Текст книги "Воспитание сердцем. Без правил и условий"

Не слишком положительное подкрепление

А теперь по-настоящему плохая новость: все, что было сказано о материальных наградах (деньги или сладости) и символических (оценки или золотые звездочки), в той же степени относится к словесным поощрениям. Во многих случаях последствия похвалы для детей могут быть такими же печальными, как и при стимуляции разнообразными лакомствами.

Прежде всего, когда мы говорим: «Отличная работа!» – это не всегда соответствует тому, насколько хорошо на самом деле была сделана работа. Исследователи подтверждают, что люди, которых хвалят за хорошее выполнение творческой задачи, на следующей часто спотыкаются. Почему? Отчасти потому, что одобрение вынуждает человека «продолжать хорошую работу», и это необычайно мешает. Собственно заинтересованность людей в том, что они делают, сокращается (поскольку теперь их основная цель состоит в получении очередной похвалы)[40]40
  Попытки определить воздействие похвалы на внутреннюю мотивацию затрудняет тот факт, что разные исследователи вкладывают в понятие «похвала» разное содержание (см. Kohn 1999a, особенно с. 99–101, 261). Недавний обзор исследований показал: «Словесные поощрения повышают внутреннюю мотивацию у студентов колледжа, однако не работают с детьми» (Deci et al. 1999, p. 638).


[Закрыть]. К тому же как только они задумываются, как бы сохранить направленный в их сторону поток положительных комментариев, становятся более осторожными и менее склонными рисковать (а это обязательное условие творчества).

Кроме того, положительное подкрепление обычно не помогает улучшить ничего, кроме достижений. Как и другие стимулы, максимум, на что оно способно, – временно изменить поведение. Например, детям, которых просто похвалили за то, что они выпили незнакомый напиток, он понравился намного меньше – точно так же, как тем, кто получил за это материальное поощрение. (Автор этого эксперимента сама не ожидала подобного результата: она предполагала, что похвала окажется менее деструктивной, чем другие внешние стимулы.)

Следующее исследование выявило более серьезный повод для беспокойства. Малыши, которых родители часто хвалят за проявления щедрости, в повседневной жизни обычно оказываются менее щедрыми – точно так же, как дети, которые получали за это материальное поощрение. Каждый раз, слыша: «Ты молодец, что поделился!» или «Я так горжусь тем, что ты мне помогаешь», – они становились менее заинтересованными в обмене или помощи. Дети рассматривали эти действия не как нечто самоценное, а как способ снова получить от взрослого положительную реакцию. В этом случае щедрость стала всего лишь средством достижения цели. В других ситуациях это могли быть рисование, плавание, знание таблицы умножения – любые действия, для которых мы предлагаем положительное подкрепление.

Похвала, как и другие поощрения, обычно тесно связана с поведением – наследие бихевиоризма, о котором я упоминал. Когда мы рассматриваем мотивы, лежащие в основе поступков, то ясно видим, что положительное подкрепление может дать осечку. Если мы хотим, чтобы ребенок вырос по-настоящему отзывчивым, недостаточно просто знать, что он помогает другим. Важно знать, почему он это делает.

Посмотрите на Джека: он поделился с другом игрушкой в надежде, что мама заметит это и осыплет его похвалами («Я рада, что ты дал Грегори тоже поиграть»). Теперь посмотрите на Зака: он поделился игрушкой, не зная и не заботясь о том, заметит ли это его мама. Малыш так поступил по одной причине: не хотел, чтобы его друг расстраивался. Когда родители хвалят детей за щедрость, они, как правило, игнорируют различие между мотивами. Хуже того, могут реально подкрепить менее желательные мотивы, научив детей напрашиваться на похвалу.

До этого момента я приводил в качестве главного аргумента следующее: похвала обычно контрпродуктивна, поскольку представляет собой внешний фактор мотивации. Но сейчас хочу взглянуть на эту идею под новым углом. Главное не то, что одобрение – разновидность поощрения. Дело в том, что положительное подкрепление прекрасно иллюстрирует идеи условного воспитания.

Подумайте: что может служить диаметральной противоположностью лишения любви, когда дети ведут себя не так, как хочется нам? Должно быть, это любовь, которую они получают, выполняя наши требования; которую мы направляем на них выборочно, при определенных условиях, часто в надежде на закрепление нужного поведения. Похвала не просто отличается от безусловной любви – это ее полная противоположность. Это способ сообщить детям: «Вы должны прыгать через мой обруч, чтобы я выразил вам поддержку и восхищение».

Заботливые родители внимательны и часто (хотя и не всегда) сообщают ребенку, что заметили его достижение, предлагая малышу самому сделать выводы. Но «Молодец!» или «Хорошая работа!» здесь не просто замечание – это суждение. И в нем заключен тревожный намек на то, как дети, скорее всего, воспринимают наше отношение. Вместо «Я люблю тебя» похвала звучит как «Я люблю тебя, потому что ты добился успеха». Необязательно произносить так много слов – конечно же, почти никто этого не делает. Все, что от нас требуется, – сделать это, то есть выразить любовь и продемонстрировать воодушевление при определенных условиях. (Аналогичным образом происходит отлучение, даже если родитель не говорит: «Я не люблю тебя, потому что ты плохо поступил». В обоих случаях сообщение считывается вполне внятно.)

Несколько лет назад мы с женой пытались найти няню. Одна из претенденток, молодая женщина, решительно изложила свою воспитательную философию следующим образом: «Мое внимание привлекает только хорошее поведение». Вероятно, она имела в виду, что не собирается ругать малышей за плохие поступки. Но мы сразу решили не нанимать ее. Не в наших интересах позволить детям думать, будто внимание взрослого, который о них заботится, они получат порциями в строгом соответствии с тем, что делают. Другими словами, она предполагала смотреть на них и слушать их, только когда посчитает, что они это заслужили.

Однако я благодарен этой женщине – она помогла мне четче сформулировать, против чего я возражаю и почему. Я также высоко ценю зерно мысли, которое заронила еще одна мама, когда-то посещавшая мои лекции. Уже не помню, как ее звали и даже в каком городе происходило дело. Она подошла ко мне и сказала, что сегодня в школе, куда ходит ее ребенок, ей подарили наклейку на бампер, которая выглядела следующим образом:

Я горжусь своим ребенком.

Он стал лучшим учеником месяца

Вернувшись домой, она взяла ножницы, отрезала вторую строку и наклеила на машину только первые четыре слова. Немного изобретательности, и женщина не только отказалась от приглашения стать условным родителем, но и использовала его как возможность заявить: она гордится своим ребенком без всяких оговорок.

Должен еще раз подчеркнуть, что в человеческом поведении нет абсолюта. Будут ли у положительного подкрепления вредные последствия (и если да, то какие), зависит от ряда факторов. Важно, как это происходит: формулировка похвалы, тон голоса, наличие/отсутствие свидетелей. Имеет значение, кого хвалят: каковы возраст, темперамент ребенка и другие переменные. Кроме того, необходимо знать почему: за какие поступки вы хвалите детей и какова цель этого – или, скорее, что они считают вашей целью. Похвала ребенка, облегчившего своими действиями вашу жизнь (например, он аккуратно поел), отличается от одобрения чего-то действительно впечатляющего, что он создал. Выражение удовлетворения бездумным послушанием (например, когда ребенок следует одному из ваших правил) отличается от проявления удовольствия по поводу интересного вдумчивого вопроса.

Вполне возможно найти способы свести к минимуму негативные последствия одобрения. Но гораздо важнее понимать, что даже оптимальные похвалы по-прежнему далеки от идеала. (Вот почему в главе 8 я буду предлагать альтернативы позитивным отзывам, а не просто слегка усовершенствованные варианты.) Безусловно, выражение спонтанного энтузиазма в связи с какими-то действиями ребенка более желательно, чем продуманное положительное подкрепление, направленное на изменение его поведения. Последнее можно назвать откровенной скиннерианской манипуляцией. Но это не значит, что первое совершенно безвредно.

Иногда фраза «Молодец, ты раскрасил рисунок, не выходя за края» (или, при разговоре с подростком, «Молодец, что остаешься на своей полосе») может быть просто способом передачи информации, а не словесным стимулом повторить отмеченное поведение. Но какую информацию мы сообщаем, не просто указывая ребенку на то, что он сделал, а одобряя его действия? Сделает ли он вывод, что мы рады за него и присоединяемся к нему в праздновании его достижения? Это лучший вариант развития событий. Но в условиях избирательного подкрепления ребенку слишком легко заключить, что мы одобряем его, только когда он делает то, чего мы хотим. («Смотрите, как папа радуется, когда я попадаю по мячу… И только когда я попадаю по мячу».)

Это, в свою очередь, нередко ведет к развитию у ребенка условной самооценки. Логическая цепочка развивается следующим образом: 1) «Мне нравится, как ты сделал то-то и то-то» для ребенка звучит как: 2) «Ты нравишься мне, потому что ты сделал то-то и то-то». В свою очередь, это может подразумевать: 3) «Ты не нравишься мне, когда не делаешь то-то и то-то». И последний этап – ребенок чувствует: 4) «Меня нельзя любить, если я не делаю то-то и то-то». Если рассматривать это как пример условного воспитания, похвала может быть опасной независимо от мотивов того, кто хвалит, даже если в его намерения не входит контроль над ребенком. Это особенно верно, если наши положительные комментарии и другие выражения любви в основном связаны с теми моментами, когда ребенок чем-то радует нас.

Возможно, вы сталкивались с людьми, которые на первый взгляд разделяют изложенное здесь беспокойство по поводу похвалы. Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что на самом деле они возражают против того, как часто мы хвалим детей, или против того, что в наше время малышам почти ничего не нужно делать, чтобы услышать: «Молодец!» Рациональное зерно в этом наблюдении действительно есть. Я слышал, как родители на детской площадке ворковали над крохой: «Какой молодец, ты так хорошо качаешься». (Хотя это просто гравитация!)

Но я по-настоящему озабочен подобным возражением. С одной стороны, оно не попадает в суть вопроса: положительное подкрепление вызывает протест не только потому, что им пользуются слишком часто или чересчур легко. На самом деле проблема гораздо глубже.

С другой стороны, эти претензии могут сделать жизнь детей еще хуже. Тот, кто заявляет, что бессмысленно гладить детей по голове за каждую мелочь, обычно добавляет: мы должны быть более избирательными и разборчивыми в похвалах – а это значит, дети должны прикладывать больше усилий, чтобы заработать наше одобрение. То есть воспитание должно стать еще более условным. Эти критики, вероятно, правы, отмечая, что детей хвалят постоянно, и похвалы превращаются для них в фоновый шум, на который они почти не обращают внимания. Хорошо! Но беспокоиться нужно, как раз когда похвала сформулирована и высказана в самое подходящее время для достижения максимального эффекта. Именно тогда (по крайней мере, с точки зрения ребенка) безусловность нашей любви вызывает больше всего сомнений.

Еще в 1970-е годы исследователь из Флориды Мэри Роу заметила кое-что интересное, изучая различные методики обучения в школе. Дети, которых учителя часто хвалили, казались менее уверенными в своих ответах. Они чаще других отвечали вопросительным тоном («М-м… фотосинтез?»). Меньше делились идеями с соучениками и менее последовательно работали над заданием. И немедленно отказывались от своих предположений, стоило учителю не согласиться[41]41
  M. B. Rowe.


[Закрыть].

Это исследование подтвердило истину, которую мы можем наблюдать в семьях: детское чувство собственной компетенции и, возможно, самоценности может увеличиваться или уменьшаться в зависимости от нашей реакции. Дети смотрят на нас в переносном, а иногда и в буквальном смысле, чтобы увидеть, одобряем ли мы то, что они сделали. (Это немного напоминает, как малыши проверяют нашу реакцию, когда падают, – смотрят на наше лицо, чтобы понять, все ли с ними в порядке. Если мы со страхом воскликнем: «О боже! Милый, ты ушибся?» – скорее всего, расплачутся.)

Получая похвалу, дети постепенно утрачивают способность и желание гордиться своими достижениями – и определять, что считать таковым. У них даже может развиться «наркотическая зависимость» от похвалы. Став взрослыми, они будут все так же обращаться за оценкой к другим людям, переживая восторг или уныние в зависимости от того, похвалит ли их супруг, начальник или кто-то другой, кого они наделили властью говорить им: «Молодец!»

Все малыши испытывают глубокую потребность в одобрении от своих родителей. Именно поэтому похвала часто работает некоторое время, заставляя детей делать то, чего мы хотим. Но мы обязаны воздерживаться от эксплуатации этой зависимости ради собственного удобства – а именно так мы и поступаем, когда с улыбкой говорим что-нибудь вроде: «Мне очень понравилось, как быстро ты сегодня утром собрался в школу!» Дети чувствуют, что ими манипулируют с помощью этого «контроля под сладким соусом»[42]42
  Эта емкая фраза заимствована из DeVries and Zan, p. 46.


[Закрыть], даже если не могут внятно объяснить как. Но независимо от того, поймают они нас на этой хитрости или нет, взбунтуются или нет, метод все равно неприемлемый. Вы словно выжидаете, пока ребенок захочет пить, а затем предлагаете ему воды только после того, как он сделает для вас что-нибудь полезное.

Хуже того, положительное подкрепление часто создает порочный круг, в чем-то напоминающий лишение любви: чем больше мы хвалим, тем больше наши дети нуждаются в похвале. Они кажутся неуверенными, тянутся, чтобы их еще и еще погладили по голове, – мы удовлетворяем запрос, но им этого по-прежнему мало. Кэрол Дуэк[43]43
  Кэрол Дуэк (род. 1946) – профессор психологии Фонда Льюиса и В. Итон в Стэнфордском университете, член Американской академии гуманитарных и точных наук. Открыла два вида установок: установка на данность заставляет заботиться о том, как вас оценят; установка на рост – думать о самосовершенствовании.


[Закрыть], психолог из Колумбийского университета, провела предварительное исследование, частично объяснившее, что при этом происходит. Когда наши высказывания «подразумевают пропорциональное распределение внимания (и, следовательно, взращивают чувство пропорциональной ценности…)», маленькие дети начинают демонстрировать признаки беспомощности. Положительное подкрепление – одна из форм условной любви, и Дуэк утверждает, что при этом мы условно одобряем не только конкретную особенность или поведение. Ребенок скорее начинает воспринимать «всего себя» положительно, только когда радует родителей. Это крайне эффективный способ подорвать самооценку. Чем чаще мы говорим: «Молодец, хорошая работа!» – тем хуже малыш относится к себе и тем больше похвалы ему требуется[44]44
  Burhans and Dweck. Содержание похвалы здесь также может сыграть свою роль. Исследователи соглашаются: комментарии, которые заставляют людей чувствовать себя принятыми условно, скорее всего, будут иметь негативные последствия. Но у исследователей нет единого мнения – по крайней мере, если судить по двум последним исследованиям, – о том, как выглядят такие комментарии. Один эксперимент с участием подростков (Schimel et al.) установил, что положительная обратная связь не помогает им чувствовать себя более защищенными, если она относится к их достижениям, но работает, если относится к личности подростка и тем его свойствам, которые он считает своими «истинными внутренними качествами». Каминс и Дуэк, напротив, обнаружили, что «личностно ориентированная» похвала, предлагающая детям глобальную оценку «их личности, качеств или способностей», скорее провоцирует зависимое чувство собственного достоинства и, следовательно, заставляет их «расклеиться», столкнувшись с неудачами.


[Закрыть].

Естественно, это должно заставить нас скептически отнестись к утверждению, будто любая похвала – хорошо, потому что дети хотят ее. Если вам нужно заработать деньги и единственный доступный способ – монотонный тяжелый труд, вы можете от безысходности согласиться на такую работу. Но это не значит, что вы будете ей рады. Просто вы берете то, что можете получить. Истинная потребность детей заключается в любви без оговорок. Но если все, что вы можете им предложить (единственная альтернатива критике или пренебрежению), – это одобрение, основанное на их поступках, они жадно впитают его. А затем, чувствуя себя смутно неудовлетворенными, вернутся, чтобы получить больше. К сожалению, некоторые родители, в детстве получавшие слишком мало безусловной любви, делают ошибочные выводы и считают, что им не хватало как раз похвалы. И захваливают детей до смерти, создавая новое поколение, неспособное получить то, что ему действительно необходимо.

Многие родители говорили, что эти идеи трудно воспринять, особенно поначалу. Достаточно неприятно слышать, что вы можете как-то не так вести себя с детьми. Но еще хуже узнать, что именно то, чем вы гордились и в чем считали себя совершенно правым – например, часто хвалили своих детей, чтобы развить у них высокую самооценку, – приносит больше вреда, чем пользы.

Некоторые сразу спрашивают: «Что можно сделать вместо этого?» Вполне разумный вопрос, пока нас интересуют альтернативы идее условного воспитания в целом (о которых я расскажу позже), а не просто поверхностные изменения – новые, улучшенные формулировки похвалы.

Некоторые чувствуют себя неловко и начинают нервно шутить: «Хе-хе. Наверное, теперь я не могу сказать, что мне понравилась ваша книга? Ведь это значит, что я хвалю вас. Хе-хе-хе»[45]45
  Конечно, вы можете. Давайте я даже скажу вам спасибо. Тем не менее конкретная информативная обратная связь (что именно в этой книге вы сочли полезным или не полезным и почему) была бы выгоднее, чем оценка, неважно, положительная или отрицательная. Уверен, что был бы рад встретиться с вами, но, несмотря на это, реальность такова, что я не завишу от вашей безусловной любви. Общение двух взрослых, особенно когда речь не идет о близких и существовавших ранее отношениях, ничуть не похоже на то, что родители говорят своим детям. И если я с улыбкой благодарю вас, когда вы говорите, что эта книга изменила вашу жизнь, это не значит, будто использование положительного подкрепления с детьми на самом деле не так уж плохо.


[Закрыть]. Это понятно. Требуется некоторое время, чтобы принять новую идею, особенно ту, которая приглашает во многом пересмотреть свои действия и убеждения. Мы должны привыкнуть к ней, опробовать, и во время этого переходного периода наш дискомфорт может проявляться в различных формах.

Некоторые задаются вопросом – значит ли это, что они плохие родители, потому что давно используют отлучение и положительное подкрепление (даже если никогда так не называли свои методы). Однако в большинстве случаев им никто еще не предлагал задуматься об этом и не приводил доводы, ставящие под сомнение все те советы, которые мы обычно принимаем на веру: больше хвалить детей или отправлять их на тайм-аут.

Некоторые не спрашивают, что делать, не пытаются шутить и не испытывают беспокойства. Они просто отмахиваются от этих критических аргументов, заявляя (в какой-то степени справедливо), что с глобальной точки зрения выражать энтузиазм по поводу поступков детей далеко не самое плохое, что мы можем для них сделать. Действительно, они ежедневно подвергаются намного худшему обращению. Но это не очень подходящий пример для сравнения, по крайней мере, не для тех, кто хочет быть хорошим родителем. Суть в том, что мы можем сделать больше.

Неоднозначный вопрос самооценки

Методы лишения любви и положительного подкрепления способны привести к тревожным последствиям: от чувства беспомощности до нежелания помогать другим, а также (когда дети вырастут) от страха быть покинутыми до неприязни к родителям. Но есть один вывод, звучащий во всех результатах упомянутых научных исследований. Он касается того, как люди, подвергавшиеся условному воспитанию, относятся к самим себе.

Разумеется, речь идет о самооценке, и в последние десятилетия это слово слышится на каждом шагу. Прежде чем завершить главу, хочу посвятить несколько страниц некоторому анализу отношения к себе, поскольку это непосредственно затрагивает идею условного воспитания. Немало специалистов в области психологии и образования, особенно связанных с так называемым направлением работы над собой, по-видимому, считают, что высокая самооценка – это хорошо, а низкая – плохо. И ее повышение автоматически дает человеку ряд преимуществ: академические достижения, конструктивный жизненный выбор и так далее. Но этот критерий уже стал нарицательным для социальных консерваторов, удобным объяснением всех недостатков общества, в особенности школьной системы.

По моему мнению, у любой крайности в самооценке есть реальные недостатки. Несколько лет назад я провел довольно обширный обзор исследований[46]46
  Обсуждение этого обзора, а также вопросов, поднятых в следующих двух абзацах, см. Kohn 1994.


[Закрыть] и обнаружил, к некоторому удивлению, что высокая самооценка не всегда сопровождается лучшими результатами. И даже когда это происходит, не факт, что именно она стала причиной достижений.

Однако это не привело меня в стан «противников самооценки», презирающих концепцию в целом. Некоторые специалисты разделяют эту точку зрения, поскольку считают, что довольные собой дети не замотивированы к достижениям. Если их внимание сосредоточено на ценности личности, а не поступков, они вряд ли многого добьются. Чтобы учиться и создавать, вы должны быть недовольным. Под лежачий камень вода не течет.

Это утверждение опирается на несколько ошибочных предпосылок, которые я объясню в главе 5. А пока обратим внимание на следующее. Многие критики утверждают, что высокая самооценка не дает никаких преимуществ, но в качестве аргумента приводят лишь постулат: высокая самооценка – это просто плохо, независимо от результатов. Для них довольный собой – самое скверное ругательство; вероятно, они считают, что быть таковым в принципе глубоко подозрительно. За этим скрывается опасение, что дети посмеют быть удовлетворенными, ничем не заработав это право. Мир доказательств условно отметается, и эти эксперты ведут нас (через потайную дверь) в область моралистических первопричин. Здесь царит пуританское рвение: взрослые обязаны в поте лица зарабатывать хлеб, а дети не должны слишком хорошо думать о себе, если только у них нет для этого веских оснований.

Другими словами, на самом деле консерваторы нападают на безусловное чувство собственного достоинства. Однако исследователи начинают понимать, что именно этот аспект имеет решающее значение для прогнозирования качества жизни. Если нас интересует психическое здоровье человека, не следует спрашивать, сколько у него чувства собственного достоинства. Скорее, вопрос в том, как изменяется его самооценка в зависимости от происходящего: например, от того, насколько он успешен или что думают о нем другие. Реальная проблема не в том, что чувство собственного достоинства слишком мало («Я не очень доволен собой»), а в том, что оно слишком зависит от внешних условий («Я доволен собой, только когда…»)[47]47
  Вы начинаете видеть здесь закономерность? Мы должны выйти за рамки осмысления понятий как единого целого, будь то родительская любовь (с. 10), мотивация (с. 33) или чувство собственного достоинства. В каждом из случаев вопрос не только в их количестве, но и в качестве.


[Закрыть].

Два психолога-экспериментатора, Эдвард Деси и Ричард Райан[48]48
  Эдвард Деси и Ричард Райан, психологи из Рочестерского университета, США, разработали теорию самодетерминации – психологический подход к пониманию человеческой мотивации, личности и психологического благополучия, в частности подробно рассматривающий проблематику внутренней и внешней мотивации.


[Закрыть], которые подчеркнули важность этого различия, признали, что даже люди, чья самооценка приближается к «настоящей» – то есть безусловной, – «вероятно, будут испытывать удовольствие или радостное волнение, добиваясь успеха, и разочарование при неудаче. Но их чувство собственной человеческой ценности не будет зависеть от этих достижений, и они не ощутят себя великими и могущественными в случае успеха или подавленными и никчемными при поражении»[49]49
  Deci and Ryan 1995, p. 33. Эвристическое значение не просто уровня самооценки, а ее зависимости (наряду с другими показателями ее устойчивости или неустойчивости) также изложены в Kernis 2003. Это отметила Алис Миллер, предположившая, что человек свободен от депрессии, «только когда его самооценка основана на подлинности собственных чувств, а не на обладании определенными качествами» (с. 58). Она утверждала, что мы не должны стремиться (да и просто не можем) получить это от терапевта. Карл Роджерс считал одним из самых важных целительных аспектов психотерапии предоставление клиенту «безусловного положительного отношения», которое он должен был получить много лет назад. Но Миллер настроена не так оптимистично: «Это потребность детства, – говорит она. – Ее невозможно компенсировать позднее во взрослой жизни» (с. 68).


[Закрыть].

Эти крайности – лишь первые результаты зависимости чувства собственного достоинства от определенного набора ожиданий, чужих либо своих. Новейшее исследование показало, что среди студентов зависимая самооценка связана с «большей вероятностью употребления алкоголя как способа получить социальное одобрение или избежать социального отторжения». Другие исследования связывают ее с чувством тревоги, враждебности, оборонительным поведением. Такие люди могут быть агрессивными, когда их самооценка под угрозой, что происходит регулярно. Или же страдать депрессией и искать облегчение в саморазрушительном поведении. Если они довольны собой, только когда, по их мнению, хорошо выглядят, это может спровоцировать расстройство пищевого поведения[50]50
  Исследование алкоголизма: выдержки из работ, подтверждающих прочие перечисленные последствия, по Crocker and Wolfe, pp. 606, 614–615. Эти два автора полагают, что «поведение не считается производной зависимой или независимой самооценки. Скорее, оно связано с конкретными областями, на которые человек делает ставку в оценке собственного достоинства» (с. 597): то, доволен ли человек собой, зависит от одобрения других людей и от того, насколько он оценивает свои добродетели, насколько хорошо делает свою работу и так далее. В более позднем исследовании Крокер и др. цитируют доказательства, поддерживающие эту идею, – «те области, от которых зависит самооценка, важнее ее зависимости или независимости в целом» (с. 905) – по крайней мере, у конкретной выборки студентов колледжа.


[Закрыть].

И наоборот, безусловное чувство собственного достоинства, именно того рода, который активно осмеивают в некоторых кругах, представляется оптимальной целью[51]51
  Скольким из нас это на самом деле удается – другой вопрос. Описав идеальный сценарий (в котором человек испытывает лишь безусловное положительное отношение, когда «чувство собственной ценности не связано ни с какими условиями, чувство собственного достоинства безусловно, потребности в позитивном отношении и самоуважении не противоречат внутренней оценке и индивидуум продолжает быть психологически адаптированным и полностью функциональным»), Карл Роджерс признал, что такой сценарий «гипотетически возможен… но, по-видимому, в реальности не встречается» (с. 224). Психолог Альберт Эллис, который тоже подчеркивает важность безусловного принятия себя, точно так же рассматривает его как «привычку, которую невозможно до конца усвоить» (Chamberlain and Haaga, p. 172). Два исследователя, специализирующихся на этой теме, пишут следующее: «Мы не отрицаем, что люди с независимой самооценкой существуют. Однако подозреваем, что они встречаются довольно редко, по крайней мере в нашей североамериканской культуре, придающей большое значение самооценке и сравнительной ценности или значимости людей на основе их достижений, внешнего вида, спортивных навыков, доходов или усердной работы» (Crocker and Wolfe, p. 616; см. также Crocker et al.). В конце концов, указывают они, люди с высокой самооценкой наилучшим образом удовлетворяют тем условиям, которые они себе поставили, однако это совсем не то же, что быть довольным собой безусловно.


[Закрыть]. Люди, не задумывающиеся, что их личная ценность зависит от их успехов, предпочитают рассматривать неудачи просто как временную помеху, решаемую проблему. Кроме того, они не очень склонны к тревожности и депрессии[52]52
  Менее склонны к тревожности и депрессии: Chamberlain and Haaga.


[Закрыть]. И еще одно: их намного меньше заботит проблема самооценки! Тратить время, чтобы понять, насколько вы хороши, или прилагать сознательные усилия, пытаясь стать довольным собой, не только малоэффективно, но и может быть плохим знаком. Это маркер других проблем – в частности, того, что ваше чувство собственного достоинства непрочно и зависимо. «В этом парадокс самооценки: если она нужна, у вас ее нет, а если она у вас есть, она не нужна»[53]53
  Ryan and Brown, p. 74. Об этом также говорит Крокер.


[Закрыть].

Что же приводит людей в печальное состояние зависимой самооценки? При каких обстоятельствах они начинают думать, что чего-то стоят, «только если…»? Одна из вероятных причин – конкуренция: создание ситуаций, когда человек может добиться успеха, только если другие потерпят неудачу, и слава достанется одному победителю. Это отличный способ подорвать веру человека в самого себя и внушить ему, будто он чего-то стоит, только когда побеждает[54]54
  Я еще раз излагаю эти доводы, хотя и с менее подробным разбором самооценки, в пятой главе книги No Contest (Kohn 1992); больше свежих данных см. в работах Крокера. Разумеется, может быть и так, что соревновательность, потребность одержать победу над другими оказывается одновременно симптомом зависимой и неустойчивой самооценки. Люди, испытывающие фундаментальные сомнения в своей личной ценности, могут стремиться конкурировать с другими в отчаянной, но совершенно бесплодной попытке доказать себе раз и навсегда, что они достойны. Как ни парадоксально, для сотрудничества с другими требуется более здоровое самоощущение, чем для попытки победить их.


[Закрыть]. Кроме того, есть причины полагать, что зависимая самооценка может быть результатом определенного стиля воспитания, при котором детей строго контролируют, – об этом я расскажу в следующей главе.

Но чаще всего зависимая самооценка возникает в результате пропорциональной оценки другими людьми. И это возвращает к тому, с чего мы начали: когда дети чувствуют, что родители любят их только при определенных условиях – а так случается при использовании метода лишения любви и положительного подкрепления, – им становится очень трудно принять себя. И с этого момента все идет наперекосяк.