Текст книги "Одна ночь без сна, или Пожар в крови"

– Оно уже продано, – напомнил Конрад.

– Ты ей поверил? – Полина вскинула бровь. – Баронесса сказала, что надевала колье лишь дважды. Один раз в день свадьбы, другой – в день коронации. А после барон продал «Слезу».

– И что из этого следует?

– То, что она лжет, – Полина потянулась к блокноту с записями, который лежал в сумке. – Вот, – она открыла нужную страницу. – Барон умер в пятидесятом году, а коронация, насколько мне известно, состоялась в пятьдесят втором. Значит, он не мог продать «Слезу», потому что уже давно к тому времени гнил в могиле.

– Какое великолепное знание истории, – восторженно протянул Конрад. – И поэтому ты предположила, что колье все еще находится у Астрид? Это лишь незначительное несовпадение во времени. Старухе восемьдесят четыре, она с трудом вспомнит, что ела на завтрак, и вряд ли сможет детально воспроизвести события, которые случились шестьдесят лет назад.

– Ты ошибаешься, недооценивая ее память. Баронесса намеренно ввела нас в заблуждение, но прокололась с датами, – сказала Полина и уже по-русски добавила: – Я это задницей чувствую.

– Что?

– Почему не сказал, что говоришь по-французски? – внезапно спросила она.

– А я не думал, что ты все еще замужем.

Глава 6

Полина сидела на скамейке возле стоянки перед зданием офиса и ждала появления Конрада. Тот исчез на все утро, не отчитавшись, чем намерен заниматься, около одиннадцати позвонил и попросил, чтобы Полина спустилась вниз в полдень. Она то и дело поглядывала на часы, стрелки которых быстро приближались к двенадцати. Ровно в указанное время красный «Porsche» Конрада остановился напротив Полины.

– Садись, – сказал мужчина, распахнув дверцу изнутри.

Полина недовольно простучала каблучками по тротуару, заглянула в салон и спросила:

– Вальдау, что за наглость? Поманил меня к себе, как девушку по вызову.

– А ты подошла! – Конрад похлопал ладонью по сиденью. – Присаживайся, а то твоя полусогнутая поза заставляет думать о непристойностях.

– Хам, – процедила Полина, но послушалась и быстро забралась внутрь, приняла целомудренную позу. – Неудобная машина.

– Зато быстрая. Я голоден, поэтому сейчас мы отправимся в одно восхитительное местечко, недалеко от центра. Там и поговорим.

Он быстро выехал на проспект и почти не умолкал, рассказывая Полине о Мюнхене, его истории и достопримечательностях. Рассказ был веселым, приправленным неприличными замечаниями и не раз заставлял Полину улыбаться.

– Думала, ты родился в Вене, – сказала она.

– Учился, – быстро ответил он. – А родился я в больнице, как и большинство детей в мире, не считая бедных африканских малюток.

– Мм, – смеясь, протянула Полина. – Ты расист? Напомнил мне сейчас баронессу.

– Астрид – мизантроп. Она, кажется, всех людей ненавидит, не только евреев. Я же терпеть не могу тупых и ленивых. Национальность в этом случае не имеет никакого значения. Да и к африканским детям отношусь более чем благосклонно.

– Убедил, – сказала Полина и озадаченно посмотрела на вывеску заведения, перед которым Конрад остановил машину. – Пивная?

– Что тебя не устраивает? Здесь отличная кухня и пиво одно из самых лучших в Баварии.

Полина скептически заглянула в окна паба и нахмурилась, глядя на то, как Конрад открывает входную дверь заведения.

– Идем, – улыбнулся он. – Не пожалеешь.

В зале было немного посетителей, но шумели они так же, как толпа болельщиков мюнхенской «Баварии» во время игры любимой команды. С брезгливостью на лице Полина села на деревянную скамью и осторожно провела пальцами по столу, на котором не было скатерти.

– Не будь снобом. Ведешь себя так, будто родилась в Букингемском дворце.

– Не во дворце, но люблю комфорт и красоту. Здесь же нет ни того, ни другого.

– Члены королевской семьи, между прочим, не гнушаются походов в подобные заведения. И ты не брезгуй. А теперь я сделаю заказ, – Конрад широко улыбнулся подошедшей официантке и начал быстро говорить, а после повернулся к Полине и сказал: – Поверь, обед будет великолепным. Нам принесут Швайнбратен. Это свинина с тмином и чесноком. Жарится в духовке, поливается соусом из мясного бульона и темного пива. Картофельный салат и, разумеется, пиво.

– Пиво? В середине дня?

– А если бы я предложил другой алкогольный напиток, более изысканный, согласилась бы?

– Да, – не раздумывая, ответила Полина. – Где ты пропадал все утро?

– Выполнял твою просьбу. Искал информацию о девушке, которая работает у баронессы.

– Нашел?

– Разумеется, – самодовольно объявил Конрад, поблагодарил официантку, которая принесла бокалы с пивом, и сделал большой глоток. – Ее зовут Антония Арланова, – он забавно исковеркал имя белокурой девушки.

– Антонина, – поправила Полина и улыбнулась. – Так она не Тони, а Тоня. Русская.

– Русская, – следом повторил Конрад. – Родилась в каком-то маленьком городишке в России, не выговорю название, недалеко от Гомеля, – он сделал ударение на втором слоге, заставив Полину сморщиться.

– Это не Россия, а Беларусь, – сказала она. – Что для вас, европейцев, в принципе одно и то же.

– В Германию приехала четыре года назад по программе Au-pair.

– Au-pair? В переводе с французского это означает взаимность. Что за программа?

– Суть ее в следующем, – Конрад снова отвлекся и потер руки, увидев, что к их столику несут еду. – Наконец! Так вот, – несколько минут спустя, уплетая ароматную свинину, проговорил он: – Немецкая семья принимает у себя девушку или парня до двадцати четырех лет, предоставляет комнату, питание, страховку, выплачивает карманные деньги. И за все это Au-pair обязан помогать в уходе за детьми и в домашнем хозяйстве.

– Понятно, – поджала губы Полина, – рабский труд за мизерную плату.

– Можно и так сказать, – не стал опровергать ее слова Конрад.

– А Тоня? Как она оказалась у баронессы?

– Антония приехала в Мюнхен четыре года назад. Первая семья, в которую она попала, была очень богата. Глава семейства – один из тренеров «Баварии». Но уже через несколько недель от ее услуг отказались. И за последующие восемь месяцев она сменила еще четыре дома, пока не попала к Астрид фон Рихтгофен. Каким образом это случилось, мне неизвестно.

– Хм, – Полина задумчиво потерла подбородок. – Интересно. Значит, с баронессой она живет уже три года? Долго, учитывая предыдущий послужной список. Что сказали в агентстве по поводу столь частой смены хозяев?

– Что девочка обладает недостаточным уровнем профессионализма, чтобы подтирать носы немецким детям, плохо готовит и совершенно некоммуникабельна, – Конрад допил свое пиво и сделал глоток из бокала Полины. – Это официальная версия. Настоящая – папаши не могли устоять перед красотой русской девушки, поэтому их женушки спешили избавиться от коварной соперницы.

– Неудивительно, – Полина вспомнила нежное лицо Антонины. – Получается, в этом году она должна вернуться на родину? Ты сказал, по системе Au-pair можно работать только до двадцати четырех.

– Она учится в техническом университете на втором курсе, следовательно, уже давно живет в Германии по студенческой визе.

– В техническом университете? Похоже, бывшая гувернантка весьма неглупа.

– Еще и красива к тому же, – Конрад сладко улыбнулся, словно воскресил перед мысленным взором образ девушки. – Редкое сочетание ума и привлекательности. Одно на миллион.

– Не такое уж и редкое, – с ревностью в голосе произнесла Полина, забрала из рук Конрада свой бокал пива. – Закажи себе еще, мой не трогай, – она жадно отпила. – Действительно, вкусно. Надо встретиться с ней.

– Когда?

– Сегодня, перехватим ее возле университета.

– Как скажешь. Только что это даст? Считаешь, она за вознаграждение перевернет дом Астрид, чтобы найти для тебя колье?

– Вряд ли баронесса хранит «Слезу» в доме. Скорее всего, в каком-нибудь банке, если колье действительно все еще принадлежит ей.

– Я тоже так думаю, а еще мне кажется, ты недооцениваешь девушку. Антония любит Астрид, ты это и сама видела…

– Но она бедная девица, родившаяся у хрена в подмышке, – перебила Полина. – У нее нет ни гроша в кармане, поэтому та сумма, которую я предложу за помощь, покажется ей огромным состоянием.

– Попробуй, – коротко ответил Конрад, и взгляд его стал надменным. – Похоже, ты, как и большинство, считаешь, что все в этом мире продается.

– И покупается, – дополнила Полина. – Не будь моралистом. Это скучно.

– А ты не будь стервой, от этого появляются морщины на лице.

– Иди в задницу!

– Уже был, – беззлобно усмехнулся Конрад. – И возвращаться туда не собираюсь. Мне там не понравилось.

* * *

Из окна машины Конрада Полина наблюдала за Антониной Арлановой, которая разговаривала с подружками, сидя на ступенях перед главным корпусом университета. Девушки были очень увлечены беседой, постоянно смеялись, иногда отвлекались, когда к ним подходили знакомые, подставляли щеки для поцелуев. В общем, им было очень весело. Каждая из этой троицы абсолютно отличалась от другой. Тоня была светловолосой и очень женственной, одета в легкий белый сарафан, волосы были заплетены в косу и перехвачены тонкой лентой. Вторая подружка – со смоляными волосами и смуглой кожей, в яркой одежде, явно испанка. Третья, Полина сразу же определила, была русской. Русских барышень за границей она видела сразу по своеобразной манере подавать себя. В их поведении присутствует столько напыщенности, что сразу становится понятным – перед тобой стоит не скромная голландка или же степенная шведка, а именно русская. «Ох уж эта студенческая дружба, – усмехнулась Полина про себя. – Сначала кажется, что вы уже никогда не расстанетесь, но, получив диплом, разбежитесь каждая по своим дорожкам». Наконец девушки расцеловались, прощаясь, и Тоня быстро побежала к маленькой машине, припаркованной на стоянке для студентов.

– Тоня! – окликнула девушку Полина, выскочив на улицу, но та не услышала ее, завела свой «Volkswagen» и юрко вырулила на дорогу. – Поезжай за ней.

Конрад послушно направился следом за машиной Тони.

– Похоже, едет домой.

– Черт! – выругалась Полина. – При баронессе с ней не удастся поговорить.

– Останавливаемся?

– Нет! – воскликнула Полина, взмахнув руками. – Попытаемся опередить.

Маневры не удались, машина девушки неожиданно скрылась из виду, и Полина начала беспокойно оглядываться.

– Вижу ее, – сказал Конрад, указав пальцем на темно-синий «Volkswagen». – Но уже поздно. Сейчас она повернет на улицу, где живет баронесса и… – он не закончил фразу, лишь постучал пальцами по рулю.

Тоня остановила машину у дома Астрид фон Рихтгофен, и Конрад с удивлением поинтересовался вслух, почему девушка не въехала во двор.

– Сам спроси у нее, – проворчала Полина.

– Как скажешь.

Конрад потянулся к дверце, но Полина остановила его.

– Оставайся здесь, – сказала она. – Я сама, – и вышла из машины. – Тоня!

Девушка обернулась.

– Тоня, постойте!

– Sie?[6]6
  Вы (нем.)?


[Закрыть] – улыбнулась она и сразу же перешла на русский. – Уже знаете мое настоящее имя? Оперативная работа.

– Может, у вас найдется время для короткого разговора?

– Найдется, – сказала девушка и открыла калитку. – Проходите.

– Но… – замялась Полина.

– Не волнуйтесь, Астрид сейчас нет дома. Почему вы не желаете с ней встречаться?

– Лишь вы представляете для меня интерес.

– Уверены? – Тоня резко обернулась.

У Полины перехватило дыхание от синевы ее глаз и очаровательной улыбки.

– Может, вас больше интересует «Слеза»? И то, как ее получить?

– Значит, я не ошиблась и колье все-таки у баронессы? – улыбнулась Полина.

– Вижу, что вы тоже сопоставили даты, – игриво сверкнула глазами Тоня и открыла входную дверь. – Зная Астрид, могу сказать, что она намеренно ошиблась, чтобы поддразнить вас. Эта старая карга никогда не упустит случая повеселиться, – с нежностью в голосе добавила она. – Выпьем чаю? Или же вы голодны?

– Не голодна, – рассмеялась Полина и быстро прикрыла рот ладошкой, почувствовав, что от нее исходит запах пива.

– Пили? – спросила Тоня, бросив сумку в кресло. – Не смущайтесь. Я привыкла к запаху алкоголя. Астрид много пьет. Порой начинает с самого утра, когда находится в особом расположении духа.

– А вы не пьете?

– Ненавижу алкоголь. Правда, ничего не имею против, когда его употребляют другие. Я в кухню. Можете пройти со мной или же подождать в гостиной.

– Останусь в гостиной.

Полина проследила за удалившейся девушкой и прошлась по комнате. Два кожаных дивана, кресло, огромный телевизор и хорошая музыкальная аппаратура, светлые стены, стеллаж с книгами – обстановка была приятной, но не похожей на атмосферу, в которой должна жить баронесса. Слишком уж демократично, без положенного антуража, который обычно окружает аристократов. Ни картин известных художников, ни антиквариата и других старинных безделушек, говорящих о древности рода фон Рихтгофенов. Современно и просто. Внезапно Полину привлекли знакомые буквы на корешке одной из книг, лежащей на низком столике у стены. «Уголовный кодекс Республики Беларусь», – прочитала она.

– Скучная книжонка, – раздался за спиной спокойный голос Тони.

Полина присела на диван и вздохнула, не зная, как начать беседу. Девушка смущала ее. Она вела себя слишком уверенно и вместе с тем мягко, что не позволяло взять над ней верх и подчинить себе. Сильный противник, решила Полина, и от этого еще более притягательный.

– Зачем вам нужно колье? – спросила Тоня, разливая чай по чашкам.

– Один человек желает его купить, – Полина повела ноздрями, уловив резкий запах мяты. – Я лишь посредник.

– Любопытно. Неделю назад к Астрид приходил еще один желающий купить колье, но с ним она не стала говорить.

– Еврей? – Полина немедленно поняла причину отказа в беседе.

– Не знаю как, но Астрид кожей чувствует в человеке наличие хотя бы капли еврейской крови. И этот человек немедленно превращается в объект ненависти.

– Но почему?

– Наверное, на то есть причины, – уклончиво ответила Тоня. – Мне она о них не рассказывала.

– А тот человек, вы видели его? Кто он такой?

– Не видела. Я в это время была в университете, – Тоня замолчала на мгновение, словно собиралась с мыслями. – Я не знаю, что вы хотите от меня, поэтому скажу прямо, чтобы не обманывать ваши ожидания. Я не стану помогать. Ни вам, ни кому-либо еще. Мне неизвестно, находится ли колье у Астрид, или оно продано уже много лет назад, это не имеет значения…

– Послушайте, – перебила Полина и тут же извинилась: – Простите. Я вас понимаю…

– Нет, не понимаете. Астрид слишком многое сделала для меня, чтобы я повела себя неблагодарно и предала ее. Поэтому я заранее отклоняю ваше предложение, каким бы оно ни было.

Полина утвердительно кивнула и поднялась, всем видом демонстрируя, что больше не станет тревожить девушку.

– Если вдруг что-то произойдет, – сказала она, нагнулась и положила визитку на стол, – позвоните.

– Что произойдет?

– Не знаю, – пожала плечами Полина. – Может, баронесса все-таки решит продать колье. Всякое случается. Хочу быть первой в списке покупателей.

– Хорошо, – согласилась Тоня и улыбнулась. – Вы, кстати, ей понравились.

– Или мой спутник? – Глаза Полины лукаво блеснули.

Сев в машину Конрада, Полина сжала губы и пристально вгляделась в пространство перед собой.

– Завтра вылетаю в Москву. Тухлая история. Колье мы не получим.

– Еще встретимся?

– Не хотелось бы.

– Зря, – рассмеялся Конрад и, потянувшись к Полине, поцеловал ее в щеку. – Проводить с тобой время – сплошное удовольствие.

– Давай напьемся, – вдруг предложила Полина. – Только без последствий.

– Без секса или похмелья?

* * *

Астрид выдохнула густую струю дыма перед собой, поднесла визитку Полины Матуа к глазам и прищурилась.

– Подать очки? – спросила Тоня.

– Нет, – баронесса бросила карточку на пол. – Вот стервятники! Так и норовят заклевать. Чертова «Слеза»!

– Так колье у тебя? – Тоня прилегла на диван и внимательно посмотрела на свою хозяйку.

– А ты как думаешь? – Астрид сбросила пепел с сигареты и потянулась за стаканом виски.

– Думаю, у тебя. Почему ты раньше не рассказывала о нем?

– Это неинтересная история, – вздохнула баронесса. – Печальная, как и вся моя жизнь.

– Нашла время жалеть о потерях, – Тоня ловко увернулась от полетевшей в нее подушки. – А сил в тебе еще достаточно! – присвистнула она. – Расскажи.

– О колье или себе?

– О колье. О тебе я и без того все знаю.

– И что же тебе обо мне известно?

Тоня оперлась о мягкую ручку дивана и начала медленно говорить:

– Ты – алкоголик.

– Вот еще! – рассмеялась баронесса.

– Грубиянка, – продолжила Тоня. – Но я тебя обожаю. А еще я знаю, что ты любишь шоколад. Храпишь, когда спишь в этом кресле. Что терпеть не можешь осень, особенно октябрь, который скоро должен наступить. Весь месяц ты будешь страшной занудой, станешь грустить, иногда плакать. Знаю, что в конце мая ты всегда ходишь в церковь, хотя в бога не веришь. Что ты любишь жасмин и терпеть не можешь розы. И что в своей комнате ты прячешь фото двух мужчин и маленькой девочки, похожей на меня.

– Лазила в моей тумбочке?

– Да, – не смущаясь, ответила Тоня. – Кто она? Ты о ней никогда и словом не обмолвилась, а я боялась спросить.

– Моя малышка Ава, – голос баронессы дрогнул. – Она умерла, едва ей исполнился год. Но ты права, вы очень похожи.

– Поэтому ты так привязалась ко мне?

– Не только. Ты интересная, чистоплотная и хорошо готовишь.

– И, главное, я не еврейка, – подсказала Тоня. – За что ты их так не любишь?

– Я родилась в Вене и была единственным ребенком в семье. Мы жили в большом, красивом доме и были очень счастливы. О, это было восхитительное время, много смеха, подарков, любви… Налей мне еще, – баронесса протянула пустой стакан, и Тоня плеснула большую порцию виски, понимая, что Астрид необходима поддержка в лице алкоголя. – Все изменилось, когда началась война. Отец не мог уехать из Вены, а мама отказалась покидать город без него. Папа был юристом, а в годы войны работал на нацистов, но он отличался жалостью к людям, особенно к евреям. Одну еврейскую пару мы прятали у себя в доме.

Баронесса надолго замолчала, потом с необъяснимой жалостью в глазах посмотрела на притихшую Тоню и продолжила:

– В сорок третьем маму расстреляли. Немцы узнали, что родители помогают евреям. Видимо, отца кто-то сдал из своих. Мне было пятнадцать. Я стояла на лестнице и смотрела, как маму и ту семейную пару подвели к стене, а после раздалась автоматная очередь. Нас с отцом пощадили. Я потом часто подходила к этой стене, где моя мама лежала мертвой, и трогала ямочки, в которых застряли пули, отобравшие у нее жизнь. Если бы не они, Йохан и Рут… черт, до сих пор помню их имена… мама была бы жива. Поэтому я терпеть не могу евреев. По их вине я лишилась любви самого дорогого мне человека.

Тоня опустила голову, расстроенная рассказом.

– А дальше?

– В сорок шестом умер отец, и я осталась одна. Дальние родственники забрали меня к себе, но у них я жила недолго, – Астрид закурила, голос ее снова стал спокойным. – Уже на следующий год я вышла замуж за Альберта. Старый барон так влюбился в меня, что не обратил внимания на разницу в возрасте.

– Сколько?

– Он был старше меня на тридцать один год, – почти выплюнула баронесса. – Мне было лишь девятнадцать, когда я шла к алтарю.

– Зачем? Или ты любила его?

– Любила? – колко рассмеялась баронесса. – Я хотела есть. Хотела, черт возьми, жить! Альберт был богат, и он предложил мне то, в чем я остро нуждалась, – покровительство и безбедную жизнь. Поэтому я не посмела отклонить его предложение. У меня не хватило смелости.

– Ты была несчастлива в браке? Мне жаль.

– И мне, – баронесса поднялась с дивана и присела рядом с девушкой, обняв ее за плечи. – На второй год брака я родила Аву. Но радость материнства была недолгой. Малышка умерла. Я тоже хотела уйти следом за ней. Решила застрелиться.

– Серьезно? – Тоня крепко сжала сухую руку.

– Да, – кивнула баронесса. – Лучше бы я застрелилась в тот момент, не пришлось бы испить столько горечи в дальнейшем. Меня спас Фердинанд, выбил пистолет из рук до того, как я нажала на курок.

– Кто он?

– Сын барона от первого брака, – с теплой улыбкой на губах произнесла Астрид. – Мой любимый Фердинанд… Мы были ровесниками, оба хороши собой, поэтому неудивительно, что между нами вспыхнули чувства.

– Ты изменяла мужу с его же сыном? Вот стерва!

– Если бы ты его увидела, тоже ноги раздвинула бы. Прекрасен до неприличия!

– Значит, легенда о колье правдива? Все, кто надевал его, изменяли своим мужьям.

– Ой! Не будь идиоткой! – рассмеялась баронесса. – Стечение обстоятельств.

– Почему твой муж тебя не задушил? – наивно поинтересовалась Тоня.

– Не успел. Умер от инфаркта, когда неожиданно вошел в мою комнату и увидел, что я держу в руках голый хрен его сынка.

– Астрид! – покраснела Тоня. – Как можно?! Могла бы вести себя осмотрительней.

– Страсть не знает осторожности. В общем, мы похоронили барона, а сами стали жить как муж и жена. В двадцать два я родила Рольфа, нашего общего с Фердинандом сына. А в двадцать пять я убила Фердинанда и девицу, на которой он вдруг захотел жениться.

– Что?! – вскричала Тоня, вскочила с дивана и остановилась перед баронессой. – Убила?

– Сожгла в летнем домике, – та даже и глазом не моргнула. – Стояла и смотрела, как горит дом и они вместе с ним.

– Но за что?

– За предательство. Он клялся в любви, обещал, что никогда не покинет меня, а потом привел в дом ту девку, – баронесса облизала губы и усмехнулась. – Все умерло внутри в тот момент, когда крыша дома обрушилась. От моей любви остались одни лишь угли.

– А твой сын? – Тоня присела перед старушкой на корточки и обняла ее за хрупкие колени.

– Рольф? – Баронесса ласково погладила девушку по голове. – Еще одно горькое разочарование моей жизни. Я обожала его, он был единственной отрадой. Ничего не жалела для моего мальчика. Благо были и деньги, и время. Барон оставил в наследство свой бизнес, но я им не занималась. Все делали управляющие, я уделяла внимание лишь моему мальчику. Уже продумала его блестящее будущее, но мальчишка, как и его папаша, не оправдал надежд. Повеса и гуляка, Рольф вечно «влипал» в неблаговидные истории. Алкоголик, смутьян, картежник – таким был последний потомок баронов Рихтгофенов. Это омрачало мою жизнь. Я видела, что воспитала эгоистичную тварь, никак не мужчину. Ему нужны были только мои деньги, не я. Когда Рольфу исполнилось двадцать шесть, его нашли в каком-то притоне в Париже с пулей в голове.

– Боже! – прошептала Тоня, приложив ладошки ко рту. – Как он там оказался?

– Казино, девки, веселье, – пояснила баронесса и застонала. – Я привезла тело сына домой, похоронила в семейном склепе и продала к чертям поместье. А после поселилась здесь, в Мюнхене.

– Как ты со всем этим справилась?

– Никак. Печаль никогда не уходит из сердца, мучит каждую минуту, стоит вспомнить о тех, кто оставил меня. Поэтому я пью, чтобы избавиться от боли. И людей ненавижу.

– Неправда, меня ты любишь. Не так ли?

– Люблю, – кивнула баронесса. – Особенно сейчас, когда ты стоишь передо мной на коленках, как пес перед хозяином.

– Астрид, – Тоня не обратила внимания на сарказм, – я тебя никогда не брошу.

– Знаю, – баронесса вдруг стала серьезной. – Теперь ты моя отрада. До конца?

– До конца, – подтвердила Тоня, понимая, что Астрид только что сказала о своей смерти, и перекрестилась.

– С ума сошла?!

– Вовсе нет. Больше не буду тебе ни в чем клясться.

– И не нужно. Я и без того верю. Перекусим? Что-то я проголодалась. Идем в кухню, там продолжим разговор. Нужно было раньше тебе об этом сказать, но я все тянула.

– Кого еще ты убила? – Тоня протянула руку старушке, помогая подняться.

– Только двоих. Но порой хочется взять пистолет и пострелять в толпу.

– Боже мой, с кем я живу? С маньяком!

– Тебе плохо со мной? – Баронесса остановилась и со страхом посмотрела на девушку.

– Ты – заноза в заднице, но одновременно ты – лучшее, что есть в моей жизни.