Текст книги "Благими намерениями"

Алексей Замковой
Лесной фронт
Благими намерениями

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

* * *

Как болит… Все тело ноет, а про голову – лучше промолчу. Как только я начал приходить в себя и ощущать свое тело, первым желанием было снова провалиться в беспамятство. Темнота… Мягкая, уютная темнота. Без мыслей, без снов, без боли… Но сознание возвращалось и упрямо не желало снова уходить во тьму. Вдобавок ко всему начались «вертолеты». Несмотря на закрытые глаза, ощущение было такое, будто меня засунули в мягко вращающуюся центрифугу. Тут же к горлу подступила тошнота, с которой я боролся лишь пару секунд и проиграл вчистую. Скорчившись в сухой рвотной судороге, я открыл глаза, но темнота никуда не делась – либо вокруг было темно, либо… Либо я ослеп. Впрочем, предполагаемая слепота была наименьшей из проблем, которые меня сейчас интересовали. При первом же движении голову прострелила дикая боль, снова отправившая меня в нокаут. Мое второе возвращение к действительности прошло не легче. Головокружение донимало по-прежнему, но, вспомнив последствия движения при моем прошлом пробуждении, я боролся с тошнотой изо всех сил. На этот раз мне удалось победить. Вокруг было все так же темно. Я лежал, стараясь не шевелиться, и пробовал как-то совладать с болью. Мысли ворочались очень неохотно и болезненно. В голове крутились какие-то их обрывки, и только некоторые удавалось ухватить. Где я? Почему темно? Почему я в таком состоянии? Ответ на последний вопрос проявлялся в голове очень медленно и неохотно. Вспышками в мозгу мелькали кадры воспоминаний. Перенос в прошлое… Убитые немцы на хуторе… Спасенная девушка… Как же ее звали?.. Оля! Встреча с окруженцами… Партизанский отряд капитана Зыклова… Бой на болоте и партизаны майора Трепанова… Подрыв железнодорожного моста… Новое задание… Стрельба на мосту… Собственный крик «Взрыв!» и прыжок в воду… Воспоминания кружились вихрем, постепенно занимая свои места. Мне представлялись мелькающие среди нейронов мозга электрические разряды, подключающие очередной участок. Я чувствовал, как с болезненным щелчком становился на свое место каждый фрагмент пазла памяти!

Более или менее вспомнив события последнего времени, я принялся с опаской исследовать свое физическое состояние. Тело, судя по ощущениям, сплошь покрыто ноющими ссадинами. Я пошевелил пальцами рук, потом – ног. Вроде бы конечности слушаются. Чуть-чуть, на пару миллиметров, сдвинул голову, вызвав очередной разряд боли в затылке. Ясно – голова пострадала больше всего. Это чем же меня приложило? Радовало только то, что на этот раз я не потерял сознания. И голова вроде бы уже не так кружится… Теперь выясним, что со зрением. Стараясь не обращать внимания на боль, я поднес ладонь к глазам – ни хрена не видно. Неужели все же ослеп? Сердце предательски екнуло, дав на мгновение сбой. Я уронил руку и почувствовал, что она во что-то уперлась. Скрипя зубами и стараясь игнорировать ссадины, я принялся шарить вокруг. Руки везде натыкались на шершавые доски. Только под собой я обнаружил нечто похожее на сено. Блин, это что за фигня? Меня похоронили заживо, что ли?!! Откуда вокруг эти доски? Результаты исследования показали, что я лежу в каком-то деревянном ящике, около полутора метров высотой и метра два шириной. Длину ящика я определить не смог – за головой стенка была, но ногами ничего нащупать не удалось. Вроде бы для гроба размеры великоваты… Хотя что я знаю о гробах? Тут же вспомнился момент из фильма «Убить Билла», где героиню похоронили заживо. Меня охватила дикая паника. Изо всех имеющихся сил я саданул кулаком по верхним доскам, но от вспышки боли, вызванной резким движением, снова потерял сознание, успев лишь почувствовать, как на мое лицо сыплется земля и еще какой-то мусор.

* * *

– Он жив еще?

В сознание меня привело дуновение сквозняка, мягкой лапкой прошедшееся по лицу. Откуда-то справа звучали тихие голоса. Говорили на украинском языке, но акцент был… Примерно такой же, какой я слышал давным-давно, когда приезжал в село к бабушке. Село то находилось на старой границе с Польшей – реке Збруч. И говорили там с таким же «экающим» акцентом, разбавляя в придачу украинский язык множеством польских слов. Я открыл глаза и тут же зажмурился – слабый, но казавшийся после долгого времени, проведенного в темноте, ярче солнца лучик света больно резанул по глазам.

– Дышит, – ответил второй голос, уже на чистом русском языке. – Но еще без сознания.

«Живой я!» – хотел сказать, но вместо слов из горла вырвалось только нечто среднее между хрипом и стоном. Я почувствовал, что горло будто забито сухим песком.

– Стонет! – В голосе послышалось облегчение. – А ну глянь, может, в сознание пришел?

– Во… ды… – кое-как прохрипел я, потратив на одно это слово почти весь свой запас сил.

– Сейчас!

Я почувствовал прикосновение прохладного металла к губам, и в рот потекла струйка воды. Закашлявшись, я прильнул к источнику живительной влаги. По мере того как исчезала сухость в горле, я начал делать все более крупные глотки. Прохладные струйки текли по лицу, щекоча шею и грудь. Банально, но скажу, что не пил ничего вкуснее, чем эта вода!

– Где… я?.. – На этот раз удалось произнести слова более разборчиво. Хотя «произнести» – это слишком громко сказано. Даже я сам еле расслышал собственный голос. Но те, к кому был обращен вопрос, все же тоже расслышали.

– На хуторе, – тут же последовал ответ. – Хутор Яновка недалеко от Гощи.

– Почему… темно?..

– Тебя в погребе спрятали. В тайнике.

– Шуцманы партизан ищут, – включился в разговор второй голос. – Как мост взорвали, уже несколько дней все здесь обыскивают.

– А вы… кто? – Постепенно силы возвращались, и голос мой становился все крепче.

– Антон я. Дрыгунов. Помнишь, меня оставили Яна сторожить, когда вы к мосту пошли? А со мной Ежи – брат Яна.

Я вспомнил задержанного в лесу местного. Наверное, он и говорил на украинском языке с польским акцентом. Но, честно говоря, бойца, которого мы оставили его сторожить, я не помнил. Помнил только, что кого-то оставили. В любом случае хоть не немцы. Или все же… Может, это провокация и я у немцев? Воспользуются моим состоянием, представятся своими и вытянут из меня информацию… Нет, слишком сложно и долго обставлять все так, чтоб я ничего не заподозрил. Гораздо проще всю нужную им информацию просто выбить из меня. О методах гестапо я начитался еще в школе из книг о пионерах-героях.

– Когда стрельба началась… – Антон предварил мой следующий вопрос «как я сюда попал?» и сам стал рассказывать о произошедшем: – Я к броду побежал. А Ян за мной увязался. Тут мост рванул. Мы как раз реку переходить начали, я гляжу – плывет что-то. Оказалось, то тебя течением несло. Вытащили на берег – живой оказался. Только без сознания. Тут Ян говорит, что у него брат неподалеку на хуторе живет и можно тебя у него схоронить пока…

– А остальные? Митрофаныч…

– Не видел остальных. – Голос Антона сразу погрустнел. – Как тебя принесли сюда, я хотел пойти их искать, но немцев вокруг было видимо-невидимо. Все здесь прочесывали. Несколько раз и этот хутор обыскивали. Я сам два дня с тобой в этом схроне прятался. Только вчера рискнул выйти.

– И как же нас не нашли? – удивился я.

– Так я ж хороший схрон сделал! – снова отозвался Ежи. – Как Советы пришли, стали тут колхозы свои ставить, я в погребе нору вырыл, досками прикрыл и хламом всяким засыпал. Прятал тут всякое…

– Что ж ты, – удивился я, – если Советы не любишь, нас спас?

– А потому шо за Советами все же лучше было, чем при немаках, – последовал ответ. – А ихние шуцманы, шоб они все повыздыхали, – бандиты все как один! Советы хоть не все отбирали, а те полицаи клятые и забрали все до нитки, еще и по ребрам надавали…

– Ясно. – Я снова откинулся на сено. – Спасибо тебе, Ежи, что спрятал. И тебе, Антон, спасибо…

В схроне у Ежи я провалялся почти неделю. Приходил в себя медленно. От удара по голове я, видимо, заработал небольшое сотрясение мозга. Голова время от времени начинала кружиться, но уже не так сильно. А на четвертый день я даже смог встать и пройтись по погребу. Все это время, лишь ненадолго покидая меня, чтоб подышать воздухом и оглядеться, со мной сидел Антон. Его особенно интересовало произошедшее на мосту. Я рассказал, как мы подходили к цели, как вспыхнула перестрелка, как я подорвал мост… Обсуждая недавние события, мы пришли к выводу, что если немцы так рьяно разыскивали партизан, то кому-то из нашей группы все же удалось уйти. Больше информации не смог нам поведать даже сам хозяин – Ежи каждый день ходил в Гощу, где собирал всякие слухи. Но даже там никто ничего толком не знал. Говорили разное – кто-то утверждал, будто Красная армия высадила здесь десант, кто-то говорил, что советские войска перешли в наступление и к Гоще вышла какая-то передовая часть, а кто-то доказывал, что немцы сами, осознанно или случайно, подорвали мост. Но большинство все же было уверено, что взрыв – дело рук партизан. Тем более что кишевшие вокруг полицаи постоянно этих самых партизан разыскивали. Но даже самые дикие слухи от этого никуда не девались. К самому мосту Ежи пробраться не смог. Немцы, как оказалось, на подходах к мосту устроили усиленные заставы и никого не пропускали. Правда, издали, с берега реки, наш хозяин все же видел, что там полным ходом идут ремонтные работы.

На пятый день нашего добровольно-принудительного заточения в погребе мы с Антоном задались вопросом: что же делать дальше? Идти в назначенное место встречи бесполезно. Когда я пришел в себя настолько, что смог бы хоть медленно, но одолеть путь, было уже поздно. Скорее всего, группа ушла без нас. Пытаться их догнать? Я не мог идти быстро. А даже если б и мог – как их найдешь в лесу? Можно, конечно, пойти в район Сарн, но такой путь я в любом случае не выдержу. В общем, проспорив целый день, мы решили пока что осесть здесь, на хуторе, а когда я окончательно поправлюсь – перебраться в окрестные леса, чтоб не подставлять под удар приютившего нас Ежи. А уже там решим, что делать дальше.

В то же время необходимо было проинспектировать наши запасы. Результат меня совсем не порадовал. Из оружия у нас с Антоном был только его карабин с полусотней патронов и пистолет с запасным магазином плюс еще почти две сотни патронов в автоматных магазинах – у меня. Куда пропал мой автомат – я не помнил. То ли утопил его в реке, когда прыгнул в воду, то ли забыл на мосту… Кроме этого, у Антона сохранилось три гранаты – две «колотушки» и РГД-33. Вот, собственно, и весь наш арсенал. С другими припасами было еще хуже. Почти всю еду, что оставалась, Антон отдал Ежи, семья которого голодала, а остальное мы уже съели.

Ночью шестого дня неожиданно наступил конец нашему вынужденному отдыху. В эту ночь я как раз рискнул впервые выйти на воздух. Ноги немного еще подгибались, но стоял уже более или менее уверенно. Спрятавшись за кустом, росшим у входа в погреб, я дышал свежим, прохладным ночным воздухом и смотрел на звезды. Настроение было приподнятое – я выжил! Однако долго наслаждаться этим чувством мне не дали. Первым делом я услышал тихий стук в дверь стоявшей неподалеку хаты.

– Ежи, ты дома? – Смутно знакомый голос шепотом звал хозяина.

– Кого там бес несет? – А это уже сам Ежи. – Ян? Ты чего ночью…

– Ежи, нам бежать надо! – перебил первый голос, в котором я все же узнал нашего недавнего пленника – брата Ежи, которого мы задержали в лесу. – Бери жену и детей. Времени нет.

– Та шо ж такое? – Хозяин никак не мог понять, почему среди ночи ему надо покидать родной дом и куда-то бежать.

– Потом! Просто поверь!

– Ян, это ты? – шепнул я.

Ойкнул женский голос, а вслед за этим сразу раздался детский плач. Тут же Ян цыкнул на ребенка, и я услышал приближающиеся шаги.

– Не бойся, – прошептал я. – Свои!

– Та знаю, шо свои, – рядом присела темная фигура. – Бежать надо, пан партизан.

– Шо там? – тут появился и хозяин.

– Шуцманы клятые! – принялся рассказывать ночной гость. – Мыкитка – полицай, холуй германский, за самогоном пришел. Обреза достави кричит – наливай, а не то пристрелю. А потом напился, погань такая, та до Галки моей полез! А я его топором по голове…

– Убил? – тут же спросил я.

– Ну да, голову ему раскроил…

– Собирайся, – повернулся я к Ежи. – Даже если Ян этого гада не убил, то все равно мстить будут. И тебе как брату – тоже. Нельзя вам здесь оставаться.

Я поднялся и пошел в погреб, где спал Антон. Уходить следовало всем. Полицаи, обнаружив убитого товарища, сразу же начнут искать пропавшего убийцу. И куда они первым делом придут? Не знаю, есть ли у Яна еще здесь родственники, но к Ежи придут обязательно.

– Антон! – Я растолкал спящего. – Уходить надо.

Кратко я объяснил ничего спросонья не понимающему товарищу суть дела, и через пару минут мы, захватив свои нехитрые пожитки, уже были на улице. Мы подошли к дому, где я увидел Яна с семьей – среднего возраста дородная женщина, видимо – жена, девушка лет шестнадцати и еще трое детей, самому младшему из которых было не больше четырех лет. Из вещей у них были с собой только объемистый мешок и здоровенный узел. Вскоре к нам присоединился и Ежи. Только сейчас, несмотря на то что прожил здесь почти неделю, я увидел его семью – жену, ровесницу жены его брата, и двоих сыновей – подростков.

– До ближайшего леса далеко? – сразу перешел я к делу.

– То у Красноселья. Километров десять будет.

– Тогда вперед!

* * *

Наши опасения оказались напрасными – до Красноселья мы дошли спокойно. Погони или еще не было, или она пошла по ложному следу. В любом случае жаловаться было практически не на что. «Практически» – потому, что мое состояние было все еще далеким от идеала. Хотя, как бы тяжело мне ни было, детям дорога далась еще тяжелее. Поэтому мы шли медленно, мучаясь от собственной медлительности и постоянно оглядываясь, нет ли погони. Расслабились только тогда, когда вокруг зашумел лес, укрывший нас от врагов.

Уже светало, когда мы устроились на небольшой полянке, со всех сторон окруженной густым кустарником и завалами бурелома. Здесь нам предстояло дожидаться темноты, перед тем как снова продолжить путь в большие леса. Я сел на землю и обессиленно привалился спиной к дереву. Остальные мои спутники выглядели гораздо бодрее, кроме троих маленьких детей Яна.

– Антон, Ян, Ежи! – позвал я. – Давайте сюда – будем решать, что дальше делать.

Мужчины подошли ко мне и присели рядом.

– Ну что, – продолжил я, – Ян, Ежи, какие планы на будущее?

Братья переглянулись и абсолютно одинаковым жестом почесали затылок, чем вызвали у меня улыбку. В самом деле, представьте себе это зрелище – сидят рядом два мужика, настолько не похожих друг на друга, что никогда сам не догадаешься, что они братья. Ян был низкого роста, но широкий в плечах – почти квадратный. На низкий лоб до самых глаз свисал давно не мытый черный чуб. Глаза у Яна были маленькие, невыразительные и чуть косящие. Зато нос, будто компенсируя размер глаз, поражал своими размерами. Также Ян мог похвастать густыми усами, переходящими в козлиную бородку, смешно выглядящую на широком подбородке. В противоположность ему Ежи был довольно высок – почти на полторы головы выше брата. Волосы у него были немного светлее, аккуратно подстрижены и расчесаны. Взгляд у Ежи был острым, как бритва, и, казалось, пронзал насквозь. Не человек, а рентгеновский аппарат! Остальные черты его лица имели другую, более утонченную форму – узкий польский нос, тонкие, практически не выделяющиеся губы… Только гладко выбритый подбородок был таким же широким, как у брата. В общем, вы поняли причину моего веселья – сидят два брата и одновременно, несмотря на полную внешнюю несхожесть, абсолютно одинаковыми жестами чешут затылки.

– Та не знаю… – наконец протянул Ян. – От немцев ховаться будем…

– Просто прятаться, – уточнил я, – или воевать?

Снова последовала процедура почесывания затылков. На этот раз братья думали гораздо дольше. Ну а мне надо было как-то убедить их в том, что немцев все же надо бить, а не прятаться от них. Ночью, пока мы шли сюда, я успел обдумать наше положение. По всему выходило, что отправляться на поиски ушедшего к Сарнам отряда бессмысленно. Кроме того, что партизан надо еще найти, мне сильно не нравилась мысль о путешествии протяженностью почти двести километров по вражеским тылам. Вдвоем с Антоном, без еды и практически без оружия. А если учесть то, что на ногах я еще держался плохо… Короче, я сильно сомневался в благополучном исходе такого марш-броска. Поэтому для меня самым оптимальным вариантом было бы остаться здесь, в Ровенских лесах, и сколотить свой отряд. Самонадеянно? Может быть. Но зато я смог бы реализовать свои задумки, пришедшие в голову еще до злосчастного выхода на последнее задание, без всяких разрешений сверху.

– Где вы прятаться будете? – Ян и Ежи все молчали, и я решил на них немного надавить. – И самое главное, сколько? На тебе, Ян, убитый полицай. Думаешь, его дружки или хозяева простят тебя? Вас, мужики, будут искать. И рано или поздно найдут. Это один вариант. Как вам такое? Хочется болтаться в петле?

– Не-е-е… – выдохнул Ежи, разом как-то осунувшийся после моих слов, Ян молча смотрел в землю.

– Теперь второй путь. Вы берете в руки оружие и помогаете нам, партизанам, бить эту сволочь. В этом случае я вам долгой жизни тоже не обещаю. Сами понимаете – на войне всякое может случиться. Но вы хоть не будете сидеть под кустами, как зайцы, а сами станете охотниками.

– А баб с детьми куда? – отозвался наконец Ян.

– Есть верные люди на хуторах или еще где, чтоб подальше от других?

– Та есть один. – Это уже Ежи. Судя по тону, его не особо прельщали оба варианта, и сейчас он выбирал меньшее из двух зол. – На дальнем хуторе, в лесу, приятель…

– Вот у него жен и детей спрячете, – перебил я, не давая мужикам опомниться. – Давайте решайте. Бегать неизвестно сколько от немцев или бегать за немцами?

Итог этого разговора был неоднозначным. Стать партизаном согласился только Ян. Не знаю почему, то ли из-за того, что беспредел, творимый полицаями, коснулся его лично, то ли еще по какой-то причине… Одно могу сказать – явно не из-за моего «ораторского мастерства». А вот Ежи уперся и ни в какую не соглашался с моим предложением. Он ссылался на то, что жене и детям без мужика не прожить, на то, что нас слишком мало, нет оружия и продовольствия. Не помогли никакие уговоры – ни мои, ни присоединившегося ко мне брата. В конце концов я просто махнул на него рукой. Не хочет человек – не погонишь же его насильно немцев бить! Мы решили продолжить путешествие в леса вместе, а потом Ежи со своей семьей и семьей Яна уйдет к тому самому знакомому, у которого можно укрыться. Таким образом, мой будущий отряд пополнился на одного человека.

До вечера мы проспали. Дорога и последующий разговор настолько меня вымотали, что я даже забыл поставить часового, но, когда проснулся, обнаружил, что эту роль добровольно взял на себя Антон.

– Совсем не спал? – спросил я, когда проснулся и обнаружил его бодрствующим. Все остальные еще спали.

– Не хотелось, – пожал он плечами.

В большой лес мы вошли только на вторые сутки. Здесь наши с Ежи пути расходились. Крепко обнявшись с братом и пожав руки нам с Антоном, он отправился куда-то на север. Ну а мы втроем, удобно расположившись на поваленном дереве, принялись обсуждать, что делать дальше. Вначале свои мысли высказал я. Опасаясь, что Антон воспротивится идее действовать самостоятельно и станет требовать пойти на соединение с нашим отрядом, я намеренно сгущал краски, рассуждая о проблемах, с которыми придется столкнуться, если выберем этот путь. К моему удивлению, Антон сразу же согласился с моими доводами. Ян же сидел и молчал – наверное, он пока не считал себя вправе что-то предлагать по таким вопросам.

– Теперь давайте решим, как нам быть с оружием, – предложил я, когда мы определились, что действовать будем самостоятельно. – Ян, что у тебя за обрез?

Ян протянул мне оружие, которое снял с полицая. Это оказался древний «манлихер», видимо, еще с Первой мировой. Вдобавок к нему оказалось всего четыре патрона. Снять с полицая еще и боезапас Ян не догадался.

– Один карабин, пистолет и обрез с четырьмя патронами… – вышло у меня как-то грустно. – Ян, ты же местный, не знаешь, где здесь бои были?

– Та чего ж не знаю? – удивился тот. – У Коросятина были, у Гощи… Только там уже нема ничего. Немцы все пособирали.

Я, конечно, сомневался, что немцы собрали все оружие, но если местный житель так говорит… Кто его знает?

– Лесники… – продолжал тем временем Ян. – Им немцы карабины повыдавали. У них и забрать можно!

– А подробнее? – заинтересовался я. – Что за лесники?

– Так немцы же когда пришли, они старых лесников, почти всех, повыгоняли да своих поставили. Вот тут недалеко живет один. Люди говорят, когда до лесу идут, тот гроши за дрова требует…

– Вот его мы и тряхнем. Да, Антон?

– Тряхнем гниду! Заодно и едой разживемся, – кивнул тот.

– Дальше. Надо найти еще бойцов. Втроем мы много не навоюем. Ян, пораскинь мозгами, кто в округе пострадал от немцев и полицаев. У кого убили кого-то, отобрали все… Ну, ты сам понимаешь. Подумай, кто больше всех недоволен новой властью и согласится пойти к нам в отряд.

– Так, Семен Зайковец, Костя Рудык… – начал тут же перечислять Ян, но я его перебил:

– Ты хорошо подумай. Нужны надежные люди, которые не сбегут в первом же бою и не продадут. Понимаешь? Хорошенько обдумай и выбери самых надежных. Еще подумай, кто станет с нами просто сотрудничать – информацию передавать, едой делиться и так далее. Вечером расскажешь. Сейчас пару часиков отдохнем, а потом пойдем…

В этот момент я услышал какой-то шорох в кустах и, выхватив пистолет, тут же скатился с древесного ствола, на котором мы сидели, и залег за ним. Чуть запоздав, моему примеру последовал Антон. Остался сидеть только Ян, который только глупо хлопал глазами. Я дернул его за пояс, повалив на землю, и указал в сторону кустов, из-за которых донесся шорох.

– А ну выходи! Стрелять буду!

– Не стреляйте, дядьку! – Из кустов появились два пацана, в которых я с удивлением узнал сыновей Ежи.

– Славко, Казик, вы шо тут делаете? Где батька? – Ян поднялся и подошел к племянникам. Мы последовали его примеру.

– Мы с вами, немаков бить будем, – заявил в ответ тот, который выглядел постарше. – А батька хай сам с бабами сидит!

– В партизаны хотите?

Я вплотную подошел к говорившему.

– Хотим! – подтвердил он, для убедительности несколько раз кивнув.

– Тогда представиться как положено! – рявкнул я, в лучшем стиле киношных сержантов, свирепо уставившись на мальца. – Вам был задан вопрос. Отвечать!

Ребята аж подпрыгнули от неожиданности. По-моему, подпрыгнул даже Антон.

– Славко Копченко! – вытянувшись по стойке «смирно», отрапортовал старший.

– Казимир Копченко! – одновременно с ним выкрикнул второй.

– Батька пошел дальше до хутора… – продолжал Славко.

– Вас отпустил или сами сбежали? – перебил я его.

Парни покраснели и отвели взгляд. Все ясно. Сбежали, значит…

– Не хотел пускать, – выдавил из себя Казимир. – Та мы сказали, шо не пустит – сами пойдем…

– Ну что, – я повернулся к Яну, – тебе решать, как их дяде. Сколько им лет-то?

– Славку шестнадцатый пошел, а Казику – пятнадцать. – Ян немного подумал и продолжил: – Хотят воевать – хай воюют. То такие шалопаи, шо не возьмем – сами сбегут…

– Считайте, что вы приняты в отряд. – Я снова повернулся к парням. – Только учтите – приказы выполнять без рассуждений. Теперь вы – бойцы Красной армии. И мамки здесь не будет. Все ясно?

– Ясно! – хором ответили Славко и Казик.

– Молодцы. Сейчас отдыхаем, а через пару часов пойдем проведаем лесника.

– А карабины нам дадут? – не удержался от вопроса Славко.

– Дадим, – усмехнувшись, пообещал я. – Добудем оружие и все вам дадим. И винтовки, и гранаты, и танк, если будете себя хорошо вести.

* * *

Дом лесника выглядел настолько древним, что казалось – я попал не в годы Великой Отечественной, а во времена Киевской Руси или еще раньше. Да и домом назвать это было сложно. Низкое строение, площадью не больше десяти квадратных метров, сложенное из почерневших бревен, местами рассохшихся и потрескавшихся. Потолок, судя по торчавшим концам балок, начинался где-то в двух метрах от земли, а над ним, под крытой дранкой крышей, был небольшой чердак. Избушка Бабы-яги, да и только. Ни забора, ни каких-либо хозяйственных пристроек, если не считать таковой грубую скамеечку у входа в дом, не было. Только тропинка, выходящая из леса и упирающаяся в дверь дома. Впрочем, внешний вид домика меня интересовал постольку-поскольку. Ни покупать, ни продавать эту недвижимость я не собирался – в моих планах было ограбление. Так что можно было порадоваться, что наша цель ни по каким параметрам не походит на банковский сейф. А еще одной причиной для радости было то, что дом оказался пуст – хозяин отсутствовал. Это давало нам возможность устроить перед домом засаду и подкараулить лесника при возвращении домой. Можно, конечно, было бы и ворваться в дом, но «ворваться» – это громко сказано. Чтобы войти, пришлось бы низко пригибаться в дверях, рассчитанных скорее на гнома, чем на человека, а потом – действовать в маленьком помещении… Думаю, понятно, почему такой вариант меня не прельщал. Поджидать же хозяина внутри дома тоже не лучший вариант – он вполне мог еще на подходе заметить, что кто-то проник в его жилище. Лучше уж посидеть, а точнее – полежать в кустах, на свежем воздухе, подождать, пока уставший после работы, или чем он там занимается, лесник вернется, и поговорить с ним, имея поддержку в два ствола. Приняв решение, я еще раз осмотрел местность.

– Антон, – я указал на видневшееся над дверью отверстие («входом» его называть язык не поворачивался), ведущее на чердак, – спрячешься на чердаке. Лежи тихо, чтоб даже не шевелился. Найдешь какую-нибудь щель и будешь наблюдать. Покажешься, только когда начнем. Огонь без команды не открывать. Понятно?

Антон без слов побежал к дому. Оказавшись под стеной, он мгновение оценивал расстояние, а потом подпрыгнул, подтянулся и оказался наверху. Через пару секунд исчез из виду.

– Ян, – я повернулся ко второму своему бойцу, нервно сжимающему обрез, – ты ложишься вон в тех кустах. Постарайся только так, чтоб лесник тебя не заметил. То же самое – без команды не стрелять.

– Добро. – Ян подошел к указанным кустам и, потоптавшись немного, обошел их с другой стороны. Вскоре раздался шелест и треск веток, а потом все затихло.

Я прошелся по тропинке, ведущей к дому, обращая особое внимание на места, в которых затаились мои спутники. Походил немного вокруг – вроде бы хорошо спрятались. По крайней мере, если не всматриваться в те кусты, где прятался Ян, случайно что-то заметить было сложно. Антона же вообще не было видно – лежит себе на чердаке и смотрит на дорогу сквозь щель в досках.

– А мы? – Славко с Казиком нетерпеливо переминались с ноги на ногу в ожидании приказа.

– Вы прячетесь вон там. – Я указал на заросли кустарника, росшие метрах в двадцати от дома и еле видимые за деревьями. – Лежать, как мыши, и не высовываться!

– Так оно ж далеко… – жалобно протянул Казик, но я не дал ему договорить:

– Боец Казимир Копченко! Вы собираетесь обсуждать приказ командира?

Тот сразу подпрыгнул и испуганно уставился на меня, потом на брата, снова на меня… Я напустил на себя как можно более строгий вид.

– Специально для непонятливых объясняю – мы устраиваем засаду на вооруженного человека. Возможно, он придет не один. Что вы без оружия сделаете? На первый раз прощаю. Но чтоб такого больше не повторялось. Командир приказал, и никаких обсуждений! Поняли?

Пацаны часто закивали.

– Тогда бегом выполнять приказ!

Когда Славко с Казимиром скрылись в кустах, я еще раз прошелся по тропинке и, убедившись, что все в порядке, принялся и себе искать укрытие. По моей задумке, план засады был такой – мы должны расположиться треугольником, на одном углу которого был спрятавшийся на чердаке Антон, на другом – лежащий в кустах Ян, а на третьем – я. Выбирать себе позицию мне следовало так, чтобы не оказаться на линии огня Антона и Яна. Выбрав подходящий куст, рядом с которым росло толстое дерево, я в последний раз оглядел засаду, вытащил из-за пояса пистолет, проверил его и тоже залег.

Ждать пришлось долго. Все это время меня терзали сомнения в успехе нашей засады. Что, если лесник подойдет не по тропинке, а с другой стороны дома? Но нас ведь только трое, если не считать Славко и Казика, – надежно перекрыть все направления мы никак не сможем. Только одно, самое вероятное. К сомнениям, будто решив доказать мне, что жизнь – не малина, добавились еще и банальные неудобства. Лежать, несмотря на конец августа, было довольно прохладно. Да еще всякая мошкара, комары и прочая насекомая пакость изрядно досаждали. Я с опаской поглядывал в сторону Яна – не надоест ли ему лежать и не выдаст ли он нас неосторожным движением в самый неподходящий момент. Так и пролежали около часа, а может, и дольше.

Лесник появился, только когда начало темнеть. О том, что кто-то приближается, нас оповестил треск ветки под ногой, громко прозвучавший для моего напряженного слуха среди прочих лесных звуков. Я напрягся, снова посмотрев в ту сторону, где лежал Ян. Вроде все в порядке, но мало ли… Через минуту на тропинке послышался шорох шагов, и наконец-то в поле моего зрения попала наша цель. Человек двигался неторопливо, вроде бы даже не смотря по сторонам. Худой, но высокий мужик. Интересно, как он, при таком росте, помещается в том домике? Я ожидал кого-то пониже ростом. Одет в красноармейские галифе, какую-то рваную кожаную куртку и шляпу с полями. А на ногах… Или у меня глюки, или обут он в самые настоящие лапти. Сначала избушка эта, теперь допотопная обувка. Сказка продолжается? Или лесник просто на сапогах экономит? Но разглядывать пришедшего было некогда. В первую очередь мне следовало решить, что делать дальше. Причем решить быстро. Первоначально я собирался просто застрелить его в спину и отобрать оружие, но, увидев этого лапотника, сразу же засомневался. Человек не военный, оружие, которое мы собирались забрать, носит только в силу своей профессии… Что я, изверг какой-то? Может, неплохой мужик, хоть и поставлен немцами. Ну берет деньги за дрова. Кто безгрешен? И что – так сразу стрельнуть его сзади, даже не поговорив? А вдруг еще и полезен чем-то окажется… Приняв решение, я подождал, пока лесник пройдет мимо и удалится от меня на десяток метров. Только после этого быстро, но стараясь не шуметь, вскочил и спрятался за стволом растущего рядом дерева.