Текст книги "Воспитание сердцем. Без правил и условий"

Глава 3. Слишком много контроля

Однажды моя жена гуляла с детьми в парке. Вернувшись, поделилась впечатлениями, качая головой и негодуя: «Не могу поверить, насколько унижающе и враждебно некоторые родители разговаривают со своими детьми. Зачем тогда они вообще решили завести детей?» Мне самому не раз приходилось задаваться подобным вопросом, и я начал записывать примеры, наблюдаемые в городе. Среди множества прочих оказались и такие случаи.

• Малыша строго отчитали за то, что он бросал плюшевого медведя в игровой зоне детской библиотеки, хотя рядом никого не было.

• Ребенок, тщетно просивший печенье в супермаркете, заметил, что неподалеку другой маленький мальчик ест печенье. Когда он указал на это своей матери, та ответила: «Наверное, это потому, что он умеет пользоваться горшком».

• Маленький мальчик, громко выражая восторг, спрыгнул с качелей на детской площадке, и его мать зашипела: «Немедленно прекрати баловаться! Сегодня ты больше не будешь качаться. Еще раз так сделаешь, и пойдешь на тайм-аут».

• За водяным столом в детском музее мать все время одергивала маленького сына, утверждая, что объявления, развешанные в этой зоне, якобы запрещают делать то, что он хотел, например: «Здесь написано, что нельзя брызгаться». Когда он спросил почему, она ответила: «Просто так написано».

Я вскоре отказался от своих заметок. Таких случаев было слишком много, все были похожи друг на друга. Записывать оказалось просто незачем, не говоря о том, что это довольно угнетающее занятие. Снова и снова на детской площадке мы видели, как родители внезапно объявляли, что пора уходить, иногда даже хватали ребенка за руку. (Если малыш начинал плакать, списывали на то, что он «устал».) Мы видели, как мамы и папы невольно воспроизводили поведение армейского сержанта, запугивающего новобранцев: кричали, наклонившись к лицу, потрясая пальцем прямо перед носом ребенка. Часто в ресторанах наблюдали родителей, которые поминутно делали своим детям замечания, поправляли их манеры, выговаривали, будто не так сидят, комментировали, что (и сколько) они едят, и в целом превращали все в событие, окончания которого дети не могли дождаться. (Неудивительно, что во время семейных обедов многие дети говорят, что не голодны, а через некоторое время у них появляется аппетит.)

Уверяю вас: пока у меня не появились собственные дети, я гораздо критичнее относился к таким родителям. Пока вы сами не начали толкать перед собой коляску, просто не в состоянии представить, как эти крошечные существа умеют играть у вас на нервах и испытывать терпение. (И конечно, не можете оценить те необыкновенные моменты восторга, которые они дарят.) Я очень стараюсь не забывать об этом, когда поведение другого родителя заставляет меня морщиться. И напоминаю себе, что ровно ничего не знаю об истории семьи, за которой наблюдал в течение нескольких минут, – ни того, с чем этому родителю пришлось столкнуться сегодня утром, ни того, что ребенок сделал перед тем, как разыгралась эта сцена.

И все же. Несмотря на все допущения, которые мы готовы сделать, и все оговорки, которые готовы учесть, есть общая истина. На одного ребенка, которому разрешают баловаться в общественном месте, приходятся сотни детей, чьи родители ограничивают их без всякой необходимости, кричат, угрожают и запугивают; детей, чьи протесты обычно игнорируют и от чьих вопросов отмахиваются; детей, которые уже привыкли слышать автоматическое «Нет!» в ответ на свои просьбы и «Потому что я так сказал!», если спрашивают почему.

Впрочем, вы не должны верить мне на слово. Представьте, что вы антрополог, и в следующий раз, когда окажетесь на детской площадке, в торговом центре или на детском дне рождения, присмотритесь к происходящему. Вряд ли вы увидите то, чего не видели раньше, но можете заметить детали, на которые до этого обращали мало внимания. Вероятно, на основе увиденного даже сделаете некоторые обобщения. Но будьте осторожны: стать более восприимчивым к тому, что происходит вокруг, не всегда приятный опыт. Если начнете смотреть слишком внимательно, не исключено, что довольно скоро у вас пропадет всякая охота ходить на прогулку в парк. Как написала мне одна мама из Калифорнии:

Вы были относительно недавно в продуктовом магазине? Это настоящее мучение! [Смотреть на то, как] родители используют взятки, унижения, наказания, награды и прочие оскорбительные приемы, почти невыносимо. Что случилось с моим славным мысленным экраном?. Каждое «Если ты не успокоишься, мы никогда больше не пойдем в магазин!» и «Зайка, если ты перестанешь кричать, мы купим мороженое!» грозит задушить меня. Интересно, как мне удавалось не слышать всего этого раньше?

Подумайте еще раз о разных методах условного воспитания, описанных в предыдущих двух главах. Они вредны уже хотя бы потому, что ребенок чувствует, когда его контролируют. Это работает и наоборот: когда мы используем наказания, поощрения и другие стратегии, чтобы манипулировать поведением детей, они ощущают, что их любят, только когда они соответствуют нашим требованиям. Условное воспитание может возникнуть как следствие контроля, даже если оно не было его целью. И напротив, контроль объясняет деструктивные эффекты условного воспитания.

Однако чрезмерный контроль сам по себе проблема и поэтому заслуживает отдельной главы. И дело не ограничивается какой-то одной конкретной формой дисциплины, будь то тайм-аут или очередная наклейка в «звездную карту», телесные наказания или словесные поощрения, подаренные или отнятые привилегии. Замена одного метода на другой мало что меняет, если мы не в состоянии разобраться с первопричиной: основная проблема воспитания детей в нашем обществе – это не вседозволенность, а страх перед вседозволенностью. Мы так боимся избаловать наших чад, что в итоге чрезмерно их контролируем. Конечно, одни дети избалованы, другие заброшены. Однако гораздо реже возникает тема настоящей эпидемии микроменеджмента: стремления родителей контролировать юное поколение в мелочах и вести себя так, будто малыши – это полностью принадлежащие им дочерние предприятия. Поэтому важный вопрос, к которому я вернусь позже, звучит следующим образом: как руководить и ограничивать (а это необходимо) без излишнего контроля. Но сначала мы должны уяснить, до какой степени на самом деле можем переусердствовать и почему этому искушению необходимо сопротивляться.

Общение взрослых с детьми часто основано на неуважении к их потребностям и предпочтениям, да и, в принципе, к ним самим. Родители ведут себя так, будто считают, что дети не заслуживают такого же уважения, как взрослые. Много лет назад психолог Хаим Гинотт[55]55
  Хаим Гинотт (1922–1973) – израильский клинический психолог, педиатр и руководитель семинаров для родителей. Его книги стали бестселлерами, переведены на 30 языков. Они способствовали революционным изменениям отношений между взрослыми и детьми.


[Закрыть] предложил вспомнить, как мы реагируем, когда наш ребенок случайно забывает где-нибудь принадлежащую ему вещь, – а затем сравнить это с нашей реакцией, когда подобной хронической забывчивостью страдает наш друг. Мало кому придет в голову отчитать взрослого тем же тоном, какой мы обычно оставляем для детей: «Да что с тобой такое? Сколько раз повторять – перед уходом нужно посмотреть, не забыл ли ты свои вещи. Думаешь, мне больше нечем заняться, кроме…» и так далее. Взрослому человеку мы, скорее всего, скажем просто: «Вот твой зонтик»[56]56
  См. Ginott, pp. 101–102.


[Закрыть].

Некоторые родители вмешиваются по привычке, прикрикивая «Хватит бегать!», даже когда совсем невелик риск, что ребенок нанесет ущерб другому человеку или обстановке. Многие как будто пытаются ткнуть его носом в собственное бессилие и показать, кто в доме хозяин. («Потому что я мама, вот почему!» «Мой дом, мои правила!») Одни пытаются контролировать детей с помощью физической силы, другие предпочитают чувство вины («После всего, что мы для тебя сделали! Ты разбиваешь мне сердце…»). Другие непрерывно пилят детей, и их напоминания и критические замечания сливаются в устойчивый гул. Иногда явно не возражают против того, что делают дети, но потом вдруг взрываются без всякого предупреждения: ребенок словно задевает ногой невидимую растяжку (на самом деле это может быть связано не столько с поведением малыша, сколько с настроением взрослого) – и родитель внезапно приходит в ярость и становится пугающе жестким.

Разумеется, не все поступают описанным образом, а некоторые вообще никогда не делают ничего подобного. Исследования показали, что убеждения и методы, связанные с воспитанием, обычно меняются в зависимости от культурной, классовой, расовой принадлежности родителей, а также, среди прочих факторов, и того, какое давление испытывают они сами. (Подробно об этом см. в приложении.) Исследователи также уверяют, что большинство взрослых не придерживаются единого стиля воспитания – на всевозможные виды плохого поведения они обычно реагируют по-разному[57]57
  См., например, Grusec and Goodnow, p. 7.


[Закрыть].

Но, пожалуй, более интересно, что именно родители оценивают как «плохое поведение». Некоторые регулярно применяют это определение к действиям, которые вы или я сочли бы вполне безобидными, и на основании этого расправляются со своими чадами[58]58
  Одно исследование обнаружило значительную «согласованность в убеждениях матерей о воспитании детей»: матери, отличавшиеся авторитарным подходом, были склонны рассматривать все поступки своих детей через эту призму (Hastings and Rubin). И чем больше родители «игнорировали ситуативные факторы», жестко «сравнивая конкретные действия с внешними стандартами хорошего или плохого поведения и действуя соответственно», тем хуже был результат для ребенка (Hoffman 1970a, p. 113).


[Закрыть]. Обычно это происходит в рамках так называемого авторитарного стиля воспитания. Таких родителей скорее можно назвать строгими и требовательными, чем понимающими и обнадеживающими. Устанавливая правило, они редко сопровождают его объяснениями или обоснованиями. Чтобы добиться исполнения, не только ожидают абсолютного послушания и не задумываясь наказывают, но и считают, что для детей гораздо важнее подчиняться авторитету, чем уметь думать самостоятельно или выражать свое мнение. Они настаивают, что за малышами нужно бдительно следить. А когда те нарушают правила – что только подтверждает мрачные подозрения авторитарных родителей о том, каковы дети на самом деле, – считают, что они сделали это сознательно, независимо от возраста, и должны нести ответственность.

Настораживающая подробность: та же тема – «угодливое исполнение родительских требований и… раннее подавление неприемлемых порывов» – всплывает в классическом исследовательском проекте, осуществленном после Второй мировой войны. Ученые изучали психологическую подоплеку фашизма – в частности, детство тех людей, которые выросли, испытывая ненависть к целым группам, и имели выраженную тягу к власти[59]59
  Adorno et al. Цит. на с. 385.


[Закрыть].

Конечно, это крайние точки спектра контроля. Слыша о таких случаях, вы наверняка говорите: «Ну нет, ко мне это точно не относится. Я не авторитарный родитель и не кричу на своего ребенка за то, что он весело играет на детской площадке». Но почти все хотя бы изредка поддаются тяге к чрезмерному контролю. Одни делают это с убеждением, что дети должны научиться делать то, что им говорят (в конце концов, взрослым лучше знать, не так ли?). Другие просто обладают авторитарным складом характера и с самого начала привыкают навязывать детям свою волю[60]60
  Один психолог предлагает представить мать, которая играет со своим малышом в «кто там?» (закрывая лицо ладонями и снова открывая). В какой-то момент, когда игра становится слишком бурной, ребенок отворачивается и начинает сосать большой палец. Вместо того чтобы уловить этот сигнал и подождать, пока ребенок будет готов возобновить игру, мать «наклоняется, входя в поле зрения малыша, и щелкает языком, чтобы привлечь [его] внимание. Однако малыш игнорирует ее и продолжает смотреть в сторону. Та не сдается, наклоняет голову еще ближе к ребенку. Малыш гримасничает… и отодвигается еще дальше». Потребность матери контролировать взаимодействие – отсутствие уважения к явно высказываемым предпочтениям ребенка – может иметь долгосрочные последствия. Возможно, как следствие, ребенок будет считать себя беспомощным и неспособным повлиять на мир вокруг, а родителей и, возможно, других людей в целом сочтет неотзывчивыми и ненадежными. Главной задачей для него становится оградить себя от неприятных переживаний и утешиться при столкновении с ними, что «потенциально ставит под угрозу когнитивное развитие и искажает взаимодействие ребенка с другими людьми» (Tronick, pp. 112, 117).


[Закрыть]. Кто-то поступает так просто из отчаяния, нерегулярно, в ответ на акты неповиновения. Многие родители действительно обеспокоены благополучием детей, однако никогда не задумывались, что их действия – это чрезмерный и контрпродуктивный контроль.

Большинство из нас просто наблюдает «парад плохих родителей», то есть людей, гораздо более контролирующих, чем мы сами. Утешает мысль: «По крайней мере, я никогда так не делаю». Но настоящая задача – задуматься о тех вещах, которые мы делаем, и спросить себя, соответствуют ли они реальным интересам наших детей.

Какие дети выполняют то, что им говорят

Давайте ненадолго отвлечемся от амбициозных целей, которые мы ставим перед детьми, и сосредоточимся на том, что побуждает их подчиняться нашим требованиям. Если необходимо заставить их сделать что-то (или прекратить делать) прямо сейчас, в этот самый момент, то нужно признать: применение силы – угрозы, наказание, громкое требование – иногда приводит к нужному результату[61]61
  Это соображение высказано, с сопутствующими цитатами, в Kuczynski 1983, p. 133; и 1984, p. 1062.


[Закрыть]. Но только иногда. В целом же более послушными оказываются именно те дети, чьи родители не употребляют власть и устанавливают с ними спокойные теплые отношения. Взрослые относятся к малышам с уважением, сводят контроль к минимуму и всегда разъясняют причины своих просьб.

В классическом исследовании ученые сначала отделили чутких, принимающих и открытых для контакта родителей от тех, которые считали, что «имеют полное право делать [со своим ребенком] что хотят, навязывая свою волю, подгоняя его под свои стандарты, произвольно прерывая, без учета его потребностей, желаний и характера деятельности, которой он занят». Удивительное совпадение – именно у матерей, относившихся к первой категории (то есть менее контролирующих), маленькие дети намного чаще выполняли то, что им велели[62]62
  Stayton et al. Цит. с. 1061. По мнению авторов, это показывает, что «склонность к послушанию возникает в чутком, комфортном социальном окружении, где нет места дрессировке и жесткой дисциплине». (См. с. 1065.) Обзор другого исследования, которое также обнаружило, что послушание чаще связано с чутким воспитанием, чем с дисциплиной и контролем, см. Honig. Пара исследователей обнаружила: когда матери навязывают малышам свою волю, как это описано у Стэйтона, – то есть если чаще «вмешиваются в текущие занятия ребенка, вместо того чтобы выбрать подходящее время и адаптировать свое вмешательство к его состоянию, настроению и актуальным интересам», – эти дети в возрасте пяти-шести лет значительно чаще оцениваются как гиперактивные (Jacobvitz and Sroufe). Увы, дальнейшие исследования этого интригующего открытия не были проведены по той простой причине, что практически все доступное финансирование в области изучения детских расстройств идет на нейробиологические исследования, а не на вероятные улучшения в воспитании.


[Закрыть].

Во втором исследовании с участием двухлеток большую готовность выполнить ту или иную просьбу продемонстрировали дети, чьи родители «четко сообщали, чего хотят, и помимо этого выслушивали возражения малышей, а также улаживали ситуацию, максимально уважая детскую самостоятельность и индивидуальность»[63]63
  Crockenberg and Litman, p. 970.


[Закрыть].

Третье исследование еще немного подняло ставки. Специалисты изучали группы дошкольников, отличавшихся особым непослушанием. Одним матерям предложили играть с детьми как обычно, а другим дали задание «участвовать в любой деятельности, которую выберет ребенок, при этом позволять ему контролировать характер и правила взаимодействия». Кроме того, их попросили воздержаться от команд, критики или похвалы. (Заметьте, похвала тоже оказалась под запретом, вместе с другими формами манипуляции.) После того как игра закончилась, мамы по просьбе экспериментаторов дали детям несколько команд, связанных с уборкой игрушек. Результат: дети, менее контролируемые в ходе игры – то есть те, кому давали право голоса, – более охотно выполняли инструкции своих матерей[64]64
  Parpal and Maccoby.


[Закрыть].

Какими бы поразительными ни казались результаты этих экспериментов, проблемы традиционной, основанной на контроле дисциплины становятся еще более очевидными, если взглянуть, как дети вели себя после того, когда взрослый выходил из комнаты. Один исследователь заинтересовался не только тем, кто из малышей послушается, когда его попросят что-то сделать (убрать игрушки), но и тем, кто послушается, когда его попросят чего-то не делать (не играть с определенными игрушками). Ответ на оба вопроса оказался одинаковым: просьбу выполнили те дети, чьи матери поддерживали их, обращались с ними приветливо и в целом избегали силового контроля[65]65
  Kochanska 1997.


[Закрыть].

На этом доказательства не заканчиваются. Пара психологов изучала причины возникновения у детей искреннего, «заинтересованного» послушания, в противоположность вынужденному подчинению «ситуативного» типа. Еще два психолога хотели выяснить, что побуждает ребенка следовать указаниям взрослого, но не матери или отца[66]66
  Вынужденное подчинение: Kochanska and Aksan. Подчинение другому взрослому: Feldman and Klein.


[Закрыть]. В обоих случаях лучшие результаты показали те дети, чьи родители обращались с ними уважительно и чутко, а не те, чьи родители придавали особое значение контролю.

Одна из причин, почему тяжеловесный делай-что-я-говорю подход обычно не слишком хорошо работает, такова: мы действительно не можем контролировать детей – по крайней мере, там, где это имеет реальное значение. Очень сложно заставить ребенка съесть эту пищу, а не ту, пописать здесь, а не там, и просто невозможно вынудить заснуть, перестать плакать, а также слушать нас или уважать. Эти вопросы становятся для родителей самым большим испытанием именно потому, что задействуются уже заложенные границы влияния одного человека на другого. С грудными детьми, а позднее с подростками цель контроля в конечном счете оказывается иллюзией[67]67
  Это особенно верно, когда цель – выработать у детей определенное отношение или чувство. В краткосрочной перспективе мы иногда можем добиться успеха, приучив детей к определенным действиям, но не в силах заставить их хотеть это делать – вот почему глупо спрашивать совета, как мотивировать наших детей. Попытки контролировать также бесполезны, если они опираются на предположение, будто отношения родителя и ребенка односторонние. Исследователи пришли к выводу, что матери и отцы не просто воздействуют на своих детей. Нравится вам или нет, это взаимные отношения, в которых стороны влияют друг на друга. «Акцент на взаимодействии заставил нас перейти от взгляда на воспитание как на работу над детьми, или для детей, к убеждению, что это работа с детьми» (Maccoby and Martin, p. 78). Я утверждаю, что это не только верно, но и желательно: взаимодействие с детьми – это, с одной стороны, довольно точное описание происходящего и, с другой стороны, осмысленное предписание, к выполнению которого следует стремиться.


[Закрыть]. К сожалению, это не останавливает нас от попыток выработать новые, более хитроумные и действенные стратегии, чтобы заставить детей слушаться. И когда наши методы терпят неудачу, мы воспринимаем это как подтверждение, что нужно… усилить нажим.

Диаметральные противоположности

Есть некий парадокс: именно те родители, которые сильнее всего стремятся контролировать своих детей, в итоге имеют самый слабый контроль над ними. Но это еще не все. Гораздо важнее то, что основанный на авторитете подход не просто неэффективен – он деструктивен, хотя на первый взгляд может показаться, что он работает. Как однажды сказал мне Томас Гордон[68]68
  Томас Гордон (1918–2002) – дипломированный психолог, член Ассоциации американских психологов, президент Калифорнийской государственной ассоциации психологов, профессор Чикагского университета. Был консультантом на конференции по вопросам детства в Белом доме в 1970 году. Основатель известных курсов по программе обучения родителей, учителей и специалистов, работающих с детьми.


[Закрыть], создавший «Тренинг родительской эффективности»: «Автократическая среда делает людей больными».

Конечно, не все болеют одинаково. Психотерапевты давно поняли, что одна и та же причина может иметь сильно отличающиеся следствия. Например, некоторые люди, испытывающие сомнения в собственной ценности, ни в чем не уверены и принижают себя. Другие, испытывающие те же сомнения, производят впечатление высокомерных и самовлюбленных: пытаются напыщенностью компенсировать низкую самооценку. Таким образом, противоположные проявления личности могут иметь общий корень.

То же происходит, когда родители настаивают на абсолютном контроле. Одни дети в результате становятся слишком уступчивыми, другие, наоборот, чересчур непокорными. Давайте рассмотрим каждую из этих реакций по отдельности. Многие родители мечтают иметь детей, которые всегда делают то, что им говорят. Но я уже упоминал во введении: когда дети запуганы и послушны, это не очень хороший знак. На работе мы посмеиваемся над сотрудниками, которые смотрят в рот начальству и всегда и во всем с ним соглашаются, – так что же заставляет нас думать, что подобное поведение у ребенка стоит считать идеальным?

В 1948 году журнал Child Development («Развитие ребенка») опубликовал результаты одного из первых научных исследований на эту тему. Было обнаружено, что у контролирующих родителей дети дошкольного возраста обычно «тихие, хорошо воспитанные, уступчивые». Но вместе с тем мало взаимодействуют со сверстниками, и им словно не хватает любопытства и оригинальности. «Авторитарный контроль… обеспечивает послушание, но делает это ценой личной свободы», – заключил экспериментатор[69]69
  Baldwin, особенно pp. 130–132.


[Закрыть].

Более четырех десятилетий спустя, в 1991 году, тот же журнал опубликовал итоги исследования с участием 4100 подростков. Цель была прежней: выяснить, насколько они благополучны в психологическом и социальном планах, а затем сопоставить полученные сведения с их воспитанием. Оказалось, что дети авторитарных родителей часто набирают высокие баллы за «послушание и соответствие стандартам взрослых». Но, добавляли ученые, «за это молодые люди, по всей видимости, платят уверенностью в себе – как в своих силах, так и в социальных и академических способностях. Общая закономерность позволяет предположить, что эту группу молодых людей принудили к послушанию силой авторитета»[70]70
  Lamborn et al. 1991. Цит. с. 1062. Это согласуется с другим исследованием (см. Buri et al.), показавшим, что молодые люди, в особенности женщины, воспитанные авторитарными родителями, в результате часто имеют заниженную самооценку.


[Закрыть].

Таким образом, чрезмерное послушание – один из результатов излишнего контроля. Однако других детей такое же воспитание толкает в другую крайность, заставляя бунтовать против всего и вся. Их воля, суждения, потребность иметь право голоса в собственной жизни подавляются, и единственный способ восстановить чувство независимости для них – стать непокорными.

Когда мы заставляем детей чувствовать себя беспомощными, подчиняя нашей воле, это порождает у них сильный гнев. И если он не находит выхода в тот же момент, это не значит, что он исчезает. Когда это случится, зависит от личности ребенка и конкретной ситуации. Иногда это приводит к учащению конфликтов с родителем. Как замечает Нэнси Самалин[71]71
  Нэнси Самалин – пионер в области родительского образования, работает с родителями, педагогами и работниками здравоохранения с 1976 года. Известный семейный консультант, руководитель Центра работы с родителями в Нью-Йорке. Автор книг для родителей.


[Закрыть], даже «выигрывая, мы проигрываем. Принуждая детей к послушанию силой, угрозами или наказаниями, заставляем их чувствовать себя беспомощными. Стремясь избавиться от дискомфорта, вызванного ощущением беззащитности, они провоцируют очередной конфликт, чтобы доказать: у них еще есть сила»[72]72
  Samalin, p. 6.


[Закрыть]. А у кого малыши учатся ее использовать? У нас. Авторитарное воспитание не только раздражает их – оно также подсказывает, что можно направлять свой гнев против другого человека[73]73
  Это соображение не раз высказывал в своих работах Мартин Хоффман. Тот же общий феномен наблюдается, когда детей контролируют другие взрослые, не только их родители. Например, в классической серии экспериментов (1930-е годы Lewin et al.) мальчики вступали в клуб, руководитель которого (мужчина) был подчеркнуто демократичным или подчеркнуто авторитарным. Во второй группе некоторые дети действительно отреагировали повышением агрессивности и соревновательного духа, но многие другие просто становились замкнутыми и апатичными – пока руководитель не выходил из комнаты (или пока мальчиков не переводили в другую, менее контролируемую группу), после чего отмечался резкий всплеск агрессивного поведения.


[Закрыть].

У таких детей обычно формируется постоянная потребность открыто проявлять неуважение к облеченным властью фигурам. Часто они приносят эту враждебность в школу или на детскую площадку. (Исследования показывают, что дети, воспитанные контролирующими родителями, даже не достигнув трех лет, уже имеют повышенную склонность к деструктивному поведению и агрессии в отношении сверстников, которые, как правило, по этой причине стараются их избегать[74]74
  Hart et al.


[Закрыть]. Очевидно, такая изоляция не лучшим образом отразится на их развитии.)

Но если ребенок боится бросить вызов вам в лицо, он порой находит способ сделать это за вашей спиной. Суровое воспитание позволяет сформировать личностей, которые, на первый взгляд, ведут себя так хорошо, что вам завидуют все соседи. Но нередко они просто учатся искусно скрывать свои проступки, иногда ужасающе подлые. Они кажутся идеальными, но на самом деле ведут двойную жизнь. Как признался один психолог: «Родители стремились полностью контролировать нас, поэтому мы создали две реальности: об одной они знали, а другая оставалась для них тайной»[75]75
  Juul, p. 220. Также интригующую книгу на эту тему опубликовал в 1970-х годах клинический психолог и убежденный христианин Сидни Крейг (Sidney D. Craig, Raising Your Child, Not by Force but by Love). Его точка зрения разительно отличается от большинства религиозных пособий для родителей, которые я видел. Крейг также отметил, очевидно, задолго до меня, что «враг ребенка – не вседозволенность, а страх перед ней. Именно этот страх заставляет хороших американских родителей из среднего класса вести себя по отношению к детям так бездушно, антипатично и бесчувственно, что это в конечном счете приводит к юношеской преступности» (p. 38).


[Закрыть]. Такие дети все время подвергаются риску различных психологических проблем. Кроме того, они могут бояться взрослых, которые относятся к ним подобным образом, и чувствовать отчуждение от них.

Жесткий контроль, как и условная любовь, может давать результаты в краткосрочной перспективе, но за счет фатального долгосрочного ущерба для наших отношений с детьми.

Одна женщина при обсуждении в онлайн-группе привела любопытный пример. Она рассказала, как провела Рождество с родственниками мужа, которые были воспитаны в большой строгости и теперь направляли в том же ключе собственных детей. Во время каникул они рассказывали истории о разнообразных выходках времен своей юности. «Эти примерные, дисциплинированные, вежливые дети превращались в конченых хулиганов каждый раз, когда родители поворачивались к ним спиной, – сказала женщина. – Они творили такие вещи, которые мне никогда даже не пришли бы в голову». В ее семье, напротив, «никогда не было [графиков] поведения, поощрений, наказаний по расписанию, запретов выходить из дома, порки или лишения привилегий». И она клянется, что никто не совершал никаких серьезных проступков.

Что служит альтернативой излишней уступчивости или чрезмерной непокорности? Как выглядят такие дети? В ответ на просьбу своих родителей – а позднее других людей – они могут иногда сказать «да», иногда «нет». Но не чувствуют себя обязанными подчиняться или, наоборот, протестовать во что бы то ни стало. Они часто делают то, о чем их просят, особенно когда убеждены, что это разумно или важно для обратившегося к ним человека. Вероятнее всего, это дети родителей, которые создали запас доверия, обращались с ними уважительно, объясняли причины своих просьб и не ожидали немедленного послушания. Такие родители спокойно относятся к тому, что их дети время от времени самоутверждаются, проявляя непокорность, и когда такое случается, не принимают это слишком близко к сердцу.