Текст книги "Война князей. Властелин воздуха"

* * *

Воспоминания о ярком сне не отпускают меня все утро. Я раз за разом возвращаюсь к нему, заново переживая фантастическое ощущение свободного полета в безбрежном синем небе. А еще бережно перебираю в уме все увиденное мною с высоты, стараясь припомнить малейшие подробности. Неужели это он – реальный Западный Эскел? Или лишь выверты моего сознания, выдающего во сне желаемое за действительное? Олаф, заметив мое задумчивое ковыряние в тарелке, обеспокоенно спрашивает:

– Княжич, что не так? Творог кислит или яичница сыровата?

– Нет, с едой все в порядке. Сон странный под утро приснился, вот пытаюсь его разгадать.

– Что за сон? – интересуется входящий на кухню Лукас, потирая заспанные глаза. Судя по их красноте, маг снова возился со своими артефактами до рассвета.

– Снами нельзя пренебрегать, они для нас, магов, часто бывают подсказкой или предупреждением о грозящих бедах.

– У старых, опытных воинов тоже такое бывает – соглашается с ним Олаф.

Киваю. Да, я и сам знаю. Хотя, на мой взгляд, это просто интуиция как-то так по-особенному срабатывает. Но сегодняшний сон не был каким-то явным предупреждением, скорее уж «обзорной экскурсией» по княжеству. И в пользу того, что я видел реальную картину, служит старый охотничий замок в предгорьях. В воспоминаниях Йена он ведь именно так и выглядел. Интересно, а на следующую ночь путешествие продолжится или это была, так сказать, разовая «акция»?

Через полчаса мы уже выезжаем, торопясь добраться до ближайших развалин по утренней прохладе. Днем сейчас очень жарко, по моим прикидкам градусов тридцать пять, не меньше. На дворе вторая половина лета, примерно как у нас конец августа. В местном календаре здесь всего десять месяцев, но зато по сорок дней в каждом, то есть год длиной примерно как у нас. У каждого месяца есть какое-то свое название, но местные к этому относятся без пиетета. У крестьян вообще деление года простое – на сезоны. Два серых месяца – это у них как бы зима, но поскольку снег на землях княжества только в горах выпадает, они называют сезон по цвету земли. Два месяца желтых – весенний и осенний, один назван так из-за повсеместного цветения первоцветов, а второй из-за желтой листвы. Шесть оставшихся месяцев относятся к длинному зеленому сезону. Да, лето у них здесь действительно не только жаркое, но и продолжительное. Некоторых овощей крестьяне успевают аж по два урожая за сезон вырастить. И если бы не приятный ветер с моря, то днем от такой жары повеситься можно, особенно в городе. Эскельцы уже привычные, а для меня, родившегося и прожившего всю свою недолгую жизнь в средней полосе, это как-то чересчур.

Короче, пылим мы на лошадях по грунтовой дороге, солнце припекает в затылок. Лукас то и дело поглядывает на какой-то хитрый амулет сродни нашему компасу. Только он у него настроен не на магнитный полюс, а так, чтобы чутко улавливать малейшее изменение магического фона и определять расположение ближайшего места силы. И хорошо, что пока дорога ведет в нужном нам направлении, иначе пришлось бы чесать напрямки, а это по такой холмистой местности не всегда удобно – и овраги здесь часто встречаются, и ручьи, и балки с подтопленными низинами. Не говоря уже о том, что провалиться лошадиным копытом в кротовину, тут как нечего делать, а лошадок жалко.

После часа скитаний по сельским дорогам, мы, наконец, подъезжаем к нужному нам месту. Ну, что сказать? Здесь и с первого взгляда понятно, что к Айрану этот бывший храм никакого отношения не имеет. Совсем другая архитектура. Храм построен из белого камня, стоит на высоком холме, и открыт всем ветрам. Нынешние его руины, выглядят как останки высокой восьмигранной башни. Была ли у этого здания когда-то крыша, вообще непонятно, а вот четыре входа, четко ориентированные по сторонам света, и большие оконные проемы на четырех остальных стенах сохранились неплохо. И каждый из восьми углов башни до сих пор украшен изящной колонной. Спешиваемся, взбираемся на холм. Интересно, что ни кустарник, ни плющ рядом с древними стенами не растет, только невысокая трава, да вкрапления луговых цветов в ней. Словно чья-то заботливая рука не дает деревьям взбираться выше подножия холма. Заходим вовнутрь башни, осматриваемся.

Внутри храма гуляет приятный сквознячок и поэтому здесь не так жарко, как снаружи. Над всеми дверными порталами видны останки древних мраморных барельефов, как и в храме Айрана. И точно так же не понятно, что на них когда-то было изображено – время все стерло. Угадываются лишь смутные очертания каких-то фигур, но вот кто это? Зато маскароны над окнами сохранились гораздо лучше – отчетливо видны молодые мужские лица с надутыми щеками. Почему молодые? Ну… хотя бы потому, что в отличие от сурового Айрана они все безбородые. А что щеки у них надутые, так наверное… Оборачиваюсь к Лукасу, чтобы спросить, что он думает по этому поводу, и вижу, как наш толстячок застыл соляным столбом перед одним из изображений. А лицо у него такое, словно чудо увидел.

– Йен, это же…

Он опускается на пол у окна и начинает рукавом мантии протирать фрагмент древнего мозаичного пола. Потом снимает с пояса флягу и дрожащей от нетерпения рукой льет воду на расчищенное место. Через мгновенье на мозаике начинает проступать более темный рисунок – это стилизованное изображение завихрения, спираль. Таким символом у нас обычно обозначают воздух. И большого ума не нужно, чтобы сделать правильный вывод.

– Храм Воздуха?

– Да, святилище бога Эолмара!

Ну, теперь хотя бы понятно странное поведение Лукаса – человек же храм своей родной стихии обнаружил! И сдается мне, пока он этот источник не пробудит, мы отсюда не уйдем. Да, и для меня теперь стихия Воздуха не чужая, рано или поздно, но все равно придется проходить инициацию. Вздохнув, обвожу взглядом ритуальный зал, оценивая объем предстоящей работы. Без уборки здесь не обойтись точно. Храм хоть и небольшой, но мраморный мозаичный пол под слоем засохшей грязи совсем не видно, словно кто его специально заляпал. А судя по отсутствию в зале алтаря, все самое интересное скрывается именно там. И без воды нам здесь никак не обойтись. Пригнать местных крестьян вместе с новым магом? Нет, преждевременно. Пока Лукас пребывает в прострации от свалившегося на него счастья, беру командование на себя:

– Олаф, нам нужна вода, чтобы отмыть пол.

– Сейчас поищем поблизости ручей или родник. Внизу, у подножья холма я видел высокие заросли осоки – это верный признак воды. Только вот в чем ее носить будем?

– У тебя бурдюк есть, у нас с Лукасом по фляге. Думаю, много воды не понадобится, нам же главное – самый центр очистить.

Дальше у нас начинается стихийный субботник. Лукас носится по храму как ужаленный, надрал мягких веток и теперь как тряпкой оттирает ими центр зала. Мы с Олафом у него на подхвате: то за водой сбегаем, то новые ветки поднесем, то воду льем, куда он покажет. Несмотря на сквозняк в зале, пот с нас всех льет в три ручья. Рубашки давно скинуты, и приличия посланы по известному адресу. Со стороны мы, наверное, похожи на каких – то ненормальных маньяков, которые ползают по полу, рассматривая выложенные мозаикой изображения, и при этом изгваздались в грязи с головы до ног. Но результат того стоил. Когда мы отмыли центр зала, даже Олаф удивленно крякнул. Спирали, олицетворяющие воздух, шли только вдоль стен зала, а в его центре была изображена огромная роза ветров. В этом даже и сомнения не было – лучи ее четко указывали на стороны света, и над каждым лучом кроме древних рун мозаикой еще были выложены хорошо узнаваемые символы. Над лучом, указывающим на север – снежинка, над восточным – звезда, над южным – солнце, а над тем, который указывал на запад – волна. А в самом центре восьмилучевой звезды, в большом круге – изображение бога Эолмара – крылатого длинноволосого мужчины в свободных, развивающихся на ветру одеждах. В одной его руке молния, в другой – огромный рог, в который он, видимо, собирается дуть.

– Мозаика бесспорно красивая. Очень. Но что нам теперь делать, чтобы пробудить спящий под храмом источник?

– Йен, ты прямо, как маленький! Ты что со своим родовым источником делал, когда ритуал проходил?

– Ну… силу в него влил.

– Вот и ответ на твой вопрос. Все, теперь не мешайте мне.

Лукас наскоро ополаскивается оставшейся водой, натягивает рубаху прямо на мокрое тело и, не откладывая, приступает к чтению заклинаний. Мы с Олафом тактично оставляем мага наедине с его стихией. Надо и самим помыться.

– Как думаете, княжич, у него что-нибудь получится?

– Надеюсь. Иначе его отсюда силой придется увозить!

Горбун крякает, но соглашается со мной. Лукас точно не успокоится, пока не добьется своего, оживить источник теперь для него дело чести. Я уж молчу о том, какие перспективы это откроет перед магом Воздуха. Найти место силы своей стихии, да еще получить его практически в единоличное пользование… Боюсь, он теперь все дела забросит и целыми днями здесь пропадать будет. Вот интересно, а принципиально, в каком храме пройдет инициация моей второй стихии? Дома конечно и стены помогают, особенно после того, как принял родовую магию, но ведь, наверное, и в других храмах Воздуха можно ритуал инициации пройти? И здесь вдали от людских глаз оно даже как-то безопаснее.

Пока я размышляю о собственных планах на вторую стихию, мы с Олафом успеваем привести себя в порядок, напоить лошадей, пасущихся в теньке, немного перекусить и даже передохнуть, повалявшись на траве.

– Что-то он задерживается – обеспокоенно косится на храм Олаф

– Дорвался… – лениво отвечаю я, не открывая глаз.

– Пойду, посмотрю. А то мало ли…

Заботливый горбун отправляется к храму, а вскоре оттуда раздается его крик

– Княжич, идите скорее сюда!

Добежав до двери, вижу следующую картину: ослабевший Лукас стоит уже на одном колене, продолжая читать заклинания, а вокруг него по полу клубится плотный белесый туман, и вьются тонкими струйками потоки силы, окрашенные в бледно-голубой цвет. При этом еще имеет место быть мощное колебание магического фона и хаотичное движение крупных прозрачных сгустков энергии в воздухе. Пытаюсь войти, чтобы помочь Лукасу, но воздух в храме уплотнился настолько, что не пропускает меня. В дверных и оконных проемах словно завеса из холодного воздуха, аж мурашки по телу. Такое ощущение, что стоишь на пороге большой морозильной камеры, а войти туда не можешь. От изображения крылатого бога по залу тяжелыми холодными волнами расходится знакомая мне по замку магия, но ей, похоже, не хватает энергии и тепла, чтобы оторваться от мраморного пола и раствориться в воздухе. Недостаток силы в источнике никак не дает холодным потокам воздуха прогреться и подняться вверх. А Лукаса явно на пределе – губы его уже синюшного оттенка, и он вот-вот упадет.

И тогда я делаю то единственное, что могу – призываю ас-урум и направляю его клинок в сторону изображения бога, а потом начинаю осторожно вливать через меч свою силу в проснувшийся источник, одновременно даря ему тепло собственной огненной магии. Надеюсь, Айран не обидится на меня, что его огнем я пробуждаю силу другого бога – про их прежние отношения я ничего не знаю. Да и где бы Йен мог об этом прочесть, если на все книги и упоминания про языческих богов Святая церковь ввела строгий запрет. Моя магия стекает с пальцев ласковыми языками пламени, пробегает по сияющему клинку и разливается теплой волной по залу, согревая стылый воздух и постепенно растворяя в нем клочья тумана. Вижу, как Лукас облегченно выдыхает, разрывая контакт с источником, и устало оседает на пол. А я все вливаю и вливаю свежую силу, пока мощный порыв теплого ветра не ударил мне в лицо, заставив пошатнуться. Потом он вихрем заметался по залу, разгоняя последние остатки холодного воздуха.

Опускаю свой меч, вхожу в храм, и добираюсь, наконец, до этого ненормального мага, который устало, но довольно улыбается мне посиневшими от холода губами. Да, у него зуб на зуб не попадает!

– Ну и кто у нас здесь такой самонадеянный?! Кто недавно обвинял меня в сумасшествии и ругал за то, что я опустошил свой внутренний источник?

– Прости Йен. Но ты же теперь и сам знаешь, как трудно оторваться от пробужденного источника. Кажется, что вот вольешь в него еще чуть-чуть, еще немного, и он заработает на полную мощь. И всегда не хватает какой-то жалкой капли силы, чтобы закончить это пробуждение.

– Угу… И если бы не наш беспокойный Олаф, источник выпил бы тебя сейчас досуха.

– Пробужденный источник всегда поначалу такой голодный – виновато улыбается толстячок и с трудом встает с пола, хватаясь за протянутую мной руку. – Не ругайся! Главное, вы вовремя появились и снова спасли меня. А теперь скорее пошли на солнце, я замерз как лягушка в погребе.

Поддерживая за плечо, вывожу толстяка из храма на солнце. Маг счастливо улыбается, подставляя лицо его жарким лучам.

– Йен, но ведь мы смогли! В мире стало на еще один сильный источник больше.

– Смогли, смогли… – ворчит за спиной Олаф – но если вы такой ценой начнете источники пробуждать, то надолго вас обоих не хватит. Прямо на следующем и загнетесь оба.

– Не ворчи! У нас же есть ты – который всегда присмотрит за двумя самонадеянными магами.

Увидев, что Лукас направляется к лошади и пытается забраться в седло, горбун недовольно складывает руки на груди и сердито спрашивает:

– И вот куда это вы, господин маг, собрались в таком виде? Хотите свалиться с лошади по дороге?

– Олаф, сейчас нам надо побыстрее отсюда уехать.

– Почему это? – с подозрением щурится на мага горбун.

– Потому что скоро здесь начнется светопредставление. Эолмар не просто древний бог воздуха, он повелитель всех ветров. И сейчас они начнут слетаться к проснувшемуся источнику, чтобы поддержать своего бога. Теперь ты понимаешь?

Горбун молча кивает и помогает магу забраться в седло. Я тоже пытаюсь представить, что здесь начнется, когда встретятся северный холодный и жаркий южный ветра. А когда к ним еще присоединится влажный западный? Нет, отсюда точно пора ноги уносить. Вихрь, ураган, смерч, торнадо и дальше по всему списку… Взлетаю в седло и тут же трогаю коня, направляя его в сторону проторенной дороги. На ходу оборачиваюсь к храму:

– Эй, Эолмар! Ты слышишь меня, древний бог? Прошу, сдержи силу своих ветров. Не нужно злых разрушений, гроз и смерчей. Обещаю, скоро вернуться и влить в твой источник все силы, которые я накоплю. Не наказывай невиновных земледельцев, которые зависят от твоей милости!

Бог ожидаемо молчит, и я, вздохнув, снова трогаюсь в путь. Не слышит меня древний Эолмар. Оно и понято – кто я ему? Слабенький маг, да еще и со стихией, подчиняющейся другому богу. Вот, может, когда я пройду инициацию, тогда…

– Приходи – раздается вдруг в моей голове громогласный мужской голос – И я услышал твою просьбу.

Я удивленно открываю рот и хочу развернуться, чтобы посмотреть, кто это так со мной шутит. Но неожиданно получаю в спину тычок сильным порывом ветра, отчего моя лошадь испугано срывается в галоп…

Глава 10

Стоило нам добраться до дома, как в небе собрались грозовые тучи, потом знатно сверкнуло, громыхнуло, и стеной пошел дождь. Хороший такой летний дождь, которого не было здесь почти месяц и которого очень не хватало утомленной жарой природе: полям и садам, огородам и виноградникам. Засыпающего на ходу Лукаса мы сняли с лошади, чуть ли не силком заставили его поесть и отправили отсыпаться. Навесив на него, на всякий случай, эльфийский амулет, который стал для нас палочкой-выручалочкой или скорее уж «скорой помощью». Теперь вот сидим с Олафом у окна, пьем чай и умиротворенно смотрим на лужи во дворе. Судя по пузырям, дождь зарядил надолго, но хвала Эолмару, урагана все же не случилось, обошлось без сорванной с крыш черепицы и вывернутых с корнем деревьев.

– Княжич, а может вам в сегодняшнем храме магию Воздуха принять? – задумчиво спрашивает Олаф, вторя моим собственным мыслям – Как-то здесь оно поспокойнее будет. А в замке не знаешь чего и от кого ждать: или Фридус не вовремя припрется, или не дай Единый, ваш батюшка нагрянет – узнать, кто магией в часовне балуется.

Горбун сотворяет на груди знак Единого, давая этим понять, что ни первого, ни второго персонажа ему видеть совсем не хочется. Можно подумать, я мечтаю с ними встретиться! Нет, идея-то хорошая, кто бы спорил… Я и сам об этом весь день размышляю. Но возникает закономерный вопрос: а что мне преподнести древнему богу? И ведь снова – кроме собственной крови и предложить нечего. Остается надеяться, что кровь Тиссенов для Эолмара не пустая водица, все-таки многие представители этого древнего рода были его верными адептами.

– Слушай, Олаф… Ты ведь слышал в детстве народные сказки? Не помнишь случайно, чем Повелителя ветров задабривают?

Слуга задумывается. А я, морщась, допиваю остывший чай. Ну, не нравится он мне – трава травой. Чайное дерево ни в Эскеле, ни в соседних княжествах не растет. Поэтому вместо настоящего чая пьют здесь ягодный или травяной отвар, заваривая кипятком всякие разные листочки и лепесточки. Летом – свежие, зимой – сушеные. А душа-то моя требует нормальной заварки, а не этого сена. И от кофе она бы тоже не отказалась…

– Княжич, помню я, бабка рассказывала мне сказку про жадного мельника. Он всегда богу ветров подношения делал, чтобы тот о его мельнице не забывал. Эта была мука, которую мельник по ветру на высоком холме развеивал. Однажды пожалел он хорошей муки для ветра, тот у его мельницы крылья и обломал.

– Отлично! А главное – поучительно. Может, что еще вспомнишь?

– Ну… в другой сказке деревенские девушки у ветра хорошей погоды просили, чтобы отбеленные холсты просушить. Они ленты привязывали к веткам деревьев. Якобы ветер этими лентами играет, потом развязывает их и будущим женихам относит. Хороший знак, если на следующее утро ленты на дереве не оказывалось. Да, а еще парни стрелами с красивым оперением в воздух выстреливали, чтобы во время предстоящей охоты удача была и хорошая погода.

Тут я уже не могу сдержать ехидного смешка. Стрелы. Ага… в воздух! Знакомый с детства сюжет. Даже знаю на кого эти царевичи охоту объявили! Но мне по возрасту рановато еще жениться, так что со стрелами пока погожу немного. А то и впрямь на какую-нибудь лягушку на болоте нарвусь. Пусть эти стрелы Олаф или Лукас Эолмару преподносят, им давно пора жениться и семью завести. Но вообще интересная получается картина: выбивали, выбивали жрецы Единого из народа языческую дурь, а она просто в сказки перешла. И всё крестьяне прекрасно помнят, только имена древних богов больше вслух не произносят, чтобы на костер не загреметь. Ну, вот совсем не удивлюсь, если тому же местному старосте Брану имя Эолмара хорошо знакомо…

Возможность проверить свою теорию, представилась мне следующим же утром. Сидим, завтракаем, дышим шикарным свежим воздухом. После дождя, лившего всю прошедшую ночь, температура воздуха наконец-то стала комфортной, солнце ласково светит, птицы в саду поют – лепота… Во двор въезжает тяжело груженая телега, на облучке двое – Бран и Эверс. Лица у обоих дово-ольные-е… Оказалось, что староста радуется прошедшим осадкам и видам на урожай, а Эверс тому, что в ближайшие два дня, пока земля не подсохнет, его трогать никто не будет. В телеге полно всяких полезных и вкусных вещей. Мешки со свежими овощами, плетеные короба с постельными принадлежностями и домашней утварью, в корзинах разные сыры, румяный хлеб, яйца и многочисленные глиняные кувшины. Мы с Олафом удивленно переглядываемся и вопросительно смотрим на прибывших гостей. Вроде бы мы ничего на сегодня не заказывали, так «за чей счет банкет»? Староста наш немой вопрос понимает правильно. Степенно слезает с телеги и кланяется нам в пояс

– Спасибо вам за дождь, господа маги!

– А мы-то причем? – пытаюсь я откреститься от сомнительной славы. Вот уж такие слухи нам совсем ни к чему!

– Так видели вас вчера у заброшенного храма, понятно, что это вы там намагичили. Поэтому и тучи дождевые потом над храмом собрались.

Упс… спалились по полной. Растерянно смотрю на Эверса, тот, смеясь, разводит руками. Точнее одной рукой и одной культей. Аргументов чтобы возразить старосте, нет. А тот уже начинает споро разгружать телегу.

– Э-э… Бран, а что за продукты вы привезли, мы вроде ничего не заказывали?

– Так это наши деревенские бабы вам в благодарность собрали. Уж думали, сгорит весь урожай на полях от жары. А тут такая радость, такая радость! Вот попробуйте – моя жена плюшек вам напекла…

Понятно. Это оказывается просто такая благодарность, которая не знает границ. Осталось решить, как нам это все сохранить и съесть. Но практичные селяне и это предусмотрели: к обеду сюда прибудут несколько парней, которые под чутким руководством Эверса выроют хороший глубокий погреб, где съестные припасы будут храниться в лучшем виде. Старый-то погребок, как нам, неразумным горожанам пояснили, «давно никуда не годится». И вообще, селяне просили старосту узнать у нас, не хотим ли мы здесь на ПМЖ обосноваться? Больно им такие умелые соседи понравились. Кажется, нас мечтают припахать здесь по полной программе, а вкалывать мы все будем за плюшки и другой натур продукт. Я не выдерживаю и начинаю в голос хохотать, искренне восхищаясь крестьянской смекалкой. Вскоре смеются уже все, включая самого старосту Брана.

Отсмеявшись, делаю строгое лицо. Пора прояснить ситуацию для некоторых не в меру хитрых селян:

– Бран, ты знаешь, сколько стоят услуги магов в Минэе? Вижу, что знаешь – я сформировал в руке огненную стрелу, выпустил ее в небо. В глазах ушлого старосты появился страх.

– Я слышал, Эверс хорошо поработал, так что будем считать, что вину он свою перед вами уже искупил. Еще декаду поживет у вас, потом пусть перебирается сюда. Дом этот мы покупаем, но надеемся услышать справедливую цену. Хотите от Эверса и дальше видеть помощь – хорошенько отремонтируйте для него домишко, чтобы он мог здесь и зимой жить.

Делаю многозначительную паузу, давая старосте время оценить щедрость наших условий. Потом продолжаю:

– Теперь насчет храма. Мы свое дело сделали. А с каким уважением нужно относиться к этому древнему богу, вы, надеюсь, еще помните. И про его обидчивый характер деды вам наверняка рассказывали. Так что дальше хорошая погода зависит от вас и вашего благоразумия. В Минэе жрецов и инквизиторов сейчас нет, в древний храм можно ходить безбоязненно. Но вот рассказывать налево и направо про вчерашнее чудо не стоит. Кстати, кто у вас хозяин окрестных земель?

– Так они же это… самого князя вотчина.

– Вот и прекрасно. Его управляющему тоже про храм знать пока не нужно, а то он быстро на радостях налоги поднимет.

– Да куда уж еще поднимать! И так подати неподъемные.

– Тем более не стоит. Хорошо? А теперь расскажите нам, какие подношения ваши предки раньше в этот храм носили.

Ну, собственно все как Олаф и говорил: мука, цветные ленты, стрелы с ярким оперением. А еще цветы, мелкие серебряные монетки, ароматные травы, зерно для птиц, которым Эолмар особо покровительствует, и вино нового урожая, чтобы для созревания винограда всегда подходящая погода была. Староста оттарабанил весь перечень подношений, как по писаному – все людская память помнит, ничего не забыла, хоть древний храм уже несколько веков в запустении. Совсем не удивлюсь, если местные туда все это время и так захаживали. На всякий случай. А вот в то, что эти древние источники сами собой уснули, а храмы над ними без помощи жрецов и паладинов разрушились – не верю. Хоть убей. Начал вводить единобожие император Оттон I, а понтифики его начинание с удовольствием подхватили и продолжили. Всех под себя постепенно подмяли. Хотя вру – не всех. О загадочный Шимзед зубы они себе все обломали: и император Оттон, и понтифики, и даже Темные Лорды.

Сегодняшней ночью я снова парил над Западным Эскелом. Удовольствие от полета просто непередаваемое! В очередной раз пролетел над Минэем, с интересом рассмотрел внушительный мост через Нею и мощную неприступную крепость на Ведьмином перевале, где несут свою службу «головорезы» князя. Что сказать? И крепость хороша, и «головорезы» свое дело знают – граница с восточниками на надежном замке. Хотя бы на этом стратегически важном перевале. Дальше полетел уже над горами, высматривая поселения гномов. Далеко же они забрались – у самого Белого Пика живут, а это на лошадях дней десять пути, никак не меньше. Домики в их поселениях аккуратные, сложены исключительно из светло-серого камня, которого в достатке в местных каменоломнях, и все они, как один увенчаны островерхими крышами с кровлей из темного сланца. Все постройки довольно простые, но основательные – сразу видно, что их на века строили. Многие крыши украшают высокие шпили с флюгерами, а вокруг домов ровные ряды грядок. Кто говорил, что гномы не занимаются сельским хозяйством? Ложь и навет!

Дороги между поселениями не как у нас грунтовые, а тоже вымощены камнем. Но, похоже, большая часть жизни у гномов проходит под землей – работа там кипит. Что творится в самих шахтах – не увидеть, только слышен грохот каких-то механизмов и сильный шум, идущий из-под земли. Да вьется струйками дым над вентиляционными стволами шахт. Сами же входы в шахты можно легко узнать по отвалам горной породы.

Поселений темных дворфов не увидел. Да они вроде бы и не у нас живут, а на границе Восточного Эскела и бывшего Сурана, по ту сторону Медных гор, где-то рядом с Бездонным озером. Я раньше все сомневался, что Медные горы совершенно непроходимые, но сегодня сам в этом убедился – да, так оно и есть. Единственное место, где их можно перейти – Ведьмин перевал. А там попробуй-ка, прорвись – замучаешься «головорезов» из крепости выкуривать! Вон – еще раннее утро, а они уже чуть свет, все на ногах. Кто на крепостной стене дозор несет, кто по хозяйству хлопочет, остальные тренируются во дворе. Человек тридцать ремонтом дороги занимаются. Порядок железный, как в римских легионах. Нужно будет узнать имя их командира.

А потом горный хребет резко поворачивает на юг. И совсем чуть-чуть не дотягивает до побережья Закатного моря. В этом месте проходит оживленный торговый путь в Шимзед – загадочное государство кочевников. И естественно на самой границе стоит еще одна мощная крепость. Но надежнее замков в этом месте служит магия, своя и чужая. Своя привычная. А вот чужая – враждебная и непонятная. Я словно наткнулся на прозрачную стену вдоль всего отрезка границы, и даже не смог определить, что это за стихия. Да и стихия ли это? Чуть в отдалении от «стены» в землю врыты деревянные высокие столбы с изображением каких-то тотемных животных. А еще цепочкой, растянувшейся на несколько километров, стоят каменные истуканы с такими зверскими лицами, что у нормального человека и мысли не возникнет нарушить охраняемую ими территорию. Их там штук триста, никак не меньше. Я начал считать, но быстро сбился со счета. Похоже, что эти идолы – изображение духов предков. Интересно, что женщин среди них нет, лица только мужские и явно с восточными чертами. Один в один наши древние степняки.

Ну, раз дальше меня не пускают, я делаю разворот по дуге и лечу назад в Минэй теперь уже вдоль побережья. Разглядываю небольшие рыбацкие поселки на берегу, в море – корабли и лодки под парусами. Но меня долго еще преследует в спину ощущение чужого, настороженного взгляда…

* * *

Спустившись следующим вечером в подземелье, магистр Альтус с удивлением обнаружил эльфийского посла лежащим не на топчане в кабинете, а на светящемся мху, покрывающем пол древнего склепа. Дианель сладко спал, раскинув руки в стороны, и на его бледном совершенном, как у статуи лице разлилось умиротворение. Мышонок, заметив Альтуса, тихо пискнул на плече эльфа и смешно потянул носом, принюхиваясь к еде, принесенной магистром.

– Сторожишь? – кивнул тот Шустрику – Молодец. Пойдем, покормлю тебя. Не бойся, твоему другу ничего здесь не грозит.

Мышонок замер, принимая для себя нелегкое решение, и вскоре бодро посеменил за магистром, шустро перебирая по мху своими короткими лапками. В отличие от эльфа, его энергия светящегося мха не питала, а есть уже очень хотелось. В кабинете Альтус удивленно оглядел пустую тарелку, оставшуюся с прошлой ночи.

– Ну, ты силен, Шустрик! Куда только влезает?

Круглый, как шарик мышонок скромно промолчал и выжидающе уставился на магистра темными бусинками своих глаз.

– Да, ты не мышонок, а целый прожорливый хомяк. Держи. – Мышонку протянули кусочек свежего сыра, и тот с радостью вцепился в него передними лапками.

– С Шустриком беседуете? – За спиной бесшумно нарисовался проснувшийся Дианель.

– Да вот стою, размышляю, куда в него столько влезает?

– Не удивляйтесь, магистр. Он сейчас расходует много энергии на поддержание ментальной связи со мной, это довольно затратная магия. Альтус, я вчера не успел спросить вас, а как там наш Йен поживает?

– Йен? Трудно сказать. Видимо он уже в Минэе, но в замке отца пока не появлялся. Альбрехт, по крайней мере, мне об этом не сообщал.

– Вы до сих пор переписываетесь?

– Теперь совсем редко. Так, …иногда обмениваемся новостями.

Альтус уселся на топчан, прислонившись спиной к стене, и тяжело вздохнул.

– Странные новости приходят с континента. Даже не знаю, как на них реагировать. Может, вы чего подскажете?

– О чем речь идет?

– За последнее время на материке пробудились древние источники силы. Не могу сказать точно, сколько их, инквизиция это держит в строжайшей тайне, но мне доподлинно известно уже о двух. Первым был источник в древнем микенском храме Айрана – бога Огня. Как понимаете, от Ордена такое не скроешь – алтарь в нашей базилике отозвался на это выбросом силы, полыхнуло прямо во время службы. Кто, зачем, а главное, каким образом пробудил древний источник – непонятно. Инквизиторы допросили на Сфере Истины всех известных нам магов огня, никто ничего не знает. Мы с Эримусом тайком отправили туда надежного человека, но он побывал там уже после паладинов. Говорят, сам Вергелиус выезжал на место. Местное население запуганное ими, молчит, если что они и знали, то под пытками теперь не скажут. Все эманации успели давно развеяться, ауру мага, устроившего все это, не считать. Но судя по всему, древний источник пробудили намеренно, и он сейчас буквально бурлит силой. А теперь самое интересное. – Магистр сделал многозначительную паузу.

– Один из вернувшихся оттуда паладинов поведал по секрету следующее. В деревне им рассказали, что парень с лицом в страшных шрамах и с сияющим мечом в руках, играючи перебил целую банду лесных разбойников, напавших на отряд княжича Густава Марция. И княжич потом называл его братом Йеном. Густава в последний раз видели, когда вся их компания отправилась в заброшенный тогда еще храм. А вот потом там случилось что-то непонятное – люди рассказывали про взрывы и страшный грохот. Княжич Марций и его воины в тот вечер погибли, а древний источник пробудился. Кто его пробудил и зачем – неизвестно. По словам паладина, они тщательно обследовали святилище, и магический фон там был таким возмущенным, словно недавно в храме произошла битва магов. Их амулеты показали, что использована мощная магия Огня и Воздуха, а также они зафиксировали остаточные эманации темной силы инисов. Размеры погребального костра перед храмом наводят на мысль, что на нем сожгли не меньше пяти тел.