Текст книги "Битва при Азенкуре. История Столетней войны с 1369 по 1453 год"

Приложение
РЕКОНСТРУКЦИЯ БИТВЫ ПРИ ПАТЕ

Восстановить картину этой битвы с любой степенью достоверности было особенно трудно, поскольку источники упоминают о ней невнятно и называют разные места полей сражений. Вот почему пришлось в значительной мере полагаться на метод неизбежных военных версий. Тем не менее известны два свидетеля битвы, которые впоследствии писали о ней: со стороны англичан это вездесущий бургундец Жан Уорен, с французской стороны – Гильом Груэль, бретонец, сражавшийся под знаменами коннетабля де Ришмона и впоследствии написавший свою хронику. Однако хроника Уорена столь сумбурна, что возникает впечатление о сумбурном восприятии самого автора того, что происходило на самом деле. Минимум в одном фрагменте он упоминал «авангард», когда следовало говорить «арьергард». Следовательно, его описание не заслуживает того большого доверия, которое ему придается, хотя большинство авторов, кажется, принимают на веру любое его заявление. Он участвовал в марше главных сил под командованием Фастольфа и, очевидно, более заинтересован в том, чтобы оправдать собственное бегство и бегство своего «капитана», чем передать последовательность событий.

* * *

Во-первых, следует установить место битвы[103]103
  Общего согласия в отношении места сражения нет, поэтому трудно пройти мимо информации с места. В своей превосходной книге «Земля Св. Жанны» Оуэн Раттер пишет: «Кажется, никто уже не помнит место сражения. По крайней мере, мы не нашли никого, кто мог бы провести нас к нему, и вернулись в Орлеан».


[Закрыть]. Источники согласны в том, что это место находилось: а) близ Пате; б) к югу от деревни.

Другие деревни, упоминаемые в связи с этим: Сен-Сигизмунд, Сен-Ферави, Линьярой и Куанс. Исходя из всех этих указаний, место сражения находится довольно близко от Линьяроя.

Англичане отступили из Мена к Жанвилю. Какой дорогой они пошли? Здесь помогает знание местности. Почти нет сомнений, что они шли по старой Римской дороге, которая тянется между Сен-Сигизмундом и Сен-Ферави, оставляя Линьярой в 1000 ярдов слева. Путь Линьярой – Куанс также проходит по старой дороге. Затем, можно предположить, что позиция Толбота находилась в стороне от дороги, по которой следовала армия, то есть Римской дороги. Это предположение сужает район поисков его позиции.

Когда приходится выбирать позицию в спешке, такую, как выбирают во время следования в арьергарде, проще и легче всего обычно расположиться вдоль обочины дороги. Таким образом, Толбот, видимо, выбрал позицию на обочине дороги Линьярой – Куанс в месте, где она пересекает Римскую дорогу. Как эта позиция соотносится с требованиями обстановки? Она выбрана удачно, однако не идеальна, поскольку идет по впадине. Холмистая гряда от Линьяроя к Сен-Ферави была бы лучше, но ее не так легко занять в спешке[104]104
  Возможно, Толбот умышленно оставил гряду для войска Фастольфа.


[Закрыть]. Более того, самый ранний французский источник считает, что позиция была выбрана неудачно. Наконец, в районе заборов, вероятно, частокол располагался и вдоль дороги, а одна из хроник указывает, что боевой строй располагался вдоль забора. Полагаю, что эту позицию и занимал отряд Толбота. Утверждается, что графа взяли в плен у кустарника. Его командный пункт, естественно, находился в центре боевого строя, то есть там, где пересекаются дороги. Выходит, что в этом месте рос одиночный куст, и воображение сразу рисует, как Толбота на коне берут в плен у этого куста. Можно пойти дальше и назвать его «кустом Толбота». На поле сражения нет никаких монументов или мемориалов. Это место подошло бы для установки такого мемориала[105]105
  В 1950 году тогдашний кюре указал автору эту впадину поперек дороги как место битвы. Однако он ничем не обосновывал свою уверенность.


[Закрыть].

Глава 16
ДОГОВОР В АРРАСЕ

30 мая 1430 года приговор Жанне д'Арк, вынесенный французскими церковниками, был приведен в исполнение английскими солдатами. Однако задолго до этого события ход боевых действий повернулся в пользу англичан. Поскольку Дева попала в плен, ее магия больше не действовала на английских солдат. Теперь стало ясно, что она не была неуязвимой. Должно быть, Дева воспринималась солдатами как ведьма, их мнение было подтверждено в следующем году, когда церковь осудила ее на сожжение. В месяц ее захвата был взят сильно укрепленный замок Гайяр, а в последующие месяцы вновь заняты несколько городов, расположенных к северу, востоку и югу от Парижа. Фактически, обстановка улучшилась до такой степени, что появилась возможность совершенно безопасно доставить молодого короля Генриха из Кале в Руан.

Однако бургундцам успех сопутствовал в меньшей степени. Осада Компьеня затянулась, граф Хантингтон заменил сэра Джона Монтгомери, а Жан Люксембургский – герцога Филиппа. Последний отправился принимать провинцию Брабант, перешедшую к нему в связи со смертью кузена. В январе 1431 года Бедфорд вернулся в Париж из Руана.

Самым большим достижением стал захват графом Уорвиком в ходе блестящей операции грозного Потона де Ксентрайля. С войском в 800 человек Ксентрайль отбыл из Бове в рейд на Руан. Узнав об этом, граф Уорвик быстро собрал 600 воинов и двинулся быстрым маршем на перехват противника. Оба войска встретились в открытом бою у Савиньи близ Гурне, расположенного в 20 милях к западу от Бове. Инициатива в бою была целиком на стороне англичан, французы оказали крайне незначительное сопротивление. Их полностью разгромили и преследовали до самого Бове, а сам Ксентрайль и несколько других рыцарей попали в плен. Среди пленников был молодой пастух, которого архиепископ Реймса прочил на роль преемника Девы. Архиепископ, хорошо знавший Жанну и получивший не без удовлетворения вести о ее пленении, объявил, что молодой человек «говорит так же хорошо, как Жанна».

Дальнейшим заметным успехом стало возвращение осенью после трехмесячной осады Лувье. Теперь все благоприятствовало реализации давно задуманного Бедфордом проекта – коронации в Сен-Дени Генриха VI в качестве короля Франции. Коронация состоялась 16 декабря с соответствующей церемонией, но в отсутствие многих представителей французской знати. Население Парижа оказало юному королю теплый прием, очевидно ожидая от него некоторых милостей, которых парижане не получили.

1432 год проходил по образцу 1431-го за исключением того, что он не сопровождался военными успехами англичан, но принес им две явные неудачи. Первая состояла во взятии французами в марте Шартра, вторая в том, что противник осадил Ланьи. Герцог Бедфорд сделал снятие осады этого города главной целью свой летней кампании. Но французы отчаянно защищались, установилась невыносимая жара, и сам Бедфорд перенес в условиях этой жары невероятное напряжение и приступы болезни. В конце концов Дюнуа привел осажденным подкрепления, и Бедфорд с большим сожалением отступил. Кроме того, он потерял свою жену, Анну Бургундскую, сестру герцога Филиппа. Таким образом, порвалась нить, выпало очень важное звено связи между Англией и Бургундией, поскольку от этого брака потомства не было.

1433 год примечателен, главным образом, успешными кампаниями бургундцев под командованием герцога Филиппа на востоке страны. Герцог приобрел привычку заключать кратковременные военные соглашения с Валуа, одновременно позволяя своим войскам сражаться под знаменами англичан и за английские деньги – способ ведения войны экономическими средствами. Однако вторжения французов во время перемирия подталкивали его на активные действия. На остальных театрах боевых действий война велась с переменным успехом, не будем утомлять читателя рассказом о подробностях. Однако нельзя обойти вниманием политическое событие большой важности. Наконец свершилось падение бесцветного, но всемогущего Ла Тремуая. Его убили в Шиноне в собственной постели в результате «дворцового заговора» с участием коннетабля де Ришмона. Место Ла Тремуая занял брат королевы Шарль Анжу. Однако после этого каких-либо перемен в ходе войны не наблюдалось.

Начало 1434 года было многообещающим. Граф Арундель провел весьма успешную кампанию в Майене и Анжу, постепенно распространив свои завоевания до берега Луары. К несчастью, на следующий год он был смертельно ранен и захвачен в плен Ла Иром и Ксентрайлем в устье Соммы. Однако его место занял еще более знаменитый военачальник. В Англии предприняли колоссальные усилия для сбора громадной суммы выкупа за лорда Толбота. Захват Ксентрайля подоспел вовремя, он позволил быстро произвести обмен двух военачальников. Весной Толбот высадился во Франции с войском численностью 800 человек. Вскоре он дал почувствовать свое присутствие. Он провел широкомасштабные операции в зоне к северу от Парижа. Толбот отвоевал большое число городов, часть которых немедленно капитулировала, как только пришла весть о приближении грозного английского военачальника. Вскоре пал Жизор, находящийся на восточной границе Нормандии, такая же участь следом постигла ряд городов в бассейне Уазы – Крей, Клер-мон и Крепи. Среди других крепостей была захвачена также Сен-Валери.

Снова успешно действовал в пределах герцогства на юге герцог Бургундский. Реакция французов на его действия была явно вялой. Карла VII обвиняли в неспособности собрать новую армию для наступления на союзников. Но сермяжная правда состояла в том, что у него не было денег на содержание армии, способной эффективно противодействовать англичанам на поле боя. Казалось, его борьба обречена на провал. Более того, на всей территории боевых действий исчезало подобие закона и порядка, получили распространение разбой и бандитизм, знакомые по Свободным кампаниям предыдущего столетия. Возрастали трудности в доставке Парижу продовольствия. Жители столицы отправили в Лондон отчаянное послание с просьбой прислать подкрепления, чтобы отогнать противника подальше от ворот Парижа. В Нормандии происходили крестьянские восстания, вспыхивавшие скорее по экономическим, чем националистическим или франкофильским мотивам. Однако их легко подавляли.

Но в конце осени начались поразительные перемены. Герцог Филипп заключил с королем Валуа одно из перемирий местного характера, и появилась возможность проведения сторонами мирных переговоров. В январе 1435 года Филипп встретился в Невере с высокопоставленными представителями правительства Валуа, а в следующем месяце было подписано соглашение о предварительных условиях мира. Однако Филипп все еще считал, что не может ратифицировать условия мира без согласия своего английского союзника, поэтому на вторую встречу сторон, состоявшуюся в июле в Аррасе, пригласили англичан. Англичане приняли приглашение, хотя испытывали дурные предчувствия. Им казалось, что для мирных переговоров подходящее время еще не наступило. Было похоже, что король Буржа приближался к пределу своих возможностей («Столетняя война»). Прояви союзники чуть больше настойчивости, чуть больше напряжения сил, и с бременем войны было бы покончено. Но герцог Бургундский был непредсказуем. Союз с ним требовалось сохранить любой ценой, и с целью расположить его к себе, а не по какой-либо другой причине английские представители появились в палате конференций Арраса в назначенное время.

Описание затянувшихся переговоров и торга, происходившего в их ходе, было бы небезынтересно для нашего поколения, знакомого с течением международных переговоров подобного рода. Но в данной книге можно рассказать об этом лишь вкратце. Папа назначил своим легатом кардинала Алвергати, и тот председательствовал на конференции. Главным английским представителем был кардинал Бофор.

Едва открылись заседания, как конференцию попытались прервать. Ла Ир и Ксентрайль – Кастор и Поллукс армии Валуа – выбрали этот критический период времени для вторжения на территорию Бургундии со стороны Бове. Они переправились через Сомму в Бре и двинулись в направлении Корби. Тревожные вести об этом рейде достигли Арраса, находившегося всего в 30 милях к северу, когда герцог Бургундский обедал с французскими представителями. Герцог немедленно собрал войско, к которому присоединились рыцари Англии и Валуа, чтобы дать отпор захватчику и вероломному нарушителю перемирия. «Близнецов по воле Небес» встретили у Корби, но усилиями рыцарей Валуа столкновение предотвратили, силам вторжения разрешили вернуться на свою территорию, оставив трофеи и пленников. Затем конференция продолжила работу.

Стороны на переговорах получили копии секретного списка «максимума» условий, которые они могли выдвинуть, но каждая из сторон предложила перечни условий, весьма отличных друг от друга. Постепенно участники переговоров устранили разногласия, договорились о территориальных уступках, в основном за счет Карла. Вскоре выяснилось, однако, что переговоры разобьются о проблему удовлетворения претензий Генриха VI на французский трон. В этом вопросе английские представители вели себя весьма воинственно. Герцог Филипп не щадил сил на урегулирование проблемы. Он действовал совместно с кардиналом Бофором, который старался со своей стороны до такой степени, что пот струился по его лицу. Все оказалось напрасным, переговоры зашли в тупик, и 6 сентября английская делегация их покинула.

Французские делегаты, явно удрученные и встревоженные досрочным отбытием английской делегации, выдвинули новое предложение, состоявшее в том, что решение вопроса об отречении Генриха VI от титула короля Франции откладывается до достижения им совершеннолетнего возраста при условии, что англичане покинут все захваченные французские территории. Однако эта уступка в последний момент не возымела действия. В Лондоне разгорелись страсти, толпа принялась громить жилища французов и злосчастный французский посланник, не кто иной, как знаменитый хронист Ле Февр (он и сообщает об этом), получил нижеследующий знаменитый ответ от лорда-канцлера: «Король Англии и Франции, мой господин, просмотрел письма и предложения, которые вы ему доставили и которые весьма его огорчили не без оснований, поскольку для обсуждения этого вопроса он созвал для консультаций своих родственников по крови и династии. Теперь вы можете вернуться морем на родину».

На этом все кончилось.

Однако, учитывая то обстоятельство, что герцог Бургундский проявил инициативу и явно стремился добиться согласия со своим старым врагом вне зависимости от позиции англичан, в Лондоне решили, что непреклонная позиция английских властей стала в этих условиях неразумной и ошибочной. Без союза с Бургундией «двоичная монархия» едва ли могла просуществовать долго, и самым разумным представлялось снять претензии на суверенные права на Францию, как поступил раньше Эдуард III, и ограничиться суверенитетом над Нормандией и Гасконью. Но в гордом и непреклонном сознании простых англичан Генрих VI оставался законным королем Франции, Карл же был лишен наследования власти своим собственным отцом[106]106
  С этим согласен профессор Перро, с. 292.


[Закрыть]. Было это убеждение ошибочным или нет, нельзя не отдать должного упорству простых англичан, упорству, которое стало частью национального характера, – упорству в стремлении продолжать борьбу и добиваться намеченной цели – примеры которого явили длительная борьба против короля Испании Филиппа II, французского короля Людовика XIV, Наполеона Бонапарта, кайзера Вильгельма и Адольфа Гитлера...

Герцог Бургундский заключил-таки мир с Карлом. Какие при этом он использовал средства казуистики для одностороннего разрыва союза с англичанами, которому присягнул в Труа, не будем уточнять. Самое важное состоит в том, что альянс, считавшийся и Генрихом V, и герцогом Бедфордом весьма существенным для существования «двоичной монархии», рухнул. Герцог Джон Бедфорд, изнуренный болезнями, увидел, как дело всей его жизни превращается в руины. Его душа не вынесла этого, герцог отвернулся от всего и умер[107]107
  Он был похоронен в алтаре Руанского собора, поэтому могила этого выдающегося англичанина легко доступна.


[Закрыть].

Судить об этом великом государственном деятеле Англии, видевшем дальше своего времени и вынашивающем далекоидущие замыслы объединения и процветания двух великих народов, можно по оценке его вклада французами. «Буржуа де Пари» охарактеризовал его как «благородного по рождению и достоинствам, мудрого, милостивого, грозного и любимого».

* * *

Пока шли мирные переговоры, война не прекращалась. Летом лорд Толбот и бургундский военачальник Л'Иль Адан провели успешные боевые операции в провинции Иль-де-Франс, отвоевав много крепостей, захваченных прежде французами. А в начале сентября лорд попытался решить задачу Бедфорда по возвращению под английский контроль Сен-Дени, которым тоже овладели некоторое время назад силы Валуа. Толбот сосредоточил войска численностью шесть тысяч солдат и энергично повел штурм города. После жестокой бомбардировки и преодоления рва по горло в воде англичане полезли на крепостные стены с помощью осадных лестниц. Штурм не удался. Однако вскоре гарнизон города, отчаявшись получить помощь соотечественников, благоразумно капитулировал.

В осаде города англичанам помогали небольшие силы бургундцев. Это был последний случай их сотрудничества с бывшими союзниками. Через несколько недель они уже сражались на стороне Валуа. Герцог Филипп предложил после подписания договора в Аррасе свой нейтралитет, но англичане, взбешенные поведением «изменника и клятвопреступника», решительно отвергли его предложение и мужественно взялись за трудное дело борьбы с объединенными силами Бургундии и Ва-луа. Однако дезертирство Бургундии имело для англичан роковые последствия. Бургундцы Парижа, до сих пор преданные альянсу с англичанами и Генриху VI, теперь перешли на сторону противника. Когда французская армия под командованием коннетабля де Ришмона появилась 13 апреля 1436 года перед воротами столицы, бургундцы открыли ей ворота. Английскому гарнизону позволили уйти беспрепятственно, но он уходил «под гиканье горожан, которые раньше с восторгом его приветствовали».

Англия проигрывала свое дело во Франции.

Глава 17
АНГЛИЧАНЕ ВОССТАНАВЛИВАЮТ СИЛЫ

Англия проиграла свое дело во Франции. Должно быть, так казалось многим французам. Но они не учитывали двух вещей: упорства англичан и участия в войне фактического командующего английскими войсками во Франции лорда Джона Толбота. Однако с наступлением новой фазы войны произошел удивительный поворот в ходе боевых действий. Вместо вторжения в Нормандию объединенных сил Бургундии – Валуа, которого можно было ожидать, в борьбу включились не арманья-ки или бургундцы, но старые союзники англичан – фламандцы.

Это произошло следующим образом. Герцога Филиппа крайне задело презрение, с которым отнеслись англичане к его предложению о нейтралитете. Он испытывал сильную неприязнь к бывшим союзникам, которые платили ему тем же, поскольку не бывает неприязни большей, чем между рассорившимися закадычными друзьями. Англичане всегда втихомолку презирали Карла. Теперь они возненавидели Филиппа. Бургундцы решили отомстить им. Но как можно было нанести урон бывшему союзнику с наименьшими затратами усилий со своей стороны? Очевидно, путем захвата Кале. Какие бы владения англичане ни считали обреченными на сдачу противнику, потеря Кале – этого настоящего «пистолета, нацеленного в Париж» – уязвила бы их гордость больше всего. Опять же Фландрия граничила с Кале, а фламандцы стали его подданными. Если бы герцогу удалось убедить фламандцев, что выдворение англичан из Кале отвечает их (торговым) интересам, то он мог бы использовать их в своей затее. Это была перспективная идея, имеющая под собой реальные основания. Филипп с энтузиазмом принялся за осуществление своего плана. Если бы фламандцы осадили портовый город с суши, он мог бы блокировать его с моря. Оказать помощь защитникам Кале было бы невозможно, судьба города была бы решена, а торговая пошлина на шерсть была бы упразднена. Эти доводы покорили фламандцев. Они собрали внушительную армию и с воодушевлением двинулись штурмовать город. Однако англичан предупредили о нападении, и они приняли контрмеры. По всей стране был объявлен набор рекрутов, в портовый город доставлялись подкрепления, поставки продовольствия и амуниции. Командовать гарнизоном города поставили герцога Глостера.

Фламандцы усердно занялись осадой, но обстановка складывалась для них неблагоприятно. Защитники города были настроены решительно и агрессивно. С ростом потерь боевитости у фламандцев поубавилось, особенно в связи с тем, что бургундский флот так и не появлялся на внешнем рейде Кале. Они открыто жаловались своему герцогу, который в ответ приводил различные отговорки, давал обещания и посулы. Ему с трудом удалось уговорить фламандцев продолжать осаду. В конце концов появился и бургундский флот, четыре корабля выделили для блокады канала, ведущего в гавань порта. Однако один из этих кораблей был потоплен береговой артиллерией, прежде чем занять свою позицию[108]108
  Один из самых ранних примеров уничтожения корабля береговой артиллерией.


[Закрыть], три других сели на мель. Во время отлива корабли большей частью выступили над водой и ликующие английские солдаты бросились разбирать их, а дерево использовали для собственного обогрева. Бургундский флот бесславно вернулся домой. Фламандцы не могли вынести это, они находились на грани открытого мятежа. Несмотря на отчаянные попытки герцога отговорить подданных, они свернули военный лагерь и спешно возвратились в Брюгге. Защитники Кале преследовали фламандцев до Гравлина и захватили много пленных и трофеев. Когда герцог Глостер высадился в Кале, он увидел, как его победоносные войска возвращаются в город.

Герцог Хамфри провел последующие девять дней в почти бескровных кампаниях. Он немедленно вторгся во Фландрию, предав огню Байоль и Поперине, угрожая Сент-Омеру. Затем герцог выплатил армии жалованье и вернулся в Англию. За это его осудили критики, доказывая, что он мог продвинуться в Пикардию и захватить Аррас, штаб-квартиру герцога Бургундского. Но его армия не годилась для полевых сражений или осады городов, она была способна только защищать Кале. Попытка захвата Арраса без осадных орудий была бы тщетной.

* * *

В то время как взоры англичан были устремлены к судьбе Кале, который английские хронисты называют любовно «драгоценным камнем», гораздо меньше уделяется внимания войне с Валуа. В самом деле, герцогу Йорку, отправленному во Францию регентом, поручается начать переговоры с Карлом VII (из которых ничего не вышло). Однако вслед за победой, одержанной над Бургундией в сражении у Кале, война на основном фронте могла вспыхнуть с возросшей силой. Ведь обстановка улучшалась. Паника, охватывавшая войска при появлении на поле боя «дьявольского отродья», уже давно не возникала, к английским солдатам вернулся их прежний боевой дух. Воплощением этого духа был Джон Толбот, который скоро дал о себе знать.