Текст книги "Судоходство в пролет"

Большая прогулка

Совершенный, как принято выражаться в сетевой среде, лытдыбр – то есть будто бы ни о чем. Откровенно говоря, стоял еще июнь. Так что я поторопился с августом. Но не все припоминается и записывается сразу, на свежую голову.

Сегодня – то есть уже вчера – в очаровательной компании гулял по Невскому, как и подобает уважаещему себя литератору. Видел много интересного: Казанский собор, Аничков мост, Адмиралтейство, Генеральный Штаб, Зимний Дворец и Неву. Впечатлений теперь хватит на целый год. Очень понравились кони Клодта. Долго искали у них на яйцах зашифрованные портреты Наполеона. Не нашли. Возможно, Наполеон вовсе не там, а на Медном Всаднике, но мы там не были – это раз, а во-вторых – курсанты ему и так ежегодно полируют яйца из хулиганских побуждений, то есть не Всаднику, а его коню, и яйца эти существенно уменьшились в размерах, а скоро исчезнут совсем, и будет мерин, что ли.

Сам Всадник, одетый в камзол, шатался по мостовой и приглашал совершить экскурсию в город своего родственника Павла.

Фотографировался возле ограды Катькиного садика. Садик закрыт – видимо, на просушивание, потому что там, как гласят питерские легенды, собираются гомосеки. Я пока не видел ни одного, потому что не искал.

Возле Зимнего Дворца, как и полагается при Зимней твердыне, пошел небольшой приятный снежок. Обратно ехали на автобусе за десять рублей, очень понравилось.

Помимо Петра в камзоле, по Невскому шлялась нарядная несъедобная пища: переодетая Пицца, очень кругленькая, на тоненьких ножках, с нашитыми грибами и помидорами. И один Духан, который вдруг взял и побежал вприпрыжку. Это он приманивал едоков отведать его, исполинского Духана, догнав и поймав.

Видел реки Фонтанку, Мойку и канал Грибоедова. Впечатления сдержанные. Вернулся домой, на проспект Стачек, и там, как ни странно, ничего не изменилось, разве что кот насрал, да распахнулась недоломаннная дверца шкафа.

Дух наш – молот

Скорбный я человек. Вот захочется написать про любимый и родной город, а выносит на медицину.

Снова и снова, опять и опять.

Как и давеча, когда по ходу гуляния вынесло нас на выставку Большого Кузнечного Дела, дополненного графикой, не уместившейся в металл, ибо там такие мысли, что их только в голове держать можно, да не в любой, а в особенной.

Даже улицу позабыл. Возле Летнего Сада, очень неловко теперь.

Короче говоря, там Кузнецы выставили свои скульптуры, на которые мы только сначала подумали, что это очередной неореализм с приставками пара-, мета– и гипер– одновременно, но просчитались.

Это было мастерство.

Прекрасно передано беременное ожидание материнской женщины с микроцефалией: очень маленький череп и вострый носик. Ожидания ее должны быть тревожными.

Изготовлены великолепные руки, к которым я попытался приладиться, как будто они мои, и это только начало, а там и прочее подрастет, но руки в кадр не поместились.

Некая фигура вспорола себе вострым кованым когтем нутро и проделало брешь, разыскивая, видимо, собственную суть. Откуда ему, железному самоделкину знать, что суть его – вне его, в посторонней голове.

И кузнечных набросков, я думаю, было бы достаточно для оформления истории болезни с галоперидолом, аминазином, тизерцином и прочими назначениями.

Потому что есть там, к примеру, фантастическая камасутра: отдельно взятые ноги, переплетенные нехорошим узлом. Это называется кататонической формой шизофрении, когда можно вот так придать организму предпочтительное положение, и организм не шелохнется, так и останется в этом положении на сутки и больше. Именно такая история вышла с этими ногами.

А что с руками, я до сих пор не пойму. Очевидно, аденома гипофиза, акромегалия, когда увеличиваются конечности, подбородки – но там нет головы, не заглянешь, там вообще больше ничего нет.

Скобарь

Иногда кажется, что ты совсем ничего не знаешь о своем городе. Кто там кого построил – Трезини ли Растрелли или наоборот, и что с ними делал Монферран – какое мне дело? Мне рассказывали об этом сотни раз, и я все с неизменным удовольствием забывал.

Но когда приезжают друзья и начинаешь их водить по улицам, кое-что припоминается.

Правда, Монферран тут не при чем. Кое-какие другие достопримечательности приходят на ум.

Например, один домишко на Нарвском проспекте, четырнадцатый номер. Трезини его, конечно, не стал бы строить, и даже за нужник бы не признал при любой, пусть самой неотложной, нужде. Для нужника ему бы понадобился хоть какой-нибудь плохонький барельеф, а здесь и этого нет.

Но дом был славен. Не знаю, как сейчас, но в 90-е годы – был. Потому что в этом доме, в одной из квартир, жил волшебник. Он был, как вы догадываетесь, экстрасенс. И к нему не зарастала тропа, потому что он привораживал, завораживал, отмораживал, возвращал, находил, выкатывал на яйцо и так далее.

Особенно лихо у него получалось с непорядочными мужьями.

Вот придет от такого непорядочного мужа порядочная жена и попросит: верните! приворожите! Гуляет, дескать, сволочь, и не ночует дома.

А волшебник на это:

– Я могу поставить ему скобу. Астральную. И пришпандорить к вам. Но нужно ли вам это? Да, он будет сидеть дома, но весьма безучастно. Как предмет, как телевизор в углу. Неодушевленный феномен.

Многие, однако, соглашались на скобу, потому как и не ждали одушевленности от супругов: на хрена она, когда анатомический аппарат в исправности?

Помню, были у меня какие-то проблемы, и я надумал на этого колдуна посмотреть. И даже зашел в этот дом, поднялся по лестнице.

Ощущение возникло очень, очень нехорошее. Темно, не особенно чисто, лампочки вывернуты еще в позапрошлом веке. Заплевано все. И люди – вернее, тени. Дверь в квартиру колдуна не заперта, и в гробовой тишине туда заходят и оттуда выходят сумрачные, молчаливые гости. В них сразу узнавались завсегдатаи. Кто-то просто стоял на лестничной площадке по стойке смирно.

Ни звука, ни шороха.

Я не пошел внутрь.

Дома с привидениями

Такие просто обязаны быть.

Другое дело, что за привидения иногда могут ошибочно принимать еще не до конца привидения, еще немного живых, но одно другому не мешает. В том, что они при этом сосуществуют, у меня лично нет никаких сомнений.

Один такой дом в соседнем дворе идеально подходит на роль.

Он непонятно вообще, почему дом.

Он больше похож на отдельную секцию отопительной батареи. В нем два этажа, он выкрашен в цвет обычных перил, и он очень узкий. И стоит обособленно. Гладкая, зализанная плесенью стена с двумя крохотными окошками одно над другим; в верхнем – горшочек с ботаническим растением.

Кажется, что достаточно поднажать плечом, и дом завалится. Он сильно смахивает на лист картона, воткнутый в песок.

Но там кто-то живет. Судя по горшочку, есть и люди. Однако привидениям в нем просто должно понравиться. Это даже не дом Достоевского; я не думаю, что занятого писателя вообще когда-нибудь заносило к нам, за Нарвскую заставу. Здесь должна быть Администрация по Работе с Гражданами, где обеденный перерыв – с 4.00 утра и до 23.00 вечера.

Конечно, я наговариваю на дом.

Когда-то мне рассказывали про настоящий дом с привидениями. Там была коммуналка, и вот она вся постепенно разъехалась, потому что стало невмоготу. А что невмоготу – про то молчок.

Мы с приятелем расхохотались.

Это было где-то на Петроградской стороне.

Мы сказали, что купим бутылку водки и проведем в этом доме, в этой самой опустевшей картире ночь. И поглядим, кто поведет себя ужаснее – привидение или мы.

Короче говоря, мы сразу сделались уже готовыми джедаями. В каждом из нас нетерпеливо перетаптывался Воин, готовый перейти на Бег и Крик Силы.

Но что-то не сложилось.

Жена не пустила, что ли. Так и не пошли.

Птичий базар

Довольно приятно и даже прельстиво, как пишут китайские студенты, побыть полчаса на углу Думской улицы и Невского проспекта.

Там настоящий Птичий базар, потому что – Экскурсии.

И еще музей Восковых Фигур на втором этаже Гостинки, о котором я однажды уже написал под впечатлением от Перинной линии.

Мне эта точка всегда нравилась.

Восковая Екатерина томится под зонтиком «Кока-Колы», ей жарко. Она боится поплыть. Она хочет фотографироваться, но к ней никто не присаживается. Неподалеку на постаменте стоит ушастый урод из «Звездных войн», одетый как совершеннейший бомж. Не знаю, кто это, не в теме я, но точно не джедай.

Да! Сик транзит глория мунди! Теперь он Екатерине и канцлер, и любовник, и Ангел-Хранитель.

– …Петергоф с Большим Дворцом приглашает!

Рядом гуляет кто-то, уже только наполовину восковой, и безуспешно пытается повторить приглашение Петергофа по-английски.

Надрыв понятен: обзорная экскурсия по городу с заездом в Петропавловку стоит столько же, сколько билет до Москвы. Плацкартный. Но все честно. В Москву едешь ночью, темно, не разобрать ни хера в окошке, а тут тебе только записывай и примечай.

Явился приезжий монах, очень старый, седой, с косичкой. Ему немедленно вручили листовку-приглашение в Восковой Музей, с изображением всех этих бесов. Взял, держит. Я этот музей знаю. Там Шрек и прочие Угодники, все для странствующих монахов.

Начинает припекать, пора в подземелье. Вдогонку:

– По городу щас не хотите уезжать?

СуперБуквоед

Заглянул в СуперБуквоед.

И обратил там внимание, что литература уже ХХ века становится чем-то вроде философии века ХIХ. То есть имена известны и даже на слуху, но не больше, никак не больше.

Это, в общем-то, не книжная лавка, а Максидом.

Перумовы, Головачевы, Семеновы, Лукьяненки, Зоричи рулят с аццкой силой. Добрались, похоже, и до современных переводных романов.

И хочется вдруг почему-то взвыть и выстроиться в очередь за чем-нибудь стареньким, чего может и не хватить. Как за разливным пивом.

ВЕСЬ Хайнлайн. ВЕСЬ Саймак. Только так. Это деловой подход. Килгор Траут? Не слышали. Пратчетт и Герберт с наследниками – только налетай; полки проседают от Джордана и Гамильтона; этих я не читал и никогда не буду; они наверняка прекрасны, но я не буду.

В современном книжном магазине возможно только точечное целевое иглотерапевтическое внедрение при четком знании, что нужно. Дальше – немедленно на выход, иначе Ян изжарит на гриле, а Инь утопит в стиральной машине «Электролюкс».

Бытовой солипсизм

Проклятый бок продолжает болеть. Наверное, я сломал ребро, но лечу отраженные гастритные боли.

Но спать хреново, особенно на боку.

Поэтому я нажрался сонников, уснул, проснулся около шести утра. Сел, поработал немножко. Дай-ка, думаю, я еще покемарю. И покемарил.

Пробуждаюсь: на часах 9. 57.

О, думаю, уже вечер. Сейчас позвоню маменьке и пожелаю спокойной ночи.

Пожелал.

Гробовое молчание.

– Ты знаешь, какое сейчас время суток?

Тут я спохватился и все понял. А маменька продолжала гробовое молчание, ибо гадала, чего же такого я нахавался, что перепутал день и ночь.

И свет за окошком меня не смутил.

У нас на курсе был идиот Валера.

Его философия была проста, как огурец или яйцо: «Если я сплю – значит, ночь».

Предлагаю воспользоваться всем желающим. Бытовой солипсизм – явление поголовное, а иногда и приятное.

Дело о двух кейсах

Это быль, устами верными мне в уши вложенная, да пересказанная мною под перебор гусельных струн.

Все инкогнито, как сами понимаете. Что слышал, да выпытал, о том и пою, а потому не судите строго.

В некотором Царстве, да в некотором Государстве обветшал один Храм средней руки и пальца. Он обветшал до того, что Городская Дума, она же Вече и Собрание, постановили его капитально отремонтировать.

Настолько он обветшал, что для молившихся в нем особенно быстро приближалось Небесное Царствие.

И начало ремонта решили отметить и обставить торжественно.

Были приглашены многочисленные августейшие (нынче на дворе домирает август Лета Господня 2007) лица, как то: Городская Голова, Председатель Вече и прочая, прочая, прочая, кроме Патриарха и Царя.

И еще пригласили Митрополита, потому что вроде как он обязательно должен все это благословить, начиная с фундамента. Это его служебная обязанность.

Но Митрополит не приехал.

Он объяснил это небесной необходимостью отслужить службу в другом Храме, который совсем не по пути.

Но почему? почему он не мог отрядить туда кого-нибудь помельче и персонально влиться в состав Городской Головы?

А вот почему.

Оказывается, служба Митрополита прилично оплачивается. Кейсами. Настолько прилично, что духовная особа в промыслительном умозрении взвесила два кейса. Первый – за благословение ремонта. Второй – за церковную службу.

И умозрение, неумолимо подчиняясь физике еретического сэра Исаака Ньютона, выбрала из двух кейсов тот, который оказался значительно тяжелее, и это был кейс, обещанный Митрополиту за службу. А кейс, обещанный за ремонт, представился легким.

Про одёжку, ум, встречи и проводы

Некоторым известно, что я люблю перед сном посмотреть кино. Или хотя бы его часть. Сейчас, например, из-за боли в животе и боку, я вынужден принимать снотворное в конно-спортивной дозе, и это сокращает киносеанс.

Что-то там отстегнулось у меня в животе, а ведь замыслов, замыслов! В общем, днем смотреть кино мне запрещено.

Ну и вот.

Я наконец нарвался. Я нашел кино, которое мне действительно не по зубам. Это новый фильм Дэвида Линча «Внутренняя Империя».

Мне очень нравится Дэвид Линч – еще бы, я все у него смотрел и даже слышал музыку Бадаламенти из «Твин Пикс». Правда, самого сериала я целиком так и не видел. И мне всегда казалось, что с шизой там, конечно, небольшой перебор, но она проявляется приступообразно, «шубами», а между шубами все относительно понятно и красиво. Ну, а когда шуб, тогда я заставляю себя смириться с неизбежностью сюрреализма.

Но здесь не шуб. Здесь нечто такое – на обложке простенько изложенное – чего я вообще не понимаю. Совсем. Я не могу взять в толк, что происходит в принципе. Мне придется смотреть это несколько раз, что заранее раздражает – тем более, что до конца я опять же ни разу не досмотрел, а пробую уже четвертую ночь.

Итак, я ложусь в какой-никакой одёжке: какая одёжка, когда спать? Ничто в ней не выдает во мне любителя Дэвида Линча. Накрываюсь одеялком. Встречать по одёжке меня некому, кроме кота, который сразу же и приходит, ложится на грудь, начинает курлыкать и грызть мой недобритый подбородок, за что деликатно спихивается в сторону. Он уже знает: заработал ящик, погасили свет – Хозяин и Бог улегся, надо пожелать ему приятных снов и полежать.

А провожают? Провожала меня по уму вся презрительная комната: кот, Беломор, телеящик, рехнувшийся Линч со своими героями, записная книжка и носовой платок.

Ума мне хватило минут на десять, причем фрагмент, о котором речь, я уже смотрел.

Это, пожалуй, впервые случается, когда я совсем не постигаю происходящего. Линч, вероятно, решил, что после музыки Бадаламенти ему все можно.

Приложение: кстати, провожают по уму все больше женщин, рано утром. Почему-то пришло в голову.

Как упала и полегла полынь

Маленькая храмовая история.

В некотором царстве, в некотором государстве, где произрос изъеденный временем храм, появился мелкий боярин, чиновник местной администрации.

Вероятно, хотел справить себе шинель.

Городская Голова послала его разобраться в местном озеленении. И оно ему отчаянно не понравилось.

– Вот тут трава, – обратился он не без робости к настоятелю. – Много ее. Выполоть бы ее, чтобы стало красиво.

Ибо красота спасет мир.

– А как же, – настоятель не стал возражать. – Надо ее выполоть, обязательно надо.

Видя, что от медитирующего настоятеля многого не добиться, чиновник отправился к церковному старосте.

Тот тоже не стал чинить никаких препятствий.

– Рабочие нужны! – воскликнул он. – Вы же начальство, у вас должны быть рабочие!

И тогда чиновник выполол всю траву сам, один., голыми руками. Чертополох, полынь, лопухи, лебеду. Под дождем.

И выполол преотменно.

Воцерковление феминизма

Обновленный и приодевшийся Санкт-Петербург.

Старый Храм, то есть церковь.

Батюшка.

Подходит православная иностранка и начинает задавать вопросы:

– Батюшка, а что вы думаете о перемене пола? А где ваш платочек? А где ваша юбочка? А что вы молчите? Или, если вы батюшка, то вам нельзя задавать такие вопросы?

Батюшка отличался смиренностью.

Он молчал.

Фотография

Грустно, но вот вам и знаки, и символы. У меня осталась дочкина фотография, в застекленной рамке. Четвертый класс, школьная форма, сильно похожая на меня. Дочка, не форма.

И вот с недавних пор я начал замечать нечто странное.

Со стеклом стало что-то происходить. Какой-то незнакомый мне процесс – вероятно, некий фабричный брак. Вроде патины, но при чем тут патина.

Фотография стала подергиваться пленкой, и этот процесс пошел по восходящей. Я решил, что дело в дурном стекле. Купил новую рамку, раскурочил старую. Стал вынимать фотографию – не идет!

Это она постепенно прилипает снизу, изнутри, к стеклу. И отодрать невозможно. Я осторожно попытался отделить портрет от стекла ножом, но понял, что все непоправимо разорву. Фото пристало очень плотно.

Так и оставил, разделенную точнехонько пополам, по горизонтали.

Стоит, как стояла, и ничего не поделать. Линия останется все равно, даже если затянется целиком.

Доктор Юнг, вам горячий привет, хотя Вы и так, вероятно, не мерзнете.

Здравое рассуждение

Будет некоторый повтор, но история в целом новая.

В церковь, в каморку к регентше, зашел неизвестный мужичок и попросил одолжить ему двести рублей под залог паспорта.

Та одолжила.

Вскоре он вернулся и попросил еще столько же, потому что проигрался в доску.

Вызвали старосту.

– Вам тут что? – топотал ногами староста. – Ломбард? Куда вы пришли?

Я, слушая, молчал.

Тогда писатель, мне эту историю рассказавший, спросил: неужели мне не смешно? Тот самый факт, что человек явился в церковь занимать деньги под паспорт на азартные игры?

Я ответил, что тот поступил очень здраво и ничего смешного нет.

Он пришел в специальное милосердное место, где попросил о помощи, и помощь эту получил. Он обратился по адресу. И я вспомнил другой случай.

Я сел в метро, в вагон, и вошел человек.

Начал он хрестоматийно:

– Люди добрые! Извините, что я так к вам обращаюсь…

Слова были обыденные, знакомые, но вот в риторике звучало нечто странное.

– У меня ужасное похмелье, мне не на что выпить, помогите, кто чем может!…

Как ему подавали! Как подавали!…

Любая безногая рок-группа в беретах, увидев это, умерла бы на месте, перекусив гитарные грифы.

Непристойное предложение

Ну что хорошего можно ждать от почтового ящика?

Ничего.

Как правило – письменного требования за что-нибудь заплатить. Ну, редко-редко – договор о книге или перевод, о которых уже столько сказано, которые так замусолены в переговорах, что вместо прилива радостной неожиданности испытываешь заслуженное равнодушие.

Но вот сейчас пришло письмо от партии «Яблоко». Лично мне. От господина Явлинского. Во первых строках он благодарит меня за то, что я интересуюсь его работой и согласился получать его материалы.

Когда же это и в каком состоянии я успел?

Я действительно хронически голосовал за партию «Яблоко». Она пообещала покончить со всем за 500 дней, так что Апокалипсис завораживает. Ледяная пустыня с одинокими лихими людьми. Но не сдержали слова, не вышло! Все теперь растянется до Гога-Магога…

Я не согласен получать такие письма и вообще быть им известным.

Я больше не буду голосовать за Яблоко, я проголосую за огурец между двумя помидорами.

Закос и отмаз

Нашел Тетрадь для сочинений ученика 3а класса Смирнова Алексея.

Сочинение. 14/XI

ПРАЗДНИК ВЕЛИКОГО ОКТЯБРЯ В НАШЕМ ГОРОДЕ

План:

I 1917-й год.

II Праздник Октября.

III В нашем городе.

В 1917 году рабочие, под руководством В. И. Ленина, свергли власть капиталистов. Установилась Советская власть. Нет больше капитализма в нашей стране!

Сегодня в Ленинграде все отмечают 56 годовщину, со дня Великой Октябрьской социалистической революции. Ура Ленину! Ура Коммунистической партии!

Жаль только, что у меня была температура, и я не был на улице. Но ничего! Я видел по телевизору парад. Я рад, что в нашей стране нет больше капиталистов.

Как немец на Волгу ходил

Вообще говоря, я немного немец. В каком-то поколении – прабабушка, что ли.

А домоседу вообще заказано куда-нибудь ходить.

В общем, поехал я судить фестиваль поэтов. Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан.

В Ярославле – чудесные люди. Даже встретили в шестом часу утра. Даже провели по Волге. И снимки были – как я записываю что-то историческое в некрасовской беседке.

И стихи попадались неплохие.

И гостиница.

И все было бы чудесно, когда бы не фуршет, где я занялся фуршетом.

А там такая тонкость: выписаться нужно до 12.00 следующего дня.

…Утром, соображая слабо, я собрал сумку и ушел.

Итог: я лишился паспорта, ключей, обратного билета, куртки, мобилы и пр. И ездил по ментурам, пока все это жюри давало гала-концерт. В общем, есть на Волге утес.

То, что дома – чудо. Чудо, что я всего два дня просидел у брата в Москве, потому что возникли проблемы с отправкой.

Это был Сталинград.

Сегодня мне стало ясно, что означает восстановить паспорт.

И поменять замки.

И восстановить телефон.