Текст книги "Институт моих кошмаров. Никаких демонов"

Глава 5
Я так хочу

– Это будет неловко, я права?

Макс широко ухмыльнулся.

– Только если ты хочешь, чтобы это было неловко.

А я чего? Я ничего не хочу. Только ситуация, когда бывшего назначают твоим личным надзирателем и тренером по совместительству, казалась мне немного странной.

– Я даже не говорю, что будет, когда Райли узнает… Ладно. Напомни, почему организация, которая сама хотела заполучить меня к себе, назначает мне вступительные испытания?

– Потому что они практичны. Зачем тратить деньги на твои переезд и проживание, если тебя прикончат на первом же деле?

Логично. Я повела плечами: даже как-то не по себе от такого прагматизма.

– Я бы пожаловалась, что меня берут на должность полицейской собаки, но мы оба знаем, что это не единственная причина. Верно?

– Заказать усиливающий восприимчивость к магии амулет было бы дешевле, – согласился Охотник.

– Тогда зачем?

Макс молчал, внимательно разглядывая покрывавший землю ковер из сосновых иголок. Мы встретились у озера, где он учил меня магии, и неловкость от этих воспоминаний становилась только сильнее. Почувствовав, как загорелись щеки, я тоже принялась рассматривать сухую хвою.

– Она верит в кровь, – наконец произнес он. – В то, что каждый из нас – потомок своего рода и отражение живших ранее.

– Если ты имеешь в виду какие-то особые способности…

«То у меня они отсутствуют», – хотела сказать я.

– Нет.

Я резко вскинула голову. Не ожидала, что он ответит. Но вот сам ответ… Все-таки я оказалась права. «Хантерс» искал всех потерявшихся в турбулентном двадцатом столетии потомков гени. Но не каждый из них удостаивался такого пристального внимания, как я. Диана, костер, не обжегший в ночь первого сентября… Боги выбирали себе игрушки не на одно поколение. Благословение – или проклятие, как посмотреть, – доставалось часто и потомкам.

Мой отец был чистокровным человеком, все мои двоюродные родственники – тоже; Огонь перешел мне по наследству от матери и ее матери. От прабабушки, видимо – но в детстве я не чувствовала магию, а сейчас зарытая в землю урна не могла дать мне ответы. Прапрадедушка… Возможно, что от него, но в таком случае мои поиски обречены на провал: он умер молодым, кровных родственников кроме меня и моих близких не осталось. И следовало признать, что иногда самый очевидный вариант является самым вероятным. Люди не срываются просто так с младенцем на руках с места. Что-то заставило Рудольфа Валленштайнера – или как его на самом деле звали – спешно уехать в русскую глубинку, сменить жизнь и фамилию. И это что-то, возможно, было связано с «Хантерс». До сегодняшнего дня, правда, я полагала, что он преступник, сбежавший от наказания…

– Спасибо.

– За что?

– За искренность. Когда мы встречались, ты так открыт не был.

Последнее вырвалось у меня нечаянно, с горечью по тому, что могло бы быть. Если бы не существовало Диза. И Охотников. Макс пожал плечами:

– Ничего личного…

Просто работа. И клеймо на плече. Я понимала и не винила его за это. Если бы и захотел, не смог бы рассказать.

– Только вот шутка вышла за их счет. Потому что я в кровь не верю. И не знаю, кто там из моих предков согрешил с «Хантерс» и как, но это не значит, что в итоге я поступлю так же.

Они сами сказали: у меня есть выбор. И то, что мне озвучили два варианта, не значит, что не существует третьего. Я найду его. И в конечном итоге решу так, как мне будет нужно.

– Ты ведь здесь, – спокойно возразил Макс.

Только для того, чтобы найти в офисе Охотников ответы на интересующие меня вопросы. Хотя я уже сомневалась, не совершила ли ошибку, позвонив. Потому что я прочла список вещей, которые, по мнению «Хантерс инкорпорейтед», мне следовало изучить. Нет, ребята, так дело не пойдет!

– Серьезно, ты можешь представить меня в тире?

– Ты даже в корзину для мусора с пяти метров попасть не можешь, – на усталом лице промелькнула тень улыбки.

– Именно! И вообще я пацифистка. Оружие меня пугает. Я знаю, с какой стороны оно стреляет, этого мне достаточно, зачем мне больше?

– Затем, что пули быстрее заклинаний.

Голос его прозвучал равнодушно, но я все равно вздрогнула. Макс знал об этом не понаслышке: его отец так погиб.

– Может, я без этого обойдусь? И без навыков самообороны.

– И что сделаешь, если окажешься в опасности? Расцарапаешь противнику спину?

Нашел, о чем упомянуть! Я снова потерла покрасневшее лицо.

– Это было всего однажды! И случайно! Я не заметила, что ноготь сломала. И неделю потом извинялась, между прочим, попробуй сказать, что забыл! Черт, говорила же, что будет неловко…

– Зато ты уже способна вспоминать об этом без такого виноватого выражения на лице, – улыбнулся он уже отчетливо. – Хорошо. Оно тебе не идет.

Ох, Макс…

– Прости.

За то, что лгала. За то, что использовала. За то, что совершенно о тебе не думала. Только о своих чувствах.

– Забей. Думаю, мы квиты. Но с ним ты все-таки зря связалась.

– Знаю.

Мне кто только об этом ни говорил. Но любовь зла, а сердцу – моему глупому наивному сердцу – не прикажешь.

– Но я уже встала на путь исправления, видишь? Доволен?

– Если ты считаешь, что «Хантерс» лучше, то ты…

– Конченая идиотка, которой боги дали выбор, но она его про… В общем, я помню.

Выслушав меня в тот день по телефону, Макс долго молчал. Зато потом разразился весьма экспрессивной тирадой. Это было ожидаемо. Какой-то части меня было стыдно: у него выбора никогда не было, он родился несвободным. Я же в эту… крайне сомнительную организацию лезла по доброй воле. Но другая половина меня понимала: мне необходимы ответы. Я должна выяснить, кто я на самом деле и что им от меня нужно.

– Я хотел сказать, что ты их недооцениваешь, – поправил меня Макс. – Может, все-таки передумаешь? Должен быть другой выход. У тебя есть время, чтобы его найти. Сереш…

– Сереш работает на них, – перебила я Макса. – Думаешь, он печется о моем благополучии больше, чем о пользе, которую я могу им принести?

– Попросись хотя бы в другой отдел. Есть другие. Бухгалтерия, PR…

Нет уж, лучше борьба с нарушениями Договора, чем подведение баланса! А если серьезно, я сомневалась, что работа с бумажками даст мне доступ к необходимым архивам. Я помотала головой. Старый добрый Макс, всегда меня отговаривавший от опасных авантюр.

– Ноль шансов.

– Зря, – вздохнул он. – Тогда что там насчет самообороны?

Ничего?

– Макс, – проникновенно начала я, – ты знаешь, сколько во мне роста? Сто пятьдесят три сантиметра. А знаешь, сколько килограммов? Единственное существо, которому я способна причинить физический вред, – это комар. И то если его не на криптозоологическом факультете вывели.

– От тебя не требуется никого заваливать. – «Потому что это невозможно» повисло в воздухе непроизнесенным. – Но хороший удар даст тебе пару секунд форы.

– У меня есть магия. Разве ее недостаточно? – жалобно спросила я.

Потому что крав-мага, тай чи и прочие страшные слова правда не по мне. Я не терминатор и даже не Лена Хиди в роли Сары Коннор. Макс, донельзя измученный моими упрямством и нытьем, закатил глаза:

– Давай. Попробуй ударить меня магией.

– Уверен?

– Что ты мне сделаешь? Ставлю десятку на то, что даже не дотянешься.

Я все равно колебалась. Да, всему, что я знала, меня научил Макс, но… Я даже демона однажды оглушила! Пусть это было в Аду, но тем не менее.

Ладно. Раз речь зашла о скорости, незаметность и тонкая работа мне не помогут. Собрав силы в кулак, я приготовилась ударить, как…

Выпад я пропустила. Отвлеклась на покалывающий кончики пальцев Огонь и не заметила быстрое движение. Красные с золотом капли упали на ковер из хвои, а я схватилась за нос.

– Твою мать, Макс!

Побледневший блондин, перепугавшийся куда больше меня, потянулся ко мне, но я увернулась. Было не столько больно или обидно, сколько… удивительно. Он что, ударил меня? Серьезно? Моментально распухший нос это подтверждал.

– Прости, – виновато пробормотал он, делая шаг в мою сторону. Я отступила. – Не рассчитал силы. Дай залечу.

Стряхнув кровь с ладони, я ощупала липкими пальцами переносицу.

– Если ты его сломал, я очень на тебя обижусь, – сердито прогундосила я.

Получилось не очень угрожающе.

– Я же сказал, дай залечу!

– Не дам! – я запрокинула голову. Рот сразу заполнился медным привкусом. – Будет мне уроком. Черт, я же так всю одежду перемажу. Платок есть?

Первый быстро пришлось выкинуть – пропитался буквально на глазах. Второй менял цвет чуть медленнее. Еще и джинсы стирать придется – нечего было лезть в карман грязными руками.

– Прости…

Воздушная петля не дала ему договорить, опрокидывая на спину. Может, магия и медленнее кулака, но не стоит меня недооценивать. Отняв на секунду перепачканный платок от лица, я с чувством глубокого удовлетворения посмотрела на поверженного противника.

– Думаю, мы квиты, – сообщила я со всем возможным в такой момент достоинством. – Не забудь про десятку.

– Убейте меня, – простонала я жалобно.

– Твоя глупость тебя убьет. О чем ты думала?

О том, чтобы заявиться на стажировку в «Хантерс» и лично высказать тому, кто решил, что ему зачем-то понадобилась девочка Ната, все, что о нем думаю. Искренне, нецензурно, демонстрируя все величие и могущество русского языка и пары других. Теперь идея не казалась такой хорошей. Может, отправить им письмо на ресепшн, а там сами разберутся, кому его отдать?

– Послать их хотела, – буркнула я.

– И потому сначала приняла их приглашение? Ты не ищешь легких путей.

Как обычно, София скрывала беспокойство за сарказмом. Очень тщательно маскировала, надо сказать. Я прикрыла глаза. Мазь, которую соседка размазывала по моей спине, приятно холодила плечи… и жутко щипала все, что ниже.

– Кажется, он воспринял наше расставание не настолько спокойно, как я думала. На мне ни одного живого места нет! – пожаловалась я и дернулась от болезненного тычка под ребра. – Эй! Ты чего?

– Это живое, – невозмутимо заявила София.

Спасибо за диагноз, доктор. Вздохнув, я уткнулась носом в подушку. По крайней мере, Сереш, осмотрев мою многострадальную переносицу, заблаговременно выдал бадью с заживляющей мазью. Те самые магически активные биодобавки, которые я пыталась изучать на прошлом курсе, позволяли не ходить разукрашенной во все оттенки синего – представляю, как бы это смотрелось, особенно в сочетании со шрамами.

– Но правда, о чем ты думала?

Я скосила взгляд на Сагу, занявшую место за столом. Щеголявшая очередным опасно острым маникюром мара перебирала разбросанную на нем косметику. Выдвинув стик помады, недовольно на него посмотрела (ну уж извините! Бордовых с черными не держим), но все-таки решила, что цвет огнетушителя ей не пойдет.

– Напомни, что ты здесь делаешь?

– У нас лекция, – ответила за нее София. – Готово.

На комод опустилась закрытая банка. Вскоре после этого раздались шаги – соседка пошла смывать мазь с рук.

– А ты ее задерживаешь, – полюбовавшись на подводку, она ее кинула к отсмотренному. – Серьезно, обязательно было так выбирать?

Подобрав концы цветастой шали, она подошла ко мне. Опустилась рядом – я вздрогнула и попыталась отодвинуться, наткнувшись на пробирающий до костей взгляд черных глаз.

– У него появился новый сон, знаешь? О твоей смерти.

У Макса, имела она в виду. И не сон, а кошмар: мары обычно смотрели их. Все-таки их связывали очень странные отношения: мара, ребенком случайно убившая человека, и сын Охотника, забравшего ее отца вместо нее…

– Я не пойду на попятную, лишь бы ему было спокойнее.

Называйте это эгоизмом, но я слишком долго за свою девятнадцатилетнюю жизнь думала о других. Пора выбрать то, что мне нужно.

А нуждалась я в ответах. Я так долго винила во всем себя: в том, что поступила в ГООУ, что перешла дорогу Мору, что мою кровь разбавило золото драконьей… Было приятно понять, что это были не совпадения и не последствия моего – глупого – выбора. Не только они. Кто-то планомерно вел меня по такому пути. Что мне сказал мессир Джонатан, когда я пришла к нему по локоть в пластырях? «Некоторые персоны крайне вами довольны». Кто-то хотел посмотреть, как я поведу себя, и потому не остановил Мора. Тогда я не поняла, о ком говорил секретарь, решила, что речь о ректоре. Но нет, это были «Хантерс». Они же воспользовались возможностью и, вместо того чтобы меня вылечить, предпочли провести эксперимент, посмотреть, а не получится ли психопомп. Посмотрели. Проверили. Молодцы. Но они хотели чего-то большего, раз после всего не отстали, и я хотела знать чего. Зачем было нужно, чтобы все это случилось со мной?

И, как бы глупо и смешно это ни звучало, мне нужно было найти себя. Пока мы с Дизом были вместе, я старалась не задумываться о будущем, но одно понимала: мой приезд домой поставил точку в моей прошлой жизни. Я не смогу вернуться и делать вид, будто четырех лет в ГООУ не было. Все изменилось слишком сильно. Я изменилась. Значит, остается искать место в новом, слегка сумасшедшем, иногда пугающем мире. Интересно, кому может пригодиться девица с сомнительными знаниями, но весьма специфическими особенностями вроде нюха на магию и отливающей золотом крови?

Между лопатками снова защипало, и я едва удержалась, чтобы не попросить Сагу их почесать. Учитывая пятисантиметровые когти, даже под мороком выглядевшие угрожающе, – не лучшая идея.

– Почему ты все еще заглядываешь в его сны? – спросила я, чтобы отвлечься. – Я думала, между вами все кончено.

По моей вине. Ну, или… Ладно, частично из-за меня, но ответственность лежала на Максе. Он попросил ее о том, о чем не должен был просить.

– По старой памяти, – один из когтей все же прошелся по моей спине. Достаточно ощутимо, чтобы я замерла, ожидая боли. – По дружбе.

– Знаешь, встречать тебя в снах мне все-таки больше нравится, – честно сообщила я, когда мара передумала и вытерла пальцы о простыню. – Ты же сказала, что не хочешь больше его видеть? Какая дружба?

Гени и их сложные взаимоотношения. Я закатила глаза. Ничего у них не бывает как у людей.

Единственный минус Серешевой мази заключался в том, что она чертовски долго впитывалась. Я даже успела, оставшись одна, задремать от скуки. Проснулась только от телефонного звонка. Помяни дьявола… или Сереша.

– Ты забыла, что должна сейчас быть у меня?

Забудешь такое, как же. Голова уже налилась свинцом в преддверии приступа.

– Сейчас приду.

Времени оставалось только протереть спину махровым полотенцем – и выкинуть его, вконец испачканное, в корзину для белья. Натянув на липкую кожу самую ненужную из футболок, я поспешила в медкорпус.

Сереш выглядел довольным как ребенок, замучивший до смерти уже трех котов и получивший на день рождения очередную зверюшку. Я беспокойно ерзнула на табуретке.

– Можешь не закатывать рукав, – сразу предупредил он. – Сегодня попробуем кое-что новенькое.

Почему-то это совсем не успокаивало.

– Ненавижу, когда ты экспериментируешь.

– Ты обожаешь, когда я экспериментирую, – возразил индиец, щелчком пальцев встряхивая содержимое флакона. – Только благодаря этому ты еще жива.

Что-то я не была в этом так уверена. Но независимая врачебная экспертиза мне не светила, а когда не можешь доказать, остается лишь верить на слово.

– Открой глазки пошире, солнышко.

– На твоем месте я была бы осторожнее с такими обращениями. Вряд ли Анн-Мари оценит.

Едкие капли заставили заморгать в попытках избавиться от неприятных ощущений. Словно песка в глаза насыпали. Черт, да больно же! В очередной раз крепко зажмурившись и распахнув глаза, я схватилась за край стола. По крайней мере, попыталась, но деревяшка исчезла в темноте.

– Сереш?

– Что?

– Я ничего не вижу.

В голосе моем явственно звучали панические нотки. Шуршание стилуса по тачскрину прекратилось, и медик отодвинул стул. Щелчок раздался совсем близко, прямо перед моим лицом. Я вскинула руку: фонарик, крепко зажатый в его пальцах.

– Совсем ничего?

– Вообще.

Вокруг меня была темнота. Никакой размытой картинки, никаких очертаний. Пусто и черно, как на «Квадрате» Малевича.

– Интересный побочный эффект.

«Интересный»?! Я выругалась и дернулась – только чтобы сильные руки опустили меня обратно на табуретку.

– Сиди спокойно. Если само в ближайшие полчаса не пройдет, помогу тебе умыться.

– Это весь твой план?

– На данный момент, – я машинально обернулась на звуки. Кажется, Сереш вернулся на свое место. – Вряд ли это останется.

– «Вряд ли»?! – я ощупывала свое лицо. Глаза на месте, не вытекли, уже хорошо. – Чем вообще были плохи уколы?!

Невозмутимый тон медика раздражал: ну да, не ему же бороться с накатившим страхом. Не его сейчас мучили воспоминания о собственной беспомощности. Вцепившись в край сиденья, я сделала глубокий вдох и закашлялась. Дыхательная гимнастика справиться с паникой не помогла.

– Пока Росс был тут, он затронул тему, которая меня давно волновала: на практике внутривенные инъекции удобны далеко не во всех ситуациях. В случае сопротивления необходимо обездвижить противника…

– По-твоему, они будут сидеть и ждать, пока ты им глаза прокапаешь?

Вот, значит, кого мне нужно винить за временную (надеюсь) слепоту. Чтоб тебе в Аду икалось, Соррел! Мысленно приписав новый пункт в список, почему мне не нравился брат Диза, я заодно добавила новую строчку к своим претензиям к «Хантерс инкорпорейтед».

– Как видишь, проект еще в работе, – оскорбился Сереш. – Сарказм не слишком уместен.

В самый раз. Ориентируясь на звук, я попробовала дотянуться и пнуть его. Похоже, промахнулась.

– Ты поэтому пошел работать на Охотников? Чтобы удовлетворить свою жажду в жестоких и негуманных экспериментах?

Медик тяжело вздохнул:

– Почему все мои пациенты такие нервные? Ладно, пошли, провожу тебя до умывальника.

Крепко обхватив его ладонь, я встала. Врезалась в стол, оказавшийся вовсе не там, где он мне запомнился, зашипела от боли – только вылечила синяк на бедре! Сделала пару осторожных, неуверенных шагов. Спокойно, Наташа. Сереш знает, куда вести. На нем-то точно никто ничего не тестировал. Сполоснув лицо, я едва удержалась от того, чтобы не расцарапать глаза до крови, но вместо этого терла и терла их, чтобы смыть все, что осталось от тех капель. Звук бегущей воды заглушил голос, я поспешила закрыть кран.

– Если говорить о причинах, по которым я работаю с «Хантерс»… Человек, пригласивший меня, сказал однажды, что с ними я смогу сотворить больше добра. Он был прав.

Вместо полотенца Сереш протянул мне один из висевших рядом медицинских халатов. Пришлось впихнуть его мне в руки, чтобы я заметила.

– У нас с тобой очень разное понимание добра.

– Возможно. Как зрение?

Я попыталась присмотреться и почувствовала облегчение. Все-таки не ослепла.

– Плывет. И ты почему-то двоишься.

На этот раз фонарик я смогла разглядеть. Поморщилась, когда направили его мне в лицо.

– Я позову кого-нибудь, чтобы проводили тебя до общежития.

Какой идиот придумал, что спарринг может быть сексуальным? Явно тот, из кого ни разу не вышибали дух. Драка – это больно. От содранных в кровь костяшек (ну и твердый же кое у кого череп!) и растянутых до предела мышц. Грязно. От размазанной по лицу крови и земли, на которую тебя опрокидывают. И уж точно не возбуждающе. Какой секс, когда тебя вот-вот прихлопнут как таракана?

– Может, все-таки сдашься?

Это наверняка принесло бы ему облегчение. Не чувствовать себя виноватым за синяки и рассеченную бровь, за мою возможную смерть, снящуюся ему по ночам.

– Помнишь прошлый год? Это я попросила научить меня магии. Чтобы я могла защититься. Чтобы больше не чувствовать себя слабой. Это… – удар задел плечо по касательной, но все равно перебил дыхание. Заставил замолчать. Ненадолго. – Это то же самое. И я не сдамся.

Надоело все время нуждаться в чьей-то помощи. Надоело бояться и чувствовать собственное бессилие. И тем более надоело позволять другим решать за меня: поступать в ГООУ или другой вуз, жить спокойной человеческой жизнью или узнавать, что мир совсем не такой, каким кажется, попасть в «Хантерс», наконец, или нет…

Хватит. Это моя жизнь. И решать в ней буду я. Синяки и ссадины – недостаточно высокая плата, чтобы я отступила. В конце концов, я почти сдала телепортацию – а там каждое домашнее задание было гораздо больнее.

К тому же выяснилось, что кулаки очень помогают спустить пар.

За ощущение, что меня загнали в угол. За скопившиеся страх и раздражение. За то, что вокруг, кажется, одни враги.

Подсечка, и меня бросили на землю. Я увернулась от кроссовки, зачерпнула смешавшейся с иголками пыли, швырнула ему в лицо. Слабаки вроде меня по-честному не играют: что вокруг есть, надо использовать. Макс сам меня научил.

За Сереша с его экспериментами. Каких-то десять минут в темноте, но мне хватило. До сих пор в голову закрадывалась мысль: а вдруг чудесное исцеление – не навсегда? Вдруг моргну, и мир опять исчезнет? Проснусь после очередного сна про слепоту, а он окажется не просто кошмаром? Лабораторные мыши редко доживают до счастливой старости.

От кулака в лицо я ушла в бок – но оказалось, что Макс оттеснил меня к самому краю крутого берега. Шаг – и слетишь на десять метров вниз, пересчитывая по пути выпирающие корешки. В отчаянии я замахнулась…

За случайно увиденного в студгородке Диза, улыбавшегося кому-то другому. Другой. Похоже, он последовал моему совету. Только мне от этого легче не стало.

Пропущенный удар в живот заставил меня сложиться пополам и упасть на колени, жадно хватая ртом воздух. Передышки мне не дали: пока я пыталась избавиться от мелькавших перед глазами мушек, Макс схватил меня за стянутые на затылке волосы и рывком поднял. Носки кроссовок беспомощно заскребли по густой хвое: вот она, разница в росте. И не дотянуться до него в таком положении – даже для банальной подножки не хватало опоры.

Зато была магия. Вполне себе великий уравнитель на самом деле, что бы ни говорил Диз. Где нет возможности ударить ногой, хватит порыва силы.

В озеро мы рухнули вдвоем. Подняли тучу брызг на мелководье и остались лежать: сил двигаться не было. Рядом показался обтянутый кожей череп – русалка вынырнула и с интересом посмотрела на нас. Нет уж, мы не твоя добыча. Спугнув ее загоревшимися на кончиках пальцев огоньками, я села: обкатанные водой камушки под спиной отзывались ноющей болью в побитом теле.

– Ты в порядке?

Неизменный вопрос после каждой тренировки. Но сейчас в нем было еще больше тревоги: заметил мое настроение.

– Нет. Но буду, если пообещаешь одну вещь.

Макс уселся рядом. Мокрая одежда, волосы, вода с которых стекала за шиворот… Веселый у нас видок. Я криво улыбнулась.

– Мы оба прекрасно знаем, что Рэмбо из меня никогда не получится. Черт, да из меня даже Эллисон Арджент[10]10
   Персонаж телесериала «Волчонок», девушка, узнавшая, что происходит из семьи охотников на оборотней.


[Закрыть] не выйдет, хотя параллели напрашиваются! Да я не найду ни одного противника моей комплекции! И мы оба знаем, что ты просто ждешь, пока я вывешу белый флаг, и никогда, даже если я соглашусь на тир, не напишешь Охотникам, что я готова и меня можно брать к себе. Потому что считаешь, что обо мне заботишься. Не делай этого.

Упрямое выражение на его лице наверняка было отражением моего собственного.

– Ты спрашивала о шраме у меня под ребрами, помнишь? – О нем и о многих других. Для гени (мага, в который раз поправила я себя) у Макса их было поразительное количество. Тем более для живущего всего девятнадцать лет и в двадцать первом веке с его чудесами медицины, магической и обычной. – Мне было восемь. Меня взяли в первый раз на дело. Посмотреть на место ритуала, ничего опасного… До тех пор, пока меня не проткнули мечом.

Меня передернуло.

– Окей. Ты понимаешь, что только что убил любое мало-мальски логическое обоснование для этих твоих «курсов самообороны»? От меча они не спасут.

– Ты не представляешь, во что ввязываешься.

Я подтянула ноги и обхватила колени.

– Я знаю, что со мной поступили несправедливо, используя вслепую. С тобой поступили еще хуже, и мне жаль. Я не представляю, как тебе помочь и возможно ли это, но дай мне шанс исправить то, что сделали со мной.

«А ты сумеешь?» – читалось в его взгляде.

По крайней мере попробую.

– Я не смогу тебя всегда защищать.

– Это последнее, о чем я бы тебя попросила.

Мне это не нужно. Охотник кивнул, сдаваясь.

– Слово, – напомнила я.

– Клянусь своим именем и жизнью.

Вот и отлично. Осталась одна маленькая деталь.

– И расскажи мне об убийстве Мора.

Со стоном Макс откинулся обратно на камни. Вода всколыхнулась, радостно заливая кроссовки. Я переставила ноги туда, где было суше. Пора выбираться из озера, так и замерзнуть недолго.

– Все из-за него, верно? Ты пошла на все это ради него!

Не нужно быть гением, чтобы понять, о ком речь.

– Диз тут совершенно ни при чем, – сухо проинформировала я.

– Как же! Зачем тебе «Хантерс»? Хочешь доказать им, что Диз невиновен? Смирись, Наташа, здесь нет сомнений. Если бы имелись улики, Абигору уже сообщили бы о его казни.

– Он не мог его убить.

– Наташа…

– Нет, послушай! Он не мог его убить. Почему все считают, что это Диз?

– А кто еще?

– Кто угодно! У Мора наверняка были сотни врагов! Даже я была рада услышать о его смерти!

Я нервно ходила из угла в угол. Стол – шкаф – кровать – стол. Стол – шкаф – кровать – стол. Стол – шкаф…

– Диз не мог его убить. Это невозможно!

– Еще скажи, что он вообще не убийца.

Убийца. Этого я отрицать не могла. Пальцы машинально потянулись к горлу – не распоротому, еще целому. Тогда, в Аду…

«Ты его убил?»

«Ты не оставила мне выбора».

Я отдернула руку от шеи.

– Можно подумать, ты никого не убивал!

Макс дернулся как от пощечины.

– Никогда.

Черт. Значит, все это время я думала о нем… Я ошибалась.

– Макс…

– Не надо, – он хмуро посмотрел на меня. – Давай лучше ты попробуешь на секунду отвлечься от своей любви и рассуждать логически.

Сложно рассуждать логически, когда не знаешь ровным счетом ничего. Но я промолчала. Присела вместо этого на краешек стола и приготовилась слушать.

– Тот, кто убил Мора, имел связь с ГООУ.

Разумно. Убить кого-то можно, только находясь в одном с ним мире. Или в нашем случае – в одном кармане на Границе. Чтобы убить кого-то в ГООУ, нужно было находиться в ГООУ. Либо пронести сюда артефакт, который сработает позже.

Соррел? Не зря же он приходил. Но и кроме него…

– Здесь учится восемьдесят тысяч студентов. И под сотню демонов.

– Восемьдесят три, если точнее. Из них двадцать… теперь девятнадцать являются вассалами Южного короля.

– Все еще полно подозреваемых. Почему виновен именно Диз?

– А почему ты так уверена, что это не он?

– Ему это невыгодно.

Макс с сомнением на меня посмотрел. Черт, ну и как объяснить то, что даже демонам было не понять? Что его не интересует Ад, ему нужна Земля?

Конкретно вот так, пожалуй, не стоит, а то звучит почти как план по захвату мира.

– Первым, кого обрадовала смерть Мора, наверняка был Абигор. Вот кому она выгодна. Не Дизу. Они не ладят с отцом. – Это еще мягко сказано. – Меньше всего Диз хотел бы сыграть ему на руку.

– Он тебе это сказал?

– Если ты намекаешь, что он врал…

Макс пожал плечами.

– Всем известно, как Абигор его ценит. Особенно в последнее время.

Интересно, последнее – это с какого периода? С прошлой зимы, когда он угрожал Дизу казнями египетскими? Или с весны, когда считал, что это нормально – при малейшем споре ломать сыну руку? Может быть, с лета, когда был готов его убить?

– Макс, я была там. Я видела.

– То, что он хотел, чтобы ты увидела.

В какой-то степени верно, но… Мне все равно не поверят. Что бы я ни сказала. Я стукнула ладонью по столу.

– Ладно. Ты все еще умалчиваешь о главном. Как умер Мор? Я отучилась два семестра на демонологии; возьми любую книгу, тебе скажут, что убить прямых потомков семидесяти двух родов практически невозможно! Отправить обратно в Ад – да, но убить?

– Я не знаю.

– Конечно!

– Я правда не знаю, – повторил Макс. – Способ пока не установлен.

То есть «Хантерс» не всесильны? Приятно осознавать… Но не в такой ситуации.

– Тут наверняка есть смысл, но он от меня ускользает, – признала я, потирая виски. – То есть вы не знаете, от чего умер Мор, но уверены, что виноват Диз? Макс, вашу организацию все боятся, разве вы не должны быть по крайней мере умными?

– Очень смешно.

По сравнению с абсурдностью происходящего – вполне.

– Мне не говорят всего, не тот допуск, – Макс поморщился, будто не уверенный, испытывать по этому поводу досаду или облегчение. – Может, кто-то другой и знает, но… Ладно, смотри.

Он повернул ко мне ноутбук. На черно-белом видео виднелась пустая комната – ненадолго пустая. Существо, вошедшее на первой же минуте, не было человеком. Казалось им: те же две руки, те же две ноги, копна вьющихся светлых волос, – но никакой камзол (они с Соррелом могли бы на пару устраивать показы мод под девизом «Тысяча семисотые возвращаются»!) не мог скрыть нечеловечески тягучих движений. Да и за солнечными очками, небрежно брошенными на кровать, пряталась знакомая мне чернота. Не глядя, Мор кивнул стоявшему в дверях студенту. Тот на секунду зашел, чтобы оставить сумку, и так же быстро исчез из кадра. А Мор направился к письменному столу. Включил компьютер, провел пальцем по тачскрину… Дальнейшее произошло слишком быстро. Холеное лицо исказила судорога. Хватая ртом воздух, Мор навалился на спинку стула, на который так и не удосужился присесть. А потом… рассыпался пылью. Был демон – и не стало демона. Я нахмурилась.

– Первый вопрос: у вас во всех комнатах камеры? Потому что если во всех, то это дикое нарушение приватности и…

Макс скосил на меня глаза и улыбнулся:

– Брось, думаешь, те, кто смотрит записи, могут увидеть на них что-то, им неизвестное?

Зависит от опыта. И возраста. И степени открытости к новому… Кровь снова прилила к щекам. Откуда велось наблюдение? Я выгнула шею. Судя по углу, похоже на карниз.

– Второй: почему у него не было соседа? VIP-номер?

Необычная для общежития ГООУ планировка сразу бросалась в глаза. И вовсе не потому, что я завидовала! С Софией жить было хорошо. Если привыкнуть к открывающейся посреди ночи двери и шуму в ванной в пять утра.

– Типа того. Демоны живут по одному, слишком опасно селить кого-то с ними.

– Диз делит комнату с Бенедиктом, – напомнила я.

– Это был… эксперимент. Диз старается понравиться «Хантерс», и всем было интересно, как далеко он зайдет.

И пусть селить вместе с демоном кого угодно слишком опасно, сироту Бенедикта в случае чего не жалко. Интересно, Бен подозревает, как высоко его ценит организация, на которую он собирается работать?

– Хорошо, но анализ этого… – я попыталась подобрать подходящее слово, – праха должен был что-то показать?

– Как ты сказала, это прах, Наташа. С него даже следов чужой магии не считать: направленного непосредственно на Мора воздействия не было.

Значит, артефакт. Просто так люди не распадаются на частицы.