Текст книги "Пятый Лепесток"

– Мы тебя не променяли, это ты отказался от нас, – спокойно проговорил Костя.

– Я знаю, что происходит, – Антон будто не слышал. Он сделал шаг вперед ткнул пальцем Артёма в грудь, – всё дело в тебе. Знаешь, то, что она не смотрит на тебя с отвращением, как другие девчонки, не делает её твоим другом!

– Что ты несешь?

– Ты знаешь, что, – запальчиво продолжил Антон, – будто никто не замечает, как ты на неё смотришь!

– Иди ты к черту, ясно? – потерял терпение Артём, – ты вообще понятия не имеешь, о чем говоришь!

– Майя! Пойдем со мной, – просюсюкал Антон, театрально заломив руки, похлопав ресницами и повысив голос, – я покажу тебе дорогу в школу! Я открою тебе все свои секреты, только позволь мне и дальше пускать на тебя слюни! Тьфу! Смотреть противно.

– Замолчи, или я тебя ударю, – в панике закричал Артём.

Антон ничуть не испугался.

– Я вообще не понимаю, как вы такое позволили, – закричал он Стёпе и Косте, обвиняюще указывая пальцем на Артёма, – впустить девчонку в нашу компанию только потому что, он в неё втю…

С глухим рычанием Артём рванулся вперед и вцепился Антону в шею. Оба упали и покатились по снегу, потеряв шапки, колошматя друг друга, куда придется. Затрещала ткань курток, звуки борьбы вызвали в Майе дикий страх, будто она стала свидетелем чего-то ужасающего!

– Эй!

Костя и Стёпа кинулись их разнимать, но легче было оторвать друг от друга двух сцепившихся котов. Девочка в ужасе закричала:

– Прекратите! Перестаньте, что вы делаете?

Она рванулась в самую гущу драки и тут же, взвизгнув, упала, держась за щёку: кто-то из мальчиков случайно задел её кулаком. Потасовка мгновенно прекратилась.

– Майя! – Костя отнял её руки от лица: на щеке расцвела красная ссадина, но она не обращала внимания, только огромными сухими глазами смотрела то на Антона, то на Артёма.

Они – злые, расхристанные, вывалянные в снегу – отошли друг от друга подальше, оказавшись по разные стороны от девочки. Оба выглядели весьма потрёпанными.

– Пожалуйста, прекратите, – повторила она жалобно, – не нужно ссориться из-за меня. Я…

Она и сама не знала, что хочет сказать. При мысли, что ей придется расстаться с друзьями и забыть все, к чему она уже успела привыкнуть, ей становилось страшно и плохо. Но Майя не могла позволить, чтобы многолетняя дружба между мальчиками распалась из-за неё. Она опустила голову, сухо всхлипнула два раза. Это был даже не всхлип, звук был похож на то, как утопающий судорожно хватает ртом воздух, глядя на раскрывшуюся темную бездну под ним, или как пожарный, вне себя от страха, вдыхает перед тем, как шагнуть в адское пекло горящего дома.

– Моя мама погибла.

Стало совсем тихо. Мальчишки, стоявшие вокруг неё, затаили дыхание.

– Она погибла во взрыве полгода назад. Это был террористический акт в здании кинотеатра. И я осталась совсем одна.

– Об этом по телеку говорили прошлой осенью, – тихо проговорил Стёпа.

Майя кивнула. Она слышала свой голос отдалённо, словно слова произносил кто-то другой, чужой, никак не связанный с ней. Будто кто-то захватил контроль над её сознанием и заставлял губы шевелиться.

– Мама много работала, я видела её постоянно уставшей по вечерам. Она читала мне книги, пела песни, когда я была маленькой. Она была доброй, она была лучше всех.

Глаза девочки смотрели сквозь пространство. Не было леса, деревьев, не было мальчиков. Был только удушливый, плотный туман и бетонная пыль повсюду.

– В тот день у неё был выходной. Мы пошли в кино, я была так рада, так ждала этого. Мы только вошли в здание кинотеатра, когда это случилось. Сначала я не поняла, что произошло. В один миг все исчезло в облаке белого дыма, а потом меня отбросило назад и ударило обо что-то. Я потеряла сознание, а когда очнулась, все было кончено… – неконтролируемая дрожь постепенно завладевала телом, но она, начав говорить, уже не смогла остановиться. Слова выходили дрожащие, сдавленные, они толкались и торопились, им необходимо было вырваться из неё наружу. Майя закрыла глаза, чувствуя, как рвется из груди что-то огромное и болезненное, рвется наружу, но никак не может вырваться. – Я даже не успела с ней попрощаться…

Майя открыла глаза в тот момент, когда силы оставили её, и она тяжело сгорбилась, словно к земле её пригибал чудовищный груз. Мальчики вытянулись: теперь она смотрела на них снизу вверх, но не долго. Она сразу опустила голову, чтобы не показывать им своё лицо, оно сейчас казалось ей отвратительным.

Ладонями она упёрлась в холодный снег, но по-прежнему видела и пыль, и содрогнувшиеся стены кинотеатра, и обломки кирпичей. Картинки странно накладывались друг на друга, словно она оказалась в двух временах одновременно. Её тащило куда-то вперед, мощный вихрь подхватил беспомощное, слабое тельце, как однажды подхватил Элли, чтобы унести в Изумрудный город. Только этот вихрь нёс Майю в место намного более ужасное, чем волшебная страна со злыми ведьмами, он нёс её в прошлое, затаскивал, засасывал, словно гигантская воронка.

Майя ощущала, как ломота в руках от холода становится все сильнее, как плавится под её пальцами снег, но не убирала ладони, а только глубже зарывалась ими, чтобы хоть что-то удерживало её от падения в бездну воспоминаний.

– Там были люди. Они все лежали на полу без движения.

– Там была кровь? – тихо спросил кто-то.

Она покачала головой.

– Только пыль. Мелкая бетонная крошка. Она покрывала все вокруг, и все люди казались седыми. Я помню, как ползла вперед, потому что не могла встать: у меня кружилась голова. Я помню, как искала маму, а потом… нашла её… – голос внезапно пропал, споткнувшись и оборвавшись где-то в горле.

Майя несколько раз сухо, мучительно всхлипнула, но слезы так и не появились. Она зажмурилась, сделала неимоверное усилие, чтобы продолжить говорить. Она понимала, что должна сказать это. Должна покончить с этим раз и навсегда. Должна пережить это еще раз, чтобы понять, почему так произошло, и как теперь ей с этим жить дальше!

– Я нашла её руку. Она выглядывала из кучи мусора и стекол, была такая теплая среди холодных камней. А потом взрыв повторился, и я выпустила её из пальцев. Больше не смогла её найти…

Всё, больше она не смогла говорить, как бы того не хотела. Чтобы как-то справиться с разрывающей болью, девочка нагнулась вперед, спрятала лицо в посиневшие ладони и издала сдавленный стон. Лоб ожгло снегом. Плечи тряслись. Она привычно приготовилась переждать приступ истерики и подавить его, как уже было ни раз, как часто случалось в приюте. Но тогда она была совсем одна, тогда, забившись в какой-нибудь угол, она просто ждала, пока всё не закончится, и у неё не было наблюдателей, как сейчас.

Девочка почти ожидала, что друзья поднимут её на смех, отвергнут её: кому нужен постоянно грустящий, унылый друг? Но внезапно её что-то окутало слева, и стало тепло.

Она поняла, что её обнимают, открыла глаза и увидела соломенные волосы Степы прямо у своего лица. Он неловко похлопывал её по спине большими медвежьими ладонями.

– Тише, все будет хорошо, – шептал он безостановочно. – Всё хорошо, слышишь?

Вслед за Степой с другой стороны её обнял Артём, потом к ним двоим приник Костя. Майя схватилась за переплетение их рук своими мокрыми, синюшными ладонями и постаралась впитать это утешение, которое они хотели ей дать. Она несколько раз рвано вздохнула, потом затихла, и вдруг почувствовала, как то огромное, неподъемное, слишком большое для неё одной, то, что сидело в груди, прорывается, наконец, наружу. Это было похоже на исполинскую волну, сметающую крепкую плотину, разносящую её в мелкие щепки.

Девочка горько расплакалась, резко, безудержно, навзрыд. Ощущение собственных слез на щеках было таким забытым, что Майя как будто познавала его снова. Они текли и текли, сплошным потоком. Они были заперты где-то глубоко, и теперь вылились все до капли. Мальчики ни на миг не отпускали её, пока не поутихла дрожь, пока не перестали словно в припадке трястись плечи и руки.

Майя прерывисто вздохнула и замерла, чувствуя себя в теплоте и безопасности. Боль не ушла, она сделалась чуть меньше, такой, чтобы человеческое сердце могло её вместить.

Они просидели так еще некоторое время, пока объятие не распалось. Перед глазами медленно сфокусировался Антон. Он сидел прямо перед ней на снегу, где отпечатались следы её ладоней. Голубые глаза были огромными, испуганными и виноватыми.

– Прости, – сказал он сконфуженно, – я ничего не знал об этом.

– Никто не знал, – ответила Майя, – я никому не рассказывала, кроме вас. Точнее, конечно, все знали, что я – сирота, но… как именно это случилось, я рассказала только вам.

– Что произошло потом? – спросил Костя.

Майя шмыгнула носом, обнаружив, что он напрочь забит.

– Меня увели из разрушенного здания, отправили в больницу. Было много встреч с полицией.

– Тебя допрашивали? – удивился Костя.

– Да, несколько раз спрашивали подробно, что произошло, когда велось расследование. Потом я попала в специальное учреждение для детей.

– Ты была в детдоме? – тихо спросил Стёпа.

– В приюте, прожила там полгода, пока не нашлись родственники моего отца. Я не знала о том, что они существуют, мама ничего не рассказывала об отце и его семье. Он бросил нас, когда только узнал, что я появлюсь на свет.

Артём сжал её плечо и прислонился к нему щекой. На другом плече все еще лежала теплая ладонь Стёпы.

Воцарилась тишина. Мальчишки молчали, представляя кошмары её жизни. Сама Майя чувствовала себя так, будто её перевернули вверх ногами и вытрясли всю душу вместе со всеми чувствами. Слезы все еще текли по инерции, но она не ощущала ничего, ей не хотелось двигаться и думать.

– Тебе нужно домой, – неуверенно сказал Артём после паузы.

– Да, – согласился Стёпа. – Мы тебя проводим.

Девочка немного помолчала, потом неуверенно поднялась на ноги. Артём сделал такое движение, будто хотел её поддержать, но не решился. Мальчики тоже встали.

– Нет, покажите мне лучше Красную Крепость. Не могу быть одна.

Мальчишки безмолвно согласились. Пока они по очереди взбирались по веревочной лестнице, Майя, попавшая в Крепость первой, ждала внутри. Артём, прежде чем лезть, обернулся.

Антон виновато мялся внизу, явно раздираемый сомнениями.

– Ты идешь?

Через минуту пунцовое лицо Антона показалось в дверях. Ребята подвинулись, чтобы он мог сесть вместе с ними на дощатый пол Красной Крепости.

Глава восьмая
Беличий мост

«…От эльфийских земель до королевского тракта, путникам нужно было перейти длинный и опасный подвесной мост. Мост этот назывался Беличьим и вел он через бездонную пропасть Мертвой Впадины…»

Майя с сомнением поглядела на слово «мертвой», зачеркнула его и переправила на «Черной».

«… Черной Впадины. Король Велариан смело вёл друзей опасным путем. Черная бездна зловеще темнела под ногами. Силармонт засветил посох, и тусклый свет озарил скользкие, отвесные стены…»

– Эй, мама зовёт к столу, кончай свою писанину.

Майя обернулась. В дверях её комнаты стояла Саша. На голове у неё помещались десятка два бигуди, каждый из которых был завязан белым лоскутком. Она запахнула махровый потертый халат темно-оранжевого цвета и с недовольным видом прислонилась к косяку.

– Ты слышишь, что я тебе говорю?

– Я слышу, – нейтрально ответила Майя, дописала предложение и отложила листы. Она положила их в верхний ящик стола поверх тетради, встала, потянулась и, обойдя сестру, двинулась на кухню. Саша проводила её мрачным взглядом, но Майя не придала значения: привыкла.

– Ты поможешь мне подготовиться к диктанту? – спросил у неё Руслан, когда с запеченной курицей и гречкой было покончено, и Валя разлила всем ароматный чай. – У меня завтра диктант, и мне надо, чтобы кто-то проверил слова.

– А ты их выучил? – спросила Майя.

– Угу.

– И правила?

– И правила, – кивнул Руслан. – Мне нужно потренироваться.

– Хорошо, сейчас допью чай и приду к тебе в комнату.

Дядя Андрей бросил удовлетворенный взгляд на жену поверх газеты, она ответила короткой улыбкой. Майя сделала вид, что не заметила. Она давно знала, что дядя и тетя были счастливы от того, что она смогла поладить с большинством их детей.

– Спасибо, тетя, можно встать из-за стола?

– Конечно, милая.

Майя отнесла в раковину свою тарелку и направилась в мальчиковую комнату.

В комнате царил священный бардак. Валя давным-давно бросила попытки научить сына вешать одежду в шкаф, а не бросать где попало. Действительно, одежда Руслана была повсюду и создавалось впечатление, что её в три раза больше, чем было на самом деле. Раскидана она была везде: на кровати, стульях, на шкафу, на полу, даже на книжных полках обитал какой-нибудь носок. Можно было даже проследить тропы, от кровати к столу и от стола к двери, по которым мальчик передвигался по комнате. Однако постель была застелена, а на столе, где лежали краски, кисти, плотная бумага и прочие предметы для рисования, был полнейший порядок. Даже маниакальный. К примеру, Руслан любил, чтобы краски были расставлены в коробках по цветам, от светлого к темному, а кисти в стаканчике всегда смотрели пушистыми хвостиками в окно.

Руслан с недавнего времени жил с Витей, чью кроватку переставили к нему в комнату. Он не возражал, Майя, спавшая очень чутко, слышала даже, как по ночам он напевал брату, чтобы малыш, растревоженный младенческими снами, вновь уснул.

– Давай учебник.

Валя принесла свежеумытого после ужина Витю, который, увидев Майю, расцвел беззубой улыбкой и категорически запротестовал против того, чтобы его укладывали спать.

– Ничего, я с ним посижу немного.

Майя взяла братишку на руки.

Руслан сунул ей книгу, сел за стол, приготовился писать. Майя одной рукой держала Витю, который слюнявил край её домашней кофты, а другой водила пальцем по странице учебника русского языка за пятый класс. После пробного диктанта она проверила тетрадь и сказала:

– У тебя две ошибки, ищи.

Руслан со вздохом стал просматривать слова. Майя улеглась на пол, посадила рядом Витю и принялась собирать с ним цветастую пирамидку.

В который раз девочка задалась вопросом, правда ли её мама не знала про семью отца? Или просто предпочла забыть о них из-за обиды? За месяц, что Майя провела в доме тети и дяди, она действительно начала к ним привязываться. Она могла открыто сказать, что любит Руслана и Арину, маленького Витю, что уважает Андрея и с большой теплотой относится к Вале. Они были хорошими людьми.

Взрослые все делили поровну между своими детьми и ею, никак не выделяли её и никогда не делали акцент на том, что она им не родная. Раз в неделю Андрей раздавал детям карманные деньги – совсем немного, хватало на пару булочек в столовой, но Майя получала ровно столько же, сколько и все остальные. Арина торжественно складывала свои монетки в копилку, а Витя пока вообще не понимал, что это такое, и поэтому получал какую-нибудь безделушку вместо денег.

Когда Майя попросила дядю свозить её в город, в книжный магазин, чтобы купить подарок Артёму, дядя только уточнил, действительно ли это так для неё важно – ехать именно сейчас. Майя ответила, что да, и он без колебаний сел за руль, несмотря на то, что был ужасно уставшим после работы.

Так почему же мама лишила её общения с этой семьёй? Возможно, она смогла бы даже подружиться с Сашей, если бы они общались в другой обстановке.

– Нашел, – ликующий возглас Руслана прорезал уютную тишину полутемной комнаты. – И исправил.

Майя взглянула.

– Да, молодец, верно. Понял, почему ошибся?

Руслан кивнул, потом решительно закрыл учебник.

– Порисуем?

Майя вручила ему Витю.

– Вот, порисуй с братом. У меня еще дела. – Витя с интересом потянулся к баночкам с краской, стоящим у Руслана на столе.

– Но… Ты обещала еще вчера со мной порисовать. Майя!

Девочка улыбнулась.

– Ну нет, щенячьими глазами меня не проймешь. Я тебе обещаю, мы обязательно проведем время вместе позже.

– Завтра?

– Может быть.

Витя уже с воинственным кличем тянулся к баночке с красной гуашью.

– Ладно, – смирился Руслан и тут же воскликнул, – Витя! Это нельзя есть!

Майя, улыбаясь, вышла и направилась в свою комнату. Она заметила, что дверь приоткрыта, сначала не придала этому значения, но потом поняла, что, пока она занималась с Русланом, в её комнате кто-то побывал.

И она точно знала, кто именно, потому что едва уловимый аромат Сашиных духов, которыми она уливалась в ванной с утра, висел в воздухе, словно огромный красный транспарант: «Я шпионила за тобой!».

Майя подошла прямиком к столу и резко выдвинула верхний ящик. Привлечь сестру могла лишь одна вещь. Её тетрадь лежала поверх игровых листов, которые тоже были сложены не в том порядке, в каком она их оставила.

– Объяснись!

Вне себя от бешенства Майя ворвалась в комнату сестры и бросила тетрадь на кровать прямо перед её лицом. Саша изобразила недоумение.

– Что это? – брезгливо спросила она.

– Ты знаешь, что, – запальчиво крикнула Майя, – ты рылась в моих вещах!

– Не понимаю, о чем ты, – с достоинством отозвалась Саша. Она уже переоделась в пижаму, лежала на животе и меланхолично дула на свежевыкрашенные розовым лаком ногти. Рядом на покрывале, опасно накренившись, стоял открытый флакончик. – Сдались мне твои вещи. Чего я там не видела. Убожество сплошное.

– Послушай, – пытаясь сохранять спокойствие, проговорила Майя, – на протяжении месяца ты делаешь вид, что меня не существует. И это прекрасно, пусть все так и остается. Насколько я знаю, твоя популярность не пострадала из-за того, что Свинка – твоя двоюродная сестра, так чего тебе надо? Зачем ты лезешь в мои личные вещи?

Саша некоторое время неприязненно смотрела на неё, потом села на кровати по-турецки и сложила руки на груди.

– Ты, наверное, считаешь себя такой особенной, – с презрением сказала она, – всюду таскаешь с собой эту уродскую тетрадь, сидишь в школьном дворе в гордом одиночестве, чтобы изобразить таинственность и загадочность. Делаешь вид, что ты такая вся независимая и тебе ни до кого нет дела. Только вот в тебе нет ничего особенного. И твоя тетрадь не делает тебя таковой.

Майя приподняла брови, а потом улыбнулась, откинула длинную светлую косу за спину и шагнула вперед. Пусть настоящий писатель еще не развернулся в ней в полной широте своего таланта, но она достаточно хорошо умела читать души людей в своём возрасте. Майя присела на край кровати возле сестры, наклонила голову к плечу, внимательно её разглядывая.

– Так вот в чем дело, – проговорила девочка с удовлетворением, – ты мне завидуешь.

– Что? – воскликнула Саша, – ты сбрендила! Кто в своём уме станет завидовать такой как ты?

Майя продолжала улыбаться, она прекрасно видела, насколько нервирует её улыбка сестру.

– Хорошо, ты считаешь себя лучше меня, так давай разберемся, какова ты на самом деле, Александра Савичева. – Она стала загибать пальцы, – учишься спустя рукава, окружают тебя такие же размалёванные пустышки, как и ты сама. Ты занята бесконечным трёпом по поводу шмоток, косметики, или о чём ты там еще болтаешь. С родителями ты ведешь себя неподобающе: ты – неблагодарная, грубая, ленивая, постоянно отказываешь им в помощи, а когда они пытаются поговорить с тобой, огрызаешься и хамишь.

– Знаешь что? Не смей лезть в мои отношения с родителями, – зарычала Саша, – до того, как ты появилась, все было прекрасно!

– Я сомневаюсь в этом, – спокойно ответила Майя. – О, и вот еще что, ты, конечно, из кожи вон лезешь, чтобы понравиться хоть какому-то парню! Именно поэтому тебя бесит, что мои друзья – четверо мальчишек.

По тому, как мучительно покраснело лицо сестры, Майя поняла, что попала в точку. Саша поднялась на кровати на коленях.

– Было бы чем гордиться, – выплюнула она, – всех хлюпиков собрала по округе. Никого получше не могла выбрать?

– Эх, тебе бы хоть одного хлюпика, да, сестренка? – насмешливо фыркнула Майя.

Саша вскочила с кровати, опрокинув лак для ногтей. Бигуди на её голове комично смотрелись вкупе с рассерженным лицом.

– Выметайся из моей комнаты! – крикнула она визгливо, – и не смей приближаться ни ко мне, ни к моим братьям и сестрам!

Майя покачала головой, поднялась на ноги и направилась к двери. Она потеряла интерес к разговору.

– Ты уверена? – спросила она напоследок, оглянувшись, – в следующий раз, когда какой-нибудь ублюдок заставит Руслана лизать свои ботинки, мне тоже держаться подальше? Или на этот раз его старшая сестра сделает хоть что-то, кроме того, чтобы трусливо отсиживаться в уголке?

– Что у вас тут происходит?

На их крики пришла Валя. Она заглянула в комнату дочери и вопросительно посмотрела на Майю, потом на Сашу.

– Я услышала громкие голоса, вы поссорились?

– Нет, – Майя бросила презрительный взгляд на Сашу, которая, все еще пунцовея, стояла посреди комнаты. – Тетя, внушите дочери, что по чужим вещам лазить нехорошо.

***

– Беличий мост? – спросил Артём изумленно, – почему беличий?

Они сидели в школьной столовой и допивали компот. Вокруг сотни голосов сливались в один жужжащий улей. Закончился третий урок, в огромные школьные окна вползал тусклый свет поздней зимы. Майя с друзьями устроилась в дальнем конце длинного белого стола. Справа уборщица разбиралась с младшеклассниками, которые разлили на полу суп.

– Артём, ты белок видел? – спросила девочка, – как они бегают, видел когда-нибудь?

– Ну, допустим.

– Вот поэтому Беличий мост. Нужна ловкость, чтобы пройти по нему, потому что он ветхий и ненадежный.

– Они что, нормальный мост за две тысячи лет не могли построить? – простодушно спросил Стёпа. Он дожевывал хлебный мякиш. – Эта Черная Впадина образовалась давно, ведь так?

Майя с сомнением перечитала абзац, который вчера написала.

– А по-моему, крутая идея, – сказал Антон, – мы можем разыграть здесь ходы. Бросим кости – и кто-то, возможно, сорвется вниз.

Девочка краем глаза увидела, как переглянулись мальчишки. Антон в последнее время постоянно пытался загладить свою вину и во всем её поддерживал. Вчера вечером он протянул ей руку. Майя пожала её после секундной заминки, во время которой он весь вспотел.

– Что скажете? – спросила она, подавив улыбку, – будем отыгрывать? Я еще не придумала дальше, так что можем и обойтись.

– Давайте завтра!

– У меня завтра тренировка, – напомнил Антон. Теперь приходилось считаться с тем, что он пристрастился к баскетболу, и времени на игру оставалось меньше.

Костя ткнул Артёма в плечо.

– Я знаю подходящее место. Старый мост через речку, – сказал он. – в дальнем конце леса, у заброшенного завода.

– Тот, что вот-вот обвалится? – уточнил Стёпа.

– Угу. Чем не Беличий?

– Что за мост? – спросила Майя.

– По нему перевозили уголь раньше, когда работал завод, – сказал Артём. – Сейчас он уже не работает много лет, но мост остался. И не такой уж он развалившийся. Мы гоняли через него на великах летом.

– Да, и я чуть не свалился в реку, – буркнул Стёпа.

– Степыч, ты ездишь на велосипеде так, что можешь свалиться где угодно, даже на самой прямой и гладкой дороге.

Друзья засмеялись, Стёпа повозмущался для вида.

– Здесь была угольная шахта? – удивилась Майя.

– Да, причем не так далеко от деревни. – сказал Антон, – летом можно на великах доехать часа за два.

– Вы там были?

– Ты шутишь? Конечно! Это местная достопримечательность. Только находиться там нельзя, территория обнесена колючей проволокой и охраняется. Охранялась. Прошлым летом там уже никого не было.

– Почему?

– Что бы детишки не лазили по опасным местам, – усмехнулся Костя. – шахту уже сорок лет собираются демонтировать, но пока никто не взялся. Проще же проволокой обмотать.

– Да она сама обвалится скоро, – чавкая, проговорил Стёпа. – Что? Я голодный! – прибавил он, когда друзья выразительно посмотрели на очередной кусок хлеба в его руке. – Умственная деятельность требует углеводов.

– Где это ты сегодня умственно трудился? – поинтересовался Костя насмешливо.

– Везде. В отличии от тебя.

– Почему шахта сама обвалится? – нетерпеливо спросила Майя.

– Майя, серьезно, ты уже больше месяца живешь в наших краях и ничего не слышала о шахте? – улыбнулся Артём.

– Я довольно много знаю о шахтах, учитывая, что я жила раньше в Междуреченске, – прохладно сказала девочка, – они располагаются недалеко от города и работают, но об этой не слышала.

– Она была открыта еще в начале двадцатого века и довольно долго проработала. – принялся объяснять Стёпа. – Сначала там добывали уголь вручную, затем уже с помощью разных технологий. И все шло хорошо, пока не начались загадочные смерти.

– Смерти? – ужаснулась Майя.

Они склонились поближе друг к другу.

– В середине прошлого века там начали погибать шахтеры. – Понизив голос, рассказывал Стёпа, – взрывы газа, обрушение стен – обычное дело. Одного рабочего засыпало на терриконе. Утянуло, прямо как в зыбучие пески. Но поговаривали, что на самом деле там творилась какая-то чертовщина, и все это не просто несчастные случаи.

– Балрог! Из «Властелина колец»! – воскликнула Майя, и мальчишки вскинули брови.

Все, кроме Артёма, который сразу оживился.

– Да! – улыбнулся он, – очень похоже! Я уже дочитал до этого момента!

– Люди копали эту шахту так жадно, что пробудили древнее зло, – процитировала Майя.

Мальчишки тоже улыбнулись.

– Как бы там ни было, – сказал Стёпа, – шахта была закрыта, и после этого, говорят, затоплена, но это не точно.

– А что вы видели, когда были там?

– Ничего, – усмехнулся Антон, – забор. Был дождь, и мы не рискнули идти в гору по мокрой траве. Там можно и голову себе свернуть.

Прозвенел звонок, ребята отнесли на мойку свои стаканы и заторопились на урок. В коридоре второго этажа друзья разошлись, мальчики пошли на урок истории, а Майе нужно было спуститься на второй этаж в кабинет биологии. Антон остановился, копаясь в рюкзаке.

– Сочиняй про Черную Впадину и Беличий мост, Майя, – крикнул Стёпа, – мы с удовольствием отыграем!

– Хорошо, – улыбнулась девочка. Она повернула к лестнице, но Антон остановил её.

– Погоди, – вид у него был взволнованный, – я хотел спросить, ты идешь сегодня вечером на танцы?

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чем речь. Потом она вспомнила, что классный руководитель сообщал о празднике в честь Восьмого марта.

– Танцы уже сегодня? – Майя запоздало поняла, почему вчера вечером Саша была в бигуди.

– Да, и… – замялся Антон, – ну, ты придешь?

Вообще она планировала провести вечер в своей комнате, дописывая варианты игры на Беличьем мосту, но вовремя прикусила язык. Вопрос застал её врасплох.

– В вашей школе принято приходить на праздники с кем-то? – спросила она.

Уши у Антона порозовели.

– Нет, но… некоторые приглашают кого-нибудь. – Коридор опустел, и они остались вдвоем под жужжание начавшихся уроков.

По тому, как он стремительно краснел, Майя поняла, что должна немедленно ответить, чтобы не заставлять его чувствовать себя так неловко, но она растерялась.

– Ммм… – протянул он, засунув руки в карманы и приподнявшись на носках, – знаешь, ну, по-дружески… Я просто хочу, чтобы мы поладили.

– О, да, конечно, – язык отлепился-таки от нёба, – я пойду с тобой. Да, с удовольствием.

Лицо Антона преобразилось в улыбке. Он сделал шаг назад и налетел на стену спиной.

– Ой! Да, круто! – скомкано сказал он и попытался открыть дверь кабинета истории в другую сторону. Когда дверь не поддалась, он вспомнил, её нужно тянуть, а не толкать. – Увидимся!

Майя медленно повернулась к лестнице. Такого она не ожидала.

***

Спортзал был украшен разноцветными гирляндами и большой цветастой растяжкой «С 8 марта!». На стены были налеплены огромные цветы из бумаги, окна занавесили прозрачной тканью и задрапировали. Играла громкая музыка, народ маленькими кучками стеснительно дрыгался по углам. Гонялась малышня, под присмотром матерей, сидящих на стульях вдоль стен, в дальнем конце виднелся стол со сладостями, накрытый серебристой скатертью.

Антон по случаю надел черные брюки и белую рубашку, чего на памяти Майи еще не случалось. Она привыкла видеть его в растянутых джинсах и свитерах неопределённого цвета.

– Ух ты, – улыбнулась она, – ты прямо джентльмен!

– Эээ… да, спасибо. – проговорил он.

Они немного постояли, оглядываясь.

– Тут… – Майя старалась подобрать какое-то другое слово, кроме «неловко», – мило.

– Да, – согласился Антон, – хочешь, пойдем к столу?

– Нет, я не голодна, – Майя, представив, что придется еще и жевать что-то в его присутствии, ужаснулась. Они постоянно ели вместе печенье, бутерброды, мармелад в Красной Крепости, или у Артёма дома, делая уроки, или в школьном дворе, и тогда Майя не испытывала ни малейшего стеснения. Сейчас она удивилась: откуда оно взялось? и почему было настолько сильным?

Немного помолчав, они, наконец, нашли общую тему:

– Это ведь ты тогда позвал Николая Ивановича? – спросила Майя, – когда Горский и его банда поймали меня в тупике за школой.

Антон тут же кивнул.

– Я видел, как пацаны рванули туда, – сказал он, пытаясь перекричать «Руки вверх», – догадался, что что-то не так.

Они в течении десяти минут с удовольствием поругали Горского. Потом опять замолчали. Когда Майя начала задумываться, что ей хочется оказаться где угодно, только не здесь, позади них послышался удивленный возглас:

– А вы что тут делаете?

К ним стремительно приближались друзья. Стёпа явно пытался пригладить свои торчащие в разные стороны волосы с помощью какого-то средства, и теперь они напоминали примятое гнездо. Костя – напротив, выглядел отлично в синей рубашке и джинсах с модной пряжкой. Он выглядел старше, даже осанка поменялась. Артём, наверное, оказался здесь случайно. На нём был серый свитер, который он каждый день носил в школу.

– Ты же говорил, что не придешь на вечер, – обратился Костя к Антону, – да и ты тоже не собиралась.

– Я не говорила, что не приду, – возразила Майя, – и ты меня не спрашивал.

Артём обвел её взглядом и слегка улыбнулся.

– Ты красивая. – Сказал он.

– Да, Майя, ты в платье! – воскликнул Костя.

– Представь себе, у меня есть платье! – засмеялась она.

Бархатное платье с нежными вышитыми цветами и блестками сверкало на ней в полутьме спортзала. Косы Майя распустила, и теперь длинные золотистые волосы спадали на плечи и струились по спине до талии. Её, фигура, постепенно перестававшая быть детской, смотрелась старше благодаря покрою. На узкой талии платье сидело плотно, от бедер расходилось в свободную юбку-солнце, сверкающую и доходящую до колен. На ногах были обуты черные лаковые туфельки. Она была прелестна.

Внезапно Майя поняла, что они все смотрят на неё, и её охватило странное и абсолютно новое ощущение собственной женственности. В играх и забавах, бегая по лесу и валяясь в снегу, она не сильно отличалась от своих друзей-мальчиков: те же теплые штаны, растянутые свитера и футболки, всегда что-то плохенькое из одежды, что не жалко износить на ледяных горках, ободрать о сук дерева или вывалять в снегу. Но сейчас на ней было прекрасное платье, её длинные золотистые волосы волнистыми, мягкими прядями лежали на плечах, и она впервые осознала, что она – девочка, а её друзья – мальчики. Эта до невозможности простая мысль огорошила её и заставила растеряться.