Текст книги "Флаг Командора"

3
Ширяев. Слухи и факты

Стоянка затянулась на неделю. Бригантина – корабль небольшой, не больше катера или прогулочной яхты, но людей было маловато. А ведь требовалось подтащить «Лань» к самому берегу, полностью разгрузить ее, то есть снять артиллерию, опустошить погреба, а затем аккуратно уложить корабль на борт. Потом надо было тщательно вычистить обнажившуюся подводную часть от налипших водорослей и ракушек. Когда же работа закончена – выпрямить бригантину, наклонить на другой борт и повторить всю процедуру снова.

Этот процесс и называется килеванием. Что делать? В теплых водах Карибского моря обрастание подводной части корабля происходит быстро. Результат же известен. Выходцам из двадцать первого века – из школьного курса физики, местным уроженцам – из богатого жизненного опыта. Возросшее сопротивление уменьшает скорость и маневренность, качества, являющиеся главным преимуществом маленьких судов по сравнению с более мощно вооруженными фрегатами и испанскими галионами. Лишить бригантину подвижности – это все равно что самому подписать себе приговор при любой желательной или нежелательной встрече.

Если же учесть, что единственными механизмами были простейшие блоки, то работа была не из легких. Впрочем, в прошлые века и не было других…

Трудились все, от Кабанова и Мишеля до Лудицкого. Куда было деваться бывшему депутату? Не речи же произносить, раз в них никто не нуждается, а большинство и не понимает!

Да еще приходилось соблюдать осторожность. Бригантина была беспомощной, вся надежда на составленные из ее пушек батареи да мушкеты.

По счастью, пронесло. Лишь раз мелькнул на горизонте парус, мелькнул и скрылся вдали. На берегу же и вовсе никто не появлялся.

Как пояснил Мишель, король-солнце вдруг решил сделать из флибустьеров законопослушных землевладельцев, да и тех целиком отдать в алчные руки Вест-Индской компании. Дабы никому больше ничего не могли продавать и ни у кого – покупать. Соответственно, приобретать компания все стала по самой низкой цене, продавать же… Короче, еще один вариант рабства, а вот результат…

Привыкшие к воле обитатели Санто-Доминго и Тортуги не захотели финансовой кабалы и стали дружно перебираться: кто на Ямайку, а кто еще дальше. Благо необжитой земли был без малого весь земной шар. Обжита лишь одна Европа. Не очень-то она и нужна…

Работали люди много, но вечерами еще хватало сил собираться у невидимых с моря костров, беседовать, чуть выпивать. Неугомонный Командор брал у Мишеля регулярные уроки фехтования, только делал многое по-своему, отчего справиться с учеником учителю практически не удавалось.

Что же до одиноких женщин, то они пользовались огромным вниманием и могли спокойно выбирать себе защитника. Или надеяться, что в будущем подберется партия получше.

Только бурных романов не было. Женщины боялись своей доступностью добиться противоположного эффекта и обещали все, но потом, потом… Довольно действенный, между прочим, метод. Особенно с мужчинами, подолгу лишенными ласк. По крайней мере, итогом прозвучала пара серьезных предложений руки и сердца. В кипящем страстями архипелаге женщин все еще было намного меньше, чем мужчин…

Наконец работа была закончена, припасы погружены, пушки установлены на свои места.

В путь пустились, как водится, на рассвете. Всю дорогу Кабанов заставлял свой сборный экипаж отрабатывать всевозможные эволюции, поэтому плавание растянулось почти до самого вечера.

Пор-де-Пэ поразил своей пустынностью. Несколько купцов, три бригантины да одинокий фрегат – вот и все, что находилось в большой бухте.

«Лань», шедшую под французским флагом, пропустили беспрепятственно. Когда же к прибывшему чиновнику явился шевалье Мишель д’Энтрэ собственной персоной, то все вопросы отпали сами собой. Точнее, адресовались исключительно к бравому капитану мушкетеров.

Вскоре Мишель вместе с чиновником съехали на берег. Перед отъездом шевалье долго и прочувствованно благодарил Кабанова, клялся ему в вечной дружбе и обещал немедленно навестить, едва покончит с необходимыми делами.

С ним в город отправились все французы. Они были связаны с этим городом, имели там приятелей, а кое-кто и возлюбленных и сейчас с нетерпением предвкушали встречи, дружеские застолья, беседы о пережитом. Только они, даже солдаты, больше не считали себя связанными службой, и их поездка была всего лишь отпуском.

Кабанов не настаивал на их возвращении, он никого не собирался держать, но люди сами продолжали говорить о себе, как о членах команды «Лани».

Остальные остались на бригантине. Время было вечернее, и Командору не хотелось случайных неприятностей. Пример Ярцева был слишком ярок, конфликтовать же еще и с французами…

Но потом Кабанов решил переиграть. Сам он французского не знал, да и нашел на судне массу неотложных дел, поэтому послал на разведку в город единственного полиглота – Аркашу Калинина, а подумав, присоединил к нему Ширяева. Последний даже по-английски практически не говорил, зато представлял реальную боевую силу.

– Почему Гришу? – попыталась было пискнуть его жена.

– Потому что Сорокин нужен мне здесь, – жестко ответил Кабанов, и больше возражений не последовало.

Конечно, можно было выделить одного из англичан, да только война… Флибустьеры не особо враждовали между собой, сказывались многочисленные совместные походы против испанцев. Но ведь кроме них в Пор-де-Пэ должны быть какие-то войска. Мало ли…

Мог бы и не осторожничать. Ширяев и Калинин свободно шли по улице, и никто не обращал на них внимания. Да и прохожих было немного. Не то час уже поздний, не то все заняты своими делами.

А вот в кабаке, куда завернули выходцы из будущего, народа было полно. Разнообразно одетые мужчины пили, ели, а уж курили так, что сквозь дым была едва видна противоположная стена заведения. И многие говорили. Громко, привыкнув орать под завывание ветра и шум волн, поэтому отдельные слова на общем фоне воспринимались с трудом.

И ни одной женщины. Определенного поведения – собирались в определенных же местах, а порядочным в подобном бедламе было нечего делать.

Ширяев мысленно похвалил себя, что устоял перед просьбами супруги и сына, хотя они, надо отдать должное, не очень-то и настаивали.

– О чем говорят? – поинтересовался Григорий, когда удалось примоститься за столиком и получить нехитрый заказ.

Аркаша обратился в слух, пытаясь разобрать в общем гаме нечто осмысленное и понятное. Вдруг глаза его округлились, и он удивленно уставился на своего спутника.

– Ничего себе! – пробормотал Калинин и вдруг прыснул коротким смешком.

– Что там? – требовательно спросил Ширяев.

– Они говорят… В общем, там кто-то рассказывает историю нашего бегства из Порт-Ройаля. Только… – Калинин вновь засмеялся, но в смехе его сквозило удивление.

– Да говори ты! – прикрикнул на него компаньон.

– Одним словом, рассказывают о феноменальном мастерстве Командора. Это понятно. Сам был свидетелем. Но дальше…

Ширяев стал потихоньку терять терпение.

– Говорят, что Командор не только уничтожил форт и корабли, но и взорвал город и он провалился в тартарары.

– Кто провалился?

– Порт-Ройал.

– Как?!

– Не знаю. Кто-то то ли приплыл сюда до нас, то ли видел кого-то вырвавшегося с Ямайки уже после нашего бегства. Короче, большая часть города провалилась в пучину. Говорят, это тоже дело рук Командора.

– Не понял, – оторопело произнес Григорий.

– Я тоже.

– Подожди… – Бредивший в детстве морской романтикой, Ширяев теперь лихорадочно пытался вспомнить страницы когда-то прочитанных, а затем позабытых книг.

Что-то вертелось в памяти, только никак не могло всплыть на поверхность, оформиться в конкретный факт.

Пираты, флибустьерское море, столица морских разбойников…

Стоп!

– Идиот! – Ширяев хлопнул себя ладонью по лбу. – Это же надо, не сообразить!

Теперь Калинин взглядом требовал от него объяснений.

– Про это писали, только не помню где. Ну, что на Ямайке было что-то типа пиратской столицы, а потом случилось землетрясение, и город погиб. Только дату забыл. Неужели?!

Вопрос повис без ответа. Аркадий ничего не знал о конце своеобразной пиратской республики, как перед этим ничего не знал и о ее существовании. Не каждому дано в детстве переболеть романтикой парусов и дальних странствий. Да и те, кто переболел, не назовут потом дат. Один только янки у Марка Твена держал в памяти места и даты позабытых солнечных затмений. Остальные забывают гораздо более нужные вещи, чем то, что произошло за много веков до их рождения.

Не помнил об этом и Командор. А может, и не знал никогда. Это было невероятное, однако всего лишь совпадение, из тех, что временами происходят на земле.

Шестого июня тысяча шестьсот девяносто второго года страшное землетрясение обрушило Порт-Ройал в море. Погибли люди, дома, и даже могила знаменитого Моргана исчезла, словно никогда не злодействовал этот знаменитый пират, ставший позднее одним из национальных героев Великобритании. Командор в это время находился уже далеко от места трагедии, и лишь чья-то слишком бурная фантазия смогла соединить в одно целое два совершенно не связанных между собой события. Но люди порою придумывают и не такое.

Флибустьерство медленно умирало. Власти больше не были заинтересованы в вольных добытчиках и добровольных борцах с испанским засильем. Политика Людовика стала более жесткой, и в то же время у пиратов не было признанного лидера, способного повести их на крупное предприятие. Последний из великих флибустьеров Граммон не захотел принимать от властей подачки и, отказавшись от поста вице-губернатора, с тремя кораблями отбыл в неизвестном направлении. Теперь сообщество инстинктивно искало человека, не менее авторитетного, умелого и удачливого, способного не возглавить (у флибустьеров не было и не могло быть единого руководителя), а стать символом их суровой и бесшабашной жизни.

Поэтому так жадно и ловились слухи о каждом новом удачном деле, и почти все посетители таверны азартно подключились к обсуждению новостей.

– Командор Санглиер… – донеслись до Ширяева два понятных слова, а вот дальше…

– Что они о нашем Командоре говорят? – Григорий уже оправился от изумления и теперь взирал на окружающих с некоторой гордостью.

– Надо было самому языки изучать, – буркнул Аркаша, но признался: – Я сам по-французски не очень. А они еще галдят скопом. Кажется, одни восторгаются, а кто-то говорит, что это все ложь.

– Кто?! – возмущенно выдохнул Ширяев.

Настоящий солдат всегда гордится своей частью и теми из офицеров, которые соответствовали высокому званию. Даже спустя годы после службы. Или тем более. Прошедшее имеет свойство окрашиваться в романтические тона. Здесь же прошлое диковинно сплелось с настоящим, и бывший командир превратился в нынешнего Командора.

А оскорбление командира – это и оскорбление всех бойцов, служивших и служащих под его командованием. И уж это прощать нельзя никому.

– Кто? – повторил Ширяев.

Спорили теперь двое. Оба с обветренными загорелыми лицами бывалых моряков, с крепкими фигурами. Один, черноволосый, одетый в когда-то богатый, а ныне засаленный камзол, что-то говорил с ехидцей, другой, рыжий, в грубой кожаной куртке, ему усиленно возражал, помогая себе жестами.

Калинин напряженно прислушался:

– Который в куртке говорит, что сам слышал эту историю, а в камзоле заявляет, что не родился еще тот человек, который смог бы выбраться из Порт-Ройала, да в придачу угнать бригантину, взорвать форт, устроить пожар. Про уничтожение города он просто молчит.

– Ну, город мы, положим, в самом деле не трогали, – процедил Григорий, недобро косясь на скептика.

– Командор Санглиер… – промолвил тот, в камзоле, и добавил нечто явно хлесткое.

По крайней мере, Ширяев понял его именно так.

Кто-то из слушателей засмеялся, другие лишь покачали головами.

– Говорит, что Командор придумал эту историю, чтобы обмануть дураков и создать себе репутацию, – в ответ на требовательный взгляд Ширяева перевел Аркадий. – Мол, никакой он не командор, а лишь бродячий сказочник.

Ширяев медленно поднялся.

– Ты что? – Аркадий попытался посадить напарника на место. Куда там! С большим успехом можно было стронуть с места какую-нибудь средней величины гору.

– Эй, как тебя, месье! – последнее слово в устах бывшего сержанта больше напомнило «мердье».

В зале сразу воцарилась тишина. Взоры собравшихся сконцентрировались на явно напрашивающемся на неприятности незнакомце.

– Если сам годен лишь языком молоть, то нечего хаять того, кому в подметки не годишься. Аркаша, переведи!

– Командор же просил не встревать…

– Я сказал: переведи! И чтобы дословно! – в голосе Ширяева прозвенел металл. Совсем, как у его командира.

Да Калинину и некуда было уже деваться. Флибустьеры поняли, что он явно в состоянии перевести вызов на понятный им язык, и теперь выжидающе смотрели на него.

Насколько перевод соответствовал оригиналу, сказать Ширяев не мог. Скорее лишь в общих чертах. Аркадий действительно не знал языка в совершенстве, да и знал бы, может, поостерегся бы говорить чересчур грубо.

Но слова все равно прозвучали, и их смысл был понят.

Была не была! Калинин тоже поднялся и встал рядом с Ширяевым.

Мужчина в камзоле что-то спросил все с той же ехидцей.

– Он говорит, откуда ты взялся? Не подыгрываешь ли ты сказочнику на флейте?

– Я – гвардии старший сержант ВДВ Григорий Ширяев. Был с Командором и на Ямайке, и раньше. Пусть скажет, кто он такой? Кому я сейчас на морде кулаками сыграю?

– Жан-Жак Гранье. – Представление флибустьер понял без перевода.

Он явно рассчитывал на то, что его имя произведет на Ширяева впечатление. Зря. Все-таки не литературный персонаж, живой человек, и откуда он мог быть известным выходцу из другого времени?

Поняв, что имя проигнорировано, Жан-Жак иронически поклонился, не спеша стянул с себя две перевязи с парой пистолетов на каждой, бросил их на ближайший стол, а затем зашвырнул туда же пояс с полусаблей и камзол.

То ли сыграл свою роль Аркашин перевод, то ли Жан-Жак был так уверен в себе, а может, в этой таверне не было принято проливать кровь, но драться явно предстояло без помощи оружия.

Впрочем, под когда-то белой кружевной рубашкой отчетливо бугрились такие мышцы, что поневоле создавалось впечатление: оружие ему не требовалось.

Ширяев молча отстегнул свой пояс и последовал примеру соперника, сняв куртку и оставшись в заштопанной голубой тельняшке.

Внешне он проигрывал Жан-Жаку, и даже видавший своего напарника в деле Калинин не был уверен в исходе схватки.

Тем временем посетители расступились и растащили в стороны столы, давая место для поединка.

Даже владелец таверны торопливо пробился в первый ряд в ожидании предстоящего зрелища.

Кое-кто из наиболее азартных тут же стали заключать пари. Как понял Аркадий, не в пользу Ширяева.

Противники, чуть пританцовывая, сблизились. Без лишних слов Жан-Жак резко выбросил вперед здоровенный кулак.

Наверное, такой удар мог бы свалить быка, если бы несчастное животное оказалось на месте Григория. Ширяева он тоже свалил бы наверняка, но бывший десантник не стал проверять этого.

В последний момент он ушел чуть в сторону, перехватил руку Жан-Жака и чуть повернулся, придавая противнику нужное направление.

Жан-Жак послушно рухнул к ногам охнувших зрителей, однако сразу вскочил и вновь бросился в атаку.

Случившееся ничему не научило француза. Да Ширяев и не хотел его ничему учить. Проучить – да, так это дело совсем другое.

На этот раз десантник резко ударил противника ногой и добавил с поворота локтем. Парировать ни один из ударов Жан-Жак не сумел. Он снова послушно отлетел в сторону, но опять поднялся, только на этот раз более медленно.

И сразу рухнул в третий раз, теперь – надолго.

– Кто-нибудь еще имеет что-то против Командора? – спросил Ширяев, оглядывая зрителей.

Перевода не потребовалось. Впрочем, и желающих не было. Выигравшие пари довольно похлопывали Григория, кто-то даже протягивал ему выпивку. Проигравшие посматривали косо, и только. Эти грубые люди ни в грош не ставили законы, зато собственные неписаные обычаи соблюдали честно. Победил – честь тебе и хвала. Никаких репрессий за это не полагалось.

Жан-Жак тем временем застонал, и Ширяев машинально протянул ему руку, помогая подняться.

Он уже начал остывать, и было даже чуть неудобно за свою несдержанность. Все-таки Командор просил обойтись без эксцессов, а тут…

Гранье между тем что-то проговорил, и Ширяеву вновь пришлось прибегнуть к помощи переводчика.

– Он говорит, что если у Командора вся команда такая, то охотно готов поверить во всю историю с бегством, – сообщил Аркадий.

– Скажи ему, что сам Командор десяток таких, как я, уложит, и никто даже глазом моргнуть не успеет.

Жан-Жак внимательно выслушал перевод и покачал головой.

– В таком случае он обязательно хочет видеть Командора. Говорит, что полтора десятка лет ходил в море, был главным канониром у самого Граммона, и за все эти годы лишь три человека сумели одолеть его на кулаках. Если же Командор еще сильнее, то такого воина в Архипелаге не видели никогда. Но почему же он объявился только сейчас и где был все эти годы?

Впрочем, ответил на этот раз Аркадий сам, как давно договорились: про выходцев из далекой России, случайно попавших в Карибское море и нарвавшихся здесь на британских пиратов.

И, как везде, никто о России ничего не знал, лишь слышал, что где-то есть такая страна. А при ходившем в то время огромном количестве полулегенд-полусказок про неведомые земли эта история звучала достаточно правдоподобно.

Теперь посетители с напряжением слушали отредактированную одиссею бывших пассажиров круизного лайнера «Некрасов». Конечно, никакого лайнера в этой истории не было. Обычный парусный корабль, к тому же не военный, попавший в шторм и севший на камни у одного из многочисленных островов. Многие из присутствующих помнили тот ураган, некоторые же знали сэра Джейкоба, который напал на потерпевших кораблекрушение моряков.

– А я-то думаю, почему о нем больше ничего не слышно? – покачал головой Жан-Жак, дослушав историю до морского боя с английским фрегатом. – Но как вы сумели сбежать из Порт-Ройаля, все равно представить не могу. Вас же было всего тридцать человек.

– Тридцать один, – поправил его Ширяев. – И потом, к нам присоединилось семеро англичан. Когда мы освободили их из тюрьмы вместе с нашими женщинами.

– Ну, не верю! – Гранье в сердцах стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнула посуда. – Знаю я эту тюрьму. Туда попасть можно, а вот войти…

– Вошли же, – раздался с порога таверны чуточку усталый, но довольный голос.

Все обернулись к вошедшему.

– Антуан, ты?! – удивленно воскликнул узнавший его Жан-Жак. – А мне говорили…

– Что я попался британцам? – весело закончил за него вошедший. – Что ж, было дело.

Непрерывно здороваясь со знакомыми, он не спеша прошел к ставшему главным столу и по-русски сказал:

– Здорово, Грегуар! Здорово, Аркади!

– Бонжур, Антуан! – радостно улыбнулся ему Ширяев.

Пришедший был одним из девятнадцати французов, разделявших с некрасовцами каторгу, а затем бежавший с ними из Порт-Ройала.

Жан-Жак недоумевающе перевел взгляд с Антуана на своих новых знакомых.

– Спасибо этим господам и их Командору! – уже по-французски продолжил недавний пленник. – Это не человек, а дьявол. Клянусь всем золотом Вест-Индии, никогда не думал, что человек может так драться! Мы прошли по Порт-Ройалу, как раскаленный нож сквозь масло, а Командор с Грегуаром и Константином втроем взорвали к чертовой матери форт, а потом напали на тюрьму. Да что тюрьма! Врата ада рухнули бы перед их напором, и Люциферу не осталось бы ничего другого, как спасаться бегством, ибо у него не было бы никаких шансов в битве! Но ты-то почему здесь? Говорили, что ты ушел вместе с Граммоном.

Жан-Жак горестно вздохнул:

– Я собирался. Но, якорь мне в глотку, за два дня до отплытия свалился в лихорадке. Уже не думал, что выкарабкаюсь. Потом пытался напасть на след Граммона, но где там. Был на Барбадосе, потом на Сент-Джорджесе, добывал испанца около Антигуа и Пуэрто-Рико. Но ни одного серьезного рейда. Будь я проклят, но такое впечатление, что из нас хотят сделать послушных ягнят! Британцы понагнали сюда королевских фрегатов, а это такой орешек, что не очень-то и по зубам!

Остальные флибустьеры поддержали канонира. Они не привыкли жаловаться на судьбу, однако вырывать у нее свой кусок счастья с каждым годом становилось все труднее.

– Ты сейчас у кого? – спросил Антуан.

– Сам по себе. Ищу, к кому бы пристать. Только нет уже таких капитанов, как Граммон… – И вдруг глаза Жан-Жака озарились новой мыслью. – Слушайте, а ведь, насколько понимаю, вашему Командору нужны люди. Три с половиной десятка человек – слишком мало для той бригантины, которая сегодня пришла в порт.

Он вопросительно взглянул на Ширяева.

Григорий выслушал перевод и вздохнул.

Бредить в детстве капитаном Бладом, не зная, не ведая, что коварная судьба однажды возьмет да и исполнит позабытую мечту! И вроде все было: свое дело, положение. Живи и радуйся!

Но что поделать, если все надо начинать сначала? Да и так ли это плохо? Чем цепляться за женскую юбку да слушать попреки жены, может быть, лучше почувствовать себя настоящим мужчиной? Что явно не хотелось Ширяеву – это осесть на берегу да вспоминать у камина недавние схватки со штормами и людьми.

То есть вспоминать тоже неплохо, только со временем, а пока можно еще побороться. Показать всем, где тут карибские раки зимуют.

Хотя еще не все решено окончательно…

– Придите завтра с утра. А там как Командор решит, – дипломатично ответил Григорий.

Но про себя он надеялся, что знает решение своего командира.