из руки не выпускала – пока. Все-таки этот симпатичный лейтенант с приятным голосом – преступник и убийца. И если он попытается достать пистолет… нет, конечно, по голове она его не ударит, но вот кисть обухом приложит. И вообще… Так что лучше бы ему вести себя смирно…

– Молодой человек, что тут происходит? Потрудитесь объяснить. – Тетя Клава сразу взяла быка за рога. – Кто вы такой и что, собственно, творится?

– Лейтенант Галлер, Центральное РУВД. Соберите персонал на инструктаж.

– Все здесь. Девочки, подойдите, – позвала кассиршу и продавца тетя Клава.

Те, боязливо поджимаясь и старясь не смотреть на лежащих в углу убитых, подошли ближе.

– Еще есть кто-нибудь?

– Нет.

Даша хотела сказать, что Петрович в разделке «лечится», но решила, что лучше его не палить, – кто знает, сколько он там уже «вылечил» и чем все это закончится. Пусть лечится. Ему, если что, потом расскажем.

– ЭТИ, – жест в ту строну, куда все старательно не смотрели, – кого-нибудь трогали? Или их кто-нибудь?

– Я.

Лейтенант повернулся к ней СЛИШКОМ резко – но Даша уже стояла перед ним, закрывая остальных. Рука лейтенанта уже на кобуре – ну, красавчик, этого ты не успеешь. Только дернешься – обушком снесу тебе колено, «мяу» сказать не успеешь: топорик-то внизу, ты про него и думать забыл…

– Они вас укусили или оцарапали?

– Нет, я их просто вязала… – Даша осеклась, вспомнив о Петровиче. Говорить, нет? Не успела, лейтенант перебил ее:

– Ран нет? Отлично! Тогда все нормально… Остальные не контактировали?

Все подтвердили, что не контактировали. Даша все не решалась сказать о Петровиче. Она спросила лейтенанта:

– А в чем дело? Что вообще происходит?

– В городе какая-то эпидемия. Зараженный умирает, а потом восстает из мертвых.

– Точно! Точно! Вот он умер, а потом восстал, а потом укусил ее, а потом она умерла, а потом восстала… а потом, а она… – Кассирша Таня от избытка эмоций готова была уйти в истерику, но Клавдия Ивановна довольно быстро привела ее в норму:

– Говорите дальше, молодой человек.

– Лечение бесполезно. У врачей проблемы. Мертвецы нападают на людей. И убивают или кусают их. В итоге люди умирают. Убить мертвецов сложно… Да-да, девушка, не морщьтесь, именно-таки убить – пока они не убили вас или еще кого-то.

– Но, может, их просто связывать, – вмешалась Даша, – а потом лечить – мы же сумели…

– Ай, перестаньте, девушка! Вот что я вам могу сказать – вам дьявольски повезло. Если бы они укусили или оцарапали вас (Петрович! – подумала Даша) – ваша участь уже была бы решена. Их можно только убить, – но нам запретили применять оружие. Какие-то, прошу прощения (тут Галлер выдал довольно замысловатую тираду крайне матерного контекста), в Управе «обеспокоены неправомерным применением оружия и случаями самосуда». Более того – приказано всем явиться и сдать оружие.

Он вновь выдал сложносочиненную словесную конструкцию, от которой продавец Лена, девушка лет семнадцати, смущенно фыркнула и покраснела.

– Нам приказано не вмешиваться и только сопровождать медиков. А сейчас вообще ничего не понятно. Отовсюду идет информация о нападениях. Руководства уже нет – общее мнение всех, с кем удалось связаться: плевать на руководство. Населению надо эвакуироваться – может, эти членоголовые решатся наконец ввести войска… хотя и так время безнадежно упущено… В общем, так. Слушайте меня – времени у меня мало. Я вам скажу, что делать, – а вы решайте. Только попить дайте…

Таня засуетилась, протянула с кассы бутылочку «Бон-Аквы». Галлер жадно выпил половину, отер вспотевший лоб.

– О, спасибо. А то пересохло, говорить тяжело. Так вот. Сейчас собирайтесь – и по домам. Закройте магазин, никого не впускайте, пока собираетесь. Обзвоните – если за кем могут приехать, чтоб приезжали побыстрее: пробки уже начинают образовываться. Если директор не против – возьмите самого необходимого из магазина сколько сможете. И уходите по домам. Опасайтесь тех, кто в крови, кто укушен. (Петрович! Надо все же сказать – мелькнула мысль.) Кто шатается как пьяный или стоит абсолютно неподвижно. Найдите любое оружие… – Лейтенант покосился на топор в руке у Даши. – Да вот хоть топор. И бейте по голове всех мертвяков. Если вы не будете так делать – вы погибнете. Старайтесь выбраться из города. Лучше пробивайтесь к каким-нибудь военным – у них все же сохранится, наверное, власть… Здесь оставаться нельзя. Обзвоните всех родных – только самых близких, времени мало, – сообщите всем – может, кому-то поможете. Если есть кто-то, у кого имеется оружие – милиционеры, военные, охотники, – пусть берут его и пользуются. Оружие сейчас – это жизнь. Вот вкратце все, что я знаю и могу сказать. Вопросы задавать бесполезно, я сам ничего больше не добавлю.

Закончив говорить, лейтенант допил воду и, словно вспомнив, что он сам говорил об оружии, достал пистолет и стал менять магазин. От усталости получалось у него это неловко. Они стояли, глядя на него, переваривая информацию. Все выглядело полным бредом, если бы они не стали полноправными участниками этого бреда.

На улице, вдали, но не так чтобы особо далеко, прозвучала довольно длинная автоматная очередь. Лейтенант встрепенулся и чуть не выронил магазин.

В этот момент с грохотом распахнулась дверь разделочной, и оттуда выбежал… выбежало… то, что совсем недавно было Петровичем. Однако это существо было именно таким, как застреленные лейтенантом двое, – с такими же мертвыми голодными глазами… Хотя «Петрович» двигался, в отличие от тех, очень быстро и ловко… И явно был голоден. Правда, судя по внешнему виду, он неплохо закусил охлажденным мясом. Он бросился к девчонкам – они стояли ближе всего к нему. Те с визгом ломанулись прочь, едва не сметя Дашу и попутно выбив у лейтенанта из руки магазин. «Петрович», не замечая Клавдии Ивановны, бросился к ним.

Даша шагнула вперед, взмахнула топором, и… «Петрович» очень ловко увернулся, и Даша поняла – она не успеет отразить его топором. Можно рукой… но этого-то он и хочет. Она и раньше порой в шутку боролась с Петровичем – ей это была хорошая практика, а вот Петрович, похоже, получал от борьбы с молодой девушкой несколько иные ощущения… Но, как бы то ни было, она знала, что хватка у него – будь здоров… Она обычно забарывала его на скорости или на болевом, но вот скорости новому «Петровичу» было не занимать, болевой… а чувствует ли он боль?

Внезапно сзади хлопнул «макаров», ватник на груди «Петровича» украсился дырочкой, а его самого шатнуло на стеллаж. Впрочем, он мгновенно качнулся обратно, совершенно не обращая внимания на дырку в груди.

Но Даша уже пришла в себя – перехватив топор левой, она схватила шокер, надеясь, что там остался хоть какой-то заряд. И ткнула в тянущуюся к ней лапу. Разрядив шокер без остатка, она все же добилась того, что «Петрович» замер на секунду, – и тут же с размаху ударила его топором по черепу.

Он упал. Даша отшагнула назад. Стояла тишина, только всхлипывали девушки. И лейтенант, подобрав с пола магазин, загнал его в пистолет и снял с задержки. Патрон в стволе был, догадалась Даша. Лейтенант шагнул к телу и выстрелил в голову «Петровичу» – контрольный, ага…

– Спасибо, – сказала Даша.

– Не за что: сама справилась.

– Если бы не вы…

– А-а-а, перестаньте – вон смотри, как четко ты его уработала.

Лейтенант добил патронами магазин, убрал заряженный пистолет в кобуру, но застегивать ее не стал. Осмотрел всех еще раз, задержав взгляд на Даше, хмыкнул, качнув головой, и сказал:

– Ну все, что мог, сказал, начинайте собираться. Закройте за мной.

И шагнул к выходу.

– А вы? Вы… вы нас… с вами нельзя? – выдавливая из себя слова, как нерадивая школьница на экзамене, спросила Даша.

– Со мной? – Он остановился у двери, медленно повернувшись.

– Да, конечно! С вами! Вы же нас тут не бросите! – Это очнулась Таня. – Куда вы уходите? А мы?!

– Молодой человек, в самом деле – почему вы нас оставляете? Мы нуждаемся в защите… вы же пока власть, вы ОБЯЗАНЫ нас защитить! – вступила Клавдия Ивановна. – Вы легко отделаться хотите – дали цеу, посоветовали покинуть город – и считаете себя свободным? Все повторяется, ВЫ опять бросаете НАС, посоветовав скорее уехать? Объяснитесь, будьте столь добры: что, так сейчас принято у милиции – советовать спасаться самим и убегать?

Лейтенант обвел всех взглядом – и вернулся от двери.

– Дайте еще пить.

Выпив полбутылки воды, постоял, глядя в пол, потом вновь поднял голову и твердо сказал:

– Со мной нельзя.

Он быстро поднял левую руку, пока все набирали воздуха, чтобы выразить возмущение, и задрал рукав бушлата. На предплечье была неумело или просто небрежно намотана повязка с маленьким пятнышком крови.

– Меня укусили. Мой же коллега. У меня осталось еще примерно около часа, наверное, и почти два магазина. И я уже не боюсь укусов. Потом я сделаю так, чтобы я не ожил. – Лейтенант сделал красноречивый жест пальцами у виска. – А вам надо уходить. Закройте за мной.

Он повернулся и быстро вышел. Даша машинально прошла следом, закрыла двери и осталась стоять там, привалившись спиной к косяку. На улице хлопнул выстрел, потом еще один.

– Боже, это какой-то бред! Этого не бывает! Бре-э-эд! – У Тани началась-таки истерика. – Этого не может быть! Какие еще мертвецы! Глупость, не верю, нет, нет…

Она закрывала лицо руками, мотая головой. Лена же просто хлопала глупенькими красивыми глазками. А вот тетя Клава смотрела куда-то сквозь… такое впечатление, сквозь все, даже сквозь время. Даша стояла и растерянно наблюдала, потом сообразила и, схватив пузырек минералки со стойки, набрала полный рот и прыснула в лицо Тане. Та ойкнула и утихла, судорожно всхлипывая. Даша вылила бутылочку ей на лицо.

– Сдурела?! Блин, косметика же поплыла! И блузку намочила, – взвилась Таня. – Совсем чокнулась, что ли? Коза!

– Нормально – значит, пришла в себя. Молодец, Дашка, – вернулась к реальности тетя Клава. – Иди в туалет, умойся и приведи себя в порядок, и побыстрее – времени мало. Лена, иди помоги. Потом скорей приходите – скажу, что делать. Давайте, девочки, ну-ка веселее, пошевеливаемся!

Когда они ушли, Клавдия Ивановна задумчиво посмотрела на Дашу:

– А вы молодец, Дарья. Вы ведь нас спасли. Спасибо.

– Ну что вы, это же работа, – смутилась Даша.

– Не скажите, не скажите… – протянула Клавдия Ивановна. – Охрана разная бывает – помнится, рассказывали: когда на Невском ювелирный грабили бандиты – охранник заперся в туалете и до приезда милиции выходить отказывался… А вы не трусите, да еще и умелая. У меня же муж бывший пограничник – я кое-чего повидала, представляю. Молодец.