Текст книги "Дорога войны"

А бусина… Вларика ведь не исцеляла его, ни разу, Кеана предупреждала, чтобы этого Айзек нипочём не допускал. Вся прочая власть ведьмы была неполной и истончалась на расстоянии, а то и пропадала вовсе. Чем дальше он уберётся отсюда, тем меньше у Вларики будет шансов отыскать его или использовать зов крови.

Спотыкаясь, хватаясь за заборы и стены, снова и снова останавливаясь, чтобы переждать приступы слабости, он упрямо брёл вперёд. На непослушных, не сгибающихся ногах. Но лучше он, стиснув зубы, будет идти сейчас, чем даст себе слабину и снова окажется во власти Вларики – нет уж, больше никогда.

Тогда он и представить себе не мог, что попадёт из огня да в полымя. Через несколько дней его, едва пришедшего в себя, разыскали ищейки Мареуна и украсили шрамом через всё лицо. А ещё позже он сам, добровольно, призвал ведьму – выбирая между жизнью и смертью. Воистину, «никогда» было слишком громким словом, а боги – мастерами иронии.

Часть 2. Шпион

(конец февраля)

Отправляясь с Сегретто, Айзек ожидал чего угодно, но только не того, что ему предстоит сопровождать главу шпионов в поездке домой. То была небольшая, по меркам знати, усадьба со ржаво-кирпичными стенами и голым, негостеприимным в февральскую пору садом. Пара колонн у входа, охраняющие крышу горгульи – вот и всё украшение этого места. Внутри дом казался необжитым, слишком большим для одного человека, мрачным и запущенным. Главная лестница изогнулась мёртвой белёсой змеёй, а в комнатах затаились тишина и пыль. Накрытая тканью мебель, запертые ставни на окнах – дом не ждал гостей в неурочное время.

– Это летняя резиденция моего брата, – словно оправдываясь, пояснил Сегретто. – Мы не думали, что она понадобится нам сейчас. А потому… – он поморщился, – тут слегка не обжито.

Айзек кивнул в ответ. Уж не ему, бывшему бродяжке, жаловаться на неуют.

– К утру прибудут слуги.

Сегретто опустил руку на перила и, как показалось Псу, с нежностью провёл по мрамору ладонью.

– Летом здесь хорошо. – Он обернулся к Айзеку, и слабая улыбка тут же пропала. – Но я не уверен, будет ли кому тут жить в этом году.

Айзек внимательно посмотрел на него.

– Зачем мы здесь, Сегретто?

– Потерпи, идущий, скоро всё узнаешь. А пока помоги мне растопить камины и печи.

Дом согревался медленно, выстуженный за зиму камень не желал выпускать холод. Отведённая Псу комната – небольшая, выходящая окнами на замёрзший сад и скованную льдом речушку за ним – оказалась усыпана сухими листьями и увита паутиной. Отыскав в недрах шкафа одеяло, Сегретто всучил его Псу и развёл руками.

– Придётся сегодня так. А завтра… – Он замолчал, задумавшись. – А завтра будет завтра, Айзек.

Пёс не понимал происходящего. Сегретто не спешил делиться – а выпытывать Айзек не собирался, он умел ждать.

Шум и разговоры разбудили его на следующее утро. Дом ожил, наполнившись суетой повседневных дел, шагами, тихим смехом. Айзек потянулся и сел на кровати – за ночь стало теплее. Дробный стук привлёк его внимание, и тут же на пол под дверь скользнула записка. Айзек лениво, выпутываясь на ходу из дрёмы, добрёл до двери и подобрал листок.

Размашистые буквы, крошечные петельки на хвостиках. Сегретто использовал несколько характерных черт за раз и требовал, чтобы каждый из его шпионов мог отличить настоящий почерк командира от подделки.

«Через полчаса в кабинете. Я показывал его вчера».

Полчаса прошли, а Сегретто не торопился объявляться, и Айзек не знал, была ли торчавшая в кабинете девчонка хитрой проверкой или просто случайным совпадением. Одета она была в дорожный костюм – и это, по крайней мере, объясняло карету, которую Пёс видел в окно по пути сюда.

Айзек бросил взгляд на незнакомку у окна – юная, худенькая, миловидная – и улыбнулся, скорее на всякий случай. Девушка склонила голову набок, окинула его взглядом и, казалось, осталась ничуть не впечатлена. Пёс огляделся, не зная, то ли остаться стоять, ожидая Сегретто, то ли сесть. Зато девушка, похоже, чувствовала себя здесь свободно. Не сводя с Пса глаз, в которых блестели смешинки, она уселась на подоконник.

– Айзек. – Он снова улыбнулся, впрочем, весьма кисло на этот раз и вовсе не рассчитывая на ответ.

– Эстрелли. – Голос девушки оказался звонким и приятным. – Наконец-то не пытаешься соблазнить меня взглядом.

– Я и не пытался! – возмутился Пёс.

– Уверен? – Эстрелли хитро прищурилась.

Айзек не ответил и принялся изучать противоположную стену.

– Ты знаешь, мне эти трещинки на стене тоже всегда казались невероятно интересными. Вот порой рассматриваю их несколько часов кряду и никак не могу наглядеться, – сообщила самым невинным тоном девушка.

Да она издевается! Пёс нахмурился и повернулся к ней.

– Ты вообще кто?

– О, гораздо лучше! Ты смотришь на меня, а не на стену, и при этом не пытаешься заполучить расположение фальшивыми улыбками – уже ближе к нормальному общению.

– Ты дочь Сегретто?

Глаза девушки изумлённо распахнулись, а спустя мгновение она рассмеялась.

– Дочь? Нет, я ему не дочь.

– Любовница?

Смех оборвался.

– Не наглей!

Айзек ухмыльнулся.

– Ясно, стало быть, не дочь и не любовница. Приятно познакомиться.

– Хам. И вовсе не приятно с тобой знакомиться.

Девушка встала и оправила подол. Пес скользнул взглядом по её стройной, почти что хрупкой фигурке – не очень высокая, изящная, она производила впечатление избалованной богатой наследницы. Коей, скорее всего, и являлась. Солнечный лучик скользнул по чуть спутанным прядям, когда Эстрелли небрежным движением поправила волосы, заставив вспыхнуть рыжие искорки в русых волосах. Заметив взгляд Айзека, она кокетливо опустила глаза.

– Красивая?

– Красивая.

– А ты так себе. Да ещё этот шрам.

Пёс вскинул брови в нарочито притворном изумлении.

– Разве шрамы не украшают мужчин?

Эстрелли, наконец-то, вполне искренне и дружелюбно улыбнулась.

– Зависит…

Дверь распахнулась, и в комнате появился Сегретто. Очевидно, всё было сделано нарочно. Но даже если и так, Пёс пока промолчит, посмотрит, как будут развиваться события дальше.

– Что ж, вижу, ты успел познакомиться с моей племянницей, – небрежно бросил шпион.

– Племянница? – Пёс вопросительно глянул на девушку. Та в ответ пожала плечами и с прежним равнодушным видом устроилась на подоконнике.

– Да, племянница. – Сегретто сел за стол и задумчиво потарабанил пальцами. – Леди Эстрелли Эскабот – дворянка. Она… Её родители – придворные герцога Биргельнфелла, хотя и не сказать, что они были слишком близки к нему.

– Они поддерживали герцога Эйре? – рискнул предположить Айзек.

Сегретто кивнул.

– И лорд Биргельнфелл об этом знает?

Ещё один кивок.

– Я давно хотел отправить Эстрелли ко двору, пора как-то смягчить отношение герцога к нашей семье. Семейство Эскабот… м-м… несколько подрастеряло былую славу. И былое богатство. – Сегретто сделал паузу. – Я хочу, чтобы ты поехал с Эстрелли. Как сопровождающий. Точнее – в качестве охраны.

Айзек перевёл взгляд на девушку, и та с немым вызовом уставилась на него в ответ. Похоже, племянница была не в восторге от дядюшкиной идеи.

– Герцог Биргельнфелл закроет глаза на подобную свиту?

– Закроет. Идёт война, а Эстрелли – единственная наследница, пусть и обедневшей, но старой фамилии. Вполне объяснимо, если в её свите появится личный телохранитель.

Эстрелли презрительно скривила губы.

– Благородная леди обзавелась неотёсанным наёмником в качестве няньки. Двор будет долго это обсуждать, охранничек.

– Эстрелли! – одёрнул Сегретто. – Айзек отлично умеет сражаться, он сможет защитить тебя лучше многих.

Пёс состроил мерзкую гримасу и скрестил руки на груди.

– Назовём вещи своими именами: я отлично умею убивать. Иногда умения сражаться – недостаточно, чтобы защитить. Нужно нечто большее: готовность всадить нож в спину или совершить подлость. Я умею и то, и другое, леди Эстрелли.

Девушка изменилась в лице, но тут же горделиво вздёрнула носик.

– Я поняла. Наёмник.

Когда за племянницей Сегретто захлопнулась дверь, шпион вздохнул и посмотрел на Айзека.

– Знаю, легенда придумана наспех, но других вариантов у нас нет. Тех, которые гарантированно помогли бы тебе оказаться при дворе Биргельнфелла, а не где-нибудь в безымянной могиле.

Доля истины – и притом немалая – в этом, разумеется, была.

– Значит, вы принимаете моё предложение?

– Я проверил кое-что, твои слова правдивы. Как ты и хотел: узнаёшь всё о тайных сговорах Биргельнфелла, а мы ищем твоих родителей. И, Айзек… Я не обещаю, что мы найдём их, они могут быть уже давным-давно мертвы.

Пёс кивнул. Сегретто медленно сложил руки на столе и с минуту молчал, словно изучая их, а затем поднял голову и встретился с Айзеком взглядом.

– Я должен напомнить: если провалишься, мы открестимся от тебя.

– Можете не объяснять.

– Что касается Эстрелли…

– Сколько она знает?

– Почти ничего. Эстрелли верит, что едет ко двору с важной целью – спасти род, найдя себе приличную партию. Она юна, наивна и слегка взбалмошна. И она совсем не шпионка, даже если и сочтёт себя таковой.

– А есть повод?

– Эстрелли догадывалась о делах отца. Я же для неё лишь заботливый дядюшка-опекун. – Сегретто пододвинул к Айзеку перевязанную верёвкой стопку листов. – Твоя биография и наша родословная, изучи как следует. Отныне ты бастард одного из многочисленных дядюшек Эстрелли. И, Айзек… – Шпион придержал листы, не давая Псу их забрать. – Если ты подставишь Эстрелли – нарочно или случайно, я найду тебя. И говорить мы тогда будем по-другому.

– Я знаю, командир, – совершенно серьёзно ответил Айзек. – Я знаю.

* * *

«Незаметное течение минут складывается в часы, которые превращаются в дни, недели, месяцы. И вроде на первый взгляд ничего не меняется, но, обернувшись назад, ты понимаешь, какой большой путь прошёл, сколько потерял и обрёл. Тот, кто первым заметил это, был поразительно прав».

Савьо закончил смешивать ингредиенты и протянул скляночку девушке, которая нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.

– Вот. Отнеси это хозяйке. Ей поможет.

– Ох, хоть бы и взправду так, Савьо, а то госпожа така злая, когда у ней болят суставы. Прям чудовище. Она даж бьёт меня порой.

– Ранет, уверяю тебя, ей поможет.

Девушка улыбнулась.

– Ты ж прийдёшь вечером на кухню? Сёдня возвращается отряд солдат, кто был на передовой, они расскажут много нового. Ну, знаешь, там сплетни, истории…

– Конечно, приду.

– Ну, тогда до вечера, Савьо.

Девушка развернулась, словно невзначай коснувшись его руки, и выбежала прочь.

Лекарь вздохнул и вернулся к своим баночкам. Вот и весь его мир на протяжении последнего месяца с лишним. Спору нет, милорд Адлетерн был человеком во всех отношениях положительным, но душа Савьо изнывала, пойманная в ловушку, ведь его цель оставалась недостижима.

Когда Савьо бросился в погоню за Айзеком, он и предположить не мог, как быстро закончится его путешествие. В небольшом приграничном городке боги решили отвернуться от Савьо. Ну почему бы ему не выбрать другую таверну? Или не оставить сумку в снятой комнате? Но нет, опасаясь воришек, он предпочёл держать вещи при себе.

– Итак, ты у нас, оказывается, шпион? А вовсе не лекарь.

Поймавший его командир, потирая руки, прохаживался перед закованным в кандалы пленником. И Савьо мог бы разделить его предвкушение: главу отряда непременно похвалят за такую находку, наградят, глядишь, и повышение дадут за пойманного соглядатая. Вот только страх оказаться на виселице перевешивал всё остальное.

– Кто передал тебе сведения? Когда? – Мужчина грохнул кулаком по столу, на котором лежали бумаги, и Савьо вздрогнул.

– Это не настоящий документ, на нём же нет отпечатков наёмников. Переписчик случайно написал на бумаге с гербом. Имена одного отряда – это ведь не тайна. – Савьо умоляюще сжал руки. – Как вам доказать? Вы зря не верите мне.

– Я верю бумагам, – отрезал вояка.

– Это копия. Я искал своего друга, а он ушёл на войну. Эта бумаженция – просто глупое напоминание. Если бы я был шпионом, я бы постарался как-то зашифровать сведения, – ухватился Савьо за спасительную мысль. – И уж точно не стал бы тащить всё так открыто. Для того и нужна грамотность.

– Считаешь себя умнее тех, кто защищает тебя и прочие трусливые шкуры, пока вы отсиживаетесь по домам?

Савьо испуганно замотал головой.

– Почему же умнее? Я не говорил ничего такого.

– Заприте его, пусть одумается. – Командир одарил пленника уничижительным взглядом и вышел.

Оказавшись в темнице, среди остро пахнущих сыростью и холодом стен, Савьо ощутил непреодолимый ужас. Если он даст себе слабину и позволит страху и воспоминаниям захлестнуть душу, точно наделает глупостей. Сцепив зубы, сжав до боли кулаки, он отчаянно старался сохранить хотя бы остатки хладнокровия. По крайней мере, это не долговая тюрьма, где забранные решётками застенки всегда переполнены народом, и не вонючий, сырой трюм работоргового судна.

– Свезло тебе, что сюды скоро заявится маркиз. Нашему главному не с руки с тобой возиться, иначе бы он из тебя всю душу вытряс, – проворчал старый солдат, пристраивая к двери ржавый замок. – Но ничего. Вот уедет господский, и мы с тобой разберёмся.

– Но я не шпион! – запротестовал Савьо.

Вояка поцокал языком и, проверив надёжность запора, оставил лекаря одного – унеся с собой факел. Темнота и казавшиеся до того тихими звуки обхватили Савьо и сжали в тисках. Шорох мелких камешков, скрипнувшая решётка, удар воды о камень, гулкое эхо удаляющихся шагов – все они в темноте стали отчётливее, громче, злее, наслаиваясь друг на друга, скручивая душу в тревожном ожидании. Обхватив ледяные прутья решётки, Савьо до боли в глазах всматривался в темноту – пока ему не стали мерещиться всполохи несуществующего света. Пальцы свело, и они онемели от холода.

– Я не шпион, – обречённо прошептал Савьо в никуда.

Ему отчаянно хотелось услышать хотя бы собственный голос, убедиться, что мир – вместе с ним – не провалился в бездну. Вздохнув, он прижался лбом к решётке. Ничего не скажешь, спас друга. Кто бы теперь его самого спас?

Савьо провёл в заточении неделю или чуть больше. В темнице, куда не попадал солнечный свет, сложно подсчитывать дни. Кормили его не слишком регулярно, хотя и совсем без еды не оставляли. Командир ждал появления маркиза, он жаждал выслужиться и не мог дать ценному трофею умереть. Это уберегло Савьо от мгновенного повешения, а в конечном итоге спасло жизнь.

– Это и есть ваш опасный шпион?

Видимо, он совсем ослаб, раз не заметил появления перед камерой людей, и даже яркий свет нескольких факелов не разогнал болезненное забытьё, в которое всё чаще впадал Савьо. Прищурившись и прикрыв рукой глаза, он попытался рассмотреть стоящих по ту сторону решётки.

– Это точно он? – поинтересовался одетый в расшитый мундир мужчина и всмотрелся в измождённую фигурку Савьо.

– Так точно, милорд Адлетерн, – без тени сомнения отрапортовал командир. – Шлялся в городской таверне.

– Он признался?

Военный открыл было рот, чтобы ответить, когда Савьо внезапно заговорил, удивившись сам себе:

– Мне не в чем признаваться, милорд, я никакой не шпион. Я просто шёл по своим делам, когда эти люди схватили меня. Я лекарь, а не военный. Наше неспокойное время вынудило меня обзавестись мечом, чтобы чувствовать себя хоть немного в безопасности, странствуя из города в город. Но я не шпион, клянусь вам!

– А как же список? – Маркиз с любопытством смотрел на него.

– Мы нашли его при…

Дворянин взмахом руки заставил командира замолчать.

– Вашу историю я уже услышал. А теперь хочу выслушать обвиняемого.

Савьо с трудом поднялся с койки и на мгновение замер, прижав руки к лицу: в голове поднялся туман, а перед глазами потемнело. Маркиз Адлетерн терпеливо дожидался, пока пленник сможет прийти в себя.

– Похоже, на еду для мнимого шпиона вы поскупились, – без малейших эмоций подытожил маркиз.

– Милорд, мы не думали…

– Хватит. Ты можешь говорить? – Его взгляд снова остановился на Савьо. – Как тебя зовут?

Лекарь отнял руки от лица и кивнул.

– Могу. Меня зовут Савьо. А найденный в сумке список вовсе не секретный, это имена наёмников из отряда, к которому приписали моего друга. Я надеялся найти его. Несколько имён – что в них такого ценного, чтобы тащить к врагу? Мне же они напоминают, как легко потерять того, кто недавно казался самым близким. Я умею читать и писать, я знаю медицину. Зачем мне ввязываться в игры шпионов, когда я мог бы получить безопасное место при госпитале?

– Продолжаешь утверждать, что ты лекарь?

– Да, милорд.

– И сможешь доказать свои слова?

– Разумеется.

Савьо шагнул к маркизу, и тут же предостерегающе прошелестели вытащенные из ножен мечи. Лекарь замер на месте, а Адлетерн досадливо обернулся к своим подчинённым.

– Он что, по-вашему, нападёт на меня сквозь прутья? Или нашлёт заклятье? Он всего лишь изголодавшийся, едва стоящий на ногах парень.

– Вас, милорд, похоже, беспокоит плечо, – подал голос Савьо, и маркиз обернулся к нему. На лице застыло удивлённое выражение. – Вы его невольно оберегаете, я вижу по движениям. Но я смогу его вылечить.

Адлетерн смерил пленника взглядом и усмехнулся.

– Неплохой ход, чтобы приблизиться ко мне и убить. Возможно, ты и вправду лекарь. Но почему бы тебе, к примеру, не оказаться ещё и шпионом? Разве не так бы он вёл себя?

Савьо растерялся. На самом деле он слабо представлял, как бы вёл себя шпион.

– Тогда… Тогда… Позовите ко мне своего лекаря, я расскажу ему, что стоит предпринять, а уж он решит, как поступать.

Адлетерн усмехнулся.

– А знаешь, мне нравится твоя хитрость. И настойчивость. На что только не пойдёшь, чтобы выжить, не так ли?

Савьо охватила дрожь.

– Неужели вам не претит мысль погубить невиновного человека? Скольких несчастных вы уже повесили напрасно, опасаясь, что они шпионы или дезертиры? Вы когда-нибудь задумывались об этом?

Адлетерн перестал улыбаться и шагнул к решётке: на его лице промелькнула тень недовольства.

– Нахальный малый. Но предупреждаю тебя: не забывайся. – Он обернулся к военным. – Приведите его в общую залу, хочу, чтобы мой лекарь пообщался с ним. Проверим, насколько невинен наш напрасно оклеветанный целитель.

Беседа вышла долгой и утомительной. Мессер Гуарино, лекарь Адлетерна, из шкуры вон лез, стараясь уличить Савьо во лжи, но вынужден был признать, что тот, даже если и шпион, то лекарь всё равно отменный. Маркиз, переговорив с командиром отряда, освободил Савьо и увёз с собой, сделав младшим лекарем – теперь ему положено было заниматься слугами. Слава о поистине волшебных умениях юнца справляться с любой заразой быстро разнеслась по замку. Старший лекарь повнимательнее пригляделся к парнишке и в один из вечеров замолвил за Савьо словечко перед господином. «Природный талант» – окрестил он его тогда. А в устах мессера Гуарино, опытного, пользующегося полным доверием маркиза, это оказалось высшим признанием. В тот же день Савьо переселили в старый кабинет Гуарино, а сам «природный талант», чудом избежав обвинений в шпионаже и казни, стал помощником придворного лекаря.

Вот только Савьо не знал, радоваться или печалиться: место было отличное, маркиз Адлетерн оказался замечательным человеком, но улизнуть от него, не поплатившись за то головой, не представлялось возможным. Маркиз его нипочём не отпустит, а побег приравняет к измене.

Савьо аккуратно составил на полочку всевозможные баночки и бутыли со снадобьями, мазями, настойками – он, как человек ответственный и предусмотрительный, предпочитал всегда иметь самое необходимое про запас – и оглядел просторную комнату. Всё бы ничего, если бы не Айзек. Или, может, Кеана именно об этом и говорила – построить жизнь на том, что у него есть сейчас, а не гнаться за тенью Пса. Только одна незадача: прекращение поисков казалось Савьо сродни предательству. Слишком сложная дилемма, решить которую придворный лекарь пока что для себя не мог.

* * *

Заходящее солнце рисовало узоры на далёком поле, разбрасывало по укрытым снегом крышам золотистые пятна, а тени от деревьев ползли и удлинялись, словно хотели подобраться к нему, чтобы утащить в свой сумрачный мир. Айзек подставил лицо прощальным лучикам – они не грели, пока нет, впереди ждал добрый месяц зимы, если верить россказням других северян. Март на подходе, называется. Для его родных Вольных Островов это была уже весна. Она всегда нравилась ему – переход, застывшее и неопределённое «между», уже не зима, но ещё и не лето. Весна и осень – вечные путники, смена от холода к жаре, прекрасное время.

Эстрелли устроилась рядом с ним на старом полушубке. Девушка задумчиво грызла яблоко и смотрела вдаль. Вообще-то это было её место, Пёс случайно обнаружил лаз на крышу и стал приходить сюда, чтобы полюбоваться закатом, послушать тишину и поразмышлять после разговоров с Сегретто. Главный шпион почти не спал, потчуя Айзека информацией, составляя план и пытаясь предугадать риски: пять засланных к герцогу соглядатаев словно в воду канули, как и их вестовой – давний, проверенный человек. Вероятно, они и впрямь покоились где-то на дне реки.

– Каково это, жить без дома?

Эстрелли не повернула головы, но вопрос был безошибочно адресован Псу. Да и кому ещё было задавать его на безлюдной крыше. Он отложил в сторону книгу – местная история, имена, титулы и родственные связи дворян укладывались в голове неохотно.

– Нормально.

– Тебе не надоедает всё время скитаться? Не знать, где ты будешь сегодня вечером? Завтра? Через год?

Айзек пожал плечами и смёл ладонью остатки снега.

– Я не знаю другого способа жить. Я не умею иначе.

– У тебя совсем никого нет, Айзек?

– Даже у бродячей собаки хоть кто-нибудь да есть.

– А девушка? – В голосе Эстрелли прорезалось любопытство. – Ждёт ли тебя где-то любимая?

– Меня ждёт пара-другая обиженных врагов, горящих желанием прикончить. Вот такие пламенные чувства, – огрызнулся Айзек.

Эстрелли рассмеялась.

–Ты всегда такой мрачный? Ты же пока не на работе – можно расслабиться. Тут меня спасать не надо.

Айзек не смотрел на неё, и девушка, придвинувшись ближе, вкрадчиво продолжила:

– А знаешь, я помню нашу первую встречу и твой пламенный взгляд. Я даже не сомневаюсь, что ты легко затащишь любую в постель. Этому тебя тоже жизнь наёмника научила?

Пёс повернулся к ней и изобразил циничный оскал.

– Разумеется. Нет никого глупее влюблённой женщины, её так просто использовать в своих целях. Вот чему меня научила жизнь. Тому, что любовь – продажная вещь. И чаще всего продаётся дёшево.

– Фу, как грубо.

Эстрелли помолчала – ровно до того момента, пока доела яблоко.

– Айзек, ты совсем никогда не любил?

– Дай-ка я кое-что напомню: ты – дворянка, а я – твой охранник. Громила-наёмник. Не стоит забывать об этом. – Он подобрал книгу и поднялся, намереваясь уйти.

– Ну какой же ты громила!

– А ещё убийца.

– Безжалостный и бессердечный?

Пёс не ответил на подначку.

– Говорят, это так здорово – возвращаться к тому, кто ждёт тебя и очень любит. Скучать, едва он выйдет за дверь. Перебирать воспоминания: как он смеётся, как у глаз появляются крошечные морщинки, когда улыбается. Ощущать тепло объятий и слушать биение сердца. Просто знать, что тебя любят. Я бы очень хотела испытать эту взаимность.

Айзек прикусил язык, удержав колкий ответ.

– Что ж, желаю тебе найти своего сказочного дворянина, графиня.

– Сказочный дворянин… – Эстрелли грустно улыбнулась. – Да уж. Меня выдадут за денежный мешок. И никакой сказки.

– Не всё мы можем выбирать. И не всегда.

– К сожалению, – согласилась Эстрелли. – Я не такая легкомысленная дурочка, как могло тебе показаться, ты многого обо мне не знаешь. Так что не суди поспешно, громила.

– Не буду.

Эстрелли вздохнула и окинула взглядом погружающийся в сумерки двор.

– Айзек, я могу попросить тебя кое о чём? Только не торчи триумфальным столбом, ради богов. – Она похлопала рукой по полушубку. – Сядь. Обещаю не доставать тебя дурацкими вопросами.

Пёс опустился рядом с ней. Девушка снова вздохнула, сжала руки и устремила взгляд на почти сгоревшее солнце.

– Я знаю, вы с дядей опять спорили. И я даже не прошу тебя рассказать, о чём, хотя мне до ужаса любопытно. – Она бросила быстрый смеющийся взгляд на Айзека, но улыбка почти мгновенно погасла. – Я не понимаю всего до конца, но одно знаю твёрдо: при дворе сейчас опасно. И я боюсь. – Она посмотрела на него и на этот раз уже не отвела глаз. – Айзек. Я могу тебе доверять? Ты правда сможешь меня защитить? Насколько это будет в твоих силах. Герцогу ты, конечно же, не сможешь противо…

– Наёмнику плевать, герцог перед ним или слуга. Безоглядно доверять мне не стоит, но я смогу тебя защитить, Эстрелли. Ведь для этого я и нанят.

Она робко улыбнулась ему в ответ.

– Посиди со мной немного, пожалуйста. Завтра мы уедем отсюда, кто знает, что нас ждёт в замке. Иногда мне кажется, что всё, что у нас есть, – это сегодня. Не больше.

– Для кого-то завтра действительно может не оказаться.

Эстрелли придвинулась ближе и опустила голову ему на плечо. Айзек не отстранился, хотя чутьё настойчиво шептало ему, что это неправильно. Скоро их странной мимолётной близости придёт конец, и они вернутся к привычным ролям дворянки и наёмника. Но пока… Пока день истончался, унося в небытие их разговор и обещания, пока последние осколки солнца гасли, словно угли в жаровне, а затихающий дом погружался в сон, у них были эти краткие мгновения – между вчера и завтра. Крошечный кусочек сегодня. Когда они сидели рядом и молчали каждый о своём. Айзек закрыл глаза, слушая тишину и дыхание Эстрелли рядом.