Книга: Не зови меня больше в Рим - Алисия Хименес Бартлетт

Пункт первый: морально-нравственные показатели героя. В классическом детективе преступление (чаще всего убийство) расследует, давайте уж называть лопату лопатой, праведник. Духовной чистоты воплощение. Образец порядочности. Часто - не от мира сего, немного эксцентрик. Патер Браун, лорд Питер Уимзи, Холмс - да и доктор Ватсон, помните бессмертное конандойлевское "вы, Ватсон, будете совет присяжных", то есть подразумевается - вашей честности хватит на двенадцать человек. А какие грехи могут быть, скажем, у мисс Марпл? Об кота споткнулась бы, и то сказала бы: "Ах ты кот". Ну, Мегрэ изредка лишнюю трубочку выкурит, Эркюль Пуаро тщеславится своими усами. Извинительные слабости, не более того. И сюда же подвёрстывается изумительное простодушие, неведение вплоть до невежества, в сочетании с проницательностью образующее вокруг следователя ореол пришельца из космоса. Этот ваш великолепный Шерлок даже не знал, что вокруг чего вращается - Земля вокруг Солнца или Солнце вокруг Земли. То есть ещё хлеще пришельца.

Протагонистка детективов Хименес, Петра Деликадо, с инопланетянкой не имеет никакого сходства. Приземлённая, жёсткая особа с кругозором ёжика на компостной куче. Раньше таких женщин называли "бой-баба": не дура выпить, приударить за понравившимся мужчиной, где надо, и кулаком по столу стукнет, и прикрикнет. Её напарника Фермина Гарсона недаром сравнивают с Санчо Пансой. Он не просто обыватель, он обыватель в квадрате, в кубе, сам это сознаёт и гордо провозглашает: "Я есмь обыватель!" Очень разные по темпераменту, по воспитанию, Петра и Фермин едины в своём анекдотическом мещанстве. Ничего от детективов-джентльменов (или леди) у них не осталось. Да и было ли когда-то?

Из первого пункта логически вытекает пункт второй: этическая безупречность самого расследования. Вы себе представляете инспектора Морса раздающим зуботычины задержанным? Или ту же мисс Марпл - ругающей подозреваемую по-матерному? А миляге Гарсону вполне привычен "удар искросыпительный, удар зубодробительный, удар скуловорот". Госпожа Деликадо - так больше по части психологического давления. Она не гнушается... чего не гнушается? Да ничего не гнушается. Попадёшь такой парочке в лапы - убийство президента Кеннеди на себя взведёшь, лишь бы отвязались. И большинство описанных полицейских профессионально деформированы именно в эту сторону. Чтобы не быть голословной, приведу пример, надеюсь, спойлером он не прозвучит. В ходе расследования давнего преступления допрашивают бывшую проститутку, которая завязала, ведёт честную жизнь, трудится. Вскоре злополучную женщину застрелили. Всё управление в восторге: значит, мы на правильном пути. Путь-то правильный, но - по трупам.

И третий пункт, который мне кажется самым главным. Родоначальник и основатель классического детектива - принц Гамлет:

Век вывихнут! О злобный жребий мой! Век вправить должен я своей рукой.

Преступление и есть этот вывих, горькая отрыжка грехопадения, свидетельство того, что Вселенная во зле лежит. Таким образом, детектив, начиная расследование, берёт на себя миссию восстановить разрушенный миропорядок, исцелить свой вывихнутый век. Локализация и выведения греха, как неприятного пятна, - вот основная идея классического детектива. Герои Хименес Бартлетт - по крайней мере, на словах, - движимы теми же соображениями. Но хирурги из них никудышные. Чем больше вправляют, тем хуже расшатывается. И следствие заканчивается не торжеством справедливости, а чётким пониманием своего бессилия.

- Мир ужасен, Маркос, - сказала я. - Только иногда, - ответил он. - Всегда, - припечатала я. - Что мы можем сделать, чтобы улучшить его: пойти в кино, побеседовать, хорошо поужинать, позвать в гости кого-нибудь из друзей, заняться любовью? - Ничего, - прошептала я, - Ещё чуть-чуть посидеть вот так, как мы сейчас сидим, только, пожалуйста, не убирай руку с моего плеча. Он очень крепко обнял меня. В этот миг я не сомневалась, что жизнь бывает ужасной и что мы находим смысл в каких-то мелочах, которые дают утешение, но не объяснение. Если же искать разумные основы в материях высоких, то это приведёт лишь к одному - к бьющему через край ощущению абсурда.