Текст книги "Очерки по индивидуальной психологии"

Индивидуальная психология. Ее роль в лечении нервозности, в воспитании и мировоззрении

Огромный прогресс в области медицины позволяет нам легко забыть, что бесчисленное множество детей появляются на свет со слабыми, неполноценными органами и не соответствуют требованиям жизни. Причинами почти всегда являются патология зародыша вследствие алкоголизма, сифилиса и еще чаще наследование неполноценных органов. Некоторые из этих детей рано или поздно погибают. Но большинству удается выжить благодаря заботливому уходу, искусству врачей или собственной жизнестойкости. Многие всю жизнь имеют физические недостатки, другие благодаря интенсивному развитию достигают равновесия или вследствие сверхкомпенсации превосходят функциональные способности обычного человека. Эти процессы подробно мною описаны[2]2
  Studie über Minderwertigkeit der Organe. Wien/Berlin (Verlag Urban und Schwarzenberg) 1907.


[Закрыть].

Мною тогда уже было показано, что и органический подъем, и решение жизненных задач часто требуют преодоления серьезных трудностей и что преобладающее настроение в таких случаях характеризуется стойким и глубоким чувством неполноценности, значительно более выраженным, чем это соответствует неуверенности в себе обычного ребенка. Из этого чувства собственной слабости возникает также пессимистическая перспектива, сопровождающаяся сомнениями и ощущением небезопасности, тенденциозная апперцепция, которая из чувства неуверенности направляет к дающим ощущение спокойствия и безопасности целям.

Все функции детской психики, в частности внимание, память, все влечения, мир чувств и все ценности, теряют свою беспристрастность и начинают служить обеспечивающей безопасность конечной цели, которая, разумеется, должна помочь ребенку достичь той или иной формы превосходства. Таким образом, телеология в душевной жизни проявляется еще более отчетливо.

Сюда относятся все врожденные нарушения органов чувств, близорукость, астигматизм, дефекты слуха, органов дыхания, пищеварительного тракта, органов выделения, желез внутренней секреции, головного и спинного мозга. Все эти нарушения, а также очень часто встречающаяся леворукость, в той или иной мере затрудняют решение ребенком своих жизненных проблем. Они принуждают ребенка к усиленным упражнениям, которые планомерно формируют своего рода прочную пристройку к психическим функциям. Дети, имеющие дефекты зрения и слуха, будут все более остро подмечать доступные им нюансы и иногда творчески их использовать или они вскоре снова ретируются и малодушно откажутся от какого бы то ни было развития своих умений. Отношение к этим первым трудностям может оказаться решающим для всего отношения к жизни.

Затруднения передвижения, как, например, при тяжелом рахите, будут вызывать повышенный интерес к процессам движения, трудности в питании будут служить причиной целевой установки, при которой обеспечение пищей всегда будет выглядеть гарантированным. Неловкость леворуких детей в нашей праворукой культуре вынуждает к усиленным упражнениям, которые могут удаваться или не удаваться.

В этой тренировке отчетливо проявляются интересы, изобретательность, степень активности, самооценка ребенка, его цели, мужество и уверенность в себе либо трусость и нерешительность. В этой первой борьбе ребенка за самоутверждение уже проявляется сила или слабость его стремления преодолеть трудности. На его позицию значительное влияние оказывают воспитание и самая ранняя подготовка.

В этих случаях развитие всей личности настолько испытывает на себе давление конечной цели, что даже сны и грезы будут отражать линию развития, так сказать, мелодию индивида. А среди черт характера мы, разумеется, будем обнаруживать те, что соответствуют предполагаемой ситуации угрозы и продиктованы чувством обделенности. В частности, из стремления к преодолению будут проистекать честолюбие, высокомерие, тщеславие и гиперчувствительность, а также чрезмерная осторожность, которые присущи людям, чувствующим себя словно в стране врага. Как правило, очень заметными становятся воинствующее отношение к другим, раздражительность, нетерпимость, эгоцентрическое поведение. Если пропадает вера в себя, в то, что удастся взять верх над другими и решить жизненные вопросы, это порождает явное малодушие, страх, бесплодную зависть и небесплодную неудовлетворенность. Таким людям всегда нужны предлоги и отговорки – последние попытки удержать на высоком уровне свою личность. Однако легко выведать их мрачную тайну, которую они пытаются скрыть, но которая отчетливо проявляется в их поведении: как будто они не представляют собой никакой ценности. Ибо каждое решение, каждое испытание в жизни наполняет их дрожью и страхом, и чаще всего им удается создать смягчающие обстоятельства или прекратить любую начатую работу. Свое алиби и свое оправдание они ищут и постоянно находят в ссылках на всякого рода слабости, на наследственность, на воспитание, на какие-либо проблемы, которые чаще всего они сами и создают, или же они вчувствуются в болезненные ситуации и таким образом вызывают физические симптомы. Их слабые от рождения органы и частые заболевания как раз и позволили им понять сущность и значение болезни, а первоначальные упражнения в направлении цели достижения превосходства вскоре уступают место упражнениям, направленным на уклонение от жизненно важных вопросов. Вся их жизнь и болезнь приобретают форму малодушия.

Чувство неполноценности не всегда основывается на неполноценности органов. Такая же ситуация небезопасности возникает и у детей, на которых взваливают слишком тяжелое бремя, например, у детей, растущих в нищете или попадающих из благоприятной ситуации в неблагоприятную. Великий исследователь Бине показал, что способности детей школьного возраста обнаруживают определенный параллелизм с весом тела, в чем мы видим важное подтверждение наших данных. Точно так же накапливаются трудности, если дети лишены всякой любви и тепла. Это не дает проявиться их чувству общности, а способность к контактам, доверие к людям остаются у них неразвитыми. Им также будет нелегко избавиться от чувства отчужденности по отношению к людям, они всегда разочарованы и всегда считают себя отделенными и обманутыми. Тяжелый вред наносят ребенку также тогда, когда на него возлагают слишком большие ожидания. Тем самым питают лишь страх не оправдать эти ожидания. В таких душах легко может зародиться склонность, облаченная Шекспиром в слова: «Что ж, если вы того хотите, злодеем стану я!» Или они точно так же впадают в малодушие и находят убежище в неврозе.

Третий, широко распространенный тип, появление которого объясняется неблагоприятными условиями детства, встречается среди изнеженных детей. Они никогда не испытывали трудностей, не упражняли свои способности и поэтому отступают перед каждым препятствием. Они проводят всю свою жизнь в ожидании, что другие все за них сделают. Распаленное честолюбие и недостаточная выносливость также характерны для них, и в конце концов под самыми разными предлогами они также оказываются позади фронта жизни, в стороне от требований времени.

Из современных исследователей только Жане понял глубокое значение чувства неполноценности во многих случаях. Никто так не подчеркивал важность мужества, активности в жизни, как Бергсон. Заслуга и значение индивидуальной психологии состоят в том, что она определила человеческое чувство общности как врожденное базисное настроение, которое можно обнаружить во всех психических проявлениях. Далее, в качестве второго базисного настроения она выявила общераспространенное чувство неполноценности, из которого проистекает постоянное стремление к власти и признанию. Это душевное движение тоже проявляется во всех формах выражения у человека, так что мы можем объяснять психическое явление только в том случае, если был установлен компонент обоих течений. Тем самым, по нашему мнению, мы также внесли свой вклад в прояснение расплывчатого термина бессознательное, выделив и обозначив непонятный компонент в базисных настроениях у человека. Как глубоко простираются эти настроения, можно показать на примере самых ранних детских воспоминаний. 30-летний мужчина, страдающий явлениями страха, возникающими, как только он решается на какой-то поступок, вспоминает, как в трехлетнем возрасте он сидел у окна и смотрел на улицу. Из этих двух форм переживания можно реконструировать принцип жизни и цель этого человека: быть зрителем, а не актером. И только теперь начинает проясняться воспоминание детства, оно начинает говорить и звучать. Оно говорит нам, что этот индивид, будучи, очевидно, изнеженным и слабым, пережил в детстве ситуацию, в которой пассивность представлялась ему верным образом жизни, в которой он привык также рассчитывать не на себя, а исключительно на других, ощущать таким способом свое превосходство и пренебрегать потребностями других. Здесь невозможно говорить о «вытеснении», речь идет исключительно о заблуждении, непонимании, которые присущи подавляющему большинству людей. Однако знатоку людей уже в первом акте человеческой жизни удивительным образом нередко виден финал, заключительный пятый акт.

Продемонстрируем на примере двух тяжелых случаев невроза пригодность индивидуально-психологического метода для прояснения психических состояний.

Первый случай: 30-летний мужчина страдает склонностью получать садистское удовлетворение при виде телесного наказания детей[3]3
  Данный случай подробно описан на с. 41–45 этой книги.


[Закрыть]. Общественная проблема не решена. У него нет друзей, он никогда не появляется в обществе, не интересуется людьми. Профессиональный вопрос не решен. Он не работает и живет на прибыть от прежних спекуляций на бирже. Основная проблема жизни, эротическая, если не принимать в расчет упомянутый выше способ, также не решена.

Самое раннее воспоминание детства: Молох, которому приносили в жертву детей. Отец добрый и уступчивый, мать справедливая, нравственная и строгая, но очень критичная и честолюбивая. Пациент еще ребенком, выполняя любую работу, боялся придирок матери. В школе он был робок и замкнут; одноклассники насмехались над ним из-за дефекта речи, а также из-за его фамилии и оттопыренных ушей (признак дегенерации). Пациент во всем ведет себя как человек, потерявший веру в себя, однако для своего поведения всегда находит другие, совершенно нелогичные причины.

В раннем детстве – признаки неполноценности кишечника, мочевого пузыря и половых органов (ранняя половая зрелость, состояния возбуждения, вызванные страхом). Полагает, что вследствие надлома в детстве путь наверх для него закрыт. Его стремление к самоутверждению ищет путь наименьшего сопротивления, уклонения от всех человеческих общественных задач, дискредитации любых успехов. Никто не должен быть лучше, счастливее его! С этим неприязненным чувством он мучает и истязает детей, ощущает в их страхе свой прежний детский страх, выливающийся в сексуальном возбуждении.

Второй случай: 30-летняя девушка. Жалуется на страх открытых пространств, страх любви и брака. Всегда характеризовалась матерью как безобразная. Очень рано узнала о том, что мать надеялась родить сына. Росла в условиях неуважения женской роли. Умственное развитие превосходное. Поддалась лести и соблазнам первого мужчины, который затем плохо с ней обращался. С тех пор стала считать любые ухаживания проявлением мужского коварства. Настолько проникнута чувством своей бесполезности, что всегда боится разоблачения своей малоценности и чувствует себя в безопасности только в четырех стенах. Дома всячески тиранит своих родственников.

Все картины болезни при неврозах и психозах являются формами выражения малодушия. Любое улучшение самочувствия происходит только в том случае, если удается укрепить мужество больных. Каждый врач и каждая неврологическая школа эффективны в той мере, в какой они способны ободрить пациентов. Иногда это удается и дилетанту. Сознательно же этот метод используется только в индивидуальной психологии.

Только медицинская наука разграничивает эти диссоциальные неудачи как формы болезни. Она делает это, поскольку своеобразные средства защиты и «тормозные устройства» имеют очевидные аналогии с болезнями. С позиции индивидуальной психологии поведение нервного человека предстает перед нами как жизненный план и непригодный образ жизни человека, не считающего себя способным справиться с обычными проблемами и поэтому выбирающего другой жизненный стиль.

Такие отклонения со всей отчетливостью можно увидеть уже в раннем детском возрасте, дома и в школе. Собственно говоря, все ошибки воспитания всегда следует понимать как последствия искусственно взращенного чувства неполноценности. Неправильно воспитанные дети проявляют мятежность в активной форме, как-то: надменность, озлобленность, бесцеремонность, запущенность – либо черты пассивного сопротивления – лень, лживость, безразличие. Но они всегда выдают своим поведением, что боязливо отказываются от решения своих задач. То, чего они больше всего боятся, – это позорное пятно своей неспособности. И поэтому для них лучше, чтобы их наказывали или ругали за лень, чем считали неполноценными. Перевоспитать их удается только при условии поощрения. Это требует устранения разнообразных ошибок в основных воззрениях на жизнь. Часто можно встретить следующие заблуждения: якобы никогда нельзя достичь значимости отца или матери; якобы отсутствует мужественность; якобы кто-то другой всегда должен оказывать помощь; якобы никогда нельзя понравиться другому; якобы нужно было в раннем возрасте умереть; якобы все люди – враги; якобы добиться своего всегда можно лишь хитростью; якобы имеется возникший по собственной вине или вине другого, созданный воспитанием дефект; якобы имеются признаки вырождения; якобы достигать всего надо без особого труда; якобы всегда и сразу нужно демонстрировать блестящие достижения и т. д. У девочек чаще всего встречается навеянное нашей мужской по своей сути культурой заблуждение: якобы женский пол ни на что не годен, не имеет ценности, является лишь объектом для мужчины, задача женщины только одна – быть красивой и молодой, и т. д. Эти, как видно, навязываемые заблуждения сдерживают всякий прогресс, делают детей малодушными, заставляют расценивать любую, часто неизбежную неудачу как подтверждение своего фаталистического, пессимистического мировоззрения. О страшном трагизме такой ситуации можно судить по тому, что, как установлено нами, дети становятся склонными к асоциальному и преступному поведению только в том случае, если они утратили веру в будущее, в свои успехи в школе, в свою привлекательность для противоположного пола.

Но наиболее частое заблуждение детей заключается в их явно гипертрофированном представлении о якобы первостепенном значении врожденных способностей. Оно наносит вред внешне одаренным детям, порождая ожидания, под бременем которых ребенок может сломаться, а также внешне неодаренным, заставляя их вскоре отказаться от всяких усилий. В воспитании строжайшим образом необходимо избегать такой опасности, это удастся родителям и воспитателям значительно легче, если они будут иметь в виду, что по-настоящему значительные успехи никогда не даются легко и достигаются только в борьбе с трудностями. Если бы кто-нибудь рано обнаружил у Бетховена недуг слуха, тот столь же мало был бы уверен в его таланте, как, например, посторонний человек – в будущем величии заикающегося Демосфена. «Кто преодолевает, тот и побеждает!» и «Пожалуй, гениальность есть только прилежание», – говорит Гёте.

Но и предубеждение относительно врожденных черт характера может причинить вред ребенку и воспитателю. Ибо у того и другого может возникнуть соблазн отказаться от всяких попыток самим что-либо изменить. Против этого широко распространенного мнения имеется достаточно доказательств. Среди прочих контрдоводов индивидуально-психологическое исследование смогло указать на то, что положение в ряду братьев и сестер гораздо сильнее может влиять на формирование характера, чем врожденные свойства. Так, у первенца обнаруживаются консервативные черты, склонность быть заодно с сильными; второй ребенок в семье одного пола с первенцем всегда находится словно под парами и пытается всех сокрушить; младший ребенок чаще всего резко отличается от остальных – либо опережает других, либо демонстрирует крайнее безразличие. Насколько велико сходство в этих случаях, демонстрируют, например, сказки всех времен и народов, да и Библия (легенда об Иосифе), где встречается один и тот же образ младшего ребенка Для пользы общества мы никогда не упускаем возможности указать, что воспитание единственных детей в семье, а также старшего мальчика наряду с младшей сестрой нередко бывает особенно сложным[4]4
  Adler, Praxis und Theorie der Individualpsychologie (2. Aufl. 1924), Wiesbaden (Verlag Bergman).


[Закрыть].

Индивидуальная психология видит свою основную задачу в том, чтобы распространить свои теории и знания за пределы лечения больных и индивидуального воспитания, стать профилактикой и мировоззрением. Находящаяся во власти космоса, прикованная к этой не так много дарующей земле, связанная слабостью организма и еще больше – принадлежностью к обществу в языке, разуме, этике, эстетике и эротике жизнь принуждает человека находить ответы на неминуемо возникающие вопросы. Он словно оказывается перед арифметической задачей, которая требует абсолютно правильного решения, но это решение никогда не бывает полным и окончательным. Его мужество, его оптимизм, его натренированные способности являются необходимыми ответами на тяготы реальной жизни, которые в качестве важного содержания его психической жизни также поддерживают у него стойкое чувство неполноценности. Все формы жизни, вся культура и все душевные феномены в конечном счете представляют собой средства и способы смягчения его неуверенности. Индивидуальные варианты, степень возникающих при этом заблуждений создают образ индивидуальной личности. Все великие достижения коллективной психики проистекают из абсолютной логики совместной человеческой жизни. Они всегда следовали в направлении создания средств защиты, отражения ударов природы и содействия совместной жизни (формирования групп, законодательства, религии, гениальные достижения). Индивидуальная психология также является одной из таких попыток ослабить процесс, который природа затеяла против человека. Этот процесс неумолим и гораздо более беспощаден, чем мы сами. Он угрожает нервным людям, безумным, преступникам чуть ли не искоренением. Неспособность к профессиональной и общественной жизни, упадок семей и народов характеризуют этот путь. Безотрадность, преступность, алкоголизм, венерические болезни, перверсии, импотенция, проституция, нежелание иметь детей, фригидность и отвержение любви и брака являются признаками угрожающей катастрофы. Ключ к пониманию древнего злого рока человечества, возникшего из незнания и заблуждения, содержится, несомненно, в принципиальных положениях индивидуальной психологии. Ее мировоззрение является самым мощным средством защиты – защитой с позиции силы, а не слабости.

Индивидуальная психология как путь к познанию людей и к самопознанию

Яне знаю, будете ли вы благодарны мне в конце этого доклада, как я вам – за ваш дружественный визит, если теперь перед вами пройдет парадом все вооружение индивидуальной психологии, и я не думаю, что мне удастся убедить тех, кто, наверное, еще не посвящен и не вник в нашу задачу. Нередко даже у научных критиков я обнаруживал, что они делают акцент, по сути, только на второстепенном; знают клавиатуру нашей работы, нашего инструмента и полагают, что, рассмотрев клавиатуру, уже с полным пониманием могут также судить о результатах, которые с помощью этой клавиатуры получают. Но это не так. Если кто-то считает, что наши положения о чувстве неполноценности, о стремлении к власти, о компенсации различных их форм являются единственными задачами и достижениями индивидуальной психологии, то он ошибается. Речь здесь идет о том, чтобы научиться распознавать и понимать линии и пути в обширной области человеческой психики, мелодии, создаваемые индивидом, которые звучат, словно симфония, сочиненная композитором. В этом смысле каждый человек – художник, ибо он создает нечто из тех или иных врожденных факторов и возможностей. Поэтому его душевная картина представляет собой единство. Это входные ворота в индивидуальную психологию, ее необходимая предпосылка. Мы не могли бы в дальнейшем плодотворно работать, если бы не могли живо себе представить, о чем говорит нам каждое душевное выражение, если бы мы, например, вдруг сбились с пути в наших исследованиях и ошибочно посчитали, что в человеке существует, быть может, две души, быть может, даже несколько, быть может, вообще ни одной. Если бы не существовало единства в человеческой душе, то тогда, разумеется, любое стремление внести ясность с самого начала было бы дерзким. Мы можем опираться здесь на великих современников, которые хотя и не занимались в той же мере практикой душевной жизни, но понимание которых, несомненно, простиралось дальше, чем понимание многих нынешних исследователей. Пожалуй, достаточно будет указать, что уже у Канта можно найти четкое доказательство единства личности, без которого психологическое исследование вообще было бы невозможным.

Мы сделали еще один шаг и пролили свет на возникновение этого единства личности. Существуют, правда, исследовательские направления, которые ставят это единство под сомнение и считают более очевидной расщепленность личности. В действительности же мы обнаруживаем, что тем, кто исходит из связанного единства, гораздо проще подступиться к личности и понять ее, чем исходящим из позиций естественных наук философам, которым привычнее рассматривать отдельные симптомы. Они напоминают нам тех, кто выхватывает из мелодии ноту, чтобы оценить значение отдельного фрагмента. Значение ноты, аккорда, отдельного такта вытекает, однако, только из рассмотрения взаимосвязи, когда сначала на нас воздействует целостная мелодия, а потом на основе этого прочувствованного единства мы обсуждаем детали.

Каким бы странным это кому-то ни показалось, но никто никогда не судил иначе, чем сначала пытаясь понять целое, а затем уже в частностях вновь обнаружить всю линию, которая, извиваясь, проходит сквозь целое, – эту линию, линию движения, которая должна нам дать представление о душевной жизни, в которой нет ничего покоящегося, в которой каждый элемент данного движения является окончанием предыдущего и началом следующего, подобно тому, как в фильме, который развертывается перед нашими глазами, каждый кадр становится понятным только тогда, когда мы видим целое, когда проводим линию движения дальше и устремляем взгляд на финал, на конечную цель, в которой все сходится. Поэты, создавая свои образы и персонажи, уже в самом начале, уже в первом акте прокладывали основные линии, которые обязательно должны были вести к единому концу. Великие композиторы уже в первых тактах выражали весь смысл своей симфонии. Они давали нам верный образ душевной жизни человека.

Ребенок, который появляется на свет со способностью к рефлексам и определенными потребностями, очень скоро становится вынужден подчинять все свои движения некоторой ведущей идее; мы можем выразить это лишь приблизительно, когда говорим: самосохранение, стремление к превосходству, принуждение к защите, но мы понимаем при этом, что речь идет прежде всего о шаге, который должен сделать данный ребенок. Разумеется, его природные силы также следуют принципу самосохранения, создают ему возможности, когда он проектирует подобный жизненный план; но вместе с тем в отношениях со своим окружением он каждую минуту формирует собственные способности. Это не случайный результат, он соответствует общественным взаимосвязям, уже содержащим в себе направляющие линии, которые уравновесились душевной жизнью ребенка и привлекаются к формированию его жизненных планов.

Если мы хотим ввести понятие, чтобы сориентироваться, куда пойдет это движение душевной жизни, то это будет движение к большему, к дополнению, к усилению, к силе, к власти, которые, похоже, обеспечивают ребенку некоторую безопасность, не устраняя полностью ситуации небезопасности.

Эта ситуация приводит, естественно, к стойкому состоянию подъема, она включает в себя не только ребенка, но и человечество в целом. Этот эффект, который можно было также назвать неудовлетворенностью, постоянно побуждает к компенсациям, к достижению прочной позиции, надежности.

Взгляд ребенка, естественно, устремляется к пункту «Ты», к ситуации, которой подчинены все силы, и тот, кто внимательно рассмотрел это движение, понимает, что идет непрерывная работа над созданием целостной личности, стремящейся выработать собственную позицию по отношению к важным вопросам.

Действительно ли все мы находимся в движении, а нашу жизнь следует понимать исключительно как движение? Не было бы никакого смысла в том, если бы обладало душой укоренившееся растение, – оно не могло бы ничего с нею сделать, поскольку из-за своих укореняющих органов оно лишено всякой возможности защиты и нападения. Душевную жизнь мы обнаруживаем только у органов, которые находятся в движении. Совершенно естественно, что центры органов движения и душевной жизни тесно друг с другом спаяны, а потому мы можем говорить о психофизическом нейтралитете.

Поскольку же и в человеческом теле движения служат тому, чтобы создать для него ситуацию безопасности и направлены на сохранение целостности человека, то становится ясным, что душевный орган человека является органом защиты и нападения и как таковой подчинен некому плану, что вся душевная жизнь зависит от органов, совершающих частные движения. Все симптомы должны быть включены в эту линию действия, линию движения, единую личность. Такая позиция чрезвычайно важна для психологии. Разумеется, тот, кто подвергает сомнению или оспаривает эти предположения, едва ли сумеет сделать с нами следующие шаги и понять, каким образом из такого рассмотрения можно вывести заключения об отдельных факторах психической жизни; он не поймет, что движение, движение в симптоме, уже демонстрирует нам факт психической жизни человека в его целостности.

Однако симптом становится нам понятным, как только мы определяем его место, как только мы начинаем расценивать отдельное душевное движение лишь как часть человека, как конечную точку предыдущего и начало следующего движения. В таком случае мы должны прийти к выводу: все, что мы можем наблюдать в душевной жизни человека, есть подготовка к дальнейшему движению.

Тем самым напрашивается мысль, что во всех душевных явлениях существуют тенденции, цель которых нам следует знать, если мы хотим их понять. Все черты характера могут означать совершенно разное; проявляясь у различных людей, они могут содержать в себе совершенно противоположные тенденции. Если мы следуем этим путем, то черт характера больше не существует, существует только тенденциозный аппарат обеспечения безопасности. Мы знаем людей, которые боятся сделать хотя бы шаг, запираются в комнате и тем самым избавляются от своего страха. Если понаблюдать за боязливыми детьми, то постоянно обнаруживается, что этот страх содержит в себе некоторую тенденцию и не является просто страхом в обычном значении. Мы часто слышим от этих детей зов о помощи, которую они связывают с другими людьми. Если ребенок плачет, когда уходит мать, становится боязливым и не позволяет другим себя воспитывать, то мы видим, как все эти проявления складываются в нечто такое, что демонстрирует нам общую картину более характерно и лучше, чем когда мы выясняем смысл отдельного явления. Я хочу показать это сегодня еще на одном сложном примере.

Если мы теперь вновь обратимся к нашей основной теме, то, разумеется, мы не сможем обойтись без этих предположений; мы будем придерживаться того, что все черты характера, не важно, как мы их назовем, всегда содержат в себе тенденцию приблизиться к единой цели. Далее, мы очень скоро столкнемся с тем, что черты характера людей отнюдь не всегда прямолинейно атакуют эту единую цель, а проявляют удивительные различия и нюансы, необходимые для оценки человека. Нужно знать весь образ жизни человека, прежде чем мы сумеем сделать выводы о частностях. Мы можем, например, наблюдать, что один прямолинейно движется к цели и редко отклоняется от нее, другой, чтобы приблизиться к этой цели, останавливается там, где предполагает возможные трудности, и пытается добраться к ней в обход, у третьего же обходной путь такой длинный, что он вообще не приходит к цели.

Тем самым мы получаем теперь довольно ясную картину сущности, личностного ядра человека. Но эти линии отнюдь не случайны. Мы не будем довольствоваться выводами о том, что один человек не пасует перед тяжелой задачей, пытаясь прямолинейно ее одолеть, или о том, что другой человек, следуя окольным путем, теряет из виду цель; но мы будем по праву предполагать, что склонности к подобным формам жизни должны иметь основу в предыстории, что также и здесь нет никакой случайности, а проявляется часть действительного жизненного плана, часть, которая была заложена с самого начала. У одних и тех же людей мы можем снова и снова наблюдать то же самое ошибочное движение и в других отношениях.

Возможно, кто-нибудь спросит: не слишком ли смелы эти выводы? Но можно ли здесь рассуждать иначе, если быть достаточно последовательным, чтобы не недооценивать симптомы? В случае так называемых неврозов можно, например, регулярно наблюдать, как человек тешит себя надеждами, а затем начинает сомневаться в себе, сталкиваясь с той или иной трудностью. Существует много людей, которые, сталкиваясь с проблемой, ведут себя боязливо и бывают настолько потрясены, что справиться с этой проблемой уже не могут. Иногда при неврозе навязчивости человек вместо того, чтобы решать свой жизненный вопрос, занимается совершенно посторонними вещами, например подсчетом оконных стекол, сложными манипуляциями с числами, которые никому не приносят пользы, но которые мы понимаем из факта: перед нами неуверенный в себе человек, уклоняющийся от решения жизненного вопроса, он не полагается на себя и не несет в себе заряда оптимизма. Такому человеку хочется как-нибудь бочком скрыться в кустах. То же самое мы обнаруживаем и во всех остальных формах невроза.

Кроме того, во всех ошибочных формах жизни, характеризующихся тем, что в них всегда человек оказывается на бесполезной стороне жизни, мы обнаруживаем также его символические поступки, говорящие нам, что по каким-то причинам он не хочет быть полезным обществу.

Теперь перед нами встает задача показать, откуда берутся такие черты характера, как малодушие, неуверенность в себе и т. д., затем – что эти явления уже обусловлены всем жизненным планом, целью, которая маячит перед этим человеком, что он, сталкиваясь с вопросами жизни, не просто уклоняется от них, а занимается бесполезными вещами. Все это происходит из-за необходимости в поддержании целостности его личности.