Текст книги "Пережить все заново"

– Чек, – улыбнулась Полина, посмотрев на сумму в колонке.

– Не только, – Тоня вытянула вперед руку, и на ладошке блеснула изящная цепочка с небольшим кулоном в виде розы.

– Пошлятина, – констатировала Зина, бросив взгляд на подарок для Полины, вытащила из пакета изумрудный шелковый шарф и обернула его вокруг шеи. – А что тебе подарил принц? И почему он живет в Швейцарии, а не в ОАЭ?

– Халед живет не в Эмиратах, а в Саудовской Аравии. Но большую часть времени проводит в Швейцарии, потому что у него там бизнес. Еще вопросы?

Зина резким движением указала пальцем на блестящие серьги:

– Спала с этим бородатым дядей за брюлики?

– Я могу сама делать себе подобные подарки. – Голос Тони был сух, словно намекал на то, что даже самому стойкому терпению, каким она, без сомнения, обладала, когда-либо приходит конец.

– Убедила, – вдруг улыбнулась Зина. – Молодец, чертовка! А теперь рассказывай, как тебе удалось раскрутить этого Аладдина.

– Назначила ему встречу. За обедом принц сказал, что не намерен продавать Стига, но у него есть достойная замена жеребцу. Я позвонила клиенту, спросила, не желает ли он получить Маата. Клиент завопил от восторга. Вот и все.

– Слишком просто, – Зина недоверчиво покачала головой. – Не верю ни единому слову.

– Твоя воля. Мне нечего добавить.

– Арланова, скажи, принц действительно так волосат, как о нем говорят?

– Почему тебя настолько волнует моя сексуальная жизнь? – Тоня близко подошла к Зине и заглянула в глаза: – Заботишься о моей репутации или завидуешь?

– Несмотря на то что за последние месяцы я сбилась со счета, сколько «женихов» звонило нам в офис, присылало тебе цветы-подарки, меня совершенно не беспокоит, кто именно и в каком количестве посещает твою постель.

– Тогда в чем дело?

– Не могу понять, что в тебе такого, отчего все мужики писают себе в брюки, – с искренним удивлением произнесла Зина. – Даже мой Сафет закатывает глаза к небу, когда говорит о тебе. Боюсь, убью его, если еще раз увижу подобное.

– Все-таки завидуешь? – вступила в разговор Полина.

– Вероятнее всего, – подтвердила Зина, осматривая Тоню с головы до пят. – Молода, красива, богата. Отчего тебе так повезло?

– Компенсация за все то дерьмо, в котором пришлось вариться на протяжении многих лет, – с легкой усмешкой ответила Тоня. – Не желаю тебе подобного…

– Какая добрая! – присвистнула Зина, хлопнула себя ладошкой по бедру и бросила на Полину игривый взгляд: – И почему мне никто не оставил в наследство пару десятков миллионов евро?

– Потому что у тебя была хорошая семья, а не алкоголики. Ты никогда не убегала из родного города в чужую страну, боясь попасть за решетку. Тебя не домогались мужчины, считающие, что, кроме постели, ты больше ни на что не годишься. Над тобой не издевались женщины, которые думали о том же, что и похотливые мужики, но в более извращенной манере. Тебя ни разу не обзывали «русской проституткой», не смеялись в лицо, когда ты просила о помощи, и не насиловали в подвале. Поэтому радуйся, дорогая, что ты не получила миллионы тем путем, которым они пришли ко мне. Поверь, они не стоят тех слез, которые я пролила из-за них. – Тоня посмотрела себе под ноги и замолчала на несколько секунд, в течение которых Зина пораженно хлопала ресницами и бросала на Полину красноречивые взгляды, говорящие о сожалении и замешательстве. – Кроме того, чтобы ощутить вкус богатства, надо понимать, для чего тебе нужны деньги. Я слишком долго была нищей, оттого и не имею понятия, как наслаждаться этими миллионами.

– Две минуты жалобных соплей, и я уже лежу на лопатках, – восхищенно пробормотала Зина. – Мне бы твои проблемы…

– Купить тебе квартиру?

– Почему бы и нет? – Зина заговорщицки подмигнула Полине, которая молчала, отстраненно прокручивая в мыслях слова Тони, вызывавшие в душе массу воспоминаний о том времени и обстоятельствах, когда они познакомились. – Ладно, предлагаю мировое соглашение.

– Условия?

Зина замялась, и стало очевидным, что она никогда не задумывалась над истинными причинами своей нелюбви к Тоне. Следовательно, ее несносное поведение было пустой блажью и бесполезным капризом, ибо этому не было оснований.

– Без всяких условий. Просто дружба.

– Мне подходит, – Тоня тихо рассмеялась. – Чувствую облегчение, оттого что не нужно будет постоянно стоять в защите. Я устала держать оборону. Хочу покоя.

– Не обольщайся. Зина не умеет жить, ни с кем не воюя, – предупредила Полина, подошла к женщинам и обняла их за плечи. – Отметим удачную сделку, заодно ваше примирение? Шампанское?

В дверь постучались, и в кабинет вошла Виктория, веснушчатая девица, обожающая диеты, короткие юбки и высокие каблуки.

– Полина Сергеевна, – обратилась она к боссу и обиженно раздула ноздри, видя, как Зина скорчила мину, поглядев на ее худые коленки, – на первой линии с вами ожидает разговора мистер Патри.

– Спасибо, дорогая, – поблагодарила Полина и, подойдя к телефону, взяла трубку. Через несколько минут она повернулась к женщинам и с грустью улыбнулась: – Завтра лечу в Лондон. Нужно заказать билет.

– Вот и займись этим! – Зина направилась к двери. – Я за шампанским!

Едва она исчезла в коридоре, Полина подошла к Тоне и положила руки ей на плечи, заставив посмотреть на себя.

– Что Халед попросил взамен? Только не утверждай, что ничего, не поверю. Я с ним не раз сталкивалась и знаю, куда могут привести его фантазии.

– Неделю в его обществе.

– Это стоило того?

– Еще бы! Халед – потрясающий мужчина.

– На двадцать лет старше тебя. Женат, трое детей.

– Поля, мы ведь не в мужа и жену играли. Это неинтересно. А вот примерить на себя роль страстных любовников нам вполне удалось. Но обещаю, такого больше не повторится. Можешь не волноваться за репутацию компании.

– Принц – публичная персона, – с сомнением произнесла Полина. – Его постоянно пасут журналисты. Уверена, что ваши фото не появятся в газетах? Впрочем, если бы вас сняли вместе, мне об этом уже было бы известно.

– Вот и я! – провозгласила Зина, влетевшая в комнату с бутылкой в одной руке и бокалами в другой. – Вы знаете, барышни, кто по утрам пьет шампанское?

– Аристократы! – в унисон ответили женщины и рассмеялись.

– Ты надолго в Лондон? – спросила Тоня, отставив нетронутый бокал в сторону. – Мистер Патри… режиссер? Альберто Патри?

– Все верно. – Зина шумно отхлебнула и зажмурилась, когда пузырьки ударили ей в нос. – Длинный шланг с огромными очками на таком же огромном носу. Ноздри, как перепелиное яйцо. Лоб такой высокий, что на нем можно вертолет посадить. Инопланетянин чистой воды, но обаятельный и интересный. Может, он собирается снимать новый фильм и видит тебя в главной роли? – обратилась она к Полине, которая в ужасе расширила глаза. – Если не хочешь быть актрисой, подумай о других. Обо мне, например. Я не мыслю жизни без кино, а кинематограф пуст без меня. Пожалуйста, босс, замолви словечко!

Она плаксиво шмыгнула носом, а после расхохоталась, приведя в недоумение Тоню, которая окончательно запуталась, когда верить словам Зины, а когда, выслушав, делить их на тридцать два и после умножать на ноль.

Глава 2

Лондон занимал особое место в сердце Полины. Она обожала этот город и скучала, если они долго не виделись. Полине не хватало его легкой меланхоличности, интеллигентной многолюдности и толерантной многонациональности. Она тосковала по мягкому климату, тягучей, слегка заторможенной манере изъясняться и многому другому, что невозможно описать словами, лишь ощущать душой, безотчетно стремящейся к чему-то невообразимо теплому и доброму. Конечно, Полина идеализировала Лондон, ибо люди имеют склонность приукрашивать те места, где с ними случалось много хорошего, забывая о мелких неприятностях и неудобствах. Полина уже совсем не помнила о том, как какой-то мелкий воришка вытащил из ее сумки портмоне с деньгами и карточками, а она обнаружила пропажу только в ресторане. Благо телефон остался в кармане пальто, что позволило позвать одного из братьев на помощь. Из памяти почти стерся и тот момент, когда ее приняли за проститутку. Случилось это в не самом благополучном районе, в котором находилась студия модного художника-маргинала, работы которого желал приобрести один из клиентов компании. Обидело не сравнение с «публичной барышней», а то, что ее способности оценили крайне низко. Неприятности с полицией, которые случались с Полиной в годы слишком бурной молодости, гибель первого мужа, пристрастие к алкоголю – все это произошло в Лондоне. Однако сейчас, по дороге из аэропорта в квартиру, которую она никак не решалась продать, все еще надеясь, что «московская ссылка» закончится и старший брат позволит вернуться в «лондонский офис», все забылось. В душе ощущалась лишь нежность к городу, который с искренней радостью встречал ее всякий раз, когда она приезжала в гости.

– Скучала? – спросил Алекс, увидев ее тоскливый взгляд, и резко перестроился в другой ряд машин. – Едва не свернул по направлению к себе домой, – объяснил он столь агрессивный маневр, от которого Полина нервно вжала голову в плечи. – Ну, расслабься. Как ты, сестренка?

– Счастлива и весела, – пробормотала Полина, разглядывая знакомую улицу, ее многочисленные магазинчики и кафе. – Ты прав, я соскучилась по этому месту. Но еще больше по тебе и Майклу. Хочу вернуться. Может, поменяемся на время?

– Я и Москва несовместимы. То, что я говорю с тобой по-русски, не значит, что я русский в душе.

– Я никогда не забывала о том, что ты еврей.

– Не о национальности идет речь, а о состоянии души. Я уже давно стал чопорным лондонцем…

– Не лги, твоему темпераменту позавидуют итальянцы, – скривила губы Полина, понимая, что Алекс занялся своим любимым делом – сладостной болтовней, призванной усыпить бдительность.

– Но я размышляю как европеец и веду себя как примерный капиталист, который пугается широты души, присущей вам, русским, – рассмеялся Алекс, припарковавшись у дома, где Полину на втором этаже ожидала уже год пустующая квартира. – Сдай кому-нибудь. Ты же целое состояние тратишь на ее содержание.

– Так и сделаю, – сказала она, выйдя из машины и осмотрев окна дома.

Алекс открыл багажник и вытащил легкий саквояж.

– Впервые вижу, чтобы ты приезжала налегке. Обычно везешь с собой два огромных чемодана, вне зависимости от того, на сколько собираешься остаться.

– Все меняется. Теперь для комфорта мне не нужно столько вещей, как раньше. Поднимешься?

– Нет. – Алекс обнял сестру за плечи: – Отдыхай, а в шесть я заеду за тобой. Отец и Бекка ждут нас к ужину. Вся семья соберется. Или у тебя другие планы?

– Завтра я буду занята, а сегодня абсолютно свободна. Сейчас приму душ, выпью кофе, а после сделаю рейд по магазинам. Заезжать за мной не стоит, я сама приеду к Фрейманам.

– Как скажешь. Почему ты прилетела одна?

– Может быть, ты хотел спросить, почему приехала я, а не Тоня? – Полина заметила смущение во взгляде Алекса, которому очень нравилась эта светловолосая, привлекательная девушка, и рассмеялась: – В следующий раз возьму ее с собой. Но, думаю, тебе ничего не светит.

– Тоня слишком юная и не представляет для меня интереса.

– Не моложе тех, имена которых записаны в твоей телефонной книжке. К тому же это не она, а ты не в ее вкусе. Если бы Тоня проявила хотя бы малейшую заинтересованность, ты уже давно просил бы Майкла отправить тебя в Москву, невзирая на страх перед широтой русской души.

– До вечера! – Алекс быстро прекратил неприятный для него разговор и открыл дверцу машины. – Ты меняешься, и не в лучшую сторону. Раньше была добрее ко мне.

– Люди всегда обижаются, когда слышат правду. А ты больше, чем все остальные.

Время до ужина Полина провела так, как и планировала. Сначала приняла душ и переоделась, потом спустилась в свое любимое итальянское кафе, находящееся рядом с домом, выпить чашечку эспрессо. Хозяин, синьор Марио, с искренней радостью поприветствовал ее и принялся рассказывать последние новости, думая, что Полина сгорает от нетерпения узнать о том, кто из ее соседей развелся, у кого умерла собака, а после похвалился новорожденной внучкой.

– У нас наконец-то появилась девочка! Такое счастье! А ты, bella, когда скажешь мне, что стала мамой?

Полина уже хотела ответить, что не создана для материнства, но вдруг вспомнила лицо Нины, дочери Литвина, и промолчала. Теплые ладошки, озорной смех и глупые детские шутки – Нина была очаровательным ребенком. Такую дочь, как она, Полина не отказалась бы иметь. Когда она проводила время с девочкой, хотелось покупать бантики, платьица, водить малышку в кафе, но все эти романтические ощущения исчезали, едва они расставались. Нина была вполне взрослой особой, уже готовым «экземпляром», который не требовал такой неустанной заботы, как младенец. А при мысли о том, чтобы вырастить такую же «красотку», уделять ей все свое время, забыв о собственных интересах и желаниях, становилось скучно и одновременно страшно. И все же именно Нина пробуждала в Полине женское начало, намекая на то, что время слишком быстро идет вперед, и через десять лет будет поздно задумываться о детях. Праздновать шестидесятилетие и одновременно отправлять сына в колледж казалось Полине по меньшей мере смешным. В шестьдесят нужно радоваться внукам, как это делает синьор Марио, уже пятикратный дедушка.

Из кафе Полина вышла в несколько подавленном настроении, однако быстро пришла в себя, обновляя гардероб и покупая подарки для близких. В пять она вернулась домой, оставила многочисленные пакеты в гостиной и, прихватив коньяк для отца братьев и любимые Ребеккой, их мачехой, сигары, вызвала такси. А уже ровно в шесть позвонила в дверь двухэтажного особняка на Kensington Palace Gardens.

Эта небольшая улица считалась самым богатым местом в городе, где на каждый квадратный метр приходилось по три миллионера. Марк Фрейман и его жена Ребекка Хейз, несомненно, были богаты. Но вряд ли решились бы приобрести дом в этом месте ввиду того, что цены на «скромные» особняки переваливали за несколько десятков миллионов фунтов стерлингов. К счастью, им не нужно было этого делать, так как Бекке дом достался в наследство от отца, предки которого приобрели его еще в конце девятнадцатого века. Несколько раз ей поступали предложения продать «родовое гнездо», но она высокомерно отказывалась, даже не посчитав нужным услышать сумму, которую предлагали за особняк.

Именно в этой аристократичной обстановке, в окружении роскоши и выросли братья Полины, а также их сводная сестра Моника, дочь Ребекки. Поэтому вовсе не удивительным было то, что все трое имели особое отношение к жизни. В таком месте воспитывались люди, осознающие свою исключительность, отчасти надменные, порой напыщенные и никогда не забывающие о том, что являются любимчиками судьбы, перед которыми остальные, менее удачливые, должны склонять головы и беспрекословно подчиняться. Конечно, характеристика эта была несколько преувеличенной, однако все качества, присущие людям «высшего круга», в той или иной мере находили отражение в поведении старших братьев Полины. Они не родились аристократами, но благодаря тому, что их отец, «хитрозадый» еврей-эмигрант, удачно женился на дочери лорда, вдове крупного бизнесмена, смогли приобщиться к «высшим сферам» лондонского общества. Майклу и Алексу необычайно повезло воспитываться в этой крепкой и любящей семье. И пусть они редко видели свою родную мать, нежного отношения Ребекки им вполне хватало.

Фрейманы и Хейзы обожали друг друга. И хотя часто их любовь ставилась под сомнение взаимными насмешками и острыми шутками, они всегда готовы были прийти на помощь. Иногда Полина жалела о том, что ее матерью являлась Елизавета Карловна. Ребекка намного лучше справилась бы с этой ролью, считала она, да и Марк проявлял к дочери своей бывшей жены гораздо больше нежности и внимания, чем родной отец.

Полина редко кому-либо рассказывала о своей семье, уж слишком ветвистым и колючим было ее генеалогическое древо. Конечно, все было не так сложно, как казалось на первый взгляд, однако и не столь просто и прозрачно, как у «обычных» семей, не обремененных таким количеством непохожих друг на друга родственников. Ближайший круг Полины делился на два лагеря, которые если и не враждовали между собой открыто, то постоянно находились в состоянии тихой непримиримой вражды. Причем неприязнь в основном исходила от отца Полины, который так и не научился лояльно относиться к прошлому своей супруги, дико ревнуя ее не только к Марку, но и к сыновьям, что выглядело нелепо и удручающе.

К первому лагерю относились Фрейманы, во главе которых стоял Марк – первый муж Елизаветы Карловны. У них было два сына: Михаил, которого привыкли называть Майклом, и Александр, давно ставший Алексом. Причины, побудившие Елизавету Карловну бросить мужа и детей, никогда не озвучивались вслух, однако всем было известно, что «красотка Лизетт», так называл свою бывшую жену Марк, оказалась весьма страстной натурой, которая не задумываясь оставила «старую» семью ради новой любви. Ею оказался почтенный командор второго лагеря – Сергей Дмитриевич Никифоров, разительно отличающийся от первого мужа своей обожаемой «Лизоньки». В нем абсолютно отсутствовали мягкость и дипломатичность, присущие Марку, он обладал тяжелым, вспыльчивым характером, который полностью передал одной из своих дочерей, младшей сестре Полины, Екатерине. Катя была любимицей как отца, так и матери, что еще больше испортило ее и без того стервозную натуру. Сестры не были дружны, и в этом Полина винила родителей. Непонятно по каким причинам, но они наделили младшую дочь особым «звездным» статусом, в то время как старшей всегда оставались недовольны. Полина в их глазах была «неудачным экспериментом», зато Катя являлась ребенком, совершенным во всех отношениях. Кроткая или жесткая, в зависимости от обстоятельств, Екатерина тонко и коварно управляла всеми «домашними», ловко «водя за нос» Сергея Дмитриевича, искренне полагающего, что является главой семьи. Она получала все, что желает, при этом злобно насмехалась над старшей сестрой, с мнением и положением которой абсолютно не считались. Полина стояла особняком, нося статус «главного неудачника» семьи Никифоровых. Катю же всегда необоснованно восхваляли и возвеличивали. Училась она, как считали родители, прилежно, на самом же деле с трудом окончила университет. Карьеру сделала впечатляющую, что, впрочем, не помешало ей практически разорить фирму отца. Замуж вышла удачно, однако муж ее не любил, да и сама Катюша «посматривала» на других самцов. Вся ее короткая жизнь была мишурой и обманом, жаль только, что родители этого не замечали. Они обожали свою «идеальную принцессу», при этом заставляли Полину страдать от невнимания и плакать каждый раз, понимая, что она никогда не сможет дотянуть до «уровня» сестры. Лишь после смерти Кати все изменилось. Трагическая смерть младшей дочери, которую застрелил ее же любовник, сделала родителей мягче. Теперь они искали любую возможность, чтобы наладить отношения с Полиной, однако при этом прекрасно осознавали, что времени потеряно слишком много и вернуть то, чего никогда не было, не получится. Полина не могла простить их за безразличие и за любовь, прошедшую мимо нее. В своей родной семье она чувствовала себя сорняком, который растет рядом с прекрасной розой. Но теперь, когда роза погибла, сорняк вдруг начал благоухать. «Поздно бить в барабаны». Кажется, так сказала Зина, которой Полина жаловалась на повышенное внимание родителей. Тот разговор заставил Полину улыбнуться, ибо ей также вспомнилась цветистая брань, которой Зина без особого смущения наградила Елизавету Карловну и Сергея Дмитриевича.

– Детка, ты, как всегда, пунктуальна, – Ребекка пропустила Полину в дом. – Здравствуй, дорогая.

– Я первая? – Полина бросила быстрый взгляд в сторону гостиной и ответила на крепкие объятия. – Это тебе и Марку, – она протянула пакет с подарками.

– «Montecristo»! – с детской радостью воскликнула Ребекка, вытащив коробку с сигарами. – После ужина раскурим? Только не отказывайся. От хороших сигар, как от хорошего мужчины, нельзя отказываться. Грех.

– Когда это ты поверила в бога?

– В тот самый миг, когда я появился в ее жизни, – ответил Марк вместо жены, которая, услыхав эти высокопарные слова, громко хмыкнула.

– Мистер Фрейман, – рассмеялась Полина, – ты, как всегда, скромен и учтив.

– С кем поведешься, так тебе и надо.

Фраза была сказана на русском, чтобы значение ее поняла только Полина. Ребекка прислушалась, став похожей на подозрительную курицу, что еще больше рассмешило Полину.

– Когда-нибудь я выучу русский, – пригрозила Бекка, взмахнув пальцем, на что Марк закатил глаза к потолку и поднял ладони вверх.

– Не дай боже! – проговорил он. – Иначе этому браку придет конец.

За ужином большое семейство, перебивая друг друга, делилось новостями, едко шутило и громко смеялось, когда язвительные замечания метко попадали в цель. К счастью, этим вечером жена старшего брата Полины отсутствовала, сославшись на неважное самочувствие, иначе своим кислым видом она не вписывалась бы в непринужденную атмосферу. Нелли относилась к категории людей, которые оставались недовольными любым раскладом вещей. Все жалели Майкла, который делал вид, что семейная жизнь его вполне устраивает, и боялись, что он станет таким же, как жена: вечно ноющим о несуществующих проблемах, постоянно болеющим и скучающим. В семье уже давно делали ставки, как скоро Майкл дойдет до той точки, когда терпение лопается и вся злость вырывается наружу. Самому Майклу об этом не было известно, во всяком случае, так думали остальные и ошибались, потому что Полина случайно проболталась о немалом выигрыше, который намеревалась положить себе в карман. Майкл не обижался на родных за подобные игры и усмехнулся дружному стону облегчения, который последовал за его словами о грядущем разводе.

– Итак, подведем итог. – Алекс внимательно оглядел присутствующих. – У нас в семье два убежденных холостяка, – он указал на себя и сводную сестру Монику, высокую блондинку, которая широко улыбнулась ему. – И два разведенных, которых, бьюсь об заклад, жизнь ничему не научила, и они еще раз попытаются связать себя узами брака…

– Великолепное остроумие, – перебила Полина брата, который, произнося эту фразу, смотрел именно на нее. – Я не считаю, что брак – это плохо. Напротив, это восхитительно. Спроси у родителей, если мне не веришь. – Она увидела краем глаза, что Ребекка сжала руку Марка. – Я бы многое отдала за такие отношения, как у них.

– Считаешь, мама ни разу не думала о разводе? – вступила в разговор Моника.

– Никогда! – с жаром воскликнула Ребекка, что вызвало новый прилив смеха. – Порой с ним невыносимо сложно. Но без него еще хуже.

За столом воцарилось молчание, ибо Марк послал жене полный обожания взгляд, от которого всем стало неловко. Полина смутилась больше всех, потому что в этот момент вспомнила о Литвине и подумала, будет ли он смотреть на нее так же после двадцати лет брака.

Тут же она отругала себя за неуемную фантазию и напомнила о двух предыдущих неудачных замужествах. Впрочем, первое было вполне счастливым, только слишком коротким. Полина нежно любила мужа, который погиб нелепой, случайной смертью, сев за руль в нетрезвом состоянии. Зато второй брак смело можно было назвать провальным. К Люку Полина никогда не испытывала чувств, и сейчас она удивлялась, зачем вообще выходила за него замуж. Но в тот момент, когда он предложил стать его женой, не нашла причины отказать. Люк Матуа восхищал ее своими личностными качествами, однако как мужчина не смог «зацепить», несмотря на то что очень старался. Наверное, это отчаянное стремление стать единственным и самым лучшим и оттолкнуло Полину. Люк «задушил» ее своим обожанием, которое со стороны любимого мужчины приносит огромное наслаждение и неимоверно раздражает, если исходит от того, кого не любишь. Порой Полина удивлялась своей холодности к мужу, который не заслуживал подобного отношения. Он был восхитительным мужчиной, впрочем, и сейчас им остается. Умен, богат, привлекателен и, как сказала бы Зина Михайлова, являлся выигрышной комбинацией. Однако, имея на руках «роял-флэш», Полина проиграла, и виной всему была ее чувственная натура, доставшаяся в наследство от матери. Так, не любя мужа, она пыталась утолить жажду страсти «на стороне». Мужчин в ее жизни было много, большинство из них не оставило особого следа, но некоторые выжгли свое имя в памяти огромными буквами. Ради одного из них Полина поставила точку в своем неудачном замужестве, но надежды обрести с этим мужчиной счастье не оправдались. Разочарование поразило горечью, не менее противными на вкус были последующие увлечения, которые также приносили одни лишь страдания. Потом она встретила Литвина. Конечно, обстоятельства их знакомства не были радужными, наоборот, сопряжены с трагедией, ибо младшая сестра Полины погибла незадолго до этого. И все же Филиппа Полина с уверенностью могла назвать одной из самых значимых фигур в своей жизни, так как он не раз протягивал ей руку помощи, выручал из, казалось бы, безвыходных ситуаций, когда уповать можно было только на Всевышнего. Но любила ли она его? Вероятно, да. Однако в ее чувствах не было страсти, скорее это была тихая привязанность, которая все же могла стать основой для крепких и стабильных отношений, наполненных уважением и нежностью.

– Полина! – услышала она свое имя и посмотрела на Алекса, который поднял бокал. – Очнись, дорогая!

– Что я пропустила?

– Предлагаю выпить за родителей! – торжественно провозгласил Алекс, получив благодарную улыбку от Ребекки.

Полина почувствовала небывалый прилив нежности к этим людям. Такие разные внешне, но вместе с тем похожие характерами, они вызывали массу чувств, главным из которых была радость оттого, что она является частью их жизни. Обходительный и хитрый Марк, черноволосый сухопарый еврей, умеющий одним словом выразить всю суть человека, едва посмотрев на него. Ребекка, женщина с железной волей и таким же стойким характером, образ которой не менялся на протяжении последних десяти лет. Все та же аристократичная худоба, простое каре и неизменные строгие брючные костюмы – такой она останется до глубокой старости, только морщин на лице прибавится, а язык станет еще более острым. Импульсивная, но безгранично добрая Моника, вечно ищущая себя в этом мире и часами рассуждающая о смысле жизни, художник-писатель-философ и просто забавная особа. И, наконец, братья. Высокий и привлекательный Алекс, светлоглазый, загорелый, считающий себя неотразимым героем-любовником, к тому же обладающий чувством юмора. А также надменный Майкл, полная копия своего отца в молодости, такой же смуглый, черноглазый, похожий на жука-богомола. Как получилось, что они, имея столь разное отношение к жизни, сумели создать такой тесный семейный круг, в котором каждый ощущал свою ценность? Полина не сомневалась в том, что подобная сплоченность была заслугой исключительно одного человека – Ребекки. Именно она являлась ядром, «центром управления» семьи, который терпеливо обучал всех остальных, как нужно любить друг друга. Где Бекка научилась этому, можно было лишь предполагать. Впрочем, данный факт уже не имел значения, важным оставалось лишь то, что она приложила немало усилий, подарив своим родным максимум свободы, любви и одновременно внимания.

– Когда возвращаешься? – после ужина спросил Майкл, отвозя Полину на ее квартиру.

– Завтра встречаюсь с клиентом, наверное, завтра же и улечу домой. Здесь у меня больше нет дел.

– «Домой»? – с хитринкой в голосе переспросил Майкл.

– В Москву, – поправилась Полина, ущипнув брата за колено. – А когда ты вернешь меня в Лондон?

– Нескоро, – не стал лгать Майкл. – Под твоим руководством сектор начал нести золотые яйца. Поэтому с моей стороны будет глупо искать замену столь талантливому управленцу. С кем завтра встречаешься?

– С Альберто Патри.

– Из кого-то нужно сделать актрису?

– В этом случае я сама искала бы встречи с ним.

– Получается, он вызвал тебя?

Полина утвердительно кивнула и сменила тему разговора:

– Ты уверен в том, что делаешь?

– Если ты говоришь о моем решении развестись, то – да. Полностью. – Брат поджал губы, явно намекая на то, что дальнейшие вопросы излишни.

– У тебя появилась другая?

– Что? Нет! Просто наши отношения изжили себя, и мы больше не можем находиться рядом. Надоели истерики и скандалы.

– Не знала, что все так плохо. Вернее, знала, что Нелли тот еще псих, но не думала…

– Не ты ли предложила сделать ставки, сколько продлится наш брак?

Полина в деланом возмущении расширила глаза и вдруг рассмеялась:

– Я! Однако мне не стыдно.

– Кто бы сомневался, – проронил Майкл, остановив машину. – Если решишь задержаться в городе, дай знать. Мы с Алексом составим тебе чудную компанию.

Поздним вечером Полина долго не могла заснуть, представляя, какой была бы ее жизнь, родись она в семье Фрейманов. Измученная размышлениями и пустыми фантазиями, под утро Полина забылась тяжелым сном. Когда прозвенел будильник, она с трудом открыла глаза, ощущая неимоверную усталость во всем теле, которое умоляло снова вернуться в постель, коварно нашептывая, что времени до встречи достаточно для того, чтобы немного полежать. В следующий раз она открыла глаза уже в одиннадцать и, громко возмущаясь, побежала в ванную.

На встречу с клиентами Полина всегда приходила раньше условленного времени. Это давало возможность собраться с мыслями, оценить окружающую обстановку и почувствовать себя хозяйкой положения. Тот, кто встречает, всегда занимает более важную позицию, нежели тот, кто приходит вторым. Это определяется на подсознательном уровне, вне зависимости от того, как складывается ситуация на самом деле. Полина часто пользовалась этим приемом, желая продемонстрировать свою значимость. Она любила быть ведущей в разговоре, но иногда случались «проколы». Такое происходило, если клиент носил на голове «корону», считая мир своей собственностью, а окружающих людей – подданными, обязанными с придыханием ловить каждое его слово. Подобных индивидуумов среди заказчиков «VIP-life concierge» было немало, но в большинстве своем все эти «монархи» проявляли учтивость по отношению к тем, кто удовлетворял их желания.

Агентство «VIP-life concierge» было хорошо известно в кругах, где высоко ценилась власть денег. А имя Полины Матуа и ее братьев, владельцев компании, знало большинство из тех, у кого имелись крупные счета в банках. Смеясь, Полина называла «VIP-life concierge» бюро добрых дел, потому что оно доставляло массу приятных эмоций людям, которые, в свою очередь, были готовы платить за все хорошее, что происходит в их жизни. Отпуск в компании актрис-моделей, приглашение на именины поп-звезды, беседа о мироздании с Далай-ламой за чашечкой чая, встречи с другими не менее важными персонами, эксклюзивные подарки, развлечения, путешествия – тот немногий список желаний, который Полина, как волшебник, претворяла в реальность. Она вообще на многое была способна. В этом, во всяком случае, не сомневались те, кто обращался к ней за помощью. Таких было немало, ибо деньги любят, когда их тратят, но в особенности они благодарны своим хозяевам, если их тратят с чувством и азартом.