Текст книги "Очерки по индивидуальной психологии"

Таким образом, мы переходим к исследованию истоков формирования такой личности. Они уводят нас в самое раннее детство: мы видим, что жизненный план такого человека, конечная цель, к которой он стремится, и единая личность имеют четкую форму уже на втором году жизни. При этом необычайно важно, что эта единая личность существует, не обладая сознательным мышлением, без сознательной критики. Эта личность возникла в условиях и ситуациях, которые не могут продолжаться вечно и изменяются, но которые в силу присущей ребенку беспомощности и неуверенности в себе и вследствие неблагоприятного влияния окружения неправильно понимаются и переоцениваются в своем значении. Поэтому перед нами встает задача, во-первых, исследовать общий жизненный план, во-вторых, исследовав его, устранить ошибки. Как педагоги мы подходим к трудновоспитуемым детям с предположением: у них имеется жизненный план, построенный на ошибках, вину за которые нельзя возлагать на ребенка, поскольку ни один воспитатель до сих пор эти ошибки не выявил. Никто не считает, что должен наказывать детей за ошибки и дурные привычки и вести с ними борьбу. Результат был бы печальный и постыдный. Жизненный план не меняется, конечная цель не меняется, ребенок не признает своих ошибок, поэтому он не сможет исправиться и придет в отчаяние, столкнувшись с трудностями при вхождении в совместную жизнь людей. Даже если это выглядит схематично, мы не сможем по-другому рассмотреть такую обширную область, поскольку должны упорядочить факты и привести их в систему.

То, что речь здесь идет о предварительных понятиях, о системе параграфов, представляющей собой некую сеть, с помощью которой мы можем измерять, классифицировать, определять нюансы, является само собой разумеющимся. Мы учитываем, что вершина нашего знания, без сомнения, совпадает также с вершиной современной культуры. Мы не думаем, что исследовали все до конца, высказали истину в последней инстанции, но считаем, что все это может быть составной частью сегодняшнего современного знания и культуры; мы рады тем, кто придет после нас.

Чтобы дополнить эту сеть понятий, мы переходим теперь к жизненно важным вопросам. Существуют три жизненно важных вопроса, к которым можно свести все человеческие проблемы. Их особенность заключается в том, что ни один из них не может существовать сам по себе – он существует только наряду с остальными.

Первым жизненно важным вопросом является вопрос об отношении одного человека к другому, то есть вопрос социальности. Тот, кто считает, что это его не касается, заблуждается, ибо этот вопрос решает каждый, даже если он его отвергает. Ведь и в отвержении проявляется то, как он относится к другим людям. Мы находимся в процессе развития. Наше сегодняшнее понимание – всего лишь определенная точка в процессе развития, которая затем окажется позади. Мы не сторонники консерватизма и стараемся содействовать высвобождению всех сил на благо прогресса. Вопросы дружбы, товарищества, общности являются вопросами всех людей, всего человечества. Возможности для решения имеются, естественно, у каждого человека, поскольку факт человеческой общности в качестве предпосылки содержится уже в самом понятии человеческой жизни. Мы не можем представить себе человека, вырванного из всех человеческих взаимосвязей. Даже Робинзон на своем острове не утратил этой взаимосвязи, ибо он выступает там как человек, каким мы его знаем только во взаимосвязи с другими людьми. Кого интересует то, как возникла у человека эта социальная движущая сила, это стремление сопереживать другому человеку, рассматривать себя частью всего человечества, тот, вполне естественно, обратится к биологии и будет вынужден довольствоваться тем положением, что любые живые существа, которые от природы не обладают большой физической силой, для обеспечения своей безопасности вынуждены собираться в группы и стаи. Могучий лев, горилла могут жить в одиночку; но более слабые существа собираются в стаи, поскольку благодаря такому объединению появляется возможность противостоять силам природы, избегать многих опасностей и совершать нападения.

Среди живых существ, с которыми немилосердно обошлась природа, на первом месте, пожалуй, стоит человек. Он не так оснащен, как живые существа, вынужденные вести борьбу с природой; сначала он должен сам обеспечить себя средствами защиты. Вся наша культура является результатом этих стремлений, создана взаимосвязями человечества. Все ценные способности человека возникают из этих взаимосвязей, проявления которых мы обозначили понятием чувства общности. Оно лежит в основе развития всех психических способностей человека, таких, например, как речь, которая может быть только общественным продуктом и служит тому, чтобы сделать связь между людьми более прочной. Также и разум является порождением общества, поскольку обязан иметь всеобщее значение (Кант). Мораль и этика тоже немыслимы без человеческого чувства общности.

Как видите, если задаться вопросом о взаимосвязи индивида с обществом, становится неопровержимым вывод, что все способности человека происходят из этой взаимосвязи. Но именно поэтому способности человека окажутся недостаточными, если по каким-то причинам отношения с обществом нарушаются, прерываются. Возьмите ребенка, который боится другого человека, видит в нем своего врага, и попытайтесь представить себе, какой будет его речь. Она уже не будет естественной и непринужденной, ребенок, скорее всего, будет заикаться, робко говорить, его речь парализуется уже в самом начале ее развития, поскольку отсутствует импульс, проистекающий из чувства сплоченности.

То же самое относится к развитию разума. Ребенок, который держится в стороне от общества, у которого другие люди, не понимая задач воспитания, подрывают чувство сплоченности, при поступлении в школу окажется так называемым «неспособным» ребенком и не сможет проявить ту степень концентрации памяти, какой уже может обладать школьник. Это является важным моментом в искусстве воспитания, и, по нашему мнению, этому обязательно нужно придавать большое значение, если мы думаем о подготовке ребенка к его последующим задачам. Если вы теперь посмотрите, какой неудовлетворительной была эта подготовка непосредственно перед школой, то вас не удивит, что, поступив в школу, ребенок попадает в сложную ситуацию, в которой и обнаруживается недостаточность подготовки, равно как и всего жизненного плана. У подобного ребенка проявится ущербность его мыслительной деятельности, морали, речи и чувств.

Однажды я уже говорил: быть человеком – значит иметь чувство неполноценности; ибо перед силами природы, жизненными трудностями, задачами совместной жизни, фактом бренности человека никто не может быть избавлен от чувства неполноценности. Но это не зло, а благо, начало, стимул к развитию человечества, которое вынуждено было создавать и сумело создать свои средства защиты. Однако в силу различных моментов это чувство неполноценности может настолько усугубиться, что средств защиты, в которых нуждается и которых ждет ребенок, найти невозможно. Это необычайно важно понимать, поскольку в таком случае нам приходится иметь дело с детьми, которые, чувствуя себя слишком слабыми, нуждаются в условиях, которые мы им предоставить не можем.

Если вы обратите внимание на детей, которым не давали почувствовать себя сильными, самостоятельными, то поймете, что они совершенно не подготовлены к трудным ситуациям в жизни. Обнаружится, что они плохо обучены, а потому должны «пересдать экзамен», чтобы по возможности компенсировать этот ущерб.

Если теперь мы спросим себя, кто является главным помощником в решении первых жизненных проблем, то ответ очевиден: мать. Возможность и необходимость вхождения в общество содержится в жизни каждого ребенка, и мать как первый человек, демонстрирующий ребенку это чувство общности, имеет задачей представить ребенку «Ты», с которым ребенок должен считаться и к которому он может привыкнуть. Именно так в своих отношениях с матерью ребенок учится воспринимать ее как часть целого, как нечто, чему он принадлежит, и что принадлежит ему; он видит в матери первого близкого человека. При этом мы уже можем установить, что эта функция матери, естественно, принесет очень хорошие плоды, если она осуществляется таким образом, что в нее не закрадываются ошибки. Из рассмотрения подготовки мы видим: если мать решает задачу неправильно, если она настолько привязывает к себе ребенка, что его связь с другими людьми, даже с отцом, становится невозможной, то тогда, разумеется, мать свою функцию не выполняет: у ребенка нет интереса к другим людям, он всегда будет стремиться быть рядом с матерью. Не может быть также, чтобы такой ребенок был смелым, поскольку ему всегда нужен другой человек, и это стремление к другому отчетливо выражается в характерной для него трусости. Такие дети неизбежно будут трусливыми. Ребенок всегда будет тянуться к матери и тем самым показывать, как неуверенно он себя чувствует; более того, даже во сне он не может разлучиться с матерью, из-за чего она вынуждена заботиться о ребенке и ночью.

Излишне присоединяться к представлениям тех, кто считает, что здесь речь идет о сексуальной привязанности. Совершенно естественно, что в случае такой сильной привязанности, как привязанность к матери, примешивается сексуальное влечение. Но, что совершенно естественно, удается также выявить привязанность ребенка к животным или к другому ребенку. Педагог должен быть нацелен на то, чтобы ребенок умел видеть «Ты» в каждой человеческой личности.

Таков был первый жизненный вопрос, теперь мы переходим ко второму. Вопрос о профессии (каким образом ты хочешь приносить пользу?) также не возник произвольно. Недопустимо, чтобы кто-то считал, что этот вопрос, как и первый, его не касается.

Очень редко бывает, чтобы кто-то, освоив профессию, принес пользу всему человечеству. Он занимает определенное место, на котором и должен стоять человек, чтобы понять все движение человечества. Вероятно, существуют другие планеты, где работа является чем-то излишним; но мы живем на бедной Земле, где работа, совершенно естественно, – необходимость и добродетель одновременно, поскольку наши добродетели происходят из необходимости, из правильного решения жизненного вопроса. Не существует никакой другой меры, кроме чувства общности; сохранение общества является задачей каждого индивида, основой его развития.

При решении второго жизненного вопроса вы также обнаружите самые разнообразные трудности и будете постоянно обращать внимание на совершенные уже при подготовке ошибки, которые, например, возникли из-за того, что ребенок приобрел чувство неполноценности, поскольку всегда находился кто-то, кто не считался с его ценностью в сравнении с другими, поскольку он не мог общаться и что-либо делать вместе с другими людьми. Ребенок, естественно, полностью утратил чувство собственной ценности. Однако интересно и удивительно, что и из изнеженных детей, и из детей, воспитывавшихся в строгости, вырастают люди, не чувствующие себя способными справиться с задачами, относящимися к сфере работы. Импульс общности, из которого каждый получает свое значение, у этих детей никогда не возникает. Они не умеют жить в обществе. Из этого можно сделать педагогический вывод, что этих детей необходимо ввести в общество, их нельзя изолировать; кроме того, они должны контактировать не только с детьми, но и со взрослыми. Они должны видеть мир в малом. Нам хорошо известно, что все подготовленные к обществу дети характеризуются в школе как заводилы, тогда как другие всегда остаются в тени.

Теперь мы приходим к третьему жизненному вопросу, к вопросу любви. В некоторых пунктах его решение со всей определенностью уже описано выше. Существует два пола. Игнорировать этот факт едва ли возможно. Разумеется, мы не будем удивлены, что те, кому это все же удается, приводят всевозможные доводы, которые, однако, не могут устоять перед фактами, что наша жизнь – это жизнь общности людей, составляющих единое целое, что наши способности, наше существование могут быть плодотворными только в том случае, если мы считаем себя частью целого.

Хотя до сих пор мы вели речь лишь о крайних случаях, тем не менее мы можем сказать, что и все нюансы, разумеется, будут подчиняться тем же законам и принципам. Решение жизненного вопроса возможно только при условии социальности. Любое другое решение неправильно и, как все неправильное на этом жизненном пути, влечет за собой пагубные последствия. Эластичность человеческой психики благодаря вмешательству и переплетению разных факторов способна затушевать в жизни человека связь ошибки и следствия. Нередко, когда эти жизненные вопросы решаются поздно, нам, близоруким людям, связь также не ясна, хотя на этот счет достаточно ясно высказывается, например, религия. Значение неправильного решения этого третьего жизненно важного вопроса, разумеется, можно увидеть только в том, что здесь господствуют заблуждения, распознать которые при прежнем способе рассмотрения вообще, пожалуй, было нельзя.

И здесь мы находим те же аналогии, что и при решении первых двух жизненных вопросов. Везде, где обнаруживается уклонение от решения третьего жизненного вопроса, причины этого надо искать в предыстории. Если, например, с этой позиции вы рассмотрите гомосексуализм, то в каждом случае уже в предыстории обнаружите указание на гомосексуальное развитие человека в последующей жизни. Ошибочно было бы считать, что здесь все было врожденным и неизменным, – это всего лишь видимость. Ибо при решении других жизненных вопросов мы могли наблюдать те же условия и состояния, ошибочное развитие, которому способствовали упущения со стороны окружения, но в этом случае у нас нет основания предполагать, что возникшие в результате неудачные решения неизменны или что их можно объяснить врожденными задатками.

Что мы знаем о гомосексуалистах? То, что они всегда проявляют интерес только к своему полу. Разумеется, это выглядит так, словно это всего лишь «интерес», тогда как на самом деле это нечто гораздо большее. Однако зададимся вопросом, что происходит с нормальным человеком, который проявляет интерес только к противоположному полу. Этот интерес не является изолированным, но связан со множеством тенденций, стремлений, подготовок, с длительной тренировкой, которая необходима для соразмерного решения всех жизненных вопросов. Следовательно, у гомосексуалистов мы принимаем за «интерес» то, что в действительности является чем-то большим, а именно тенденциозной тренировкой, причину и цель которой мы должны выяснить. В предыстории гомосексуалистов мы сумели установить, что речь шла преимущественно о детях, которые испытывали слишком большой страх перед родителями противоположного пола. Например, у мальчиков, имевших очень строгих матерей, которые, возможно, достаточно хорошо к ним относились, но не проявляли тепла, мы могли наблюдать не только то, что в образе матери они боятся вообще всех лиц противоположного пола или, по меньшей мере, начинают почтительно к ним относиться, но и то, что люди, которые должны были способствовать обращению чувства общности на других людей, со своей задачей не справились. В результате возникает форма жизни, которая при всей терпимости к ней, собственно говоря, все же не является правильной, поскольку пренебрегает важнейшими задачами общества. Мы каждый раз видим, что следствием этих ошибок в предыстории является неудовлетворительная подготовка человека и что эти ошибки начинают сказываться в тот момент, когда перед ним встают вопросы жизни. Мы обнаруживаем не только недостаточную тренировку человека, но и преграждающие ему путь боязливость и неуверенность в себе. Такие люди, будь то трудновоспитуемые дети, преступники, больные или люди с сексуальными отклонениями, имеют нечто общее: всякий раз на пути к достижению цели, останавливаясь на некоторой дистанции от нее, они начинают, так сказать, заниматься другими делами. Это похоже на то, как если бы, не имея возможности отправиться на фронт, они задерживались где-то в тылу, закреплялись в неком пункте и там окапывались, поскольку решение жизненного вопроса кажется им невозможным без того, чтобы не потерпеть при этом тяжелого поражения.

Рассмотреть психологию этих людей не всегда оказывается просто. Мы часто обнаруживаем, что хитрость человека может превратить вещь, явление в их противоположность – один, например, постоянно взывает к любви, но именно таким нецелесообразным способом решает этот вопрос и препятствует его решению. Бывает, например, так, что кто-то, вместо того чтобы терпеливо ждать, поспешно и торопливо стремится достичь исцеления от невроза. Но как раз из-за этого нетерпения он и не приходит к цели. Может быть и так, что трудновоспитуемые дети признают собственные ошибки и сожалеют о них, но ничуть не меняются. Однако такое возможно только в том случае, если в этой взаимосвязи остается скрытой общая динамика. Посмотрите на ленивых детей. Лень, разумеется, не является добродетелью, поскольку она противостоит труду и связям индивида с обществом. Когда такой ребенок «вступит в ряды человечества», он со своей задачей не справится. Поэтому мы пытаемся бороться с ленью. Как я уже ранее говорил, способ, которым можно ее победить, не может заключаться в выхватывании этих отдельных явлений с целью их упразднить. Родители, жалующиеся на лень своих детей, постоянно приводят их к нам со словами: «Мы пытались уже быть добрыми, но это не помогает. Мы пытались быть строгими, но и это не помогает». И то и другое не являются средствами, которые мы можем рекомендовать; скорее, мы удивляемся педагогам, которые полагают, что ребенок, которому сто и один раз говорят одно и то же, по волшебству или благодаря магической силе этих слов теперь вдруг изменится. Вместо этого лучше было бы рассмотреть предысторию этих детей, и тогда вскоре бы обнаружилось, что это последнее – пока – явление имеет долгое и сложное развитие. Мы имеем здесь дело с детьми, которые не верят в себя, которые, чувствуя себя безопасно в своей лени, естественно, к ней прибегают. Благодаря своей лени они, несомненно, нашли удобное для себя положение, из которого их очень сложно вывести. Когда они чего-то не делают, про них не говорят: «Это неспособный ребенок», а говорят: «Он неисправимый лентяй» и «Если бы он не ленился, то мог бы всего добиться». Если такой ребенок не выполняет свои задачи, то его подстегивают вдвойне, тогда как о прилежном ребенке в аналогичном случае никто не беспокоится. Есть даже дети, которые ленивы только потому, что они таким образом привлекают к себе внимание других. Какие средства применять к этим детям? Они работают, так сказать, при смягчающих обстоятельствах. Если их наказывают или обращаются с ними более строго, то они ведут себя так, словно оказываются в другом мире, при этом они не знают, к чему пришли. Следовательно, и вопрос о лени также связан с вопросом о единстве личности.

Часто бывает, что ребенок неопрятен, повсюду разбрасывает свои вещи, не умеет поддерживать порядок. Если мы рассмотрим только частности, то увидим не более того, что он нарушает порядок и обременяет других. Но если мы посмотрим на все это во взаимосвязи, в которую включен ребенок, то тогда перед нашими глазами появится и другой человек, а именно тот, кто наводит порядок. Можете быть уверены: если вы слышите про ребенка, что он неопрятен, то за ним всегда стоит тот, кто заботится о порядке.

Я бы хотел в связи с этим обратить внимание еще на одну ошибку, часто совершаемую детьми. Неопрятные дети часто лгут. Мы вскоре обнаружим истинную взаимосвязь, если зададим себе вопрос: при каких обстоятельствах я был бы лживым ребенком? Если, например, я сталкиваюсь с делом, которое выглядит очень опасным, с которым, как мне кажется, я не справлюсь, то и я при определенных обстоятельствах буду вынужден прибегнуть ко лжи как средству защиты. Здесь, как вы видите, ложь выступает средством защиты, уже не просто единичным явлением, а частью большого движения, посредством которого, даже если оценивать его в остальном как ошибочное, можно взять верх над другими. Эта черта – брать верх над другими – у некоторых людей может быть настолько сильно выраженной, что остается одна лишь тенденция быть наверху: они лгут не только потому, что видят над собой сильную руку, они лгут уже, чтобы выглядеть лучше, поскольку ценят себя слишком низко. Эта низкая самооценка предстает как чрезвычайно важная часть подготовки, ибо мы заключаем из этого, что важнейшая часть психического развития совершается уже в первые годы детства. Мы отмечаем это у детей всех описанных типов и постоянно обнаруживаем, что все ошибки, все неправильности развития в дальнейшей жизни обусловлены заблуждениями и ошибками, допущенными в детстве.

Теперь мы можем также объяснить, почему опыт приносит так мало пользы, почему не каждый человек становится умнее с опытом, почему это так редко случается. Дело в том, что индивид для сохранения целостности своей личности тенденциозно преобразует все переживания и переворачивает каждую ситуацию до тех пор, пока из нее нельзя будет извлечь «опыт», который изначально его «устраивает», то есть соответствуют его жизненному плану. Рассмотрим, например, изнеженного ребенка, который хочет находиться только рядом с матерью и не проявляет интереса ни к кому и ни к чему более, и попытаемся предсказать, как будет вести себя в школе этот ребенок. Мы точно знаем, что он не имеет надлежащей подготовки к школе и не захочет в нее ходить. Он будет отбиваться, кричать, плакать и сидеть в классе всегда лишь с одной мыслью: когда же я снова буду дома. Все задания, которые даются в школе, он будет воспринимать с неохотой, с отвержением, без интереса. Выяснится, что его способности не развиты, и он будет казаться неспособным. Каковы дальнейшие последствия? В лучшем случае он получит плохую оценку. Это, разумеется, лишь укрепит ребенка в его мнении: здесь плохо. Весь такой опыт всегда воспринимается ребенком лишь с его собственных позиций. Если затем его строго наказывают, то ребенок еще более утверждается в своей мысли: «Я знал, что мне здесь не место». Мы можем заранее представить себе его отношение к школе. Если, например, его учитель от природы очень благожелательный человек, то, возможно, он окажет ребенку поддержку, поскольку у того появляется ощущение: «Учитель так похож на мою мать, ведет себя, как моя мать». Но здесь необычайно сложно из школьной создать ситуацию, которая была бы похожа на ситуацию с матерью. В школе царят другие законы, существуют другие требования. Поэтому в дальнейшем ребенок начинает страдать от пренебрежения, всегда расценивается как «неспособный», а затем, вступая в жизнь, будет считать себя совершенно непригодным к жизни, всегда опасаться очередных поражений, пасовать перед новой ситуацией, новой профессией, поскольку он всегда ожидает лишь неприятностей. Он уже столько испытал в жизни, и его надежды навсегда разрушены. Профконсультант не принимает этого в расчет, а выносит приговор: недостаточно подготовлен, по-настоящему не готов приносить пользу и т. д. – и отказывает в приеме на работу.

Эта система приводит к пагубным последствиям и к многочисленным неприятностям в дальнейшей жизни.

Разумеется, те или иные противоречия должны быть исследованы глубже. Есть критики, которые говорят: вот перед вами человек, который блестяще решил профессиональный вопрос, зато у него нет друзей, он не хочет знаться с другими людьми, его эротика зачахла. Является ли это действительно решением профессионального вопроса, если человек только и делает что работает с семи часов утра до двенадцати часов ночи? Действительно ли это соответствует интересам человечества? Мы часто встречаемся с неверным пониманием работы на пользу общества и должны усматривать в этой односторонности примирение человека со своей жизнью и с нами.

Кто интересуется подобным типом людей, пусть прочтет рождественскую сказку Диккенса, в которой мастерски изображен такой человек.

Я хочу здесь вкратце рассказать вам еще об одном человеке, который на своем тридцатом году жизни оказался замешан в преступлении. Его обвиняли в том, что он садистским способом использовал детей для удовлетворения своих сексуальных желаний. Для меня было важно выяснить пути, которыми этот человек пришел к своей извращенности, к такому неудовлетворительному решению любовного вопроса. Следовательно, мы должны попытаться найти подготовку там, где он остановился в своем развитии. У этого человека не было ни друзей, ни профессии. Он жил благодаря каким-то нелегальным спекуляциям на бирже, к которым, однако, проявлял интерес лишь время от времени, спорадически. Его жизнь протекала в кофейне, где он сидел, читал газеты и подстерегал кого-либо для удовлетворения своих страстей. Он не ходил в театр, не читал книг; ко всему этому он испытывал лишь презрение. Характерная походка и движения тела соответствовали особенностям его личности. Он говорил своим телом. Пренебрежительное движение рукой (рука презрительно опускается сверху вниз) совершенно отчетливо говорило: «Ничто не имеет значения». О чем бы ни шел разговор, он всегда повторял это движение рукой. Этот пренебрежительный, презрительный жест выражался, однако, не только в этом отдельном движении, но, например, и в почерке – в направленном вниз, аналогично жесту руки, завитке в конце слова. Если теперь мы рассмотрим преступления, из-за которых этот человек оказался перед судом, то обнаружим удивительное совпадение с его общей жизненной позицией. Подобно тому, как движением руки он выражал пренебрежительное отношение к людям, мы обнаруживаем, что он рассматривает как ничего не стоящее и решение любовного вопроса, обесценивает его.

Как видите, дело не в том, чтобы констатировать: «Это стремящийся к власти человек, обремененный чувством неполноценности». Это одновременно и чувство неполноценности и стремление к власти. То, что он выбирает только детей, которых заставляет подчиниться, естественно, не соответствует логике общества. Но то, что он хочет быть здесь бесспорным победителем, мы понимаем как выражение его стремления к власти. Скорее всего, при решении любовного вопроса этот человек должен был потерпеть неудачу. Не явилось ли причиной такой неудачи чувство неполноценности, с одной стороны, и стремление к власти – с другой? Здесь мы должны себя спросить: «Как это могло получиться?» Где-то должна была возникнуть ошибка, которая и стала причиной всего остального. Рассмотрим условия, в которых он жил в раннем детстве.

У него был очень мягкий отец, мать же всем своим поведением демонстрировала то же самое пренебрежительное движение, которое мы наблюдали у этого мужчины. Она постоянно давила на юношу, который пытался уклониться от ее влияния. Юноша закончил школу с очень хорошими результатами; но его мать все снова и снова от него чего-то требовала. Он был хорошим музыкантом, он был хорошим пианистом, пока из-за критики со стороны матери не прекратил свои занятия. Когда однажды во время войны он собрался поехать домой, мать этому воспротивилась: его кузен был уже лейтенантом, а он только прапорщиком. «Не возвращайся, пока тоже не станешь лейтенантом», – написала она ему. Она сделала слабого ребенка жертвой своей тенденции всех унижать и оказалась неспособной осуществить свою функцию матери – наделить юношу чувством общности. В результате юноша приобрел ко всему только пренебрежительное отношение и оказался ни к чему не способным человеком. Сексуальное влечение проявилось у него, как и у большинства детей, в раннем возрасте. Когда мать замечала, что у трехлетнего мальчика возникало сексуальное возбуждение, она приходила в ярость и непрерывно его преследовала и мучила. То же пренебрежение, которое она сама демонстрировала своим поведением, она взрастила у юноши: тайно, незаметно от нее, делались вещи, которые она ему запрещала, про которые он знал, что мать их не терпит; ибо в тайном отправлении сексуальности в ранних детских формах он испытывал чувство, что он более сильный, что он превосходит мать. Это и есть путь его развития: скрытая борьба с воспринимавшейся непобедимой матерью.

Такой ребенок плохо подготовлен к школе, – и не столько в смысле своих результатов, которые могут быть очень хорошими, – его плохая подготовка проявляется в его поведении по отношению к сверстникам. Понятно, что, если в классе сидит странная птица, то все на нее нападают. Это представляется нам реакцией школьников, направленной на признание и объявление правильным чувства общности, в котором каждый заинтересован. Если же среди них находится тот, кто в нем не заинтересован, недостаточно для этого смел, то он становится притягательным центром для нападок всех детей. И тогда этот юноша думает: разве я не прав, если не придаю значения людям?

Мы слышали, что отец был мягким человеком, всегда заботился о мальчике, исполнял все его желания. Спрашивается: почему отцу не удалось направить сына на другой путь? Из-за того, что юноша ожесточился в борьбе с матерью, все остальное, даже мягкость отца, само по себе не имело для него никакого значения, но служило лишь еще одним доказательством того, как плохо с ним обращалась мать. Если один из родителей мягок, а другой строг, то борьба с более строгим родителем будет лишь еще ожесточеннее.

Неудовлетворительное решение любовного вопроса в развитии этого юноши не является исключительно тем, что интересует нас при анализе данного случая. Из общего рассмотрения мы можем реконструировать то, какая форма эротики должна была закрепиться у этого человека. Мне достаточно будет указать только на то, что он отдалился от всех людей, обособился и с самой ранней юности тренировал эротику в соответствующей этому поведению форме. У него бы так и осталась эта форма, но случайно возникло еще одно обстоятельство. Вооружившись боязливыми мыслями, враждебностью к другим людям, он очень скоро стал проявлять интерес к сказкам и историям. Здесь воплощением всей враждебности, с которой он столкнулся в юные годы, показалась ему история Молоха, которому приносили в жертву детей. Не только из-за своей собственной враждебности ко всему человеческому роду он был склонен снова и снова углубляться в историю Молоха, он сам себя представлял в роли такого принесенного в жертву ребенка и говорил себе: «Я такой же ребенок, которого принесли в жертву Молоху». Тяжелые душевные страдания, которые он отображает в своей фантазии, пробудили в нем чувство страха, ужаса.