Текст книги "Судоходство в пролет"

Новая игра

По утрам исключительно холодно, хотя эти сволочи объявили, что топят.

Ну, это с их стороны лытдыбр.

Лежу и придумываю новые игры.

Я знаю, что среди моих френдов есть люди, читающие и любящие Эрика Берна. И его довольно жестокие игры с людьми.

Так вот: была такая игра – «горячо-холодно». Не у Берна, а вообще.

Берется херня и прячется. По мере приближения к ней: теплее! Теплее! Горячо! Жарко!

Или Холодно.

Так вот я придумал игру «Не жарко и не холодно».

Такая вот. Очень простая.

Могу научить всех желающих.

Покров

Покров.

Снега нет. Но это как сказать.

В одном известном храме, где некоторые служащие кормятся из мальтийской столовой на протестантсткие деньги, такой покров состоялся.

Слабоумный индивид, которому доверили доставлть пищу служивым, решил не обременять себя лишними судочками.

Из которых кормили крысу.

Он все слил в один: первое, второе, третье. Суп, макароны и компот.

И сделал Химическое Делание, ибо соединил.

Покров, однако.

Начало

С чего начинается Родина?

Мы все знаем, с чего. С картинки в букваре, с буденовки папаши-головореза, с маминой песни.

Но для того, чтобы увидеть картинку, найти буденовку и прослушать песню, надо прежде всего бодрствовать.

То есть для начала проснуться.

Тогда ты начинаешь воспринимать все перечисленное.

Таким образом, для меня день, а соответственно и Родина, начинаются с обыкновенного говна. Из утра в утро. Я просыпаюсь и отправляюсь убирать за котом, который так полюбил скоблить положенную бывшим тестем кухонную плитку, что иного гумна не желает и знать, а прежде ходил в корыто, как положено.

Вот так у меня все начинается. И я не шучу. Это ежеутренний ритуал.

Стал запирать дверь в кухню – перебрался в коридор.

Теперь я отчетливо чувствую, что тварь отметилась и в дочкиной комнате. Где я не бываю. С тех пор, как съехала семья, там сохранился дикий разгром. Найти оскверненное место невозможно в буквальном смысле. Для этого нужны диггеры, дайверы и просто отчаянные люди.

А я не такой.

Словообразование

Дочка отожгла.

– Папа, а почему – САНтехник?

В недоумении:

– Не вижу проблемы. Чинит санитарную тахнику. В чем загвоздка?

– А я думала, что «сан» – это типа святой.

Чинизелли

Сходил я в цирк. С дочкой.

В общем-то, стандартный набор всякой всячины, обогащенный лазерами и долби-звуком, что не может не повлиять на репрезентативные системы, так что некоторое впечатление действо произвело, закрепилось внутри.

И сюжет.

В советские времена как-то обходились без сюжетов. Номер шел за номером, и все были довольны.

Теперь не так.

Началось все с появления пышной дамы в белом, при короне, в окружении толпы пляшущих расфуфыренных подданных. Дама неуемно радовалась происходящему, а под конец взлетела на трон – туда, где обычно бывает оркестр, однако на сей раз оркестр прикрыли большим полотнищем с Медным Всадником.

Я усиленно гнал от себя мысли о губернаторше Матвиенко, но не прогнал.

А потом в лазерном озере появился недовольный оппонент – Призрак. Это был первый директор цирка господин Чинизелли. Он сетовал на то, что не находит покоя, ибо все теперь не так и цирк уже не тот.

Взлетел и согнал даму с трона, сел туда сам. Дама пристроилась рядышком и стала уверять Призрака, что под ее руководством все стало еще даже лучше.

Ну, а дальше началась собственно программа. Ведмеди, обезьяны, пони, акробаты и так далее. Были клоуны: наш и французский, мсье какой-то. Оба были полными идиотами, но наш брал нахрапистостью, дергал публику, заставлял принимать участие в забавах и явно выиграл по очкам. Мсье был просто кретин.

Прогресс был вот в чем: ведмедь, катавшийся на велосипеде, не имел при себе российского флага. Я помню из детства мотоцикл с коляской, на котором вкруг арены ездил ведмедь, а позади стоял дрессировщик и держал огромный флаг с серпом и молотом. И это был апофеоз действительности – не только цирковой, и после этого, по-моему, других номеров уже не было.

В общем, все прошло живенько и бодренько.

Дама убедила Призрака в том, что под ее патронажем жить стало веселее. Они подружились и даже пропитались взаимными чувствами, но Призрак не мог остаться с дамой и скрылся в огромной книге «История цирка». Это был фокус: книгу раскрыли, и Призрака уже не было, а был портрет господина Чинизелли.

Когда все закончилось, мы с дочкой вышли, и ее перехватила моя отставная супруга. Краем глаза я приметил тестя. Он пересел с москвича-баклажана на джип и сидел за рулем монолитно, глядя прямо перед собой, не шевелясь. Откуда деньги, черт побери? И я еще что-то подкидываю. Даже в темноте было видно, что джип этот уже загажен сверх всяких приличий.

Кабан

Иногда мне предлагают вернуться в медицину.

На это я неизменно отвечаю, что не выношу коллектива ни в какой его форме. Сначала терплю, конечно, а потом ухожу.

Реагируют уважительно, но, как мне кажется, с некоторым недоумением, недопониманием.

Вот небольшая иллюстрация – очередная капля воды, по которой можно догадаться о существовании океана.

На третьем курсе у нас был капустник. Первый Мединститут вообще славился своими капустниками, всегда бывал аншлаг. Ну и я сунулся в капустную бригаду – по старой привычке к самодеятельности и разного рода перформансу, приобретенной еще в школе, где я изображал нечто из Грибоедова, Чехова и Шекспира.

В концертной программе был номер: «Олимпийские игры в Васкелово». Васкелово – поселок под Питером, где у нашего института была спортивная база.

Я в концерте обычно не участвовал, только в самом капустнике – драме. Потому что петь я не умею, танцевать – тоже, ни на чем не играю – куда меня в концерт?

Нашлось место.

Смотрю расписанные роли и среди прочих вижу: «Смирнов – Кабан».

Подхожу к нашему режиссеру-самоучке и пальцем постукиваю по листку: это, дескать, как понимать?

Да очень просто. В программе Олимпийских игр был пункт: Стрельба по Бегущему Кабану. Я должен был бегать по сцене как есть, без грима даже и костюма, с обычным своим рылом и без хвоста, а по мне предполагалось стрелять, и при каждом попадании я должен был подпрыгивать и пронзительно взвизгивать.

А куда денешься?

Коллектив так решил, подвести нельзя.

Бегал, подпрыгивал и взвизгивал под пулями, в обстановке мертвой тишины в зале.

Так что вот.

Впоследствии я это неоднократно повторял по требованию разных коллективов. Форма была, естественно, другая, но содержание не менялось.

Считалочка

Пришла дочура и начала жечь глаголом.

Писали они изложение, 6 класс. По сюжету в конце погибает заяц. Целевая аудитория возмутилась и написала по-своему, заяц остался жив. Один отрок письменно изложил следующее: в зайца стреляли и попали ему в плечо. Вдруг прилетел вертолет, и изнутри вышел министр обороны Иванов. Он спросил у зайца, чем он может быть полезен зайцу, а охотникам велел больше там не появляться, потому что в свое время этот заяц спас Путина.

Отрок хотел добавить, что дело было в Чечне, но запамятовал, как оная пишется – через «е» или через «и».

Помидоры

История.

Был у меня знакомый филолог, учился в университете, жил в общежитии. Делил комнату с другим филологом, грузином.

И вот однажды знакомый этот мой подзагулял. Нет, ничего особенного, просто пошел в гости и засиделся за полночь. Вернулся он в общежитие, снял ботинки, крадучись вошел в комнату, там темно. Не видно ни зги. Опасаясь разбудить соседа, он на цыпочках двинулся к своей койке, на ощупь.

И тут сосед заговорил из мрака:

– Не стесняйся, дарагой! На столе фрукты, коньяк – ешь, пей…

Тот вежливо отказался, продолжая искать койку. Сосед не унимался:

– Ну, тогда расскажи какой-нибудь анекдот, а то скучно совсем…

Ну, если просят… Знакомый мой задумался, а потом рассказал хрестоматийное, в две фразы:

– «Гоги, ты памидоры лубишь?» «Есть лублу, а так – не очень».

Повисло молчание. И далее из темноты покатился визгливый женский смех со словами:

– Ишь, чево удумали – помидоры ябать!…

Попытка экстрима

Никакого героизма, говорю сразу. Скорее, наоборот.

Отправился я, как было обещано и объявлено, запугивать путена. В метро раскрыл книжку, которая была у меня заложена на странице номер 69. Это показалось мне символичным в самом широком метафизическом смысле. Митя идет на митинг, а Петя идет на петтинг, что-то типа этого.

Митинг натянули грамотно и со вкусом.

Выход на канал Грибоедова был закрыт по техническим причинам. Техническая причина стояла там же, наряженная в камуфляж. Пришлось выходить от эпицентра и двигаться пешком. Менты стояли через каждые десять шагов, и я, продвигаясь к площади, надмевался и радовался тайно, понимая, что все это придумано для борьбы со мной.

Дворцовая площадь была перекрыта и безлюдна, пройти туда не было никакой возможности. Повсюду оцепление. Оппозиция в количестве 300—500 человек топталась на тротуаре и на обледенелом бугре, близ Эрмитажа. Вожаков и застрельщиков я не приметил, потому что дирижировать таким отрядом способен лишь отпетый провокатор-гапон.

В общем, на 91-й год не похоже ни капли.

Еще ничего толком не началось, а веселая компания человекообразных роботов в шлемах и зимнем камуфляже пронесла мимо меня седую, как лунь, старушку в черном пальто. Она не то уже померла, не то ей стало плохо и она потеряла сознание, не то что-то третье. Пресса накинулась на это дело с камерами, как оголодавшее воронье. Старушку зашвырнули якобы в обычный автобус номер 11, в котором сидели необычные пассажиры в штатском и в форме.

Солидный ментовскипй чин надрывался в мегафон, крича, что митинг будет проводиться у БКЗ «Октябрьский». Ему орали в ответ, что только что оттуда пришли и там ничего нет. Потом аргументация почтенного воина поменялась. Он стал кричать, что сегодня вообще не разрешены никакие митинги, а в наших действиях есть состав административного правонарушения. Я так и не понял, как состав может быть в чем-то – ну, да ему виднее.

Наконец, киборги потеряли терпение и перешли в наступление. Они очень ловко взяли толпу в клещи. Толпа стала выдавливаться вместе со мной на противоположную сторону улицы; я обнаружил, что шествую в компании молодых людей под каким-то флагом, и что вокруг меня кричат: «Это позор», «Это наш город» и «Россия без путина». Толпу выдавили на пятачок, который на набережной, где львы, и дальше мне пришлось спасться бегством. Слава боевым человекообразным роботам и спасибо им за адреналин. Не думал, что мне еще когда-нибудь доведется в компании молодых людей улепетывать по Дворцовому мосту от Омона.

На пятачке тем временем распахнулись гостеприимные двери автобусов и других машин. Недовольных граждан с упоением пиздили и грузили в эти автобусы и машины. Все это я наблюдал уже с другого берега Невы. Оставаться и в чем-то участвовать далее не имело никакого смысла, и я запрыгнул в маршрутку. Там достал телефон и позвонил родичам с кратким сообщением: дескать, я невредим, сбежал от справедливого гнева роботов и еду домой. Сидевшая рядом пожилая жаба с интересом прислушивалась, а после спросила:

– А вот почему вы не уедете?

Я понял не сразу:

– Куда?

– Да куда-нибудь.

Теперь я понял и пожал плечами:

– Зачем же мне куда-то ехать? Мне нравится здесь.

Жаба вздохнула и отвернулась со словами:

– Хоть бы вас всех перебили поскорее…

Я дружелюбно улыбнулся и сказал по секрету, что жаба сдохнет раньше, причем сама.

Когда я выходил, она напутствовала меня следующим образом:

– Пусть ваша мама сдохнет так же, как вы пожелали русской бабушке.

Я ничего не сказал русской бабушке и зашагал к метро, довольствуясь умозрением ее отпевания в церковке средней руки.

Рота

Позвонила отставная жена.

Дочка стала плохо учиться, приходится делать уроки с ней вместе, контролировать.

В контексте русского языка меня спросили, в каких случаях «долбаный» и «ебаный» пишутся с одним «н», а в каком – с двумя.

Слаб я в грамматике, если ее объяснять. По жизни чувствую, как правильно, а объяснить не могу. Это врожденное, наверное.

Я сказал, что если «ебаный» приводится с расширением, то пишется оно с двумя «н». То есть необходимо в этом случае уточнить, где, кем, куда или при каких обстоятельствах. А если дается без расширения, в качестве общей характеристики, то «н» одно.

Не знаю. Может быть, я неправильно объяснил.

Дочура глумится над чересчур быстро развивающейся одноклассницей: каланча, дескать, лет уже на пятнадцать, и несет от нее, как от роты солдат.

Узнаю мамашину лексику.

Я скорбно улыбнулся в ответ: доча, откуда тебе знать, чем несет от роты солдат?

Теперь уже давным-давно мы с дядей очень любили журнал «Советский воин». Там печатались стихи разнообразных офицеров. Например:

 
Кто-то любит на рассвете
По лесу бродить.
Я же – рано до подъема
В роту приходить.
 

И дальше расписываются прелесть и очарование, с которыми сопряжено появление в роте рано до подъема: запахи, ч астности, и т. д. А чем там будет пахнуть, если перед сном роту покормили пшенной кашей с рыбой?

Нет больше журнала, жалко ужасно.

По нужде

Ежику понятно, что я не мог остаться в стороне от этого шабаша под видом голосования и поплелся справить гражданскую нужду.

Убого, товарищи. Ассортимент забав и общая атмосфера достойны держателей общественного сортира в качестве устроителей.

Первым делом я, естественно, навострил лыжи в буфет – посмотреть. Водка – где??? Я не собирался ее употреблять, но она должна быть. Царь-Борис себе такого не позволял, и всегда получалось душевно и народно.

Пошел наверх, в капище.

Бюллетень мне вручил тихий немолодой человек в драном пиджаке и двумя фингалами. Один, вероятно, от оппозиции, другой – от партии власти. Может быть, и была у них водка, да кончилась еще накануне.

«Ну, вы знаете, как голосовать», – изрек он искательно. Под локтем у него скучал и томился журнал «Тещин язык».

Я ощутил себя посвященным розенкрейцером и рассматривал его с профессиональным интересом.

«Конечно», – заверил я магистра дружелюбно.

Совершив политический акт, я спустился с небес на землю, где меня караулила афиша с программой развлекательных зрелищ. Подряд, через запятую, желающим предлагали посмотреть турнир по мини-футболу между учащимися 5-х и 6-х классов, товарищеский футбольный матч между учителями и 10а, товарищеский футбольный матч между учащимися 11-х классов.

Рядом продавали билеты на представление под названием «Я клоун, или путешествие в детство». Я едва не купил, соблазнившись созвучием с душевным настроем.

Потом за мной погналась женщина, умолявшая взять билет на беспроигрышную лотерею, и я побежал.

Стремительным шагом дошел до магазина и увидел, что нынче он откроется в час дня. Вот тут я затопал ногами и проклял матерными словами всех участников действа, потому что изначально туда и хотел, и в магазин мне было нужнее.

Соринка

Бревна в своем глазу не углядишь.

Это только Бог умеет, а человек нет, но Богу это, как назло, ни к чему.

К половине второго ночи я собрался-таки заснуть, но тут мне в глаз угодила соринка. Опять же Бог ее знает откуда она взялась. Я уже лежал с закрытыми глазами.

Новоприобретение причинило мне неимоверные страдания. Сначала я моргал глазом. Потом тер его кулаком. Потом таскал себя за ресницы. Потом пошел этот глаз мыть. Плескать в него мне показалось недостаточным, и я направил в него струю душа.

После этого мне показалось, что неплохо бы вызвать слезу. Но вот беда: в мире уже не осталось, наверное, ничего съестного или питейного, что могло бы ее исторгнуть. Я попытался подумать о грустном, и мне вспомнилась масса крайне печальных вещей, но слезы не было.

Я подумывал над мелким членовредительством: прищепить себе палец дверью или что-то вроде того.

Потом я намылил глаз. Защипало, но без толку. Глаз сделался багровым, как око Саурона.

Я сел, закурил и принялся ловить глазом дым. Я мог бы поехать среди ночи в круглосуточную глазную поликлинику, но это показлось мне обидным и чрезмерным. В институте меня учили выворачивать веко, но с тех пор не было случая попрактиковаться.

Можно вылизать глаз, но у меня слишком короткий язык, а никому другому я не позволю.

Тогда я лег на спину и закрылся локтем, зажимая глаз. Спустя какое-то время все прошло.

И стало понятно, что главное в исцелении опять же смирение, ибо это Бог посылает бревна в глаза или попущает им там быть, Он же и достает, а нам самим не видно и несподручно.

Чиполлино

Вот приехал я, стало быть, проведать больную маменьку, она у меня после операции по замене сустава.

Очень обидно, очень.

Потому что в квартире ее, обычно начисто вылизанной, воняло чем-то мертвым. Будто умерла какая-то еда.

И что же?

Во всем немедленно обвинили меня. В гастрите, немытости и так далее. Иные причины казались немыслимыми. Я дышал на маменьку, скакал вокруг нее – без толку. Я знал, что ни в чем не виноват – ни в первом, ни во втором, ни в остальном, но доказательства мои встречались скорбными вздохами.

А к вечеру причина нашлась в буфете. Луковица. Она умерла, и уже давно. Она так умерла, что ее едва можно было взять в руки.

Маменька очень смеялась над этим.

А я молчал. Ну ладно – меня иногда ругают за дело. Даю, то называется, поводы. Я уж не прошу, чтобы хоть раз похвалили за дело, а ведь бывает за что и похвалить. Но принимать-то за луковицу и вешать собак? Нехорошо это.

Четвереньки

У меня намечались перспективы работы в рекламном бизнесе. Лет семь тому назад.

Эту фигуру навел на меня мой искренний доброжелатель. Он думал, что так мне будет лучше.

Крысовидный, но не лишенный основательности человек с порога заявил мне со вздохом, что является моим поклонником. После чего перешел к делу и к этому вопросу больше не возвращался.

Он назвался серым питерским кардиналом, перводвигателем, демиургом, созидателем и сокрушителем. Ему было подвластно все, ибо он в совершенстве владел искусством влиять на умы. По его утверждению, Собчак проиграл выборы Яковлеву лишь потому, что в команду не взяли его, кардинала.

– Все очень просто, – сказал кардинал.

И процитировал Пелевина, а может быть – себя, уже не помню. Создавая рекламу, специалисты говорят друг дружке: а теперь давайте дружно встанем на четвереньки и представим себе наших потребителей.

Я дружелюбно кивал.

– Вот, например, печенье «Иван да Марья», – бахвалился кардинал. – Я сразу предложил написать, что это печенье для бисексуалов.

Беседа была свернута.

Следов поклонения кардинала моей персоне нигде обнаружено не было. И я решил остаться дартаньяном. Бог им судья, кардиналам.

Смерть динозавра

Заглянул в магазин DVD.

Не вполне трезвый субъект с нарушенной дикцией интересуется:

– А у вас про динозавров есть?

– Есть. Динозаврик Ульрик.

– Динозаврик умер?!…

– Динозаврик Ульрик!

– А-а! То-то я думаю, что не детское…

Миссия невыполнима

Передо мной – коробочка с фильмой «Миссия невыполнима-3».

Повода обсуждать содержимое, конечно, нет, потому что это удивительный бред. Но дело принципа.

Ибо на коробочке – аннотация.

Там написано вот что:

«ЦРУ становится известно, что экстремисты хотят уничтожить одно из семи чудес света, сохранившееся до наших дней. Чтобы выяснить, кто станет организатором этой акции, в Рим тайно приезжает специальный агент Итан Хант. С помощью итальянских спецагентов он пытается узнать, где и когда произойдет теракт. В Вечном городе Ханту удается выйти на китайскую мафию…»

Вся хитрость в том, что ничего подобного в фильме нет, хотя сюжет еще глупее. Дело не в этом. Дело в том, что автор аннотации все выдумал. Он не видел фильма. Он написал первое, что пришло ему в голову. И ему заплатили.

И вот я терзаюсь вопросом: на хрена я-то вообще что-то редактирую, переставляю слова? Да еще по ходу делаю корректуру, о чем меня никто не просит и за что мне никто не платит? Зачем все это? Ведь можно же иначе во всем.

«Огромный клоп, выращенный в секретной военной лаборатории, сбежал и движется к Нью-Йорку. Остановить его способен лишь специальный агент Итан Хант с редкой группой крови. Чтобы побольше узнать о клопах, Хант вылетает в Британский музей. Натолкнувшись там на ожесточенное сопротивление, он выходит на след сицилийской мафии, сотрудничающей с военными энтомологами. Между тем клоп сеет смерть и разрушения…»

Да, где-то так.

Арт-ЛИТО им. Л. Стерна

По приглашению Александра Николаевича Житинского я тоже брошу свои две копейки в историю Арт-ЛИТО им. Л. Стерна.

Это действительно две копейки, потому что рассказать мне, в общем-то, и нечего, хотя я в этом ЛИТО состоял.

Я должен был познакомиться с участниками в конце 90-х, когда еще даже не начал осваивать интернет. Народ собирался под Питером, в Лахте, и Женя Горный позвал меня. Сказал, что меня там даже кто-то читал, а я не знал вообще никого, даже Александра Николаевича. Лахта была удобным местом, мне по пути, я работал в Сестрорецкой больнице. И вот после дежурства я поехал, да только в поезде за десять минут напился с какими-то рыбаками. В Лахте мне удалось вывалиться на перрон, но нужного места я так и не нашел. Я долго бродил по Лахте, спотыкаясь и падая, а публика к тому времени еще не успела подкатить. И мы не познакомились. И слава богу, а то я воображаю, что это было бы за первое свидание.

В 2000-м году я буквально ворвался в ЛИТО. Мне чудом удалось занять первое место в конкурсе сборников рассказов, да книжка в Геликоне подоспела, и меня приняли без колебаний. Так со мной случалось не однажды – ворвусь куда-нибудь, как хер с горы, и произведу впечатление, а дальше – пшик. Разочарование. Я не оправдывал ожиданий.

Так получилось и здесь. В ЛИТО были сплошь замечательные люди, но мне не удалось наладить контакт. Я еще не был искушен в сетевом общении и почти ничего не писал в тамошнюю обсуждалку. Вывесил дурацкий рассказ, за который справедливо огреб, и на том успокоился.

Конечно, надо было тусить и в реале. Но тут все снова упиралось в выпивку. Когда я бывал в завязке, я не попадал в резонанс с остальными. Когда же наступала развязка, я оставлял их далеко позади – например, в Репино, где я хватал писательниц за жопы и откуда вообще едва унес ноги, заблудившись в сосновом лесу.

Из всего этого я делаю единственный вывод, подтверждающий мое давнишнее наблюдение: мне противопоказан любой коллектив. Даже самый чудесный. Настолько противопоказан, что заносчивый индивидуализм перестает доставлять удовольствие.

…Позвонил мой консультант по вопросам вооружений при написании коммерческого бреда. Он искренне болеет за дело.

– Я прочел вторую часть вашей трилогии, – сказал он доброжелательно. – На бумаге оно ничего… Скажите, а третью часть вы будете писать?

– Я ее уже написал, – ответил я сдержанно.

– И сдали?

– И сдал.

– Очень жаль, – огорчился он. – Я хотел предложить кое-что, у меня тут бродят разные идеи.

– К сожалению…

– Хорошо бы, чтобы главный злодей… этот генерал… чтобы он не был злодеем, а к нему был применен многослойный гипноз, – сказал консультант настойчиво. – Я читал, что американцы сделали искусственный гипоталам.

– Гиппокамп, – произнес я еле слышно.

– Ну да. Этот животный рудимент…

Я закрыл глаза.