Текст книги "Безликая история"
Автор книги: Алексей Сидоренко
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Раздел 12
Бедное дитя,
Рожденное нехотя,
Погруженное в себя,
Лежит на краю.
Все ловит и ловит,
Мошек изводит,
В поле ржаном
Лежит на краю.
И вдаль направлен
Взгляд истощенный.
Хочет лететь,
Но пропасть зовет.
И падает, падает
Вглубь темноты
Чадо, познавшее
Боль красоты.
Но то,
Что казалось
Сначала прекрасным —
Всего лишь
Обман,
Искусная ложь.
Во тьме
растворяется
безликое Нечто,
заглянувшее за край
поля из ржи.
Это какое-то издевательство? Или странная шутка? Я не знаю, как это понимать.
Прочтя, я не потерял сознание, не погрузился в болезненное забытье, наоборот – я озверел. Я готов был голыми руками, из последних сил, изорвать любого, снять скальп живьем, оскопить, размазать как муху. Но кого? Моя ярость не находила выхода, и мне оставалось лишь рвать на себе волосы и разбивать в кровь кулаки.
Да, я искал в себе уникальность. Буквально складывал по кусочкам из всего, что только было. Я стремился к самой дальней точке маргинальности. Подальше ото всех.
Даже в своем происхождении я видел себя как нечто неоднозначное. Отец мой по этничности чисто (как он утверждает) русский и не большой любитель других народов, но мать русская лишь наполовину, причем эта половина едва заметна за очевидно тюркским происхождением. Но отец этого будто не замечал, хотя сейчас я понимаю, что это был лишь показной наряд, за которым он скрывал тайное и для него постыдное влечение – сексуальную ксенофилию.
В своем полиэтничном происхождении я искал еще одну свою особенность, составляющую мою уникальную самость. Более того, я выискивал в своих корнях самые необычные народы (к которым я мог отношения и не иметь) и мнил себя прямым представителем таковых. Словно менял лица.
Я стремился отрицать все. Даже отрицал отрицание, доводя себя до состояния полного внутреннего, когнитивного хаоса. И мнил себя исключительным в своих суждениях.
И при всем, это я делал ненамеренно. И тем более у меня не было цели выделиться, чтобы привлечь к себе внимание. Наоборот. Я тянулся укрыться в тени (но всегда оставлял высунутым нос).
Мне мерзко на себя смотреть.
Глава 3
Раздел 1
К лету моя повседневность претерпела ряд изменений.
Спорт я был вынужден оставить из-за травмы. Сначала, занимаясь с гантелями, я не рассчитал и повредил руку в креплении головки бицепса и головки трицепса. И добил руку на борьбе – в итоге отрыв сухожилия длинной головки трицепса и надрыв сухожилий бицепса. Но признаюсь, я даже рад был такому исходу – я ушел на основании, а потому, как минимум, в своих глазах я был оправдан.
К тому же я бросил французский. Но не разом, а постепенно, уменьшая количество и продолжительность занятий на протяжении нескольких месяцев, с мая по конец июня.
Но на вакантные места пришли регулярные посещения баров и новая работа.
Я малость освоился на новом месте и понял, что посещение баров намного выгоднее студенческих (и тем более школьных) вечеринок. Во-первых, ты знаешь, что тебе нужно, и ты ищешь человека, который приходит с таким же настроем. Конечно же, не каждый раз получалось выйти из заведения с очередной, готовой на все дамой. Было со мной и такое, что приходилось получать отказы со словами, вроде: «А тебе уже спать не пора?». Но так или иначе вероятность удачного секса со взрослой девушкой из бара (блядюшни) намного выше, чем с ровесницей. И гораздо интереснее. Но был тут и еще один нюанс: девочки начали шарахаться от меня, как от взрослого дяди. Не знаю, особый воздух так меня изменил, на лицо ли я постарел или пропах зрелыми самками, но они почему-то стали видеть на мне какой-то, им только понятный маркер, обозначавший: «Этому не давать».
Такой образ жизни требовал денег (хоть Андрей и научил нас максимально экономить). Ни родительских денег, ни своих, заработанных заданиями по английскому языку и математике, мне ни на что не хватило бы. Взрослая жизнь требовала взрослого заработка.
Я уже раскрыл секрет, что Андрей умел быстро находить все ходы и выходы и никогда бы не пошел работать с 9 до 18. Месяца полтора он зондировал почву, искал, как обустроиться и разжиться необходимыми средствами. Допускаю, что он мог и подворовывать где-то, но клеветать не хочу. С его слов у него были кое-какие (какие именно, он никогда не говорил) деньги, и он искал, куда бы их вложить. Нашел. Люди, которых я никогда не видел, предложили ему закупать под реализацию контрафактный и «черный» алкоголь и кальянный табак. Закупка – копейки, а реализовывать можно ниже рынка и все равно оставаться в увесистом плюсе. Но нужна была машина.
Меня бы оставили в стороне, если бы Андрею не нужны были дополнительные руки, выход на покупателей и, главное, несовершеннолетний, которым можно прикрыться. К тому же водить я умел. Отец ко дню рождения подарил мне обучение в автошколе, которую я закончил, сдал летом экзамены в ГАИ… и мне оставалось ждать меньше года, чтобы забрать свое удостоверение. Но в нашем городе вождение без прав – не большая проблема, нужно только возить с собой пару тысчонок, а с той частотой, с которой в среднем останавливают одну машину раз в год, вероятность нарваться на проверку была убедительно мала.
В середине июля Андрей нашел машину… даже две. Сначала он купил старый Mitsubishi Pajero без двигателя, поставил в него буквально на помойке найденный мотор, немножко почистил, покрасил и обменял на две легковушки: себе он забрал Ford Focus 1999 года, а нам с Денисом отдал гнилой Nissan Micra 2000 года (но пятидверный).
Начали мы со школьников и студентов. Самый заинтересованный клиент. Цена низкая, паспорт не просят, да еще и привезти могут (если за город, то за дополнительную плату). И дорогого пойла закупишь вдоволь, и денег много не потратишь, и мама не узнает. Красота! Ну и на табак, соответственно, был прекрасный спрос. Сами мы, кстати, не решались пробовать наш товар. (Но вроде никто не умер и даже повторно закупались.)
Потом мы решили сунуть нос в ночные магазинчики (параллельно нарабатывая взрослую клиентуру). С малолеток маржа была выше, но не было объема и регулярности. Заходить и предлагать приходилось мне. Но иногда это делал Андрей. И всегда сам договаривался с мелкими кабаками и шашлычными, которые мы тоже включили в нашу клиентскую базу.
Андрей и Денис преимущественно занимались закупкой и забором товара, доставляли мы его вместе, рекламировали тоже, но я к тому же занимался всем, что касалось цифр; голова у меня все еще варила, и лучше остальных, хотя Андрей всегда лично все за мной перепроверял и сверял (ему нужно было все контролировать). Прибыль мы делили 40/30/30 (в пользу Андрея). Плюс он забирал у нас по 5—10% за машину и первоначально вложенный капитал, но не напрямую… а как фокусник. Раз-два, фокус-покус, и вот ты на несколько тысяч «похудел».
Но я все равно зарабатывал много. Если в долларах и в месяц, то это в диапазоне от 500 до 1000 в первые несколько месяцев, а затем от 1000. Мать моя зарабатывала 900—1200 (в среднем, не считая праздников), отец около 4000 в море (с учетом того, что находился в море не меньше 4 месяцев за рейс), а на суше у него было какое-то дело, связанное с реставрацией машин, но сколько оно ему приносило, я не знаю (для него это было скорее хобби).
И основных расходов у меня не было (и налогов), а потому все заработанное оставалось при мне. И началась свобода.
Раздел 2
В сентябре у отца был отпуск и он, что нетипично, большую часть времени проводил дома. Более того – он много времени проводил с матерью. Она даже взяла себе несколько лишних выходных, чтобы отдохнуть с ним «на домиках» (так у нас назывались базы отдыха у моря). Даже (!) звали меня. Но у меня уже были свои планы.
Как-то раз моему отцу захотелось узнать о моей жизни. Было позднее утро, что-то между 11 и 12. Понедельник. Он сидел за барной стойкой, что-то читал, мать была на работе. Я, невыспавшийся, пришел домой, махнул ему и собрался подниматься к себе. Мы с парнями немного поработали накануне, с вечера до ночи: развозили заказы, потом посидели у Андрея (он снял себе квартиру), позвонили знакомым девчонкам, получили отказ. Денис предложил вызвать проституток, но Андрей отказался, сказав, что дорого. Мы посидели еще немного, решили прогуляться. Наткнулись на компанию веселых девушек, захотели познакомиться – получили отказ. Денис не выдержал и ушел к себе вызывать проститутку. Я вернулся с Андреем к нему на квартиру, мы немного еще посидели, пить было уже нечего (а свое мы не пили, даже если ничего больше не было), легли спать.
Отец окликнул меня:
– Подойди-ка сюда.
– А? – не сразу поняв, что от меня хотят, простонал я, но машинально двинулся в его сторону.
– Какой сегодня день недели? – он делал беспристрастный вид.
– Ух… не знаю. А. Вроде понедельник. Да, точно, – сказал я и, решив, что моя миссия выполнена, уже собрался уходить.
– И почему ты не школе?
И правда, почему?
– Дааа… – протянул я, махнув рукой.
– То есть в школу тебе больше ходить не надо?
Я не знал, что говорить, ведь мой затуманенный мозг, не распознавая претензии, просто соглашался с очевидными вещами. Ну да – не надо ходить.
– И поступать ты уже никуда не собираешься?
Да хер знает…
– Зарабатываешь уже сам, наверное?
Да, зарабатываю.
Все это время я просто молчал, выкатив на него два стеклянных глаза.
– Где был?
– Да там с парнями посидели. С Денисом…
– И как он?
– Да нормально.
Денис, кстати, выпускался зимой этого года.
– Что пили?
– Да… разное… вискарик там…
– Вискарик, – повторил за мной он. – И ты считаешь это нормальным: приходить домой в понедельник с похмелья, когда тебе всего 17, рассказывать, что ты там пил, да еще и не стесняясь?
– Ну да, – тут мысли нашли выход наружу.
Он застыл. Не думал, что я так ему отвечу (может, ему показалось, что мое молчание вызвано страхом перед ним). Я пошел к себе, оставив его в позе греческой статуи.
Понедельник и вторник были для меня выходными. Никто в эти дни не пьет (но пару раз приходилось выезжать). В среду мы разбирали товар, подсчитывали, распределяли по группам. Потом развозили по магазинам и забегаловкам, а с пятницы по воскресенье были самые загруженные дни.
К вечеру мы встретились всей семьей. Отец, мать, я, и все за одним столом.
– Руфа, знаешь ли ты, что наш сын теперь взрослый, самостоятельный человек?
– Ну да, – ответила мать, не поняв суть вопроса.
– И как ты к этому относишься?
Мать немного замялась.
– Да я даже не знаю… ну, он стал старше и… – Она правда не понимала, что от нее хотят.
– Я постоянно на рейсах, и ладно, я не могу следить за ним, но ты-то… – он начал повышать голос, – он, блядь, бухает и не стесняется даже меня! Не учится… живет как хочет.
– Тима… – повернулась она на меня, не столько укорить, сколько найти поддержки.
– А в чем проблема? – спросил я.
– В чем проблема?! – орал он. – В чем, блядь, проблема?!
– Не ори, – строго повернулась на него мать.
– Я не ори? Да ты хуй положила на его воспитание!
Тут уже мы вдвоем сидели в полном недоумении.
– А ты когда-то занимался его воспитанием?
– Я, блядь, на рейсах 8 месяцев в году…
– А когда приходишь, еще 3 с половиной на своих пьянках. Что это в тебе отец проснулся? – сверлила его она.
– Да вы тут все вконец охуели! Я, блядь, для вас деньги зарабатываю там, блядь, по 8…
– Не для нас.
– Что?
– Не для нас ты эти деньги зарабатываешь. Ты свое заработанное 10 лет назад в дом вложил, и все на этом. Ну еще на содержание даешь, правда, с каждым годом все меньше. И все. Ты живешь только для себя…
– Сама всю жизнь блядуешь и еще…
– Рот закрой, – сказал я.
– Что? – как и в прошлый раз застыл он.
– Рот свой закрой, – повторил я.
Минуту он осознавал услышанное. Я вживую мог наблюдать, как он меняет цвет кожи. И он лопнул. Он схватил попавшийся под руку стакан и швырнул его в меня. Я успел прикрыться ладонями, иначе он бы разбил мне голову. Нужно было отвечать. Я не мог не ответить.
Хоть форму я и растерял, но навык оставался; я в секунду оказался возле него, прошел ему в ноги, повалил на пол и стал колотить. Он был обычного телосложения, неспортивный, в возрасте, он не мог ничего сделать, кроме как прятаться от моих кулаков.
Я слез с него сам. Меня даже не пришлось оттаскивать. Затем собрался и ушел. Как же я сейчас благодарен, что у меня была бабушка (если я не шел домой, то шел к ней), но тогда я воспринимал ее всегда открытые двери как должное, не обращая к ней никакой признательности.
– Что случилось? – спросила она меня, встречая.
– Отец скандал устроил, – сказал я и пошел в свою комнату.
Она начала звонить матери, но их разговор меня не волновал.
После нашего семейного вечера отец ушел из дома в недельный запой. Больше он меня не трогал.
Раздел 3
Я всегда посещал школу лишь номинально. В целом, программу я уже знал на год вперед, и оставалось только писать контрольные да периодически отвечать. С учителями у нас был негласный договор: я все сдаю, они меня не трогают. Также самонадеянно я отнесся к 11-му классу.
На самом деле 11-й класс является рудиментом российского образования. Вся основная программа уже пройдена в 9-м классе, немного нового дают в 10-м, а дальше пробел. Поскольку следующим логическим шагом в обучении идут узкоспециализированные знания, школам остается только повторять уже изученный материал, не увеличивая нагрузку на учеников, чтобы те попросту не лопнули. А еще и ЕГЭ. Только для него и нужен 11-й класс.
Но если раньше я был чист и перманентно находился в состоянии интеллектуальной занятости, то теперь я мог полагаться лишь на свой гений.
«Калифорникейшен» был мной полностью просмотрен (словно пройден обучающий материал, а затем – практика). Буковски перечитан. Теперь и мне настала пора разыграть свой собственный сюжет.
Я оставил все. Книги, языки, статьи по экономике, математические и логические парадоксы, toutes les aspirations antérieures – и отдался делам насущным, делам реальным. В школу приходил когда как – раз-два в неделю, и не всегда на полный день. В итоге, по настоянию классного руководителя и директора, написал заявление на переход на самостоятельную подготовку.
Я долго пытался понять, почему я до 11-го класса, имея необходимые способности для ускоренного обучения, шел как и все, с 1-го класса, год в год. Я бы мог закончить школу и на год раньше, и на два, а может быть, и на 4… Не то чтобы мне хотелось перекладывать на кого-то ответственность, но мне такой напряженный забег был нужен меньше всего. Я имею в виду себя тогдашнего. И требовать таких усилий от себя тогдашнего, по собственной инициативе я не могу. Что я тогда понимал? Но есть еще одна причина, сосредоточенная во мне, которая упорно не давала мне опережать собственное развитие. Мне нужны были люди. Как бы это парадоксально ни звучало. Хоть я и сторонился их, но мне была важна уверенность в том, что я знаю, кто меня окружает, знаю, что у меня рядом всегда есть друг. Мне трудно давалась социализация, я не мог себе представить, каково это, находиться в чужом коллективе. Да, я презирал людей, но в то же время нуждался в них. А если бы я вообще изолировался ото всех, уйдя в учебу? Я даже готов поставить на возраст (до 18 лет), который бы красовался в моей личной карте больного – в психиатрическом диспансере (лично моя ставка – 16).
Виноват ли во всем этом я? Ведь все в генах… А гены – это я…
Но к 10-му классу проблем с общением у меня уже не было. (Отсюда я могу заключить, что врожденных преград тоже не было). Но к этому времени учеба, которая никогда меня сама по себе не интересовала (интеллектуальная активность у меня происходила все же непроизвольно), вообще стала для меня актом условным. В 10-м классе мое положение меня устраивало как никогда.
А вот к 11-му я школу перерос. Теперь не интеллектуально, а имморально – жизнь школьника перестала быть для меня актуальной. И мое школьное окружение стало для меня мало. Мы перестали понимать друг друга. Мои дела, интересы, амбиции были для них чем-то чуждым; любопытным, но все же отталкивающим, пугающим. Зависть ли это была с их стороны, или они находились на той позиции, с которой все еще видны «утесы», не знаю. Думаю, что первое, но хочется верить, что второе.
С Лешей мы теперь только здоровались. Какое-то время могли перекинуться парой фраз, но потом он начал, как мне казалось, меня избегать. Сейчас я думаю, что это был с его стороны последний, отчаянный шаг обратить мое внимание. Но после того, как я официально перестал посещать школу, видеться мне доводилось только со своими другами.
Раздел 4
Он стал химерой. Он сочетал в себе два разных, взаимоисключающих начала. Наполовину он был семнадцатилетний подросток. Несформированный, неопытный, своевольный, инфантильный, близорукий, категоричный. Другая половина – взрослый мужчина. Но не качества у Тимофея были взрослые, а повадки. Тот «взрослый образ жизни», который он вел, был лишь одной из множества форм. И далеко не самой удачной. Это была ловушка, самый большой капкан на свете, в который сложнее не попасть, чем даже выбраться.
Какой бы ни был корабль, но ведут его потоки.
Я начал привыкать к этим запискам, теперь я даже с интересом их жду. Помню, мне мой дед делал всякие сюрпризы. И ценнее всего в них была неожиданность. Он мог подарить мне серебряную чайную ложку, декоративную курительную трубку, шоколадный батончик, маленькую подзорную трубу, пластмассового динозаврика… Каждый раз меня приводила в восторг его оригинальность… как и теперь вот эти таинственные записки.
Мне не столько интересен текст, сколько мои ощущения от содержания. Пойдет ли у меня кровь ртом, упаду ли я в обморок, разобью ли со злости стул об стену. Охватит ли меня сильнейшее возбуждение?
Я подолгу стою перед зеркалом и наблюдаю. Всматриваюсь в свои глаза и ищу… Честно, не знаю, что я ищу, но мне кажется, что там должно быть что-то, что мне нужно.
И меня постоянно посещает один вопрос: может ли солнце провалиться за горизонт? И речь не о движении планеты. (To see if I’d steel feel.)
Раздел 5
В октябре случился мой дебют в качестве пациента венерологического отделения. Я сделал это! Гонорея.
На самом деле тогда я не был столь весел. Появилась она неожиданно, буквально за один день, я даже сначала и не понял, что происходит (секса у меня накануне не было). Вдруг стало больно мочиться, а потом я обнаружил зеленоватое пятно на трусах. И только потом узнал, что она проявляется через 7—14 дней после заражения.
Действительно, за неделю до «привета» я сплоховал и нарушил золотое правило «не целуй». На самом деле это правило касалось не только соприкосновения с губами, но и в целом любых действий, связанных с тесным, незащищенным контактом. Я тогда познакомился с девушкой. 29 лет, учитель в художественной школе, замужем, муж – дальнобойщик. У нас сложился мини-роман. Сначала я делал все, как положено, но потом немного расслабился и решил попробовать без презерватива (она к тому же уверяла меня, что пьет противозачаточные). Оно того не стоило.
Обнаружив печать на трусах, я сразу же помчался в больницу (был день вторника). Меня аж врач похвалил, сказав, что обычно люди даже взрослее меня не решаются прийти на прием, нарабатывая себе хроническую форму.
– Когда был последний незащищенный контакт?
– Неделю назад.
– 7 дней? Ровно?
– Да.
– Сообщали партнеру?
– Нет еще.
Он взял у меня мазок и направил на анализ крови: на гонорею, сифилис и ВИЧ. Подтвердилась только гонорея.
Денис потом меня долго подкалывал.
– Ну ты и дурак…
Мне оставалось только разводить руками.
– Только ты не трепись нигде.
– Сейчас пойду по всему городу развешу объявление с твоей фотографией.
– А у тебя что было?
– Ничего…
– Пиздишь.
– Ну да… Хламидиоз был.
– Когда?
– От тех самых.
– Да ну?!
Теперь он разводил руками.
– Ебать, ты меня подставить мог.
– Ну кто же знал…
– А как же золотое правило?
– Она в рот взяла. Ну кто же знал?
– Погоди, и ты после этого еще девчонок…
– Да похуй. Тем более я уже в гандоне был.
Я закупился лекарствами (антибиотики, какие-то болеутоляющие) и взял себе двухнедельный отпуск: не пить, не курить (я и так не курил), не трахаться. Позвонил этой девушке.
– В общем, у меня гонорею нашли, тебе бы тоже провериться.
– Да я уже знаю.
– А хули ты мне тогда не сказала?
– А хули ты тогда пропал?
– Занят был. Тем более ты сказала, что муж вернулся.
– Но я же не сказала мне больше не звонить, не писать.
– Я тебе ручной, что ли?
– Ну и иди ты нахуй. Удачного лечения.
Сука.
Пока я лечился, у меня появилось много свободного времени. Не то чтобы я каждый день бухал или снимал кого-то, но мне постоянно приходилось двигаться, с девушками общаться. А тут я будто очнулся и понял, как опустела моя жизнь.
Работать приходилось не очень много. Андрей к тому времени начал искать выходы на новые «темы». Сезон шел на спад, прибыль расти перестала, по магазинам проходили проверки, поэтому поставка для них временно прекратилась, да и опыт говорил Андрею, что нельзя долго засиживаться на одном месте. Он прознал о каких-то новых китайских препаратах для поднятия потенции и снижения артериального давления. И была возможность быстро съездить туда-обратно за границу, за полцены. Мы скинулись втроем и отправили Андрея за новым «стартапом»; на меня и Дениса остался недельный запас товара под реализацию. Но даже вдвоем на работу у нас уходило не больше 5 часов в сутки, и теперь в основном в вечернее время.
Я обратил внимание на то, как изменилась моя фигура. На месте пресса выскочил круглый животик, руки стали тоньше и мягче. Я не стал толстяком, но атлетичности больше не было.
Я впервые за многие годы, если не за всю жизнь, почувствовал скуку. Работы было мало, в школу я больше не ходил. Читать не хотелось. Для самообмана я делал подсчеты по работе, считал накопления (на тот момент у меня лежало около 2 тысяч долларов). Но большую часть времени я тупил, убивал время.
Я вспомнил, что мне надо сдавать контрольные. Оказалось, что их у меня накопилось уже достаточно. И тогда я сделал еще одно удивительное открытие: мне было непросто решать задачи из школьной программы. Я даже полез в интернет не за уточнением, а за ответом. Чувствовал, как мой мозг буквально кипит, как ломит тело, дрожат от нервов пальцы и ноги. Все сдал, но с трудом. После этого (хорошо помню) я подошел к большому зеркалу, что стояло в родительской спальне, разделся догола. Так простоял с час. Я не мог понять, почему в зеркале вижу не то, что ощущаю. Я ведь лучше всех, думал я. Что же не так? Я разглядывал каждый миллиметр и не мог понять.
Затем, не одеваясь, я написал одной знакомой девушке, попросил прислать голых фотографий. Она прислала и сразу же предложила встретиться. Но я не ответил, а принялся мастурбировать. Лечение уже действовало, но кончил я с болью. После ответил этой девушке, предложив встретиться в конце недели.
Тут я понял, что даже перестал мастурбировать. Это, конечно, на первый взгляд не такое важное и уважаемое занятие, но оно навело меня на мысль: я растрачиваюсь на все подряд, теряя себя. В голове заиграла строчка: the needle tears a hole. Боль опять подступила комком к горлу. Я кончил еще раз. Затем написал той девушке, что готов приехать куда угодно, хоть сейчас.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
