Текст книги "Тайна проклятия"

Они перешли с палубы яхты в президентскую каюту, и, как только дверь закрылась, мужчина, обезумевший от желания, набросился на женщину и разорвал её платье. Потом была ночь безудержного секса, в котором Президент не знал устали. Он и правда оказался суперсамцом, каким хотел быть с этой женщиной. Ему порой казалось, что Даратэя сама по себе является афродизиаком, она словно пропитана каким-то умопомрачительным благовонием, которое даёт нескончаемый поток мужской силы, лишь стоит коснуться языком её тела. Президент забылся только под утро. Когда он проснулся, был уже полдень. Даратэи рядом не оказалось. Словно от лёгкого похмелья немного ломило виски. Он вспомнил пьянящий аромат и вкус тела женщины, и весь организм, всё его тело просигнализировало: хочу ещё! Президент выбежал на палубу и столкнулся с Григорием, который словно поджидал его пробуждения.

– Где она? – рыкнул глава государства.

– За ней прилетел самолёт из Лондона, её срочно пригласили на важное светское мероприятие. Она не хотела вас будить и просила передать вам вот это. – Помощник протянул Президенту России конверт. Президент достал записку от своей любовницы.

«Дорогой мой мальчик, я так не хотела уезжать от тебя, но мой бизнес в Лондоне требует срочного присутствия на очень важном мероприятии. Тебе, мой милый, я могу сказать, что сегодня принц Чарльз объявит о том, что у него есть внебрачный сын, Харольд, которого он признает своим наследником. В день его совершеннолетия будет присутствовать и королева-мать, которая тоже признала внука, и все самые влиятельные персоны старого света. Об этом важном событии ты скоро узнаешь из информационных агентств и поймёшь, что моё исчезновение – вынужденная мера, продиктованная исключительно соображениями бизнеса. Жду не дождусь, когда смогу снова увидеть моего тигрёнка. Мур-мур. Твоя кошечка».

Президент был расстроен и удручен. У него было чувство, словно его обманули и не дали вкусить заслуженной награды. Словно умирающему от жажды, вместо фляги с водой помочили одни только губы. Он даже сначала решил полететь в Лондон, но потом немного успокоился, решив, что это будет выглядеть нелепо и недостойно его статуса. Он вернулся на виллу к себе в кабинет и, написав ответ, вызвал своего доверенного референта.

– Пошлите человека и передайте моей вчерашней гостье письмо и вот это. – Он протянул Григорию украшенную стразами коробочку из чёрного бархата. – А лучше поезжай в Лондон сам. Мне так будет спокойнее.

Гриша поспешил выполнять поручение шефа, но не утерпел и, выйдя от Президента, открыл коробочку, в которой оказалось дорогое кольцо с редчайшим чёрным бриллиантом в несколько каратов.

– Похоже, тебе, Гришуня, полагаются хорошие комиссионные, – радостно захихикал беспринципный делец.

Весь день, пока Александр Соболев вёл приём, он не преставал надеяться, что очередным посетителем адвокатского кабинета окажется его Алёна, вернувшаяся, чтобы задать ещё пару вопросов для своего журналистского расследования. Но тщетно. Вместо полюбившейся девушки к адвокату приходили только люди, пострадавшие от произвола властей или просто от других сограждан. Кого-то несправедливо уволили с работы, кто-то страдал от равнодушия медицинских работников и стал инвалидом. Одна пожилая женщина пришла к адвокату с жалобой на взрослую дочь, которая воровала у своей матери-пенсионерки продукты из холодильника. Дочь после развода жила с сыном-школьником и сама первая завела с матерью речь о раздельном питании.

– Я не знаю, что мне делать, – плакала пенсионерка. – С одной стороны, мне не жалко, если дочь или внучок возьмут что-то из еды. С другой стороны, вы же знаете, какие сейчас дорогие продукты. Я и так себе ничего из одежды купить не могу, так теперь ещё на еду перестало хватать. За неделю до пенсии я просто начинаю голодать и сижу на одном хлебе и молоке, так и то…

Адвокат смотрел на женщину и чувствовал, как внутри просыпается Юродивый. Но что он мог сделать? Как помочь в ситуации, где отношения между людьми регулирует не свод законов, а простая человеческая совесть? Рост цен на продовольствие, в последние два года связанный с засухой и неурожаем, вызывал у людей недовольство и заставлял их приноравливаться к грядущим неприятностям. Во многих странах из-за выросшего спроса на продукты питания начались приоритетные закупки продовольствия. Вслед за этим на биржах поползли цены, и подогретое начавшимся ажиотажем население Земли также включилось в накопление запасов. Если раньше продукты в магазине были неким прилагающимся к жизни незаметным атрибутом, то теперь это становилось самым важным, как и вода, которая тоже стала дорожать из-за высыхания естественных пресноводных источников. Еду из ресторанов, оставшуюся несъеденной, теперь забирали с собой, и это не считалось дурным тоном. Совместные праздники теперь отмечали в складчину, принося свою порцию продуктов к столу. Каждый старался сделать продуктовые запасы впрок, поскольку цены росли слишком стремительно и за год вырастали на сто процентов. Стали даже открываться Продовольственные банки, которые теперь вкладывали средства в производство и хранение продуктов питания.

Так же стремительно, как и рост цен на продукты, происходило очерствение человеческих душ. Люди становились всё эгоистичней, нетерпимей, завистливей, переставая делать разницу между чужими и близкими, между друзьями и врагами. Выгода и корысть теперь заменяли чувство долга и доброту. Милосердие стало архаичным понятием, которое теперь высмеивалось в телевизионных юмористических шоу… Чем больше Юродивый слушал пенсионерку тем больше ему хотелось вмешаться. Трансформация могла начаться в любой момент, и он прервал свой приём, сославшись на недомогание.

После встречи с Алёной Рощиной адвокат впервые решил для себя, что с его изменчивым состоянием нужно что-то делать. Он влюбился в девушку, но даже представить себе не мог, чтобы она смогла принять его таким, каким он был. Оборотень! Ещё, как назло, любимая девушка стала наступать ему на пятки в своих журналистских расследованиях. Все его существо и прежний жизненный опыт ему подсказывал, что если кто и сможет снять с него эту напасть, то только один человек на свете – старец Иоаникий, который вместе с ещё одним насельником обосновался в заброшенном монашеском скиту на севере Урала в устье небольшой реки. О нём Соболев слышал ещё от своего отца, который был лично знаком со старцем и рассказывал сыну про чудеса, которые старец творил молитвой и с Божьей помощью.

Юродивый решил, что нужно избавиться от этого непосильного груза, снять с себя роковое проклятие. Только тогда он смог бы надеяться на взаимное чувство девушки. Через три часа адвокат был на борту самолёта Москва – Пермь. А далее ещё целые сутки: на поезде, попутном грузовике по североуральскому бездорожью и, наконец, на моторной лодке, привёзшей его к заброшенной таёжной деревне. Егерь местного заповедника подсказал, где находится скит с кельей старца, указав рукой вдоль берега реки на высокий скальный обрыв в нескольких километрах от деревни. К скиту адвокат подошёл за полночь и только потому что увидел свет лампадки, горевший перед иконой Христа, расположенной над входом в пещеру. При входе в пещеру висел небольшой колокол, похожий на корабельную рынду. Адвокат осторожно дёрнул за язык, и над ночной непроглядной теменью разнесся тонкий звон. На звук вышел немолодой монах и, узнав о цели визита гостя, без ропота указал место ночлега – наверху двухъярусных деревянных нар, расположенных в глубине пещеры. Пахло сеном и животными, а в дальнем углу раздался звон колокольчика и блеяние козы.

– Вы накрывайтесь одеялом, а то у нас холодно. – Монах подбросил в железную печку пару новых поленьев.

Адвокат, уставший от дороги, не стал задавать лишних вопросов о старце, полагая, что тот отдыхает. Одеяло оказалось набито козьей шерстью. Оно быстро обволокло тело уставшего путника теплом, и он заснул под убаюкивающую монашескую молитву, доносившуюся с нижней койки. Утром адвокат проснулся от холода. Проникающий в пещеру свет высветил нехитрую планировку и обстановку помещения. Пещера была разделена на две части. Первая, отгороженная часть служила хлевом, в котором хрустели сеном две козы с козлятами, а также рыскали с десяток кур. Вторая, большая часть помещения предназначалась под кухню-столовую и ночлежное помещение. Об этом свидетельствовала печка с обеденным столом и длинный ряд двухъярусных полатей, расположенных вдоль стены и уходивших в конец пещеры. Монаха в пещере не было. Адвокат вышел наружу, и теперь, при свете, смог в полной красе полюбоваться природой и тем, как в неё вписался приют старца Иоаникия. Скит состоял из двух частей. Первая часть представляла собой выдолбленное в скале помещение, от которого на верхушку скалы вела деревянная лестница. На самой скале стояла небольшая рубленая часовенка, украшенная куполом с крестом, словно парящая между землёй и небом.

– Залюбовался, сын мой? – раздался сзади адвоката чей-то голос.

Он обернулся и увидел позади себя убелённого сединами старика в простой чёрноризной одежде. Из всех украшений на нём был деревянный резной крест на кожаном шнуре, но и этого было достаточно, чтобы по охватившему адвоката благоговению понять, что перед ним и есть праведный старец – отец Иоаникий.

– Здравствуйте, – перекрестился Соболев, – благословите меня и исповедуйте, святой отец. Мне очень нужна ваша помощь. Мне о вас ещё мой отец рассказывал…

– Знаю я тебя, мне о тебе твой отец тоже плакался, когда посещал меня годков десять назад, – огорошил встречным признанием святой отец.

Адвокат хотел объясниться, но отец Иоаникий сделал прерывающий жест и, кивнув адвокату, стал взбираться по лестнице в церковку. В церкви старец стал выслушать историю покаяния и раскаяния мужчины, корни которой тянулись в далёкое прошлое…

Глава 2
Предопределение

Россия. Владимирская область.

Село Кулички.

Лето 1999 года.

Деревня, куда сослали строптивого священника, была не слишком примечательна. Некогда имеющая несколько сот зажиточных дворов и действующую церковь, пройдя горнило революции, Гражданскую войну и коллективизацию, она уже накануне Великой Отечественной войны «похудела» вдвое. Немецкие бомбёжки ещё больше потрепали село: разметали с десяток домов, сельсовет и церковь, которая к тому моменту сделалась клубом. Восстановление послевоенного хозяйства не сильно отразилось на Куличках, деревня так и осталась «инвалидной», несмотря на все последующие советские пятилетки ударного коммунистического труда. Единственное, что выросло в своих размерах, – деревенское кладбище, которое начиналось от разрушенной церкви и уходило своими задками в лес. К моменту приезда туда священника отца Никодима с женой и сыном деревня насчитывала пятьдесят «живых» домов и пользовалась самой дурной славой в районе. Причиной этому были участившиеся случаи убийств домашних животных, тела которых находили растерзанными и подвешенными на деревьях и электрических столбах. Словно какая-то неведомая сила предупреждала непрошеных гостей, что здесь её территория.

Указание священнику на это новое место службы было местью церковного начальства за его независимый характер, который выражался в его проповедях к пастве. Его речи шли в полный разрез с официальной политикой церкви по отношению к светской власти, так как были полны критики правительства и главы государства. Он не раз писал Патриарху, где просил его заступничества за народ перед государственным произволом в ценовой и социальной политике, на что получал отповедь и призывы к смирению. Однако горячее сердце священника, болеющее за слабых, старых и обездоленных сограждан, каждый раз вспыхивало с новой силой, когда он видел несправедливость, жестокость и равнодушие властей. В конце концов властям стало известно о священнике-бунтаре, и к Патриархии появился ряд вопросов. В результате епархиальным властям было рекомендовано использовать энергичного священника по «прямому назначению» на благо возрождения Церкви. Начальство обрадовалось представившемуся случаю поставить на место отца Никодима и, несмотря даже на его дальнее родство с царской фамилией, избрало ему самое сложное место служения. При этом отрапортовало наверх так, что там ещё долго смеялись над таким стечением обстоятельств: «…отправлен к чёрту на Кулички».

Дышащий особо едким перегаром председатель местного колхоза, встретивший священника на служебном УАЗе, всю дорогу от станции до деревни жаловался на беспробудное пьянство работников и не скрывал своей надежды, что с приездом священника все может перемениться к лучшему. Уже показывая покосившуюся избу, где предстояло разместиться вновь прибывшим, он вдруг словно опомнился.

– Только, батюшка, чур, денег на восстановление церкви у меня не просить. У меня фондов даже на посевную не хватает. Колхоз в кредитах банковских как в трясине завяз. Того и гляди ко дну пойдём, – жалостливо, словно на паперти пожаловался мужчина.

– Ну, может, хоть материалом каким строительным поможете, и на том спаси вас Бог, – спокойно отреагировал священник, – кирпичу бы для начала, досок да кровельного железа.

– Не знаю, где и взять, – пряча глаза, попятился к калитке председатель, – может, старую ферму разбирать будем, так я мужикам скажу, чтобы они кирпич не били, а в остальном пока ничем помочь не могу. Мы когда с вашей епархией подписывали договор о передаче церкви, так сразу договорились, что восстановление не за наш счёт.

– Неприятный какой человек, – отреагировала на ушедшего председателя матушка Елена. – В такую халупу нас поселил, разве здесь можно жить по-человечески?

– Жаль. Храм в таком упадке. – Взгляд священника ощупывал порушенные купола церкви. – А изба что? Сейчас лето, а к зиме утеплимся.

– А мне природа здесь нравится, – подал свой голос третий член семьи, семнадцатилетний Сашка, разглядывая двух девчонок на велосипедах, которые, словно случайно, уже второй раз проезжали мимо их забора, высматривая новых поселенцев.

На первую, которой было совсем ещё мало лет, парень не обратил никакого внимания, зато вторая, которой было лет шестнадцать, невольно приковала его взгляд. Она была в короткой джинсовой юбке, из-под которой мелькали загорелые крепкие ноги, и в обтягивающей майке, через которую даже с такого расстояния виднелась хорошо сформированная женская грудь. Сашка, словно намагниченный такой красотой, не заметил, как оказался за калиткой.

– Привет, – проезжая мимо калитки в третий раз, затормозила девушка.

Ей вслед, словно эхо, поздоровалась малявка. Они познакомились. Её звали Дарья.

– А ты что, сын попа? – с вызовом улыбнулась девушка, перебросив ногу через велосипедную раму таким образом, что юбка задралась до неприличных высот.

– Не попа, а священника. – Борясь с соблазном, Сашка увёл взгляд в сторону.

– Ой, ой, подумаешь, разница какая, – дразняще улыбнулась Даша, садясь на велосипед. – Я купаться на речку, ты со мной?

– Да, – непроизвольно вырвалось у парня, который даже не подумал о том, что родителям потребуется его помощь по обустройству на новом месте.

– Садись на багажник, – кивнула девушка. – А ты давай домой.

– Сестра? – поинтересовался Сашка, когда недовольная малявка уехала.

– Да нет, дачница. Увязалась сил нет, – равнодушно пожала плечами девушка, и её упругие ягодицы заработали в такт педалям, смущая сидящего за ней молодого человека.

Всю дорогу до речки он думал только об одном. Как будет купаться девушка, если у неё под майкой ничего нет. Однако на берегу оказалось, что это не проблема. Дарья подвязала майку под грудью, сделав таким образом пикантный топик. Они искупались. Не успели обсохнуть, как на берегу затарахтели мотоциклетные двигатели, и на пляже появились три парня на мотоциклах.

– Это наши пацаны деревенские и Влад, – махнула им рукой девушка.

Двое из них – примерно одного с Сашкой возраста, а другой, на «Яве», – лет двадцати. Одет во все чёрное, что не гармонировало с такой сильной жарой. Ко всему у него были крашеные чёрные волосы, что было заметно из-за более светлых бровей.

– Кого это ты успела подцепить? – неприятным тембром заговорил крашеный брюнет. – Новый дачник?

– Влад, это сын священника, они только сегодня приехали на жительство в Кулички, – многозначительно пояснила девушка. – Его отец будет нашу церковь восстанавливать.

Сашка удивился смене выражения лица брюнета, целая гамма – от удивления до гримасы злости – промелькнула на его лице, прежде чем вернулась прежняя маска высокомерия.

– Веришь в Христа? – кивнул Влад на Сашкин нательный крест.

– Верю, – спокойно ответил Сашка.

– Ну, да у тебя же отец в Православной церкви работает. – Его слова были адресованы не ему, а девушке, словно он хотел этим принизить его, Сашкино личное достоинство.

– Не работает, – поправил его парень, – служит.

– Какая разница, – отмахнулся от него Влад.

Сашка заметил, что Даша засмеялась, видимо проведя аналогию с их разговором. Парень подумал, что в её глазах он выглядит глупо, как маленький, постоянно придираясь к словам, словно оправдывается за своего отца.

– А ты что, в Бога не веришь? – в свою очередь, спросил его Сашка.

– Кто верит в Магомеда, кто в Аллаха, кто в Иисуса, – своим неприятным голосом пропел под Высоцкого Влад, переглянувшись с приятелями.

Те одобрительно оскалились в улыбке. Их явно занимало происходящее.

– Кто в Будду, кто в Кришну, – продолжил их предводитель, – у меня же другой Бог. У него много имён, и он самый могущественный. Он правит на земле и под землёй, под водой и в воздухе. Такие, как ты, цуцики боятся одного упоминания о моём Боге. Сразу начинают плеваться и отмахивать кресты, словно им в рот влетел рой мух.

– Ты о дьяволе, – догадался Сашка.

– Да, я о моем Господине, Князе мира сего, – с гордостью произнёс Влад.

Все уставились на парня, ожидая от него реакции. Взгляд Даши был насмешливо-испытующим.

– Это твоё личное дело, у нас в стране свобода вероисповедания, – попытался скрыть своё истинное отношение к этому Сашка.

– Не только его, мы все адепты Церкви Сатаны, – неожиданно раскрылась Даша.

Молодая девушка явно хотела поразить симпатичного парня, а тем более сына священника.

– И это наша территория, – подал голос белёсый парень с наколотым на плече черепом, – и развалины церкви наши.

– То есть как – ваши развалины? – не понял Сашка.

– Хочешь убедиться – поехали, посмотришь, – продолжала подтрунивать над его самолюбием девушка.

Сашка задумался.

– Что, боишься? – разочарованно и презрительно протянула Дарья.

Сашке хотелось уйти из этой компании, но его сдерживало одно серьёзное обстоятельство. Это понравившаяся ему девушка, в глазах которой его уход и в самом деле выглядел бы как трусость, и он согласился. Церковь, несмотря на развалившиеся купола и крышу, была закрыта на большой висячий замок, ключ от которого был у предводителя сатанистов. Переступая порог, Сашка по привычке перекрестился, за что удостоился дополнительных насмешек. Внутри храмовых развалин было темно, и только свет из потолочной бреши большим столпом падал на алтарное место, освещая стоящий там железный стол, который своим видом больше напоминал рабочее место патологоанатома. Деревенские парни запалили висевшие на стенках факелы, осветив внутренности помещения. Оглядевшись по сторонам, стало понятно, что сатанистская секта серьёзно потрудилась над тем, чтобы приспособить храмовые останки к своим дьявольским службам. Плиточный пол перед алтарём был расчерчен каббалистической звездой. В центре звезды стояла тумба, на которой лежал человеческий череп, два кривых ножа и какая-то толстая обветшалая книга. Везде на стенах красовались три шестёрки. Там, где стены не были осквернены числом зверя, постарались факелы, практически полностью закоптив настенную роспись. Лики святых, а точнее, те фрагменты лиц, которые выглядывали из-за чёрной сажи, казалось, ещё немного и вовсе исчезнут навсегда, словно затянутые в чёрную болотную топь.

– Теперь ты видишь, что это церковь Сатаны, – раздался вопрос Влада, наблюдающий за сыном священника. – И твоему отцу лучше не лезть сюда, если он хочет ещё пожить и поработать на Христа.

– Ты чего решил, что я испугаюсь этих театральных декораций? – усмехнулся Сашка.

– Да нет, парень, здесь на жертвенном алтаре проливается не церковное винишко, – ткнул пальцем на железный стол разозлившийся Влад.

Приглядевшись к нему, Сашка заметил несмытые следы крови.

– Да, я слышал, что в этой местности собак и кошек истязают, – сохраняя спокойствие, ответил Сашка, – Теперь мне понятно, кто именно издевается над бедными животными. Это что, вашему богу нужно?

Его спокойный и насмешливый тон окончательно вывел из себя главного сатаниста, который вспыхнул гневом, но потом взял себя в руки.

– Ты не веришь в Сатану, – уже спокойно произнёс Влад.

– Нет, конечно. Я верю в Христа. – Сашка пытался поймать взгляд девушки, чтобы понять её отношение к происходящему, но Даша на него не смотрела.

– А если ты увидишь Сатану, ты с отцом уедешь отсюда? – неожиданно поинтересовался дьявольский адепт.

– Конечно, – простодушно вырвалось у парня, который понимал, что это всего лишь игра, затеянная ребятами, у которых здесь, вдали от цивилизации, не было никаких других развлечений.

– Тогда сегодня в полночь приглашаю на мессу, – решительно продолжил Влад. – Мой Господин сегодня придёт. Так говорит эта книга. – Он указал на старый фолиант.

– Ты придёшь? – с надеждой в голосе поинтересовалась девушка, видя, что приезжий парень раздумывает.

– А ты хочешь, чтобы я пришёл? – поинтересовался у неё Сашка.

– Да. – В полумраке развалин глаза Дарьи блеснули озорным взглядом.

Когда приезжий ушёл, Влад торжествующе обернулся к своим помощникам:

– Ты молодец, девка, это то, что нам было нужно. В книге говорится, что на мессе должен быть один православный христианин с крестом на теле, и мы его получили. Теперь же нам ничего не помешает встретить Хозяина.

Отец с матерью встретили сына с недоумением во взгляде, но отчитывать его не стали, понимая, что ему в этом месте нужно обживаться в первую очередь со своими сверстниками.

– Ба! – воскликнул священник, отрывая от только что повешенного календаря несколько листков. – Ну и денёк сегодня, спаси Господи.

Он перекрестился.

– Шестое июня 1999 года, – прочитал Сашка. – И чего это значит?

– У чернокнижников считается, что день, когда число зверя находит своё зеркальное отражение, создаёт необходимые условия для прихода Дьявола на землю, – недовольно морщась, пояснил священник.

– Ох, – всплеснула руками жена священника.

– Не пугайся, матушка, здесь зеркального отражения нет, поскольку только две шестёрки – число и месяц напротив трёх девяток, – успокоил жену отец Никодим, – одной не хватает.

Несмотря на разъяснения отца, Сашка уже не мог не задумываться о предстоящем действе. Что-то нагоняло необъяснимую тревогу. Однако самолюбие не позволило ему отказаться от данного слова, и около полуночи он вышел из дома, незаметно прошмыгнув мимо спящих родителей. У церкви его ждала Дарья с девчушкой, которую Сашка видел с ней накануне.

– Привет, а ей разве спать не пора? – кивнул на пигалицу сын священника.

– Нет, без неё ничего не получится, – серьезно, даже с некой суровостью в голосе произнесла девушка.

Она была одета в чёрную кожаную юбку, чёрные сетчатые чулки и такого же цвета кофту с капюшоном. Густые чёрные тени под глазами придавали её образу налёт демоничности, что, видимо, как нельзя лучше отвечало предстоящему мероприятию. Девчушка также была одета преимущественно в тёмные тона, но без какой-либо одержимости. Её накрашенные глаза говорили о том, что старшая подруга не обошла вниманием и её имидж.

– Чем же эта малявка так важна? – не смог удержаться от любопытства парень, с трудом подавляя улыбку.

– Сам ты малявка! – взвизгнула обиженная пигалица. – Я уже в школу хожу!

– Ну извини, – примирительно произнес Сашка. – Тебя как звать?

Девчонка, надув губы, отвернулась, показывая, что не хочет общаться с таким грубияном.

– Ладно, пойдёмте к месту, Магистр уже ждёт, – поторопила Дарья.

– Это ты про крашеного? – попытался шутить Сашка, но девушка не отреагировала.

Было заметно, что она сильно напряжена и нервничает. Настолько, что спички в её руках не хотели слушаться и не зажигались, ломаясь одна за другой. Наконец она прикурила и, схватив маленькую дачницу за руку, потянула её в сторону церковного кладбища. Пройдя почти весь погост, Дарья направилась к лесу, куда кладбище залезало своим краем. Вскоре среди деревьев показались огоньки, и они вышли к намеченному месту, где их ждали остальные. Сашка с удивлением остановился у могильной ограды, за которой стоял уже знакомый металлический стол, видимо принесённый из церковных развалин. По его периметру горели свечи, освещая подготовленное для дьявольской службы место.

– Ставьте зеркала, скоро полночь, – не здороваясь с пришедшими, отдал распоряжение предводитель секты.

В торцы стола, с двух сторон, его подручные быстро установили по зеркалу. Отражающий эффект зеркал прибавлял света и создавал иллюзию расширяющегося пространства. Создавалось такое впечатление, что в две стороны света пространство открывалось до бесконечности. На середине стола чем-то красным была нарисована дьявольская пентаграмма. То ли зеркала были кривыми, то ли поставлены под определённым углом, но козлиная рожа с пентаграммы отражалась в каждом зеркале, словно наблюдая за происходящим на кладбище. Сашка вспомнил слова отца, и неприятный холодок пробежал по его спине. Рука невольно потянулась креститься, но какая-то неведомая сила удержала его от этого. Между тем Влад и его помощники надели чёрные плащи с капюшонами, видимо, приготовившись для ведения службы.

– Мы должны привязать тебе руки, чтобы ты не смог креститься, – неожиданно поставил условие главный адепт.

– Неужто ваш Сатана побоится меня? – улыбнулся Сашка, догадываясь, что это один из способов нагнать на него страху.

– Он не боится, но ты можешь помешать его перемещению в наш мир, – стараясь говорить спокойно, прошипел Магистр. – Или ты не хочешь, чтобы у нас все получилось?

– Да пожалуйста, – протянул руки Сашка, прочитав в глазах Дарьи просьбу не перечить, которая, впрочем, тут же достала из своего кармана подготовленную заранее бельевую веревку.

– Вяжите быстрее, пора начинать, – приказал Влад, и его помощники стали быстро привязывать Сашкины руки к могильной ограде.

– Зачем так торопиться, всё равно ничего у вас не получится, – уверенно произнёс сын священника. – Зеркального отражения трем девяткам нет, одной шестёрки же не хватает.

Было видно, что его осведомлённость не осталась незамеченной. Вязавший ему руки парень даже прекратил своё дело, оглянувшись на главного.

– Ты смотри, знает, что сегодня за день, – спокойно произнёс Влад. – Но если ты такой грамотный, посчитай, сколько здесь человек?

– Шесть, – моментально вычислил Сашка. – Ну и что, это же цифра не календарная.

– А кто сказал, что нужна календарная зеркальность? – Голос Влада стал набирать зловещие обороты. – В Библии Сатаны сказано, что в этот день шесть человек, из которых один православный христианин, должны принести человеческую жертву из своего круга, и Князь мира сего наградит их, подарив каждому, что он хочет.

– Вот почему вы меня привязали, хотите принести меня в жертву вашему дьяволу, – напрягся Сашка, пытаясь разорвать путы на руках.

– По мне, так можно и тебя, но в книге сказано, что жертвой должен быть невинный ребёнок, за чьим живым сердцем придёт наш Хозяин, – не смог сдержать торжествующей ухмылки Влад. – Ты тоже сможешь попросить у Хозяина и для себя чего-нибудь. Но только не спасения души.

Сказав, последние слова, он заржал, довольный собой. Его смех подхватили другие.

– Беги! – крикнул Сашка девчушке, которая, не понимая происходящего, с любопытством переводила глаза с одного на другое лицо.

Та непонимающе оглянулась в его сторону.

– Беги, дурёха, как там тебя! – ещё раз крикнул ей прямо в глаза Сашка, но было уже поздно.

Дарья схватила её за руку и уже не отпускала. Девочка стала выдёргивать руку, плакать от боли, но её уже никто не слушал. Под монотонное чтение каббалистических мантр ей заткнули рот кляпом, обмотали всё тело скотчем, оставив свободными только руки, и поднесли к металлическому жертвенному столу. Пытающемуся криками призвать на помощь Сашке также залепили рот, добавив для внушительности пару ударов под рёбра. Сработавший будильник на часах Влада известил, что наступила полночь. По его команде руки девочки вытянули над пентаграммой, и главный сатанист достал ритуальные ножи. Продолжая читать колдовские молитвы, он положил ножи на запястья маленьких дрожащих ручек и, призывая Сатану, полосонул в обе стороны. Из двух параллельных ран зафонтанировала кровь, обильно поливая пентаграмму его Хозяина. Девочка, не вынеся боли и издевательств, потеряла сознание, но её продолжали держать над пентаграммой, выпуская кровь из рассечённых вен. Сашка, видя, что тугие верёвки не разорвать, стал их интенсивно тереть об острый кусок ограды, который образовался от неотколотой сварки.

– Положите девчонку на жертвенник, – последовала очередная команда Влада, и его помощники положили малышку на стол в её собственную лужу крови.

В обоих зеркалах вместо пентаграммы дьявола появилось истерзанное, перепачканное кровью тельце маленькой дачницы. Поторапливаясь, Дарья подошла к малышке и, достав припасённые ножницы, разрезала на её груди одежду, видимо готовя всё для вскрытия грудной клетки. Лицо недавней Сашиной знакомой выражало брезгливое любопытство, с каким, наверное, молодые медики проходят практику в анатомичке на телах покойников. К тому же, подсвеченное в темноте горящими свечами, оно выглядело страшным, и былая привлекательность, которая заставила Сашку пуститься в эту авантюру, исчезла безо всякого следа.

– Ой, что это? – в страхе отпрянула от ребёнка девушка, указывая пальцем на кожу её груди, сквозь которую стала проявляться нарисованная на жертвенном столе пентаграмма.

Словно переводная картинка, изображение Сатаны каким-то невиданным образом прошло сквозь это полупрозрачное белое тельце и появилось на его поверхности, занимая своё прежнее место в зеркалах жертвенника.

– Он пришёл! – ошалело выкрикнул Влад, на лице которого показался нечеловеческий страх и растерянность.

Сашка посмотрел на отражения пентаграммы и оцепенел от ужаса. Отражение Сатаны ожило и, казалось, пристально рассматривает из другого измерения всех участников состоявшейся мессы. Взгляд налитых кровью глаз выдержать было невозможно. В них отражались все муки ада. Влад встал на колени, преклонив голову перед Хозяином. За ним последовали и другие адепты. Сашка рванул что было мочи, и сильно перетёртые веревки не выдержали и порвались. Первое, что он сделал, – освободившейся рукой осенил себя крестным знамением. Сатана в зеркалах угрожающе оскалился, вперив в сына священника свой взгляд. Сашка чуть было не бросился уже бежать, но вспомнил о ребёнке, лежащем на жертвенном столе. Подбежав к ней, воспользовавшись, что слуги Сатаны находятся в экзальтированном состоянии, он схватил её на руки и побежал прочь с погибельного места. Он почувствовал запах гнилья и зловоние, исходящие от зеркал, и это только прибавило ему уверенности в реальности происходящего. Вслед ему раздался животный рык, который обычно издаёт хищник, у которого из-под носа украли добычу. Оглянувшись, Сашка увидел, как зеркала стали менять свою форму на выпуклую и эта выпуклость не что иное, как голова Сатаны, который стремится вырваться из зеркального плена наружу. От страха, несмотря на внушительный вес девочки, ноги быстро принесли его к дому. Разбуженные родители моментально лишились сна, увидев изрезанного ребёнка.