Текст книги "Безобразная Эльза"

Глава 10
Элла
Февраль (месяц спустя)

Маленькая квартирка, в которой я прожила почти два года, кажется мне холодной, мрачной и чужой. Впрочем, такой она была для меня всегда, но сейчас я ощущаю это особенно остро. Мне неуютно здесь, но я выдерживаю целых полтора часа, чтобы не обидеть маму. Рассказываю о детском центре и своих маленьких подопечных – и мама смеётся. Хвалюсь, как успешно сдаю сессию и что остался всего один зачёт, а мама меня обнимает и на её глазах блестят слёзы.

– Элиза, девочка моя, ты такая у меня взрослая и красивая, и такая умница. Я очень тобой горжусь.

– Спасибо, мам, – я крепче прижимаюсь к ней и держусь изо всех сил, чтобы не расплакаться.

Мама нечасто меня хвалит и обнимает очень редко, но я знаю, что она всё равно меня любит, просто она такая – не всегда умеет показать свои чувства.

– Дочь, может, останешься хоть на одну ночку? Я так соскучилась! Поговорим обо всём, а я твоих любимых вареников налеплю, – мама заглядывает мне в глаза и выглядит сейчас такой несчастной, что у меня сжимается сердце.

Почему ты никогда не говорила мне, как скучаешь? Возможно, тогда у меня не хватило бы духу уйти из дома.

– Мам, прости, никак не могу, сегодня ещё куча дел, а утром мне в универ.

Мама понимающе кивает. К счастью, она знает обо всех моих подработках и о том, что нельзя рассказывать при майоре о моих трудовых подвигах. А Яков Иванович бдит. Сидит насупленный, как сыч, и прожигает меня злым взглядом.

– А что же ты, мать, не поинтересуешься, что за дела у нашей Эльзы на ночь глядя? Смотри, какая деловая стала – куча дел у неё!

Ну, разве он мог промолчать? Мне аж не терпится сказать, что через пару часов я буду обучать взрослых дам искусству соблазнения телом. Хотела бы я посмотреть на его морду… Вот только мозг потом выносить он будет моей маме, а нам обеим это ни к чему.

– Яш, вот что ты опять начинаешь? Ты же знаешь, что Элиза заботится о бедной старушке, а пожилые люди в этом возрасте бывают очень вспыльчивыми и требовательными.

– Да, – вставляю свои пять копеек и закусываю губу, пряча улыбку. Слышала бы нас Инесса!

– А я смотрю, старухи сейчас не бедствуют! Девка только месяц на неё батрачит, а уже гля – новые сапоги, джинсы… Я вот думаю, а может, на хрен эту армию? А что – пристроюсь к какой-нибудь старой кляче, а там глядишь – и на новую тачку заработаю. Ты бы, Эльза, поинтересовалась у своей бабки – мож у неё подружка немощная имеется.

– Яша, прекрати! – пресекает мама. – Неужели нельзя порадоваться за ребёнка? Девочка так старается…

– Юля, глаза разуй! Чему тут радоваться? Ты посмотри, на кого она похожа! Волосы, как у прости господи, линзы сняла – глазищами сверкает, штаны вон – все в облипку! Ты как мать хоть бы выяснила, где твоя дочь так старается! Давно бы съездила и посмотрела на эту бабку, а то, может, у неё борода по яйца и хер до колена! Иначе я сам проверю!

– Не советую, Яков Иванович, у моей бабули ещё характер вздорный и кулак меткий! – я поднялась со стула. – Мне уже пора, мам, созвонимся. И прости…

Я порывисто её обнимаю и целую в щёку. В то же время взбесившийся майор тоже подскочил со своего места.

– Ах ты ж…

– Сядь, Яша! – зычно скомандовала мама. – Я сама разберусь со своей дочерью!

Браво, мамуль, не разучилась ещё мужчин строить!

Пока я одеваюсь в узеньком тёмном коридоре, на кухне стоит ор выше гор и гремит посуда, но за маму я спокойна – майор её не тронет. Зато злюсь на себя – могла бы и смолчать.

Мама догоняет меня, когда я подхожу к ожидающему меня такси.

– Прости, мам, – снова каюсь, но она отмахивается и берёт меня за руки.

– Девочка моя, это ты меня прости… за всё. Скажи, у тебя правда всё хорошо?

– Правда, мам, тебе не о чем волноваться, – я подношу её ладонь к своему лицу, трусь щекой и целую.

– А-а… у тебя появился кто-то?

Да, у меня появилась невероятная крёстная фея Инесса Германовна и её великолепный обаятельный и добродушный Георгиос, и роковая опасная красотка Диана, жёстко придающая мне ускорение. И мои любимые подопечные – большие и маленькие… Они смотрят на меня с восторгом и обожанием, ждут с нетерпением и уважительно называют Эллой Алексеевной.

Но мама спрашивает совсем о другом. А там… уже давно ничего не меняется.

– Обещаю, мамуль, когда у меня появится парень, ты узнаешь об этом… – слово «первой» едва не сорвалось с языка, но я не хочу врать. – Я обязательно тебе всё расскажу.

– 2 —

Ой, мамочки, это не я!

Та, что смотрит на меня из зеркала, не имеет возраста. Она… похожа на облезлую канцелярскую крысу. Долговязая и бесформенная в этих широких тёмно-коричневых брюках, длинном свободном жакете и блузке «прощай, молодость». Тяжёлый грим полностью съел моё лицо. Оно как будто моё и в то же время – не моё. Щеки провалились, под глазами залегли тени, нос кажется тоньше и длиннее, а контур бледных губ потерялся под слоем тонального крема. Только глаза остались прежними, и то под линзами. Ещё брови мои собственные, но только кто их увидит под этой идиотской чёлочкой непонятного цвета. На голове у меня тихий ужас. Прилизанные страшно-серые волосы слегка прикрывают уши и образуют на затылке отвратительный жиденький пучок. Я зажмуриваюсь, чтобы не видеть это страшилище.

И вот к этому чудовищному образу мы шли почти две недели. Инесса всласть надо мной поиздевалась, пока репетировала. И накладки на нос мне лепила, отчего он становился похожим на растоптанный башмак, и морщины создавала, и челюсть выдвигала. А ещё притащила дюжину безобразных париков и, пока я содрогалась от ужаса, примеряя их, Инесса вместе со своим Жоржиком едва ли не по полу катались, сотрясаясь от гогота.

А этот весёлый грек вообще молчал бы! Он уже целую неделю живёт с нами, пугая нас огромными сине-желто-фиолетовыми фонарями вокруг глаз, раздутым носом и загипсованным средним пальцем на левой руке. Это он так неудачно в аварию попал во время очередной встречи со старым другом. И самое удивительное, что на друге ни царапины. Инесса, выяснив все подробности, сразу продекламировала: «Если друг оказался вдруг не травмирован и в строю, то не лучше он старых шлюх! И вертеть его на х*ю!»

Сейчас Инесса выглядит серьёзной и критическим взглядом оценивает творение рук своих. Смешно только Жоржику, и его хихикающее жужжание действует мне на нервы.

– Я похожа на чучело! – хнычу, таращась в зеркало.

– Ещё нет, – невозмутимо заявляет Инесса и активно роется в комоде.

– Безобразная Эльза, – шепчу, кривя губы. – Как никогда безобразная.

– И ещё противная! – подсказывает Инесса. – Капризней моей внучки стала. Вот скажи, чем ты недовольна?

– Да всем! Мало того, что я уродина, так ещё и шрам никуда не делся! По этой отметине меня даже слепой узнает. И содрогнётся!

– Не узнает! – ворчит Инесса. Теперь она вытряхивает содержимое своей сумочки, по размеру схожей с баулом «челночника», и очень психует. – Да где же они? Жоржик! Помнишь, я утром искала очки? А куда я их засунула, когда нашла? Да что ж за трисучиный потрох?! А-а! Вот они!

Инесса радостно направляется ко мне, потрясая своей находкой, и под сдавленный смех Жоржика напяливает на меня огромные уродливые очки.

– Специально для тебя заказала с нулевыми диоптриями и лёгкой тонировкой. Глаза, конечно, поломаешь немного, но ничего – искусство требует жертв. После работы выпучишь свои зенки на горизонт – и зрение, как новое! Зато глянь, как они идеально скрывают твой шрамик! Ну-у?!

Она издевается надо мной… А мне уже не хочется ни в какой «СОК-строй».

– Мне кажется, что в таком виде меня просто не успеют принять на работу – меня примут сразу на улице под белы рученьки…

Жоржик, который якобы ничего не понимает по-русски, радостно закивал и хлопнул в ладоши.

– Да чтобы вы понимали, пиZдюки неблагодарные! – гаркнула Инесса и погрозила кулаком своему другу. – Да этот костюм от известного местного кутюрье! Правда, цвет не очень удачный…

– А мне кажется, что ваша местная знаменитость этот костюм кому-то в последний путь готовила…

– Крестись, когда кажется.

– Вот именно – как раз к месту! – я перекрестилась, пощупала массивные подплечники на жакете и с невообразимой тоской посмотрела на то, что торчит над богатырскими плечами – узкую уродливую голову на тонкой шее. И оторвать не жалко! – Инесса, но ведь сразу видно, что на мне парик.

– Кому это видно? Самые продвинутые и глазастые тебя только пожалеют, решив, что это последствия радиации. Ты не забывай, что должна ввести в заблуждение лишь одного человека, а он – самЭц! – Инесса со значением указала пальцем на своего самца-подранка, и тот расцвёл от радости. – Запомни, моя девочка, мужики – они же совершенно не восприимчивы к деталям и способны оценить образ только целиком. Да у них зрительная память, как у собак, и половина этих кобелей даже не знают, какого цвета глаза у их жён. Они волосы различают только на белые, чёрные и рыжие, и никаких полутонов. Зато они прекрасно ориентируются по запаху и на ощупь.

– О… А как же утверждение, что мужчина любит глазами? – осторожно интересуюсь.

– А это про те глаза, что на х*ю! – быстро нашлась Инесса. – Называется – ху*вое зрение! И вот оно подмечает только те места, на которые случается твёрдая реакция. Таких мест у нас не так уж много. К счастью, и извращенцы, желающие потыкаться в уши и ноздри или пробороздить на голове причёску, тоже нечасто встречаются.

Ужас! По ощущениям я уже должна быть малинового цвета, но грим оказался качественным – моё лицо так и осталось бледно-серым.

– А Вам встречались? – не удержалась я от вопроса, глядя как заёрзал и воодушевился Жоржик.

– Ой, каких придурков только не было, – весело отозвалась Инесса и с теплом взглянула на Жоржика.

– Ну, если все мужчины такие незрячие, тогда зачем же Вы меня так изуродовали?

– Для перестраховки! Всегда лучше перебдеть! А к тому же мне интересно кое-что проверить.

– Обязательно на мне?

– А на ком мне ещё экспериментировать?! Знаешь, ещё было бы отлично, чтобы хоть иногда тебя встречал с работы какой-нибудь жгучий перец.

– Я!.. – неожиданно встрепенулся Жоржик.

– Головка от х*я! Иди глянь на себя в зеркало, перец… мочёный. И порадуйся, что обделался лёгким испугом.

Жоржик приуныл, а Инесса обошла меня по кругу, внимательно осматривая, и удовлетворённо резюмировала:

– Отлично! Выглядишь редкостным уёбищем, но… с изюминкой! Делаем ставку на твоё мурашечное контральто!

– 3 —

– С днём рождения тебя-а-а поздравляют друзья-а-а! Наша ми-и-ла-я Элла, с днём рождения тебя-а-а!

Семь утра! А о моём дне рождения теперь знает весь дом, потому что надо мной, спящей, громко распеваются две дурные глотки. А у меня в душе такая буря!.. В полдень собеседование в «СОК-строе», а я не хочу туда. Как?!. Ну как я покажусь там в таком виде? Во все времена людей встречают по одёжке. И ладно бы у меня был супермегамозг… Хотя и в этом случае… разве станет рисковать Ланевский престижем собственной компании? Я-то думала, меня посадят где-нибудь в отделе маркетинга или в бухгалтерии, или… Да где угодно! Но помощник руководителя – это ведь… Это провал! Но разве у меня повернётся язык сказать Диане, что я передумала? Нет уж, придётся отыграть эту роль до конца.

А у моей Натки сегодня тоже день рождения… Нет, уже не моей. И всё равно мне хотелось бы, как раньше, встретиться с ней, обняться, расспросить обо всём, рассказать… Да уж, мои новости, прямо скажем, не для её ушей.

И всё равно – с днём рождения тебя, Наташенька!

– С днём рождения тебя-а-а… – продолжаются завывания, вторя моим мыслям.

И ведь не надоест им – так и будут орать, пока я не среагирую. Приоткрываю один глаз… И прыскаю со смеху. Ох и чудики! Что я там говорила про плохое настроение? Инесса в кружевной сорочке и с нарядной коробкой в руках, Жоржик в трусах и переднике и с роскошным букетом. И оба в каких-то клоунских веселых колпачках. Я рада и смущена и натягиваю одеяло почти до носа.

– Доброе утро, – улыбаюсь им.

– Шутишь? Соседи так не думают, – ворчит Инесса, прервав свой вокал.

– Добро! Добро, Элиа! – ликует в разрез с ней Жоржик и лезет ко мне с поцелуями.

– Ку-уда разгубастился? – Инесса оттягивает его за трусы. – Ты смотри, какой быстрый! Нашёл повод! Штаны сперва надень!

Она пристраивает мне на колени коробку с бантом и поднятый с пола пакет.

– Так, вставай, принимай подарки и завтракать! А-а, да – и с днём рождения тебя, моя милая! – Инесса меня обнимает, целует в повлажневшие от слез щёки и быстро отворачивается, пряча заблестевшие глаза – Подъём, сказала!

Это необыкновенное утро! Фирменный омлет от Жоржика, шарлотка от Инессы, звонки от мамы и бабушки и целое море обрушившейся на меня любви. А ещё подарки!

В коробке от Инессы красивая модная сумка. Я взвизгиваю от восторга, прижимая её к груди. А в пакете – обалденное пальто, от которого я так долго упорно отказывалась. Мне неловко из-за таких дорогих даров, но я не силах скрыть свою радость.

* * *

Это всё же я!

У странной и нелепой девушки в зеркале моя улыбка до ушей. И отметина на скуле тоже моя! Знакомый Инессин хирург не взялся за «ювелирную» операцию, за что получил прозвище «рукожоп». Инесса, кажется, расстроилась больше, чем я. А я… по её совету учусь ценить то, что имею, и наслаждаюсь каждым мгновением. И своей внешностью я тоже очень довольна. Я осознала это особенно остро, увидев в зеркале унылую серость, созданную золотыми руками Инессы. После этого моё умытое лицо показалось мне прекрасным. Что называется – почувствуй разницу.

Сейчас мне немного жаль эту невзрачную девушку в зеркале. И вовсе она не страшилище! Простовата, бледновата, но улыбка ей очень идёт. И выглядит она сейчас куда увереннее, чем в прошлый раз, и неудивительно – с такой-то группой поддержки! Сейчас я как никогда понимаю, что важнее всего погода в доме. А Женя… он ведь всё равно меня не узнает, а значит, даже в случае провала у меня останется ещё сто одна попытка – именно столько пообещала Инесса. И я ей верю! Я незаметно подмигиваю своей серенькой альтер эго – ничего, вместе мы справимся!

Глава 11
Элла

Пап, а что там за пугало сидит в твоей приёмной? Мы кого-то боимся?

А это, Женя, моя новая помощница Элла, и пока мы все боимся только её.

Вот же бред!

Позитивные мысли меня упорно избегают, и я грешу на погоду. Сжимая ручку огромного зонта, под унылым февральским дождём я шагаю к месту моей новой работы. Пешком получится даже быстрее, чем на транспорте, но на самом деле я никуда не спешу, мне просто необходимо проветрить голову и снова собраться с духом. Радует, что прохожие совершенно не обращают на меня внимание – никто не тычет в меня пальцем с криком: «Ой, смотрите, какая страшная!» Потому что это не так!

Стеклянная голубая высотка приближается неумолимо… Вообще-то, это я к ней приближаюсь, а она стоит на месте, пронзая макушкой хмурое серое небо. Интересно, а в приёмной помощницы есть окно? Было бы здорово взглянуть на город с огромной высоты.

Охранник на первом этаже скользит по мне равнодушным взглядом и утыкается в протянутый мной паспорт. Упс! Глаза его заметно расширяются… А ведь я предупреждала Инессу!..

– Простите, – мужчина выглядит смущённым, – Вы не могли бы снять очки?

– Конечно, – за приветливой улыбкой я пытаюсь скрыть нервное напряжение.

Несколько секунд охранник сличает моё лицо с изображением в паспорте (к слову, не самым удачным фото) и, кажется, с облегчением возвращает мне документ вместе с пропуском.

– Двадцатый этаж, лифты правее, – отчеканивает он и возвращает свой взгляд к монитору.

Фух! Инесса была права. Но неужели я действительно так похожа на себя прежнюю? Уж такой причёски у меня точно никогда не было.

Лифт настолько быстро возносит меня на двадцатый этаж, что я едва успеваю вернуть на нос очки, так и не успев протереть второе стекло салфеточкой. Так, и куда мне теперь?

– Простите, а приёмная господина Ланевского… – обращаюсь к мужчине, направляющемуся к лифтам.

– Направо, – недовольно бросает он, не дав мне завершить вопрос и даже не взглянув в мою сторону. Грубиян какой-то. А может, здесь все такие?

Ладно, где наша не пропадала! Воображаю, каким бы перлом украсила мою мысль Инесса, и улыбаюсь. Уже начинаю рассуждать, как она.

В просторной приёмной пусто, но я сразу определяю нужную дверь и стучу. Снова стучу… и ещё разочек. Кажется, никого. Зато в кабинете напротив определённо кто-то есть. Возможно, Александр Андреевич там, и мне следует его дождаться.

– Да ладно?! – громкий возглас за дверью кабинета мгновенно разгоняет мой пульс.

Это его голос – Женин! И, как примагниченная, я приближаюсь к двери.

– Это ты, похоже, на собеседование торопился, – этот бас мне тоже знаком. – Короче, сегодня в семь в «Трясогузке», Макс тоже подвалит…

В «Трясогузке»? М-м-м… В «Трясогузке»… сегодня в семь…

– Да что за… Геныч, ты забыл, что ли? У Наташки сегодня днюха, – Женин голос звучит гораздо тише, но всё же я различаю слова. Значит, его не будет в «Трясогузке»?

– Как я могу забыть! – гудит его друг. – Натаха – это святое! Заскочим сперва к вам, облобызаем твою сеструху и – в «Трясогузку»!

– Лобызальник закатай, а то она так до пенсии замуж не выйдет, тебя будет ждать.

Значит, моя бедная Натка до сих пор сохнет по этому шкафу Гене?

Я вскидываю руку, чтобы поправить неудобные очки и случайно чиркаю пальцами по поверхности двери. О, господи, ну что за неуклюжая корова?

– Тихо! Слышишь? – оглушительный шёпот Гены вызывает у меня невольный смешок.

Ответ Жени я не слышу, а вот Гена…

– Чш-ш! Не-не-не, Жек, у тебя мыши, и они за дверью!

Первое желание – сбежать и переждать где-нибудь несколько минут. Отступаю от двери на пару шагов, но ругаю себя за трусость и возвращаюсь. В конце концов, у меня назначено собеседование на это время. Заношу руку…

– А ты зря иронизируешь, – «шепчет» за дверью Гена, – у меня слух, как у-у… А у кого, кстати, самый лучший слух?

– У тетерева, бл@дь!

Была не была – я решительно и громко стучу.

– Ага, а что я говорил?! – дверь передо мной распахивается и слова у Гены заканчиваются.

Кажется, этот буйвол стал ещё больше. Хотя ростом он с меня, учитывая, что я без каблуков, но зато плечами перекрыл весь дверной проём. И выражение лица такое, словно он хочет перекреститься. Я пальцем поправляю очки на переносице и смело встречаю его взгляд.

На себя лучше посмотри, Челентано перекаченный!

– Э, ты там что, гостей обилечиваешь? – нетерпеливо интересуется Женя.

Интересно, когда-нибудь его голос перестанет вызывать у меня тахикардию?

Гена исчезает с моего пути. А я, шагнув в кабинет, встречаю ЕГО взгляд. Как я жила всё это время без его синих глаз? Как часто они мне снились…

Но сейчас эти глаза взирают на меня с таким удивлением, что я тут же вспоминаю зачем пришла. Мне не следует забывать об этом.

– Добрый день, я прошу прощения, но в приёмной никого нет и в кабинете у Александра Андреевича, кажется, тоже.

Он смотрит на меня таким странным взглядом… И кадык нервно дёргается. Неужели узнал?

– Девушка, а Вы кто?

– Я Элла Образенская, – стараюсь говорить ровно, но за спиной ощущаю дискомфорт.

Оглядываюсь… Выпучив глаза и вывалив язык, Гена душит себя за горло. Похоже, я в его вкусе…

– Задолбали судороги, – сипло оправдывается этот дурной клоун. Да плевать на него.

– Одну минуту, – говорит Женя непонятно кому и начинает интенсивно тыкать в своём телефоне.

Почему он нервничает? А вдруг действительно узнал? Прошло ровно два года… Что он запомнил из того дня? Я помню всё…

Из вязкой паутины воспоминаний меня выдёргивает ЕГО голос:

– Как Вы говорите Вас зовут – Эльза? – он скользит по мне взглядом, полным недоумения, и понятия не имеет, какой ураган творится в моей душе.

– Я Элла, – сдержанно напоминаю ему, забывчивому и такому невозможно красивому… Моему первому и единственному мужчине.

Только он сейчас способен нарушить мои планы и изменить сценарий. Евгений Ланевский, главный герой моего романа. Долгого романа… длиной почти в целую жизнь.

Как же я люблю ЕГО!.. А он… Неужели так же сильно любит ЕЁ?

Дверь позади меня распахивается, и в кабинете появляется ОНА… Словно чёрная ядовитая змея! Чтобы поглотить его внимание, затуманить взгляд, размягчить мозг… Чтобы я растворилась в пространстве вместе со своей неразделённой любовью и незапоминающимся именем. Я восхищаюсь ею – роковой обольстительницей. И как же я её ненавижу! За то, что ОН пожирает её взглядом и настолько оглушён её присутствием, что даже не реагирует на громко вопящий мобильник.

– Жень, может, ты уже ответишь на звонок? – Диана с раздражением кивает на телефон.

Немного очумевший, он всё же отвлекается на настойчивую звонилку.

– Кирыч, здорово, брат! – Женя настолько рад слышать неведомого Кирыча, что мгновенно забывает о нашем присутствии.

Но, главное – он больше не смотрит на НЕЁ – на чертовку Диану, которая делает моего любимого мужчину больным и слабым. И он словно оживает… А я получаю уникальную возможность разглядывать любимые черты лица, широкие плечи, крепкие руки. Возмужал. И стал ещё красивее. Женька мой… Он так искренне улыбается говорящей трубке, что мне тоже хочется улыбаться, но я не могу себе этого позволить.

Под проницательным взглядом Дианы у меня даже мышцы заныли от напряжения.

– Я не сразу узнала Вас, Элла, – и никаких эмоций. – Скажите, а Вам обязательно в свой первый рабочий день изображать пугало?

В определении образа она со мной солидарна. Вот же стерва! Ей, похоже, недостаточно жёстко контрастировать со мной. Решила испытать меня на стрессоустойчивость? Я готова.

– Вы ведь знаете, Диана, я умею быть разной, – даже в собственных ушах мой голос звучит божественно. Она должна гордиться своей ученицей.

– Вижу, что умеете, – улыбается лишь уголками губ, но напряжение начинает отпускать меня понемногу.

– Это лишь моя первая попытка, но я не намерена сдаваться, – я стойко выдерживаю жутковатый огненный взгляд.

– Я так и думала. Тогда предлагаю Вам, Элла, обсудить это в моём кабинете.

Я согласно киваю и бросаю короткий взгляд на Женю. Всё, что мне нужно, я успела услышать из его разговора.

Не прощаюсь, любимый. До вечера. Я умею быть разной.

– 2 —

Стук Дианиных каблучков гулким эхом отражается от холодных стен полупустого коридора. А я бесшумно следую за ней в сапожках на каучуковой подошве, и от контраста между нами меня разбирает смех. Наверное, это странно и смеяться надо Диане, а мне впору плакать. Но мне отчего-то весело – похоже, это нервное, а возможно, от предвкушения… Пока не уверена. Зато я точно знаю, что не дам в обиду свою серенькую Эллочку и намерена стать её надёжным щитом.

Неожиданно из какого-то кабинета нам навстречу выскочила молодая светловолосая женщина. Она прижимает к уху телефон и хихикает в невидимое ухо своему собеседнику. Радостный щебет прервался, как только её глаза остановились на нашем дуэте. Женщина едва скользнула растерянным взглядом по моей скромной персоне и вытаращилась на Диану.

– А я… в туалет… Здравствуйте, – пробормотала блондинка и спрятала мобильник за спину, как провинившийся ребёнок.

Занятно и… удручающе. Впрочем, моя спутница лишь коротко кивнула женщине и продолжила свой путь. И я за ней. Здесь что, для того чтобы пописать, непременно надо у леди Ди отпроситься? А мне тогда у кого? Я с негодованием уставилась Диане в затылок – вот же вампирша!

По лестнице мы поднялись на этаж выше и ещё целую минуту двигались по коридорным лабиринтам в гробовом молчании. Когда Диана распахнула дверь, впуская меня в свой кабинет, навстречу из-за стола поднялся маленький смешной человечек.

– Оди, познакомься, это Элла, новая помощница Александра Андреевича.

Помощница?! Значит, это уже решённый вопрос? Ура!.. Наверное…

– Элла, а это Одиссей, мой адвокат и самый гениальный юрист. Иногда вам придётся пересекаться.

Вот это имечко! Надо же, такой молодой, а уже самый гениальный!

Маленький пухлый и очень стильный очкарик сдержанно поздоровался (вероятно, привык к похвале), и я ответила в том же духе. Но молодой гений, тут же забыв обо мне, обратился к Диане:

– Ди, я всё проверил и сделал отметки! На свалку вашего юриста, пока он вас по миру не пустил, это же…

– Я поняла Оди, но тогда начальника отдела тоже на свалку. Оставь документы и пусть с ними Ланевский разбирается. И спасибо, милый, – Диана обняла колобка и он, прощаясь с нами, сиял, как новенький золотой.

Вот как – оказывается, и ласка ей не чужда…

Мы уселись друг напротив друга по обе стороны стола.

– Что за маскарад, Элла? – без предисловий спросила леди Ди.

Я была готова к подобному вопросу, но всё равно растерялась, поняв, что мои домашние заготовки прозвучат неубедительно. И Диана мгновенно воспользовалась моей заминкой, озвучив собственное предположение:

– Очень неожиданный выбор образа для той, кто так мечтал приблизиться к объекту своих грёз.

– А Вы считаете, что в натуральном образе у меня были шансы?.. – слова «рядом с Вами» так и остались невысказанными. Но почему-то оказались услышанными.

– Вы его ревнуете ко мне, Элла?

Вопрос повис в воздухе, наполняя его напряжением. Наверное, я не ошибусь, если промолчу, ведь ответ ей понятен без слов.

Какой позор, Элка!

Мне стыдно, а ещё я очень злюсь на Дианину прямолинейность и неделикатность. Но встречаю её невыносимый взгляд и не намерена опускать глаза. Стерва!

– Вам нравится быть кукловодом? – спрашиваю жёстко. Ох, не иначе Инесса меня укусила перед выходом.

– Определённо, в этом есть свои плюсы.

– А разве чужие зависть и страх – это плюсы? Да Ваши служащие даже в туалет боятся выйти без Вашего разрешения!

– Скажите, Элла, а Вы бы стали спрашивать разрешения, чтобы, пардон, сходить в туалет?

– Нет, конечно.

– Ну вот и ответ на ваш вопрос. Это не мои минусы. Просто некоторым людям нужен кнут, они не способны принимать самостоятельные решения и очень боятся отбиться от стада. Страх не достоин уважения, его порождают человеческие сомнения и бездействие. И зависть, Элла, оттуда же. Это изнаночная сторона успеха. Тебя будут жалеть все, пока ты жалкий и беспомощный, но стоит лишь расправить крылья – и рука, ещё вчера подающая милостыню, бросит тебе камень в спину. Выбирай.

– Вы это серьёзно? Но ведь не все люди такие…

– Конечно, не все, Элла! – мягко улыбается. Она и так умеет? – Я знаю, что не все. Но лучше заранее сплести крепкую кольчугу. Я желаю Вам удачи и не стану мешать Вашей авантюре. Вы кажетесь мне умной девушкой и, надеюсь, знаете, что делаете. Правда, непонятно, как Вы рассчитываете оформляться со своим паспортом.

Ну как – с трепетной надеждой на русский авось.

– А у меня могут возникнуть проблемы? – невинно хлопаю глазами.

– Могут, – невозмутимо подтвердила Диана. – Но не возникнут, потому что я Вам помогу.

– Почему? – мне не удаётся скрыть вызов. – Извините, но меня не отпускает мысль, что Вам от меня что-то нужно. А иначе – зачем?..

– А Вы как думаете, Элла?

– М-м, возможно, это сейчас прозвучит, как абсолютная глупость, но мне кажется, что с моей помощью Вы хотите избавиться от внимания Жени… – Она молчит, а мне становится вдруг обидно за влюблённого Женьку. Как же это глупо! – Неужели он Вам так надоел?

– Вовсе нет. Меня очень сложно достать, Элла. А Женечка просто немного заигрался… – она делает изящную паузу, наблюдая за моей реакцией.

Спасибо Инессиным очочкам и тоннам грима, которые не позволяют прочесть на моём лице желание – пройтись этой пастушке пониже спины её же кнутом.

– Элла, вам не следует видеть во мне конкурентку. Мужчин всегда манит запретный плод. Возьмите эту банальную истину себе на вооружение. Судя по Вашему внешнему виду, Вы лёгких путей не ищете, и мне это импонирует. Я, правда, не знаю, что Вы задумали, но постарайтесь не стать лёгкой добычей.

– И стать ещё одним недоступным фруктом? Звучит как-то не слишком обнадёживающе.

– А здесь как раз самое сложное. Ведь недоступный фрукт – он несомненно желанен и кажется сладким, но рискует так и завянуть неприкосновенным. И вот тут очень важно не пропустить момент идеальной зрелости, чтобы оставить сочное и долгоиграющее послевкусие. Ой, да что мы всё о еде… С днём рождения Вас, Элла! И давайте сюда свой паспорт, сделаю способной ученице подарок – оформлю в лучшем виде. Сегодня отдыхайте, празднуйте, а завтра к девяти утра приходите принимать дела. Явку Вашей предшественницы я обеспечу.

* * *

Офис я покидаю в полном смятении, размышляя над словами Дианы. Их бы с Инессой схлестнуть! Нагородила огород – теперь попробуй разберись с этими стадиями зрелости. И перезреть страшно…

Запрокинув голову, ищу окна нашего офиса. Эх, так я и не посмотрела сверху на город. Ладно, теперь завтра. А сегодня…

Я достаю мобильник и нахожу нужный номер.

– Эллочка, да неужели соскучилась?!

– Привет, Вить, включи меня в сегодняшнюю программу. Пожалуйста!

– Здрасьте, опомнилась, девочка! Не-эт, сегодня у меня полный комплект.

– Вить, но мне очень надо!..

– Эл, ну ты хоть бы вчера сказала, – слышу сожаление в голосе, но понимаю, что это отказ.

– Вить, а если я в зал выйду?

– Серьёзно? Ни хрена себе! – присвистнул Виктор и скомандовал: – Жду в восемь!

– В девять, Витюш. Спасибо тебе!