Текст книги "Снайперский удар"

Алексей Суконкин
Снайперский удар

Павшим и живым.

Тем, кто честно защищал и защищает «дальние рубежи», посвящается.

Книга основана на реальных событиях, но все совпадения по названиям, датам, номерам частей и позывным могут быть случайными.

Предисловие

– Конечная. – Водитель «Тигра» повернулся к двум бойцам, сидящим за ним. – Выходим. Дальше троллейбус не идет.

Саня Измайлов, 27-летний сержант-контрактник стрелковой роты снайперов, старший снайперской пары, ухватился за ручку и, открыв бронированную дверцу, тяжело спрыгнул на пыльную дорогу. Из полуразрушенного здания к нему навстречу уже двигался офицер из группы российских советников, обеспечивающих 106-ю механизированную бригаду сирийцев, ведущую тяжелые бои за Пальмиру.

– Сержант Измайлов, – представился Саня. – Прибыл в распоряжение начальника разведки бригады…

– Капитан Маринин, – отозвался офицер. – Советник по разведке.

Офицер возрастом был вровень с сержантом. Они пожали друг другу руки.

– Показывайте ваше хозяйство, – улыбнулся сержант.

Из «Тигра» выбрался второй снайпер, который взвалил на себя не только тяжелый рюкзак и винтовку, но и трипод в брезентовом чехле да пару складных туристических стульчиков.

– За мной, – пригласил капитан, и они направились в сторону полуразрушенного квартала.

Пока они шли, осторожно обходя завалы, Маринин быстро обрисовал обстановку:

– Авиация бомбила квартал два дня подряд, мы наблюдали прямые попадания в скопления живой силы противника, но когда садыки двинулись вперед, оказалось, что несколько огневых точек летчикам подавить не удалось. У них пошли потери, мы подтянули батарею дэ-тридцать и за полдня накрыли все выявленные цели. В общем, этот квартал заняли, а вот следующий – никак. Пехота отказывается идти в бой, хоть ты тресни. Говорят, что там много пулеметов и снайперов, и пока мы их не заткнем, войны не будет. Так что, пацаны, на вас вся надежда…

Они подошли к одному из зданий, капитан предупредил:

– Та сторона обстреливается, так что осторожнее. Думаю, вам удобнее будет работать с третьего этажа, оттуда обзор хороший…

На первом этаже здания располагался взвод сирийцев, которые в большом котле готовили себе еду, и, как отметил Измайлов, совершенно не озаботившись охранением и наблюдением за противником.

Маринин о чем-то коротко на арабском переговорил с сирийским командиром и махнул сержанту рукой:

– Работайте, братья…

Боевая задача была поставлена еще в подразделении, поэтому, что нужно было делать, снайперы знали, и времени на раскачку у них не было…

Парни сгрузили свою поклажу в угол помещения и налегке, прихватив с собой только винтовки и бинокль, по полуразрушенной лестнице осторожно поднялись на третий этаж. Здание, по всей видимости, раньше было значительно выше, но верхние этажи сложила авиация, когда шлифовала квартал, готовя его к наступлению механизированной бригады. Одно из помещений приглянулось сразу: над головой было целое межэтажное перекрытие, а в стене, обращенной в сторону противника, зияла пробоина диаметром сантиметров двадцать, через которую Измайлов и решил работать.

Здесь же нашлось место и для наводчика-наблюдателя – второго номера снайперской пары, которым был ефрейтор-контрактник Батлай Жамбаев, достойный сын бурятского народа. Наводчик приглядел себе место практически рядом с «амбразурой», разве что решил установить треногу для ЛПР с расчетом, что вести наблюдение он будет через оконный проем поверх толстой каменной стены. Осторожно выглянув в пробоину, Измайлов убедился, что позиция выбрана вполне удачная – уже сейчас, невооруженным глазом, он видел перемещения боевиков на той стороне – в пределах гарантированной досягаемости его винтовки.

– Замечательно, – сказал он, откатываясь в сторону. – Отсюда и будем работать.

Они спустились вниз и увидели, как два садыка, «брата по оружию», раскрыв один из снайперских рюкзаков, деловито перебирали вещи, отложив уже в сторону сухпаек и «цейсовский» дальномер, купленный Батлаем на свои деньги буквально перед самой командировкой.

– Это что такое? – спросил Измайлов, доставая из разгрузки пистолет. – Какого лешего?

Увидев хозяев рюкзаков, сирийцы глупо улыбнулись и попятились к выходу.

– А ну! – Жамбаев ухватил ближнего сирийца за руку и резко выдернул у него из-за пазухи свою медицинскую аптечку.

– Второго посмотри, – сказал Измайлов, подняв ствол «макарова» на уровень глаз.

У второго ничего не было, и их отпустили.

– Хорошенькое начало, – резюмировал сержант. – Еще бы понять, кто тут с кем воюет…

Взвалив на себя груз, они также осторожно поднялись на выбранную позицию и, не поднимая головы выше оконного проема, в течение получаса полностью оборудовали огневую позицию – установили на треноге прибор наблюдения, расстелили карематы, поставили стульчики, медленно, без резких движений, наблюдатель натянул над своим прибором серую маскировочную сеть, которая должна была скрывать возможные блики или его шевеления головой. Измайлов лег на каремат, установив винтовку на сошку перед собой, несколько минут примерялся, меняя позы, наконец, сказал:

– Ну вот, вроде нормально.

Наблюдая и оценивая обстановку, они заполнили карточку огня, обозначив основные ориентиры и измерив до них дальности с помощью лазерного дальномера – вначале штатного ЛПР, а потом покупного, «цейсовского».

– Не врет немец, – удовлетворенно сказал бурят. – Два метра разница. Можно пренебречь…

Ветромер был не нужен – по всему было видно, что стоял полный штиль.

– Ветер не учитываем, – сообщил наводчик.

Сержант достал из разгрузки смартфон, в который был закачан баллистический калькулятор «Стрелок+», и уже через пару минут имел все данные для стрельбы по ориентирам, которые он тут же записал в блокнот снайпера.

Решили начать с ближнего рубежа – метрах в трехстах впереди, за высоким каменным ограждением близ двухэтажного дома ясно была видна группа людей, которая беспечно прохаживалась по дворику, беззаботно подставляясь в прицел русского снайпера. Саня примкнул магазин и оттянул назад затворную раму.

– С богом, – сказал он, отпуская раму и слушая привычное клацанье металлических деталей своего смертоносного оружия.

Триста метров для «СВД» – это не расстояние. На такой дальности даже у слабоподготовленного стрелка разброс пуль обычно не выходит за габариты человеческой головы, но в данном случае в прицел снайперской винтовки смотрел опытный, хорошо тренированный снайпер, который всего месяц назад сдал зачетную стрельбу на первый уровень в снайперской школе Восточного военного округа.

Фигурки людей, снующих туда-сюда, возвышались над каменной оградой по плечи, что для Сани Измайлова исключало промах по определению. Тем не менее, прежде чем бить живую мишень, чего прежде Измайлов никогда не делал, он решил произвести хотя бы один пристрелочный выстрел – так, на всякий случай, вдруг прицел сбился, пока ехали из расположения снайперской роты…

– Пристрелочный, – попросил Саня. – На триста метров.

– Сейчас, – наводчик приник к окулярам и тут же сказал: – Ориентир два, влево ноль-десять, на стене виден кирпич темного цвета. Триста шесть метров.

Измайлов довернул винтовку и, поймав ориентир в прицел, пошел обратно влево – на десять малых делений угломера, которые скомандовал наводчик, пока на галке прицела не появилось темное пятно красного кирпича.

– Вижу, – ответил Саня.

Перед выстрелом он перевел дух. Хоть это и не был выстрел, который разделит его жизнь на «до» и «после», все же он заметно волновался. Как ни крути, а этот выстрел станет последним действием, после которого он будет делать только то, чему учился всю свою военную жизнь, о чем думал, к чему готовился… он станет вершителем человеческих судеб и лишь по собственному усмотрению будет беспощадно и безжалостно лишать жизни других людей. Хотя нет, не людей. Перед ним был враг. Враг, уничтожать которого и было прямым предназначением снайперов.

Чуть подав тело вперед, Саня нагрузил своим весом сошку винтовки, перехватил левой рукой под приклад. Широко разведенные ноги создавали надежный треугольник упора, который обеспечивал устойчивое положение для предстоящей стрельбы.

Поместив уголок прицельной сетки в центр кирпича, Саня мягко потянул спуск. Спусковой крючок выбрал весь холостой ход и уперся в едва ощутимый предупредительный стопор. Еще немного усилий, и винтовка полыхнет громким выстрелом, а в трехстах шести метрах от позиции от удара пули во все стороны брызнет пыль разбитого кирпича.

– Выстрел, – стараясь не менять положения головы, сквозь зубы выговорил Саня и дожал спуск.

В полузакрытом пространстве грохнул резкий и оглушительный выстрел, приклад привычно толкнул в плечо, пустая гильза ударилась о стену и тонко зазвенела по бетонному полу. В этот же момент в прицел он увидел облачко пыли, взметнувшееся на стене там, где только что был кирпич. Спустя секунду до снайперов донесся отчетливый щелчок – будто кто-то неподалеку хлестнул нагайкой по дереву.

– Прямо по центру, – сообщил наводчик. – Теперь долби духов…

Саня слегка переместился вправо, чтобы в проем, через который ему предстояло стрелять, снова увидеть беспечных воинов халифата, и, заняв устойчивое положение, стал рассматривать свои цели. От среза ствола винтовки до проема было полтора метра, которые гарантировали сокрытие вспышки выстрела в глубине помещения, повышая, таким образом, шансы снайпера не быть обнаруженным противником. Наблюдая за людьми, Саня вдруг подумал, что с той стороны просто некому его обнаруживать – судя по той беспечности своего пребывании на передовой, какую сейчас демонстрировали игиловцы в Санином прицеле, уровень их боевой подготовки стремительно приближался к нулю – сложно было предположить, что они смогут предпринять контрснайперские меры.

В свой окуляр Измайлов видел шесть человек и вдруг поймал себя на мысли, что сейчас ему предстоит сделать страшный по своей сути выбор – кто первый ляжет. Никогда раньше такие мысли его не посещали – обычно при стрельбе по бумажным мишеням нет нужды на месте принимать решение, какую цель бить первой – просто работаешь по заранее составленному плану и не заморачиваешься подобными раздумьями. Но здесь сейчас нужно было подобрать для первого выстрела самую удобную цель. Самую удобную с точки зрения снайпера. И не только удобную из тактических соображений, но и удобную из соображений моральных и нравственных…

Саня водил стволом от одного боевика к другому, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Ощущениям, которые ему еще не приходилось переживать, – в нем росло чувство полного превосходства над теми, кого он видел сейчас в прицеле. Саня подумал, что первый убитый им боевик обязательно должен быть самым противным и отталкивающим на вид, самым мерзким и страшным – ровно таким, какими обычно показывают их в новостях в момент, когда они режут головы своим жертвам. «Первый» должен быть предельно мерзким для того, чтобы в памяти снайпера он запомнился именно выродком рода человеческого, таким, которого потом не будешь вспоминать в накатывающей волне жуткого ужаса длинными ночами напролет…

Этот? Саня подвел угольник прицела в переносицу боевика, увешанного пулеметными лентами не хуже революционного матроса. Все вроде есть – борода, звериный оскал, злой прищур глаз… что заставило его взять в руки оружие, сломать мирную жизнь, какая была в этой стране еще несколько лет назад? Сколько он принес горя на эту землю? Сколько еще принесет?

Или этот? Измайлов посмотрел в лицо другого боевика, стоящего рядом с первым, что-то с ним обсуждающим. Всклокоченная борода, темные очки, модная арафатка… на плече висит американская автоматическая винтовка. А сколько беды принес этот боевик? Сколько он еще будет творить зло на этой земле? Сколько еще прольет чьей-то крови?

А может быть, этот? Прицел остановился на рослом игиловце, который отчаянно жестикулировал, раздавая указания остальным. Этот явно был лидером, на что указывали властные жесты и очевидное подчинение со стороны остальных. Полевой командир. Может быть, взводного уровня или ротного, не суть важно. Главное – это тот, на кого ориентируются все остальные. Что-то сжалось в душе, и Саня понял – он уже принял решение. Именно этот, по всей видимости, командир, через несколько секунд встретится с прекрасными гуриями в райских кущах.

Чувство полного превосходства переросло в ощущение безграничной, просто абсолютной власти над этими людьми. Новое, какое-то нарастающее сладостное бескрайнее упоение стало растекаться по всему телу. Сане захотелось скорее приблизить момент этого действия, но в последнюю секунду он сдержал себя – лишь для того, чтобы проконтролировать плавный спуск.

Человек вдруг потянулся, разводя в стороны руками – разминая их, будто на утренней зарядке. В этот момент спуск встал на предупреждение – жизнь и смерть теперь были разделены лишь легким движением пальца да подлетным временем пули, равным чуть меньше половины секунды.

ПОЛСЕКУНДЫ… ЭТО ТАК МАЛО ДЛЯ ЖИЗНИ И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ ТАК МНОГО ДЛЯ СМЕРТИ…

В ушах быстро и громко колотилось возбужденное сердце – как при завершении выматывающего марафона… или приближении всплеска сладострастия во время близости с любимой женщиной…

Вот сейчас… сейчас… сейчас…

Оглушительный выстрел, толчок приклада в плечо, звенящая на полу горячая гильза…

В прицел Саня увидел, как за головой жертвы полыхнуло красное облачко, а сам воин джихада, словно безвольный мешок, мгновенно свалился на землю. До позиции долетел звук шлепка, мало чем отличающийся от того, который они слышали, когда Измайлов стрелял по кирпичу в стене.

– Цель, – удовлетворенно подтвердил наводчик. – Гаси их, пока не очухались.

Ступор, который завладел им на мгновение, тут же прошел. Саня быстро прицелился в следующего, который пока еще стоял, ничего не понимая, не ведая, что через секунду и его голова лопнет точно так же, как только что лопнула голова его командира.

Выстрел!

Снова звон гильзы, снова всплеск крови за головой боевика, снова спустя секунду резкий звук шлепка, который рождается в момент, когда снайперская пуля ломает череп, вынося наружу его содержимое, лишая жертву самого ценного, что дала ему мать-природа, – человеческой жизни…

– Стоят, бараны, – возбужденно крикнул наводчик. – Давай, Саня, бей, пока они не разбежались!

Измайлов, ощутивший азарт и небывалую прежде страсть, охватившую его всего, перевел прицел на третьего духа, и пока тот соображал, что происходит, его голова тоже разлетелась на куски.

Только после того, как погиб третий боевик, остальные сочли нужным упасть на землю или забежать за угол здания.

– Отлично, – басил наводчик. – Троих уложил! Четко ты их отработал!

Саня, не меняя своего положения, водил стволом по сторонам, но никто больше не показывался. Сердце захлебывалось, а душу переполняла какая-то безмерная радость и удовлетворение от содеянного. Именно так: словно ты первым финишировал в изнурительном марафоне или утонул в счастливом упоении обладания самой красивой женщиной на земле!

И он понял – ему хотелось еще…

– Батлай, – Саня повернул голову к своему наблюдателю, – нормально?

Бурят в ответ улыбнулся:

– Поздравляю с почином!

– Спасибо, – кивнул Измайлов. – Ну, переходим на следующий рубеж? Кто там еще есть? Сейчас я им устрою… райские кущи с прекрасными гуриями…

Глава 1

Паша Шабалин смотрел на приближающегося человека, не скрывая своего легкого пренебрежения. На полигоне, который своей мишенной частью выходил на море, дул холодный декабрьский ветер, который уже давно унес отсюда весь снег, словно вылизав поверхность земли незримым гигантским языком. Что ж, такова доля всего приморского побережья – даже перед самым Новым годом быть без обычной белоснежной рубашки. Но даже в таких суровых условиях боевая подготовка на полигоне не должна останавливаться, как не останавливается война со сменой погоды.

Но из-за приехавшего важного гостя огневую тренировку пришлось временно приостановить.

– Это ты, что ли, тут командир? – спросил гость, протягивая руку.

Паша смерил его взглядом, стараясь показать профессиональную пропасть, которая лежала между ними, и, выждав гнетущее мгновение, подал руку:

– Командир стрелковой роты снайперов старший лейтенант Шабалин, – представился он по всей форме, стараясь при этом сразу определить исключительно официальный стиль предстоящего общения. – Мне сообщили, что приедет человек от командира бригады с просьбой помочь пристрелять новые винтовки.

– Да, – кивнул человек. – Это я – Сергей Иванович. Генерал-лейтенант казачьего войска!

Паша на миг отвернулся, чтобы скрыть невольно возникшую улыбку – ну не переваривал он представителей этого войска, все больше напоминавших ему клоунов из бродячего шапито.

Присутствие на закрытом войсковом стрельбище посторонних людей совершенно не радовало Павла, но буквально за полчаса до этого ему на сотовый телефон позвонил комбриг и по-дружески попросил помочь, как он сказал, «спонсору», пристрелять новые винтовки. Пришлось загнать своих бойцов в дальний угол стрельбища, а одного из взводных назначить старшим при проведении занятий по «обороне здания». И рота, в которой было полсотни снайперов, потянулась вереницей по узкой тропе в сторону «килл-хауса» – двухэтажного здания с пустыми проемами окон, повидавшего на своем веку много пуль и осколков гранат, отметины которых виднелись по всей поверхности многострадальных каменных стен.

По одежде было видно, что приехал далеко не бедный мужик – очень дорого он был одет, увешан золотом, а что было в двух оружейных чехлах, Паша боялся даже представить.

– Показывайте! – сказал Шабалин.

Два кофра легли на плащ-палатку, расстеленную на земле. Еще мгновение, и гость извлек на свет две винтовки – «штейер-манлихер» 338-го калибра и «зауэр» 308-го калибра. Ложа и приклады обеих винтовок были инкрустированы серебром и золотом. Достал он и оптические прицелы, от вида которых командиру снайперской роты чуть не стало плохо – от черной зависти: отчего же у него, защитника своей страны, нет таких прицелов? Стоящий неподалеку БТР-80 десантно-штурмового батальона, наверное, по остаточной стоимости с учетом износа и срока службы стоил в несколько раз меньше этих двух прицелов.

– На какую дальность будете работать? – спросил Паша, аккуратно принимая в руки «зауэр».

– На большую, – важно сказал казачий генерал. – Очень большую. Давай метров на сто…

– На сто? – Паша не смог сдержать усмешки.

Стоявший неподалеку старшина-контрактник Максим Жиганов громко усмехнулся и, чтобы скрыть усмешку, тут же натуженно закашлялся, мол, горло запершило.

– А что? – Глаза генерала блеснули торжеством. – Не сможете? Далеко?

– Попробуем, – ответил Паша.

Закрепив прицел, он расположился на плащ-палатке перед стрелковым направлением, где пристрелочные мишени были установлены на дальность сто метров, расположил винтовку на специальном опорном мешочке и, прицелившись открытым прицелом, аккуратно, стараясь не сдвинуть положение винтовки, чуть приподнял голову, заглядывая в окуляр оптики.

– Мил-дот… – сказал Шабалин, отмечая глазом разницу в наводке прицелов.

– Чего? – спросил казачий генерал.

– Сетка прицела, говорю, мил-дот, – повторил Паша. – Крест, размеченный точками по одной тысячной каждая. Так, ну в целом нормально. Сейчас подкрутим, и все будет в ажуре.

Он снял предохранительные колпачки с маховичков прицела и покрутил их настолько, насколько ему показалось необходимым, после чего снова приложился к винтовке. Проверив еще раз наведение через открытый, а потом опять через оптический прицелы, он повернулся к гостю:

– Дайте четыре патрона.

– Вот, – «генерал» с готовностью отсчитал блестящие патроны, которые Паша по одному вставил в обойму винтовки.

Найдя через прицел пристрелочную мишень, с десяток которых висели на стометровом рубеже, Паша мягко потянул спуск. Винтовка громко ухнула и коротко отдала в плечо. Сохраняя единообразие прицеливания и положение своего тела, Шабалин высадил в мишень остальные три патрона и, отложив винтовку в сторону, поднялся. Старшина Жиганов собрал гильзы.

Тут же на огневой позиции на треноге стоял прибор наблюдения, через который Паша рассмотрел свои пробоины, после чего немного прокрутив вертикальный и горизонтальный маховички прицела, попросил еще четыре патрона. Вторая серия легла в районе центра черного пристрелочного квадрата, после чего, щелкнув маховичками еще раз, Паша, наконец, сказал:

– Эта готова. Можно для верности еще стрельнуть, но я уже привел ее к точному бою.

– А давайте! – «Спонсор» отсыпал Паше еще четыре патрона.

Шабалин зарядил винтовку и лег, но стрелять не стал и повернулся к «генералу»:

– В принципе, из этой винтовки на сто метров можно попасть в гильзу. Кучность винтовки очень высокая – меньше одной угловой минуты, и из четырех выстрелов хоть одна пуля, да зацепит гильзу. Для вас могу показать, как это делается с одного выстрела!

– Попробуем! – согласился «генерал». – Очень любопытно! Если попадете в гильзу с одного раза, выставлю бутылку дорогого коньяка!

– Макс, – ротный подмигнул своему старшине. – Поставь гильзу!

Старшина кивнул и побежал к мишеням.

– Неужели попадете? – спросил «спонсор». – Ни в жизнь не поверю!

– Плевое дело, – отмахнулся Паша. – У вас очень хороший ствол! Да и патроны, наверное, очень дорогие?

– Пятьсот рублей за штуку, – с гордостью ответил владелец дорогой винтовки.

– Ого, – непроизвольно вырвалось у Шабалина.

В это время Жиганов махнул рукой, мол, поставил, и побежал обратно.

– Сейчас покажу, как это делается…

Паша, выждав, пока Максим не вернется на огневую позицию, прильнул к винтовке и чуть не сразу произвел выстрел. В районе мишени что-то блеснуло.

– Сейчас принесу, – сказал Жиганов и опять убежал к мишеням.

– Не верю, – смеялся «генерал». – Вот не верю – и все тут! Мы на охоте порой поставим бутылки, метров на пятьдесят, и то даже в них попасть не можем! А тут сто метров! Тут гильза! Не может такого быть!

Максим подошел к ним и протянул ротному руку:

– Вот, прямо по центру…

Паша передал «генералу» гильзу, простреленную ровно посередине:

– Полюбуйтесь!

– Не может такого быть, – проговорил «генерал», с восхищением рассматривая пулевое отверстие в гильзе. – Если бы сам это своими глазами сейчас не увидел, то ни за что бы никогда не поверил!

Пока «генерал», а вернее коммерсант, купивший себе генеральское казачье звание, пел оды командиру снайперской роты, Паша быстро пристрелял ему второй ствол, который был еще круче первого. После чего ясно дал понять комбриговскому «спонсору», что пришло время заниматься бойцами, а это не для постороннего глаза… благо, что «казачий генерал» оказался понятливым и поспешил покинуть расположение полигона.

– Пойдемте со мной до машины, – предложил он.

– Немного занят… – замялся Паша.

– Ну, тогда отпустите со мной старшину, – предложил гость.

Это было приемлемо, и старшина сопроводил генерала к стоянке машин, где находился его черный «Гелендваген».

Тем временем Паша подал знак взводнику, наблюдавшему за ротным от «килл-хауса», и тот повел роту на огневой рубеж. Пока бойцы шли, прибежал Макс и вынул из-за пазухи бутылку дорогого коньяка:

– Очень этот генерал в восторге, – улыбался старшина. – Не могу, говорит, поверить своим глазам, мол, такое только в фильмах видел.

– Давай сюда…

Пока бойцы не дошли до рубежа, Паша убрал коньяк в свой рюкзак.

– Мы так и бизнес бы могли открыть, – продолжал болтать Максим. – Будем вот так, товарищ старший лейтенант, богачам винтовки пристреливать, да по гильзам стрелять, много бабла подымем.

– Уймись, старшина, – Паша улыбнулся.

Подобная мысль не покидала его уже год, с того момента, как его поставили командовать снайперской ротой и к нему приехал первый «спонсор», за которого сам командир бригады лично попросил по телефону, – и чтобы того на полигон пропустили, и чтобы Паша винтовку ему пристрелял.

Таких гостей за год было много. И все они, как отметил Паша, обладая великолепнейшими винтовками, изготовленными лучшими оружейниками Европы и США, не обладали даже мизерными познаниями, необходимыми для успешной и эффективной эксплуатации своих великолепнейших стволов.

Поначалу Шабалин, помнится, даже пытался им что-то рассказывать о баллистике, о факторах, влияющих на полет пули, о таблицах превышения траекторий, о важности точного определения дальностей до цели… а потом махнул рукой, ибо быстро понял, что никого это в принципе не интересует. Человеку гораздо важнее было осознавать только то, что он является обладателем столь дорогой игрушки, а вот как правильно использовать эту игрушку, абсолютное большинство не интересовалось и интересоваться не собиралось. Все считали так: раз ты приехал на полигон морской пехоты, раз тебе винтовку лично пристрелял самый главный снайпер Тихоокеанского флота, то уж теперь она и на охоте не подведет, и «белку исключительно в глаз бить будет».

– Вот, – Максим протянул руку. – Еще он просил передать это…

Паша принял из рук старшины визитку, покрутил ее в руках и положил в карман куртки.

– Товарищ командир, – Пашу отвлек лейтенант Хвостов. – Рота построена, личный состав к выполнению учебных задач готов. Разрешите открыть пункт боепитания?

– Разрешаю, – кивнул Паша и посмотрел на своих матросов и сержантов: – Так, бойцы! Определяю два учебных места! Первое учебное место – огневая позиция левого фланга. Задача: определение дальности до цели, силы и направления ветра, выработка данных для стрельбы и ведение огня по гонгам на триста, четыреста и пятьсот метров. Занятия проводит командир первого взвода лейтенант Хвостов. Второе учебное место – правый фланг. Учебная задача: пристрелка винтовки на дальность сто метров, стрельба на отработку кучности попаданий, определение средней точки попаданий. Занятия проводит командир второго взвода. И третье учебное место, центр огневой позиции, провожу занятия лично. Учебная задача: поражение целей на дальности триста метров из бесшумной снайперской винтовки. Все понятно? Вопросы есть?

– Никак нет, – отозвался Миша Хвостов, командир первого взвода.

– Командиры взводов, занимайтесь. Федосов и Кузьмичев, ко мне!

Рота разошлась по учебным местам, пункт боепитания начал выдавать патроны. Паша с двумя контрактниками вышел на третье учебное место, где уже были разложены на холодной земле две плащ-палатки с уложенными на них карематами. Можно, конечно, заставить своих снайперов и на голой земле лежать, как в бою, но они же потом специально заболеют, а это огромная куча всяких бумаг, которые должен будет составить командир роты по поводу своих бойцов, загремевших в госпиталь. А оно надо?

Выезжая сегодня утром на полигон, Паша взял в «оружейке» два бесшумных «Винтореза», так как пока планировал приучать к нему только контрактников. Раньше «Винторезов» в роте вообще не было, но Паша настоял, так как считал, что при выполнении боевой задачи может возникнуть ситуация, когда «Винторез» окажется палочкой-выручалочкой. В обоснование своих слов он привел примеры недавних действий на южных рубежах, когда снайперская пара северян, с применением двух таких бесшумных винтовок, за десять минут смогла сорвать атаку батальона националистов, уничтожив, по меньшей мере, тринадцать боевиков. Этот случай стал предметом внимательного изучения специалистами центральной школы снайперов в Подмосковье, в результате чего они и рекомендовали во всех снайперских ротах отныне иметь бесшумное оружие.

«Винторез» хоть и называется винтовкой, однако, по сути, был очень далек от истинного значения этого слова. Все дело было в том, что конструкторы, придавая оружию бесшумные качества, вынуждены были делать для него короткий ствол не потому, что им так этого захотелось, а потому, что нет никакого смысла иметь длинный ствол для пули, которая все равно будет вылетать из ствола со скоростью меньшей, чем скорость звука, – с таким вот физически непреодолимым требованием к бесшумному оружию. Задать такую скорость вполне сможет ствол небольшой длины – отсюда и вышло, что «Винторез» обладает совсем коротким стволом, что влечет за собой массу других важных вопросов, которые снайпер должен уметь решать на поле боя. И самый главный из них – из-за крутой, практически навесной траектории – уметь очень точно определять дальность до цели.

– Смотрим сюда… – Паша показал контрактникам прицельную планку открытого прицела, на которой были насечены дальности стрельбы. – Если на «калашникове» или «драгунове» градуировка выполнена с обозначением сотен метров, то здесь цифра означает десятки метров. Вот, к примеру, крайняя цифра…

– Сорок два, – сказал Иванов, рассмотрев прицел. – Четыреста двадцать метров?

– Точно. А предыдущая цифра – сорок. То есть четыреста метров. Разница всего в двадцать метров, но из-за очень крутой траектории при неправильном определении дальности до цели мы можем получить промах – перелет или недолет. Пуля пройдет ниже цели или выше, не задев ее. Поэтому что?

– Поэтому нужно точно определять дальность, – сказал Кузьмичев.

– Умничка.

Паша вскинул винтовку и прицелился в ближайший гонг, висевший на левом фланге на цепях между вбитыми в землю рельсами. Гонгом был верхний водительский люк от БТР, символизирующий своими размерами грудную мишень.

Сетка оптических прицелов, используемых на снайперских винтовках «СВД» и «ВСС», примерно одинакова при первом рассмотрении: точку падения пули символизирует «галочка», похожая на печатную букву «л» или перевернутую английскую «v». Целиться необходимо верхним уголком. В стороны от «галки» идут направляющие линии, градуированные «тысячными», с помощью которых можно определять дальность до цели или выправлять ствол по линии горизонта. В левом нижнем углу нанесен еще один «дальномер», подгоняя под который наблюдаемую в прицел фигуру стоящего в рост человека можно определить дальность до него с небольшими погрешностями. Дело в том, что этот «дальномер» рассчитан на рост среднего человека, а ведь бывает и так, что стрелять нужно будет по карлику. Или великану. В таких случаях ошибка может привести к промаху. Поэтому снайпер должен знать несколько способов определения дальности.

Триста метров для «Винтореза» были уже серьезным расстоянием, и нужно было выполнить все действия аккуратно, ибо малейшая ошибка могла привести к промаху.

Паша установил маховичок дальности на цифру «тридцать» и подвел угольник прицела в середину висящего люка. Мягко потянув спуск, он чуть прищурил глаз, ловя себя на мысли, что невольно ожидает выстрела, – а такое ожидание проявляется у любого человека, независимо от его общего настрела, если он не стрелял более месяца. Чтобы держать себя в тонусе и не ждать выстрела, нужно стрелять хотя бы каждые три недели. Но этот срок Паша за служебной суетой уже давно не выдерживал. Оттого он и щурился и корил себя за это, пытаясь перебороть инстинкты.