Текст книги "Снайперский удар"

Глава 5

– Товарищ командир, разрешите?

Паша сидел в ротной канцелярии и размышлял над недельным планом, когда в дверь постучали и в открывшемся проеме появилось улыбающееся лицо сержанта-контрактника Славы Борзова, который четыре месяца назад вместе с тремя другими «контрабасами» убыл в Солнечногорск на снайперские курсы повышения квалификации.

– О, Борзов, – вскрикнул Шабалин. – Явился не запылился! Заходи! Где остальные?

– Так мы это… только завтра все должны на службу явиться, мне просто дома делать нечего, жена ушла от меня, пока я науку снайперскую познавал, вот я и пришел в роту…

– Красавчик!

Контрактник расплылся в улыбке, но Паша тут же остепенил его:

– Где представление командиру? Вы там, товарищ сержант, на расслабоне жили и дисциплинарный устав из головы выветривали? А ну, как положено…

Сержант не смутился, словно ждал такого поворота событий и тут же вытянулся по стойке «смирно»:

– Товарищ старший лейтенант! Сержант Борзов, представляюсь по случаю прибытия из снайперской школы!

– Результат?

– Сдал на «отлично» с присвоением квалификации «снайпер первого уровня». Освоил «штейр-манлихер» короткий и длинный и крупнокалиберную винтовку «АСВК».

– Мы получили модернизированные «АСВКМ», – сказал Паша. – Справишься?

– Так точно, мы их тоже изучили, – ответил сержант.

– И «манлихеры» тоже получили. SSG-04 и SSG-08.

– О, отлично, – усмехнулся Борзов. – Ноль-восемь – мой!

– Тут без вариантов, – улыбнулся Паша.

Рота уже жила на казарменном положении – контрактники и офицеры перетащили в расположение практически все личное имущество, которое предполагали взять с собой на войну, и сейчас рота больше напоминала большой склад, заваленный военным снаряжением. Старшина, невзирая на звания, отчаянно материл всех, кто пытался нарушить одному ему ведомый порядок раскладки вещей, да так, что в итоге сорвал голос, махнул рукой и отпустил все на самотек. Горы рюкзаков, разгрузок и всяческих тактических манаток, назначенных для облегчения полевой жизни, росли уже под потолок, окончательно завалив спортивный уголок роты.

– Когда отбываем? – спросил Борзов.

– Приказа еще не было, – отмахнулся Паша. – Но по информации из штаба округа, а там сейчас служит мой однокашник по ДВВОКУ, послезавтра нас поднимут по тревоге, а еще два дня спустя тремя самолетами мы должны убыть в окружной учебный центр, где большие командиры проведут нам строевой смотр и проинструктируют меня до потери пульса. А когда оттуда в «песочницу» полетим, это еще в штабе округа никому не известно.

– Хорошо, когда есть такие однокашники… – хмыкнул контрактник.

– И сетевые мессенджеры, – добавил Паша.

Еще вчера Паша получил в транспортной компании посылку из Краснодара, и ему не терпелось установить глушитель на свою винтовку. В этом деле нужна была кропотливость и золотые руки, которые, как предполагал Шабалин, в полной мере имелись только у сержанта Кузьмичева, который по семейным обстоятельствам еще вчера отпросился до обеда. А тут перед ним крутился Борзов, только что вернувшийся из снайперской альма-матер и, очевидно, все же располагавший какими-то навыками в этом деле.

– Так, Слава, – Паша назвал контрактника по имени, тем самым давая понять, что далее последует не приказ, а просьба. – Ты в школе глушители на «СВД» ставил?

– Ну да, там все теперь с тактическими глушителями работают. А что?

Паша вынул из стола принесенный вчера пакет, вскрыл его и вынул на свет черную банку глушителя, изготовленную мастером на другом конце необъятной страны.

– Вот, прислали…

Борзов взял в руки глушитель, покрутил его со всех сторон, поставил на стол.

– У Дыни заказывали?

– Да, – кивнул Шабалин. – Откуда знаешь?

– У него все заказывают, он лучше делает, чем официальные предприятия. И качество, и цена…

– Ну, так что?

– Сделаем, – кивнул Борзов. – Нужны инструменты…

К моменту, как в роту пришел Кузьмичев, с винтовки уже была снята стойка мушки, на ее место посажена оправка, а на нее накручена банка глушителя. Оставалось только небольшими винтиками отрегулировать соосность ствола и пулевого канала сепаратора.

Сергей, осмотрев то, что уже удалось сделать, остался доволен и вскоре, поработав отверткой, передал ротному винтовку:

– Готово, можно юзать.

Паша несколько раз приложился к винтовке, ощущая серьезное изменение балансировки. На его немой вопрос Борзов тут же выдал ответ:

– Товарищ командир, еще сюда нужно сошки поставить. Я видел в магазине, на Светланской.

Паша посмотрел на Кузьмичева. Тот утвердительно кивнул и добавил:

– Без них вообще швах. Давайте деньги, я сейчас съезжу, и вам и себе куплю…

К вечеру Пашину винтовку было не узнать: глушитель, сошка, маскировочные ленты – все это великолепие до неузнаваемости изменило внешний вид обычной «СВДС», делая из нее что-то футуристическое. Шабалин не мог насмотреться на свою винтовку и нарадоваться таким изменениям.

На следующий день практически в полном составе и со всем наличным вооружением рота выехала на стрелковый полигон. На четырех «Уралах» они проследовали мимо КПП полигона, мимо огромного баннера, говорящего о почетной службе в морской пехоте, и вскоре остановились возле стрелковых учебных мест.

Паша, одетый в боевое снаряжение, выпрыгнул из кабины грузовика, потянулся и громко скомандовал:

– К машине! Командиры взводов – ко мне!

Рота выгрузилась. Стрелковая рота была в полном составе – из учебных центров вернулись все контрактники, которые прошли обучение на новое оружие, из отпусков вернулись все отпускники – отдохнувшие и готовые к новым подвигам на благо Родины.

Паша поставил задачи, определил учебные места и старших на них, очередность прохождения взводов по учебным местам и засел за дубовый стол, стоящий неподалеку от «килл-хауса», с которого можно было контролировать все учебные места.

Прижав двумя камнями к столу листок с планом проведения стрельб, Шабалин невольно залюбовался весной, которая уже вовсю вступила в свои права. На полигоне было тепло, и солнце отражалось ослепительными бликами от стеклянной глади Уссурийского залива, мешая первым стрелкам прицеливаться. Вскоре оно поднимется, и блики перестанут слепить стрелков, но пока этого не произошло, Паша намеренно постарался прогнать всю молодежь через такое препятствие.

Винтовка, оснащенная тактическим глушителем и складной многопозиционной сошкой, лежала рядом, всем своим видом призывая хозяина воспользоваться ею. Но Паша пока не спешил на огневой рубеж – нужно было сделать еще одно дело.

Накануне в офицерской столовой он выклянчил у официантки с десяток трубочек для питья сока и сейчас сидел за столом с медицинскими ножницами в руках и аккуратно нарезал эти трубочки по половине длины выдвижной бленды оптического прицела. Когда их накопилось достаточное количество, последовательно склеивая их между собой каплями суперклея, Паша соорудил некое подобие пчелиных сот и плотно вставил эту конструкцию вовнутрь бленды.

– Хороший антиблик, – резюмировал подошедший старшина.

– Вот и я думаю, что хороший, – согласился Паша. – Осталось испытать. А ну, помоги…

Шабалин разложил ножки сошки и установил винтовку на стол. Старшина, поняв, что от него требуется, отошел на несколько метров в сторону солнца и посмотрел на прицел.

– Вообще нет отблесков! А наблюдению не мешает?

– Нет, – ответил Паша, некоторое время глядя в прицел. – Все идеально, будто и нет антиблика…

Вот только после этого Паша взял винтовку и направился на одно из учебных мест, где уже лежал со своей «СВДС» сержант Кузьмичев. Он стрелял с сошки, подкладывая под приклад и кисть левой руки мешочек с каким-то наполнителем, отчего устойчивость положения была очень твердой.

Ба-бах!

Очередной выстрел практически не изменил положения Кузьмичева, и Шабалин подошел к треноге, на которой стояла труба наблюдателя.

– Получается? – спросил он сержанта, заглядывая в окуляр.

– С холодного ствола серия выше легла, а как разогрелся, очень все прекрасно получается, – отозвался снайпер, не изменив своего положения, и тут же произвел очередной выстрел.

Паша убедился – серия кучно ложилась практически в центр черного круга, диаметр которого не превышал три сантиметра. Для винтовки этого типа на сто метров это был исключительно хороший результат, достичь которого можно было лишь умением.

На учебное место подошел взвод Миши Хвостова, и четыре молодых снайпера легли на карематы. Контролируя работу своего подчиненного, Паша стал наблюдать за действиями командира взвода. Миша, двигаясь от одного снайпера к другому, каждому изменил положение тела – где словом, а где легким пинком. Снайперы вместо упора для винтовок использовали свои рюкзаки, выставив их перед собой.

– Итак, господа снайперы, – громко начал лейтенант Хвостов. – Каждый снайпер при выполнении точной стрельбы руководствуется пятью главными правилами! Все эти правила вы изучили в теории, сейчас будем применять на практике. Правило первое – «опора на скелет», при котором снайпер должен воспринимать свое тело как лафет орудия, твердо стоящее на земле и сообщающее стволу необходимое направление. В идеале – после выстрела снайперу при правильной опоре не нужно тратить время на восстановление прицеливания – цель остается в марке прицела, а отдача направлена только назад, не сбивая ствол в сторону. Что-то я не вижу у вас стремления занять устойчивое положение…

Миша снова пошел вдоль лежащих матросов, поправляя их «устойчивые положения». Молодые заворочались, исправляя неудобства, и вскоре, по мнению командира взвода, его подчиненные достигли желаемого, перестав шевелиться.

– Следующее правило – «естественная точка прицеливания», – сказал Хвостов. – Каждому из вас нужно найти такое положение тела, при котором марка прицела будет удерживаться на цели не усилием какой-либо группы мышц, а так называемым естественным образом. Как это проверить? Поймав цель в прицел, нужно расслабиться, и если цель осталась в прицеле, то естественная точка прицеливания найдена. Если нет – нужно полностью изменить положение скелета до такого, чтобы при расслаблении не происходило перемещения цели. Наводить марку прицела на цель мышечным усилием запрещаю! Сие, господа снайперы, достигается только упорными тренировками и реальной стрельбой.

Мальчишки снова заворочались, пока не добились выполнения этого правила. Хвостов скосил взгляд на ротного, ища одобрения своим действиям, но Паша стоял рядом без всяких эмоций, просто наблюдая за ходом учебного занятия.

– «Расслабление», – сказал Миша, – третье правило точного огня. Стрелок перед выстрелом должен быть расслаблен – это позволит снять возможный тремор и дрожание, неминуемо возникающие в напряженных мышцах. Дрожь вызывает неуверенность в точности предстоящего выстрела, что порождает еще большую дрожь от нарастающего психологического волнения. Чтобы этого избежать, нужно помнить четвертое правило – «контроль дыхания». Дыхательный цикл человека длится примерно 4–5 секунд, из которых естественная пауза между выдохом и вдохом составляет 2–3 секунды и вдох-выдох около 2 секунд. Для производства выстрела необходимо затаить дыхание в период естественной дыхательной паузы. Эта пауза без ущерба для самоощущения может быть продлена до 12–15 секунд, но я вам рекомендую не задерживать паузу более 8 секунд, чтобы пауза не казалась неестественной и не стала причинять неудобства.

Парни затаили дыхание, потом выдохнули, снова затаили. Процесс пошел…

– И последнее правило, – сказал Миша, – «обработка спуска и выстрел». Наиболее важное правило, не отменяющее остальные, но тесно работающее в связке с предыдущими. Процесс обработки спуска включает в себя и физическое и моральное начало. В физическом смысле вы жмете указательным пальцем спусковой крючок, добиваясь его плавного перемещения до момента срабатывания ударно-спускового механизма, – это также достигается тренировками и реальной стрельбой. А моральная составляющая включает в себя вашу реакцию на выстрел – естественное ожидание отдачи и громкого звука. Организм пытается этому сопротивляться – в стремлении избежать отдачи снайпер может даже изменить свое положение, может вздрогнуть перед выстрелом, а чтобы ускорить прохождение неприятного и утомительного процесса, может дернуть спусковой крючок. Чтобы всего этого избежать, нужно тренировать себя на выстрел. Но как ни старайся – если не стреляешь дольше месяца, все нужно начинать сначала…

После прохождения всех пяти правил Миша подал команду:

– По готовности – огонь!

Мальчишки начали поражать мишени. В это время встал сержант Кузьмичев и долго рассматривал в трубу результат своей работы.

– Полюбуйтесь, товарищ старший лейтенант, – сказал он ротному.

– Ага, – кивнул Паша. – Я видел.

– Меньше угловой минуты, – сказал Сергей и, посмотрев на контрактников, готовящих к стрельбе «манлихеры», спросил: – Интересно, из этого чуда сколько можно выбить?

– По паспорту – столько же, – ответил Паша, наблюдая за срочниками.

– По паспорту у «СВД» семь сантиметров разброс, – хмыкнул сержант. – А я в два с половиной укладываю.

– Попробуем мою? – спросил Шабалин.

– Давайте, – кивнул Сергей.

Паша лег на каремат, зарядил магазин, загнал патрон в ствол и, увидев на щите свободную мишень, прицелился. Он не стрелял уже больше месяца, отчего ощутил легкое волнение перед выполнением стрельбы. Посмотрел на поле, оценил ветер – по траве было какое-то шевеление, но на такой дальности столь слабый ветер не мог повлиять на снос пули настолько, что его нужно было бы учитывать.

Расставив ноги, Паша поворочался, ища наиболее удобное положение, обхватил рукоятку винтовки; левую кисть, сжав в кулак, поставил под приклад. Мысленно стал прогонять главные правила точного выстрела, которые только что Миша Хвостов рассказывал своим молодым снайперам.

Холодный ствол, не разогретый выстрелами, всегда дает первую серию выстрелов с некоторым превышением от установившейся средней точки попадания. Это нужно учитывать, если важен именно первый выстрел, например, при работе полицейского снайпера на уничтожение одиночного террориста в городе, в окружении прохожих или заложников – здесь нужно попасть именно в голову, чтобы мгновенно обездвижить цель. Однако на поле боя, где обычно применяются военные снайпера, всегда есть возможность «разогреть» ствол, и «холодный выстрел» только раздражает военных, которые повсеместно стараются поскорее проскочить этот этап стрельбы – обычно путем быстрого производства нескольких выстрелов в белый свет или же прицеливанием в «бляху», когда небольшое превышение все равно поразит врага в грудь, что не столь критично, как при полицейской стрельбе.

Паша подвел марку прицела под нижний срез черного пятисантиметрового круга, нарисованного на листе бумаги. Выбрал естественную точку прицеливания, мягко потянул спуск…

Тыщ-щ-щ, неожиданно тихо выстрелила винтовка, но все же не так тихо, как, к примеру, стрелял бесшумный «Винторез».

– Как выстрел из «макарова», – резюмировал Кузьмичев.

– Даже тише, – сказал Хвостов.

К огневой позиции со всех сторон заспешили офицеры и контрактники роты, привлеченные звуком выстрела.

Паша выстрелил в мишень все десять патронов, вызвав восторг всей роты не результатом попаданий, а звуком стрельбы. Результаты, к слову сказать, растянулись по вертикали – по мере нагрева ствола пули падали ниже и ниже и только три-четыре сгруппировались на нижнем срезе, куда и целился Шабалин.

Разгорелась полемика. Кто-то нахваливал новое приспособление, кто-то возмущался недостаточностью глушения, на что высказался подоспевший Слава Борзов, хорошо изучивший применение тактических глушителей в снайперской школе, но его мало кто слушал. Тогда Паше пришлось повторить то, что говорил ему Федяев.

– Смысл «тэгэшки» не в глушении звука, а в размытии направления на источник, – авторитетно заявил Шабалин. – Направление на звук выстрела винтовки мы способны определить с точностью тридцать пять градусов. Если же с винтовкой использовать тактический глушитель, тогда наблюдатель сможет определить только сторону – направление на источник звука размывается на сто восемьдесят градусов. Это позволяет лучше маскировать позицию снайпера…

– И траектория не меняется, – добавил Борзов.

– Единственно, – сказал Паша, – на последних двух выстрелах мне марево мешало целиться. Глушитель нагрелся быстро…

– А вы, товарищ старший лейтенант, – сказал Борзов, – мешковиной банку обмотайте. Сейчас все так делают…

– Добро, – кивнул Паша.

Мешковина нашлась тут же – в одной из комнат «килл-хауса» стояло несколько мешков с песком. Укрепив теплоизоляцию бечевкой, Шабалин сделал еще несколько выстрелов, удовлетворенно отметив, что марево исчезло.

Пришло время иностранных образцов. Контрактники, за которыми были закреплены «манлихеры», чувствовали себя героями и, преисполненные собственной значимости, степенно раскладывали стрелковое имущество на огневой позиции. За их действиями с благоговением следила практически вся рота, замерев в «естественной дыхательной паузе». И вот наконец-то крученый ствол «длинного» «манлихера» был направлен на мишень. Слава Борзов на какое-то время замер, потом снова заворочался, выискивая положение.

– Под приклад? – спросил Кузьмичев.

– Ага, – ответил снайпер.

– Держи… – Сергей подбросил на руке мешочек, который он подкладывал под приклад при стрельбе из своей винтовки, показывая очень точные результаты. – С гречкой…

– Да что ты… – Слава сказал это с легким налетом презрения и демонстративно откинул на прикладе «манлихера» дополнительный упор, отсутствие которого заменялось на отечественных винтовках самодельными небольшими мешочками – у кого с опилками, а у кого и с гречкой – как дополнительный неприкосновенный запас еды, попутно выполняющий роль опоры при стрельбе.

– Ты и жрать свой приклад в голодный год будешь? – тут же съязвил Сергей.

Все весело заржали с этой шутки, но вскоре притихли – Слава открыл пачку и достал первый патрон, ослепительно блестящий латунью и мощью.

– Полтыщи стоит… – сказал кто-то негромко.

– Тыщу, – тут же последовало опровержение.

Зарядив в обойму три патрона, Слава закрыл затвор и занял положение для стрельбы. Шабалин, пользуясь своим служебным положением, отогнал старшину от наблюдательной трубы и уперся в нее, с вожделением рассматривая черный круг мишени.

Новые винтовки не были пристреляны, и куда уйдет пуля, никто сказать не мог. Для качественного приведения к точному бою одной пачки патронов было мало, но Паша, как рачительный командир, побоялся беспечно тратить драгоценный боезапас, разрешив снайперам взять на пристрелку по десять патронов на ствол.

Борзов еще перед стрельбой неподвижно закрепил винтовку и некоторое время возился с оптическим прицелом, выставляя его марку в точку, куда смотрел канал ствола, и сейчас на ста метрах должен был получить хоть какую-то группу, которую можно было бы уже точно отстроить под прицел.

Ба-бах! – хлопнул первый выстрел.

Слава открыл затвор, выбрасывая гильзу.

– Десять сантиметров на тринадцать часов, – громко сказал Паша, наблюдая результат стрельбы.

Борзов карандашом сделал несколько пометок в блокноте снайпера, который лежал перед ним с раскрытой пристрелочной страницей.

– Меняй установки сейчас, – сказал ротный. – Не будем ждать кучу.

– Хорошо, – кивнул Слава и после перевода сантиметров в клики покрутил маховички прицела. – Теперь должно зайти…

Второй выстрел уложил пулю чуть ниже среза, а третья пришла ровно по центру нижнего среза черного круга.

– Отмечай ноль, – не смог смолчать Шабалин, хотя прекрасно знал, что снайпер знает, что делать.

Следующие две пули, после внесений корректировок в прицел и заряжания обоймы, легли в нижний срез, задев с двух сторон предыдущий выстрел, продемонстрировав исключительную точность винтовки и самого снайпера.

– С такой точностью, – встрял старшина, – нам не надо четыре гильзы в ряд ставить, чтобы попасть хоть в одну…

Остаток пачки ушел на изучение изменения траекторий при нагреве ствола, результаты которого Слава аккуратно внес в свой блокнот.

Последним стрелял «главный калибр». Патроны крупнокалиберной винтовки «АСВКМ» больше походили на небольшие снаряды, что сразу внушало ужас и трепет. Конечно, винтовка была предназначена в первую очередь для стрельбы специальными снайперскими патронами, но для тренировки «тяжелых снайперских пар» Паша в службе РАВ выбил несколько цинков бронебойно-зажигательных патронов марки Б-32, коих можно было тратить без зазрения совести, ибо склады были буквально забиты ими, так как в первую очередь они предназначались для крупнокалиберных пулеметов «ДШКМ» и «НСВТ».

Сами «тяжелые» снайперы на фоне тяжелых крупнокалиберных стволов, диссонируя своему положению, были низкорослыми, что вызывало в роте улыбки и незлые подначки. Артем Бушуев и Радик Луговой уже давно не отвечали на эти шутки, а молча делали свое дело. На полигоне они развернули весь комплекс своего оружия – рядом со снайпером, вооруженным громадной винтовкой, расположился наводчик-наблюдатель со своим прибором наблюдения. Оба были в активных наушниках от комплекта «Ратник» и тактических очках – выполняя требования, предъявляемые к пользователям крупнокалиберных монстров.

– Товарищ старший лейтенант, – Артем посмотрел на ротного. – Вы бы отошли подальше…

– Да ладно, – отмахнулся Паша. – Ерунда…

– Я предупредил, – злобно улыбнулся Бушуев и повернулся к винтовке.

– Большая отдача? – участливо спросил Шабалин, тем не менее сделав пару шагов назад.

– Терпимая, – ответил Артем. – Как нас учили в школе, винтовку надо забороть… и тогда она станет твоей!

Он действительно навалился на нее так, как снайпера не наваливаются на винтовки обычного калибра, а подошвами ботинок врылся в землю, принимая положение упора, как станины лафета настоящего орудия.

– Даже так? – усмехнулся ротный.

– Все серьезно, – хмыкнул Артем.

Снайпер с наводчиком перебросились парой фраз, после чего Артем загнал патрон в ствол и доложил:

– Готов!

– Стрельба по готовности, – сказал Радик, прильнув к трубе.

Паша хотел было что-то сказать, но в этот момент ахнул выстрел. Мало того что Шабалин тут же на несколько секунд лишился слуха, он еще и всей грудью прочувствовал удар воздушной волны от выстрела крупнокалиберной винтовки.

Ударная волна на протяжении пяти-шести метров перед винтовкой взбила мелкую пыль, подняв ее на высоту человеческого роста. От неожиданности, удивления и восторга закричали все, кто был рядом, но Паша их не слышал – в голове звенело; хоть слух и возвращался, что-то разобрать во внешних звуках он не мог, только внутренние – биение сердца.

Первое, что увидел Шабалин, когда смог осмыслить ситуацию, было довольное лицо Бушуева, который, открыв затвор, показывал ему гильзу и что-то говорил.

– Что? – переспросил Паша, чувствуя, как к нему медленно возвращается звук.

– Я предупреждал! – радостно повторил снайпер, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Два наряда вне очереди! – автоматически вырвалось у ротного.

Артем скорчил недовольное лицо, и Паша добавил ему еще два наряда.

– Точно в круг, – сообщил наводчик.

– А ну, дай попробовать, – Шабалин забрал у стрелка наушники и лег за винтовку.

На окраине стрелкового поля стоял избитый остов танка «Т-62М», на котором был открыт командирский люк.

– Башня танка, – сказал Паша.

– Триста шестьдесят два, – доложил дальность наводчик.

– Бушуев, прицел поставь на эту дальность, – попросил Шабалин.

Артем крутанул маховички на одному ему известное количество кликов.

– Есть. На триста пятьдесят. Понижение будет три-четыре сантиметра. Цельтесь в центр люка, не промахнетесь!

– Изыди, – отмахнулся Паша, все еще слыша звон в ушах.

Наведя марку прицела на центр открытого люка, он поворочался, приобретая устойчивость, попробовал навалиться на винтовку или, как сказал Артем, «забороть» ее. Приняв статическое положение, Паша выдохнул и потянул спуск. Крупнокалиберный монстр снова шарахнул едва ли не артиллерийским выстрелом, подняв тучу пыли, однако еще до пыли Шабалин успел заметить ярко-белый разрыв бронебойно-зажигательной пули в центре люка, а спустя секунду все услышали громкий хлопок попадания.

Отдача, в целом, не показалась ему запредельной – он ожидал большего. Открыв затвор, поднял с земли гильзу, осмотрел ее.

– Пуля весит пятьдесят грамм, – сказал Артем. – При стрельбе по открыто расположенной живой силе наличие у врага бронежилетов значения не имеет.

– А давайте скальник поставим и ударим по нему, – предложил лейтенант Хвостов.

Энтузиасты на дальности двести метров поставили валун, размером с грудную клетку среднего человека, под валуном, на безопасном удалении, поставили два смартфона с включенным режимом видеозаписи. Артем произвел выстрел, и, к восторгу всех присутствующих, валун разлетелся на мелкие осколки, не задев, тем не менее, смартфоны.

Кинулись смотреть, восхищаясь мощью оружия.

– Только так, народ, – строго сказал Паша. – В Сеть не выкладывать, особисты не дремлют…

– Знамо дело, – пробурчал Борзов, которому органы военной контрразведки уже делали замечание, предупреждение, последнее предупреждение и самое последнее предупреждение за страницу в соцсетях, которую он безостановочно наполнял эпизодами своей военной жизни. – Кто знает, какой объем видео в «Одноклассники» влезает?

– Слава, – укоризненно покачав головой, вздохнул ротный. – Доиграешься!

После возвращения в расположение и чистки оружия уже поздно вечером Паша вышел из казармы и направился домой. В кармане вдруг он нащупал кусок бумаги, а когда извлек под свет дорожного фонаря, разглядел визитку казачьего генерала.

– Точно! – вслух сказал Паша и, набравшись смелости, позвонил.

– Алло, – ответила трубка.

– Сергей Иванович, – сказал Паша. – Я Павел Шабалин, помните, командир снайперской роты… я вам винтовки зимой пристреливал…

– Да, Павел, – ответила трубка. – Помню… чего хотел?

– Хотел нагло попросить о помощи, – сказал Паша и, понимая момент, добавил: – … товарищ генерал-лейтенант…

– Что случилось? – Голос собеседника изменился с осторожного до снисходительного.

– Мы уезжаем… э-э-э… в страну песков… ну, вы понимаете…

– Не совсем…

– В Саратов…

– Так, в город Саратов, и что?

– Ну, не в тот Саратов, который город, а который южнее…

– Не понимаю.

– В Сирию мы едем, воевать, – плюнув на секретность, сказал Шабалин.

– Ну, надо же, как я сразу не догадался? Какую вы хотите от меня помощь?

– Может, слишком нагло будет…

– Говори.

– Вы нам патронов 338-го калибра не подкинете, сколько сможете? Я получил винтовку «манлихер», а патроны к ней чуть не каждый на счету, и на складах их нету… а винтовка очень хорошая… и точная, почти как у вас…

– Ты сейчас где?

– Возле бригады.

– Я тут недалеко, сейчас подъеду. Жди!

– Хорошо.

Шабалин прошел через КПП и присел на лавочке автобусной остановки. Ждать долго не пришлось. Черный «Гелендваген» остановился через дорогу. Паша подошел к машине.

– Садись, – сказал ему водитель.

Шабалин сел в машину. Поздоровались.

– Тебе когда надо?

– Завтра мы улетаем… утром.

– Магазины уже закрыты, а утром ты уже улетишь. У меня с собой есть две пачки – сорок патронов. Хватит?

– Вполне, – кивнул Паша, обрадованный даже такому результату, мысленно прикидывая стоимость оказанной услуги.

«Генерал» протянул ему две увесистые пачки охотничьих патронов, и вдруг Паша понял их абсолютную бесполезность – у них другая навеска пороха, другой вес пули и баллистический коэффициент – под них нужно специально пристреливать винтовку. А самое главное – пули таких патронов не имеют стального сердечника, а значит, они бесполезны против бронежилетов. Наверное, разочарование было написано у него на лице, так как «генерал» спросил:

– Что не так?

Паша сбивчиво рассказал ему о возникшей проблеме.

– Забирай, – сказал «генерал». – Все равно тебе они нужнее окажутся. Я, может, раз в год стреляю, а тебе пригодятся. И возвращайся назад живым.

– Спасибо, – Паша от души поблагодарил собеседника.

* * *

Внезапная тревога, как и ожидалось, была сыграна строго по плану, озвученному однокашником по военному училищу. Прибыв в расположение, Паша достал из сейфа плановую таблицу действий при получении сигнала «Тревога» и некоторое время контролировал действия подчиненных, но парни знали «свой маневр» твердо, и поправлять никого не пришлось. Вскоре появился командир бригады, который довел до Шабалина приказ на боевое применение на «незнакомом полигоне», согласно которому половина роты во главе с Шабалиным убывала в пункт доподготовки и ожидания, после которого им и предстояло убыть туда, где, как ни крути, решалась судьба всего мира.

– А там тебя встретит полковник Федяев, – хмуро посмотрев на Пашу, сказал комбриг. – Он уже там… недолго он на Спутнике просидел…

Автоколонной рота, вернее часть роты – всего тридцать человек, прибыла на аэродром, где им предстояло загрузиться в огромный транспортник «Ил-76». «Горбатый» уже стоял с открытым чревом. Восемь тонн груза и три десятка морских пехотинцев перекочевали в самолет.

– Ну, бывай, – Паша пожал руку сержанту-контрактнику, старшему автоколонны, ибо никто из командования бригады провожать его на аэродром не поехал.

– Вы там осторожнее, – попросил сержант. – Берегите людей…

– Постараюсь.

Створки грузового люка закрылись. Паша сел на откинутое сиденье, ухватился рукой за какой-то поручень и вдруг с совершенной ясностью и тоской подумал, что зря развелся по молодой глупости пару лет назад. Где-то далеко-далеко отсюда детским сном спит его шестилетний сын Егор, а папка вот он, движимый приказом, уезжает на войну.

* * *

– Я не знаю, когда вам дадут добро на вылет. – Майор быстрой походкой шел по городку, и Паша едва поспевал за ним. – Скажите спасибо, что на довольствие вас поставили без документов!

Рота уже двое суток чалилась в брезентовых палатках центральной снайперской школы в условиях полной неопределенности. Никто не мог толком сказать, сколько времени они еще тут пробудут, кто руководит всем этим бардаком и кто хотя бы может дать разрешение на выход отсюда – с территории Центра. Ибо там, в Москве, что была в часе езды, Пашу ждало несколько однокашников по училищу, более удачно сложивших свою военную карьеру и теперь проходящих службу в арбатском военном округе.

– А где начальник школы?

– Там, – отмахнулся майор.

– А его зам?

– В отпуске.

– Здесь вообще кто-то решает вопросы? – Паша дернул майора за рукав, и тот остановился.

– Кто-то решает. А вот цепляться за меня не надо! – Он грозно посмотрел на старшего лейтенанта, пытаясь вызвать в нем испуг и чинопочитание. – Вы сами должны твердо знать, кто ваш куратор!