Текст книги "Последняя секунда Вселенной"

До приближения к Великому аттрактору еще…

– Сколько? – спросила Саншель. – Десятки тысяч лет? Сотни? – Она сощурилась. – А если мы ошиблись? Если вы ошиблись?

– Значит, мы ускоряемся? Тогда что я могу сделать? Разве у меня что-то получится? Я пытаюсь понять.

Саншель закатила глаза.

– Какой пессимизм. Но, милая… – она подсела поближе и потрепала Аннабель по волосам. – Тебе не нужно решать сразу все проблемы. Начни с себя. Начни с маленьких шагов, которые ты можешь сделать. Магия. Айвин. Затем уже ведьма. Аттрактор тебе поможет.

– Поможет?! – Аннабель поперхнулась словами. Но пока она пыталась понять, что сказать, Саншель исчезла.

Аннабель проснулась на том же крыльце. В руках у нее была заботливо переплетенная Эйриком неоконченная рукопись. Солнце уже скрылось за вершинами далеких зеленых холмов.

Она пролистала и открыла наугад где-то ближе к концу.

«Я хочу, чтобы они поняли. Нельзя терять этот язык. Это наше наследие».

Присмотрелась повнимательнее, потому что в темноте читать было сложно.

Приблизила рукопись к глазам.

«Я не верю. Я больше не слышу зов. Ничего не осталось».

Еще ближе.

«Не ищи меня».

Моргнула.

«Найди меня».

Аннабель захлопнула книгу. По коже пробежали мурашки, сначала одна волна, затем другая.

После она не смогла найти этот отрывок. Наверное, это тоже был сон.

* * *

Мир еще не успел проснуться, он пребывал в прохладном утреннем тумане, когда Аннабель вышла из дома босиком и пошла по мху, не разбирая дороги.

Она шла и шла, когда бамбуковый лес закончился и превратился в дубовый. Она шла, пока вставало солнце. Она шла, пока ноги не вынесли ее к поляне, на которой стоял дольмен[14]14
  Дольме́ны – древние погребальные и культовые сооружения, относящиеся к категории мегалитов (то есть к сооружениям, сложенным из больших камней).


[Закрыть].

Пороги перестали прятаться.

На плите сидело существо. У существа были такие же золотые волосы, как у Айвина, но оно отличалось. Существо улыбнулось, блеснули острые зубки.

– Теперь ты понимаешь? – спросило оно.

– Ты его сестра. Его старшая сестра.

Существо снова улыбнулось. В андрогинном лице и фигуре не было ничего женского. Как и мужского. Но Аннабель знала. Это она.

Оно… Нет, все же она была одета в серо-зеленую тунику, а еще у нее были потрясающе красивые ноги.

Аннабель вся напряглась. Возможно, именно это существо забрало Айвина.

Почему же Айвин настолько другой? Он выглядел почти как человек. Почему?

И тут ответ возник в ее голове.

– Понимаешь? – переспросила сестра Айвина и спрыгнула с плиты. Ростом она была на голову ниже Аннабель.

– Да. Кое-что. Я поняла, что Айвин полукровка. Но где он сейчас? Это ты спрятала его?

– Что? – та похлопала длинными ресницами. – О чем ты? Мы о нем давно забыли. У нас полно других дел.

– Танцевать на холмах и похищать детей? – Аннабель криво улыбнулась.

– Как много ты знаешь о нашем народе, – та рассмеялась. – Но ты должна мне поверить. Я даже не думала о нем, пока не случилось… – Она поморщилась, изобразив странный жест ладонью. – Это.

– Это?

– Случай на озере.

– Значит, его забрала другая сестра? Младшая.

– Да. Прекрасное существо. Прекрасное в своей ограниченности. Ее зовут Рия.

– А вас? Как зовут вас?

Сестра Айвина подошла к ней и, встав на цыпочки, чмокнула в щеку.

Прежде чем Аннабель успела отреагировать, та исчезла.

* * *

Их язык переплетен с магией. Вот почему он не давался другим. И ей тоже.

Теперь Аннабель поняла.

Либо ты владеешь магией, либо магия владеет тобой.

То, что внушали ей родители, ложь. Казалось бы, так просто догадаться. Но отец был очень логичен, приводя в пример детей, выращенных животными[15]15
  Одичавшие дети (или дети-маугли) – человеческие дети, которые росли в условиях крайней социальной изоляции – вне контакта с людьми с раннего возраста – и практически не испытывали заботы и любви со стороны другого человека, не имели опыта социального поведения и общения. Те, кто жил в обществе животных первые 3,5–6 лет жизни, не могут освоить человеческий язык, ходить прямо, осмысленно общаться с другими людьми, несмотря даже на годы, проведенные в последующем в обществе людей. Это показывает, насколько важными для развития ребенка являются первые годы его жизни. При отсутствии воспитания и образования в раннем детстве никакие последующие усилия не дают результата.


[Закрыть].

«Если ребенок не научится ходить на двух ногах до полутора лет, он никогда не сможет этого сделать. Если он не научится говорить до трех-пяти лет, он никогда этому не научится. Если ты не научишься управлять этим до семи лет, то потом уже не получится».

И маленькая Аннабель верила.

У нее были хорошие отношения с отцом. Он всегда ее поддерживал. Даже когда в двенадцать лет она решила, что обязательно будет астрономом. Потом, конечно, он об этом пожалел. Когда ей исполнилось семнадцать, он нашел ей жениха.

Первый ее жених разорвал помолвку, потому что влюбился в другого человека. А затем, через год, то же самое случилось и со вторым. Аннабель не знала, насколько она сама повлияла на эти события, но после этого родители решили все-таки отослать ее к Эйрику. Непонятно, на что конкретно они рассчитывали. То ли избавиться от нее, то ли свести их. Можно сказать, что им удалось.

Аннабель все еще не понимала, как именно работает ее дар, но она начинала слышать. Не надпороговым восприятием, как раньше, а почти осознанно. Этот звук вплетался в шелест листвы на ветру, в бурлящий шум реки, в пение птиц и стрекотание цикад. Он был дальше, чем все это. Много дальше и много тише. Но однажды услышав этот звук, Аннабель больше не могла его потерять.

ПРОКЛЯТЬЕ

Она пришла снова. Она приходила сюда и раньше, к той, что была до. Та не смогла ей помочь. Или не захотела. Чужие воспоминания были спутанными, размытыми, походили больше на обрывки снов. Золотые волосы, большие синие глаза с мерцающими крапинками, темно-зеленая туника. Но имя ее было скрыто. Как и многое другое. Та называла ее Златовлаской. Что ж, пусть так.

– О, – сказала она, когда увидела ведьму. – Новое лицо.

Не было никакого нового лица, но стало неприятно, что она все поняла.

– Сама вызвалась или тебя обманули?

Златовласка вдруг оказалась на подлокотнике и взяла в руку стоящий там кубок с вином. Радостно болтая ногами, она отпила из кубка и поморщилась.

– А что, кто-то соглашается сам? – спросила ведьма.

– Шутишь? Бессмертие, почти безграничная власть. Лишь потом они понимают, что у джиннов с их бутылками свободы и то больше.

Ведьма вздохнула.

– У тебя ко мне какое-то дело? – спросила ведьма.

У нее было дело, очень важное и большое, такое, что прямо билось в груди белым пульсирующим светом. Но непонятно было, что именно она скажет.

– Нет, – подумав, ответила Златовласка.

Ведьма уже знала эту игру. Она хочет вытянуть что-нибудь. Что угодно.

Прежняя память кричала ведьме, чтобы она молчала. Но она – новая она – была не из тех людей, кто скрывает информацию.

– Я знаю, где он.

Синие глаза стали еще больше, хотя казалось, это невозможно.

– Но тебе одной его не вытащить. Нужно подключать тяжелую артиллерию. Ты знаешь кого.

Златовласка оскалилась и издала короткий шипящий звук.

– Мне это не нравится. И она мне не нравится.

– А ты хотела бы, чтобы он выбрал одну из ваших?

– Не-е. Никому из наших он не по вкусу. Потому что он похож на одного из этих. Из твоей прошлой жизни.

– Тогда чего бы ты хотела?

– Чтобы он бы мог сосредоточиться на чем-то другом, а не на отношениях. Разве это плохо?

– Это не плохо, – ответила ведьма. – Но обычно это можно совмещать.

Хоть Златовласка и была старше, ее младший брат все же частично был человеком и относился к некоторым сторонам жизни по-другому. Что уж говорить про физиологию.

– Надо было удушить его в колыбели, – прошипела она, сощурившись.

– Так чего ж не удушила?

– Он был слишком миленький. Не кусался, не царапался. Только орал, и это было так забавно, – она хихикнула, а затем резко посерьезнела. – Что я должна тебе за то, что ты мне рассказала?

– Ничего.

Она помотала головой.

– Так нельзя. Чем больше правил ты нарушаешь, тем больше ошибок в том, что вы называете Великим уравнением. Ты знаешь, куда это ведет. Или не знаешь?

– Знаю. Частично. Ты хочешь сказать, что Великий аттрактор приближается так быстро?

– Быстро? – Златовласка прищурилась. – Ах да. Ты же новенькая. Еще всего не постигла. – Она отставила кубок и наклонилась к ведьме. – Когда-то давно мы создали стену, сплели ее из нитей света и пустот Вселенной, поставили между собой и аттрактором. Нам тогда казалось, что мы навсегда защитили себя. Мы ошибались. Он пытается вырваться. Каждую секунду пытается.

В синих глазах сияли звезды, древние, как сама Вселенная.

Даже ведьме пространства и времени становилось не по себе. В глазах Златовласки отражались нити света и пустоты Вселенной. Отражалась сама жизнь и гибель миров.

– Ты так говоришь, словно сама там была, – прошептала ведьма.

– А кто сказал, что нет? – Златовласка широко улыбнулась.

– Тогда ты должна знать. Кто-то ведь был первым. Кто-то установил эти правила. Почему я должна быть здесь? Почему вообще кто-то должен быть здесь? Почему нельзя упразднить эту должность?

– Возможно, это была случайность. Возможно, нет. Я ничего не могу тебе сказать. Попробуй понять сама. У тебя есть память. Их память. А вообще, что у тебя в жизни было такого, к чему ты так рвешься? Небось тоже отношеньки?

Ведьма помотала головой.

– Семья?

– Не знаю. Возможно. Если бы я хоть что-то помнила, было бы легче.

– Тогда посади сюда кого-то вместо себя.

– Я не могу так поступить.

Златовласка склонила голову, глядя на ведьму как на несмышленого ребенка.

– Милая моя, если ты не хочешь быть здесь, это не значит, что никто не хочет. Подумай об этом. Бессмысленное благородство.

– А ты не хочешь на мое место? – спросила ведьма и накрутила светлую прядку себе на палец. Волосы у Златовласки были мягонькие. Пушистые. Как у птицы. У птенца.

– У меня другие дела.

– Какие же?

– Ну… – Златовласка задумчиво возвела глазки к потолку и начала загибать пальцы: – Воровать чужих детей, танцевать в лунном свете, плести венки из вереска.

Ведьма все еще крутила на пальце ее волосы. Как же приятно. Она осторожно положила руку на колени и спросила:

– Видишь – ты не хочешь этой ответственности. На самом деле, никто не хочет.

Существо, которое выглядело на пятнадцать, но реальный возраст которого был в тысячи раз больше, задумчиво посмотрело на ведьму своими звездными глазами и сказало:

– Я несу эту ответственность каждую секунду.

ПАРАДОКС

Однажды в сумерках, когда весь мир становится чуть-чуть порогом, Аннабель наконец-то набралась решимости, вышла из дома и позвала. Не словами, нет, но призвала ее с помощью зова.

Та сразу явилась. В этот раз на ней были одежды цвета осени. И даже кленовый лист с рябиновой гроздью в волосах. Сестра Айвина была так красива и при этом совершенно сбивала с толку, потому что не была похожа ни на кого другого.

– Для начала я хотела спросить. Как мне тебя называть? – спросила Аннабель.

Вряд ли она скажет свое настоящее имя, но, по крайней мере, придумает что-то.

– Саншель сойдет?

– Нет. Так звали другого человека.

Сестра Айвина хмыкнула.

– Может, Эйрик? Нет? Как жаль. Тогда зови меня Дэй. Что ж. Ты позвала – я пришла. Чего тебе?

– Я все еще не поняла. Что дает ваш язык? – спросила Аннабель.

Сестра Айвина вздохнула.

– А умом ты не блещешь, да? Что ж. Поясню на пальцах. Дело не в языке как таковом. Язык лишь инструмент, который дает понимание. Способность взглянуть на саму суть вещей. Это почти как математика. Ваш язык прост. Он как… – она нахмурила тонкие брови. – Как арифметика. А наш – как теория вероятностей. Несоизмеримые величины.

Аннабель оцепенела. Затем улыбнулась. Рассмеялась. Вот оно что!

Все с самого начала было так просто.

То же самое с магией.

– Я сказала что-то смешное?

– Нет. Наверное, ты даже можешь подумать, что сказала лишнее.

Сестра Айвина пожала плечами.

– Я сказала ровно то, что хотела. Либо ты владеешь магией, либо магия владеет тобой. Если тебе нужно что-то сделать, то бери и делай. Ты услышала зов своей Шелл. Ты услышала и мой зов. Осталось немного.

– Немного? – удивилась Аннабель. – О чем ты?

Но Дэй снова исчезла.

Глава 5,5

– А я обязательно должна выбирать?

Айвин кивнул.

Аннабель сморщила нос. Стало немного больно, потому что он жутко обгорел за день. Наверное, даже веснушки проступили. Но солнце уже садилось, а вечер принес прохладу и свежесть.

Они сидели на берегу моря, перебирали ракушки и другие мелкие предметы, которые находили в песке, а волны приносили им еще и еще. Из воды, совсем-совсем близко или очень-очень далеко – и не понять, – торчал огромный шпиль, уходящий в небо, переливающийся синим и зеленым цветами, тонкий-тонкий, как игла.

– Я не могу выбрать. Это слишком сложно. Небо. А ты?

– Холмы и море. Всегда думаю только о них.

Мимо прошли люди и тут же исчезли – их выдал призрачный смех и дуновение ветра. Айвин говорил, что этот мир собирает артефакты из других миров. Никто не знал, почему это происходит, но именно здесь чаще всего появлялись созданные разумными существами чудеса. Появлялись, исчезали. Или оставались навсегда. Этот мир захватывал все, что хотел, но тонкий шпиль сине-зеленой башни удивил даже Айвина. Верхушка исчезала в небесах, будто бы хотела пробить стратосферу.

– Не могу понять, из какого он мира. – Он кивнул на шпиль, и тогда Аннабель решилась спросить:

– А ты?

– Я? Из какого я мира? Даже и не знаю. Я уже давно потерял дорогу. Иногда я вижу блуждающие огоньки, но они ведут в миры-тупики. Кажется, что меня специально путают. Наверное, я слишком стал похож на человека.

Аннабель присмотрелась повнимательнее. Наклонила голову.

– Ты и правда похож на человека. В смысле… иногда, когда я вижу тебя боковым зрением, мне кажется, что у тебя рыжие волосы, а иногда – что у тебя зеленые глаза, но… Когда я смотрю на тебя прямо, я вижу, что это не так.

– Уже не так.

– Значит, ты был другим, – полувопросительно-полуутвердительно сказала она. – Хорошо. А как ты стал так похож на человека?

Айвин улыбнулся.

– Жил среди людей. Видимо, слишком долго.

Аннабель провела пятерней по прохладному серебристому песку, оставляя бороздки.

– И поэтому тебе пытаются запутать дорогу? Я правильно понимаю?

– Нет. Не поэтому, – он усмехнулся. – Я с самого начала был – как это говорится? – белой вороной.

– А разве не все вороны белые? – удивилась Аннабель.

– В некоторых мирах. Но не там, откуда я. У нас они темно-синие. Или черные.

– Так почему тебя хотят запутать?

Айвин задумчиво уставился на горизонт, где море уже почти поглотило солнце. Аннабель глянула наверх и увидела такие огромные голубые звезды, которых просто не могло существовать в ее мире. Она смотрела наверх долго-долго, ей уже стало зябко, а шея затекла, но она не могла отвести взгляд от ночного неба, полного звезд и туманностей. В конце концов Аннабель заставила себя опустить голову и посмотреть на Айвина.

– Это звездная колыбель, – сказал он. – Здесь из скоплений пыли и газа рождаются звезды, а потом и планеты вокруг них.

– Ты определенно знаешь, куда повести девушку на первое свидание. Но ты так и не ответил на мой вопрос. Тебя изгнали?

Айвин нахмурился.

– Ноги затекли, – сказал он и встал. – Нужно размяться.

Аннабель встала следом за ним, но ее ноги и правда затекли. Да и в туалет уже захотелось.

– Слушай. – Она догнала его и схватилась за его руку. – Извини, наверное, я давлю. Давлю, да?

Айвин помотал головой.

– Да нет. Вернее, да, ты давишь, но ты права. Меня изгнали.

Она уже хотела спросить – за что, но заставила себя промолчать. Он ответил сам:

– Я… я предсказываю будущее.

– Что? Как?

– Я пишу что-то, и это сбывается. Не уверен, как это работает точно. Возможно, я предсказываю будущее. Возможно, я его создаю. Но моим соплеменникам это не слишком нравится.

– Ну, наверное, тебе повезло. Тебя ведь могли за это убить.

– О, моя сестра не позволила бы. Именно она меня вырастила. Думаю, она бы расстроилась, если бы со мной что-то произошло. Хотя сама она никогда не призналась бы. Да и вряд ли меня стали бы убивать. Они не злые. Жестокие, да, но не специально. Они просто хотели, чтобы я был подальше от них. Чтобы я исчез.

– А ты можешь написать о том, чтобы вернуться туда, на холмы? – тихо спросила Аннабель.

Айвин кивнул.

– А напишешь?

– Нет, конечно. Я стараюсь не использовать это… этот… Я не хочу возвращаться. Там прошли худшие годы моей жизни.

– А лучшие?

Он загадочно улыбнулся.

Аннабель поняла, что все еще держит его за руку, а вокруг совсем стемнело. И все еще хотелось в туалет. Теперь даже уже сильнее. Но невозможно было нарушить этот момент, эту вечность, это ощущение, когда все вокруг – целая Вселенная – сосредоточилось вокруг них.

– Мне кажется, я сделал очень большую ошибку, – проговорил Айвин.

– Какую? – обеспокоенно спросила Аннабель.

– Я создал нечто… – Он сглотнул. – Нечто большое и внеплановое. Мне кажется, я создал… чудовище.

– Или предсказал его.

– Или предсказал, – эхом отозвался Айвин.

Аннабель выдохнула ртом и увидела облачко пара, которое тут же растаяло в прохладном воздухе. Айвин при этом облачка пара не выпускал. Видимо, его дыхательная система работала как-то по-другому и не нагревала воздух. Может, он еще и выдыхал не углекислый газ? Впрочем, она не была биологом.

– Я вижу кое-что, – пробормотал он, опустив глаза. – И это существует во всех мирах, где я бывал.

– Чудовище?

Он кивнул.

– А твое чудовище – оно злое?

Айвин вскинул голову.

– Не знаю. Не думаю. Нет.

– Опасное?

– Не знаю. Я не вижу, в чем может быть опасность.

– Тогда почему ты называешь его чудовищем?

Он закусил губу и долго молчал.

В мире стало светлее. Аннабель повернула голову на восток и увидела лучик синего солнца. Гигантского молодого солнца. Это солнце занимало половину горизонта. Удивительно, что они еще не сгорели заживо. Видимо, законы физики здесь тоже работали по-другому.

– Оно всеобъемлюще, – сказал Айвин. – Оно везде. Но это не то, чего я хотел.

Солнце всходило быстро, заливая ослепляющим светом все вокруг.

– Нам пора уходить, – сказал он, и мгновение спустя они уже были в другом месте. Светило привычное бело-желтое солнце, росли деревья с сине-зелеными листьями, высокая трава, даже птицы пели обыденно. Неподалеку Аннабель увидела многоэтажные дома и трубы, из которых валил густой сизый дым. Пахло чем-то странным. Не природным. Искусственным. Ядовитым.

А перед ними лежал город. Один из множества городов, существующих в множестве миров.

Ей стало страшно. А что если однажды она затеряется в этом множестве? Или – еще страшнее – она найдет мир, в точности повторяющий ее собственный, и не сможет понять, что это совсем другое место. Будет ли разница? Есть ли разница?

Айвин все еще держал ее за руку.

– Послушай. – Она легонько сжала его пальцы, заглянула в глаза, которые на мгновение показались ей болотно-зелеными, и улыбнулась. – Это ведь хорошо, что есть что-то, что существует везде.

– Почему? – озадаченно спросил Айвин.

– Потому что у тебя есть константа. Понимаешь, о чем я?

Айвин нервно засмеялся, затем резко замолк.

– Знаешь что? – Он взял вторую ее руку в свою. – Ты – моя константа. Только ты.

Глава 6

ПРОБУЖДЕНИЕ

Все оказалось гораздо проще, чем он думал. За первым словом было второе, затем третье и четвертое.

Чудовище в обличии ребенка улыбалось и подбадривало его. Оно было право.

Мильный камень. Первое слово. Этого оказалось достаточно, чтобы начать видеть то, о чем до этого Эйрик только читал и слышал.

Его мир сузился до письменного стола, за которым он сидел большую часть времени. Сначала к нему кто-то приходил, но он не открывал дверь, если это была не доставка еды. Пару раз вместе с доставщиками приходили мужчины из железнодорожного управления. Сперва пытались понять, что с ним. Говорили об ответственности. Затем просили сходить к доктору. После начинали угрожать. Но это все теперь казалось неважным. Чего стоит один маленький город, когда вокруг сотни, тысячи других миров?

Эйрик практически не спал, а если спал, то во снах видел лишь язык Айвина. Еда потеряла вкус, алкоголь не действовал на него так, как раньше. Раньше он помогал забыться, а теперь заставлял вспоминать.

Эйрик и не думал, что на этом озере он потеряет все. А ведь Аннабель, там, на берегу, говорила что-то такое. Что все повторится, что нужно уходить. Он ведь сам взял ее с собой, назначил консультантом по магии, но в итоге не стал слушать. Но Айвин ничего не сказал, а ведь он разбирался в магии намного лучше. Эта идея проникала в его разум, как яд, отравляла его мысли, заставляла чувствовать ненависть. Именно Айвин отнял у него Аннабель. Не нужно было их знакомить. И тогда Эйрик, Аннабель и Саншель были бы вместе. Всегда.

– Хватит, – сказало чудовище. – Айвин ни в чем не виноват, и ты это знаешь.

– Знаю. Просто сейчас мне нужно кого-то обвинить. А кого?

– Себя, конечно. Кого же еще? Это же ты решил не слушать Аннабель.

– Заткнись.

Эйрик взял чистый лист и карандаш.

И однажды… однажды найдется ответ. Или все это чей-то обман? Или нет? В город тихо вплывает туман. И рассвет. Где искать позабытых когда-то друзей? Воздух пахнет озоном, быть сильной грозе. Я хотел бы понять, где вопрос, где ответ. Не могу отвечать, я не знаю билет. Просыпается город – шум от машин. Ты не думай о городе, просто пиши.

Чудовище хихикнуло:

– Просто пиши. Ты подобрался достаточно близко. Их язык – это язык уравнений, магии и стихов. Кажется, в третьем ты немного разобрался. Не очень хорошо, но лучше, чем ничего. «Я не знаю билет». Ты все еще мыслишь, как какой-то школяр. Бедняга.

– Заткнись.

– А ты знаешь, почему вообще можешь читать это?

– Потому что я упорный, – вежливо улыбнулся Эйрик.

– Этого не отнять. Но иногда даже упорства недостаточно.

– А чего же достаточно?

– Догадайся! – с диким смехом чудовище выбежало из комнаты.

Магия. Вечный ответ.

Эйрик знал, что среди его дальних родственников есть не только люди. Но у него никогда не было тех способностей, которыми обладали они или, например, Аннабель. Раньше не было. Но магия озера коснулась и его.

Теперь весь мир был другим. И если Аннабель говорила, что слышит, то он начал видеть.

Теперь его дом казался совсем другим. Он кишел древней магией. Она текла по стенам, вверх и вниз, она превращала каждый угол, каждую кромку отброшенной тени в порог.

Эйрик продолжил писать.

Откроешь глаза и увидишь, что никого не осталось. Ты хотел лишь немного тепла и любви самую малость. Ты хотел бы проснуться, и будто бы все приснилось, все показалось.

Тебе снится вода, колонны, пещеры и лица.

Электрон не волна, не метафора, не частица. Еще несколько слов – и все должно измениться.

Ты боишься? А кто не боится?

Теперь ничего не останавливало его. Оставалось сделать шаг. Всего лишь шаг.

ПАРАДОКС

Постепенно Аннабель начала не только слышать, но и видеть.

Боковым зрением, где-то на грани восприятия она видела людей, которые живут здесь. Не здесь.

Поселение было заброшенным лишь в одном из миров. Лишь в одном слое реальности. Но здесь жили люди, и теперь она их чувствовала.

Они проходили мимо нее, почти касаясь своими одеждами. Она уже почти могла разобрать, что они говорят. Почти.

Где-то рядом всегда находилась Дэй. Наблюдала. Иногда приносила еду на крыльцо. Копченую рыбу, запеченные овощи, фрукты, которых никогда не существовало в этом мире. Кажется, она по-своему заботилась об Аннабель, но больше не приходила на зов. Может, это какая-то извращенная игра?

Аннабель видела ее в лесу среди ветвей, между домами, там, между светом и тенью, даже иногда на крышах домов. Чаще всего в сумерки, когда день переходит в вечер, или – реже – в полночь. Аннабель не понимала, зачем та приходила.

Айвин рассказывал, что народ его матери периодически веселится, наблюдая за людьми. Люди кажутся им забавными и смешными. В каком-то роде даже милыми. Как котятки. Что ж, все лучше, чем крысы или тараканы. Хотя кто-то любит и их.

Аннабель же ничего забавного и милого в себе не видела. Что ж, у Дэй могло быть другое мнение. Но совсем непонятно было, почему она просто наблюдает. Аннабель знала, что та беспокоится о брате. Видимо, Дэй таким образом готовила ее к чему-то. Но к чему?

На красивом белом лице лежала тень. Не та тень, которую отбрасывает предмет. Не та тень, которая создает порог. Другая тень.

И от этого Аннабель становилось не по себе.

ПРОКЛЯТЬЕ

– Я была права. Они приходят. И уходят.

Ведьма не могла видеть своими собственными глазами, потому что не могла выглянуть из окна, но она чувствовала.

– Такое уже было некоторое время назад. – Златовласка сидела на подоконнике, свесив ноги из окна, и смотрела вниз. – Но ты этого не помнишь, потому что это была не ты. Великие миграции. Великие перемещения народов и видов из одних миров в другие. Мы открыли им пороги, и они начали экспансию. – В ее голосе слышалась ностальгия. Печаль. Восхищение. – Чтобы однажды появились такие, как ты.

– Как я?

– Полукровки. Впрочем, это уже не ты, верно? Но Саншель Дорн, та, кем ты была в прошлой жизни, тоже не совсем человек. Народ ее матери путешествовал по мирам на больших кораблях. Они видели пороги в океанах, в морской ряби, в тенях своих парусов. Но постепенно – как это обычно и бывает – они все забыли. Их пристанищем стал заурядный остров в заурядном мире. То же самое случилось и с моим народом.

– Но не с тобой, – сказала ведьма.

– О, со мной тоже. Теперь я, – Златовласка приложила тонкую белую руку к груди, – и внутри, и снаружи стала существом из народа холмов. Я тоже почти забыла свое наследие. Но это ничего. Это просто жизнь.

Ведьма не знала, что на это ответить. Вряд ли Златовласка хотела жалости к себе. Просто нужно было с кем-то поделиться.

– Ты не обязана мне сочувствовать, – сказала та. – Я просто хотела сказать, что ты все делаешь так, как нужно. Это не твоя вина, что этому миру приходит конец и что они все, – она сделала неопределенный жест в сторону створчатых окон, – бегут.

Златовласка была права. Те, кто мог бежать, бежали. Непреодолимая сила толкала их сквозь миры дальше и дальше от Великого аттрактора. Они не останавливались у замка ведьмы, ничего не просили. Их гнал страх.

– А почему ты не бежишь? – спросила ведьма.

Златовласка обернулась к ней, и показалось, в ее спине нет ни единого сустава. Улыбнулась, блеснув мелкими острыми зубами.

– А от чего мне бежать? Я уже все это видела. Много-много раз.

Ведьма чувствовала. История ускорялась. История двигалась быстрее и быстрее, колеса времени начинали стучать, вертеться так, как никогда раньше.

С чего-то все это началось.

С чего?

Саншель пришла к озеру?

Айвин и Аннабель пришли к Кавалону?

Или это случилось раньше? Много-много раньше.

Она не знала ответа и боялась спрашивать.

– Кажется, мне пора. – Златовласка спрыгнула с подлокотника.

– Куда ты идешь теперь?

– О, я бы хотела сказать, что танцевать на вересковых холмах, но увы. Мне нужно повидаться кое с кем. Передам ей от тебя привет.

И прежде чем ведьма успела что-либо сказать, Златовласка спрыгнула с подлокотника и исчезла.

ПАРАДОКС

На этот раз Дэй появилась не в сумерках, а днем.

Аннабель как раз шла к ручью, чтобы набрать воды, когда она вышла из чащи леса. В ее волосах был белый цветок. Подснежник.

– Сама ты не справляешься, как я понимаю, – проворчала Дэй. – Все-таки ты просто человек. Ты никогда не научишься.

Ее взгляд пригвоздил Аннабель к месту.

– У меня тоже есть магия, – возмутилась она.

Дэй пренебрежительно фыркнула.

– Это не магия. Это такой жалкий рудимент, что мне стыдно находиться рядом с тобой. Вдруг подхвачу от тебя что-нибудь… человеческое.

– Послушай, ты! – Аннабель почувствовала, как ходят под кожей желваки, но она не могла пошевелиться. – Ты не имеешь права так говорить со мной! Я пришла сюда, сквозь миры, чтобы спасти людей, которые мне дороги. И тут появляешься ты!

Разве не ты прокляла Айвина? Разве не ты выгнала его из дома?

Дэй улыбнулась, показав свои белые зубы.

– О, это было давно. Я не хотела воспитывать этого ребенка, но оставила его себе. Знаешь, как это сложно? Мы не заводим детей. Мы отбираем их у одних и отдаем другим, кому нужнее. Но я не отдала Айвина. Я воспитала его.

– Какое достижение, – процедила Аннабель. Она все еще не могла двигаться.

Какая-то магия?

Судя по тому, что рассказывал Айвин, его старшая сестра и их безумные родичи издевались над ним. Искалечили его дар.

Дэй немного помедлила. Отвела глаза. Спросила сквозь зубы:

– Ты любишь моего брата?

– Странный вопрос, я…

– Просто ответь.

Аннабель совсем растерялась.

– Значит, нет? – вкрадчиво поинтересовалась Дэй.

– Вовсе не значит. Просто мы с ним это не обсуждали. А потом мы с ним…

Та тяжело вздохнула:

– Все ясно.

– Да что тебе ясно? Я не знаю! Я не могу ответить да или нет, я просто… – она взмахнула рукой.

Говорить об этом было неловко. Странно. Нельзя вытаскивать признание вот так. Это неправильно.

– Не хмурься. У людей от этого морщины, – Дэй улыбнулась.

– Да что тебе от меня надо?! – Аннабель сжала кулаки и рванулась к ней. Нет, она не хотела ударить Дэй, но…

– Именно этого я от тебя и хотела. Либо ты владеешь магией, либо она владеет тобой. Как ты вырвалась из моей хватки?

– Я… – Аннабель остановилась, задумавшись. – Я не заметила.

– Именно. Любой моторный навык формируется со временем. Когда ты научилась, ты уже не замечаешь, как делаешь это.

– Но… Я читала, что магия – как ходьба. Если в первые годы некому было тебя учить, то уже и не научишься.

Дэй снисходительно улыбнулась.

– Поверь мне, ты ходишь. Давно ходишь. То, что тебя усадили в инвалидное кресло, ничего не меняет.

Аннабель не понимала, почему вдруг та стала такой… доброй. Это все не имело смысла. Зачем сестре Айвина помогать ей? Зачем чему-то учить? Видимо, Дэй совсем отчаялась.

– Зачем это все? – спросила Аннабель.

– Мне нужно, чтобы ты была готова. Тебе придется пойти туда, куда я пойти не могу.

Впервые Аннабель услышала в ее словах отголосок настоящих чувств. Наверное, Дэй на самом деле любила Айвина.

– Что это за место?

– Это будет долгий разговор.

– Мы никуда не спешим.

– Ты права. – Дэй села на камень, казалось, только что выросший из-под земли.

Махнула рукой, и рядом с ними вырос другой камень. Сев, Аннабель обнаружила, что камень теплый. Будто бы нагретый солнцем. Наверное, Дэй выдернула его откуда-нибудь с солнечной поляны другого мира.

– Не пойми меня неправильно. – Она будто бы прочитала мысли Аннабель. – Ты все еще мне не нравишься. Как и все люди, – добавила она ворчливо. – Но вы – ты и он – связаны. Поэтому тебе, Белль, придется постараться.

Аннабель поморщилась. Сокращение «Белль» раздражало донельзя. Так звал ее первый жених. Пока она его от себя не отвадила.

– Ты должна больше узнать о нашей семье. Даже не знаю, с чего начать. – Дэй поерзала, обняв себя руками. Неудивительно. Наверное, ей было холодно в этой тунике. Хотя… вряд ли. Очень сомнительно, что эта хтонь вообще могла замерзнуть. – Кое-что ты уже слышала от Айвина. Про то, как он нас ненавидит, про то, что мы что-то сделали с его способностью. Но все было не совсем так.

– Тогда как же?

– Давным-давно… – начала Дэй, и Аннабель закатила глаза. – Тебе скучно?

– Я слушаю.

– Вот и слушай. Однажды, очень-очень давно, появилось пророчество о человеке, который сможет описывать будущее.

– Этим человек был Айвин.

Дэй кивнула.

– Да, это он. Полукровка, дитя двух миров. Наша мать и его отец были из разных народов, они долгое время были вместе, у них родился сын, но в какой-то момент у этих двоих случился разлад. Сначала Айвина воспитывал отец, но наша мать выкрала его и подменила его полуживым существом из глины. Она думала, что сможет стать хорошей матерью. Как оказалось – не стала. Но именно после того случая наш народ не может найти мир его отца. И сам он практически не выбирается оттуда. Вместо этого посылает свою дочь – Рию. А ее просто невозможно отследить. Она как призрак. То самое существо из глины – отец Айвина сделал ее живой. Ну, практически живой – насколько мог. Рия делает все, что скажет ей отец. Это она забрала его с озера.