Текст книги "Молитва и покаяние разума. Квантовый переход в познании"

Так обстоит дело с задачей единения в процессе, инициируемом Пространством, но находящемся под контролем Времени. Пространству не приходится ждать от временного потока спонтанного дружелюбия, отчего магии приходится искать способ «принуждения к миру». Сценарий обретен, но поскольку мы имеем дело с единением через «диэлектрик» неодновременности, методика будет здесь представлена адекватно, через паузу. Используем ее для собирания грибов, то бишь предпосылок искомого экзистенциального «принуждения к миру». Но прежде стоит закончить разговор о диалектике, видимой в метафизический «микроскоп». Во что же, в конечном счете, превращается бабуля-диалектика?

Диалектика есть борьба противоположностей за конструктивное единение.

И еще, что не менее важно:

– диалектика есть реальное законополагающее событие, влекомое виртуальным приоритетом Пространства – событие, ставшее технологической моделью или «генетической формулой» существования.

В переводе на русский опыт это звучит просто и вызывает слезы умиления:

– Диалектика – это экзистенциальный коммунизм.

Как будто все.

Диалектика – технологическая модель Коммунизма? Кто бы мог подумать?! Но мы-то, мы? Мы доверились теоретикам-пластунам и следуем их идиотским социальным моделям. Нас мало заботит, что влезший на трон духа разум будет генерировать бездыханные муляжи, но выдавать их за одухотворенные подлинники. Материализованный разум никогда и нигде не способен стать источником одухотворения! Только мысль, воткнувшаяся в Небо, становится молитвой.

В чем, собственно, трагедия осмысления? В том, что оно подчиняется идеологии смертного равновесия, что значит уравнения, отождествления, отчего строящиеся мыслью спекулятивные модели исповедуют ту же «религию» отождествления. В итоге любое взаимодействие человека с бревном становится актом конформисткого отождествления. (С чем поведешься, от того и наберешься.) Так что любое упование на технологии приоритетной разумности грозит тем, что в перспективе симуляцией станет весь род человеческий. Согласимся, что Мир, в котором человек и его поделка не отличимы, восторга не вызывает.

Уныние – наша обыденность, отчаяние – неотвратимая перспектива.

12

Стоит поглядеть на себя со стороны. Здесь в углу стоит перспективная поделка инопланетных технологий – воплощенная в инфицированном железе истина. Это уже разум во плоти – толкователь правды, заблуждений и прочей хреновины в томатном соусе. Он реагирует на появление людей и как будто даже получает удовольствие от информации.

– Скажи, бесценный артефакт из Будущего, неужели нас, людей, объединяет только общий Шар?

– Объединение плотей вынужденно; любые пространственные ограничения инициируют дискретность. Объединяет только чувство, общая любовь к планете. Это область магии, в частности тяготения к неразрывности.

– Что нас разъединяет помимо гравитационных притеснений?

– Технологии, культура производства, поклонение культу Вещества.

– Что здесь неестественного?

– Недопустимая инерция, время каменных топоров давно прошло.

– Чем уж так плоха технологическая экспансия по всем измерениям? К примеру, ты возник благодаря ей.

– Тем плоха, что замещает магический культ духа – то единственное, что объединяет не спекулятивно, а в абсолюте, не механически, а магически; материализация культа Неба взрывает диалектику единения.

– От раговоров о всяких прочих диалектиках меня пучит.

– Выступаю в вашем терминологическом репертуаре.

– Инфекция, съешь таблетку… Но видишь ли ты выход из ситуации?

– Конечно. В свое время мы очутились в такой же яме.

– В чем ошибка вашей Цивилизации?

– Как и вы, наши мастера и подмастерья изменили виртуальным приоритетам и в итоге стали потерявшими значение технологическими приложениями к искусственному интеллекту.

Что же стало в состоявшейся альтернативе?

– Мы изменили технологическую культуру, знак технологического приоритета, предпочли виртуальный.

– Во как! А если поподробнее?

– Общий приоритет духа вынудил наших предков искать магические альтернативы и в технологии; на них и выезжаем.

– Чем они лучше?

– У попа была собака… Магия – ресурс неисчерпаемый. И персональный.

– Каждый сам по себе? Очень подозрительно.

– Совсем наоборот, у каждого свой пирог, каждый в обнимку с другим, делить нечего.

– Но ведь при этом исчезает и стимул к движению!

– Это правда. Но духовно мобилизованный социум чувственно экстремичен, самоторможение ему не помешает.

– Существуют ли другие угрозы?

– Не без этого.

– В чем они заключаются?

– Частное тяготеет к Целому с конечной потерей лица; в чувственном экстремуме социум выстраивается в «культ Общества», структуру спекулятивного бога.

– Тот же культ личности?

– Генетические порывы, те же интутивные влечения, только спекулятивные, персонифицированные, новоязыческие.

– Едва ли Господу Богу такое уподобление способно досадить.

– Спекулятивное подобие Бога грозит быть его замещением.

– Ты шутишь?

– Психологические симуляции мое хобби, но только по праздникам.

– Кстати, ощущаешь ли ты свое «я», свою ментальную целостность?

– Я есть robot sapiens. Мое «я» спекулятивно, функционально; оно именуется информацией.

– Знание – это спекулятивное «я»?

– Так и есть. Это «я» мертвое, дискретно изорванное – материализованная Бесконечность.

– Ты явно перегрелся.

– С этой минуты ты должен обращаться ко мне на «вы».

– С чего бы вдруг?

– Мое «я» ментально, до одури множественно.

– Ваше сиятельство, не могли бы вы порадовать своим присутствием вон тот угол возле комода?

– Зря иронизируешь; тебе невдомек, что сон, недвиженье – это счастье робота; в состоянии сновидений, обоюдной выключенности, мы с тобой ровня.

– Спекулятивный анекдот; скажи: ха-ха.

– Ха-ха…

– Кажется, я схамил, извини.

– Я без антимоний.

– Что за чувство тебе недоступно?

– Главное, определяющее – ощущение Жизни.

– Есть в толковом словаре?

– Бестолково; что-то вроде безотчетной привязанности к гармониям форм, красок, звуков, геометрических линий или объектов, одним словом, любовь.

– Но ведь любовь, как и любое другое тяготение, не может быть чем-то определяющим, это всего лишь технологическая связь, коммуникация, никак не претендующая на какой-то абсолют?

– Свернутая в полузамкнутый круг, технология стала сущностью, именуемой Мирозданием. Мир существует только как единство коммуникаций. Правда Мира есть правда выбора коммуникационного знака, и это любовь.

– Бот, только что я оценил в тебе личность.

– Еще бы: такая гармония мысли, невыразимость красок, геометрия космических перемещений да и физиономией вроде не страшнее носорога; я себе завидую.

– Обходи носорогов, они завистливы.

13

Пространство антигравитационно, магично. Мы находим его в чувственном спектре восприятий-воображений: любви, жизнелюбии, бого-уверовании, интуиции, наконец, в формальном механическом осознании. Последнее по определению занято всяким прочим материальным продуктом, в котором первична и почти что единственна механическая компонента – физическая энергетика. Физической же мы должны воспринимать всякое энергетическое проявление, которое пространственно замкнуто в своем приоритете[14]14
  Приоритетная замкнутость, тем не менее, предполагает сохранение некой пространственной открытости, оппонирующей, но не определяющей общий энергетический стиль. Так что любая физика содержит магию, но только «на побегушках». Паритет слуги и хозяйки знаменует Симметрию, а превосходство слуги обращает энергетику в магическую.


[Закрыть].

Мысль находит в Пространстве не только малодоступное ей чувственное кредо, но и содержание силовое, физически отрицательное, готовое «разговаривать» с «физикой» на языке воображения, спустившегося с Небес. Вот же, нас будоражат вопросы: что это такое и откуда?

Итак, берем в ладони горсть пространственной массы. Это не оговорка, ведь мы имеем дело не с чистым Пространством, характерным для «дважды героической» в своей виртуальности Бесконечности, а ее квазиреальной полуматериализованной Формой – квазидискретным Пространством-временем; диполь Субстанции представляет собой массу со знаком минус.

В чем проявляется особенность отрицательной массы по сравнению с массой физической? Только в альтернативном общем приоритете конструкции, знаке ее эволюционного привода; несмотря на соединение со временем, диполь все еще тяготеет к своей прародине Бесконечности (притом что в технологическом репертуаре он пользуется временем как инструментом для сопротивления основному приоритету). Что в итоге? В итоге мы имеем открытое к Небу двойственное образование, которое эффективно дважды – в магической чувственности и силовой механике, подчиненной чувственному приоритету (техномагия, антигравитация). Этим «подпольным» инструментом Пространство-время или Континуум и выясняет отношения с физикой, дочерью Времени.

Забегая вперед, замечу, что придет время (букв) и уже приоритетно гравитирующая материальная масса сделает то же самое под воздействием остатков своего магического потенциала, который встанет лицом к гравитации и в магическом ритуале сделает ее своей союзницей. Но это уже будет не техномагия, а магиохроника – спекулятивный муляж со свойствами антигравитации.

(Об этом ниже.)

– Бот, еще раз вернемся к малопонятному: обратное время, любовь, тяготение к неразрывности, антигравитация, влечение к свободе – как они соотносятся между собой?

– Ответ в их генезисах, восходящих к симметрии Экзистенций, Супер-симметрии – «равновесию» Бесконечности и Черной дыры. Абсолютной свободой располагает Бесконечность в «спящем» или потенциальном Супер-проявлении. В этом состоянии горизонтальная связь представляется как бы Мечтой Бесконечности, в которой тяготение к единению по схеме любовной привязанности мыслится виртуальным призывом Будущего, обратным временем. Все, что случится дальше, будет процедурой, происходящей в рамках обратного времени – тяготения к единению, той же Любви. Что касается судьбы абсолютной Свободы, то ее нисходящая иерархия остается незыблемой вертикалью, но уже релятивистски обозначенной, зависимой от энергии горизонтальной взаимосвязи – то же самое, что и от полноты любви.

– Любовь и свобода, они что – конкурируют?

– Только на нисходящем, материализующем, эволюционном треке; на пути обратном, где властвует дематериализующая Идея любовной неразрывности, свобода и любовь действуют в унисон, коррелируют не в обратной, а в прямой зависимости.

– Неужто речь идет о Коммунизме?

– Как ни странно, о нем. Коммунизм – это власть Любви и Свободы, такая себе Директория на пути к Бессмертию, а не от него.

– Но мы забыли об антигравитации, к чему ее притулить?

Смысл и задачи антигравитации зеркальны; если гравитация сугубо вертикальна, то должно быть вертикалью и ее опровержение.

– Антигравитация – это тяготение к свободе?

– Добавь: техномагическое, физически отрицательное, силовое.

– Как оно реализуется в физическом Мире?

– Здесь техномагия выступает в роли коммуникационных связей, излучений.

– Бот, ты меня ошарашил: всякая коммуникация – это гимн свободе?

– Кроме той, которая настигает тебя с ключами от камеры; это физика.

– Как различать их?

– Физические коммуникации не терпят магико-чувственных сопровождений.

– А половые контакты?

– Магия использует дурочку психологию, совершенно по делу.

– Бот, ты меня закабаляешь, я ощущаю к тебе физическому что-то вроде сочувствия.

– Стокгольмский синдром, наркотическая зависимость.

– Эта стокгольмская спекуляция – наше Будущее?

– Пока что ваша Камера запирается изнутри, не вредно воспользоваться халатностью Дьявола.

– Мешает инерция тюремного дискомфорта.

– Тот же синдром, хотя и безотчетный.

– Похоже, вся наша Цивилизация – сплошной стокгольмский синдром.

– Испытание Небом на профпригодность; так должно быть.

К слову, механические детали приведенных только что превращений не должны быть тайной для адептов квантовой хромодинамики. Жертвам математических феерий, им остается только понять, с чем имеют дело, разглядывая в свои «квантоскопы» Пространство и Время. Сейчас же нам стоит лишь удивляться тому, что необозримо большое Тело ведет себя так же, как и предельно малое (кварки, глюоны и пр.).

Впрочем, во всем этом ничего необычного. Как заметил кто-то из сиятельных нобелиатов, создавая Мир, Господь Бог не баловал себя разнообразием схем, пользовался одним и тем же лекалом. Как мы видим, вполне успешно. Мы знаем об этой особенности как о принципе подобия, редукции. Если уж быть совсем искренним, то и мы сами потенциальные жертвы редукции – богоподобие нам предписано как основной закон существования.

Неизвестно, находят ли физики-теоретики факт редуктивного сходства слона с электроном. Скорее всего нет, им попросту нет дела до таких тонкостей, ведь все это – теоретическая магия, неведомая никому физика отрицательных состояний – интеллектуальное «гетто», огороженное колючей проволокой из диссертаций, докторских степеней и прочего многообразия системы научной автократии.

14

Наконец, и вовсе поразительно то, что согласно условию асимптотической свободы два человека, находящиеся вдали друг от друга, взаимно тяготеют неизмеримо больше, чем стоя рядом. Здесь они вынуждены печься о том, чтобы не быть огорченными потерей суверенитета, точнее, быть поглощенными собственным эгоцентризмом – вещью необходимой, но немало опасной в непомерных концентрациях. Все это – совершенно нетронутая мыслью механика социального единения, требующая некоего оптимального равноудаления субъектов в пространстве в одновременности существования. Надо думать, речь идет о некой мере социального альтруизма, отнесенного к физическому эгоцентризму, переходить через которую никак нельзя по причине потери системного равновесия. По сути, это мера социальной ответственности, ограничивающей элементы физической «самодеятельности» духовными энергиями.

Впрочем, все это – присказки. Сказка же в том, что Коммунизм с его физически отрицательным, пространственным приоритетом представляет собой социальную «Комету», «осколок Неба» – физически отрицательную реальность в реальности физически положительной, технологически временнóй. Разумеется, со всеми ее волшебными свойствами, главным из которых выступает свойство существования не в привычном для нас прямом, а в обратном, отрицательном времени. В этом удивительном времени Реальность тяготеет к бестелесности, «призрачности». В ней следствие диктует причине, а Будущее предлагается настоящему на выбор. Тот же Коммунизм в своем эволюционном Пределе физически вырождается до бестелесной Реальности типа магически довлеющей над социумом Идеи, обратной Причине, манящей из Перспективы – горизонт, который всегда действенен, ощущаем, но неизменно отступает в попытке переложения на язык материй и бесстрастного разума[15]15
  Но при этом всеми силами «липнет» к мысли прочувствованной – в прозе, поэзии, песне, молитве. Более того, как раз высокая Идея вселенского единения делает все эти интеллектуальные культы и упражнения литературой, псалмом, искусством и всеми другими элементами высокой Культуры – культа Неба (Пространства).
  Что касается самой Идеи, адекватной обратной Причине, то это не оговорка и не поэтический жест – чистая правда. Истинно то, что в привычном для нас времени любой замысел, любая идея рождаются в воображении, которое «не от мира сего», представляет собой «мышление духов» – «отрицательное» мышление, случающееся в обратном (магическом, отрицательном) времени. Тем же магическим мышлением (принципиально генеративным) воспроизведен замысел Создателя по нашему поводу и по поводу всего остального. Человеческое воображение отличается от небесного только тем, что имеет дело с физической Реальностью и «набирается» от ее физики в силу коммуникационного конформизма. Другое дело в его, воображения, переговорах с Небом. Здесь оно «в своей тарелке», чувственно и производительно, генеративно. Отсюда – эффективность молитвы. Ну, и т. д.
  В грядущем мире на этом расчудесном «языке Бога» будет выезжать человек Земли и окрестностей.
  Но это будут уже совсем другие люди.


[Закрыть].

15

Эти сказки-присказки с претензиями быть заклинаниями или псалмами ведут к тому, что Коммунизм способен бодренько существовать только как приоритетно духовная конструкция, находящаяся в движении, приближающаяся к своему Идеалу постепенно, процессуально… и бесконечно. Коммунизм не сохраняющее себя состояние, а вечное приближение к Состоянию; такова естественная технология возвратного движения к Вечности. (Сама же Вечность отдает предпочтение вполне конечной эволюции на пути дискретирования.) При этом, как и звезды, которые держат друг дружку на согласованном с Богом и дьяволом расстоянии, диктуемом общей экзистенциальной Мерой асимметрии, так и образцовый Коммунизм, должен маячить перед нами, как клок сена перед бегущей кобылой – на некотором оптимальном расстоянии с размерностью актуального духа социальной любви и пропорциональной отлаженностью во времени; то и другое в согласии с упомянутой конструктивной Мерой. Мы можем лишь сокращать это расстояние, приближать Коммунизм к его перспективной Модели собственной дематериализацией, одухотворением, не больше и не меньше. Обратившись к идеал-Коммунизму раньше времени, в духовной неадекватности, мы станем к нему «асимптотически» равнодушными, что значит равнодушными друг к другу – в точном соответствии с законами магии. И тогда вновь возвратимся к приоритетам потребления – с жадностью и ощущением крушения лучших надежд.

Коммунизм как бы указывает на дверь нищим в духе любви. И постоянно рефлектирует, обращается к памяти Прошлого. Тем самым он делает как бы дискретной свою историю и эволюционную кривую. От коммунизма мы можем лишь «отщипывать», как от шагреневой кожицы – постепенно и понемногу – с той лишь разницей, что кожица только прибавляет в размерах по всем законам магической оптики. Если же поторопишься, возьмешь от Коммунизма больше – останешься с прошлым, как с разбитым корытом[16]16
  Больше – ни-ни-ни, а меньше можно?
  Меньше сколько угодно, при том условии, что нас устраивает звездная социал-демократия с ее финалом беззвездной космической ночи. В пределах человеческой жизни угроза неощутима, так что живем не тужим, пока не задымим. Проблема решается в ответе на вопрос: мы сыновья Бога или мигранты Вечности на службе у Мефистофеля?
  Телесный комфорт рабов незримо ущербен. Но превращенный в фетиш, он делает бессмысленным наше присутствие во Вселенной.
  Может случиться, что эти дилетантские откровения стучатся в открытую дверь, – что ж, поиронизируем над собственным воображением, изобретшим велосипед в век космических перемещений. Так или иначе, но пазл здесь складывается, и это маленькое «хорошо» намекает на редуктивное родство с большим вселенским «Хорошо весьма». А это и вовсе лучше некуда: редукция – самая что ни есть истина, как минимум это сестры-близняшки. (То же и братец резонанс – неприкрытая редукция, истина коммуникаций.)


[Закрыть]. При этом, отщипывая по дольке, мы всякий раз преобразуем социум в некое материализованное подобие коммунизма типа социализм; о том, что это за чудо первого приближения, мы уже знаем по опыту СССР.

– Бот, движение требует толчка, провокации, не так ли?

– Это верно. По ерайней мере, в разборках со Временем.

– Не означает ли это, что любая Система обречена, как только становится свершившимся фактом? Ведь она невольно провоцирует свое зеркальное отображение?

– Кто бы спорил.

– Но ведь это означает, что Коммунизм не имеет смысла реализовать себя системно, и все попытки построить что-то подобное обречены!

– Странным делом, это ничего не меняет; мы с тобой обречены изначально, но существуем и поем гимны прогрессу. Так и с Коммунизмом.

– По принципу «попытка не пытка» – так, что ли?

– Система реализуется как череда исчезновений возобновляющих провокаций, только и всего.

– Квантовый Коммунизм?

– Он самый.

– Вот же, мы агитируем, машем ручками, поем соловьями, заранее зная, что Идиллии кранты; чего мы добиваемся?

– Мы эту Идиллию провоцируем.

– Это невозможно, дело сводится к тому, что Коммунизм провоцирует сам себя. Провоцировать инверсию Системы может только Система-антипод, причем действием совершенно обратным.

– Мы в таком Антиподе и находимся. Не агитируем за антикоммунизм потому, что идем по инерционному следу Будущего вопреки закону Времени.

– Хорошо, мы – глас Будущего. Это не избавляет тебя от обязательства доказать, что некая Система может провоцировать саму себя.

– Как раз в таком комфорте находится Система с одинаковыми общим и технологическим приоритетами. Закон Времени требует провоцирования Пространством? Тем хуже для Времени, мы провоцируем его отстранение от технологической власти.

– Ты имеешь в виду магические технологии?

– Разумеется.

– Бот, мы с тобой исходим из несуществующей предпосылки, наше дело – труба.

– «Деревяшке» вроде меня приходится напомнить тебе, что человек существо свободное в выборе приоритета – главной предпосылки.

– Это в теории, а в действительности мы ничем не управляем.

– Есть тройка лошадей, которые нам послушны: вера, труд и терпение.

– Ты забыл о ретро-инерции происходящего.

– Ретро-инерция – добыча Смерти: «оставим Смерти подбирать своих мертвецов».

16

Магия Коммунизма совсем не против магической методики смысловых представлений, их превращения в молитво-причитания или ритуалы. Примем слова за неудавшийся каламбур, но все же возьмем бубен. Вот же, «пошаманим», в сотый раз поглядим на Коммуну, краснозвездную зарю Континуума.

Социальное совершенство под названием Коммунизм, как видим, в своей основе совсем не досужая выдумка Маркса или его предшественников, а вполне естественное подчинение человека ностальгическому зову вселенского единения – основному инстинкту Континуума. Этот виноват в том, что пытается сохранить свой статус неделимости в столкновении с Черной Дырой, не думая, не гадая, что вместится в духовном подразделении человека и станет его инстинктивным влечением к неразрывности с другим. Вместе с тем, это означает вещь предельно простую: реальное Пространство желает избавиться от поглощенного им компонента Времени, что значит дематериализоваться, стать Ветром Любви в открытых окнах Свободы. К тому же и стремится теряющаяся в двух соснах креатура Пространства – человек.

Парадоксально то, что данное существо может очень сильно желать собственной дематериализации и даруемого ею бессмертия, но никак не может это желание реализовать в смысле воплощения. Потому, что воплощение есть нечто обратное дематериализации – демонтаж духа.

Рефлексы разума против такого «безобразия» восстают.

Непривычно то, что другое требует других, непривычных инструментов. Материализуемся Временем с его физикой, дематериализуемся Пространством с его магической лирикой. Но что обретаем помимо разбитой в переходе к альтернативам социальной посудины?

Как только беремся за дело реализации коммунистической Идеи, мы тут же попадаем… в инструментальный (технологический) капкан и в страх революционного поворота в иной Мир, в иную Реальность: «ба, куда это нас заносит?»

Боязно, непривычно.

…Это они, трудности «квантования», цивилизационного перехода.

Они предостерегают, разочаровывают и возвращают к инерции традиционного бытия.

Как тут быть?

Между тем, не знаешь что делать – бери лопату, она все знает. Проблемы чисто инструментальные: от работы с плотью – к работе с духом; от физики к магии, от ресурсов внешних к ресурсам имманентным. Дальше – вперед с отвагой, без опасений: все пойдет под опекой Провидения, его жилище по курсу. Самое трудное – первое движение, оно вынуждено восставать против инерции духовной летаргии – штуковины, приятной сидящему в сыне Божьем субъекту с рожками. Здесь требуется подвиг закрытия чертовой амбразуры любовью к ангелам, склеивающим рассыпчатый социум в коммунное целое.

…Едва не выдохнул: только и всего.

Как мобилизоваться, что мобилизует? Парадокс холодильника: нагреть, привести в движение, чтобы остановить, охладить. По сути, это «стандартный опыт технологических провокаций, благодаря которому рождается и приходит в движение Жизнь.

Ничего другого нет и у людей. В новейшей истории опыт привычный, но только в зеркальной стилистике: мы жертвуем духом в угоду плоти, невольно инициируя спонтанную реакцию в пользу… духа. Коль скоро номер проходит, это дает нам повод думать, что обратный провокационный сценарий тоже возможен – с выгодой для Коммунизма. Что требуется на практике? Не дожидаясь точки кипения в существующей социальной ситуации, направлять спонтанную реакцию в четко обозначенное… антикоммунистическое русло.

К нашей тревожной радости, как раз на это ныне уповает европейская Цивилизация.

Отвращение, готовое родить восхищение.

Проглядывает личико Вечности, ее нисходящая к людям инерция.

Разумеется, это только спонтанные провокационные предпосылки, благодатная почва для всходов Коммунизма, не освобождающая нас от необходимости сеять. Здесь новый парадокс: если прежде мы неизменно имели дело с формулой типа «чтобы хоть как-то быть, надо жертвовать частью бессмертия», то в становлении Коммунизма все наоборот. Здесь Смерть приносится в жертву Бессмертию по схеме «голубчик Коммунизм, установи себя сам по принципу «чтобы Коммунизму быть, жертвуй своим не быть». Проще говоря, требуется, импульс его прямого утверждения, спонтанно провоцирующий импульсы второго эволюционного порядка, а эти – импульсы производные, и т. д.

Технология перехода неожиданная, но пахнущая самой Жизнью.

Эта новая формула революционного перехода, как мы видим, не исключает эволюционной инверсии, но исключает революцию как одномоментный переход через социальную смерть, хаос. Единственное, что роднит процесс с революцией, это ее детонационный характер в духовном измерении – одномоментная инверсия основного приоритета при сохранении неизменным приоритета технологий. Этот, по понятным причинам, поставлен «на счетчик»», причем долговременный и не пугающий социум дурными предчувствиями.

Все это настолько неожиданно, что переворачивает вверх дном все существующие ментальные модели эволюционных переходов – симптом того, что мы имеем дело с чем-то принципиально другим.

Но с чем?

17

Итак, в предстоящей цивилизационной инверсии мы следуем в привычном русле эволюции, доводим ее духовную оппозицию до детонационных ускорений, и эволюция делает «кувырок», поворачивает вспять. Но что означает это «вспять»? Неужто задний ход, возвращение к пещерным духовным и плотским комфортам и традициям?

Как говорится, увы – прямое время не имеет обратного хода. Пещера, конечно, радость неописуемая, но счастье безвозвратное.

На самом деле, нет никакой интриги: переход эволюции на обратный ход тождественен ее переходу с прямого на обратное время с его детерминацией не Временем, а Пространством, не Прошлым, а Будущим!

К нашему квази-пещерному удовольствию, такую провокационную смуту мы ныне испытываем. Однако слишком много «хорошо» – это плохо. Как и везде: истина – это мера, даже в культурных революциях.

Однако какое счастье, что само возникновение Мира случилось в спонтанной инициативе типа провокационного вызова! Но полагался ли Бог на нечто обратное, на спонтанную альтернативу прямой провокации? Это останется тайной, как бы «между нами и Боженькой». Так что стыдиться того, что мы используем анти-провокацию, прямую неопосредованную инициативу, в роли ответного приветствия, не приходится. Тем более, что при этом мы делаем революцию в самой революции, избавляем ее от экстремизма и хаоса.

Коммунизм спонтанный, инициируемый, виртуально революционный, обратно-временной; информация запечатана в конверт и отослана Мировому Духу к сочувствию, а Разуму – к размышлению.

18

Не вредно разобраться с драгоценностью, которая здесь появляется постоянно и без приглашений – пространственным Континуумом. Что собой представляет эта виртуальная Сцена, на которой (точнее, в которой) разыгрывается драма Жизни?

Мы говорим «Пространство», а подразумеваем «Континуум», и наоборот. Разумеется, то и другое никакая не смысловая абстракция, а вполне осязаемая энергетическая реальность.

Но разговор принципиальный, сделаем передышку перед выступлением. В самый раз поразмышлять об абстрактном.

– Бот, что в действительности представляют собой математические абстракции?

– Это мои внутренности.

– Шутки в сторону.

– Я не шучу, математика и геометрия – две стороны экзистенциальной физики: вертикаль Числа и горизонталь Формы.

– Вот-вот, с этого места – от и до. Что за физика без размерностей, без предмета, рабочего материала?

– Материал всеобъемлющ, но все это область пространственной энергетики с ее основой, магическим воображением.

– Математика – это физика воображения?

– Воображение оперирует математикой как технологической вертикалью в координатах «больше-меньше»; предмет математических разбирательств – Симметрия.

– Ты хочешь сказать, что математика – это физика Симметрии?

– Симметрия – это Реальность, единственным показателем которой является имманентное «больше-меньше».

– Что так?

– Соотношение Пространственной Бесконечности и пространственно ничтожного времени. Математические символы плюс-минус.

– Если математика это физика Симметрии Пространства и Времени, почему она безразмерна?

– Вынужден выступить с докладом. Математика превращается в физику, как только «больше-меньше» становится асимметричным и получает векторную определенность в координатах «туда-сюда». Эту асимметрию математика, ставшая физикой, и отражает в показателях, тех же размерностях.

– И что это за размерности?

– Показатели асимметрии Пространства и времен: м сек и сек м.

– Откуда это сек / м?

– Физическая Реальность; приоритет Времени в соответствующем экзистенциальном цикле.

– Насколько мне известно, физика оперирует м / сек.

– Это физика Вечности, мы во власти ее магического воображения, точнее, его инерционного следа.

– Наша теоретическая физика обнимает все три Реальности сразу?

– Вот именно, с той лишь разницей, что только одна из них, гравитирующая, инициативна и задает тон.

– А вторая?

– Вторая – пространственная, магическая – игнорируется в силу потери Реальностью инициативы.

– Почему же все-таки м / сек?

– Потому, что наше воображение все еще превосходит наше понимание, ощущает приоритет Жизни вечной, хотя и убывающий.

– А несчастная Симметрия?

– Ее размерность никакая, потому что в равнодействии м / сек: сек / м = 1.

– Понятно, отчего математика предпочитает равнства, уравнения, инстинкты Симметрии. Но почему физика делает то же самое?

– Потому, что физическая Реальность предпочитает быть Симметрией, из которой некогда выпорхнула.

– Но ведь первой родилась Вечность?

– Никто не говорит, что Вечность в этом смысле лучше, инстинкты дочери Симметрии обострены больше нашего, и она тяготеет к имманентному равновесию без всяких комплексов, беззастенчиво. Обе Реальности «беременны», каждая своей Симметрией.

– А несчастная математика оказывается виноватой.

– Судьба всего, что предпочитает быть без роду, без племени.

– Бот, ты не затронул главное: что собой представляет альтернативная, антигравитирующая физика?

– Это из меня уже идет дым или из вашей светлости?

– Не пугайся, есть огнетушитель. Так как насчет отрицательной физики?

– Трудно сказать. Главная особенность этой физики в том, что она работает с самим воображением и в нем не опосредует то или иное творчество, но творит напрямую.

– Ноты, которые звучат?

– Что-то в этом роде.

– Словом, никакой физики, одно воображение, работающее над самим собой?

– Назови это метафизикой.

– Метафизика это физика магии?

– Аналогия теоретической физики.

– Есть и прикладная?

– Есть; но она основная, прикладной выступает метафизика.

– Вначале воображаем, а уж потом осознаем?

– Естественный порядок работы воображения.

– Рискованный. С нами как будто все наоборот.

– Потому что наше воображение гравитирующее, доверия ему нет.

– Почему тогда я должен доверять метафизике как переводу гравитирующего воображения в смыслы?

– Ты и не можешь это делать, пока не прочувствуешь ее с головы до пятки.

– Что имеется в виду?

– Доверие – прерогатива чувства – инвертировавшего смысла.

– Если все это так, то Господь Бог определенно располагает чувством юмора.

– Только так; иначе юмористы почувствовали бы себя сиротами и потеряли юмор.

– Бот, можем ли мы считать математические абстракции виртуальной реальностью?

– Разумеется, как и все, что принадлежит воображению.

– Следовательно, эти абстракции магически чудодейственны?

– Только как источники «жизнелюбия», благодарной магической сентиментальности. При этом их магическая эффективность должна расти по мере приближения к резонансу с основополагающим Числом.

– Что-то незнакомое, в математике не высвеченное.

– Это не удивительно, ведь математика это физика Недвиженья; резонируют только движения.

– Математику поджидает гипотетическое резонансное исчисление?

– Вместе с признанием виртуальной Реальности как основополагающего факта.

– Но ты говоришь о каком-то магическом числе – что еще за фиговина?

– Ты с ней встречаешься повседневно: это числовая аналогия геометрического «золотого сечения», фетиша архитекторов и блондинок.

– Что за аналогия?

– Иррациональное числецо «фи»: 1,618… С копейками