Текст книги "Порабощение"

Она никогда не видела, чтобы кто-то выпивал так много воды. Рувим постоянно хотел пить, и она послушно приносила ему то, что он просил. Время от времени приходил Фиц – он приносил новые канистры и забирал пустые.

Вечером обессилевшая и измотанная Маль возвращалась домой с деньгами в кармане. По дороге она встречалась в условленном месте с Фицем и забирала три литра воды. Хельга встречала ее встревоженными взглядами и молчаливыми вопросами, струившимися из-под ее ресниц. Сама Маль думала о том, что если так будет продолжаться всю неделю, то к концу она просто умрет от истощения. Рувиму было нельзя есть. У нее на еду просто не было времени.

На четвертый день все изменилось – Рувим поднялся на ноги и сам прошел в ванную, где очень долго плескался. Маль беспокоилась о нем, поскольку не была уверенна в том, что он сможет правильно закрепить защитную маску и не сделать случайно пару глотков во время душа. Однако вопреки ее страхам Рувим выбрался здоровым и невредимым, без каких-либо признаков отравления.

За это время они оба исхудали и побледнели так, что теперь больше походили на мертвецов. Обидным было еще и то, что ничего полезного выведать не удалось. Маль еще не знала, что все это было только началом.

После душа Рувим стал значительно бодрее, хотя по его словам принимать пищу ему все еще было нельзя. Однако дежурить у его кровати тоже не было никакой необходимости. Маль стала чаще открывать окно на кухне и дышать воздухом, а в перерывах между делами она перехватывала по кусочкам хлеб или что-нибудь еще.

Он совсем не удивился тому, что на четвертый день стало легче. Будто только этого и ждал. И вообще, все это время Маль не покидало ощущение того, что Рувим сам все спланировал – до того точными и своевременными были предпринятые им меры.

Разговаривать с ним было невозможно, и Маль сосредоточилась на наблюдениях, тем более что после того, как он пришел в себя, это стало значительно проще. Очевидно, Рувим не замечал ее внимательных взглядов, либо ему просто очень сильно мешало плохое самочувствие. На пятый день его бдительность ослабла, а может быть, сыграло роль что-то другое, о чем Маль еще ничего не знала. Во всяком случае, к обеду она кое-что увидела. Кое-что очень подозрительное.

Отмучившись со стиркой, она вышла из ванной комнаты, по пути отметив, что ее работодатель лежал на кровати почти без движения. Его лицо было бледным и измученным. В этом не было ничего удивительного, поскольку временами на него еще накатывали приступы боли, после которых он отлеживался долгими часами и даже отказывался от воды. Миновав жилую комнату, Маль прошла на кухню.

Там она обнаружила стакан с еще мокрыми стенками. Ей хотелось сказать Рувиму, чтобы он не поднимался из-за такой ерунды и говорил ей, если ему очень хочется пить, но тот факт, что на столе не было бутылки, ее остановил. Она проверила все бутылки под столом и те, что отложила для сегодняшнего дня в один из шкафов. Все они стояли на прежних местах, а их крышки и горлышки оставались сухими. На стеклянных боках не было никаких отпечатков и следов. Страшная догадка пронзила ее, и Маль подошла к крану с водопроводной водой. Словно в ответ ее мыслям, с края крана соскользнула капля. Вентиль был еще мокрым, да и раковина тоже. Старец выпил отравленную воду.

Отбросив все сомнения и осторожность, Маль забежала в комнату и бросилась к кровати. Она принялась ощупывать лицо Рувима, пытаясь определить, как давно он решил отравиться. В ее голове мелькали разные мысли и вопросы.

Неужели его болезнь так мучительна? Что с ним случилось? Скрывает ли он что-то иное, более жуткое, чем то, о чем ей уже известно? Или может быть, он узнал, что его подземную лабораторию раскрыли, и теперь за ним организована слежка? Может, он боится суда и приговора?

Она знала, что судороги и агония длятся не больше получаса. За это время яд успевал проникнуть во все ткани и парализовать тело. Спасти старца в любом случае было нельзя, но, повинуясь инстинктам, Маль приподняла его тяжелую голову и попыталась определить, как далеко продвинулось действие непригодной воды.

К ее удивлению, Рувим открыл глаза и наградил ее недовольным, но вполне ясным взглядом.

– Чего носишься? – приподнимаясь на локтях и вырываясь из ее хватки, спросил он. – Чего тебе?

Она отпустила его, и он вновь упал на подушки.

– Вы пили воду из-под крана, – констатировала она. – Я проверила, вы выпили стакан отравленной воды. Скоро вы умрете, так что лучше заплатите за сегодняшний день прямо сейчас.

– Дурная девчонка, – отмахнулся от нее Рувим. – Я не собираюсь умирать. Я ничего не пил.

– Пили, – настаивала Маль. – Мокрый кран и такой же стакан. В раковине еще не высохли капли. А бутылки сухие.

– Тебе показалось, – опустив веки и сдвинув мохнатые брови, отрезал он.

– Я не идиотка, и мне никогда ничего просто так не кажется. Если собрались отравиться, то…

Бледно-голубые выцветшие глаза открылись и воззрились на нее с затаенной злостью. Позже, вспоминая этот момент, Маль поняла, что рисковала гораздо сильнее, чем могла представить. Но ей повезло, и, рассуждая, как лучше с ней поступить, Рувим сделал выбор в пользу жизни.

Убить человека ничего не стоило. Он мог плеснуть ей в лицо отравленной водой, когда она меньше всего бы этого ожидала. Один случайный глоток, и жизнь для нее была бы окончена. Однако что-то подтолкнуло его заговорить, а не затаиться со своими темными планами.

– А ведешь себя как идиотка, – наконец, сказал он. – Слезь с моей кровати немедленно.

Маль послушно поднялась и застыла рядом, не собираясь уходить. Рувим уселся и поправил воротник рубашки. Умирать он не собирался, и это было самым удивительным.

– Наблюдательная. Я просил Фица привести кого попроще, но ты, видно, и его надурила со своей напускной кротостью, – ухмыльнулся он. – И что же ты будешь делать?

– Еще не знаю, – ответила она. – Для начала было бы неплохо узнать, зачем вы отравились, а потом выйти отсюда живой и невредимой.

Рувим кивнул.

– Я не отравился. Как видишь, вполне жив и здоров. Разве такое может быть, если выпить отравленной воды?

– Разумеется, нет.

– Значит я, разумеется, должен умереть?

– Наверняка.

– А я не умираю. Так что я не пил ту воду.

Ощутив, что она подошла слишком близко к запретному и уже занесла ногу за красную черту, Маль сделала шаг назад.

– Хорошо. Я ошиблась.

Не дожидаясь, пока Рувим скажет еще что-нибудь, она вышла из комнаты и вернулась на кухню.

Вечером она встретилась с Фицем, чтобы получить оплаченную заранее Рувимом воду и заодно поделиться тем, что ей удалось увидеть.

Фиц ждал от нее новостей каждый вечер, но до сего момента она всегда приходила пустой и разочаровывала его. Сегодня она, наконец, могла рассказать хоть что-то.

Он ждал ее на прежнем месте.

– Воду потом, – обходясь без приветствия, сказала она. – Сколько у тебя времени?

– А есть что-то интересное?

– Я могу рассказать позже, когда закончится моя неделя.

– Ну, уж нет, выкладывай сейчас.

Фиц даже облизнулся в предвкушении.

– Учти, об этом никому нельзя говорить, – предупредила его она. – И ты ничем не должен показывать то, что знаешь.

– Я не тупой.

Маль рассмеялась, а потом, максимально сокращая историю, рассказала ему то, что выяснила и заметила. Она упомянула о том, что Рувим притворился, будто ничего не было, а также отметила, что в какой-то момент он был готов броситься на нее с кулаками.

От таких разговоров у Фица загорелись глаза. Наконец-то они нашли что-то стоящее! Старец пил ядовитую воду и не умер. Чем же такое можно объяснить?

– Ты опасная женщина, – посмеиваясь, заключил он. – Очень опасная. Правда, простоватая.

– По крайней мере, я не зря все это время там сидела. Он знает гораздо больше, чем мы можем представить. Если честно, я сейчас такого надумала, что голова кругом.

Шестой и седьмой день прошли без особых происшествий, и Маль закончила работу. За это время они с Фицем значительно сблизились и стали общаться свободнее, хотя свой дом она ему так и не показала. Она искала другую работу, поскольку денег, выплаченных Рувимом, не могло хватить надолго. У нее был примерно месяц, но Маль торопилась, поскольку беспокоилась о дочери.

Поиски работы захватили ее с головой, и она на какое-то время прекратила видеться с Фицем. Поэтому, когда в один из вечеров в ее дверь раздался настойчивый стук, за которым в комнату вошли Син и Фиц, Маль застыла от неожиданности. Она все еще держала край двери, когда они по-хозяйски ввалились внутрь.

– Прости, он очень просил показать, где ты живешь, – виновато глядя на нее, начала оправдываться Син. – У него какие-то важные дела.

Маль вздохнула и, ничего не говоря, провела их на кухню. Хельга, игравшая в комнате, удивленно застыла на своем месте, глядя на незнакомцев широко раскрытыми глазами. Она уже видела Син, но та встреча была короткой и не очень яркой.

– Мамочка сейчас должна поговорить с этими людьми, – поцеловав ее в макушку, объяснила Маль. – Посидишь одна?

Хельга кивнула.

Закрыв дверь и рассадив гостей, она уперла руки в бока и потребовала:

– Фиц, немедленно выкладывай, что у тебя за дело. И если оно будет недостаточно важным, то я выброшу тебя из окна.

Угрожать дважды не пришлось.

– Наш общий знакомый хочет снова видеть тебя, – радостно сообщил он.

– Он что снова хочет заболеть? – без особого энтузиазма поинтересовалась Маль, которая помнила, что предыдущий опыт работы с Рувимом был не очень приятным.

– Нет, на сей раз, он просит, чтобы я привел тебя в лабораторию. Понимаешь? Он хочет, чтобы ты помогала ему там.

– Серьезно?

Предложение было удивительным и оттого не очень правдоподобным.

– Разве я стал бы шутить, зная о том, как серьезно ты к этому относишься?

Син сидела неподвижно и ничего не говорила, но Маль уже поняла, что ей обо всем известно. Очевидно, Фиц уже успел просветить ее касательно всех их предыдущих дел.

– И сколько еще людей об этом знает? – спросила она, глядя на него с явным осуждением. – Говори честно.

– Только мы. Ты потерялась, и я начал искать тебя, а свой дом ты мне так и не показала. Я нашел Син и изгрыз ее всего за один день до такой степени, что она сдалась и согласилась привести меня сюда. Хотя, я просто думаю, что она тоже очень хочет, чтобы в лаборатории оказался наш человек.

Маль даже всплеснула руками:

– Наш человек? У нас что – партизанская группировка?

Син захихикала, что было совершенно не к месту, учитывая хмурое настроение хозяйки квартиры.

Фиц выпрямился и уже серьезно ответил:

– Нужно с чего-то начинать.

– Мне не нужна никакая революция, я просто хочу, чтобы мой ребенок жил хорошо или хотя бы относительно сносно.

– А разве это не одно и то же?

– Нет, – Маль покачала головой. – Революции – это для политики. У нас даже нет правительства. Одна только Корпорация, и мы даже не знаем, кто ею управляет.

– Но мы должны знать, кого благодарить за нашу жизнь, – твердо сказала Син. – Мы должны хотя бы увидеть их лица. Почему они прячутся? Было бы неплохо узнать, кто сделал это с нами.

– И что ты им сделаешь? – резонно вставила Маль. – Как можно их наказать? Да и вряд ли лаборатория поможет нам в этом.

Фиц беспокоился совсем о другом.

– Но ведь ты согласна? Ты ведь пойдешь работать у него?

– Да, пойду, – кивнула Маль. – Мне нужна работа, и я сама умираю от любопытства.

– Это главное. Оставим другие разговоры.

Путь до лаборатории был сложным и запутанным. Первая проблема заключалась в том, что попасть на территорию Корпорации без специального разрешения и, не являясь сотрудником, было невозможно. Когда она поделилась своими мыслями с Фицем, он сказал, что им и не нужно входить на территорию рабочей среды напрямую. Маль не сразу поняла, что это значило, и когда он повел ее подземными путями, она даже немного удивилась.

Прорытые под землей тоннели были не слишком большими – идти пришлось, пригибаясь и постоянно задевая макушкой и спиной шершавые стенки, зафиксированные только одним буровым раствором.

– Эта красота не обвалится нам на спины? – поинтересовалась она, когда, по словам Фица, минула почти половина пути.

– Я хожу здесь каждый день, и самое страшное, что здесь бывало – это пара камней на голову. Не бойся.

– А откуда ты вообще знаешь об этих проходах?

Фиц засмеялся и даже остановился:

– Это было просто. Мы носили по ним трубы, когда приходилось менять некоторые участки. Об этих тоннелях знают только работники моего отдела. А о той дыре, через которую мы сюда влезли, знаем только я и ты.

– Понятно. И долго ты ее пробивал? – вытирая лицо рукавом и опускаясь на колени, чтобы дать спине передохнуть, полюбопытствовала она.

Фиц уселся рядом с ней.

– Вышло куда проще, чем таскать эту воду через все посты каждый день. Промучился примерно неделю.

– Ты молодец.

– Да, я такой, – скромно согласился Фиц. – Видишь, не ты одна чем-то жертвуешь.

– Вижу. Пошли.

Говорить с ним было приятно, но сложно. Маль, не привыкшая общаться с людьми, тяжело осваивалась с его многословием и странным чувством юмора. Со своим мужем она была знакома с самого детства, а после того, как умерла ее мама, она жила вместе с ним и его родителями. Родить от него ребенка было несложно – они всегда старались держаться только вдвоем и безгранично верили друг другу. Когда он умер, она почувствовала себя так, словно ее ополовинили, разрезав еще живую плоть. И в том, что Хельга тоже не отличалась особой общительностью, не было ничего удивительного.

Лаборатория оказалась просторным двухкомнатным строением с мощной вентиляционной системой. Располагалась она сразу под городской электростанцией. Для того чтобы обеспечивать энергией весь многомиллионный Гидрокс, нужна была колоссальная конструкция, которая содержалась в одном гигантском крытом помещении. При таком мощном потоке электроэнергии воровство Рувима было незаметным. Его лаборатория питалась от главной линии, а расходы на работу вентиляции и воздуховодов казались ничтожными.

Помещения имели одинаковую площадь, но разную форму. Соединялись они коротким проходом, в обоих концах которого были установлены невысокие двери. Маль понимала, почему этот тайник еще никто не нашел – добраться сюда могли лишь простые рабочие, которым в сущности, не было никакого дела до небольших странностей. Лишь наблюдательный и любопытный Фиц мог заметить и использовать все необычное, что встречалось на пути.

Шум от работы электростанции прорывался даже через толстый слой земли – он распространялся по трубам и отдавался приглушенным эхом рядом со стенами.

Рувим встретил их вполне радушно. Наверное, сказалось то, что с ней он был уже знаком. Он поблагодарил и почти сразу же отпустил Фица, уточнив напоследок, сможет ли она выйти тем же путем. Очевидно, он не собирался показывать ей дорогу, которой пользовался сам.

– Твоя задача состоит в том, чтобы мыть помещение, выносить отходы и следить за состоянием некоторых животных, – коротко сказал он, когда они остались одни.

О каких животных шла речь, Маль еще не понимала, но когда он показал ей, второе помещение, все стало ясно – там стояли десятки металлических клеток с белыми мышами. Теми самыми, о которых упоминала Син. Теми, на которых ставили опыты в мире, где родились их беззаботные предки.

Значит, он занимается экспериментами, имеющими отношение к человеческой физиологии? Чем он занимается?

Он не сказал, что случилось с девушкой, работавшей здесь до этого момента, и Маль не хотела этого знать, хотя и догадывалась, что работа в таких условиях не позволяет долго жить.

Она беспрекословно выполняла все его задания и не говорила лишних слов. Ухаживать за мышами было не так сложно, как могло бы показаться, а вымывать грязь и химические отходы она привыкла, поскольку ее обязанности в Корпорации были связаны с отделом фармацевтики.

Подземная работа давила на разум. Маль не сразу привыкла к тому, что не видит неба и земли, и целыми днями находится в замкнутом пространстве. Конечно, она не очень любила людей, но полная изоляция нагоняла на нее страх и тоску. Компания Рувима была не в счет – он почти не говорил ничего кроме команд и приказов, а сам чаще всего пребывал в мрачном настроении.

За две следующие недели Маль привыкла к молчанию и относительной тишине. Она ничего не понимала в занятиях Рувима и через некоторое время прекратила наблюдать за ним во время работы. Переливания из пробирки в пробирку и вечные глядения в микроскоп ничего ей не говорили. Иногда он впадал в странное оцепенение, и словно гипнотизировал блокнот. Но чаще всего он просто уходил и запирал дверь на ключ. Всякий раз ей казалось, что он оставляет ее умирать под землей, где никто не сможет услышать ее криков, но он всегда возвращался без опозданий и выпускал ее на волю.

Когда он остановил ее и подозвал к себе, Маль не знала, чего ожидать.

Он усадил ее за стол и сам сел напротив, сложив руки и сцепив пальцы.

– Ты никому не сказала о том, что видела в моем доме, – утвердительно и явно с одобрением сказал он. – Ты не глупа. Я бы даже сказал, очень умна, поскольку теперь ты не побоялась прийти сюда.

Маль молча слушала. Ей было нечего добавить, а задавать вопросы она не собиралась. Рувим продолжал:

– Мой дед изобрел средство, нейтрализующее яд серых водорослей.

Он дал ей время, чтобы она смогла осмыслить и принять эти слова. Это было благоразумно, потому что Маль едва не упала со стула.

Как много заключено всего в одном предложении! Как много можно сказать несколькими словами!

– Он был одним из основателей Корпорации.

Еще одна передышка.

– Моего отца вычленили из руководящего круга, и я вырос в нищете. После смерти деда формула для получения вещества перешла в их руки, и они ею активно пользуются. Мы стали не нужны.

Это было уже проще и понятнее, хотя ей все еще было нелегко.

– Отдышалась?

Маль кивнула.

– Отец начал работать над новой формулой. На это ушли бесконечные годы, и работа не закончилась при его жизни. Она протянулась гораздо дальше, через всю мою жизнь. Почти до старости.

– Что за формула?

Рувим улыбнулся с явным удовольствием:

– Ага, ожила. Ожила и сообразила. Одобряю, быстрый ум – это всегда хорошо. Формула, которая действует не на воду, а на человеческий организм. Только представь, что будет с Корпорацией, если люди приспособятся к яду водорослей. Только представь, что случится с империей. Она будет разорена, поскольку сидит на воде и держит горожан в рабстве из-за воды. А если люди смогут пить отравленную воду, то Корпорация утратит свою власть. Монополия рухнет.

– Вы испытали формулу на себе? – осипшим голосом спросила Маль.

– Да. Я ввел себе одну из первых доз. Ты не представляешь, сколько времени понадобилось для этого результата. Сколько мышей передохло за это время. Уйма. Горы мышей.

Она не ошиблась. Он действительно пил отравленную воду, но остался при этом живым.

– Ты догадалась, но не смогла ничего доказать, и при этом тебе хватило ума промолчать. Ты умна, сообразительна и молчалива. Мне нужна такая помощница.

Маль подняла брови и улыбнулась.

– Помощница?

– Да. Мне нужен человек, который смог бы проникнуть в Корпорацию и помочь мне получить некоторые химические соединения, без которых невозможно синтезировать препарат.

– У вас есть план?

– Пока что плана нет, но у меня есть одежда обычной уборщицы. Ты могла бы переодеться и пройти в нужный отдел. Я скажу, где и что нужно брать. Если бы у меня появился союзник, то я бы сделал достаточно раствора и заготовок. Этого хватило бы для сотни первых детей.

Последнее слово отозвалось в ее черепной коробке ударом колокола.

Для детей. Хельга.

Маль покачнулась и схватилась руками за стол.

– Вы имеете в виду, что могли бы ввести лекарство детям и сделать их способными пить любую воду?

– Да. Сотня детей может стать неуязвимой.

– В каком отделе хранятся нужные вам вещи? – Маль предпочла перейти напрямую к делу, не растрачиваясь на сантименты.

– Фармацевтическом.

В такое везение было слишком сложно поверить. Она знала там все ходы и выходы, а также потайные двери и маленькие ниши. Маль застыла на мгновение, продумывая возможные варианты действий, но холодное разочарование остудило ее радость. В тех цехах ее знали в лицо и вряд ли успели забыть. Во всяком случае, учитывая интерес Никона, возглавлявшего отдел, ей там показываться не стоило.

Однако она не стала говорить об этом Рувиму. Она получила слишком много информации, которой должна была поделиться с Фицем и Син. Маль уже поняла, что две или три головы могут сообразить куда больше, чем одна, и поэтому решила подождать до встречи с друзьями.

Даже если Рувим и заметил ее метания, он ничем не выдал этого. Вечером он отпустил ее, сказав, что завтра сможет рассказать еще больше.

Решение было простым и настолько очевидным, что она даже не сразу поняла, насколько все легко. Однако ко всему прочему это было еще и неприятно.

Она выложила все обстоятельства двум оцепеневшим (как и она) гостям, а под конец сообщила, что не может помочь Рувиму с его затеей.

Син работала в соседнем тоннеле и сразу же предложила свою помощь. Фиц сидел с задумчивым видом и ничего не говорил, хотя на него это было не похоже. Он обещал подумать до следующего вечера, и Маль согласилась подождать, хотя и предупредила, что Рувим может начать настаивать и давить на нее.

Ее опасения были беспочвенными – старец, казалось, совсем забыл об их разговоре. Очевидно, он решил, что она сама сообщит ему свое решение, как только придет к какому-то выводу.

Вечером Фиц пришел один. Он занял свое уже привычное место на кухне, опустил голову и снова погрузился в молчание. Маль ждала.

– Я знаю, что нужно сделать, – наконец заговорил он, и голос у него при этом был странно глухим. – Я знаю, что нам нужно. Я и Син можем вынести вдвоем много всего, ему хватит с головой. Но для этого нужно на какое-то время отвлечь Никона, который неустанно следит за хранилищем. Кажется, он даже живет где-то недалеко, в одном из соседних помещений. Уезжает только на выходные.

– И?

Фиц потер лоб и вздохнул так, словно на его плечах покоилась тяжесть всего города.

– Если Никон хотел поиграть с тобой, ты должна согласиться. Он примет тебя на работу, если ты ему очень нравилась. Логика очень простая – прожить долго ты не сможешь, а поразвлечься хотя бы разок он с тобой успеет. Он ничем не рискует. В отдел фармацевтики принимает именно он. Если ты действительно так желанна для него, то тебе придется пойти на это. Насколько я знаю, если у него новая девушка, он проводит с ней безотрывно несколько часов, и за это время мы успеем сделать все, что нам нужно.

Маль знала, что он прав. Знала она и о том, что другого выхода не существует. Вынести компоненты в таких огромных количествах другим путем не удалось бы никому. За столько лет работы еще никто не осмеливался грабить Корпорацию. По крайней мере, если такие случаи и были, то о них ничего не рассказывали. Скорее всего, смельчаков, решившихся украсть у Корпорации хоть что-то, наказывали и стирали из истории без следа. Зная, чем она рискует, Маль согласилась на эту операцию.

На следующий день она отправилась к Рувиму и сказала, что она сможет принести все ингредиенты. Он не спрашивал, как она собирается это делать, но поинтересовался, чего она хочет за такую услугу.

Ответ был до боли простым.

– Я хочу, чтобы моя дочь вошла в первую сотню детей, которым вы введете лекарство.

Рувим выдохнул с плохо скрытым облегчением и протянул ей руку в знак согласия.