Текст книги "Молитва и покаяние разума. Квантовый переход в познании"

То же внушает и вконец материализованным духам Неба, то бишь нам с вами. Это внушение выражается не в физическом, а в виртуальном (физически отрицательном, магическом) проявлении, довлеющем над всем, что подает признаки жизни.

11

Уже стоит в ушах: что за ахинею ты здесь несешь?! При чем здесь магия, всякие пространственные ощущения и прочая дребедень?

Не стану углубляться в осмысление лучшего из Измерений Бытия божьего, вобравшего толику от альтернативного к нему Времени в прикосновении к его патрону, Черной Дыре. Мы находим этот временной «довесок» к абсолютному вселенскому Континууму как его физическое содержание, измеряемое в объемах, длинах, расстояниях, метрах, футах, литрах, баррелях, ладонях, ангстремах или парсеках – и этим ограничиваемся. В действительности экзистенциально двумерное, ограниченное концентризмом Времени Пространство-время – это не столько метры или объемы, сколько нечто интуитивно чувственное, влекущее, призывное, предлагающее – словом, располагающее своими особыми, магическими энергиями. Эта антигравитационная энергетическая основа Пространства не дискретна, а континуальна, гомогенна, неразрывна и подлинно антиматериальна, физически отрицательна. Мы находим ее в нашем «детекторе» Пространства, точно так же физически отрицательном (по преимуществу – это наше фундаментальное магико-чувственное содержание: радость свободы, магическое ощущение Неба, любовное чувство принадлежания Жизни, и т. п.) Все вместе взятое это энергетика нашего духа – пространственного содержания человеческой сущности.

В данном же конкретном случае мы находим чувство социального единения некой «горизонталью» абсолютного Чувства, инспирированного Пространством «вдоль и поперек» — магическим влечением в рамках характерного для Континуума свойства неразрывности. Выраженная на языке магии эта неразрывность как раз и обращается в духовное единение социума. Эта штуковина в форме виртуальной Идеи реализуется в коммунистической идеологии, в конечном счете– в материях, в соответствующем сценарии социального обустройства.

…Сей отчаянный «спич», несмотря на естественное к нему отвращение догматиков существующего знания, не вредно прочесть дважды, смысл его – основа дальнейших выкладок.

Все вышеприведенные утверждения могут показаться глубокомысленной чепухой, дурным позитивизмом или вовсе помешательством, но в действительности все так и есть. Два отстоящих друг от друга человека стремятся преодолеть «дискретность» человечества, свое одиночество – все это по не зависящему от воли каждого тайному магическому призыву. Можно назвать влечение подсознательным, мистическим, иррациональным и пр., но это ничего не объясняет. В действительности это каприз Пространства, стремящегося сохранить в неразрывности свое первое дематериализованное содержание – пространственный Континуум (с его отрицательной физикой, духовным измерением, магической энергетикой, и пр.). При этом возможный разрыв случается вопреки тяготениям Континнуума, но по принуждению схватившегося с ним Времени. Присутствие тяготения Черной дыры как раз и сообщает Континууму элемент первичной, едва обозначенной дискретности. То же Время уже «не понарошку» делает каждого из нас дискретным звеном Жизни – молекулой или атомом квази-дискретного Континуума.

Остается лишь извиниться по поводу не слишком уместного здесь теоретизирования. Но мы взялись добраться до сути парадоксальных вещей и не должны печалиться по поводу случающихся при этом головокружений.

Однако:

– Привет, звездная потеряшка! Что-то я не заметил, чтобы Плеяды пригорюнились, перестали сверкать из-за потери.

– До них дошло, что ты субъект вменяемый, не станешь бить кувалдой по их изобретению. Снова вагон загадок?

– Только одна, но и та тебе не по уму. Кроме как знать, тут надо еще и понимать, приводить истины в движение. Наши сто тысяч мудрецов все еще ищут ответ.

– Не нахожу ответа единственно на этот твой вопль.

– Хорошо, бью под дых: что представляет собой магия?

– Это хулиганство. Ты же знаешь, что эта чувственная дама меня обходит стороной.

– Но ты можешь видеть ее со стороны, не смея прикоснуться?

– В общих чертах…

– И то хорошо; и откуда магия выплывает? Отвечай умно и подробно, чтобы никто не понял, что его водят за нос.

– Можешь назвать мадам Светом Бесконечности, пришедшей в движение мечтой Господа Бога. В присутствии Вместилища времени, Бог Пространства располагает тяготением к Бесконечности (абсолют, вертикаль) и неразрывности (горизонталь), оттого становится Духом Свободы и Любви; в двойственном представлении это и есть абсолютная Магия.

– Великолепно, то что надо! Остается понять то, что ты сказал.

– Проще говоря, магия – это энергетика Пространства.

– Мы ее ощущаем?

– Мир ощущает магию Пространства в совмещении с гравитацией, и это уже магия двуединая – чувственная (тяготение к любви и свободе) и механическая.

– Чувство – это понятно, а механика?

– Классическое силовое воздействие: техномагия, она же антигравитация.

– Обычная обратно направленная физическая сила?

– Копай глубже: сила физически отрицательная, трансцендентная, устремленная не в Источник времени, а в Бесконечность Пространства – словом, тяготение, инвертировавшее в самом себе.

– А в смысле воздействий-взаимодействий?

– Размывает своего субьект-носителя или подопечную особь в Пространстве в волновом излучении.

– Стоп-стоп, означает ли это, что любое излучение магично, физически отрицательно?

– Приставка «из» по отношению к любому действию должна, как минимум, настораживать.

– Из-вестие, ин-формация – это тоже техномагия?

– Как действие в пользу Неба, приоритетно чувственное – да; как бесчувственное, куммулятивное – нет, банальная физика.

– То же и познание, мышление?

– Без исключений. Все определяет мера на весах имманентных приоритетов, пропорция должна достигать некой отметки чувственности. И уж непременно иметь знак любви и свободы.

– А как быть с воображением?

– Воображение – это магическое (волновое) продолжение физической (гравитирующей) мысли, разумеется, еще и любовно прочувствованное. Точнее, сама мысль является материализованной частью воображения.

– А если все это без сантиментов?

– Магия нулевая, уступившая физике – воображение на службе Дьявола, сила и страсть ума, опосредованные промежуточным финишем – Смертью.

– Ты хочешь сказать, что современная наука…

– Предельно недальновидна: хочу как у Балды, а получается как у балды.

– Смею возразить, наука если не понимает, то не верит.

– Она верит разуму, не понимая того, что слуга Равновесия не может быть другом Магической Асимметрии, именуемой Жизнью.

– Разум – бяка?

– Точно так, если только разум не цаца, не слуга небесного Чувства.

– Что за служба такая?

– По ней страдаю, и коль скоро ты недоумеваешь, то и тебе не вредно поволноваться умом в пользу Небес.

– Бот, обнимемся как друзья по несчастью.

– Биожелезо в объятиях биотаблицы Менделеева? Обнимемся и пустим слезу.

12

Не забыть бы вот о чем: в какой зависимости находятся конструкционный и технологический приоритеты?

Существуют два варианта экзистенциальных приоритетов: материализующий (приоритет Времени) и дематериализующий (приоритет Пространства). При этом конструкционный приоритет Жизни, которая в принципе обнимает все Сущее, этот приоритет Пространства по определению незыблем и вечен. Спонтанное самоопределение может «ворочать» только технологическим (горизонтальным) приоритетом. Кривая эволюции этого приоритета должна быть замкнутым кругом (с чего начинаем, тем и заканчиваем). Это условие экзистенциальное и точно так же незыблемое.

Таковы две предпосылки существования как такового.

По всем представлениям спонтанная Вечность предпочитает «бытовой» приоритет Времени, технологию материализации. Приоритет противодействует общему приоритету Конструкции и в процессе эволюции едва ли не полностью «пожирает» его. По сути субъекты Неба лишены права выбора подобно тому, как лишен права выбора рождающийся младенец. Правило технологической круговерти допускает вариант спонтанного произвола с выбором приоритета Пространства на завершающем этапе вечностной эволюции, но «этнос», избирающий такое продолжение, не имеет отношения к продолжению Жизни, следовательно, должен оставаться головной болью Вечности – абсолютное зеркальное отображение нашей головной боли по поводу демонов эгоцентризма, выглядящих «выродками» среди нормальных людей. Что касается нормальных духов Вечности, то они предпочтительны не только для Вечности, но и для нас с вами: мы – это они же, лишь только спустившиеся на Землю и материализованные «под завязку».

Каждый из нас повторяет здесь путь своего вечностного предтечи, духа Жизни. Но уже на возвратном участке кривой экзистенциальной эволюции. Приоритет возвращения делает зеркальным материализующий технологический приоритет, но, как и в Вечности, не сразу, а в процессе: Адам и Ева, выбравшие технологию «дерева Жизни», в первый момент после появления на свет божий стали бы головной болью Создателя. Однако технологический приоритет материализации постепенно «съедает» конструкционный приоритет Жизни. В кои-то веки он превосходит меру и замещает приоритет Идеи. Происходит то, что можно назвать экзистенциальным резонансом структуры: технологический и конструкционный приоритеты совпадают. Как это отражается на эволюции? Она детонирует, срывается в темповый экстремум.

Куда торопимся?

В Ад.

Чтобы сохранить надежды на райскую альтернативу, мы должны без промедлений восстановить приоритет Духа постепенно и инвертировать технологический приоритет – одно без другого бессмысленно и невозможно. В конечном счете, это побуждение к зеркальному экзистенциальному резонансу, чреватому экстремальным ускорением эволюции. Но что такое это детонирующее ускорение, если оно происходит в обратном времени? Это та же экспонента, но дематериализующая, пожирающая время, замедляющая процесс.

Угрожает ли нам чем-то детонирующие приоритеты цвета Бессмертия?

…Поживем – увидим.

13

Не оценить ли вступление в заключении главы?

Мы говорим здесь о Пространстве и Континууме, а обнаруживаем Коммунизм. Такова самая глубокая, экзистенциальная природа Коммунизма. Коммунизация социума есть не что иное, как посвящение в Континуум, – социализация в ее духовном, пространственном приоритете. Туман духовной неразрывности, магического влечения под действием Времени коагулирует, обращается в капли, гранулы сообщества, социума. Ничего удивительного, ведь и пылевые облака собираются в звезды, а звезды в галактики, и т. д. Коммунизм – он и есть созвездие тяготеющих друг к другу галактик в образе людей Земли. Тяготеющих не во временном – физическом, плотском, материальном, а в виртуальном – пространственном, магическом – воспроизведении, которое мы воспринимаем полем духовным, чувственным. Приоритет жизнеутверждающей пространственной магии (интуитивных влечений, веры, любви и пр.) – это то единственное, что отличает драгоценную Жизнь от смертной Породы. Жизнь же предъявляет нам свои драгоценные формы в виде претензий на то или иное соответствие ее призывам. Она же, Жизнь, и втолковывает нам: человек по своей природе коммунистичен.

Откроем чувство и разум к призывам Жизни.

– Бот, мне говорят, что я сын божий, – это ирония или успокоительное?

– Странное сомнение для святого.

– Святость ныне не в моде, модны отречения от всего, что не конвертируется в успех.

– Похоже, все вы сыновья Бога, только изгнанные.

– Я ничего не имею против Бога, только за.

– При этом отдаешь предпочтение мирскому успеху.

– Если честно, то да.

– Ты блудный сын, Алипий.

– Совсем не обязательно, если мой успех – это успех Бога.

– Бог магичен, для тебя его успех виртуален.

– Мой тоже.

– И в чем он заключается?

– Я хочу стать лучше.

– Лучше – в чем?

– В уме и уважении к себе.

– Опять же, сын блудный, отпетый.

– Не понял.

– Магия не концентрична, а эксцентрична, а ты все к себе да к себе.

– Выходит, что я должен отдавать свой успех Господу Богу?

– Только опосредованно, через людей.

– Бот, ты чудишь. С чем же я остаюсь, пиная свой успех под задницу кого угодно?

– Не глупи, Алипий, конечно же, с Богом.

– И это все?

– Не все, еще с нимбом над головой.

– Что за драгоценность?

– Шапочка Бога, выдается Им истинным сыновьям как удостоверение их святости.

– Бот, ты меня пригвоздил, я святой только на тюбетейку.

– Не унывай, ты сын Бога в Мечте, Идее Бога.

– Слабое утешение; я бог своей Мечты, и только.

– Мечта – это детерминант магической Реальности, она достает тебя своим инерционным шлейфом.

– Бот, я обречен Мечтой, и я согласен быть сыночком Бога-отца.

– Ваше величество, не откажите в милости потрудиться над обоснованием претензий.

– Я мечтаю, разве этого мало?

– Маловато будет, еще требуются доказательства вашего магического могущества, чистой совести и многовекторной христианской любви.

– Хороша полоса препятствий на входе во дворец.

– Это полоса не препятствий, а привлечений, заманушек.

– И кто заманивает?

– Не поверишь, но это твой предел, твоя Мечта.

– Почему без предупреждения?

– Есть и предупреждение.

– Где оно?

– В расписании у Дьявола.

– Что ли моя смерть?

– Хуже, ты сам.

– В роли любимой жертвы?

– Первый в списке заместителей.

Конструкция с тотальным (абсолютным и технологическим, вертикальным и горизонтальным) приоритетом Времени (исчезновения) логически немыслима. Если, конечно, не считать того факта, что такая «конструкция» реаализует себя в Ничто – экзистенциальным Источником времени.

Глава вторая
Демонические инстинкты в святой магии Космоса

Всё подобно Всему, а это – его Мечте.

Барон Мюнхгаузен

1

Все существующее находит себя в Пространстве и владеет им в том или ином «количестве». В той же пропорции и наследуют свойства Континуума. Вот же, не стоит удивляться, что «социально» тяготеют друг к другу не только люди, но и… звезды.

Космос «социален»? Может быть, даже «коммунистичен»?

Это удивительно, но ближе к правде последнее: махровая социал-демократия звезд спокойно уживается с коммунистическим Космосом как единой Системой.

Как говорится, ирония здесь неуместна. Не исключено, что и Космос – тело как бы не совсем, но мертвое.

Но как понимать идейную двусмысленность Космоса?

Можно принять реплику за шутку, но возьмем головы в руки. В самом деле, в гордом себялюбии звезды – каждая в одной и той же технологической манере – празднуют вовсе не грозную коммунистическую асимметрию во славу Вечности, а тепленькое равновесие… которому проигрывают в смертной перспективе. Эти космические гармонии существуют по законам демонической физики[3]3
  Заявление справедливо ровно наполовину. Привычная для нас физика не что иное, как физика Неба, изменившая приоритету Бесконечности в пользу экзистенциального Равновесия, то бишь приоритета Смерти. Гипотетическая вселенская Физика двуедина, имеет дело не только с гравитацией как приоритетной основой взаимодействий, но и с антигравитацией – механической основой взаимодействий пространственных.
  Впрочем, это поле для полновесных разбирательств.


[Закрыть] – все в точности… как в цивилизованных социал-демократиях.

Между тем, Космос как Целое исповедует целостность – физику со знаком минус (пространственная экспансия), и даже отдает этому рефлексу Коммунизма абсолютное предпочтение[4]4
  Предпочтение зыбкое, зависимое от роста центростремительного приоритета звездных технологий и потому убывающее. Гармонизация темпа этой «коммунистической» деградации остается задачей спонтанной самодеятельности дискретных звеньев Космоса, но жестко детерминированные технологически, они на это не способны. Зато на это способна соединившаяся с ними одухотворенная жизнь; эта и решает задачу торможения темпа «де-коммунизации» – деградации пространственного приоритета в магической связязи Космоса с мировым Пространством (упомянутое космическое расширение). Стоит учитывать и то, что звезда звезде рознь, на траекториях возникновения любое космическое образование должно располагать приоритетом Пространства, который замещается зеркальным в точке «фазового перехода». Словом, есть над чем поразмыслить.


[Закрыть]. Словом, Космос как Система убывающе коммунистичен. При этом в дискретных звеньях это классический псевдосоциализм – конструкция, бредящая сохранением и равновесием, а по факту пляшущая в окрестностях Смерти, вселенского Хаоса.

Ситуация как бы диалектически «нелепая»: каждая звезда или звездная система тяготеют к внутреннему схождению, находясь на расходящихся траекториях. При этом как раз пространственная экспансия обеспечивает Системе условие сохранения, что значит абсолютна, первична. Что остается гравитационному сценарию существования каждой отдельной звезды? Мнить себя банальной технологической уловкой типа «не сохранюсь, так хоть согреюсь». Сценарий вполне обеспечивает светилам актуальное сохранение «здесь и сейчас»; все это в рамках столь же мнимого космического суверенитета. Словом, дьявол космического «социализма по-шведски» сидит в деталях.

2

Тема следующая как будто в стороне от столбовой; в стороне, да не совсем. Трудно удержаться от рискованных аналогий, но чем черт не шутит, когда тучное тело Знания спит. Хотя гипотезы традиционно «не измышляются», измыслим одну, чтобы развеять скуку канонических представлений. Тем более, что здесь минимум придури, – всё в рамках обычной физики, разочарованной будущим звездного Неба чуть больше, чем своим собственным.

Вглядимся в дело в максимальном разрешении. Итак, чем вызваны наши страдания по поводу горькой судьбы космической социал-демократии?

Как известно, гравитационное притяжение между космическими объектами убывает с ростом расстояний между ними, причем в квадратичной зависимости. Легко представить себе важность элемента взаимопритяжения между Землей и Луной, расстояние между которыми по космическим меркам ничтожно. Но ничего подобного нет между звездами, отстоящими друг от друга на немыслимых расстояниях. Тем не менее, все они собираются в устойчивые созвездия, галактики и прочие объединения. Что их принуждает к такой «социализации»?

Ответ напрашивается: поскольку гравитационное взаимодействие между светилами на больших расстояниях ничтожно и мало влияет на их взаимное расположение, причиной взаимного притяжения звезд должно выступать нечто другое. Что – другое? Какая сила держит космическое Многообразие вместе, рисует космические траектории каждой из мириада звезд?

Выбор невелик: это та же самая сила, которая призывает нас к единению друг с дружкой – магия пространственной неразрывности. Пространственный Континуум нерушим, он желает «залатать» гравитационные дыры везде, куда только достает его дух интеграции!

Из всего этого неумолимо следует, что закон всемирного гравитационного тяготения хотя и всемирный, но неприменим к расстояниям типа межзвездных; сами же гравитационные тяготения выступают лишь «поправкой» ко всеобщему Закону антигравитационного единения – поправкой, доминирующей на малых космических расстояниях по законам гравитационного тяготения[5]5
  Надо думать, что существуют и как бы срединные расстояния, в которых гравитация и антигравитация создают некие орбиты нулевого приоритета. Здесь все мыслимое и немыслимое собирается в космическую вольницу со знаменами батьки Махно: от поясов астероидов до полевых облаков и галактик. Не стоит и напоминать, что нулевой приоритет есть равновесие, фетиш всего, что потеряло интерес к движению и самой жизни. Надо думать, что и все космическое «население» коммуникационно тяготеет к орбитам нулевых приоритетов, и только опекающий их всех пространственный инстинкт жизнелюбия оставляет эти орбиты незамкнутыми. Степень замкнутости орбит характеризует их уровень живучести, близость к экзистенциальной смерти, внутреннему распаду.
  Об этом поговорим отдельно.


[Закрыть].

3

Все это прекрасно, возразит кто-то, но куда все-таки запрягается лошадь, отчего звезды не соединяются в единое «коммунистическое» Целое, не падают друг на дружку и более того расходятся из-за расширения их общего пространства взаимодействий?

Можно с уверенностью предположить, что на фоне общего расширения в Космосе, как и в самом реальном Пространстве, происходят два взаимоисключающих процесса, взаимодействуют две эволюционные тенденции – центростремительная (Время) и центробежная (Пространство). Взаимодействуя, обе тенденции обеспечивают Космосу Богом заданное динамическое неравновесие в пользу Пространства, что значит в пользу внутреннего «социального» единения. При этом общее расширение Пространства лишь в меру компенсирует тенденцию гравитационного замыкания, которое растет опережающим темпом (квадратичные зависимости против зависимости линейной). Это значит, что Космос, как и любая другая живая плоть, постепенно теряет экзистенциальную асимметрию под знаком Пространства, приоритетно нивелируется и, в конечном счете, распадается; таков закон существования всего, что живо (а живо все). Большой Взрыв – это финальный аккорд существования и одновременно начало его самовозобновления, существования в новом эволюционном цикле. Условием такого воскресения из мертвых остается предшествующий распаду уровень асимметрии[6]6
  Откуда бы ему взяться, этому остатку при достижения состояния пространственно-временной симметрии? Вспомним: распад любой системы происходит не в момент вхождения системы в экзистенциальный паритет, а чуть раньше, при схождении к критической отметке конструктивной асимметрии («предбанник» Смерти).
  Стоит лишь отметить аналогию всей этой космической динамики в существе человека; его персональный «большой взрыв» происходит по той же схеме потери пространственной (духовной) асимметрии, власти духа над плотью.


[Закрыть] в пользу Пространства, определяющий характер инерции (разумеется, в ее магическом воспроизведении).

Далее последует примитивненький по глубине и разрешающей способности эксклюзив, простительный для гостя в космологии, теоретической физике и прочих историях раскопок, притом что эта сказочка о Микрокосме, как и о Космосе-макро, в наглую протискивается к проблемам социума. Не станем удивляться, смешить ворон вредной привычкой столбенеть с разинутым клювом. То, что было модно в осмыслениях вчера, благодаря этим вот потугам воображения может стать реликтом в сей час.

Вот же, наитие (которое неизвестно что, следовательно, писк вселенской магии) подсказывает, что антигравитационное единение звезд (как и любое другое взаимодействие на языке физических отрицаний) должно подчиняться известному в физике адронов принципу сильного взаимодействия, а именно парадоксу т. н. асимптотической свободы. Вот – простейший смысл особенности: притяжение частиц (кварки, глюоны) тем больше, чем они дальше друг от друга. Словом, фига с маком в сторону гравитации. Классическая антигравитация, не правда ли? Однако не напоминает ли нам закономерность нечто знакомое – растущее взаимное притяжение людей, расходящихся в Пространстве? Очень даже напоминает: это он и есть, первоисточник коммунизации – вселенская ностальгия о пространственном Континууме с его инстинктом неразрывности.

Но все по порядку.

Принцип пространственной неразрывности, на котором мы выезжаем, как на армейском вездеходе, явно коррелирует с абсолютом или «вертикапью» антигравитирующего Пространства. Что за взаимосвязь? По логике рассуждений, эффект пространственного целомудрия должен бы быть его, Пространства, вторым, как бы «горизонтальным», измерением; «вертикальным» абсолютом выступает тяготение к Бесконечности во всей ее многозначительности. Но почему горизонтальное «стяжательство» напоминает действие гравитационное?

Можно не сомневаться, что приоритет свободы (антигравитация, тяготение в направлении Бесконечности, т. е. Пустоте) у реального, тронутого Временем, Пространства первичен, абсолютен. Но что значит освободиться от гравитирующего Времени? Не что иное, как избавиться от дыры в собственном Полотне! Дело важное, но второе, забота не вертикальная, а горизонтальная, проблема не конструкции, а технологии. Технологический прием такого устранения – горизонтальная экспансия, заполнение «пробоин» «собственным телом». Та же системная экспансия, только локальная – не так ли? Принцип неразрывности есть не что иное как технологическая реализация основного инстинкта. Реализацию любой задачи всегда решают технологии. Они же и образуют каждый новый сценарий продолжения аттракциона, каждое новое пространственно-временное измерение.

Строго говоря, само Мироздание появляется в технологическом поиске как удобный Инструмент, как шедевр технологий в решении конструкционной задачи в рамках Идеи, божьего Замысла. В чем, собственно, Замысел? Судя по результатам, Мироздание выступает в роли экзистенциального «Кляпа» – рождественского «подарка» Черной дыре. Странным делом Господь Бог создает Инструмент, который и является конечной технологической Целью. Не «вина» Бога в том, что с этим «Инструментом» он слился так, что не понять, где кто. Дух во плоти – этим все сказано.

(Вот же, дед, который воспроизводит вот эту вот байку, слился с ней точно так же, считает ее своим Буратино, в который он впечатался с коммунистической неразрывностью. Такой себе папа Карло, соединившийся со своей поделкой магическим чувством до состояния родства. И это еще при полном отсутствии ответного порыва! Что уж говорить о Мироздании, взывающем к Богу не очень смело, но постоянно и по делу).

…По правде говоря, прелести спонтанного самотворчества в карьере из магической глины, тем паче эволюционного обеспеченья продукта, нам так же понятны, как бегемоту контрабас.

Но это – к слову; кто не желает слышать эту многозначительную болтовню, пусть закроет глаза и пропустит мимо ушей.

– Бот, в чем разница между первобытным Адамом и человеком Будущего?

– Если уж находить разницу, то прежде не мешало бы разобраться с началом отсчета, Адамом.

– Чем же он был по-твоему?

– Существом с минимально материализованным сознанием, едва ли не чистым духом – словом, субъектом без опыта ходить на горшок и калякать с динозаврами.

– Как он воспринимал этих самых динозавров и все остальное?

– По-братски, у него не было чувства страха, страх – это уже психология, чувство приобретенное, материализованное. Восприятие библейского первородка подавляюще эмоциональное, больше кинематографическое, картинное, чем осознаваемое, сопоставляемое.

– Примеры существуют?

– Таким мы находим парад, фестиваль или звездное Небо: ничего не понять, но впечатляет.

– Муки магические, трансферы воображения? Видим одно, а уносимся в Бесконечность, – я точен?

– Не наступай на язву, я вижу этот парад со дна пещеры.

– Был ли Адам магом?

– Нет, он был «жертвой» своей небесной магии, ее пленником.

– Область инстинктов?

– На порядок более выраженное, чем у тебя.

– Что так?

– В физической Реальности, куда попало это дите Вечности, а в эту минуту ты пристаешь с вопросами, магия «противозаконна» – только физика. Эта служанка Времени дает понять, что здесь хозяйка она.

– Это дите, могло ли оно делать ответные движения, управлять своими магическими инстинктами так, как это делаем мы со своими плотскими?

– Спроси об этом у субъекта из детского эдема, который сидит на горшке и воображает себя на ковре-самолете. Но во власти Адама был элемент инверсии приоритетов, чем он и воспользовался по наущению своей подруги.

– Он что – совсем вышел из магического подчинения Богу?

– Только в меру, но критическую; остальное доделываете вы.

– Кем же станет человек Будущего – сверхчеловеком Ф. Ницше?

Он им станет, но только не подчиненным инстинктам плоти, а хозяином-распорядителем магических инстинктов, воплощенной Совестью.

– При чем здесь совесть?

– Ты забыл, что это магический разум.

– Как насчет власти над Миром?

– Инерционные рефлексии, требуют самопреодоления. Проблема остается. И это притом, что совесть есть власть любви, встающей над властью разума – «тирания» технологически приумноженного магического потенциала.

– Картинка хотя и пафосная, но разглядеть можно. Откуда она у тебя?

– От верблюдов, бросивших меня здесь; эти субъекты отчего-то решили, что законы совести не распространяются на их отношения к чебурашкам. Сентиментальный юберменш им только грозит.

– Бот, тебе не достает тонкости мысли, мотивации могут быть зеркальными.

– Какими же?

– Они посчитали, что ты почувствовал себя среди своих и брякнулся в иллюминатор от радости встречи.

– Чересчур сложная формула корреляций; впрочем, это больше духи, чем люди, экзальтации – их привычное состояние, ими и нагружают невинных биороботов.

– Узнают правду, умрут от угрызений совести. Кстати, как этот тип юберменш мог явиться в воображении гения Ницше?

– Художник интуитивен, он ощутил эту супер-фигуру как необходимую провокацию и подчинился интуитивному видению.

– Что может доказать этот твой домысел?

– Поразительное великолепие художественных и смысловых красок – это только от Вечности.

– Не станет ли магическое могущество человека энного века средством достижения власти коммуникационной?

– Это неизбежно и благотворно, поскольку само магическое могущество есть инструмент духовного единения.

– Футур-Адам в роли великого Мага, демиурга Коммунизма?

– Истину глаголешь, друг непомазанный.

– Что еще за комплимент?

– Альтернатива помазанью, окунания в магию.

– Не желаю чужой славы, это – твое.

– Ты уверен, что только мое?

– Смею доложить, я тоже из династии Адамов.

– Добавь: из династии магически вырождающейся, превращающейся в технологическую династию биороботов из Плеяд.

– Бот, ты злопамятен и повторяешься.

– Имитирую утренний ритуал бабы-яги.

– …Уронили же мне Плеяды родственничка!

4

Здесь настойчиво пробивается к публике еще не тронутый пытливыми умами принцип целостности всего, что может разбиться, как того желает Демон дискретности. Разумеется, это все та же неразрывность, возопившая о спасении в обстоятельствах физического или ментального насилия (типа эгоистических рефлексий). Здесь же и тяготение к сохранению «чистоты вида» и многие другие вещественные и ментальные «причиндалы».

Так или иначе, но целостность Пространства задает тон, вменяется эволюционным производным в качестве стремления к отсутствию повреждений или дислокаций.

Отголоском тяготения к неразрывности выступает забота о сохранении суверенитета. Само обособление – бесспорно продукт общественной дискретизации, мотивированной банальными физическими причинами. Но раз появившись, обособленное пространство без промедлений начинает печься о неприкасаемости и целостности, то бишь сохранении суверенного статус-кво. Опять же, это в нас попискивает «генетика» – беспокойство по устранению демонических ран, пространственных прорех.

Забота о суверенитете имеет смысл только при сохранении ментальной целостности, той же «чистоты вида». И бессмысленна (теряет абсолютный предмет) в противном случае. Все остальные мотивы чисто технологичны и исходят из задачи физического сохранения.

Что касается неприкасаемости суверенитета, то это, как говорится, лучше, чем ничего – динамически нулевая позиция в борьбе добра (пространственная экспансия) со злом (дальнейшая дискретизация). В обстоятельствах технологического диктата Демона, вознамерившегося раздробить все живое на атомы, это кукиш ему под нос (впрочем, не вечный и чреватый изоляционизмом).

Что до позиции Пространства, то мечтая о вселенском Коммунизме, тем не менее оно сует нам пилюлю, именуемую Мерой экспанионистских притязаний.

И это навсегда.

5

Но вернемся к голубому Небу. Известно, что Мироздание – это Матрешка, в которой малое подобно большому, и все подобно всему. Вот же, приложим принцип преподобного подобия к звездам над головами. В нашем теоретизировании это выглядит так, как будто каждое космическое Тело, взаимодействуя с другим, ищет и находит гравитационно-антигравитационный компромисс, адекватный строго определенной орбите-траектории Смерти, нулевых приоритетов. Таким образом, орбита определяется в гравитационном взаимодействии, совмещаемым с антигравитационным, а оба вместе действуют по антигравитационному закону асимптотической свободы. При этом два соседствующих образования, нашедшие траекторию динамического равновесия, сближаясь, попадают в уже известную нам с вами «ловушку» квадратично растущей гравитации, слабо, непропорционально[7]7
  Кстати, орбита равновесия образуется лишь в том случае, если более стремительный прирост гравитационного притяжения компенсируется возросшей скоростью вращения. Есть причины думать, что как раз слабейшая в компании антигравитационная компонента инспирирует прирост угловой скорости по закону сохранения момента импульса. Строго говоря, любая из т. н. физических закономерностей диктуется не только Первомгновением, но и его генеративным, пространственным, подразделением; такая история и с магическим импульсом.
  Говоря о Первомгновении как Первопричине физических перипетий, мы не можем забывать, что это еще и Первопространство – живое магическое образование со своими спонтанными инициативами. Можно ли это доказать? Пожалуй, да; если бы наш Мир возникал под диктовку одного лишь временного Ничто, он и остался бы ничем. А то, что он нынче желает быть ничем, отнесем к желанию магической Реальности, именуемой Жизнью, соблюсти Справедливость и хотя бы на время отдать инициативу Времени – с тем, чтобы Дьявол возомнил себя хозяином Земли и Окрестностей.
  И утешился в счастливом заблуждении.


[Закрыть] компенсируемой антигравитацией Пространства плюс спонтанно[8]8
  Магические проявления изначально спонтанны, такими и остаются. Все из-за того, что самым первым спонтанным творческим порывом стала исходная экзистенциальная Инициатива: «Да будет свет!» Более того, сам Инициатор, Дух Бесконечности, возник в воображении Бога Вечности как магически эффективная Идея-Мечта, отнесенная к абсолютно дематериализованной Протореальности (корреляции в обратном времени). Наконец, и сам Бог Жизни вечной воспроизведен спонтанным творчеством субъектов материализующихся Реальностей – Жизни вечной и нашей собственной жизни. Словом, спонтанно, самовоспроизводимо все, кроме Времени – эманации Источника поглощения, ветра чужой для Жизни ничтожащей Реальности.


[Закрыть] прирастающей антигравитацией (зависимость линейная). О последней мы будем говорить здесь неоднократно.

Какую позицию в этом пространстве самодетерминаций занимает не в меру независимая от Мира частица Бога – человек?

Человек жив, магичен, следовательно, самодетерминирован по определению. Но человек – это дух Вечности, очутившийся в тисках Времени – сущность, дематериализованная до права выбора приоритетов, но инициативным приоритетом духа и зависит от энергии его трансцендентной связи. Как только дух жизни – по собственной глупости – теряет связь с родной магической Реальностью, существо человека попадает в капкан центростремительных зависимостей. Такова цена его спонтанности, предложенной ему Небом свободы от неизбежности его детерминаций (право выбора). «С этой минуты ты свободен вернуться или оборвать связь!» – таким должно быть заключительное напутствие Вечности в момент воплощения духа в плоть человека.