Текст книги "Сердцеедка для мажора"

Глава 25. Виктория

Не знаю, что именно спровоцировало Аристова позвонить мне в два часа ночи, но с того случая он начал звонить каждый день, чаще по несколько раз и обязательно по видеосвязи.

Я смирилась с тем, что неизлечима. Не могу не думать о нем, не могу забыть ни одной его улыбки, ни тепла его рук, ни прикосновений губ, ни тем более ненасытности его младшего. Поэтому не видела никакого смысла не отвечать ему на звонки. От этого ничего не изменится все равно.

– Андрей, мне нужно заниматься! – возмущалась я, когда он звонил прямо во время лекции.

– Обожаю, когда у тебя такие глаза! – хохотнул Мажор и изобразил испуганное лицо, передразнивая меня. – Или говори со мной, или скинь фоточку! – потребовал нахал.

Мало ему этих фоточек в инсте, блоге и на канале? Спрятавшись за спину сокурсника, отправила ему селфи, где только губы и облизывающий их язык, так, чтобы видно было серьгу, по которой он сходит с ума.

«Высеку тебя, нахалка!» – прилетели в ответ три слова и спровоцировали теплую волну внизу живота и фантомные покалывания по коже от его метода наказаний.

После визита в Одессу Мажора я начала замечать странные изменения. Во-первых, около студии больше не ошивались разные любопытные, во-вторых, пропал пупсик, а в-третьих, Славик перестал ко мне лезть со своими предложениями.

Я не сразу связала это с единственным приездом Андрея, просто у меня он никогда не ассоциировался с теми, кто так будет заморачиваться из-за девчонки. Исчезновение любителей подглядывать я списала на то, что им попросту надоело, пупсика на холода – все-таки мужчина уже немолод, а поведение Славика – на то, что его поймали пьяным за рулем и об этом гремит пресса, наверняка папа прижал подошвой горло местному мачо.

Задуматься меня заставили слова Стефи, она позвонила в конце декабря, приглашая на свой девичник и свадьбу. Болтая с ней целый час, я незаметно сама для себя растрепала и про приезд Аристова, и про то, что поклонники пропали. А значит, скоро затухнет мой бизнес.

– Насчет того, что затухнет, я тебе уже говорила. Обязательно, но не сейчас, пока ты неплохо держишь рейтинги. Твоя Мирка умница, с ней не пропадешь, придумает еще что-то.

Да придумала уже. Аристов чуть не загрыз меня заживо, услышав про «Будку поцелуев».

– А то, что редеют ряды твоих ухажеров, то это ожидаемо было. У меня их вообще практически не было, спасибо твоему парню! Андрей не так прост, как все думают.

– Он не мой парень, – залилась я краской, все еще испытывая стыд перед Стефи, хотя она уже через неделю будет замужем за Ромой и больше не переживает из-за бывшего блудного парня.

На девичник я полететь не смогла из-за большой нагрузки в универе, а на свадьбу, конечно, прилетела, но тоже одним днем, потому что на каникулы мы собрались всей группой ехать в тур по Европе.

– Ничего себе свадьба в глубинке! – присвистнула Санька, потащив меня осматривать территорию базы отдыха в каком-то глухом лесу в Самарской области.

В шоке была не только Санька, мало кто мог подумать, что в этом сосновом бору спрятана настоящая сказка. Белый снег так прикольно хрустел под ногами, когда мы прогуливались мимо украшенных гирляндами домов и деревьев. Домики из круглых бревен выглядели как пряничные, и рядом с одним из таких стоял Андрей, о чем-то болтая с Ромкой.

Его в шутку называют «подружка невесты» – не только из-за их дружбы со Стефи. Полгода назад он сделал ей предложение, и совершенно неважно, что она ему отказала, главное, что он хотел, чтобы она была его женой, и был настолько уверен в своем решении, что даже спорил со мной… с той, которая умирала, слыша его признания другой.

Почему-то именно свадьба Стефи всколыхнула все прежние обиды с новой силой. Я ловила каждый взгляд Андрея на Стефи, и мне казалось, что он сейчас очень сильно сожалеет, что эта безумно красивая девушка в белом платье больше не его.

В памяти всплывали и его слова о том, какая Стефи рассудительная и умеющая в любой ситуации вести себя достойно, с твердым характером и гибким мышлением. В отличие от меня… Малявки глупой.

И, наверное, он прав, иначе как объяснить, что я сейчас его ревную к ней в тысячу раз больше, чем когда они были парой?

Меня пугало собственное состояние, что я на свадьбе подруги, на празднике счастья и любви, испытываю не самые лучшие чувства к невесте. Потому что ее выбрал Андрей когда-то, и только один сумасшедший вечер Стефании в Вегасе помешал ему жениться на ней.

На свадьбе сотня людей, а может, и намного больше. У одного Ромки четыре родных брата помимо огромного количества прочих родственников, а про нашу ораву и говорить нечего.

Когда закончилась официальная суматоха и праздник продолжился в более спокойной атмосфере, Тоха полез за диджейский пульт и включил музыку для первого танца Ромы и Стефи. Самый обычный танец, спокойный… Андрей бы сто процентов что-нибудь отжег…

– Потанцуем, Малявка? – тут же материализовался за моей спиной коренной житель моих мыслей.

По шелковой ткани моего платья заскользили его ладони, сначала по спине и бокам, а потом обняли меня за талию. Опустив взгляд на его руки, я смотрела, как он большими пальцами поглаживает меня, рисуя что-то одному ему ведомое. На левом запястье сверкнул глянцевым экранчиком фитнесс-браслет. Нашел мой подарок. В этот раз быстрее, чем за год справился.

Меня нещадно накрывало от его близости, снова таяла как воск, прижимаясь спиной к его груди, но в то же время готова была рыдать от воспоминаний, что точно так же он прижимал меня к себе в лифте, когда взял с собой в ювелирный салон, выбирать колечко Стефи.

– С тобой не хочу, – не поворачиваясь к нему, ответила, убирая с себя его руки.

Если посмотрю опять в эти зеленые глаза в обрамлении длинных ресниц, то не смогу снова сказать «нет».

Пока не передумала и снова не стала для него постельным развлечением, я быстро удалялась от свадебного шатра, обернувшись лишь на пороге домика. Андрей стоял, сунув руки в карманы, и смотрел мне вслед, но за мной не пошел. Ему на голову и на черный пиджак сыпался снег с веток, на которых скакали белки, но он не пытался его смахнуть, чтобы вернуть себе безупречный вид, как он любит.

Может, я опять повела себя как глупая малявка, но я не справилась с эмоциями. Знаю и вижу своими глазами, что Стефи по уши увязла в своем Ромео, но это не отменяет того, что Андрей из сотни своих женщин всегда выбирал ее на роль своей будущей жены. Пусть это и смешно, что у них и не было никогда полноценных отношений, но проблема в том, что у Аристова-то как раз секс может быть с кем угодно, а ценит он в отношениях гораздо больше, чем просто физическое влечение.

Когда я переоделась и вышла к ожидающей меня машине, Андрея уже не было у штор, наверное, уже нашел, кого танцевать в свою постель.

Каталась по Европе с друзьями, и мне иногда удавалось отвлекаться от мыслей о Мажоре, несмотря на то, что в архивы памяти теперь втиснулись еще два кадра: его руки, обнимающие меня – со сверкающим браслетом, и то, как он стоял у шатра в этом сказочном месте. Проводил меня взглядом до домика, стоя под кружащими снежинками, и ушел.

В этой поездке мне неожиданно признался в любви мой однокурсник Роберт, сознавшись, что любит меня уже очень давно, с тех пор как я приехала в Одессу, но был уверен, что я буду встречаться с мачо Славой, поэтому молчал. Почему-то в этом робком парне я видела себя, так же страдающей и скрывающей от всех свои чувства. И я не стала говорить ему, что ничего не выйдет у нас, решив пока просто вместе проводить время, ходить в кино или еще куда-то, может, и получится если не выселить Андрея из сердца, то хотя бы подвинуть.

– Давай вечером на каток, Вик? Я неплохо катаюсь, научу тебя! – провожая меня до дома, пригласил Роберт.

– Давай, только возьмем Миру, она тоже любит эти синяки на коленках, – согласилась я и дальше не слышала, что говорит мой потенциальный парень.

Около моего дома стояла такая же машина, как у Андрея, точнее, судя по номеру, это и есть его «Серебряный Ангел».

Водительская дверь поднялась вверх, и во мне снова конец света и возрождение одновременно. Андрей вышел из машины, как всегда на стиле, черные джинсы и спортивного кроя плотная рубашка подчеркивают его идеально сложенное тело. Взгляд поверх моего плеча подсказывает мне, что он смотрит на Роберта.

– Роберт, дальше провожать не надо, созвонимся позже, – отправляю я своего скромного парнишку от греха подальше, а то Аристов и кулаками махать не боится, прибьет еще мальчика.

Как всегда, ошиблась в Мажоре, думала, будет рычать, что шлангуюсь тут с парнями, но он шел мне навстречу, улыбаясь. Скорее всего, просто решил, что такой, как Роберт, Андрею Аристову не соперник.

– Заблудился? – поинтересовалась я у Мажора, кивнув на машину. – Навигатор сказал повернуть налево через тысячу километров?

– Через тысячу двести семь, – уточнил банкир дотошный, – поужинаешь со мной?

Ресторан с Мажором перевешивает каток с Робертом примерно как цистерна бетона против ничего, но я ведь хочу попробовать жить. Нормально жить, не выламывая руки от ревности и боли.

– Нет, у меня свидание с моим парнем, Андрей. Ты зря приехал.

От собственных слов у меня щиплет в носу, я смотрю на него и понимаю, что он проделал этот путь не просто от скуки. И мне очень хочется снова не думать ни о чем, наплевать на то, что потом сдохну от тоски, но броситься на его шею и потеряться от его поцелуев, растворяясь без остатка в нем.

Андрей опустил взгляд на мой чемодан, и за его густыми длинными ресницами, я не вижу что в его глазах. Неторопливо забрав у меня мой вояжный багаж, он покатил чемодан к подъезду, не произнеся ни слова.

Так же молча мы поднялись в квартиру, я даже забыла махнуть папе в камеру, зато Андрей отсалютовал ему, как всегда растянув губы в кошачьей улыбке.

Мира опять пропадает в студии, дома из еды только овощи, нарисованные на разделочной доске.

– Ты голодный? – подумала я, что с этим связано его предложение.

– Нет, я у тетушки Фаи поел, – огорошил меня Аристов.

– Пирожков? – не поверила я.

– Нет. Лазанью подождал.

Учитывая, что в меню пирожковой такого нет, скорее всего, клиент наглым образом очаровал нашу Фаечку, что с его данными вообще не проблема, и заставил женщину приготовить ему, что он хочет.

Пока я вешала свою куртку на вешалку, похотливый кошак принялся за старое, облапив меня ручищами, обернув ими как стальными обручами, стиснул, вытесняя воздух из легких, и, молниеносно развернув, обрушил на мое лицо десятки поцелуев.

В его глазах полный мрак из-за расширенных зрачков, ресницы то падают, закрывая их, то снова взлетают, когда Андрей горячо шепчет мне:

– Я скучаю по тебе, Малявка… я так по тебе скучаю…

Я тоже скучаю! Уже второй год скучаю по нему! С ума схожу и губы в кровь кусаю, чтобы Мира не слышала, как я рыдаю по ночам!

– Пусти, – прошу я, покрываясь мурашками от того, что он забрался под мою водолазку, наглаживая спину и пробираясь к застежке лифчика.

– Не сейчас… – хрипит Мажор, снова накрывая мои губы.

Я должна остановиться, но не могу. Едва он касается меня своими губами, целует так жадно, словно пытается слиться со мной в одно целое, у меня в голове тут же полная эйфория и опьяняющий туман.

Андрей толкает меня к стене, опуская ладони на ягодицы и дергая вверх, со стоном вжимает меня в нее, упираясь своим рвущимся из джинсов младшим мне туда, где все горит уже от желания.

Громкая мелодия на моем телефоне внезапно разрывает пространство, возвращая меня обратно в прихожую.

– Это… Роберт, – зачем-то сообщаю Аристову я, по мелодии поняв, кто звонит.

Андрей моргает, словно прогоняя то же наваждение, что и я, но отпускает меня и отступает, давая мне возможность достать телефон. Отвечать я не хочу и просто сбрасываю звонок, прикрепив шаблонное сообщение, что наберу позже.

– Тебя лучше уйти, Андрей, – прошу я, возненавидев себя за то, что я такая же, как и Аристов! Морочу голову Роберту и одновременно позволяю себе целоваться с Андреем, и еще бы пара минут, и папочка бы посмотрел, чем занимается его дочка с главным потаскуном Москвы.

– Хорошо. Поговорим и уеду, – кивнул Андрей, но не забыл укоризненно на меня посмотреть, поморщившись от того, как жмут в паху ему джинсы.

Около минуты, пока мое сердцебиение и дыхание приходило в норму, Андрей стоял у окна, сунув руки в карманы, и о чем-то думал, потом сел рядом со мной и, схватив мою руку, огорошил меня снова:

– Ты выиграла, Малявка… не могу без тебя, – напряженно вглядываясь мне в глаза, Андрей говорил, а я давила в себе желание повестись на его слова.

– Не надо, Андрей… – попыталась остановить его я, но, видимо, он твердо все решил, раз отмахал такое расстояние, чтобы поговорить.

– Ты нужна мне, Вик. Рядом нужна. Возвращайся в Москву? Ко мне…

– Андрей, моя жизнь не игрушка, чтобы швырять меня то туда, то сюда. В Одессу я переехала из-за тебя, если ты еще не понял. Из-за того, что тот, кого я любила, кого боготворила, просто попользовался мной и бросил как одноразовую салфетку.

Судя по выражению лица Аристова, он ни разу не сопоставил эти факты и не понял, почему я уехала.

– А сейчас ты снова хочешь, чтобы я перекроила всю свою жизнь, снова привыкала к новым людям в универе, бросила тут Миру, на которой держится вся моя работа. Ради чего? Чтобы ты немного поиграл и снова выкинул из своей жизни?

– Любила? – уточнил Андрей, и его брови непривычно дернулись, нахмурившись.

– Не об этом речь. Что ты хочешь от меня, Аристов? – вздохнула я, ругая себя за длинный язык.

– Об этом. Я уже сказал. Хочу, чтобы ты была рядом. Всегда. Чтобы была моей девушкой, невестой, женой. Хочешь, забирай и Миру с собой, я куплю тебе студию, будет еще круче, чем тут. Она даже жить может рядом в квартире Ленточки, пока не купит свое жилье. Хочу быть с тобой всегда, каждый день и каждую ночь. Ходить за руку по улицам, сидеть в обнимку на диване, смотреть, как ты занимаешься, донимать тебя в бассейне, кувыркаться по мокрой лужайке и все остальное тоже хочу с тобой.

Можно, конечно, и рассмеяться ему в лицо и сказать, что я в курсе, как он ездил по ушам Стефи, воздвигнув ее на эти пьедесталы, а всех прочих просто чпокал, как на конвейере, только успевая щелкать резинками между визитами невесты. Как и говорила Стефи, в такие моменты ему веришь, безоговорочно. Аристов умеет быть серьезным и убедительным, когда ему это нужно. Но я не могу смеяться, когда он так смотрит, согревая теплом своих глаз, без тени сомнений в том, что говорит.

– Это все, конечно, красиво, жаль недолговечно, и не спорь, пожалуйста. Не знаю, что на тебя нашло, но, думаю, это свадьба Стефи так отразилась. Я видела, как ты смотрел на нее и Рому и… в какой-то степени понимаю тебя. Вот только ты меньше чем полгода назад делал предложение ей и был уверен в своем выборе. Настолько, что даже не задумался, какой ад происходит у меня в душе, когда ты просишь выбрать ей колечко.

– У большинства людей в жизни не раз и не два отношения, Малявка. Прошлое должно оставаться в прошлом. Ты казнишь меня за то, чего я не знал. Быть может, расцарапай ты тогда мне морду за ту ночь, а не сбегай за тысячу километров, все сложилось бы иначе. Я искал тебя. Весь год искал тебя, моя Малявка.

Улыбнулся Аристов, наверное, вспоминая то мгновенье, когда понял, что нашел.

Какая-то часть меня требует довериться ему, пойти за ним куда он захочет, но груз обид и страх пережить еще раз падение с седьмого неба в чистилище давит, как гигантский пресс. Счастье после той ночи было таким мимолетным по сравнению с годом мучений, что это просто несопоставимо.

– Давай закончим разговор? Помнишь, ты сказал, что я буду пылить, если тебе не понравится ужин, буду истерить, если ты задержишься на работе, и устрою скандал, если не ответишь на звонок? Так вот, все будет гораздо хуже: если ты задержишься на работе, я буду думать, что ты мне изменяешь, если не ответишь на звонок, я буду думать, что уже тебе надоела. И не потому, что я такая дурная, а потому, что я не верю тебе, Мажор. Ты неисправим, это все знают, и я не хочу снова умирать и захлебываться в слезах, когда ты решишь разнообразить свою сексуальную жизнь другими девушками.

Андрей устало потер виски, и я только сейчас заметила, что под его глазами залегла тень, будто он всю ночь не спал. Вряд ли, конечно, Андрей проехал за рулем сам такое расстояние, но, наверное, не смог уснуть в машине.

Взяв мою руку, Андрей смотрел на пальцы, перебирая их, и тихо сказал:

– Я люблю тебя, Малявка… как никогда и никого не любил.

Снова подняв на меня взгляд, он просто смотрел на меня, протянув руку, и, погладив по щеке, он наклонился, оставляя нежный поцелуй на моих губах.

Он не ждал моего ответа или не хотел его слышать, просто встал и вышел в прихожую.

Обычно девушки тают от таких признаний, но снова все упирается в то, что, в отличие от многих, я точно знаю, что он говорил и Стефи, что любит ее. И было это меньше чем полгода назад.

Я сидела как истукан на диване, пока не захлопнулась входная дверь, заставив меня вздрогнуть и, вскочив, побежать к окну.

Андрей вышел из подъезда, и его серебристый конь моргнул фарами, отключая сигнализацию. Аристов, сев в свою машину, сорвался с места не хуже Ленточки.

Если бы я не находилась на грани истерики, я бы поняла, что он приехал один. Ни машины сопровождения, ни кого-то в машине Андрея не было, иначе зачем бы он ее закрывал. Но тогда я просто сползла на пол, заходясь в рыданиях, потому что уже жалела обо всем, что ему сказала. Жалела, что не рискнула, ведь умирать в Одессе без него немногим лучше, чем умирать потом, когда предаст.

Мира, застав меня в таком состоянии, без вопросов выудила вино и, разлив его по бокалам, присоединилась ко мне на полу. Мой телефон разрывал Роберт, но я окончательно отправила себя в ряды стерв и наплевала на переживания парня.

Мирка как всегда все сама разрулила легко и непринужденно, сказав парню, чтобы потерялся на время, и отключила мой телефон. Как обычно, выслушала все мои метания, подливая винишко, когда я вроде выговорилась, мне стало легче. Или опьянела. Не знаю.

Утром вставать совсем не хотелось, но появившаяся в дверях Мира заставила проснуться моментально. Я никогда в жизни не видела на этом личике такую отчаянную растерянность и страх. Добавившийся к этому пузырек нашатырного спирта в ее руках и в моей голове нарисовал уже самые трагичные картинки с участием братьев.

– Мира, не молчи! – я чувствовала, как по щекам уже скатываются слезы, странно, что не все вчера кончились.

– Час назад около ста километров от Москвы произошла авария… серебристый «Макларен» разбился всмятку, за рулем был Аристов Андрей Максимо…

Комната вместе с Мирой поплыла перед глазами как на отвратительном аттракционе. Ни дышать, ни сказать я ничего не могла. Только в голове воплями разрывалось: «Нет! Пожалуйста! Нет!».

Пытаясь не терять голову, в каком-то бреду я включила телефон. Больше сорока пропущенных от Андрея, куча сообщений, но мне было не до этого, я открыла приложение подаренного мной браслета.

– Нет пульса! Мира! У него больше часа уже не бьется сердце!

«Столько без работы сердца не живут» – была последняя мысль, прежде чем я отключилась.

Глава 26. Виктория

Мой телефон разрядился еще до посадки в самолет, потому что я без конца всем пыталась дозвониться, но у большинства телефоны были отключены, а остальные просто не брали трубки. Ответил только Мирон, но оказалось, он не в Москве и новость об аварии узнал от меня.

Мира полетела со мной, наверное, чтобы отвлекать меня разговорами, но я не хотела говорить. Воткнув наушники в уши и глядя на облака под крылом самолета, я снова непрерывно лила слезы.

Каждый трек в моем плейлисте – это моменты с участием Андрея. За этот недолгий перелет я вспомнила каждое мгновение. Начиная от того, как впервые увидела его в дверях дома, когда он, весело позвав моего брата, улыбался, как умеет только он. Закрыв глаза, я вспоминала, как Андрей забирался на перила балкона второго этажа и, гордо выпячивая грудь, кричал в рупор, заводя толпу. Ему тогда, наверное, было меньше чем мне сейчас, но он уже был центром притяжения и тем, без кого вечеринка превратилась бы в обычную пьянку.

Треки в плеере менялись и звуки музыки напоминали мне о наших с ним объятьях в танце, и у нас нет какой-то одной особенной песни, под которую мы танцевали бы постоянно, теперь казалось, что все наше время вместе – это сплошной праздник, наполненный музыкой и движениями тел, прикосновений, ласк…

Мои глаза сейчас закрыты, и я вижу, как он смотрит на меня с легкой улыбкой, его губы приоткрываются, искрящийся взгляд и движение ресниц до мельчайшей подробности отпечатано в моей памяти.

«Моя Малявка», – звучит в голове его голос, провоцируя у меня спазм в груди, и я снова не могу вздохнуть нормально, пытаясь сдержать душераздирающие крики, рвущиеся наружу.

Я не могу поверить! Ни на секунду не разрешаю представить себе, что его больше нет. Я не знаю, как жить в мире, где нет Андрея Аристова.

Дорога, перелет, опять дорога. Все это как в тумане, где каждая минута – вечность. Около клиники охраны больше, чем на концертах звезд, и не только из нашего агентства, но и армия Браунов тут в большом количестве. Все они сдерживают у входа репортеров и прочих любопытных.

Я не слушала, что кричат девушки, требуя их пропустить, мне было все равно, кем они себя считают по отношению к Андрею. И не видела, что Миру не пустили вслед за мной, бежала по ступенькам ко входу.

И снова все плывет перед глазами: белые халаты, заплаканные лица – все мелькает, размывается, все что-то говорят, но я ищу в этом переполненном людьми холле своих родителей.

– Мам? – все, что я смогла выдавить из себя, и снова полные глаза слез.

– Все будет хорошо! – твердо говорит мне мама, не давая впасть в истерику.

– Он в реанимации? – почти шепотом спросила я, несмотря на гул вокруг.

Мама покачала головой, потянула меня за руку на диван, усаживая рядом с собой.

– Еще в операционной, – на выдохе сообщила мне мама, и я почувствовала запах ее вентолина. – И… дедушка… Владимир Александрович тоже тут… с сердцем плохо стало.

Мама рассказывала, как дедушка Андрея шел здесь, по холлу, и вдруг рухнул как подкошенный, возможно, я не услышала подробностей, потому что во мне все разрывалось от боли, от чувства вины. Боже, что я натворила!

– Это я во всем виновата! Я его прогнала… он приехал… звал с собой, сказал, что любит… а я прогнала! – не в силах больше переваривать это в себе, я каялась, не зная, слышат ли меня Аристовы, знают ли, из-за кого у них случилась беда с сыном, повлекшая за собой и приступ у дедушки.

Конечно, я не хотела и не думала, что такое может случиться, но я винила только себя. За все. За каждое сказанное слово, за каждый идиотский поступок, за каждый раз, когда не отвечала на его звонки, и больше всего – что отключила телефон в тот вечер, когда мне пытался дозвониться.

А теперь оставалось только снова и снова перечитывать его сообщения:

«Малявка, возьми трубку, пожалуйста».

«Я просто хочу тебе сказать».

«Открой дверь, Вики».

«Вики, пожалуйста, перезвони».

«Я буду ждать тебя моя Малявка».

Телефон снова сел, и в потухшем экране отражалось мое лицо. Красный нос картошкой, узкие щелки глаз, опухших от слез, и искусанные губы в кровь. Если в этом помещении и был кто-то, кто не знал, как я его люблю, то теперь наверняка все уже поняли.

Поздно вечером нам сообщили, что Андрея перевезли в палату интенсивной терапии и всех попросили освободить клинику. Я не могла смотреть на Ленточку и родителей Андрея, всячески избегая их взглядов, но только им разрешили остаться. Все остальные покинули стены клиники, услышав «состояние стабильно тяжелое» от седого врача, заметно уставшего после стольких часов работы.

– Как что узнаю, позвоню, – шепнул мне на выходе Макар и, накинув капюшон, растворился в темном коридоре клиники.

В детстве я часто засыпала с родителями, когда мне было плохо, я всегда забиралась между ними и только окруженная их теплом могла успокоиться. Наверное, так бывает во многих семьях, но мне казалось, что в моей это какая-то особенная связь, словно они отдают мне часть себя, дарят свою энергию, чтобы их несмышленыш мог топать дальше по жизни. Так и в ту ночь, после того как мы вернулись из клиники, я уснула рядом с ними, наверное, и в настойке маминой было что-то успокоительное.

Контролю человечества время до сих пор не поддается и не перестает удивлять. Где-то на отдыхе, на веселом празднике, оно летит незаметно. Рядом с Андреем и вовсе всегда его было мало. Оно как гравитация – вроде величина постоянная, но чем дальше от земли, тем становится меньше.

Вот и сейчас я себя чувствовала зависшей где-то между небом и землей. Все застыло во мне, словно я не живу, а просто наблюдаю, как снуют люди в клинике, на улице. Они спешат по своим делам, торопятся жить, мечтают о лучшем будущем. Как и я еще совсем недавно мечтала закончить универ, создать свою студию, какая когда-то была у мамы, приезжать на лето в Москву, и в моих мечтах всегда были встречи с Андреем на вечеринках или на праздниках наших семей. Странно, но я не думала о том, что жизнь не стоит на месте и вечно так продолжаться не будет.

Я уверена, что Макар знает абсолютно каждую строчку из больничной карты Андрея, но мне он говорит только то, что считает нужным: «Сотряс небольшой, подушка помогла, а все остальное восстановится».

За время, проведенное в стенах клиники, со мной постоянно кто-то разговаривал, но стоило кому-то начинать вспоминать, какой Андрей человек, у меня начиналась истерика, мне казалось, они все его уже хоронят, не верят что он выкарабкается.

– Почему ты отказалась ехать с ним, Вик? – спросила Ленточка, и я понимаю обиду за брата в ее глазах, но не могу не сказать правду.

– Когда я уехала в прошлом году, побыв его ненастоящей девушкой всего одну ночь, я едва не тронулась умом, сходя с ума от боли, ревности, обиды. И дело не в том, что я ему не поверила в это раз… просто… знаешь, есть такие больные отношения, когда женщины терпят все что угодно, лишь бы их любимый не бросил?

– Да, кажется, это называется созависимость. Когда от тебя не остается ничего, ты полностью живешь жизнью своей половины.

– Да. И я боялась, что рядом с ним я буду такой и в конце концов, когда надоем ему, то буду валяться в ногах, умоляя не бросать меня, потому что я попросту не вынесу второй раз того, что было тогда, а после отношений моя зависимость станет еще хуже.

Лена помолчала, наверное, не зная, как бы поступила она. Рискнула бы или как я, струсила.

– А где Мирон? Почему он не приехал? – подсела ко мне Ленточка на диван.

– Он… очень далеко и… приедет сразу, как только будет возможность, – ответила я уклончиво.

– Помнишь эти ролики со дня рождения Андрея, где он с Мироном как-то неудачно попали в кадр, словно влюбленная парочка в море воздушных шаров?

Спросила Лена и тут же полезла в телефон искать эти видео, я только кивнула в ответ, и помню, и смотрю все фотки и видео, какие есть где-либо с Андреем.

– Мне человек десять скинули эти видосики, сказав, что перед этим Андрей искал тебя, а Мирон меня.

Мы таращились друг на друга, уже и без слов поняв, что парни обошли всех гостей трижды не для того, чтобы трусы отдать.

Почему же мы всегда так слепы? За обидами и твердыми убеждениями, навешав ярлыки, не замечаем, что нет шаблонов ни у кого и с каждым в жизни человеком люди ведут себя по-разному. И примерять на себя чужой опыт неправильно!

В этот момент, когда на видео был кадр, как Андрей и Мирон идут мимо снимающего их человека и Андрей повернулся, взглянув на камеру, вышла Полина Аркадьевна, главврач, и пригласила Аристовых к Андрею в бокс. Пришел в сознание!

Их пустили совсем ненадолго, но для меня опять застыло время до такой степени, что я видела, в падающих лучах света пылинки, зависшие в воздухе без движения. Мне не пройти даже в коридор, ведущий к боксам, и все, что оставалось, это только торчать у дверей отделения в ожидании Аристовых.

Но с этого дня появилась надежда, что и меня к нему пустят скоро. Не передать, в каких рыданиях заходились мама Андрея и Ленточка, выходя из дверей в первые дни визитов, но с каждым днем они все больше улыбались и я улыбалась вместе с ними, пусть и не могла сама его увидеть, прикоснуться и сказать, как я жду его выздоровления.

Моего терпения не хватало ждать, пока мне разрешат, и все время просилась сама:

– Дядя Максим, можно я с вами? Я всего на минуточку, пожалуйста…

Я понимала, каково ему разрываться между палатами отца и сына, и тысячу раз просила прощения и боялась, что именно он запрещает всему персоналу меня пускать к нему, поэтому обратилась именно к Максиму Владимировичу.

Дядя Максим говорил, что я не должна себя винить за решение Андрея ехать одному, да еще и после ночи без сна, но мне казалось, они с мамой Андрея меня ненавидят, ведь он ездил ко мне.

– Вик, ты же знаешь этого пижона, пока чистые бинты не намотают, он никого к себе не пустит! – пошутил дядя Максим. – А я тебя не пущу, пока ты не начнешь есть!

Так, отшучиваясь, он мне отказывал, а в один из дней позвал куда-то с собой меня и Ленточку. Сначала я думала, что он решил нас накормить, потому что мы заехали в ресторан, но оказалось, не это было целью поездки.

– Я думал, Андрей сам тебе покажет, как перестанет вату катать в клинике, но сегодня он сказал мне продать это помещение, – загадочно сообщил Максим Владимирович, открывая двери в здании нового комплекса на набережной.

С первого взгляда я поняла, что это за помещение. Два зала для занятий, комната для записи звука, монтажная и даже гардеробная с душевой. На столике в гардеробной флакончик моих любимых духов «Черный тюльпан».

Мне пришлось зажать рот ладонями, чтобы звуки моих рыданий не донеслись до Аристовых. Никто и никогда не знал, какой Андрей на самом деле, всем нравилось только копаться в его трусах, подмечая, скольких девушек он допустил к содержимому. Вот только он никому и никогда не лгал, и та же Стефи сама согласилась ждать, пока он нагуляется, и он не нарушил слово, сделав ей предложение, как обещал.

– Не нужно винить себя во всем, Вика, – зашел в гримерку дядя Максим, – я не знаю, почему ты отказалась ехать с ним, но в клинике ты мне напомнила одного оболтуса из моей молодости, тоже совершившего немало ошибок. Поэтому от Андрея мне, конечно, достанется, но я отдаю эту студию тебе, сама решай, что с ней делать.