Текст книги "Цари Ведического мира. Вишну-пурана (перевод А. Г. Виноградова)"

ГЛАВА II
Рассеяние потомков Реваты: потомки Дришты, потомки Набаги. Рождение Икшваку, сына Вайвасваты: его сыновья. Линия Викукши. Легенда о Какутте; Дундумара; Юванасьва; Мандатри: его дочери вышли замуж за Саубари.

Парашара. – Пока Какудмин (Kakudmin) по прозвищу Райвата (Raivata) отсутствовал во время своего визита в область Брахмы, злые духи или ракшасы (Rakshasas) по имени Пуньяжанас (Punyajanas) разрушили его столицу Кушастали (Kus’asthali). Сотня его братьев, от страха перед этими врагами, разбежались в разные стороны; и кшатрии, их потомки, поселились во многих странах [1].

От Дришты (Dhrishta), сына Ману (Manu), произошла раса кшатриев Дарштаки (Dharshtaka) [2].

Сыном Набаги (Nabhaga) был Набага [3]; его сыном был Амбариша (Ambarisha) [4]; его сыном был Вирупа (Virupa) [5]; его сыном был Пришадасва (Prishadas’wa); его сыном был Ратинара (Rathinara), о котором поется: «Эти, которые были кшатриями по происхождению, главами семьи Ратинары, назывались Ангирасами (или сыновьями Ангирасов Angiras) и были брахманами так же, как и кшатриями [6].

Икшваку (Ikshwaku) родился из ноздри Ману, так как ему довелось чихнуть. У него было сто сыновей, из которых самыми выдающимися были Викукши, Ними и Данда (Vikukshi, Nimi, Danda). Пятьдесят остальных под началом Сакуни (Sakun) были защитниками северных стран. Сорок восемь были князьями юга [7].

В один из дней, называемых Аштака (Ashtaka), Икшваку, желая отпраздновать похороны предков, приказал Викукши (Vikukshi) принести ему мясо, пригодное для жертвоприношения. Соответственно, принц пошел в лес и убил много оленей и других диких животных для празднования. Утомившись от погони и проголодавшись, он сел и съел зайца; после чего, освежившись, отнес оставшуюся часть игры отцу. Васиштха (Vas’ishtha), семейный священник дома Икшваку, был вызван для освящения пищи; но он заявил, что оно нечисто, потому что Викукши съел среди него зайца (сделав его, так сказать, остатком своей еды). Вследствие этого Викукши был покинут своим оскорбленным отцом, и Гуру присвоил ему эпитет Сасада (S’as’ada) (пожиратель зайцев). После смерти Икшваку владычество над землей перешло к Сасаде [8], которому наследовал его сын Пуранжайя (Puranjaya).

В эпоху Трета (Treta) разразилась ожесточенная война [9] между даевами и асурами, в которой первые были побеждены. Поэтому они обратились за помощью к Вишну и умилостивили его своим поклонением.

Вечный правитель вселенной, Нараяна (Narayana), сжалился над ними и сказал: «То, чего вы желаете, известно мне. Послушайте, как исполнятся ваши желания. В его личность я вложу часть себя, и, спустившись на землю, я в его лице покорю всех ваших врагов. Поэтому старайтесь заручиться помощью Пуранджайи для уничтожения ваших врагов».

С благоговением признавая доброту божества, бессмертные покинули его присутствие и отправились к Пуранджайе, к которому они обратились так: «Самый прославленный кшатрий, мы пришли к тебе, чтобы просить твоего союза против наших врагов: тебе не следует разочаровывать наши надежды».

Принц ответил: «Пусть этот ваш Индра, повелитель сфер, бог сотни жертвоприношений, согласится нести меня на своих плечах, и я буду сражаться с вашими противниками как ваш союзник».

Боги и Индра с готовностью ответили: «Да будет так». и последний принял форму быка, принц восседал на его плече. Затем, исполненный восторга и воодушевленный силой вечного правителя всего движимого и неподвижного, он уничтожил в последовавшей битве всех врагов богов; и поскольку он уничтожил воинство демонов, сидя на плече (или горбе, Какуд, Kakud) быка, он получил прозвище Какутста (Kakutstha, стоящий на горбе) [10].

Сыном Какутты был Аненас (Anenas) [11], чьим сыном был Приту (Prithu), чьим сыном был Вишвагашва (Viswagas’w) [12], чьим сыном был Ардра (Ardra) [13], чьим сыном был Юванашва (Yuvanas’wa), чьим сыном был Шраваста (S’ravasta), которым был основан город Шравасти (S’ravasti) [14]. Сыном Шравасты был Врихадасва (Vrihadas’wa), чьим сыном был Кувалаясва (Kuvalayas’wa). Этот князь, вдохновленный духом Вишну, уничтожил асуру Дунду (Asura Dhundhu), досаждавшую благочестивому мудрецу Уттанке (Uttanka); и поэтому он был назван Дундумара (Dhundhumara) [15]. В битве с демоном царю помогали его сыновья в количестве двадцати одной тысячи; и все они, за исключением только трех, погибли в бою, сожженные огненным дыханием Дунду. Выжили трое: Дридашва, Чандрашва и Капилашва (Dridhas’wa, Chandras’wa, Kapilas’wa); и сыном и преемником старшего из них был Харийашва (Haryyas’wa); его сыном был Никумба (Nikumbha); его сыном был Санаташва (Sanhatas’wa); его сын был Кришашва (Kris’as’wa); его сыном был Прасенажит (Prasenajit); а его сыном был другой Юванашва (Yuvanas’wa) [16].

У Юванашвы не было сына, о чем он был глубоко опечален. Живя в окрестностях святого Муни, он внушил им жалость к своему бездетному положению, и они установили религиозный обряд, чтобы обеспечить ему потомство. Однажды ночью во время его исполнения мудрецы, поставив сосуд с освященной водой на алтарь, удалились, чтобы отдохнуть. Было уже за полночь, когда король проснулся от сильной жажды; и, не желая беспокоить кого-либо из святых обитателей жилища, искал что-нибудь попить. В своих поисках он нашел воду в кувшине, которая была освящена и наделена плодовитой силой священных текстов, и выпил ее. Когда муни встали и обнаружили, что вода была выпита, они спросили, кто ее взял, и сказали: «Царица, которая выпила эту воду, родит могучего и доблестного сына». «Это я, – воскликнул раджа, – невольно выпил воду!» и соответственно во чреве Юванашвы был зачат ребенок, и он вырос, и в свое время он разорвал правый бок раджи, и родился, и раджи не умер. При рождении ребенка «Кто будет его нянькой?» сказал муни; когда появился Индра, царь богов, и сказал: «Я буду его кормилицей» (мам дасьяти, mam dhasyati); и поэтому мальчика назвали Мандатри (Mandhatri). Индра вложил указательный палец в рот младенца, который сосал его и выпил из него небесный нектар; и он вырос, и стал могущественным монархом, и подчинил себе семь континентов. И здесь читается стих; «От восхода до заката солнца все, что озарено его светом, есть земля Мандатри, сына Юванашвы». [17]

Мандатри женился на Виндумати (Vindumati), дочери Шашавинду (S’as’avindu), и имел от нее трех сыновей: Пурукутсу, Амбаришу и Мучукунду (Purukutsa, Ambarisha, Muchukunda); у него было также пятьдесят дочерей [18].

Благочестивый мудрец Саубари (Saubhari), сведущий в Ведах, двенадцать лет провел в озере владыки рыбы, у которой, по имени Саммада (Sammada), большой массы, было очень многочисленное потомство. Его дети и внуки резвились вокруг него во всех направлениях, и он счастливо жил среди них, играя с ними день и ночь. Мудрец Саубари, обеспокоенный их играми, созерцал патриархальное блаженство владыки озера и размышлял: «Как завидно это создание, которое, хотя и находится в деградировавшем состоянии бытия, всегда так весело резвится среди его потомков и их детенышей. По правде говоря, он пробуждает во мне желание вкусить такое наслаждение, и я также буду веселиться среди моих детей», отправился к Мандатри, чтобы потребовать себе в жены одну из ее дочерей. Как только тому сообщили о прибытии мудреца, царь поднялся со своего трона, предложил ему обычное возлияние и отнесся к нему с глубочайшим почтением.

Сев на свое место, Саубари сказал радже: «Я решил жениться; царь, дай мне в жены одну из своих дочерей: не разочаровывай мою любовь, Какутта (Kakutstha), чтобы отвернуться от выполнения желаний тех, кто приходит к ним за помощью. Есть, о монарх, другие цари земли, у которых родились дочери, но ваша семья, прежде всего славится соблюдением щедрости в вашем пожертвовании тем, кто просит у вас милости. У вас есть, о принц, пятьдесят дочерей; отдайте одну из них мне, чтобы я мог избавиться от беспокойства, которое я испытываю из-за страха, что моя просьба может быть отклонена».

Когда Мандатри услышал эту просьбу и посмотрел на лицо мудреца, изможденное аскезой и старостью, он почувствовал склонность отказаться от его согласия; но, опасаясь навлечь на себя гнев и проклятие святого человека, он был очень смущен и, склонив голову, погрузился в раздумье. Риши, заметив его колебания, сказал: «О Раджа, о чем ты медитируешь? девице, которую ты должен дать мне?» На это король, опасаясь его неудовольствия, ответил и сказал: «Дорогой господин, в нашем доме принято выдавать наших дочерей замуж только за тех лиц, которых они сами выберут из женихов соответствующего ранга; просьба еще не доведена до сведения моих девиц, невозможно сказать, будет ли она так же приятна для них, как и для меня. Это причина моего недоумения, и я не знаю, что делать». Этот ответ царя был полностью понят риши, который сказал себе: «Это просто уловка раджи, чтобы уклониться от выполнения моего требования: он подумал, что я старый человек, не испытывающий влечения к женщинам, и вряд ли будет принят какой-либо из его дочерей; даже если это так, я буду ему ровней», и тогда он заговорил вслух и сказал: «Поскольку таков обычай, могущественный принц, прикажите, что если кто-нибудь из девиц, дочерей твоих, захочет взять меня в мужья, я возьму ее себе в невесты». Сказав это, он промолчал.

Соответственно, Мандатри, не желая вызывать негодование Муни, был вынужден приказать евнуху провести мудреца во внутренние покои. Мудрец, войдя в покои, принял форму и черты красоты, намного превосходящие личные прелести смертных или даже небесных духов. Его проводник, обращаясь к принцессам, сказал им: «Ваш отец, барышни, посылает вам этого благочестивого мудреца, который потребовал от него невесту; и раджа обещал ему, что он не откажет ему никому из вас, кто выберет его себе в мужья». Когда девицы услышали это и увидели лицо риши, они в равной степени были охвачены страстью и желанием, и, как стая слоних, оспаривающих благосклонность хозяина стада, все они боролись за выбор. «Прочь, прочь, сестра!» сказали друг другу; «это мое избрание, он мой выбор; он не подходящий жених для вас; он был создан Брахмой специально для меня, как я была создана, чтобы стать его женой: он был выбран мной прежде ты; ты не имеешь права препятствовать тому, чтобы он стал моим мужем». Таким образом, возникла ожесточенная ссора между дочерьми царя, каждая из которых настаивала на исключительном избрании риши. О случившимся доложили радже. Озадаченный этой информацией больше, чем когда-либо, раджа воскликнул: «Что все это такое! И что мне теперь делать! Что я сказал!» и, в конце концов, хотя и с крайней неохотой, он был вынужден согласиться, чтобы риши женился на всех его дочерях.

Затем, согласно закону, обвенчав всех принцесс, мудрец отвел их к себе домой, где нанял главного архитектора Вишвакармана (Vis’wakarman), равного по вкусу и умению самому Брахме, построить отдельные дворцы для каждой из его принцесс-жен: он приказал ему снабдить каждое здание изящными диванами, сиденьями и мебелью, а также пристроить к ним сады и рощи с резервуарами с водой, где дикие утки и лебеди должны резвиться среди клумб из цветов лотоса. Божественный художник повиновался его указаниям и построил великолепные покои для жен риши; в котором по приказу Саубари неисчерпаемое и божественное сокровище по имени Нанда (Nanda) [19] заняло свое постоянное местопребывание, и принцессы развлекали всех своих гостей и приспешников обильными яствами всех видов и самого лучшего качества.

По прошествии некоторого времени сердце царя Мандатри тосковало по своим дочерям, и ему хотелось узнать, счастливы ли их обстоятельства. Итак, отправившись в хижину отшельника Саубари, он по прибытии увидел ряд прекрасных хрустальных дворцов, сверкающих так же ярко, как солнечные лучи, и расположенных среди прекрасных садов и резервуаров с прозрачной водой. Войдя в один из этих великолепных дворцов, он нашел и обнял дочь и сказал ей, так как слезы умиления и восторга дрожали в его глазах: «Дорогое дитя, скажи мне, как оно у тебя. Ты счастлива здесь? или, не так ли? Великий мудрец относится к вам с нежностью? Или вы с сожалением возвращаетесь в свой прежний дом?» Принцесса ответила: «Ты видишь, мой отец, в каком восхитительном особняке я живу, окруженном прекрасными садами и озерами, где цветут лотосы и журчат дикие лебеди. Здесь у меня есть вкусные яства, ароматные мази, драгоценные украшения, великолепные одежды. Мягкие постели и все удовольствия, которые может доставить богатство. Зачем же мне вспоминать место моего рождения? Тебе я обязана всем, что у меня есть. У меня есть только одна причина для беспокойства, а именно: муж никогда не отлучается от моего жилища: привязан ко мне один, он всегда рядом со мной, он никогда не приближается к моим сестрам, и я опасаюсь, что они должны чувствовать себя огорченными его нерадивостью: это единственное обстоятельство, которое дает мне беспокойство».

Отправившись навестить другую из своих дочерей, царь, обняв ее и сел, задал тот же вопрос и получил тот же отчет об удовольствиях, которыми была доставлена принцесса и что муж полностью предан ей и не обращает внимания на ее сестер. В каждом дворце Мандатри слышал одну и ту же историю от каждой из своих дочерей в ответ на его вопросы; и с сердцем, переполненным удивлением и восторгом, он направился к мудрому Саубари, которого нашел в одиночестве, и, воздав ему почтение, так обратился к нему: «Святой мудрец, я был свидетелем этой твоей чудесной силы; подобные чудесные способности я никогда не знал, чтобы кто-либо другой обладал. Как велика награда твоей благочестивой аскезы!» Поприветствовав таким образом мудреца и встреченный им с почтением, раджа некоторое время жил с ним, наслаждаясь здешними удовольствиями, а затем вернулся в свою столицу.

С течением времени дочери Мандатри родили Саубари сто пятьдесят сыновей, и день ото дня его привязанность к своим детям становилась все сильнее, и его сердце было полностью занято чувством эгоизма [20]. «Эти сыновья мои, – любил он думать, – очаруют меня своим младенческим лепетом, тогда они научатся ходить, тогда они вырастут юношей и мужчиной: я увижу их женатыми, и у них будут дети; и я могу увидеть детей этих детей».

Однако благодаря этим и подобным размышлениям он понял, что его предвкушения с каждым днем опережали ход времени, и, наконец, воскликнул: «Какое безрассудство мое! нет конца моим желаниям. Хотя все, на что я надеюсь, сбудется через десять тысяч или сто тысяч лет все еще будут возникать новые желания. Когда я видел, как ходят мои младенцы, когда я видел их юность, их зрелость, их брак, их потомство, мои ожидания все еще не оправдались, и моя душа томится. чтобы созерцать потомков своих потомков. Увижу ли я их, зародится какое-то другое желание; и когда это свершится, как предотвратить рождение новых желаний? Я, наконец, обнаружил, что нет конца надежде до тех пор, пока не кончается смертью, и что ум, постоянно поглощенный ожиданием, никогда, не может быть привязан к высшему духу. Мои умственные занятия, пока они были погружены в воду, были прерваны привязанностью к моему другу рыбе, эта связь была моей женитьбой; и ненасытные желания – последствия моей супружеской жизни.

Боль, связанная с рождением моего единственного тела, теперь увеличивается из-за забот, связанных с пятьюдесятью другими, и еще больше умножается многочисленными детьми, которых родили мне принцессы. Источники страданий будут неоднократно возобновляться их детьми, их супругами и их потомством и будут бесконечно увеличиваться: супружеская жизнь – это кладезь личных тревог. Мое благочестие, сначала потревоженное рыбой в пруду, с тех пор было затруднено мирскими потворствами, и я был обольщен тем желанием иметь потомство, которое было сообщено мне общением с Саммадой. Отречение от мира – единственный путь мудреца к окончательному освобождению: из отношений с человечеством происходят бесчисленные заблуждения. Аскет, прошедший курс самоотречения, падает от совершенства, цепляясь за мирские привязанности: насколько более вероятно, что так упадет тот, чьи обряды неполны? Мой интеллект был жертвой желания супружеского счастья; но теперь я так употреблю себя для спасения моей души, чтобы, освобожденный от человеческих несовершенств, я мог быть освобожден от человеческих страданий.

С этой целью я умилостивлю тяжелым покаянием Вишну, творца вселенной, чья форма непостижима, кто меньше самого маленького, больше самого большого, источник тьмы и света, верховный бог богов. На его вечное тело, которое является одновременно дискретной и недискретной субстанцией, безгранично могущественной и тождественной вселенной, пусть мой разум, полностью свободный от греха, будет постоянно направлен, чтобы я больше не мог родиться. К нему я лечу за убежищем; тому Вишну, учителю учителей, единому со всеми существами, чистому, вечному владыке всего, без начала, середины и конца, и кроме которого нет ничего».

1. Согласно «Вайю», братья Райваты основали прославленную расу под названием Шарьята (S’aryata) из Шарьяти (S’aryati), они нашли убежище в тайных местах (гахана); которые «Хари Ванша» заменяет горами (парвата гана). В «Вайю» просто говорят, что они были известны во всех регионах.

2. «Матсья» называет трех сыновей Дришты (Dhrisht), Дриштакету, Читранату и Ранадришту (Dhrishtaketu, Chitranatha, Ranadhrishta). «Багавата» добавляет, что сыновья Дришты обрели брахманство на земле, хотя родились кшатриями.

3. Кто такой Набага (Nabhaga)? Как отмечалось, сыном Ману является Набага-недишта (Nabhaga-nedishta), и в этом случае нет такой личности, как Набага: с другой стороны, если Набага и Недишта разные имена, есть десять сыновей Вайвасваты (Vaivaswata). Потомки Недишты через его сына Набагу уже указаны; и, следовательно, должны рассматривать текст как относящийся к отдельному человеку по имени Набага; и такое имя встречается в списках «Агни», «Курмы», «Матсьи» и «Багаваты», несомненно, отличное от того, с которым оно также иногда смешивается.

«Багавата» повторяет легенду об Айтарейя-брахмане с некоторыми дополнениями и говорит, что Набага затянул период своего обучения сверх обычного возраста, и его братья присвоили себе его долю наследства. По его ходатайству о своей части они передали ему своего отца, по совету которого он помог потомкам Ангираса в жертвоприношении, и подарили ему все богатство, оставшееся по окончании его. Рудра объявил его своим; и Набага согласился, бог подтвердил дар, благодаря которому он стал обладателем эквивалента потери территории. Большинство авторитетов признают здесь только одно имя, которое по-разному читается как Набага, отец Амбариши.

4. «Багавата» считает Амбаришу (Ambarisha) царем, который правил, по-видимому, на берегах Ямуны. Он более прославлен как набожный почитатель Вишну, чей диск защитил его от гнева Дурвасы (Durvasa) и смирил святого, который был частью Шивы: легенда, которая, возможно, описывает борьбу между двумя сектами, в которой сторонники Вишну во главе с Амбаришей одержали победу.

5. «Агни», «Брахма» и «Матсья» останавливаются на Амбарише. «Багавата» добавляет к Вирупе, Кетумату и Самбу (Ketumat, S’ambhu).

6. Тот же стих цитируется в «Вайю» и дает пример смешения характеров, несколько подобных случаев встречаются впоследствии. Кшатрии по рождению становятся брахманами по профессии; и таких людей обычно считают Ангирасами, последователями или потомками Ангираса (Angiras), которые, возможно, основали школу воинов-жрецов. Это очевидный смысл легенды о Набаге, помогавшей сыновьям Ангираса совершить их жертвоприношение, упомянутой в предыдущем примечании, хотя тот же авторитет придумал другое объяснение.

Ратинара (Rathinara) (или Ратитара, Rathitara), будучи бездетным, Ангирас родил от своей жены сыновей, сияющих божественной славой, которые, как сыновья монарха от его жены, были кшатриями, но были брахманами через их настоящего отца. Это не оправдано памятным стихом, цитируемым в тексте.

7. «Матсья» говорит, что Индра (Деварат, Devarat) родился как Викукши (Vikukshi), и что у Икшваку было сто четырнадцать других сыновей, которые были царями стран к югу от Меру (Meru); и столько же, кто правил к северу от этой горы. «Вайю» и большинство других пуран сходятся в том, что их насчитывается сто, пятьдесят из которых во главе с Шакуни (S’akuni) находятся на севере; и сорок восемь на юге, согласно «Вайю», вождем которых был Вимати (Vimati). Она указывает также Ними (Nimi) и Данду (Danda) как сыновей Икшваку, с добавлением их правления в центральных областях. Распределение остальных в этой работе: двадцать пять на западе, столько же на востоке, а остальные в других местах; то есть, добавляет комментатор, север и юг.

8. «Вайю» утверждает, что он был королем Айодхьи (Ayodhya) после смерти Икшваку. История происходит во всех инстанциях, более или менее подробно.

9. «Вайю» говорит, что это была война скворца и аиста; конфликт между Васиштой (Vas’ishtha) и Вишвамитрой (Viswamitra), превратившимися в птиц, согласно «Багавата»; но эта работа относит его к другому периоду, или к правлению Харишчандры (Haris’chandra). Если традиция имеет какое-либо значение, она может относиться к знаменам противоборствующих сторон; ибо знамена с гербами, как мы узнаем из «Махабхараты», неизменно несли князья и лидеры.

10. «Багавата» добавляет, что он захватил город асуров, расположенный на западе; откуда его имя Пуранжайа, «победитель города»; его также называют Паранжая (Paranjaya), «победитель врагов»; его также называют Индраваха (Indravaha), «рожденный Индрой».

11. Или Суйодана (Suyodhana).

12. Или Вишвака (Vis’wak) или Вишваганди (Vis’wagandhi) или Виштарашва (Vishtaras’wa).

13. Или Андра (Andhra) или Аю (Ayu) или Чандра (Chandra).

14. Или Саваста (S’avasta) и Савасти (S’avasti) или Шравасти (S’ravasti). Шравасти находился в стране Гаура (Gaura), но чаще его помещают в Кошале (Kos’ala).

15. Эта легенда рассказана более подробно в «Вайю» и «Брахма» пуранах. Дхунду спрятался под морем песка, которое выкопали Кувальяшва и его сыновья, не сдерживаемые пламенем, которое остановило их продвижение и, в конце концов, уничтожило большинство из них. Легенда берет свое начало, вероятно, в возникновении какого-то физического явления, такого как землетрясение или извержение вулкана.

16. Ряд имен очень хорошо согласуется с Санаташвой (Sanhatas’wa), называемым Варанашвой (Varhanas’wa) в «Бхагавате».

«Вайю», «Брахма», «Агни», «Линга», «Матсья» и «Курма» приписывают Санхаташве двух сыновей, которых зовут Кришашва (Kris’as’wa) и Акришашва (Akris’as’wa) или Ранашва (Ranas’wa). Сенажита (Senajit) или Прасенажита (Prasenajit) обычно называют сыном младшего брата; или сыном Санхаташвы, или делают Мандатри (Mandhatri) сыном Ранасвы.

Мать Прасенажита и жена Акришашвы или Санаташвы, согласно различным интерпретациям, была дочерью Химавата (Himavat), известной как река Дришадвати (Drishadvati).

Женой Юванашвы, согласно «Ваю», или Прасенажита, согласно «Брахме», была Гаури (Gauri), дочь Рантинары (Rantinara), которая, навлекая на себя проклятие своего мужа, стала рекой Бахудой (Bahuda). «Брахма» и «Хари Ванша» называют Юванашву ее сыном; но в другом месте «Хари Ванша» противоречит сама себе, называя Гаури дочерью Матимары (Matimara), из рода Пуру (Puru), матерью Мандатри (Mandhatri). «Вайю» дает титул Мандхатри, с добавлением того, что его звали Гаурика (Gaurika) в честь его матери. Рождение Мандхатри от Гаури тем более примечательно, что оно несовместимо с обычной легендой, приведенной в тексте и в «Багавате», которая, таким образом, кажется, имеет более позднее происхождение, на что указывает этимология имени. В «Багавате» Мандхатри также называют Трасадасью (Trasadasyu, «устрашающим воров»).

17. «Вайю» цитирует тот же стих и еще один с замечанием, что он был произнесен теми, кто знаком с Пуранами и родословными.

18. «Брахма» и «Агни» опускают Амбаришу (Ambarisha), которого «Матсья» заменяет на Дармасену (Dharmasena).

19. Великий Ниди (Nidhi): Нидхи – это сокровища, несколько из которых принадлежат Кувере (Kuvera); каждое имеет своего духа-хранителя.

20. Мамата (Mamata «моё») представление о том, что жены, дети, богатство принадлежат человеку и необходимы для его счастья.