Текст книги "Неспортивное поведение. Как потерпеть неудачу и не облажаться"

Первая Олимпиада

Первый раз я поехала на Олимпиаду в 2010 году. Ванкувер, Британская Колумбия, Канада. Примерно за два сезона до Игр у меня появились хоть какие-то предпосылки, чтобы попасть на них. Я все еще была новичком в команде, меньше трех лет. Чтобы попасть в состав, как правило, требовалось гораздо больше, чем три года в команде.

В 2008 году я выиграла первый Кубок Европы, а в 2009-м первый Кубок мира. Я была номером 4 в мировом рейтинге, когда поехала на Игры. У себя в голове я представляла, что мне очень повезет. Канада – моя любимая страна, и Ванкувер – мой любимый город, и все сложится, и судьба принесет мне медаль как логичное продолжение моего быстрого карьерного роста.

Все, что было связано с Олимпиадой, было настолько волнительным для меня. Я мечтала об олимпийской экипировке, любила кольца и грезила церемонией открытия.

В то время команду одевали «Боско». Их экипировочный центр был расположен в сталинской высотке на «Баррикадной». Все очень помпезно. Ты приходишь в назначенный день со своей командой, и, если ты в команде сноуборда, значит, ты пришел одним из последних. И, скорее всего, тебе не достанется размеров. Потому что перед тобой только что экипировали женскую сборную по хоккею.

Но тем не менее ты выходишь из этого центра с огромной сумкой неносибельного красного шмота. В котором тебе предстоит провести последующие две недели. (Некоторые проводят в нем последующие несколько лет.) Я не знаю, с каким посылом создается спортивная коллекция «Боско», но это точно не для высших достижений. Во-первых, у них никогда не было одежды из быстросохнущих материалов. «Боско» был особенно популярен за костюмы в стиле «Джуси-кутюр» с надписью «Россия» в курсиве. Известные люди потом приходили в этом на «Боско-каток» на Красной площади. А фанаты спорта со всей страны мчались в огромные магазины «Боско» на Тверской, чтобы облачиться в красный велюр. Лицами этого бренда были люди, имеющие какое-то отношение к телевидению или Думе.

Несмотря на провал с экипировкой, я была в восторге и предвкушении. Уже в Олимпийской деревне для меня стало открытием, что ходить не в «Боско» нельзя. Я всячески прятала «Найк» под слоями велюра. Атмосфера была праздничная. В первый раз я видела такое количество русских (и не только) спортсменов из разных видов спорта. Но русских в первую очередь, ведь я не знала никого из большого спорта России. Не видела их подготовки и то количество персонала, которое окружает многочисленные команды. Ванкувер был для меня своего рода посвящением в большой спорт.

Однажды мы ехали куда-то на шаттле, и в нем была наша женская сборная по керлингу. Их тренер тогда им сказала: «Девочки, все взяли с собой платья? Сегодня идем в Русский дом на банкет». У всех была своя программа на этом мероприятии. Я слышала, что в Русский дом привезли много русских знаменитостей, пива «Балтика» и икры. Но ею кормили не нас.

В Олимпийской деревне я чувствовала себя немного самозванкой. Мне было некомфортно в спортзале. Да и я не совсем знала, что делать в спортзале на тот момент. Представляете себе спортзал в Олимпийской деревне? Это сосредоточение эго, стремления и патриотизма. Пожалуй, нигде больше вы не увидите столько олимпийских колец и флагов в разных ипостасях, вытатуированных на телах весьма разной, но одинаково высокой степени атлетичности. Если вам некомфортно в обычном спортзале, вы точно не готовы к олимпийскому. Ты заходишь с высоко поднятой головой и делаешь вид, что ты знаешь, что делать и куда идти. Что у тебя есть какой-то план и ты его придерживаешься. Ты берешь свой рюкзак, переобуваешься, достаешь какие-то резинки, может быть, программу на бумажке. Пробиваешься к свободному велосипеду и, пока крутишь педали в расслабленном темпе, осматриваешься вокруг, намечая план на ходу. Вокруг очень сильные, симпатичные люди в национальных костюмах, которые делают свою рутину.

Подсматривание за другими спортсменами осталось моим любимым занятием на Олимпиадах. Моя любимая игра – догадаться, из какого вида спорта атлет, по строению тела. Я всегда запоминаю детали, то, как они одеты, какие на них кроссовки. Как они держат штангу или как разминаются. Что они пьют и едят. Как носят волосы. Аналог свайпинга за годы до Тиндера. Позднее, с изобретением этой невероятной технологии, Олимпийские деревни стали сосредоточением не только эго и стремлений, но и отчаянного секса. Хотя меня, к сожалению, это не коснулось.

Олимпийские татуировки – это своего рода тюремные татуировки, только более позитивные и с меньшим вокабуляром и детализацией. О количестве ходок/олимпиад говорит наличие татуировок колец, флагов и спортивных снарядов в разном состоянии свежести. Яркие кольца – первая Олимпиада. Немного потекшие – вторая или третья. Количество олимпиад также можно понять по возрасту, скажете вы. И слегка потухшему взгляду – отвечу я. Опытные не смотрят по сторонам и меньше болтают. Они уже были на этом празднике жизни, и у них нет времени на болтовню. И, скорее всего, они уже свели татуировку колец, разочаровавшись несколько раз в олимпийском движении.

Размер патриотизма напрямую пропорционален размеру вытатуированного флага на твоем бедре. Я видела множество вариантов, но ни у кого, пожалуй, я не видела таких огромных националистических татуировок, как у канадцев. Красный кленовый лист размером с Британскую Колумбию на бедре. Или во всю спину. Возможно, такие грандиозные идеи приходят, потому что кленовый лист легко изобразить. Мне сложно представить, что можно сделать с триколором в таком размере. Естественно, когда игры проходят в твоей стране, ощущение патриотизма более острое. В тот год в Канаде был взрыв национальной гордости. Их атлеты были везде, про них снимали шоу на Эм-ти-ви, их спонсировала Vitamin Water и Coca Cola и Under Frmour. Канадская женская сборная по хоккею после победы открыто раскурила сигары на олимпийском льду. Даже я гордилась Канадой и носила их варежки с сердцами и про себя хотела бы быть в их команде. Напомню, я была очень зеленой, и мой патриотизм был не так силен.

* * *

В Ванкувере было два кластера олимпийских объектов. Как это часто бывает на зимних Играх. Один в горах, в данном случае в Вистлере. Там проходили все горнолыжные и лыжные дисциплины, биатлон и бобслей, сани, скелетон. Второй был внизу, в самом Ванкувере и в горах вблизи города. Естественно, все стадионы и церемонии были в городе. Сноуборд был в нижнем кластере, наши объекты находились на курорте Cypress Mountain. Когда смотришь видео с выступлений, с вертолета виден океан и город. Это соединение океана, вечнозеленого леса, гор и города – воплощение идеальной среды обитания для меня. Я обожала Ванкувер. В городе летали чайки, пахло океаном, был «Старбакс» и «Лулулемон», все приятные и приветливые и говорят по-английски. Люди любят хоккей и пиво. На улицах вечеринки. Повсюду экраны с Играми и настроение праздника, и не важно, кто выигрывает. Было просто какое-то ощущение позитива и уверенности в том, что все будет хорошо.

Ванкувер был бы лучшим местом для зимних Игр. Но есть один минус. В феврале в Ванкувере очень тепло для зимы и много осадков. На время игр был очень теплый прогноз с дождем. Снег был около нуля, воздух 2–4 ° и южный ветер.

Соответственно, снег для выступлений был очень влажным, крупчатым и медленным. Около недели мы тренировались с переменным успехом недалеко от склона, на котором должны были выступать. Но по нему нам прокатиться не давали, так как часть нашего склона была задействована под бордеркросс. Соответственно, рельефа и качества снега мы не знали. Нам отдавали склоны по соседству для тренировок. Но эти склоны были поделены между огромным количеством команд, и из-за теплого прогноза снег на них находили с трудом. Мы решили уехать на неделю на другой курорт, Apex, в глубь Британской Колумбии. Где был отличный снег, лучшие условия для тренировок и никакого давления олимпийских колец. Мы жили в уютных шале на склоне, с джакузи. Можно было пристегнуть доску у домика и съехать к подъемнику. Это все было отлично, но условия очень сильно отличались от условий соревнований, и мы это знали.

Накануне соревнований я не могла уснуть. И лежала с открытым фейсбуком, где в моем статусе стояло – «1-й день до Олимпиады». Я писала всем подряд и гуглила слово Anything. Утром выступления наш автобус задержали, потому что у кого-то не было аккредитации, и я уже почувствовала неладное. Моя идеальная картина Олимпиады, где все идет по плану, начала покрываться трещинами. Когда мы приехали на объект, шел дождь и склон накрыло туманом. Во мне начало зарождаться ощущение паники. Во-первых, это неидеальные для меня условия. А на тот момент я плохо выступала в неидеальных условиях. Я так надеялась на чудо, но его не случилось. Во-вторых, везде были эти огромные олимпийские кольца – это означало то, что, несмотря на условия, я не могу просто расплакаться и пойти домой. На меня будет смотреть весь мир, и впервые до меня это дошло.

Дальше я с трудом помню, как прошел день. У меня есть только отрывки. Как я просматриваю трассу, а очки заливает дождь. Снег на ощупь очень скользкий, как пластик, но так как повернуть на просмотре тебе не дают, я не могла понять, как он на канте. То, что я плохо помню этот день, также говорит о том, в каком шоке я была и как мой настрой был далек от победного.

Во время первой попытки квалификации я очнулась примерно в середине трассы, где я с ужасом поняла, что еду боком и что срочно нужно что-то делать, чтобы не оказаться за двадцаткой. Очки потели, дождь, я не доверяла себе и не доверяла доске. Я ехала очень зажато. На финише я в ступоре озиралась по сторонам, чтобы найти табло со своим временем и пыталась высчитать, насколько плохо я проехала. Есть очень красочная фотография меня в этом моменте. Я попыталась ускориться на второй попытке, но моих стараний хватило лишь на 17-е место. Я уступила 0,07 и не попала в финалы.

Мне понадобилось десять лет, чтобы не чувствовать тот уровень боли, пересматривая этот заезд. Вот она (Я), вот она на старте, вот Саша Колобов держит зонт перед моим лицом, чтобы очки хоть на какой-то момент оставались сухими, вот на этом флаге я поняла, что что-то идет не так. Когда Марион Крайнер уехала от меня на двое ворот. Господи, как медленно. Это просто стыдоба. Но даже на финише я надеялась, что это просто Марион была очень быстрой, а я проехала неплохо.

К моей драме добавилось то, что второе место заняла моя однокомандница, которая ни до этого, ни после не показывала подобных результатов. Я отчаянно ей завидовала и с трудом это скрывала. Мне было очень нелегко. Я была разбита. Абсолютно не понимала, как такое могло произойти. Я отлично выступала на тренировках. Я была готова. Я верила в чудо. Я даже была 4-й в рейтинге! Почему я была так уверена в своем успехе? Некомпетентность. Что пошло не так? Погода. Я не могла дать такому произойти вновь. Моей целью стало катание во всех условиях, потому что никогда не знаешь, что тебя ожидает на главном старте.

Но на тот момент единственное, что могло мне помочь пережить эту неудачу, это развлечения. После наших соревнований оставалось несколько дней, которые смешались в одну большую вечеринку. Мы с друзьями из разных команд ходили в центр города, где на улицах играла музыка и народ танцевал в майках с канадской символикой. Нас везде пускали по спортивной аккредитации без очереди. Мы буквально, как в фильмах, проходили ко входу в клуб, где нас фотографировали на пресс-вол, как будто мы какие-то чемпионы. Это не имело значения, мы просто хотели забыть этот провал как можно скорее и провести остаток Олимпиады в незаслуженном веселье. Я не помню, как собирала вещи домой. Половину велюровых костюмов я благополучно забыла в номере. Очнулась где-то над Калгари, когда капитан самолета объявил, что Канада выиграла хоккей. К слову, Канада беспрецедентно выиграла неофициальный медальный зачет на тех Играх, с четырнадцатью золотыми медалями. И никто не задал ни единого вопроса. После Сочи-2014 всем не давал покоя факт того, что Россия выиграла зачет на домашней Олимпиаде. О результатах этого повышенного интереса расскажу позднее. 2010 год все еще был веселым.

После этого сезона я все-таки сделала татуировку не колец и не флага, к счастью. Хотя, возможно, была бы у меня тогда медаль, я была бы «окольцована». Я была в подходящем возрасте и состоянии. Я решила выбить клин клином, сбежала на Бали и осталась там на два месяца. Не такой уж и рекорд, учитывая, что люди уезжают туда на годы. Но для меня, как для хорошей девочки, это был срок. Это был вызов. Моя олимпийская мечта была запятнана первым поражением. Все начинало быть не так просто, как мне задумалось. И я планировала с этим работать.

Соперницы

Первая соперница появилась у меня в 14 лет. Тогда я уже два года стояла на доске, и девочка каталась со мной в новосибирской команде. На два года меня старше, больше, сильнее, да еще и с прошлым из горных лыж – она достаточно быстро начала опережать меня в слаломе. Поначалу я старалась не воспринимать ее всерьез: в сноуборде было даже принято презрительно относиться к бывшим горнолыжникам, примерно как скейтеры всегда недолюбливали роллеров. Тогда очень хотелось верить в то, что раз я сноубордистка до мозга костей, то лыжнице никак не стать лучше меня в команде, потому что так просто не бывает. К своему удивлению, я сильно ошибалась. К. стабильно выигрывала на протяжении многих лет, и у меня не было даже шансов с ней бороться.

Она быстро попала в сборную, в 14 лет, после того, как заняла третье место на чемпионате России в дисциплине бордер-кросс. Кажется, это был 2003–2004 год, за бордер-кросс еще брали в команду по слалому, хотя эти дисциплины вообще не имели ничего общего между собой.

Я сильно переживала и завидовала. К своему стыду, ждала, пока оттуда выгонят. В сборной действительно тяжело удержаться, но тогда спортсменов в регионах было не так много, и главный и бессменный тренер сборной Денис Тихомиров все еще приезжал на чемпионаты России, чтобы найти там молодой талант, который сможет «противопоставить что-то более опытным соперникам из сборной России». Несмотря на то что ситуация с зачислением К. в сборную по причинам, по моему мнению, далеким от справедливости, меня жутко бесила, ее опыт мотивировал меня и заставлял верить в то, что меня возьмут, если проявить себя даже в дисциплине, не связной напрямую со слаломом.

Нужно отдать ей должное, К. была достаточно позитивным и энергичным человеком и наверняка им же и остается по сей день. Не в ее привычках помнить зло, и, в принципе, она всегда ориентируется на позитив. Думаю, это была одна из причин, почему в начале карьеры ей так везло. Она все делала с легкостью.

Не могу сказать, что мне в карьере сильно везло. За всю свою жизнь у меня лишь один раз были соревнования, где подиум на Кубке мира мне «отдали». Это случилось в Канаде в 2010 году, когда я умудрилась упасть во время полуфинала и уехать в сетку. Уже сняв маску и по-тихому спускаясь по трассе на заднем канте, я увидела, что моя соперница, швейцарка Франци Колли, лежит лицом вниз в трех флагах от финиша. Я не растерялась и быстро ноги-в-руки и без маски финишировала, таким образом пройдя в большой финал. Там я вновь упала и уже, в свою очередь, «отдала» победу Светлане Болдыковой.

Света Болдыкова – легенда сноуборда. Отечественного сноуборда. Как и водилось в начале нулевых, ее прошлое тоже лежит в горных лыжах. Я не помню, когда именно она попала в команду, но точно знаю, что задолго до моего появления в ней. Возможно, я еще даже не каталась на доске, когда она уже выезжала на сборы в Европу. Иногда интересно подумать о том, что спортсмены, которые два года назад еще в жестких ботинках не стояли, сегодня уже соревнуются с тобой и претендуют на твое место. Это беспощадная действительность свободного рынка конкуренции.

Света была настолько общепризнанным лидером и победителем, что на первых финалах на чемпионате России я тушевалась, стоя с ней в стартовых воротах. О том, чтобы ее обогнать, не было даже и речи. Я считала, что если хотя бы полтрассы пройду с ней наравне, а потом упаду – это уже неплохо. Когда ты в первый раз разрешаешь себе победить своего кумира – этот день нужно отмечать в календаре и праздновать. Ты на пути к чему-то высокому!

Не могу назвать Свету своим кумиром, но относилась к ней с глубоким уважением, как и ко всем «сборникам». Сейчас такого от малых не дождешься. Приезжаешь на соревнования, и они с тобой не здороваются – ну, это ни в какие рамки не лезет. Старый состав эффективно установил дедовщину по отношению к нам, и во многом это заслуга их тренера на тот момент – Владимира Фоминых.

Почти весь состав сборной России на 2003–2004 год был из Таштагола, 90 % точно. Главным тренером сборной являлся Владимир Фоминых. Он вырастил очень серьезную школу, сам был личностью, уважаемой в спорте. Я не знала его достаточно хорошо, чтобы говорить о каких-либо личностных качествах, но его мнение я всегда учитывала. Когда мне было 10 лет и он в первый раз увидел меня на чемпионате России, он сказал моему отчиму (который был со мной на тех соревнованиях): «Отдай мне эту девочку, и я выращу из нее чемпионку!»

К счастью, меня никуда не отдали. Несмотря на то что он вырастил многих чемпионов, таких как Света и Андрей Болдыковы, братья Детковы – не всем повезло в равной мере и многие ушли из спорта достаточно рано из-за многочисленных травм. Его тренировки и подход были очень жесткими и выживали сильнейшие – то есть немногие. Скорее всего, я не выжила бы в его суровой школе.

Особое положение в звездном составе Фоминых занимала «одна известная спортсменка». Я помню, как в первый раз услышала о ней – Ракета называли ее. Наши добрые тренеры, конечно, не стеснялись добавить нам тревоги с такими кличками. Все девочки моего возраста, чего уж скрывать, побаивались Ракету. Стоя на морозе в тонких комбинезонах после квалификации перед табло с результатами, где неровным почерком было написано время, они высчитывали свои пары и молились, чтобы не оказаться с ней в заезде. Чаще всего это означало – стать шестнадцатой. Потому что, как правило, «одна известная спортсменка» выигрывала квалификацию в одну «калитку» (то есть намного).

Причина, по которой нам всем было так жутко, скорее всего, кроется в неприветливом виде «одной известной спортсменки»: ее короткой мальчишеской стрижке, черном бомбере и стиле том-бой. Каталась она тоже агрессивно, напористо, как мальчик. Мы, 12–13-летние дети, могли только лишь скользить боком по трассе, когда «одна известная спортсменка» разрезала своим напором что угодно – хоть снег, хоть лед. Завидев ее на склоне, мы очень аккуратно здоровались, потому что нам казалось, что если что-то пойдет не так – она просто тебе врежет.

Ее карьера стала одной из лучших в нашем спорте. Начав так рано и еще в юниорском возрасте обозначив свое доминирование на международных соревнованиях несколькими победами на юниорских чемпионатах мира, она стала самой молодой чемпионкой мира в нашей стране. Ей было 19 лет, когда она выиграла титул в Арозе (Швейцария). Я тогда стояла внизу и так болела за нее, что сорвала голос. Когда она в своем фирменном стиле, стартуя по более медленной трассе, проигрывала на старте и вывозила победу с отрывом в пенальти, многие уже привыкли к мысли о том, что против нее просто нет приема. Она стала первой знаменитостью в сборной России по сноуборду.

Выиграв столько Кубков мира, что пальцев не хватит пересчитать, она проложила дорогу первому поколению сильных спортсменок из России в сноуборде на мировой арене. Она доказала, что возможно выступать в альпийских дисциплинах против спортсменов, родившихся в Альпах. Благодаря своей нелюдимости она оставалась загадкой для многих зарубежных соперниц. Как сама Россия – никто никогда не знал, что у нее на уме, и это было завораживающе и пугающе одновременно.

В 17 лет, когда я попала в команду, как ни странно, мы достаточно быстро стали друзьями. Я тянулась за ней, разгоняла ее, мы были хорошей парой для спарринга. Проводя долгие месяцы на сборах, мы жили вместе, тренировались вместе, выигрывали вместе. Вернее, она выигрывала, а я оставалась на второй позиции. И я была этой позиции благодарна. Я считала, что второго места мне хватит, и мне не жалко отдать «одной известной спортсменке» победу, потому что она ее заслуживает.

Мне казалось, что я тоже неплохо на нее влияю. Развлекаю ее, учу английскому, помогаю социализироваться. Я называла ее Долли, и мы очень много смеялись. Но больше всего мне нравилось тренировать с ней параллельные заезды. Какое-то время мы настолько потеряли связь с реальностью, что перестали тренироваться с остальными девочками. Это не слишком радовало тренеров, но у них не было никаких рычагов давления на нас: «одна известная спортсменка» выносила всю кассу на Кубке мира, а я следовала за ней. Вместе мы были суперсилой.

Я понимала, что играю с огнем и что «одна известная спортсменка» достаточно сложный человек. Она никому не доверяла, и сблизиться с ней было очень сложно. Было ощущение, что в этой жизни ей доставили очень много боли. Когда она возвращалась на сборы из дома, зачастую ее было сложно разговорить, и она часто бывала не в настроении. Мне приходилось быть очень пластичной, чтобы поддерживать эту дружбу.

Все шло неплохо, пока я не выиграла чемпионат мира 2011 года. После того, как я узнала, что порвала связку и не смогу выступать в слаломе, я сказала ей, что она должна выиграть слалом, и тогда мы будем непобедимы. Я действительно в это верила. Ей удалось стать лишь седьмой, и, несмотря на то что в тот момент она искренне была за меня рада, достаточно быстро на этой почве наша дружба охладела.

К концу сезона-2011 она боролась за «Хрустальный глобус». Финал проходил в Арозе – там, где в 2007 году она выиграла чемпионат мира. Я приехала на финал Кубка, чтобы поддержать ее и, зная, что она стопроцентно выиграет зачет, привезла с собой шампанское. После соревнований я зашла к ней в номер поздравить. Я открыла шампанское, но она отказалась его пить, вдруг заявив, что вовсе его не пьет.

– Ну конечно, ты шутишь, очень смешно, давай отметим твою победу – конец сезона же!

– Нет. Спасибо.

Я ушла с горьким ощущением неладного. После этого мы общались не так хорошо.

Многие говорят, это из-за того, что я тогда победила на чемпионате и перестала на секунду быть вторым номером. Не знаю. Говорят, дружбы в спорте не существует, и я не виню людей, которые так считают. Это индивидуальный спорт – тут каждый сам за себя. Я стараюсь придерживаться мнения, что, даже если на склоне вы соперники, в жизни нужно оставаться человеком.

Постепенно наш холодный мир перешел в ожесточенную войну. После 2011 года я возвращалась к подиуму после травмы крестообразной связки, и мне было тяжело. Многие перестали в меня верить, я сама перестала в себя верить. «Одна известная спортсменка» валила (выигрывала) Кубки мира. Она выиграла «Хрустальный глобус» несколько раз. Он стала настолько безоговорочным лидером в мире и в команде, что моя далекая победа на чемпионате мира уже считалась событием из серии «Повезло». Ее власть и влияние были константой. На каждом собрании перед стартами Тихомиров говорил: «Завтра слалом. “Одной известной спортсменке” – победы. Всем – удачи». Это отпечатывается в мозгу. Удачи, не подведи, попади хотя бы в финал. А тебе желаем победы.

Несмотря на ее неуязвимость на Кубках мира, была у нее и одна слабость – Олимпийские игры. За свою карьеру она выступала на четырех играх. Это 16 лет. 16 лет в топе мирового спорта. При таком раскладе вероятность выиграть медаль сильно выше, чем не сделать этого, ведь выступают всего 30 человек, с которыми ты регулярно борешься на Кубках мира. Что должно четыре раза пойти не так, чтобы сильнейшая спортсменка, столько раз стоявшая на высшей ступени пьедестала, не смогла собраться с силами и не попала даже в финальную четверку?

Говорят, действительно есть проклятие Олимпиады. Это настолько серьезное и громкое мероприятие, что под его тяжестью ломаются сильнейшие и проверяются на прочность самые прочные канаты нервов. Есть люди, которые много раз выигрывали международные соревнования, но ни разу не попадали в топ Олимпиады. И обычно олимпийский сезон у этих людей проходит очень турбулентно. С самого начала напряжение настолько заполняет тебя, что ты попадаешь в порочный круг неудач и стресса: «Если я плохо выступлю, то не попаду в команду на Игры. Если не попаду в команду – не выиграю, и тогда это конец». Вжух! – и от уверенности в себе не осталось и следа. К самой Олимпиаде становится так стремно, что ты сам на себя не похож во время выступления. Я не знаю, что творится в голове в такой момент. Я могу только догадываться, потому что только мое первое выступление на Олимпиаде я считаю по-настоящему провальным.

В любом случае в олимпийский сезон атмосфера в команде очень напряженная, и в 2014 году острее всего это чувствовалось на «одной известной спортсменке». Она была настолько на взводе, что многие боялись ей слово сказать. Что угодно могло вызвать вспышку гнева. Однажды я громко высморкалась на завтраке перед соревнованиями, за что получила от нее раздраженное замечание о моей некультурности. Уровень толерантности к простейшим вещам, которые в обычной жизни ты можешь даже не заметить, становится предельно низким – и все это из-за олимпийского стресса.

На последних соревнованиях перед Сочи Стас Детков говорил о стрессе и том, как тяжело ему дается этот сезон, на что «одна известная спортсменка» перебила его и сказала, что он ничего не знает о стрессе, что мальчикам все легко дается и у них нет конкуренции в команде и что вообще ему следовало бы заткнуться. Он ничего не сказал ей в ответ, и никто, в свою очередь, его не защитил. В спорте не принято за кого-то заступаться.

Апогеем натянутых отношений между мной и «одной известной спортсменкой» стал момент, когда за пару дней до олимпийского слалома-гиганта в Сочи у нас было собрание и Денис Тихомиров, как постановщик трассы, спросил у команды пожелания по постановке трассы.

То, как стоит трасса, очень важно. Бывали случаи, когда команда оттачивала один конкретный рисунок трассы, так как их тренер, имея привилегии быть постановщиком на домашних соревнованиях, ставил эту трассу. Эти спортсмены оказывались на подиуме, несмотря на то что обычно они даже близко не имели шанс на нем оказаться. Никто ничего не сказал тогда на собрании, кроме Вика. Он спросил, в какую сторону Денис планирует ставить первый поворот. Это важно, так как, зная в какую сторону начинается трасса, можно рассчитать, с какого поворота ты уйдешь на крутое, и на выходе есть удобный и неудобный поворот. Денис не успел ответить, когда «одна известная спортсменка» уже фыркнула: «Теперь вы под него и трассы ставить будете!»

Проблема этого комментария была даже не в том, что у нее абсолютно не было терпения и Вик откровенно ее раздражал. А в том, что Вик даже не понял всей сути проблемы, так как сказано это было сквозь зубы, как и не понял, что речь идет о нем. Я быстро перевела ему и сказала, чтобы он разобрался и уладил конфликт, если он имеется. Естественно, все затаили дыхание, и никто ничего не сказал в защиту Вика.

Он прошел за «одной известной спортсменкой» к ее комнате, и когда она демонстративно закрыла дверь перед его лицом, он постучал и спросил ее:

– Did you say something about me? Do you have a problem with me?

Она сказала ему по-русски:

– Говори по-русски, – это стабильный ответ русских людей, бубнящих что-то себе под нос в лицо иностранцу.

– Говори по-русски, говори по-русски, – повторяла она.

– I never did anything to you! Don’t disrespect me – this is my team now!

* * *

«Одна известная спортсменка» неудачно выступила в Сочи. И я думаю, ей не очень хотелось с нами пересекаться, чтобы не пришлось еще нас из вежливости поздравлять. Долго избегать однокомандников не получится, но Вика она так в итоге и не поздравила. Со мной ей пришлось столкнуться в прачечной, где выдавила из себя «ПОЗДРАВЛЯЮ». Я знаю, насколько тяжело ей это далось. И я не хотела наживать себе в команде такого врага, как она, ведь когда она жжет мосты – их свет освещает ей путь.

За неудачу в Сочи она впоследствии винила всех и каждого – не было ни одного человека в персонале команды, по которому она бы не прошлась в прессе. Больше всех расстроился наш сервис у женщин – Николай Константинович. Он золотой человек и настолько преданный своим девчонкам, что сохраняет в своем сервис-боксе с инструментами все записки, которые мы оставляем ему на досках: «Ник. Кон., сегодня поменьше кантов!»

Или: «Nick, не плавьте, только канты <3». Он уж точно за всех болел одинаково, всегда готовил всем доски одинаково хорошо, и я в это верю.

В последующих сезонах «одна известная спортсменка» продолжала отдаляться от команды и выступала одна, организовала свою тренировочную группу во главе с психологом нашей команды L, которая сделала демарш после Олимпиады в Сочи. L, конечно, заслуживает отдельного параграфа. Я не совсем понимала ее решение выделить любимицу в лице «одной известной спортсменки» в 2014 году. Я заметила это достаточно рано, когда они стали все больше времени проводить вместе. Я стала сомневаться в непредвзятости L как специалиста, хранящего врачебную тайну каждого спортсмена в команде. У меня были основания полагать, что она настраивает «одну известную спортсменку» против всех нас. В какой-то момент L даже начала говорить о них с «одной известной спортсменкой» во множественном числе: «Мы сегодня не пойдем кататься, так ведь?» Как в детском саду. В этот момент я поняла, что происходит что-то неладное, и окончательно перестала ходить к L на сеансы спортивной психологии. Я не против личных отношений в команде, но, на мой взгляд, это не совсем этично, когда психолог команды открыто выбирает себе фаворита.

С 2015 по 2018 год «одна известная спортсменка» тренировалась отдельно от команды, и я всячески старалась с ней не пересекаться. После Сочи их отношения с Виком стали еще более натянутыми. Я и сама не готова была терпеть ее снисходительное отношение. Я успешно выступала. Годы после той Олимпиады я считаю самыми успешными в своей карьере. На многих соревнованиях мне пришлось выступать против «одной известной спортсменки». И мы всегда жали друг другу руки вне зависимости от того, кто победил.