Текст книги "Душа. Путешествие. Роман о любви"

Что говорить, у меня началась настоящая истерика. Папа обнимал меня, и, кажется, тоже плакал… Я знала, что уеду. Это было неизбежно, ведь я ничего не решала. Мой голос не стоил ничего. В тот момент я совсем не думала про Артема. Это понимание пришло гораздо позже.

– Ну хоть еще немного, – я подняла на папу глаза, – пожалуйста. Хочешь я встану на колени? – Тут же я принялась падать, заходясь рыданиями.

– Софи, встань сейчас же! – Он пытался меня поднять, но меня будто прибивало к земле.

– Умоляю, пожалуйста, хоть сколько, я не хочу в школу, не хочу в Москву, я ненавижу ее! И мать ненавижу! Она мне не мать.

Отец сел со мной на землю и обнимал так, что едва не разломил мои хрупкие ребра в птичьей грудной клетке. Так мы и сидели на фоне остывающего пейзажа, а мои всхлипывания заглушала бурная и непокорная Адыр-Су. Сыч сегодня не пищал…

Глава 6.
Последний раз

Путешествие в Приэльбрусье не было таким веселым и радостным, как я предвосхищала. Я не смогла насладиться природой в полной мере. Как мне кажется. Сказать точно уже невозможно.

Мы сначала приехали на Чегет, откуда, собственно, открывается потрясающая панорама на двуглавый Эльбрус. Чудо природы, никак иначе. На Чегете было тепло и, конечно, красиво. Но все, что я могла – это молча внимать величию гор. Меня не покидала мысль о том, что совсем скоро я уеду в ненавистную Москву. И теперь я не знаю, что меня ждет там, как когда-то не представляла, что меня ждет здесь.

Мы выехали с Чегета.

– Ты в порядке, – спросил папа.

– Да, все нормально.

– Ты почти не разговариваешь. И я понимаю тебя. Думаю, что тебе можно остаться здесь еще на месяц.

– Правда?

– Да, я заберу тебя в начале октября. Я договорюсь в школе.

– Это просто замечательно, – я бросилась папе на шею, хотя, если честно, легкости не почувствовала. Это было просто оттягивание неизбежного. Мне в любом случае будет больно. Мне и сейчас больно. Только никому в этом мире до этого нет дела, что в общем-то правильно. Обвинять кого-либо бесполезно. Я слишком маленькая для принятия самостоятельных решений и каждый считает своим долгом напомнить мне об этом.

Итак, мы остановились у подножия Эльбруса. Издалека он выглядел совсем иначе. Сейчас мне казалось, что я высадилась где-то на Марсе. Бледно-кирпичного цвета порода окутывала всю могучую гору. Я отошла от папы и водителя, который нас привез. Я застыла у подножия. Меня не отпускала эта сумасшедшая энергия. Мне даже показалось, что я разучилась не только думать, но и говорить. Я почувствовала то, что не могу объяснить сколь-нибудь рационально. Я оказалась дома. Ощущение тишины. Спокойствия. Молчания. Больше никуда не надо бежать. Ничего не нужно хотеть. Просто созерцать. Просто быть. Меня отрезвил голос отца:

– София!

Я повернулась и поняла, что он давно меня зовет. Не знаю, сколько времени я там простояла. Но то, что я там почувствовала, было ни с чем несравнимо.

Вопреки всем представлениям, Эльбрус оказался совсем не белым. Белыми были только вершины, и то – невидимые глазу с поляны Азау. Вблизи он оказался мистическим. Темным. Пустынным. Ничего живого, в отличие от того же Чегета. Одни мелкие водопады, да и те разглядеть было очень сложно. Но его энергетика была настолько мощной, такой ощутимой! Как будто он живой, хотя выглядел совершенно мертвым.

Мы прошлись по рынку, купили какого-то варенья и вернулись в машину.

Папа улетел, оставив меня, как и обещал. Я очень много времени проводила с Артемом. Нас отпустили на водопады. Он, конечно же, не знал, что я уеду.

– Ты останешься здесь? Почему в школу не пошла?

– Меня заберут через месяц.

– Серьезно? – Он не показал взволнованности, но я это почувствовала.

Мы сидели на остывавших камнях, на нас то и дело срывались капли. Мы ели бутерброды, которые положила с собой бабушка. Запивали квасом. Ветер уже намекал на осень. От этого на Душе становилось все прохладнее. Артем прижался своим плечом к моему.

– Ну ты же приедешь следующим летом?

– Конечно! Я хотела сказать, что буду очень скучать.

– Я знаю, Сонь, я тоже. И буду ждать тебя.

Мне хотелось плакать, но в то же время хотелось жить мечтой. Это было проще, чем грустить.

На обратном пути мы попали под дождь. А дождь в горах – явление совершенно особенное. Все дрожало и сотрясалось. Нас буквально накрыло стихией. Земля под ногами мгновенно превратилась в кашу, по которой просто невозможно идти. Мы пытались двигаться быстро, почти бежали. Грязные были с ног до головы. Забежали к Артему, его дом был ближе. Родителей не было.

– Разувайся скорее.

– Да, да. Сейчас.

– Пойдем в ванную, нам нужно согреться.

Пока я спешно снимала кроссовки, он уже включил воду. Я пришла к нему. Когда оказалась в тепле, поняла, что продрогла.

– Снимай, снимай, – он помогал мне стаскивать футболку и спортивные штаны.

Я оказалась в трусиках и лифе.

– Все снимай.

Я застыла на месте.

– Я ничего такого не имею в виду. Хочешь, не буду смотреть? – Он тут же отвернулся.

Я разделась.

– София, давай, быстро в ванну. Нужно горячий душ. Я принесу полотенца.

Я быстро согрелась. Артем стоял за шторкой с большим полотенцем. Я вылезла, и он сразу меня укутал. Не подсматривая за моим телом. Он обнял меня и слегка потер плечи и промокнул спину. Я разулыбалась от смущения.

– Можно тебя поцеловать?

– Да, – сердце мое дико колотилось.

Он как всегда нежно дотронулся до моего затылка, слегка наклонил голову и поцеловал меня, прижимая все сильнее. А я так и стояла без единого движения, пораженная любовью.

– Там в комнате на кресле еще одно полотенце для волос. Попробуй их просушить.

– Хорошо.

– Я положил тебе футболку и свои шорты. Можешь надеть.

– А можно еще носки?

Он засмеялся.

– Сейчас я тоже согреюсь и дам носки.

Артем вышел в одном банном полотенце на бедрах. Такой худощавый, стройный. Красивый.

– Согрелась?

– Да, уже лучше. Что это вообще? Ураган?

За окном было нечто. Деревья наклоняли гордые кроны, ливень хлестал окна и крышу. Звуки были такие будто сейчас земля разверзнется. Мне стало очень не по себе. Мы сидели в полной темноте, потому что в такую погоду не принято включать свет. Молнии сверкали, освещая мрачную картину.

– Будешь чай?

– Да, можно.

– Или какао? – Он подошел сзади и поцеловал меня в макушку.

– Как бы дедушке с бабушкой сообщить, что мы в порядке?

– Пока никак. Но искать нас они точно не пойдут. Просто понервничают немного. С другой стороны, они знают, что я в горах всю жизнь провел, так что…

– Ладно.

Я легла на диван и накрыла ноги мягким пледом, пока Артем возился на кухне.

– Можно к тебе?

– Ага, – я тут же принялась обнимать его.

Он просунул руку мне под спину и лег сверху, но не сдавливая меня. В темноте я ничего особо не видела, только блеск глаз. Такой сахарный. Мы целовались, сопели и вздыхали от удовольствия. Артем целовал шею так будто это губы. Впивался в нее, но очень-очень нежно. Еле дотрагивался до груди. Я сжимала его спину. В нас было столько страсти! Меня ни на секунду не покидало ощущение, что мы прощаемся.

– Ты хочешь меня? – Спросила я Артема.

– Безумно хочу. Но не могу себе позволить.

– Почему? – Я совершенно не понимала его ответа.

– Дождемся следующего лета.

– Но ты даже не спросил, хочу ли я!

– Я знаю, что хочешь, но мы все же дождемся.

Меня это даже не обидело – ранило! Из глаз покатились слезы. Да такие горячие, что, казалось, они обжигают лицо. Артем прижал меня и уткнулся лицом в мои волосы. Через месяц я улетела.

II. София

Что за чудесный пляж, песок блестит, как рассказывают в арабских сказках. А впереди только море, бескрайнее, необъятное. Песок и море, и больше ничего. Только в таком месте возможно отпустить время и взять столько минут и часов, сколько Душе необходимо. Только тех, кто «заблудился» отправляют сюда. И я здесь не впервые. Не потому, что это не работает, а потому что из меня, увы, из раза в раз почему-то получается практически один и тот же человек. Некоторые Души ни разу не были в этом прекрасном месте. Ну а я – сильно вас обману, если скажу, что мне есть о чем подумать.

От меня ждут, что сознание очистится, я распрощаюсь со своей жизненной философией, избавлюсь от былой флегматики и выработаю твердый характер. Но как возможно это сделать, когда вокруг такая красота и тепло?! Пока эти рассуждения вили паутину внутри того, что во мне осталось, стемнело. Все мои обещания самой себе рассыпались мириадами звезд по небесам. Сегодня все звезды мои, весь мир сегодня мой. Вглядываясь в бесконечность, я не пытаюсь восстановиться и наполниться, я вспоминаю свои прошлые жизни, я вспоминаю о тебе… Любовь моя, приходя из раза в раз, я всегда буду искать только тебя.

Я почувствовала, как нечто приближается ко мне. Понимание, что ничто в этом месте не может мне угрожать, добавило уюта внутрь. Я знаю, кто это. Мой верный наставник, не оставлял меня никогда, каждый раз обучая меня любви, не земной, но вселенской. Которую я так и не научилась понимать и испытывать.

– Я знала, что ты придешь.

– О, я не сомневаюсь, – он засмеялся.

– Что скажешь? Наверное, ничего важного, – я тоже засмеялась.

– Ты та еще, да. Ну что ж, время пришло, я хочу узнать о твоем решении.

– У меня есть выбор?

Он присел рядом, но в мою сторону не направлял взгляд, смотрел в бесконечность.

– Ты же знаешь, что решение за тобой.

– Одно то, что я здесь, уже о многом говорит, не так ли?

– Несомненно.

– Я не хочу снова туда.

– Я знаю. Но я не хочу, чтобы ты оставалась здесь навсегда. Я верю, что ты способна найти дорогу к выходу.

– Порой мне кажется, что это сказка для нас, чтобы мы шатались по этой Богом забытой Земле.

– Но ты также не можешь отрицать, что была на этом пороге, а то, что ты не смогла его переступить – твой выбор.

– Мой, моё, я, всё крутится вокруг этой сущности, которая хочет только развлечений.

– И любви…

– Да, любви. Я не знаю, что это такое.

– Не обманывай себя.

– Ладно, вопросы принимаются?

– Как и всегда, – он мило расплылся в улыбке (если ее можно так назвать).

– Он будет там?

– Наверняка. Он уже готов, но придет немного позже тебя.

– Это же просто мучение…

– Без него никак. Он твой проводник к выходу.

– Пока что он был только моим проводником сюда. Провокация моего преждевременного возвращения.

– Я верю в тебя.

– Это карма.

– С которой ты не справилась.

– Я не могу, не могу устоять! И опять не смогу.

– Сможешь, я буду рядом как никогда близко.

– Зачем я опять ввязываюсь в это?

– Ты надеешься выйти, все просто.

– Это неправда.

– Правда. Все этого хотят. И я когда-то хотел…

– У меня нет шансов, я это чувствую.

– Ты была близка. Повторяюсь. Тебе придется найти его.

– Ах еще и найти! Ты издеваешься…

– Твоя жизнь до встречи с ним будет непростой.

– Прекрасно…

– Потом ты выдохнешь, когда вы встретитесь. Но ненадолго. С ним станет ещё сложнее. Здесь ты и должна понять.

– Понять, что где-то есть выход…

– И не пропустить его.

– Ага, не убить себя и не колоться, – я ехидно улыбнулась.

– Именно так.

– Я поняла. Мне нужно еще немного времени, чтобы сформировать все вопросы к тебе.

– Сколько угодно. Я почувствую и приду.

Он тихо удалился. И всё, что я понимала в этот момент так это то, что я готова прийти на эту бестолковую планету снова не потому, что хочу выбраться из больного круга. Не потому, что не хочу остаться навсегда в этом скучном поучающем мире добра и любви, а потому, что хочу ещё раз увидеть тебя. И прикоснуться своим телом к твоей Душе. Я не буду жалеть, если просру всё в очередной раз, ведь любовь стоит этого. Только она стоит того, чтобы снова прийти на Землю.

Глава 7.
Ад

Если я скажу, что ненавидела Москву (уже сейчас, спустя время), я совру. Это прекрасный чистый город. Атмосферный. И по-своему свободный. Но только в другом направлении. Здесь свобода равна одиночеству. Здесь свобода, в которой ты сам себе не принадлежишь. Если ты закричишь, тебя никто не услышит. Москва – это не горы, хоть и хорошая.

Мама встретила нас дома.

– София, как я рада, доченька, – она вела себя наигранно ласково.

– Привет, – я приблизилась к ней, чтобы обнять. Это вышло неловко, потому что обниматься мы с ней не умели.

– Предлагаю всем пообедать, – папа в лучшей своей манере пытался разрядить обстановку.

В моей комнате все осталось так, как было до отъезда. Только я стала совсем другой. В целом, мне было спокойно. Ничего особенного. Говорить только не хотелось, а в школу еще больше. Впереди у меня были два выходных дня, чтобы «прийти в себя» – так сказал папа. Я представляла, что меня вот-вот настигнет смертельная болезнь, и в школу идти будет не нужно.

Мы сели за стол.

– София, ну расскажи, как тебе на юге? Как с бабушкой, дедушкой? Они строгие? – Мама начала непринужденный разговор, что умела делать очень искусно.

– Это лето запомнилось мне на всю жизнь. Уезжать не хотелось.

– Вот как? – Она удивилась или притворилась.

– Дедушка веселый, бабушка строгая.

– Чем вы там занимались?

– Ну, играли в карты, на машине катались, я гуляла с друзьями.

– Просто здорово! – Не знаю, кто из нас больше делал вид, что не в курсе, почему я вообще там оказалась.

– Спасибо за подарки. Мне очень понравились.

– Ой, а ты играла ими? Я даже не знаю, правда, ты еще играешь в такие игрушки?

– Да, я играю в куклы.

– Ну тогда это прекрасно!

На ней был стеганый халат розового цвета. Выглядела она опрятно. Но под халатом я заметила ночную сорочку, что сразу выдало тот факт, что из дома она сегодня не выходила. А, может, и вообще не выходит. Я слышала что-то вскользь на эту тему в разговоре бабушки Вали и папы.

В любом случае, на обед был вкусный борщ с чесноком, пюре и курочка в духовке. На ароматный серый хлеб я то и дело добавляла тонко нарезанные (почти прозрачные) папиной рукой ломтики сала. Обед готовила мама. Ее еду сложно перепутать с чьей-то вообще. Это самая вкусная еда из всей, что я пробовала когда-либо. Я знаю, что она любит готовить, о чем сама всегда говорила.

Пока они с папой трепались, я пыталась понять, почему ощущаю дискомфорт. Такую тревожность. Будто что-то мне не нравится, но я не помню что. Я стала перебирать услышанное, сказанное, потом разные воспоминания.

Совсем быстро дома меня стало все раздражать. Особенно это почувствовалось после посещения школы. Мне просто хотелось взорвать и разбомбить все вокруг. Мама почти не выходила из комнаты, хотя я не прожила дома еще и недели.

Школа, в которой я училась, была самой обычной. Районной. Через два двора от дома. Папа считал очень важным утреннюю прогулку, поэтому отводил меня каждый день. Возле ворот школы он меня целовал в щеку, и я бежала дальше сама с тяжелым портфелем.

В школе я почти ни с кем не общалась. Мне было неинтересно, это раз. Мои друзья остались на Кавказе, это два. Все предыдущие годы в школе были веселее, меня не так напрягала эта обстановка. Конечно, я не показывала своего надменного отношения, но, казалось, все догадывались. Из-за моего непоколебимого спокойствия меня никто не трогал. Училась я нормально, без лишних вопросов в свой адрес со стороны школы и родителей. Скорее всего тоже для того, чтобы меня не доставали.

В девятом классе перед самым Новым годом к нам в класс пришли новенькие. Брат и сестра. Лариса и Ярослав. Как только они зашли в класс, я сразу поняла, что это ребята, с которыми я подружусь.

На большой перемене Лариса подошла ко мне и предложила выйти покурить. Мы быстро взяли пальто и побежали в соседний двор.

– Как тебя зовут?

– София.

– Мое имя ты знаешь.

– Откуда вы?

– Мы раньше жили в Домодедово, теперь перебрались сюда. Надеюсь, здесь не так отстойно.

– Та же херня.

– Жаль, жаль.

Я стояла рядом, смотрела, как она курит. У меня замерзали уши, потому что шапка осталась в портфеле, а капюшон постоянно срывало порывами ветра. Лариса была равнодушна к холоду. На ее пышные рыжие волосы ложились снежинки…

– Мой брат – полный придурок. Но я его люблю. Мы с ним лучшие друзья. У тебя есть друзья здесь?

– Нет. Я вроде как одиночка. Но не изгой.

– Значит, теперь есть. Приходи к нам в гости на выходных. Наших родителей почти никогда нет дома.

– Хорошо, приду.

– Вот и отлично, – с этими словами Лариса бросила окурок на грязный снег и затоптала его ногой.

Ярослав в отличии от Ларисы был блондином, мне показалось это странным. Рыжий цвет или пигмент в семье обычно значит, что рыжих там несколько. Он мне понравился. Глубокий взгляд. Небрежность движений. Голубые проникновенные глаза. Он тоже сразу обратил на меня внимание.

В этот день, оказавшись дома, наедине со своими мыслями, я вспомнила про Артема. Те чувства сегодня мне показались такими далекими, совершенно невесомыми и неосязаемыми. Я поняла это на контрасте. Когда я увидела Ярослава, во мне сразу что-то такое пробудилось, что было давно запрятано внутри. Но я думала, что оно относится к Артему. Принадлежит только ему. А оказалось, что нет. И я совершенно точно не увидела в этом предательства. Хотя даже день назад я бы назвала подобные переживания сердечные именно предательством.

Мне не терпелось попасть к ним в гости. У меня поднялось настроение. Я направилась в комнату к маме. Несмотря на то, что все это время, что я неоднократно просила разрешить мне слетать на Кавказ (а это не один год), она мне отказывала, сегодня мне очень захотелось обнять ее. Поболтать. Сделать для нее что-то хорошее. Я не чувствовала больше себя нелюбимым ребенком.

Я постучала.

– Мама, это я, можно?

– Да, Софи, конечно, не спрашивай, – она приподнялась с кровати.

– Привет, – я села к ней.

– Привет, доченька! Я так рада тебя видеть, – она протянула ко мне руки.

– Ты в порядке?

– Да, да. Все хорошо. Ты хочешь кушать?

– Не откажусь, – улыбнулась я.

– Пойдем скорее, я тебя покормлю.

Она надела халат и тапочки. Выключила телевизор.

– Есть суп вермишелевый, есть блинчики с мясом, макароны и куриные ножки в сметане. Овощи могу порезать… что хочешь?

– А можно все?

– Все, ставлю разогревать.

Она управлялась на кухне так, будто дирижирует.

– Совсем забыла – есть компот!

– С удовольствием. А ты поешь со мной?

– Пожалуй, да. Может, в зале пообедаем? Посмотрим телевизор…

– Давай. Я тебе помогу.

Мы перенесли тарелки, я включила телевизор.

– Что у вас интересного в школе? Готовитесь уже к экзаменам?

– Так, немного. В школе все как обычно.

– Ничего, скоро это закончится. Ты хочешь в колледж?

– Я даже не знаю…

– Это должно быть твое решение. Потому что будущее твое. Но мы с папой всегда будем рядом.

– Я знаю.

На самом деле я ничего не знала. И не верила ни ей, ни папе.

Я была одинока все это время, пока не появились Лариса и Ярослав…

– Я хочу попробовать выходить за продуктами в магазин.

– А ноги?

– Ноги не болят. Они просто отекают. Сильно отекают.

– А если ходить больше – не станет лучше?

– Возможно. Я не знаю. Но я попробую.

– Ты хочешь изменить что-то в жизни?

– Да, я хочу. Это нужно не только мне, но и всем нам. Я хочу увидеть родителей.

– Когда? – Я почувствовала мандраж.

– После твоих экзаменов это возможно будет осуществить.

– Было бы здорово.

– Не злись, что я не отпускала тебя туда. Просто у тебя такой возраст. Полно соблазна. Искушений…

– Каких же?

– Мальчики, свобода, ощущение вседозволенности. Мне бы не хотелось, чтоб ты навредила себе.

– Вроде бы я с головой на плечах.

– Конечно, это так. Но одну мне не хотелось тебя отпускать.

– Я не злюсь.

– Я надеюсь.

Я жевала салат и пыталась сориентироваться в маминых словах. Потом я невольно посмотрела на ее ноги. Они были очень отекшими. Даже не знаю. Как стопы динозавра. Мне стало ее жаль.

Я помогла ей помыть посуду. Потом она попросила меня почитать ей что-нибудь. И я выбрала с книжной полки «Первую любовь» Тургенева.

Я читала ей ее несколько дней после школы. Так же, после обеда. Я радовалась, что она начала есть.

В четверг мы договорились, что в пятницу вместе сходим в магазин.

Мама нарядилась, накрасила брови и губы. Надела норковую шапку. Она была стройной и очень красивой. Мы шли медленно. Мама была осторожной, но очень радостной. А я радовалась еще больше, чем она. Более того – я гордилась, что она вышла именно со мной, а не с папой.

Мы накупили всего! Пришлось от магазина до подъезда брать такси.

– Вот это мы транжиры!

– Это точно!

Дома мы принялись разбирать пакеты.

– Мам, а можно я схожу в гости к своей однокласснице?

– А что за одноклассница? Твоя подруга?

– Да, Лариса. Мы недавно стали дружить. Она перешла из другой школы из-за переезда.

– Она не курит?

– Нет, что ты. Но даже если бы она курила, я бы не стала. Честно.

– Ладно, иди, конечно.