Текст книги "Поход Командора"

Натиск был настолько стремительным, что первые секунды я был вынужден лишь отбиваться. У меня даже не было мгновения посмотреть по сторонам, взглянуть, как обстоят дела у Григория или Жан-Жака.

Что-то в чертах Ягуара показалось знакомым, однако разбираться тоже не было времени. Наши клинки мелькали в бешеном темпе, да и сами мы словно танцевали некий дикий танец.

В какой-то миг моя шпага зацепила треуголку Ягуара, и та эффектно полетела в сторону.

Впрочем, волосы флибустьера еще эффектнее упали на его плечи каштановым водопадом.

И тут я вспомнил все.

– Леди? – Моему изумлению не было границ. В этот момент я был беззащитен, и Ягуар, пардон, леди Мэри могла с легкостью нанизать меня на свой клинок.

Не нанизала. Она стояла и смотрела на меня, и лишь судорожное дыхание вырывалось из ее уст.

Вся моя злость куда-то прошла. Я прекрасно помнил, сколько зла принесла мне и моим друзьям эта высокая девушка, что по ее вине умер Владимирцев, едва не погиб Ярцев, а если вспомнить всех, кого мы потеряли в затянувшемся походе…

Я уже ничего не говорю про Наташу и Юлю, хотя мне следовало помянуть о них в первую очередь. Только… Ну, не знаю…

– Защищайтесь! – Мэри приподняла опущенную шпагу.

– Я не воюю с дамами.

– Ненавижу! – Наверное, Мэри хотела выкрикнуть это слово, но не восстановленное до конца дыхание превратило его во всхлип.

Следом на меня обрушился такой каскад ударов, что, тренируйся я чуть поменьше, и этот день стал бы для меня последним.

Я не контратаковал, только защищался. Один раз Мэри едва не достала меня, однако в последний момент я успел отклониться назад, и клинок лишь вспорол камзол на плече. В следующий миг мне удалось отбить выпад, направленный точно в сердце.

Она и раньше была превосходной фехтовальщицей, сейчас же отточила мастерство настолько, что справиться с ней стало очень трудно.

Нет, пару раз в горячке схватки Мэри приоткрылась. Будь на ее месте мужчина, я бы обязательно воспользовался этим, поставил окончательную точку на всей истории, однако вонзать клинок в женское тело не мог.

– Что же вы трусите? – с какой-то отчаянностью выдохнула Мэри. – Давайте, ну!

– Вы сказали: защищайтесь, я и защищаюсь, – выдавил из себя я, пытаясь унять дыхание.

– Нападайте! – поменяла точку зрения леди.

– Я не воюю с дамами, – повторил я уже не помню в который раз за время нашего знакомства.

– Ненавижу! – Девушка вновь обрушилась на меня, однако в ярости допустила небольшую ошибку. Ту, которую я ждал.

Шпага вылетела из ее руки почти как тогда, на палубе фрегата, который потом долго являлся моим флагманом.

– Сережа! – Из кустов позади Мэри выскочили мои девочки. Живые, невредимые, только грязноватые и в рваных платьях.

На руках Наташи был сверток, и я, к своему стыду, не сразу понял, что это означает.

Я вообще думал не о том. Кто просил вылезать, когда еще кипит бой и нежность вкупе со страстью могут привести к смерти? Не столь важно, чьей.

Юля с разгона бросилась мне на шею, повисла, лишив обзора и возможности движения.

– Сережа! Я знала! Знала! Наконец! Нашелся!

Наташа так быстро подоспеть ко мне не могла. У нее на руках был ребенок – мой ребенок! – а с ним, как известно, не побегаешь и не попрыгаешь. С ним на руках ходить надо. Осторожно, чтобы не потревожить и тем более не уронить.

Она и шла, проходя рядом с Мэри. Юлины волосы залепили на мгновение мне глаза, когда же я чуть отвел голову в сторону, было поздно.

Наташа стояла, прижатая спиной к обхватившей ее сзади Мэри, а правая рука леди прижимала к горлу молодой матери кинжал. Так прижимала, что Наташа не могла даже вскрикнуть.

Юля почувствовала, что я больше не поддерживаю и не обнимаю ее тела, обиженно отпрянула, но увидела мой взгляд и как-то осторожно проследила его направление.

– Ой!

Шпага в подобных ситуациях бесполезна. Мои пистолеты были разряжены. Хотя… Во внутреннем кармане, специально вшитом мной в камзол, хранился револьвер. Из него я мог с гарантией всадить пулю в лоб леди раньше, чем она успеет надавить на кинжал посильнее. Тем более совершит характерно резкое движение.

Нет. Не выход. Это не выход.

– Не подходите! – предостерегающе произнесла Мэри.

– Я не подхожу, – заверил я. – Более того, с вашей головы не упадет ни волоса, и вы будете доставлены на один из островов, принадлежащий британской короне. Надеюсь, вас это устраивает?

Кто-то явно был рядом. Я осторожно посмотрел по сторонам. Жан-Жак, Григорий, Антуан. Все перебинтованные, раненые, однако живые. Так что – мы выиграли? Но где тогда остальные? Где Юра, Костя, Женя?..

– И где наш чудо-младенец? – чуть в стороне послышался голос Петровича, и наш эскулап появился из-за деревьев в сопровождении толстой Жаннет. Голова у доктора была обмотана какой-то окровавленной тряпкой, а сам он заметно припадал на правую ногу. – Что это?!

– Леди, я еще раз повторяю, что вы находитесь под моей защитой, – я старался говорить медленно и спокойно, воздействуя не только смыслом, но и интонациями. – Мы только совершим небольшое совместное путешествие по реке, а у устья нас ждет корабль. На нем мы доставим вас, куда пожелаете. Конечно, в разумных пределах и по мере возможности.

Я чувствовал рядом дыхание друзей. Будь их воля, они, по-моему, разорвали бы благородную леди на куски.

Наташа была бледна как мел. Она прижимала к себе младенца, как будто это последнее, что у нее есть в жизни.

А Мэри… Мэри держала кинжал у горла матери, но сама неотрывно глядела на меня. В ее глазах было нечто такое, что пронзало душу. Хотя определить, о чем пытается сказать мне этот взгляд, я не мог.

Показалось, что рука с кинжалом чуть дрогнула, сильнее надавила на горло. Я невольно коснулся внутреннего кармана, ощутил пальцами рукоять револьвера, но все никак не решался выхватить его, пустить в дело.

– Назовите ваши условия, леди. – Я попробовал зайти с другой стороны. – Конечно, разумные условия. Раз вас не устраивают мои…

И тут вдруг захныкал ребенок. При звуках его плача Мэри содрогнулась. Руки леди обессиленно опустились вниз, кинжал упал в траву, а следом сама Мэри стала оседать в обмороке.

И раньше, чем кто-нибудь успел прокомментировать случившееся, со стороны раздался громкий голос Флейшмана:

– Я Лудицкого поймал!

– Это он нас предал, – выдохнула Юля. – Он хотел…

Дальше говорить она не стала. Шагнула вперед, я думал – к Наташе, но нет, к распростертой Мэри. Причем, как я случайно уловил, во взгляде Юли не было злости.

Странно, да?

– Куда Лудицкого девать? – Юра тащил экс-депутата за шкирку, словно нашкодившего щенка.

– Отпусти ты его на хрен! – Я вдруг понял, что больше никого не хочу убивать. Ни Лудицкого, ни даже лорда на пару с сэром. Хватит. Крови пролилось уже столько…

– Как – отпусти? – не сразу понял Флейшман.

– Так. Отпусти – и все, – поддержал меня Григорий. – Пусть идет на все четыре стороны! Еще руки об него марать!

– Девочки… – Я вдруг понял, что смертельно устал. – Девочки, родные мои. Наконец-то…

– Командор! Выслушайте! – попробовал начать Лудицкий. – Христом Богом! Не виноват я!

Однако его подхватили Ширяев, Гранье, потом подключился Флейшман. Дружный толчок, и Петр Ильич с криком полетел в кусты.

39
Командор и компания. Солнечная дорожка

Присоединившийся к остальным Сорокин объявил итог боя.

Судя по всему, пираты Ягуара были уничтожены целиком. Но и победители потеряли половину людей убитыми, а большинство оставшихся имели если не раны, то хотя бы царапины.

Шпага Мэри все-таки полоснула Командора по плечу. Теперь голый по пояс Кабанов сидел на поваленном дереве, и Петрович осторожно накладывал предводителю повязку. Увы, не первую.

– …Ребята добили всех сдавшихся, – продолжал доклад Константин. – Остались только Ягуар и Лудицкий. Остальные…

Он махнул рукой.

Остальные действительно валялись в ближайших окрестностях. И оба последних офицера «Кошки», Пуснель и Крис, и боцман Джордж, и Том, и другие матросы.

 
Все семьдесят пять не вернулись домой.
Они потонули в пучине морской…
 

Тут обошлось без пучины. Но и моряков изначально было намного больше. А утонули или погибли – разве есть существенная разница? Смысл остается тем же.

– А Коршуна они шлепнули сами. Да еще несколько человек висят на деревьях. Зато у них есть готовые плоты. Нам остается лишь погрузиться, и можем трогать вниз по течению. Как только своих похороним. – Сорокин был необычно словоохотлив.

В противовес ему Командор в основном молчал. Как будто его совсем не радовала победа, окончание поисков, гибель врагов, воссоединение с семьей. Или он просто устал до такой степени, что ни на что не оставалось сил.

Наконец, Сорокин отошел, и скоро его голос зазвучал неподалеку. Костя распоряжался текущими делами, распределял немногих уцелевших по работам, которые еще надлежало закончить перед отправлением в путь.

Рядом с Командором остались Наташа и Юля. Мужчины деликатно разбрелись. Кто-то присоединился к матросам, Жан-Жак на пару с Ширяевым стали собирать оружие. Все-таки у выхода в море еще лежало селение, которое волей-неволей надлежало взять. Да и часть трофеев, согласно уговору, следовало передать индейцам.

– Вот все и позади, – тихо сказал Сергей.

О поисках распространяться он не стал. Не привык говорить с женщинами о делах. Да и к чему, когда теперь они вместе?

– Все хорошо, Сережа, все хорошо, – прошептала Юля, прижимаясь к Командору с правой стороны. Левая была перебинтована. – Главное – ты пришел.

Наташа сидела тут же с ребенком на руках. Ребенок был настолько маленьким, что взять его Командор не решался.

– Если бы еще помыться! – вздохнула Юля. – Ты не представляешь, какие мы грязные!

Представлять Кабанов не хотел, а что такое многомесячная грязь – прекрасно знал по собственному опыту.

Он ненадолго вышел из странной апатии и улыбнулся. Улыбка получилась грустноватой.

– Так идемте. Время еще есть. Я покараулю.

С помощью женщин Командор натянул на себя камзол, повесил поверх перевязи с вновь заряженными пистолетами, прихватил штуцер и приглашающе кивнул.

Берега были безлюдными, и даже не пришлось далеко идти. До ближайшего поворота, а там ребенок был оставлен на попечение отца, и женщины наконец смогли с наслаждением влезть в воду. Пусть вода была зеленоватой, с шариками водорослей, но это была вода, и можно было хоть отчасти смыть с себя пот и грязь. Пусть не банька, но все-таки…

Командор то поглядывал на младенца, то смотрел на женщин, то прислушивался к происходящему в округе.

– Сережа, иди к нам! – Женщинам наверняка вспомнилось другое купание, которое было настолько давно…

Впрочем, на этот раз все равно ничего не получилось бы. Младенец захныкал, и пришлось Наташе спешно вылезать на берег. Тут уж или любовница, или мать…

– Одевайтесь, девочки! – Дожидаться конца кормления Командор не стал. – Сейчас похороним наших и сразу отправляемся.

Напяливать на относительно чистые тела грязные тряпки не хотелось. Но других все равно не было. Да и в чем Командор был безусловно прав – задерживаться здесь не стоило. Да и не хотелось.

Когда же они вернулись к остальным, то оказались последними, узнавшими важные новости. Им бы сообщили раньше, да только неловко было тревожить предводителя и спасенных женщин.

– Наши скоро будут здесь! – с ходу оповестил Сорокин.

Он лишь организовал работу, а сам сразу засел за рацию, пытаясь связаться с оставшимися кораблями.

– Как – здесь? – Кабанов недоумевающе посмотрел на чащу.

Неужели флибустьеры рискнули пройти через джунгли по его следам? И главное, зачем?

Оказалось, через джунгли не шел никто. Все было гораздо проще, хотя несколько отдавало чудом.

Спасти фрегат морякам не удалось. Опять стало усиливаться волнение, а поблизости не было ни одной подходящей бухты, чтобы укрыть там поврежденный корабль.

Флибустьеры сняли с «Вепря» все ценное, отвели его на глубокую воду и там сами затопили его. После этого оставаться на месте не имело никакого смысла. Прикинули возможные варианты и решили дойти до ближайшего устья. Все-таки при любом раскладе возвращаться Командору будет удобнее по воде.

Ярцев сам возглавил нападение на прибрежное селение. Пиратов никто не ждал, сопротивления почти не было, зато в итоге моряки не только получили базу, но и завладели парой небольших кораблей.

Связь по-прежнему отсутствовала. Маломощные рации не позволяли наладить ее на большом расстоянии. Следовательно, надо было сократить его.

За старшего на бригантине остался Билл. Тридцать флибустьеров во главе с Валерой взяли обе спасательные шлюпки и с их помощью двинулись вверх по течению.

– С ними добровольно пошел Ардылов. Представляете? – Сорокин сиял, радуясь за недавнего раба.

– Молодец, – искренне согласился Кабанов. – Сколько их, говоришь? Тридцать?

– Да.

– Ну и ладно. Тогда плоты можно не брать.

Типовая спасательная шлюпка вмещает пятьдесят человек. После понесенных потерь мест в них должно остаться много.

– Что будем делать с Ягуаром? – задал вопрос Флейшман.

– Возьмем с собой. Два парусника нам все равно многовато. Один передадим ему. Пусть возьмет команду из местных и отправляется к своему отцу.

– Командор, а тебе не кажется, что местные могут по дороге… – договаривать Юра не стал.

– Не кажется, – отрубил Командор. – Я сам предупрежу их о последствиях. Если не доставят целым и невредимым, я их со дна моря достану. Меня здесь знают.

Его действительно знали и старались понапрасну не связываться. Как-то себе дороже.

– Тут Лудицкий ошивается. Кричит то и дело из кустов, умоляет простить. Я сказал, еще раз увижу – буду стрелять, – вставил Ширяев. – Пока замолк.

– Как бы он сам стрелять не стал. Оружие найти можно, а от отчаяния даже трус порой становится храбрецом. – Аркаша посмотрел по сторонам так, словно высматривал экс-депутата.

– Этот не станет, – отмахнулся Ширяев. – Пусть лучше радуется, что ему дали шанс.

– Угу… – Судя по реплике Флейшмана, он прекрасно представлял, насколько Петр Ильич в состоянии воспользоваться этим шансом.

Впрочем, все позабыли про индейцев. А те лишь дожидались, когда же белые друзья отправятся в дальнейший путь и можно будет отомстить последнему из врагов за гибель соплеменников.

Лудицкий, на свое счастье, ни о чем таком не догадывался. Он пребывал в полнейшем отчаянии и думать в данный момент не мог ни о чем. Лишь порою бормотал вслух как умалишенный:

– Как жестоки люди! Как они жестоки!

Однако появляться на глаза еще раз боялся. Когда в тебя стреляют – это, наверно, больно.

А где-то вдали пока едва слышно тарахтели моторы, и до появления шлюпок осталось совсем немного.

Как ни устали люди, проводить лишний день у чужих берегов не хотел никто. Это ведь значит на день позже прибыть к родным берегам. Кого-то ждала женщина, другим жгла карманы добыча, и, в общем, в путь стремились пуститься все.

Сборы были коротки. Основные дела были сделаны загодя, и уже вечером «Лань» смогла выйти в море. Ее сопровождал двухмачтовый парусник с перегруженной на него добычей. Еще один, покинувший порт почти одновременно, сразу взял несколько в сторону и пошел другой дорогой.

Командор с квартердека провожал его взглядом. Стоявшая рядом Юля (Наташа в каюте кормила ребенка) дотронулась до руки своего избранника и выдохнула:

– Спасибо, Сережа, что не стал убивать. Она была не настолько плохой. По крайней мере, когда сама стала заложницей.

– А до того? Ладно, – не стал вдаваться в подробности Кабанов. – Дойдем до Пор-де-Пэ, немного отдохнем, и в Европу. Хватит с меня здешних страстей.

Только голос его звучал как-то грустно.

Юля прижалась к Кабанову, ничуть не стесняясь, что кто-то видит подобное откровенное бесстыдство, дождалась, пока на ее плечи ляжет крепкая мужская рука, и неожиданно произнесла:

– Знаешь, мне кажется, что она…

Договаривать Юля не стала.

Она стояла так тесно к Сергею, что не увидела в его глазах тоску.

Несгибаемый Командор, похоже, в этот момент очень жалел о чем-то. Но мало ли какие мысли порой приходят в голову?

Утро выдалось чудесным. Легкий вест слегка колыхал чистую лазурь моря. Небо было безоблачным. Встающее солнце проложило дорожку по воде, и эта дорожка словно указывала путь.

Матросы дружно налегли на шпиль, запели, и под это пение якорь медленно стал подниматься из воды.

Хлопнули, разворачиваясь и ловя ветер, паруса. Посреди сноровисто работающей команды носился Маратик, иногда пытался ухватить за какой-нибудь канат, помочь тянуть его.

Мальчик подрос, но оставался ребенком. Ему все было интересно на корабле. Ряды закрепленных по-походному карронад, плеск волн за бортом, деловито работающие загорелые матросы… И так хотелось тоже стать моряком, настоящим пиратом, как отец!

– Маратик! Иди сюда! – Вика с тревогой следила за сыном.

Она принялась высматривать мужа, дабы тот занялся непослушным ребенком. Однако Ширяев распоряжался постановкой парусов, и окликать его при всех показалось неловким.

– У вас чудесный ребенок, мадам, – галантно произнес Жан-Жак. Забот у канонира в данный момент не было. – Из него вырастет настоящий моряк.

Вика улыбнулась. На самом деле она не желала своему ребенку подобной доли, но понимала, что в устах Гранье это звучит комплиментом.

Женщины живописной группкой стояли на квартердеке. Чуть в сторонке застыл Командор. Время от времени он поглядывал на удаляющийся берег, дымил трубкой да улыбался с легкой грустью.

Ширяев взлетел на ют, но дальше двигался намного спокойнее. Подошел к Командору, встал рядом и тоже с некоторой тоской посмотрел назад.

Когда жизнь переворачивает очередную страницу, всегда становится немного грустно.

Но ветер гнал бригантину прочь. Она шла точно по солнечной дорожке, и поднимающееся над горизонтом светило окрашивало паруса в розоватый свет.

Бригантина уходила вдаль, словно в легенду. Одну из тех, которых много ходило по Карибскому морю, называемому еще флибустьерским. Впрочем, эпоха флибустьерства заканчивалась. Эпигоны станут простыми пиратами, и еще долго черные флаги будут пугать идущих здешними водами моряков.

– Ну вот. Последнее плавание, а там и Россия, – произнес ни к кому не обращаясь Командор.

Он уходил из архипелага, но если человек покидает одни края, он обязательно появляется в других.

Больше никто никогда не видел в Карибском море черный флаг с ухмыляющейся кабаньей мордой. Легенда подошла к концу.

Что до Командора и его товарищей, для них все только начиналось. На место легенды пришла история. Там, за океаном, ждала Россия. Еще молодая, у которой, как и у Кабанова с его друзьями, было все впереди…

Клайпеда, 2006 г.