Текст книги "Кому я должен? Часть 2"

«В ближайшую субботу, лучше в первой половине дня, часов в одиннадцать будет отлично. Полтинник тебе верну, за чай твой тоже могу заплатить, если после чая захочешь кофе, я тоже заплачу и можешь не писать об этом в следующем сообщении».

«Деловой ты, как я посмотрю, все у тебя четко, быстро. Небось, времени в обрез на все? Э-хе-хе, и у меня так когда-то тоже было, каждая минута была на вес золота. Причем это не просто поговорка. Огромные деньги ежеминутно зарабатывал. Тюрьма все перевернула с ног на голову. И все, чего там есть, так это время, очень много времени. Чего с ним только делать? Суббота, говоришь? Пусть будет так. Время сдвинем на двенадцать, мне так удобнее, адрес я тебе эсэмэской кину за пару часов до встречи, пока еще не знаю точно, где лучше встретиться. Телефон свой ты вроде ранее писал уже. Если чего собьется, я тебе сообщу; если у тебя вдруг чего, тоже отпиши сразу. Но лучше, конечно, ничего не переносить, я не уверен, что смогу перенести встречу и собраться в другое время. Так что буду надеяться. До встречи».

Ровно в десять часов, то есть за два часа до встречи, я получил СМС с неизвестного номера с указанием адреса и названия кафе, на месте предлагалось спросить Николая. Номер начинался с 903, что выдавало принадлежность к оператору связи с черно-желтым логотипом. Что мне давала эта информация? Вообще ничего. Можно было бы, конечно, пробить владельца номера, только я совсем не уверен, что отправитель сообщения и человек, за которым числится номер, – одно и то же лицо. Но любопытство брало верх. Кто это мог быть? Николай, которого я должен был спросить в кафе? А может быть, та самая девушка – с расстегнутыми верхними пуговицами и плавающим размером груди, – которой должен был передать деньги курьер? А может, сам Мавроди?… Словно ребенок, повинуясь сиюминутному желанию, я нажал на зеленую кнопку телефона и стал набирать номер. Но что сказать ответившему? Может, предположить, что задерживаюсь в пробке и опоздаю минут на десять? Фигня полная, до встречи еще два часа, и как я могу знать, на сколько я опоздаю, к тому же, чего доброго, Мавроди соскочит со встречи. Сказать, что текст прошел не полностью?… «Абонент не отвечает или временно недоступен, попробуйте позвонить позже». Вот ведь конспираторы, отправляют сообщение и сразу же гасят трубку.

Пробок по дороге было немного, а может, мне просто повезло с выбором маршрута. И, несмотря на то что указанное в сообщении кафе располагалось на краю света, за тридцать пять минут до встречи я уже припарковался на противоположной стороне улице. Улица была неширокая, по одной полосе в каждую строну, что позволяло мне с видом разведчика разглядывать вывеску заведения, обшарпанную дверь и случайных посетителей. Вот пара средних лет, немного прошли мимо заведения, потом о чем-то оживленно заговорили и наконец зашли внутрь. Может быть, это Николай, которого я должен спросить внутри, и Светлана, которой передавал деньги курьер? Вот еще две девки направились прямиком внутрь, довольно симпатичные, косметики только чересчур. Поди, одна из них Светлана, а другая – это переодетый Николай. Или переодетый Мавроди. Через несколько минут из кафе вышел деловитый мужичок в костюме и галстуке, подошел к дороге, вальяжно посмотрел по сторонам и двинулся в мою сторону. Что ж, Николай, все неймется тебе? Решил сам ко мне выйти? Или это переодетая Светлана? А может, тот самый курьер-идиот, уже вылечил свои прыщи и купил-таки себе элегантный костюм? Чего ему тогда надо? За полтинником идет? Нет уже давно никакого полтинника, курьер, я его заправщику на чай отдал… Николай – переодетая Светлана-курьер – пересек дорогу строго перпендикулярно, оказавшись позади моего автомобиля, и прямо по проезжей части двинулся вдоль моей машины. Я опустил стекло и, не поворачивая головы, приготовился к диалогу. Но мужик прошел мимо меня, потом вяло пискнула и моргнула поворотниками впереди стоящая «Тойота-Камри», в которую мужичок так же вальяжно погрузился и, не включая левый поворотник, уехал… Что за манипуляции, Николай? Решил сбить меня с толку?… Неожиданно зазвонил телефон. Так неожиданно, что я даже вздрогнул. Знакомый голос сообщал мне какую-то информацию, а я нехотя высказывал свое мнение, стараясь избегать ответа и выстраивать речь обтекаемо. Минут семь я разговаривал по телефону и видел за это время еще несколько Николаев, Светлан, настоящих и переодетых, как минимум трех маскировавшихся Мавроди и идиота-курьера. Причем курьер, казалось, даже не маскировался. С обычной идиотской мордой с изобилием прыщей он прошел мимо кафе в неизвестном направлении.

* * *

– Привет, мне нужен Николай, – обратился я к поизношенной девке за барной стойкой.

– Николай Павлович?

– Я не знаю отчества.

– Директор кафе?

– Я не знаю.

– Директор так рано не бывает – ближе к вечеру, и то не каждый день. Вы с ним договаривались?

– Да, на двенадцать.

– На двенадцать дня?

Она что, издевается надо мной? Или, скорее всего, она действительно не понимает, о чем я с ней говорю. Хотя… Хотя с чего я взял, что мы встречаемся в двенадцать дня? Мавроди (или кто там сидит за него за компьютером) сдвинул время на двенадцать. Звучало ли в письме, что это будет день, а не ночь? Я не уверен. Я писал в своем сообщении, что мне удобнее в первой половине дня, но означает ли это, что мы встречаемся днем? Стоп. А СМС? Он писал, что скинет координаты за пару часов до встречи, и я получил эсэмэску ровно в десять.

На наш диалог быстро среагировал молодой официант, проходивший мимо.

– Вы к Николаю?

– Да.

– Вторая кабинка.

Я двинулся вглубь зала, попутно разглядывая редких посетителей и отыскивая какие-то кабинки.

– А мне говорил, что к директору пришел, – услышал я сзади себя голос и отметил в нем легкую издевку.

Третий глаз на затылке отдыхал, но я догадался, что голос принадлежит барменше. Может, вернуться и поставить ее на место? Нет, я на пороге великой встречи. Так стоит ли распыляться на пустяки?

Дверь в кабинку напоминала входную дверь в кабаках в старых ковбойских фильмах. Это было невысокое деревянное полотно, располагавшееся посередине дверного проема, так что и сверху, и снизу оставались свободные проемы. Внутреннее убранство кабинки не отличалось особой изысканностью и включало в себя широкий прямоугольный стол, то ли действительно старый, то ли стилизованный под старину, и пять стульев, причем три стула были деревянными и похожими на стол, а два стула были металлическими с дерматиновой обивкой на сиденье. Освещение было гораздо слабее, чем в общем зале, что способствовало либо особой романтической обстановке, либо проведению каких-нибудь неформальных переговоров. Некий изыск придавали две картины, висевшие на противоположных стенах и имевшие некоторые объемные детали, сродни тем, что делают мои дочери в младших классах. А еще некий романтизм ситуации придавала сидящая в углу и мирно курящая тонкую сигарету девка с расстегнутыми верхними пуговицами на рубахе. Вообще и не девка вовсе. Ей уже далеко за тридцать или, пожалуй, даже под сорок. В приглушенном свете нельзя было разглядеть зарождающиеся морщинки, а утонченная фигурка вовсе не выдавала годы. Да, маленькая собачка до старости щенок. Я сделал еще полтора шага, вплотную приблизившись к столу, и стал пристально рассматривать сидящую особу сверху вниз. Дама внешне выглядела совершенно спокойной, но, как мне показалось, стала затягиваться сигаретой интенсивнее. А может, я вообще не туда зашел? Ну номерок точно был второй, я даже помню визуально эту неровно приклеенную двойку.

– Вы к Мавроди? – наконец спросила дама, прерывая молчание.

– А вы Николай?

– Да уж, – она раздавила сигарету в пепельнице, – приходится вот шифроваться.

Я отодвинул в сторону ближайший дерматиновый стул, прошел дальше и сел на деревянный.

– Настолько опасно?

– Не то чтоб прям опасно. Но все же Сергей не простой человек. Многие все еще хотят припомнить ему старые долги, да и сам он человек непубличный.

– Меня Алексей зовут.

– Меня – Оксана.

Что еще за Оксана? Я был почти уверен, что это Светлана. Во всяком случае, она подходила под скудные описания курьера. Грудь, правда, всего лишь двоечка, и зря этот придурок наминал пальцами воздух. А может, она сказала мне ненастоящее имя? Или курьеру она сказала ненастоящее имя? А может, курьер вообще все сочинил, чтобы заработать лишнюю пару сотен? Надо бы спросить у нее? Нет, нельзя. В любом случае она может озадачиться, узнав, что я пытался навести справки через курьера.

– Можете себе заказать что-нибудь, – она слегка пододвинула ко мне валявшееся по центру меню, – я удаляюсь, Сергей сейчас подойдет.

– А вы с нами не посидите?

– Нет, вы заплатили только за Мавроди, – она мило улыбнулась немного обнажив белые зубы.

– Я доплачу, – теперь была моя очередь улыбаться.

– У вас столько нет.

Теперь мяч был на моей стороне, но Оксана быстро встала и направилась к выходу, не оставляя мне шанса реабилитироваться.

Я не успел даже пролистать меню, как в кабинку вошел противный мужик в несуразных очках с роговой оправой. Очки, видимо, были специальным атрибутом, призванным отвлечь на себя все внимание. Я мысленно снял с него очки, и первичное ощущение неприязни еще больше усилилось. Водянистые, ничего не выражающие глаза, большой рот, губы-пиявки, сумасшедшая прическа, не видевшая парикмахера уже, наверное, не первый месяц.

– Уже заказали себе что-нибудь? – зашевелились губы-пиявки.

Я не успел ничего ответить, как он уже протянул мне свою руку.

– Сергей.

– Алексей, – я по привычке слегка приподнял свою задницу от стула в момент рукопожатия.

– Ну я присяду? – он натянуто улыбнулся, затем, не дожидаясь ответа, пробрался в угол и сел на стул, на котором еще недавно сидела девушка.

– А Оксаны не будет? – зачем-то спросил я.

– Оксаны?

Мавроди посмотрел на меня с неподдельным удивлением. Значит, она все-таки наврала мне про свое имя.

– А-а-а, нет, Оксаны не будет. Чего ей тут слушать всякую ерунду? – при этом он слегка ухмыльнулся. – Помогает мне немного. Так, по мелочам. Хорошая девчонка.

Я участливо покачал головой. Наверное, теперь я что-то должен сказать ему, но мой мозг как будто парализовала неприязнь к этому человеку.

– Хорошо помогает?

Мавроди явно не понял мой вопрос, и улыбка исчезла с его лица.

– Нормально.

За огромными линзами его очков, отражающими тусклый свет кабины, и за водянистыми глазами я заметил движение: он внимательно рассматривал меня. Взгляд, конечно, нельзя было назвать сверлящим из-за некоторой размытости и водянистости, но если говорить не о внешних симптомах, а о происходящем процессе, то он именно сверлил меня. Я чувствовал, как он тонко отмечает про себя все мои черты.

– Закажете что-нибудь? – я вернул меню на середину стола.

За всей мутью его глаз я заметил, как он четко отследил движение моей руки. Парень совсем не промах. И неправы сомневающиеся в том, что он мог в одиночку организовать финансовую пирамиду, и утверждающие, что он всего лишь марионетка в руках каких-то серьезных людей. Чушь все это. Сильный человек. Очень сильный. И реально многое может сделать. Не языком плести, как современные менеджеры, тупо перепродавая друг другу виртуальные блага, а настоящие дела может делать.

– Я бы чайку выпил, зеленого. Есть не хочу.

Он заметил, что я заметил, как он разглядывает меня. Наверняка он заметил, что и я перед этим пристально его разглядывал, при этом взгляд мой достаточно конкретный и не страдает особой затуманенностью. Видимо, поэтому он отвел от меня глаза, немного съехал со стула вниз и изменил осанку на подчеркнуто расслабленную, как будто даже пренебрежительную. Я решил подыграть ему, иначе мы никуда бы не продвинулись, продолжая сверлить друг друга глазами.

– Тогда и я без еды обойдусь, – я беззаботно махнул кистью руки, до сих пор мирно покоившейся на столе, – кофейку бы выпил.

– Да взяли бы чего-нибудь, на меня не ориентируйтесь, я теперь едок еще тот.

– Не, может, позже, пока и неохота даже, – я откинулся на спинку стула и тоже немного сполз вниз.

– Здесь официанта ждать бесполезно, просто так они сюда не заходят.

Я понимающе покачал головой. Уж не знаю, как он прошел в эту кабинку, но наверняка ему не хочется лишний раз выходить в зал на обозрение простой публике. Но и я не мог просто взять после его слов и подорваться бежать за официантом. Пусть, что ль, попросит хоть.

– Я бы попросил вас сходить за официантом. Не сочтите за неуважение…

– Ды все нормально, я все понимаю, – перебил я его.

Я оторвал спину от спинки стула и немножко наклонился вперед, как бы намереваясь встать, но остался в такой позе и опять пристально уставился на Мавроди. Мне было интересно читать его, и чем мутнее и невыразительнее делались его глаза, тем старательнее я сверлил эту пелену.

– Зеленый?

– Зеленый.

– С мелиссой?

– Простой пойдет. Я и не думаю, что у них есть такой выбор.

– Ну да, заведеньице так себе.

– В общем, да, но зато тихо, спокойно, народу много не бывает.

Я вышел в зал, толкнув кулаком кастрированную дверь. Отыскивая глазами официанта, я заметил Оксану, которая не-Оксана, за дальним столиком, одиноко попивавшую сок. Она тоже повернула голову в мою сторону на звук хлопнувшей двери. Я кокетливо махнул ей ручкой, но она в ответ лишь лениво кивнула и опять отвернулась. Наконец в зал выплыл официант, который ранее направил меня во вторую кабинку к Николаю. А может, и не он. Все они на одно лицо. Я слегка махнул рукой, и официант не спеша подплыл ко мне.

– Зеленый чай, двойной эспрессо и что-нибудь из десерта, пирожное какое-нибудь.

Официант что-то накалякал в своем блокнотике. Мне показалось, что он и не пишет ничего вовсе, поэтому я наклонился в его сторону, пытаясь заглянуть в листок, но официант – в противовес моему движению – немного наклонил блокнот к себе.

– Зеленый чай с мелиссой?

– Простой пойдет.

– Это все?

– Это все.

* * *

Мавроди как будто обрадовался моему возвращению и даже слегка улыбнулся.

– У них зеленый чай с мелиссой есть, – поведал я новости своему собеседнику.

– Это здорово.

– Но я обычный заказал.

Мавроди качнул головой, как мне показалось, с некоторой обидой.

– Хорошо, – выдал Мавроди, как бы подводя итог. – Итак, я слушаю ваши вопросы и постараюсь на них ответить.

Какие еще вопросы? Ах, ну да. Мы же должны были для чего-то встречаться. Надо было все-таки как-то подготовиться к встрече. Вопросник сочинить какой-нибудь.

– Как дела? – наконец нашелся я.

А что, неплохой вопрос для начала. Пусть отвечает. За пять тысяч-то. Но Мавроди молчал, разглядывая меня с неподдельным интересом.

– Неплохо, – наконец выдал он.

Я продолжал молча смотреть на него.

– Уже неплохо, – продолжил Мавроди, усаживаясь поудобней. – Адаптировался к жизни на свободе, какие-то деньги появились уже. Не то чтобы большие, но мне на самом деле много и не надо, никогда не надо было. Это всем казалось, что я создавал корпорацию МММ ради собственного обогащения и ради денег. А для чего мне деньги были? Так, для самоудовлетворения, для осознания собственной значимости. А тратить их я никогда не умел. Лимузины, яхты – все могло быть, но ничего этого не было. Для меня был важен лишь сам процесс движения и развития. И ради этого я готов был отдать все и всем пожертвовать.

– А правда, что вашего ребенка похитили и убили, а жена потом покончила с собой? – задал я вопрос, воспользовавшись возникшей паузой.

– Это преувеличение, но вообще я не комментирую обычно свою личную жизнь.

Я впился взглядом в его глаза, желая определить истинный ответ, но Мавроди опустил глаза.

– Вы же читали мою книжку?

– Вроде, – я безразлично пожал плечами.

– Там приведены факты. Много фактов, в том числе и факты, описывающие интересующие вас события. Этого вполне достаточно для понимания ситуации, для понимания всего, что тогда происходило. Достаточно для истинного понимания, поскольку эти факты не смазаны никакими чувствами или эмоциями. Просто факты: это черное, это белое. И не надо ничего додумывать или вводить свои интерпретации. Все очень просто, – Мавроди сделал глубокий вдох. – А если вы хотите понять мое отношение к этому или разжалобить на какие-то эмоции, то это бесполезно.

Он смотрел на меня стальным, беспощадным взглядом, и даже свойственная водянистость его глаз рассосалась. Не задумываясь, а поддавшись инстинкту, я опустил глаза.

– Если хотите знать мое отношение к этому, то оно простое, – он опять стал расслабленным и, развалившись на стуле, закинул руки за голову. – Я просто делал дело, вот и все. Что нужно было сделать и какие жертвы принести, чтобы достичь результата, по большому счету – плевать. И никакой это не цинизм и не бездушие. Это просто дело. Дело, которое я делал.

Мавроди заулыбался, видимо, оставшись довольным своей последней речью. А может, это были воспоминания. Воспоминания про дело. Дело, которое он делал. Здорово, конечно. Большое дело замутил. Но при чем здесь ребенок?…

– Вот у вас было когда-нибудь дело? – увлеченно и с прежней улыбкой продолжил он. – Я имею в виду не увлечение какое-нибудь, приносящее радость, не вашу работу, пусть если даже она и приносит удовлетворение, и даже не ваш бизнес, который приносит вам деньги. А дело! Настоящее дело!

А он вовсе не сдал позиции и не ослаб, как думал я ранее, основываясь на его полупустых письмах и кряхтении. Во время воспоминаний о былом в нем заискрился азарт и даже некоторое ребячество.

– Да, у меня есть дело. Настоящее, как вы выразились, дело. Не так давно появилось.

Я замолчал, задумываясь над тем, должен ли я вообще ему чего-то говорить, а если и говорить, то насколько быть искренним.

– Раньше все как-то так, – я небрежно махнул кистью руки, – ну в общем, как вы и говорили, и увлечения были всякие разные, и работа была, и бизнес. Все нормально было, в общем-то, и деньги в избытке, и карьера, и связи. Но дела не было никакого. А теперь у меня есть дело.

Собеседник посмотрел на меня даже с некоторым восхищением.

– А работа теперь есть? – спросил Мавроди.

– Нет.

– А бизнес есть?

– Нет бизнеса, ну или почти нет. Я не знаю даже точно, как сказать. Ну, может, сейчас и есть чуть-чуть, но завтра или через неделю уже не будет.

– Но зато дело теперь есть?

– Дело есть.

Мавроди продолжал улыбаться и пялиться на меня.

– А я как-то связан с этим вашим делом?

Вот уж спросил, так спросил! Связан ли он с моим делом? Вроде как и нет. На фига он мне нужен? С другой стороны, с моим делом могут быть связаны все. Тут даже собаке задолжал.

– Все связаны с моим делом.

Глаза Мавроди опять загорелись любопытством. Я хотел было что-то добавить и уже почти открыл рот, как дверь в кабинку открылась, в воздухе проскользнул поднос, а потом уже появился официант.

– Чего так долго? – на всякий случай пробурчал я на него.

– Кофе варился, у нас же натуральный, – быстро ответил официант, ничуть не смутившись, будто подобные вопросы ему задавали каждый раз.

– Двойной эспрессо, – промяукал официант, пододвигая ко мне маленькую чашечку размером с наперсток, видимо, долго варили, весь выкипел.

– Зеленый чай, – как будто представилась чашка, оказавшись прямо перед Мавроди.

– С мелиссой? – спросил тот чашку, наклонив нос над исходившим дымком.

– Нет, простой, – отозвалась чашка, а Мавроди при этом посмотрел на меня как-то недружелюбно.

– Пирожное, – официант поставил тарелочку перед Мавроди, словно извиняясь за отсутствие мелиссы в чае.

– Э-э, это мне, – быстро вмешался я в ситуацию, и Мавроди опять посмотрел на меня не добро.

Официант развернулся и толкнул подносом хлипкую дверь.

– Погоди, – крикнул я ему и вышел вслед за ним из кабинки.

– Слушай, тут деликатная ситуация возникла, – сказал я негромко, вплотную приблизившись к официанту, потом показал большим пальцем в сторону кабинки. – Видел, кто там сидит?

– Видел, – ответил официант с безразличием своим обычным голосом, ничуть не поддерживая мой заговорщический тон, и сделал полшага назад.

– Это Мавроди, – поведал я ему и чуть шагнул вперед, опять приблизившись вплотную, создавая официанту дискомфорт.

– Я видел, – на этот раз официанту не удалось сохранить безразличие, и он заметно нервничал.

– Выручай, дружище, шесть тысяч нужно до завтра.

Официант придурковато улыбнулся и стал переминаться с ноги на ногу. Губы его слегка зашевелились, но при этом никакого звука он не издавал.

– Это надо через администратора, иногда они идут навстречу и позволяют клиентам делать часть заказа в долг.

– Да на фиг администратора! Если бы я хотел попросить администратора, то я пошел бы к администратору и попросил бы его, – при этом я даже ткнул официанта в грудь указательным пальцем.

Судя по тому, что с нескольких ближайших столиков люди повернулись в мою сторону, я повысил голос на этого официанта. Пора заканчивать с этими случайными заемщиками. Уговариваешь их, уговариваешь.

– У меня нет денег, – недостаточно уверенно промямлил официант, оглядываясь по сторонам в поисках поддержки.

Я приблизился к нему еще плотнее, нависая над ним и слегка отгородив его собой от общего зала.

– А мне-то и не нужны деньги, – улыбнулся я ему зловеще и покачал большим пальцем в сторону второй кабинки, – это ему.

Официант залез в задний карман брюк, извлек оттуда несколько сложенных пополам купюр и протянул мне.

– Это все, у меня больше нет, – прошептал он.

Я немного отодвинулся от него, и он выдохнул с облегчением. Одна пятисотка и четыре сотенных. А заведение тут и впрямь ерунда, если у официанта меньше тысячи наличных с собой. Заправщик вон и то две тысячи чаевыми собирает, купюры, правда, мелкие. Но какая разница? Деньги – они и есть деньги. Может, посоветовать этому ослу в заправщики пойти?

– Я тебе все верну, – я зачем-то похлопал заправщика по щеке, – ты только никому не рассказывай.

Народ за столиками продолжал набивать рот едой, забыв о нашем существовании, и только сидевший за ближайшим столиком мужичок в мятом костюме и клетчатой рубахе продолжал с интересом наблюдать за нами.

– Чего ты уставился? – спросил я негромко, чтобы не привлекать внимания, вплотную подойдя к его столу.

Вместо ответа мужичок наклонил голову к тарелке и принялся усиленно есть. Я уже направился в сторону к своей кабинке, после чего развернулся и опять подошел к мужичку.

– Слушай, дружище, у меня к тебе дело есть, выручай.

Бросив свою еду, мужик быстро направился к выходу, петляя по дороге и зачем-то проходя мимо столиков, за которыми сидели люди.

* * *

– Что-то случилось? – спросил Мавроди.

Он почему-то выглядел обеспокоенным. Может, меня долго не было? А сколько я отсутствовал? Минуты три, пожалуй, не больше.

– Да не, так, звоночек сделал быстро.

– Но вы зачем-то окликнули официанта и вышли вместе с ним?

Вот ведь зануда. Тебе бы женой чьей-нибудь стать. Все приметит, все додумает: там пятнышко на рубахе, тут волосок. Ну окликнул я официанта, что здесь такого? Я сегодня, может, еще одного человека нашел, которому я должен. Хотя фигня все это. Я практически отнял у него деньги. Это не в счет. Подобным вымогательством я могу заставить быть себя должным половине людей. Я попросил у него денег – он мне отказал, произошедшее дальше можно назвать только хулиганством. Вот сидит тут Мавроди и сам чего-то боится. И подумать не может, что две минуты назад я им людей пугал. Ну не людей, конечно, – официанта.

– Ну ладно, ладно. Я заказал еще одно пирожное. Для вас. Как-то неудобно, вроде себе только заказал одно. Хотя вы сами сказали, что есть не хотите, – примиряющее поведал я Мавроди.

Мавроди даже улыбнулся от моих слов, но где-то внутри остался все равно напряженным.

– А зачем надо было выходить из кабинки, чтобы заказать для меня пирожное?

– Сюрприз хотел сделать, – ответил я, улыбнувшись, и, извиняясь, пожал плечами.

Мавроди опять улыбнулся. Блин, заигрываю с ним тут, как с девочкой.

– Хорошо, – он опять закинул руки за голову. – Так о чем мы с вами говорили перед этим?

Я прекрасно помнил, что мы говорили о деле, о моем деле. Ну не то чтобы говорили: просто я сказал ему, что теперь у меня есть дело. А первое, что он спросил, – имеет ли он отношение к моему этому делу. Вот ведь эгоист: что бы ни происходило вокруг, он сразу все на себя примеряет. Точно в прошлой жизни был чьей-нибудь женой.

– Мы говорили о вас, – при этом я сделал многозначительное ударение на слово «вас», – вроде там адаптировались уже к вольной жизни. Какие планы дальше?

– Планы дальше? – Мавроди усмехнулся. – Попить чай, съесть пирожное, закончить приятный диалог и вернуться домой.

Ну и чего, ты думаешь, что прям сострил тут? Да, я теперь, наверное, неделю буду ржать. Мне надо повторить вопрос? Или задать его в более деликатной форме?

– Если серьезно, то даже и не знаю. Какие планы? Да никаких. Пока никаких, а там поживем – увидим, – Мавроди хлебнул большими губищами чай без мелиссы. – Литературой можно заняться. Я понимаю: то, что я в тюрьме писал, с большой натяжкой можно считать литературой, это так, летопись прожитых дней, но ведь можно и серьезно литературой заниматься.

В это время он еще раз поднес чашку к губам и мечтательно закатил глаза вверх. Судя по причмокивающему звуку, чая он так и не отхлебнул. Замечтался, поди, о литературной карьере. На секунду я тоже представил, как его книги, непременно со звучными названиями, состоящими наполовину из устаревшего мата, а наполовину из «э-хе-хе», как горячие пирожки, разлетаются с книжных полок. А что – все может быть. Народ у нас такой, что и не угадаешь. Вот сделаешь доброе дело – никто не заметит и спасибо не скажет, а чушь какую-нибудь сморозишь, так все сразу видят в тебе гения. В литературе то же самое. Да что там в литературе – вся жизнь такая: достаточно посмотреть на эти тупые лица в телевизоре в новостное время, что невольно задаешься вопросом: что я-то здесь забыл?

– Пожалуй, да, займусь литературой. Знаете, для души чего-нибудь хочется. И чтобы осталось вот это надолго. И когда меня уже не будет, что-нибудь да останется, – Мавроди опять сделал вид, что отхлебнул, но на этот раз чашка даже не коснулась его рта. – Вы меня понимаете?

– Наверное, – я как-то безразлично пожал плечами, но потом решил, что все-таки должен поддержать его в беседе. – Думаю, что я вас понимаю.

– А деньги, бизнес – пустое все это, да и надоело уже, – он сделал паузу, рука потянулась к чашке с чаем и отдернулась обратно, – да и смысла никакого нет. Никаких денег или имущества я иметь не могу, все сразу отберут приставы по исполнительным листам. У меня долгов – не на одну жизнь хватит. Там под эту дудку чего только не понаписали. А даже если и раздам все долги, чего-нибудь новенькое придумают. Так что я смирился с тем, что мой достаток будет ограничен обычными мирскими потребностями. Хотя я, в общем-то, и раньше совсем не шиковал.

– Да ладно вам, вот проблему-то нашел, – временами я путался между «вы» и «ты», с одной стороны, поддерживая уважительное отношение, с другой стороны, не понимая, перед кем тут стелиться, – оформить можно на какие-нибудь третьи лица, подставные фирмы там, офшоры – вариантов полно – на любой вкус и лад, – все зависит от потребности и масштабов.

– Да уж, – Мавроди захихикал и покачал головой, – хватит мне уже этих третьих лиц. Хватало у меня этих лиц, выше крыши было. Там такие схемы придумывал – будь здоров! А по-другому как ты такую махину организуешь и удержишь на плаву? Да какой там удержишь. Развивались мы какими темпами? Ни одна фирма сейчас такие показатели даже близко не может организовать. Вот где и третьи лица, и четвертые, и пятые, и офшоры, и прочее.

– Да-а-а, представляю, – я уважительно покачал головой, от чего Мавроди застенчиво улыбнулся.

– А вот где сейчас все эти третьи лица? – Мавроди пристально и злобно посмотрел на меня – настолько злобно, сколько могли выразить его водянисто-мутные глаза.

– Я не знаю.

– А я знаю, – его голос звучал громче обычного, – ну не точно, конечно, не пофамильно, но знаю, что на миллиарды мои накупили себе недвижимости за границей, яхты и живут спокойно, потому что денег им до конца жизни хватит, пока я здесь, доверив им все мои деньги, чуть ли не с голоду умираю.

Ого! А паренек-то прям разнервничался, того и гляди пена изо рта полезет. Словно услышав мои мысли, Мавроди попытался, извиняясь, улыбнуться и расслабиться.

– Я заказал пирожное, – вразрез спокойно проговорил я.

– Что?

– Я говорю, что пирожное я заказал.

– И что?

– Я к тому, что с голоду не умрешь, – я улыбнулся, подчеркивая для особо тупых шуточный смысл сказанного. – Ну пока, по крайней мере, не умрешь – пока не договорим.

Мавроди оценил мою шутку, расслабленно заулыбался и опять закинул руки за голову. Что за дурацкая привычка?…

– А если потом? – решился он подыграть моей шутке.

– Что потом?

– Если я потом умру?

– А потом черт с тобой, какая мне разница?

Он хихикнул, как мне показалось, по-настоящему откровенно и расслабленно. Видимо, его воодушевила моя прямота. Вот только с пирожным как-то неудобно получилось, пообещал пареньку пирожное, сказал, что сюрприз ему, потом еще раз назвался, а на самом деле никакого пирожного нет и в помине. Надо бы исправить ситуацию. Чего доброго, и правда еще с голоду умрет. По большому-то счету и правда черт с ним, но только не на нашей встрече: там же потом шум такой поднимется, журналисты все это раздуют, еще и я там засвечусь где-нибудь. Хотя ладно, о чем это я? Сидит вон он живой и здоровый. Бледноватый немного, но это, наверное, после тюрьмы. Да и чего ему с голоду умирать? Недалече как два дня назад получил от меня пятерку. Тут объедаться можно не один день. Ну да-да, не пятерку, курьеру он еще свои отдал, четыре тысячи девятьсот пятьдесят остается. Это кефира можно закупить не на один месяц.

– А может, все-таки перекусим чем-нибудь? Чего-то я проголодался, – я поймал себя на мысли, что и правда был голоден.

Мавроди как-то неуверенно покачал головой.

– Ну по салатику? – добивал я его, одновременно спасая от голодной смерти.

– Давайте, – выдохнул он, – у меня с собой только совсем немного, что-то я не захватил деньги.

– Да ладно, я заплачу, тем более обещал же, тем более всего-то по салатику.

Мавроди опять засмеялся открытым придурковатым смехом.

– Чего-нибудь выберете? – я кивнул ему на отодвинутое в сторону меню.

– Да ладно, чего там привередничать – на ваш вкус.

Я пошел в зал, чтобы отыскать официанта, но, к удивлению, наткнулся на него прямо возле двери.

– Ты чего, подслушивал? – я был рядом с ним и зачем-то схватил его за руку.

– Нет, я просто проходил мимо, – парень смотрел мне прямо в глаза безо всякого страха, видимо, оттого, что терять без девятисот рублей ему уже нечего.