Текст книги "Любовь с первой серии"

Глава 6

Жасмин повернулась к режиссеру – на его лице сияла улыбка до ушей.

– Это было идеально, – сказал он, не вставая со стула и не отрывая взгляда от экрана с отснятым материалом. – Мы еще раз снимем, как Виктор входит, а потом перейдем к следующей сцене.

Жасмин отошла в сторону и с благодарностью взяла у ассистента бутылку воды.

– Молодец, Жас. – К ней подошел Питер Калабасас в сопровождении двух гримеров, которые тут же начали поправлять им макияж. – Ты просто создана для этой роли.

– Она дается мне легко благодаря тебе, пап, – улыбнулась Жасмин. – Ты пойдешь с нами в пятницу выпить?

– Ни за что бы такое не пропустил, – ответил он. – Спасибо, что организовала этот вечер.

– Каст – это семья. – Она еще не пригласила Эштона, но надеялась, что он к ним присоединится.

– Закрой глаза, Жасмин, – попросил гример, и она повиновалась. Открыв их, оглядела площадку. Как она и ожидала, Эштон уже исчез.

Жасмин ощутила нечто похожее на боль. Он ушел из-за нее?

Пролетела уже неделя, но она до сих пор толком не поговорила с Эштоном. То есть не считая их диалога при катастрофической первой встрече. Ее белая блузка была испорчена, но над розовыми брюками поколдовала бабушка, и теперь они смотрелись как новенькие.

Жасмин было бы гораздо проще, если бы она могла прогонять свои реплики с Эштоном, как делала с Лили, Мириам и Питером. Но Эштон дал понять, что не хочет общаться ни с ней, ни, если она не ошибалась, с остальным кастом. Ее кузины оказались правы: он был недоступным и предпочитал одиночество. Жасмин стоило оставить его в покое.

И все же она считала неправильным не пригласить Эштона в бар. Она позовет его, и если он согласится, то отлично, а если откажется…

Она надеялась, что он не откажется.

Сцена встречи их персонажей вышла удачной, так как предполагалось, что появление Виктора застанет Кармен врасплох. Жасмин с легкостью это изобразила, поскольку присутствие Эштона до сих пор заставляло ее нервничать. Но постепенно Кармен и Виктору должно было стать комфортно друг с другом, и Жасмин со страхом ждала этих сцен.

Особенно поцелуя в третьей серии.

Маркита сказала ей, что для хореографии первого экранного поцелуя Кармен и Виктора продюсеры наняли координатора откровенных сцен – человека, который помогает режиссировать интимные съемки и следит за тем, чтобы никто не испытывал дискомфорта.

За свою карьеру Жасмин уже снялась во многих подобных сценах, и раньше это не доставляло ей проблем. Но она ни разу не оказывалась в ситуации, когда партнер по съемкам ненавидел ее. Обычно ей удавалось наладить контакт с партнером еще до того, как приходилось изображать близость на экране. Но с Эштоном это было невозможно.

Если честно, ей было любопытно, каково это – целовать Эштона. У него были такие… чувственные губы. Гладкие и пухлые, а верхняя – с четким изгибом. Они, как и его темные аккуратные брови и выразительные глаза, выгодно смотрелись на экране.

Влюбиться в чьи-то актерские способности было вполне возможно, и Жасмин сильно увлеклась. Она начала смотреть на ночь по серии La maldición del león dorado с субтитрами, чтобы лучше понимать технику игры Эштона, хотя сюжет тоже оказался интересным. Она поняла, почему Аве нравился этот сериал. Главное – восхищаться только игрой Эштона и больше ничем.

Ладно-ладно, Жасмин также могла оценить его сексуальность, но на этом все. Она была строго объективна.

Вот только ее краши перерастали во влюбленность не из-за их привлекательной внешности или компетентности, а из-за оказываемого ей внимания.

Так что, возможно, тактика Эштона пойдет ей на пользу. Ведь если он внезапно обратит на нее внимание, то…

«Вспомни Макинтайра», – сказала она себе.

Жасмин попала на его концерт в Лос-Анджелесе случайно – она отправилась туда с подругой, которая достала ВИП-билеты и пропуск за кулисы. Его музыку можно было назвать сносной: не в ее вкусе, но Жасмин понимала, почему она нравится другим. Проблемы начались, когда Жасмин пошла за кулисы, чтобы познакомиться с Макинтайром. Тот был не только энергичным артистом, но и неисправимым ловеласом. Это была его суперсила: когда он пускал в ход обаяние и смотрел на тебя своими зелеными глазами, казалось, что для него больше никого не существует. И что ты важна. Что ты в самом деле чего-то стоишь.

Будучи типичным средним ребенком в семье, Жасмин купилась на это без какого-либо подозрения.

И вот к чему это привело: ее лицо украшало обложки журналов, она не могла зайти в свой аккаунт в соцсетях, по пути на студию «СкринФликса» ее преследовали папарацци.

Жасмин натерпелась достаточно. Если она чему-то и научилась у череды хреновых бывших, так это тому, что ей лучше быть одной.

Еще бы как-то самой в это поверить…

К ней подошел ассистент и, проверив свои записи, сказал:

– Тебе нужно сняться в перебивке[64]64
  Разновидность монтажного кадра в кинематографе и на телевидении, содержащая объекты или детали, которые отсутствуют в предшествующем и последующем кадрах при монтаже непрерывно развивающейся сцены.


[Закрыть] в кабинете, прежде чем мы продолжим.

Жасмин пошла за ним и три раза глубоко вдохнула, чтобы избавиться от уныния. Она справится. Она снимется в перебивке, а потом пригласит Эштона выпить вместе с кастом. Проще простого. Ей совершенно нечего бояться.

Вообще нечего.

Оказавшись в своей относительно безопасной гримерке, Эштон наконец смог отдышаться.

«Ты этого хотел, cabrón[65]65
  Козел (исп.).


[Закрыть]», – напомнил он себе. Этот проект – следующий шаг карьерного плана, который должен был приблизить его к цели. Эштон представлял, как на красной ковровой дорожке у него берут интервью, а он отвечает: «И все изменилось благодаря „Начальнице Кармен“».

Но только при условии, что сериал станет успешным. А если Эштон не возьмется за ум, этого не произойдет.

Он решил сделать себе кофе. Аромат напитка и гудение кофемашины немного успокоили его измотанные нервы. А вот само помещение в фирменных цветах «СкринФликса» и с массивной современной мебелью ему не сказать чтобы нравилось. Но комната была просторной и чистой, а на диване, хоть он и не предназначался для человека его роста, можно было удобно устроиться и подремать.

Как бы Эштон ни хотел вывести свою карьеру на новый уровень, он скучал по Майами. По своим коллегам-актерам и постоянным членам съемочной группы. По большой светлой квартире и трейлеру, который он за много лет работы на одной и той же студии обставил по своему вкусу. Там, разумеется, не было фотографий Ядиеля, что удручало Эштона, но галерею в его телефоне переполняли их совместные снимки со смешными фильтрами животных на лицах. Эштон скучал по временам, когда без проблем мог видеться с сыном.

И, если честно, он скучал по прежней жизни и возможностям, которые она ему давала. За пятнадцать лет Эштон построил карьеру в сфере теленовелл и достиг какой-никакой славы. Но этого ему было мало. Несмотря на чрезвычайную потребность в личном пространстве, он хотел большего.

А теперь, когда Эштон подошел к этому так близко, ему казалось, что он тонет. Это было глупо.

Возможно, ему просто не нравилось находиться столь далеко от Яди. Эштон постоянно за него волновался и был уверен, что Игнасио надоели его частые звонки. На его последнее сообщение отец ответил: «ESTAMOS BIEN»[66]66
  У нас все хорошо (исп.).


[Закрыть], – и Эштон представил, как он печатал это, раздувая ноздри и едва сдерживая раздражение.

Возможно, дело было в том, что он никого здесь не знал. Эштон понимал, что в глазах других людей выглядит холодным, отстраненным, закрытым. Он тщательно выстраивал этот образ, чтобы было легче избегать назойливых репортеров и незапланированных интервью. Пока он не подпускал к себе людей, они не интересовались подробностями его жизни. Так же он вел себя и с коллегами. Правда, в компании прежних партнеров по съемкам ему стало комфортнее с годами. Однако здесь, на съемках «Кармен», Эштон снова ощущал себя новичком – потому и возвел баррикады.

А еще Жасмин…

Экранной партнерши лучше нее нельзя и пожелать – открытая, щедрая и эмпатичная. А когда она выходила из роли, то, несмотря на все попытки Эштона оставаться равнодушным, привлекала его своим чувством юмора и беззаботностью.

Жасмин все любили. И хотя Эштон мог сыграть подобного открытого и беспечного персонажа, быть таким в жизни он бы не сумел.

Эштон добавил в готовый кофе сахар и много молока из мини-холодильника и все перемешал. Этот запах успокаивал его и напоминал утренний cafecito[67]67
  Кофеек (исп.).


[Закрыть], который готовила его мать. Возможно, ему стоит купить эспрессо-машину себе в гримерку. Он успел сделать всего один глоток, как вдруг раздался стук.

– Это Жасмин, – послышался ее голос за дверью.

Сердце Эштона заколотилось, и он на всякий случай поставил кружку. Ему до сих пор было ужасно стыдно из-за их первой встречи. На мгновение ему захотелось притвориться, что его здесь нет, но это было бы глупо. Эштон поднялся и открыл дверь.

Жасмин лучезарно улыбнулась ему, из-за чего его пульс участился. Она была чертовски красива и вела себя так, будто простила его за ту историю с кофе, хотя имела полное право устроить ему разнос.

– Привет, Эштон, – сказала она. – Я просто хотела сказать, что мы в пятницу идем выпить после работы. Мы забронировали столик в тапас-баре[68]68
  Тапас – разнообразные закуски, которые в Испании подаются в барах к пиву или вину.


[Закрыть], который порекомендовала Мириам. Не хочешь с нами?

– А… – Мысли Эштона метались между «да» и «нет». Ему стоило согласиться. Почему бы и нет? Но его сдерживала какая-то непонятная тревога. Та дурацкая метафора с прудом. Этот пруд был больше, и Эштон боялся в него зайти. – Gracias, pero no, – наконец ответил он. – Para la próxima[69]69
  Спасибо, но нет. В другой раз (исп.).


[Закрыть].

– Ладно. – Улыбка Жасмин стала натянутой, а голос дрогнул. – Может, в другой раз.

Закрывая дверь, Эштон покачал головой. Да что с ним, черт возьми, не так? Почему он не мог довериться этим людям и провести с ними всего один вечер?

«Потому что ты никому не доверяешь», – промелькнуло на задворках его сознания.

Это сущая правда. Он никому не доверял. Отцу и бабушке с дедушкой – да, но больше никому. С годами он стал еще более замкнутым.

Эштон не всегда был таким, черт побери. До тридцати лет он упивался своей зарождавшейся славой, ходил на вечеринки и в клубы с друзьями-актерами и наслаждался всем, что могла предложить ночная жизнь Майами.

Но потом он стал отцом, и все изменилось.

Мать Ядиеля тоже была звездой теленовелл, у них закрутился короткий роман; после родов она отдала ребенка Эштону, но выставила ему условия. Будучи набожной католичкой, она исполнила свой долг, родив, но материнство ее совсем не интересовало. Оно испортило бы ей карьеру. Эштон получал полную опеку над сыном при условии, что сохранит ее имя в тайне и оплатит пластические операции, необходимые для восстановления тела после беременности. Она также не хотела больше работать в совместных проектах.

Эштон был единственным ребенком в семье, и перспектива стать отцом пугала его, но в то же время радовала. Когда он впервые взял Ядиеля на руки в больнице Орландо, его сердце разбилось на кусочки, но вновь собралось воедино и стало крепче, окованное в самую чистую любовь на свете. Сын был для Эштона всем – счастье и благополучие Ядиеля стояли на первом месте. Его рождение вернуло радость и в будни Игнасио, которому было трудно вернуться к жизни после утраты жены.

Но это не означало, что Эштону не приходилось идти на жертвы или испытывать стресс. Он кусал ногти и обливался пóтом каждый раз, когда начинался сезон ураганов, следил за прогнозом погоды и готовился в любой момент полететь спасать родных.

И чем успешнее становилась его карьера, тем сильнее он переживал, что его слава отразится на сыне. Эштону до сих пор снились кошмары о том, как он просыпается посреди ночи из-за какого-то звука, встает и, по отцовской привычке, проверяет, как спит его малыш.

И видит у разбитого окна детской чью-то тень.

Все изменилось, когда однажды ночью в комнату Ядиеля проник безумный фанат-сталкер, злившийся из-за отсутствия реакции Эштона на его письма. Это произошло после того, как одна из газет Майами обнародовала список районов, которые облюбовали звезды теленовелл. Эштон тогда был не то чтобы очень знаменит и жил в скромном районе на типичную зарплату актера теленовелл, которая была не настолько большой, как многие думали. Но после той статьи сталкер сумел отыскать его дом.

И хотя после Инцидента, как его называл Эштон, он перевез сына в Пуэрто-Рико, ему понадобилось много времени для того, чтобы вновь обрести спокойствие. Он продолжил строить карьеру, но при этом возвел вокруг себя баррикады. Латиноамериканские СМИ бывали безжалостными, и Эштон делал все возможное, чтобы его сын оставался в безопасности и его никто не нашел. Даже если из-за этого приходилось надолго разлучаться.

Даже если из-за этого Эштон никого не подпускал к себе. Включая новых коллег.

Сами мысли об Инциденте заставляли его нервничать, а то, что он находился вдали от дома, лишь усугубляло ситуацию.

Он сделал большой глоток кофе, взял телефон и снова написал Игнасио, чтобы узнать, как у них дела.

Глава 7

«НАЧАЛЬНИЦА КАРМЕН»

СЕРИЯ 2

Сцена: Кармен и Виктор направляются к красной ковровой дорожке.

ЭКСТ: красная ковровая дорожка, ВЕЧЕР.

На краю красной ковровой дорожки Кармен поправила лиф синего платья в пайетках без лямок, демонстрируя, как ей в нем неудобно.

– Я так и не поняла, зачем на твоих фото нужна я.

Виктор улыбнулся ей, и от его безраздельного внимания у Кармен в животе запорхали бабочки.

– Потому что ты моя спутница.

– Нет. – Улетайте обратно, бабочки. Это все не по-настоящему. – Я твой пиар-агент. Даже, скорее, нянька. А не спутница.

Виктор опустил голову и, понизив голос, мягко прошептал:

– Когда-то ты обожала ходить со мной под руку по ковровой дорожке.

– Ага, ну когда-то я была твоей женой, – жестко парировала Кармен, стараясь не думать о том, как ее тело отзывается на его голос. – А теперь нет.

Виктор выпрямился, и выражение его лица стало суровее. Кармен проигнорировала укол совести и осмотрела ковровую дорожку, где фотографировались другие красиво одетые люди. На этот раз осветители и декораторы превзошли самих себя.

– Наша очередь, – холодным тоном произнес Виктор.

Ага. Она его обидела. Но он ее тоже. У них было много причин развестись, и одна из них заключалась в том, что они постоянно ранили друг друга.

По крайней мере такую предысторию Жасмин придумала для себя, читая сценарий.

Кармен сделала глубокий вдох, улыбнулась и шагнула на ковровую дорожку, держа Виктора под руку.

Вокруг мелькали огни. Статисты молча бродили по площадке. Шум толпы добавят потом. Кармен нервно улыбнулась, ведь нужно вести себя как профессионал. Она пришла сюда не как спутница Виктора, а как его пиар-агент. Пришла с единственной целью – восстановить его имидж и спасти дело своей семьи. Она была здесь не для того, чтобы веселиться или наслаждаться его компанией.

Хотя именно это она и делала.

Продвигаясь к своей отметке, Виктор процедил:

– Не так уж и плохо, да?

– Ужасно, – ответила Кармен, натянуто улыбаясь. Но она имела в виду не освещение и не толпу, а их близость, запах его одеколона, который обволакивал ее, будто успокаивающее облако, и его крепкое теплое тело.

Это все было ужасно… прекрасно. Она хотела придвинуться ближе, прильнуть к нему, окунуться в его объятия и прикоснуться к его коже.

Сосредоточься, Жасмин.

– Снято!

О, слава богу.

Глава 8

Несмотря на неимоверную усталость, после завершения съемок второй серии Эштон отправился поздним рейсом в Сан-Хуан. Заключительные сцены потребовали от него не только физического напряжения из-за вспышки гнева пьяного Виктора и потасовки с певцом-конкурентом, но и проявления эмоций, поскольку проблемы в его отношениях с Кармен вновь обострились.

Драку сняли за несколько дублей, и Эштон пожалел о своем решении самостоятельно выполнять трюки. Не то чтобы каскадер, партнер по сцене, причинил ему вред, но постановочные бои выматывали. Еще его волновало присутствие Жасмин на площадке – Кармен должна была разнять парней. Эштону меньше всего хотелось случайно задеть ее, поэтому он каждую секунду был начеку: и когда Кармен льнула к Виктору на красной ковровой дорожке, и когда обвивала его руками за талию, чтобы оттащить от соперника, и когда нежно прикасалась ладонью к его щеке, чтобы проверить, не сильно ли он пострадал.

Актерская игра – это реакции, и они ориентировались друг на друга, даже когда Эштону приходилось погружаться в себя очень глубоко, чтобы почувствовать боль Виктора. И пока его герой гневался до изнеможения, Жасмин выдавала те же эмоции, что и он. Его актерская игра в следующей после драки сцене была, возможно, лучшей в карьере.

Но к концу недели Эштон с ног валился от усталости и так сильно скучал по дому, что у него в животе будто образовалась свинцовая гиря. В пятницу из студии он поехал сразу в аэропорт, а оттуда – в квартиру в Сан-Хуане, где поспал часа два. С утра он направился в Умакао, в многоквартирный дом, за надежными воротами которого проживали его сын, отец и бабушка с дедушкой.

Оглядываясь по сторонам, Эштон припарковался на подъезде к дому, а потом вошел в блочное здание персиковых и терракотовых оттенков. Хотя его семья переехала после Инцидента, ощущение безопасности к нему так и не вернулось. Игнасио встретил его с una taza de café con leche[70]70
  Чашкой кофе с молоком (исп.).


[Закрыть]. Эштон перезапустил сигнализацию, поздоровался с отцом и с благодарностью сделал глоток кофе.

– ¿Yadiel está durmiendo?[71]71
  Ядиель спит? (исп.)


[Закрыть] – спросил Эштон, следуя за Игнасио на кухню.

– Sí[72]72
  Да (исп.).


[Закрыть]. – Игнасио сел за стол и надел очки, чтобы продолжить читать газету. – Он обрадуется, когда проснется и увидит тебя.

Эштон присел, все еще испытывая беспокойство.

– Все в порядке? Ничего странного не произошло?

Игнасио положил газету и спокойно посмотрел на Эштона поверх очков.

– Если бы произошло что-то странное, думаешь, я бы тебе не рассказал?

– Конечно, рассказал бы. – Эштон не был до конца в этом уверен, но ему не хотелось с утра пораньше расстраивать отца своими сомнениями.

– Когда ты прилетел?

– Вчера вечером.

– А. Ночевал в квартире?

– Ага.

Игнасио вскинул брови и продолжил читать о недавних политических протестах. Ему не нужно было ничего объяснять, потому что они уже много раз заводили этот разговор. Отец считал, что глупо платить за два дома в Пуэрто-Рико и квартиру в Майами, но понимал, почему Эштону некомфортно ночевать здесь.

– Долго нам еще заставлять учителей и друзей Яди подписывать соглашения о неразглашении? – многозначительно спросил Игнасио.

Эштон лишь вздохнул.

– Не преувеличивай.

– Ты до сих пор скрываешь его, – продолжил отец спокойно. – Но ты не сможешь делать это вечно.

Эштон все понимал, но убедил себя в том, что это возможно. От ответа его спас топот ног по лестнице. Он поставил чашку и встал, и в комнату вбежал Яди в пижаме с Человеком-пауком.

– Папи! – завизжал он и бросился на руки к Эштону.

Тот поднял его и прижал к себе. Яди был маленьким для своего возраста, и Эштон все еще мог брать его на руки. Уже не в первый раз он пожалел, что редко видит, как просыпается его сын.

Ядиель спустился на пол и поздоровался с дедушкой, а затем налил себе стакан сока.

– Раз уж ты здесь, я пораньше пойду в ресторан, – сообщил Игнасио Эштону и положил перед ним газету, раскрыв ее на странице c новостями из индустрии развлечений. – Похоже, у твоего друга Фернандо Варгаса хорошо идут дела.

Эштон взглянул на газету и простонал. Его «соперник» из El fuego del amor получил крупную роль в фильме, на прослушивание для которого Эштона даже не позвали.

Ядиель осушил стакан и схватил руку Эштона липкими пальцами.

– ¡Ven, Papi![73]73
  Пойдем, пап! (исп.)


[Закрыть] Посмотри, какой замок я построил в «Майнкрафте»!

На выходных мысли Эштона целиком занимал его сын. Они проводили вместе каждую минуту, пока Игнасио, абуэлита Биби и абуэлито Гас были в ресторане. Эштон даже разрешил Ядиелю не ходить на воскресную службу, чем вызывал недовольство абуэлиты Биби.

Эштон натянул на заднем дворе сетку для бадминтона, и они играли до тех пор, пока оба не вспотели и не разгорячились. Потом плавали в бассейне, и Ядиель хвастался своим умением доставать со дна яркие разноцветные колечки. Еще они посмотрели кучу мультфильмов про супергероев, и Ядиель рассказал Эштону предыстории персонажей, которых тот не знал.

В воскресенье вечером Эштон уложил Ядиеля спать и уже собирался в аэропорт, когда к нему подошел Игнасио, решивший поинтересоваться делами сына.

– С сериалом все хорошо? – спросил он.

Эштон пожал плечами.

– Неплохо. – Он все выходные пытался не думать об этом.

– А. Значит, ты, как обычно, исчезаешь за кулисами.

– Па, хватит.

– Я просто к тому, что раньше ты так не делал.

Эштон покачал головой и потянулся к двери.

– Мне пора.

Игнасио взял его за руку и посмотрел ему в глаза.

– Ты этого хотел, mijo. Не испорти все.

В машине Эштон задумался над словами отца. Зачем он приехал сюда на выходные? Да, он с удовольствием провел время с сыном, но лучше было бы отдохнуть и выучить реплики для третьей серии.

С одной стороны, он с удовольствием сбежал бы от этого стресса. С другой, хотел лично убедиться, что Яди в безопасности и счастлив. Но Эштону все равно было не по себе, пусть он и увидел, что все в порядке.

«Неплохо», – сказал он отцу. В глубине души он знал, что мог играть Виктора лучше. Эштон был слишком большим перфекционистом, чтобы быть довольным результатом, он знал, что его потенциал еще не реализован до конца. Если этот сериал может послужить трамплином для его карьеры, ему нужно выложиться по полной.

Думая именно об этом, он столкнулся с Жасмин поздним вечером того же дня на входе в «Хаттон Корт».

Она как раз вызывала лифт, когда он подошел.

– Что-то ты поздно, – удивленно заметила Жасмин, оценивающе рассматривая его, пока он в свою очередь изучал ее. Она выглядела утомленно, но сногсшибательно в воздушном фиолетовом платье, открывавшем плечи и руки.

– Могу сказать тебе то же самое, – съязвил Эштон, от усталости у него развязался язык.

– Я только что из Бронкса. Дочке моей кузины Ронни исполнился год. – Она закатила глаза. – И какой же первый день рождения без бесплатного бара?

– Твоя семья живет в Нью-Йорке? – спросил Эштон с бо́льшим любопытством, чем следовало.

Приехал лифт, и раскрылись двери. Они зашли внутрь, и Жасмин прислонилась плечом к стене.

– Ага. И раз уж я здесь, то должна навещать родителей, братьев, сестер, племянников, теть, дядей, кузенов, кузин и так далее. – Она загибала пальцы при перечислении. – Какого черта у меня такая огромная семья?

– А я только что летал к отцу в Пуэрто-Рико, – сказал Эштон, хотя определенно не собирался ей об этом сообщать.

– Правда? – Выражение лица Жасмин смягчилось. – И как все прошло?

– Отлично.

После звукового сигнала лифт остановился на ее этаже. Если бы они были в сериале, то лифт бы сломался, они бы застряли и тогда… что? Двери раскрылись. Эштон так и не узнал что.

Жасмин выпрямилась, а он придержал дверь рукой, чтобы та не закрылась.

– Ну, увидимся утром.

– Точно. У нас встреча с координатором откровенных сцен перед съемками третьей серии.

Третьей серии. С поцелуем.

Возможно, Жасмин тоже думала о предстоящем поцелуе, потому что она закусила губу и опустила голову так, будто ей вдруг стало неловко смотреть на Эштона.

– Эм, спокойной ночи.

– Buenas noches[74]74
  Спокойной ночи (исп.).


[Закрыть], – пробормотал он, когда Жасмин шагнула мимо него, оставляя за собой сладкий цитрусовый шлейф. Эштон, продолжая удерживать двери лифта, наблюдал за тем, как она идет по коридору. Когда Жасмин оглянулась, он отпустил двери, и они закрылись, скрыв ее из виду.