Текст книги "Мы с тобой одной крови. Лекции, беседы, проповеди"

Страшна смерть еще и потому, что живем мы не так, как нужно, потому, что мы к Богу относимся без любви. И этот страх рождается не чувством своего глубокого недостоинства, не чувством покаяния, в котором жили святые отцы и говорили, каждый про себя: «Я не достоин и мое место в аду». Наши недоверчивость и боязливость происходят только от того, что кажется: мы недостаточно набрали очков. А это совсем иное, это не отношение любви. Здесь звучит вот что: я должен в этой жизни перед начальником набрать очки, должен успеть во всех тестах поставить правильный крестик, на все вопросы на Страшном суде по экзаменационному билету ответить правильно. Но такая боязливость непопадания в Царствие Небесное и страх смерти в связи с этим к христианству отношения не имеют. Потому и возникают вопросы: «А что мне там, в Царствии Небесном, будет? А будет ли то-то и то-то у меня там?» и так далее. Это вопросы чиновника или служащего из какого-то ведомства, который старается попасть на новый виток карьеры. Причем тут Царствие Небесное?

Мы боимся смерти потому, что очень плохо знаем Христа, не любим Его. А не потому, что чувствуем себя плохими христианами и боимся Его огорчить. Люди могут ощущать себя плохими христианами только тогда, когда по-настоящему любят Бога. Когда ты близок к свету, тогда ты все понимаешь. А так как ты в принципе находишься в полуподвале все время своей жизни, то это просто трусость, но не боязнь Бога.

Трусость – грех, и трусливый – грешный человек. Тот, кто боится Бога, – не трус, он – мужественный. Он ради страха Божьего готов на подвиг. А трус ни на что не способен. Только на предательство.

Чаще всего смерть близкого, пережитая глубоко и всерьез, – начало новой жизни. Постепенно человек учится жить снова. Это очень тяжело и безумно больно для обычного человека. Особенно когда это касается смерти детей.

И это – знание и боль от потери – на всю жизнь, которая теперь будет совсем иной, но вовсе не бессмысленной и не пустой.

Силы для этого ты нигде специально не найдешь, нет такого места, где их можно черпать половником. Это не таблетки. Это жизнь с Богом, Которого ты начинаешь узнавать и любить, Которого ты, не понимая, начинаешь понимать.

Все касающееся посмертного существования души неизвестно. Мы знаем только, что эти души живы, что они находятся в присутствии Бога, что с этими душами не порвана связь, потому что Божья Матерь, как первенец из человеческого рода вошедшая на Небеса, свидетельствует о том, что у Бога все живы. Знаем, что наши святые, к которым мы обращаемся как к живым, еще не прошли Страшный суд и, может быть, на него не пойдут никогда, потому что слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь (Ин. 5, 24).

Но так как не случилось всеобщего воскресения и ни святитель Николай, ни святитель Спиридон, ни великомученик Георгий, никто из великих и малых святых в полноте не живет в Царствии Небесном, оно еще не открыто для нас. Оно только предвкушаемо. И посему у нас тоже есть учение Церкви (недогматическое), что существует некое преддверие райского блаженства и преддверие адских мук.

Мы знаем, что души умерших находятся в присутствии Божьем и что, совершая молитвы за них, наша Церковь дает человеку возможность настоящего и живого молитвенного общения, в том числе через Евхаристию.

Мы знаем, что будет всеобщее воскресение каждой живой души во плоти. Это наш догмат.

А что происходит с душой умершего, в каком состоянии она находится сейчас в руках Божьих, как души реагируют на наши молитвы и каким образом милость Божья на них простирается, – мы не знаем.

Никто не может свой личный опыт передать другому и сказать: «Вот так это было со мной, так это будет со всеми». И поэтому я бы с огромным недоверием или, по крайней мере, с очень большим опасением относился ко всяким рассказам о «жизни после жизни», «туннелям» и воскресениям после клинической смерти и так далее. Потому что все это переживания человеческой души в беспамятстве и те символы, которые человек способен потом воспроизводить, думаю, могут иметь к реальности крайне отдаленное отношение.

Мне кажется, вопрос о поминовении некрещеных нужно ставить богослужебной комиссии, в каком объеме, какими молитвами Церковь может поминать некрещеных. Внезапная смерть – мы не знаем, что происходит в душе у человека, может быть, он креститься собирался… А дети, которых не крестили?!

Мне кажется, нужно четко обозначить то смысловое пространство, в котором Церковь должна показать: где и как происходит молитва о некрещеных. Мы молимся о властях и воинстве на каждой литургии. Но огромное количество людей, входящих в правительство нашей страны и в ее воинство, – люди другой веры или вовсе не верующие. На каждой ектении в каком-нибудь русском православном храме, скажем, в Бельгии будут молиться о бельгийском короле. В Нидерландах – о королеве и так далее.

Если Церковь, так или иначе, совершает молитву о некрещеных в каких-то отдельных случаях, то надо дать четкое определение для мирян, например: сейчас идет молебен перед иконой Божьей Матери «Взыскание погибших», а у тебя столько родственников заблудших и некрещеных, ну как же Матери Божьей за них не помолиться сегодня, почему их имя не вписать в записочку на молебен. Или когда идет общая панихида о погибших, почему не вспомнить всех погибших. Вот мы молимся о погибших в войнах, отдавших свою жизнь за Отечество, и их миллионы. Сколько из них было некрещеных? Но мы молимся за всех. А не так, что только за крещеных, за «наших», а души остальных пусть в стороночку отойдут.

Чудо в нашей жизни

Вопрос о чуде – очень важный вопрос. Самое главное чудо происходит тогда, когда человек может проявиться для Бога. Тогда и чудеса происходят – постепенно и незаметно.

На чудо нельзя рассчитывать, чудеса не происходят по мановению волшебной палочки, это – магическое представление о чуде. Чудо – это когда живой Бог встречается с живым человеком.

Конечно, мы понимаем и радуемся тому, что наша жизнь доступна для чудес. Как поется в одном церковном песнопении: «Побеждаются естества уставы…»[5]5
  «Побеждаются естества уставы в Тебе, Дево Чистая, девствует бо рождество и живот предобручает смерть» – церковное песнопение на Успение Девы и Матери (песнь 9-го канона).


[Закрыть] Ведь законы природы – законы падшего мира. Что бы ты ни бросил вверх, оно обязательно упадет вниз.

Если схватишься за оголенный провод, обязательно ударит током. Физические законы говорят об умирании, кроме, может, Второго закона термодинамики. Эти законы говорят о том, что все, что имеет начало, имеет конец. Если энергия вначале была очень яркой, потом она будет оскудевать и кончится. Не бывает вечного двигателя. Эти законы человек преодолеть как бы не может. И когда Божье милосердие врывается в нашу жизнь и оказывается, что где Бог, там законы этого мира перестают работать, на место физических законов приходит явление Божьей любви и милости. Конечно, это – совершенно замечательное чудо.

Сейчас много книг об известных священниках, святых содержат живые свидетельства о реальных чудесах, например книги о Матроне Московской, Феодосии Кавказском. Формируется отношение к чуду как некоему магическому действу – сходил на могилку к святому, взял землицы, положил под подушку болящему, и все, – жди исцеления!

Без всякого сомнения, человек может получить от Бога чудо, но имеет ли он на это право? Конечно, нет. Иметь право на чудо невозможно. Во все времена Господь по Своей милости раздвигал пределы нашего времени и входил в нашу жизнь, являя Свою бесконечную силу милосердия – исцелял, воскрешал, подавал утешение, давал возможность человеку нести свой крест особыми чудесными явлениями, которые носили исключительный характер. А в головы людей это вошло, как правило, что так и должно быть: святые должны работать на нас и их прямая обязанность, лежа святыми мощами на земле, действовать по нашей просьбе, по нашему прошению.

Часто люди не понимают, что, получая помощь от святителя Николая, блаженной Матроны, от других святых, надо не только в благодарность поклониться и свечку поставить. Все-таки они для нас – правило веры и образ кротости. Благодарностью за чудо будет подражание их жизни, в каком-то, хоть маленьком, повторении их подвига. Святые подают нам чудеса, чтобы мы, получая от них помощь, становились похожими на них в своей жизни. Но, к сожалению, человек это совсем не понимает и не чувствует.

Огромное количество людей приходит к мощам блаженной Матроны – тысячи, десятки тысяч каждый день, и многие из них даже не знают, что надо ходить в храм, исповедоваться, причащаться. И почему-то никто в монастыре, получающем колоссальные доходы от паломников, не догадывается напечатать, например, некоторое количество Евангелий или хороших доступных брошюр миссионерского содержания, чтобы раздавать их приходящим, объясняя, как они должны относиться к чуду, что им следует сделать, прежде всего как они должны прийти в храм, исповедоваться.

Мы все время говорим о миссионерстве, что надо идти к людям, выходить за пределы храма, церковной ограды, что надо проповедовать на стадионах… А тут никуда идти не надо, люди сами толпой идут в ограду храма. Но сознание большинства из них совсем не церковное, представление о чудесах магическое, которое они и передают друг другу в этих очередях. Например, чтобы чудо произошло, надо подойти к мощам Матроны три раза или взять святую воду в семи разных храмах. А то, что святая вода имеет отношение только к Церкви, к святости Церкви, к строю духовной жизни, что она неотделима от Церкви, это никто не хочет слышать, но и никто об этом не хочет говорить.

Люди приходят, кланяются, оставляют в храме свою копейку, уходят, но остаются прежними! Чудо настоящее произойдет, если они выйдут из храма другими, если они после этого придут на исповедь, если они будут устраивать духовную жизнь, исходя из евангельского слова. Вот это будет настоящее чудо, а все остальное – это уже какое-то волшебное восприятие. Очень много магических представлений о чуде складывается в головах не только у людей, далеких от Церкви, но и у людей, которые, казалось бы, живут церковной жизнью.

Многие родители надеются на чудо, что в храме ребенка посетит благодать и он сможет познать Бога. Ох уж эта надежда родителей, что помимо них какая-то благодать кого-то посетит, все за них сделает… Это такая ложь! Это желание родителей жить иллюзией, что вот сейчас подсунем ребенка под благодать и он будет весь из себя такой озаренный.

Когда родители в воспитании детей рассчитывают только на чудо, они сто процентов проиграют. Заставлять Бога действовать по нашему желанию невозможно. Не будет такого никогда. Сама по себе благодать не действует, это общение с живым Богом. Нет понятия благодати самой по себе. Благодать – это действие Божие. Действие Божие – всегда ответ на действие человеческое. И по-другому не бывает.

И когда мы молимся за детей «Господи, ниспошли благодать…», это не означает, что она как дождик прольется на наших детей. Да, мы молимся, мы призываем Бога. Бог откликается на нашу молитву.

Можно рассчитывать на какое-то чудо и даже получить его в ответ на свою горячую молитву, взять это чудо с собой, положить его в карман и продолжать жить той же самой жизнью. Где чудо? В каком случае произошло чудо? Когда мы стали другими или когда мы получили от Бога большой-большой подарок, действительно чудо, и остались прежними?

Часто люди хотят, чтобы их скорби прекратились, а жизнь потекла обычным путем. Бывает, что приходящие к мощам, выстаивающие долгие часы, чтобы прикоснуться к святыне, совсем не понимают, что вообще происходит и что, собственно говоря, чудо требует от человека в ответ.

Это действительно очень большая ответственность – от Бога получить дар и стать участником чуда. Удивительный дар и огромная ответственность. В ответ на твое прошение Бог подает тебе чудо, а ты забираешь его в карман и уходишь как ни в чем не бывало. Бог, наверное, ждет чего-то после этого? Ведь случалось, что люди, в жизнь которых Бог вошел через чудо, после этого все бросали и уходили в пустыни. И всю жизнь посвящали тому, чтобы пребывать именно с Богом.

В акафисте святому великомученику и целителю Пантелеймону перечисляются все его страдания: «Радуйся, яко вместо сладких мира за Христа лютая страдания приял еси; радуйся, яко общник сотворился еси Страстем Христовым». И мы просим здоровья у того, кого мучили и истязали страшными пытками. Мы хотим, чтобы за нас вступился так много пострадавший. Когда мы обращаемся к святому Пантелеймону, мы тоже должны быть мужественны в своих страданиях, тверды в своей вере, что есть о каждом из нас Божие усмотрение и Божия воля. Это трезвенное отношение к тому, о чем мы просим, какими словами мы обращаемся и что будет дальше. Готовы ли мы жить потом с этим чудом до конца?

К сожалению, наше человеческое сознание не настроено на то, чтобы узнавать Бога, присутствующего в нашей жизни, не только когда нам хорошо, но и когда нам плохо. Внешние обстоятельства, которые с нами бывают, – это ведь тоже присутствие Бога в нашей жизни: скорби, горести, то, что нашу жизнь отягощает, то, что мы называем нашим крестом. Многие люди, между прочим, познают Бога не в чудесах исцелений, удачных стечений обстоятельств, а познают Бога именно в скорбях. И для них это тоже чудо. Хотя скорбь может быть такой силы, что как меч может рассечь человека, сокрушить его. А христиане, настоящие христиане, в скорбях могут увидеть Бога очень близко, очень-очень, рядом с собой. И через это жизнь человека может измениться, по-настоящему глубоко измениться.

Мы делаем усилие, берем обет, отказываемся от чего-то важного. Но невозможно заставить Бога совершить чудо. Обетные вещи имеют смысл, как некое посвящение себя Богу. Если я беру обет с утра до ночи читать Псалтирь и буду ждать, что Бог в это время будет воспитывать моего сына? Это же смешно!

Например, родители молятся о рождении ребенка, усиливают свою молитву чтением Псалтири. Но Бога это ни к чему не обязывает. Обет не может быть тем, чем можно поймать Бога в ловушку.

Нет общего правила и какого-то арифметического решения: если будешь делать так, то будет так. Для одного человека так, для другого – другое. Я знаю немало случаев, когда люди, получая чудо исцеления, тут же успокаивались и продолжали жить по-старому.

У меня есть пример из жизни моей приходской общины. Одна женщина впервые в своей жизни пришла на исповедь в храм с глубочайшими слезами покаяния, поведала о том, что ее муж находится в тяжелейшем состоянии в больнице в реанимации. Было очень глубокое покаяние, женщина после исповеди и причастия пошла в больницу и понесла крестик своему мужу, который врачи ему передали. Муж надел крестик и через какое-то время выздоровел. Они оба дали Богу обещание, что обвенчаются, что у них начнется духовная жизнь, но ничего в итоге не сделали. Ровно через год муж был убит. Сейчас эта женщина, слава Богу, – глубоко верующий церковный человек. Чудо произошло.

А есть другое чудо, замечательное прекрасное чудо, о котором мне рассказали мои близкие друзья. Их подруга не могла долгое время найти работу. И так случилось, что она нашла место буквально за неделю до Пасхи. И ей обязательно надо было идти туда в Великий четверг, а она была так настроена на Причастие, что для нее это было настоящей трагедией. И женщина пошла в Великий четверг на работу, не в храм. Но сердцем своим она, видимо, была все-таки в храме. И когда она вечером вернулась домой, то увидела, что старая веточка вербы, стоящая в вазочке без воды, вся зеленая. И уже после Пасхи она всем эту ветку зеленую показывала. Ей даже сказали: «Хоть в воду поставь, ведь нельзя же так чудо эксплуатировать!» Вот настоящее чудо. Господь увидел сердце человека.

Такие чудеса, может, не самые главные, не забываются. Такие тихие, но удивительные события входят в жизнь человека настолько, что его жизнь меняется, а потом через него меняется и жизнь других людей.

Сегодня для многих людей чудо – это не явление Бога. Это волшебство, фокус. Это ничем не отличается от сеанса у экстрасенса. От кого что получить – неважно, главное, чтобы работало. Главное, чтобы это случилось помимо меня, ведь человек, надеясь на чудо, не понимает того, что главное чудо – это когда он сам может в своей жизни что-то поменять с помощью Бога. Самое большое чудо в нашей жизни – когда грешник становится святым. Большего чуда на свете нет. Когда человек грешный, безбожный, живший в системе координат, которая никак не совпадает с евангельскими ценностями, вдруг обращается в веру и становится рабом Божьим и всю свою жизнь посвящает Богу. Выше этого ничего быть не может. Но такое чудо людям не нужно. Людям нужно волшебство. И книжечки о святых не о чуде говорят. Они говорят о добрых волшебниках под именем наших святых, об удивительных феях, названных именами подвижников благочестия.

Самое главное для таких людей – получить чудо, самое главное – что-то унести. И простите за такие резкие слова, но это становится выгодным коммерческим предприятием, потому что люди готовы за чудо заплатить. Заплатить готов каждый, и это очень понятно: я дал – я получил. Это очень просто: я дал деньги, расплатился и теперь могу рассчитывать на чудо.

С другой стороны, чудеса являются удостоверением, что Бог есть. И в этом тоже есть определенная двойственность. Бытие Божие не доказывается чудесами. Очень показателен спор вокруг Туринской плащаницы. Есть масса совершенно неопровержимых, на первый взгляд, доказательств ее подлинности и ровно столько же доказательств ее фальсификации. И те и другие доказательства приводят ученые с мировыми именами. Но плащаница не дается в руки ни тем, ни другим. Не является плащаница доказательством бытия Божия, даже если она – истинное чудо и истинный факт, говорящий о Воскресении Христовом.

Никакое зафиксированное мироточение или исцеление от мощей никак не может доказать Бытие Божие. Потому что Бытие Божие не нуждается ни в каких доказательствах. Потому что вера на то и вера, что она не требует никаких доказательств.

И если бы в христианской истории не было никаких чудес вообще, если бы никто никогда не исцелялся, никто никогда не воскресал из мертвых (имеется в виду не Христос, а явления чудес), не было других сверхъестественных явлений – как Он по водам ходил, как Серафим Саровский на воз духе молился, как старцы будущее прорекали, – даже если бы в истории христианства всего этого не было, а все остальные религии просто кишели бы чудесами, все равно истинных христиан было бы ровно столько, сколько их сегодня.

Ведь чудесные явления предлагает любая религиозная система. Любая религия вам предложит нетленные мощи – в Индии йоги в мощах пребывают, у бурят обнаружился лама в совершенно чудесном мощевидном состоянии.

Везде есть исцеления, когда люди молятся Богу. Все, что есть в системе христианских представлений о чуде, есть в любой точке земного шара. И говорить, что наше чудо настоящее, а их ненастоящее, что наши чудеса Бог творит, а у них бесы поработали, – поди докажи. А почему Бог не может помогать индусу или услышать молитву мусульманина и послать ему дождь или исцеление?

Поэтому мусульмане и представители других синкретических религий с легкостью прибегают к нашим святыням, спокойно пытаются получить от них исцеление, потому что для них это естественно – обращаться к источнику, из которого текут чудеса. А что будет потом, не имеет значения. Человек любит всем пользоваться, совершенно не задумываясь о том, что происходит. И мне кажется, что сегодняшняя надежда на чудо и желание чудес во многом оправдывают нашу безответственность, нежелание нести свой крест, отсутствие самого элементарного смирения.

А так чудеса случаются каждый день – маленькие, тихие, незаметные, известные только человеческому сердцу, ответ на потаенные молитвы… Каждый день происходят чудеса, потому что они не могут не происходить там, где Бог и человек встречаются, побеждаются законы этого мира – внутри самого человека, самим человеком и человеком вместе с Богом.

Что я хочу от Церкви?

Что знает современный человек о Церкви? Каким образом он ее себе представляет? Отчего рождаются вот эти симулякры, пограничные знания, которые даже не второстепенны, а третьестепенны, которые вдруг встают на главное место и заставляют людей, которые узнают о Церкви из внешних источников, иногда случайно в нее заходя, иногда просто даже находясь в ее пространстве, думать, что это и есть Церковь.

Что это за симулякры, всем известно. Один из главных образов Церкви, существующий в общественном сознании, в нашем бытовом пространстве, это «Церковь – комбинат духовно-ритуальных услуг». В этом нет ничего даже ернического, потому что человек для себя таким образом и мыслит надобность присутствия Церкви в этом мире, в обществе.

Что такое Церковь? Это такое место, где человек может получить то, чего он никогда ни в каком другом месте получить не может. Например, если мне нужна еда, я иду в продуктовый магазин. Если мне надо постирать вещи, я обращаюсь в химчистку. Если мне надо что-то еще, я знаю, какие службы помогут мне решить эти вопросы. Но у человека есть и другие нужды кроме того, чтобы есть и пить. У него возникают некие духовные, как ему кажется, потребности. Например, ему надо освятить машину. Или, например, более серьезная потребность – ему надо покрестить своего ребенка или отпеть кого-то из близких. Ему надо каким-то образом решить проблемы, возникающие в его жизни, например, с работой или семейными отношениями, в которых что-то не складывается. И помощи в этом мире уже просить негде, она исчерпана, и поэтому человеку приходится обращаться туда, откуда может прийти помощь свыше, в то самое место, где, как ему кажется и как об этом ему известно, после совершения какого-то ритуала, какого-то обряда эта помощь должна к нему прийти. Люди могут заказать молебен о здравии, молебен о семейном благополучии, о чем угодно можно молиться в церкви. Человеку что-то нужно от Церкви. И тогда он приходит в Церковь как в особое место, где оказываются такие услуги, где можно все это купить, потому что мы с вами прекрасно знаем, как это устроено.

К величайшему сожалению, к огромной грусти, в нашей современной практике за молитву человек может заплатить, за милость Божию – оставить что-то в денежном эквиваленте, и все, что ему нужно из духовной жизни, обращается в некий духовный продукт, который мы также покупаем.

Сейчас, слава Богу, все больше и больше об этом задумывается сама Церковь, и все больше и больше храмов, где не берут плату ни за требы, ни за крещения, ни за венчания. Даже свечи можно взять за свободное пожертвование.

Но, тем не менее, так сложилось уже в сознании очень многих людей, далеких от Церкви, что в Церкви можно купить духовный продукт, можно Церковь использовать по своему духовному назначению, потому что ни в каком другом месте этого приобрести нельзя. Церковь этим занимается, предоставляет такие услуги населению. И это неправда о Церкви. Или же это нечто, что, среди прочего, входит в жизнь Церкви, но не является ее содержанием, не является ее центром, не является ее смыслом.

Второй симулякр, второе представление, что Церковь – это огромная организация, с четкой вертикалью власти, с жестко выстроенной идеологией, с очень сильным политическим компонентом.

Церковь мыслится многими людьми как носительница традиции, носительница идеологии, носительница нравственных духовных скреп. И тогда Церковь может восприниматься как один из игроков на политическом пространстве, к которому прислушиваются: «А ты, Церковь, за кого? А ты с кем сейчас, Церковь? Почему ты, Церковь, говоришь это или, наоборот, почему ты молчишь по такому-то поводу? Почему ты в данном случае выступаешь здесь, но не выступаешь тут? За кого ты, Церковь? За белых или за красных? За консерваторов или либералов? За тех, кто поддерживает свободную экономику, или тех, кто стремится к справедливому коммунистическому распределению? За кого ты, Церковь?» Когда на Церковь смотрят как на политического игрока – это тоже симулякр.

Имеет ли Церковь отношение к традиции? Имеет ли Церковь отношение к идеологии? Имеет ли Церковь отношение к хранению духовных смыслов? Без сомнения, имеет. Но это опять-таки совершенно не является ее сущностью, ее содержанием и ее главной заботой.

Теперь, исходя из этого, мы попробуем с вами поговорить о том, что же являет собой Церковь. Что человек хочет от Церкви и почему эти симулякры, эти знания о Церкви на сегодняшний день наиболее известны, наиболее озвучены, наиболее применимы?

Открывая Евангелие, мы встречаем слова Самого Христа, когда Он в разговоре с апостолами среди прочего спрашивает у них: «За кого Меня, Сына человеческого, принимают люди, которые вокруг нас?»

И апостолы говорят: «Кто-то Тебя считает великим пророком. Кто-то – великим чудотворцем. Кто-то – великим учителем нравственности». Я не точно цитирую, но расширяю цитату для упрощения понятий. Тогда Христос спрашивает у Своих учеников: «А вы-то? Вы-то знаете, кто Я? Вы за кого Меня принимаете?» И тогда апостол Петр говорит: «Ты – Христос», то есть Мессия, помазанник, посланный Богом. «Ты – сын живого Бога». Это свидетельство Петра, это слово о том, что Христос не просто какой-то сверхчеловек, необыкновенный целитель, бесконечный мудрец, пророк и так далее, а истинный Бог, сам Бог, делает возможным Христу сказать Петру такие слова: «Ты – Петр. И на сем камне (потому что «Петр» переводится как камень), на сем камне Я созижду (то есть создам) Мою Церковь. И врата ада ее не одолеют».

Что могут значить эти слова для нас? Зачем они сказаны? Ведь в любой религии, в любой конфессии существует сообщество верующих, эту конфессию составляющих. Но нельзя сказать «мусульманская церковь». Не говорят так. Нельзя сказать «иудейская церковь», «буддийская церковь». Можно сказать «храм», можно сказать «мечеть», можно сказать «синагога». Отождествление церкви как храмового здания не исключительно. Но Церковь как сообщество верующих людей, Церковь как определение целой конфессии существует исключительно в христианстве.

Почему? Что значит быть Церковью? Зачем она существует на Земле? Когда я говорю о Церкви с детьми, я вывожу очень простую формулу и рисую ее на доске: «Человек + Бог = Церковь».

Человек и Бог, которые соединились вместе. Да, действительно человек может молиться Богу, раскрыть перед Богом свое сердце, где бы он ни находился. Да, действительно человек может узнать о Боге очень многое из книг, в том числе из Евангелия. Но вот услышать Самого Бога и узнать Самого Бога – это очень и очень непросто.

Очень многим людям вопрос знания Бога не очень интересен. Это и есть главная причина того, что мы мыслим о Церкви вот этими симулякрами. Не интересен Сам Бог, но интересно Божие, интересно действие Бога, интересно то, чем человек может от Бога воспользоваться, что может от Бога себе такого нужного, хорошего, важного, необходимого в жизни получить. И тогда само сознание человека по отношению к Богу – очень простое, примитивное. Оно ничем не отличается от сознания любого верующего в любой религии.

Обычный человек, обычный верующий в любой религии от Бога ждет одного и того же – что христианин, что иудей, что мусульманин. Что он ждет от Бога? Всего того, чего мы желаем друг другу на Новый год и на день рождения. Крепкого здоровья, успехов в труде и счастья в личной жизни. Больше ничего. Это основные наши прошения. Разве не должен человек этого хотеть? Да, конечно: это же так естественно для нас, людей, желать именно этого. Но только ли это важно?

Если наш интерес к Богу заключается только в этих трех прошениях, то действительно, как очень многие любят говорить, разницы в верах нет никакой, все религии говорят об одном и том же. Все люди верят в Одного и Того же Бога. И, наверное, с этим можно согласиться, если Бог людям неинтересен. Если людям важен не Бог, а Божие. В этом случае он определяет свою конфессию исключительно по тому, где он родился: в России, или в Саудовской Аравии, или в Израиле, или в Гималаях, то его интерес к Богу очень прост. Ему надо от Бога получить что-то очень важное для улучшения качества жизни.

Мы все время улучшаем качество жизни. У нас главная задача – жить в некоем комфорте. А когда еще Бог может в этом помочь, ну это вообще хорошо! Для верующего человека – это просто прекрасно! Неверующие люди это по-другому делают, а верующие это делают так: они заказывают молебны, освящают воду, освящают машины. И кажется, что это и есть религиозная жизнь. Кажется, что это и есть вера, что это и есть Церковь. Потому что этот симулякр создаем мы сами. Нам ничего другого от Бога не надо. Мы хотим не Бога, а Божьего. И поэтому мы отдаем Богу не себя, а свое.

А что свое мы можем Богу отдать? Да кроме денег у нас и нет ничего. И поэтому эквивалент общения человека и Бога всегда выражается в этом презренном металле. Это грустно, ужасно, стыдно и позорно для нас, но это так.

Когда апостол Петр вдруг говорит о Христе самое главное: «Ты – живой Бог. Мы сейчас с живым Богом рядом», в этот момент у Христа возникает основание создать Церковь, где человек и Бог могут очень близко встретиться. Где человек и Бог могут очень близко познакомиться. Где человек и Бог могут сродниться между собой. И вот тогда рождается Церковь. Тогда в этом сообществе людей разных убеждений, разных культурных традиций, разных национальностей, разного профессионального опыта, разного возраста может родиться некое родство, которое неделимо.

В этом мире люди разделены по всевозможным критериям. Самое главное знамение, самая характерная черта сегодняшнего времени – это кто, как, и с кем разделен, по какой границе проходит разделение. Ты за кого? Ты с кем? Ты как считаешь? Какова твоя политическая позиция? Ты патриот или не патриот? Очень много этих границ. А Бог – Он всех пытается объединить, потому что, когда Бог приходит в этот мир (мы говорим о христианстве прежде всего), Бог соединяется с человеком.

Один из главных догматов нашей веры состоит в том, что бесконечный, всемогущий, вездесущий, непознаваемый, совершенный и абсолютный Бог соединился с полнотой человека, Он стал человеком. Он воспринял на Себя всю полноту человеческой жизни. Не только биологическое человечество, не только кости, плоть, кровь, нервы и так далее. Но воспринял на Себя человеческое переживание, человеческую мысль, человеческую свободу, человеческий страх в том числе, мы видим, как Евангелие описывает все проявления человечности Христа: и слезы, и страх, и радость, и шутка, и не одна.