Текст книги "Великолепный джентльмен"

Анна коротко взглянула на матушку и, убедившись, что та крепко спит, вышла в коридор к миссис Кулпеппер.

– Итак, вы нас подслушивали? – с деланным гневом прошипела Анна, прикрыв за собой дверь.

– Ничего подобного. Я услышала ваш разговор, проходя мимо по коридору.

– Вы услышали весь разговор, проходя мимо?

– Так оно и есть. – Миссис Кулпеппер порывисто схватила Анну за руку и буквально поволокла по коридору. – Пойдем, дорогая.

– Куда? О нет. – Анна испуганно оглянулась, словно ожидая, что ее матушка вот-вот выйдет из комнаты и крадучись двинется за ними. – Мы не должны рыться в кабинете мадам.

– Почему?

– Потому что это неправильно, – ответила Анна.

Миссис Кулпеппер, не замедляя шага, бросила на нее вкрадчивый взгляд. В Андовер-Хаус понятия «правильно» и «неправильно» были сугубо теоретическими.

– Ладно, – уступила Анна, – но если мадам узнает об этом, нам обеим не поздоровится.

– И что она сделает? Посадит тебя под замок? – Она уже тащила Анну по черной лестнице. – О, для известной затворницы это, безусловно, страшное наказание.

– Она может запретить мне пользоваться библиотекой.

– Библиотеки имеют одну замечательную особенность – их содержимое легко перемещается.

– А что, если она…

Миссис Кулпеппер остановилась и обхватила Анну за плечи.

– А теперь смотри на меня и внимательно слушай. Твоя мать лежит в спальне на втором этаже и, слава Отцу Небесному, пробудет в бессознательном состоянии в течение ближайших восьми часов. А все те, кого может заинтересовать наше посещение кабинета мадам, находятся вне дома и еще не скоро вернутся. Вряд ли нам когда-нибудь представится столь благоприятная возможность.

Аргументы миссис Кулпеппер были весьма вескими, и прежде чем Анна успела кивнуть в знак согласия, подруга решительно двинулась дальше. Анна, вздохнув, последовала за ней, но когда бывшая гувернантка, некогда призванная служить ребенку моральным компасом, достала ключ от самой запретной комнаты Андовер-Хауса, Анна нервно оглянулась.

– Откуда он у вас? – шепотом спросила Анна, когда ее компаньонка открыла дверь.

– Это не важно. Достаточно сказать, что… О… – Миссис Кулпеппер застыла, увидев, что творится в кабинете. – Помогите нам, все святые.

Анна выглянула из-за спины миссис Кулпеппер и коротко втянула воздух.

– О боже.

Чего только не было в этой комнате: коробки и ящики, мебель и одежда. Деревянные шкатулки и сундуки, плюс всякая всячина – старые и не очень вещи, некоторые сразу было и не распознать. Из-за изысканно украшенного шкафа торчала шпага, знакомое сверкание бриллиантов сочилось из шляпной коробки, и всюду, куда только падал взгляд, виднелись кипы бумаг.

Некоторые женщины используют кабинеты, чтобы писать письма, заниматься счетами от модисток и принимать посетителей. Миссис Рейберн использовала свой в качестве большой кладовки. Все эти вещи мадам считала слишком дорогими или важными, чтобы хранить где-то еще. Здесь было собрано все, что представляло для миссис Рейберн особую ценность.

Анна широко раскрыла глаза при виде старомодного мужского ночного колпака, повешенного на обтрепанный зонтик, торчащий из сапога.

В изумлении покачав головой, она произнесла единственное, что пришло ей в голову:

– Моя матушка очень странная.

– В самом деле, – с чувством согласилась миссис Кулпеппер. – Что ж, нечего мешкать. Кажется, вон там наиболее старые бумаги.

Анна оторвала взгляд от причудливой мешанины вещей и оглянулась на миссис Кулпеппер, которая уверенно пробиралась через завалы.

– Вы бывали здесь раньше?

– Бывала. Изредка мадам требует, чтобы я здесь все протирала и переставляла. Под бдительным присмотром, прошу заметить. – Она подняла юбки и перешагнула через стопку книг. – Но когда я была здесь последний раз, вещей было гораздо меньше.

Анна боязливо оглянулась на дверь.

– Нам не следует этого делать.

Миссис Кулпеппер невозмутимо открыла небольшой деревянный ящик и начала доставать оттуда стопки писем и документов.

– Проникать без разрешения в кабинет твоей матушки? Боюсь, что уже слишком поздно. В крайнем случае я переложу вину за эту эскападу на тебя. Скажу, что ты меня сюда силком притащила.

– Мне говорили, что я могу быть бессердечной.

Миссис Кулпеппер бросила на нее суровый взгляд.

– Даже в шутку не следует повторять подобные гадости. Это придает словам вес, которого они не заслуживают. А теперь иди сюда и помоги мне, дорогая.

Насмешливое отношение к сантиментам матушки помогало Анне уменьшать их язвительность, но опыт подсказывал ей, что в этом споре она вряд ли одержит победу.

Пожав плечами, она с трудом пробралась через комнату и, взяв из рук миссис Кулпеппер стопку бумаг, начала быстро их просматривать. Она обнаружила рецепты, письма от ее давно почившей тетушки, приглашения на балы и званые ужины и то, что походило на страницы, выдранные по меньшей мере из двух гроссбухов десятилетней давности. То же самое она нашла и в других кипах.

– На это могут уйти дни, – пробормотала Анна после, как ей казалось, нескольких часов поиска.

– Возможно, это то, что нам нужно, – заявила миссис Кулпеппер, и, подняв глаза, Анна увидела, как та открывает большую, но никак не маркированную книгу. – Это дневник. Это… О боже. – Брови миссис Кулпеппер приподнялись, когда она начала переворачивать одну страницу за другой. – Это самый подробный дневник. Она называет имена своих любовников, содержание контрактов, высказывает свое мнение об их… э… привлекательных чертах и… и… – Миссис Кулпеппер наклонила голову и состроила гримасу. – Боже мой, ты знала, что твоя мать умеет рисовать?

– Нет. – Анна попыталась заглянуть в книгу, но миссис Кулпеппер прижала страницы к груди. – Полагаю, ценность этой книги заключается в возможности шантажа.

Миссис Кулпеппер отрицательно покачала головой и осторожно перевернула еще одну страницу.

– Любой мужчина, не желающий себя скомпрометировать, будет держаться подальше от твоей матери. Думаю, что те, кто здесь изображен, будут готовы выложить кругленькую сумму за уничтожение этих рисунков. В частности, мистер Хейз. – Она бросила беглый взгляд на рисунок и сочувственно протянула: – Бедненький.

Анна была представлена Хейзу два года назад. Она припомнила худого как щепка мужчину с тусклыми желтоватого оттенка глазами.

– Можно взглянуть?

Миссис Кулпеппер отдернула дневник и снова прижала открытую страницу к груди.

– Разумеется, нет.

– Я вас прошу, – протянула Анна, опустив руку. – Я хоть и незаконнорожденная, но уже взрослая дочь той самой миссис Рейберн. Кто узнает, да и кого будет волновать, если я увижу еще один непристойный рисунок?

– Меня, а также твою матушку.

– Вы это серьезно?

Уже в возрасте десяти лет Анна получила полное представление о том, что именно происходит между мужчиной и женщиной за закрытыми дверями. Урок был дан по указанию ее матушки и включал самые разнообразные наглядные средства. По мнению миссис Рейберн, сексуальная непросвещенность являлась лишь эвфемизмом невежества, а невежество открывало дверь любопытству и влекло за собой многочисленные неприятные последствия. Анна редко сходилась во мнениях с матушкой, но по этому вопросу они достигли полного единодушия.

Анна вновь потянулась за дневником.

– Я десятки раз…

– Тут есть несколько автопортретов.

– О! – Она поморщилась и отдернула руку. – Какая гадость.

Миссис Кулпеппер презрительно фыркнула:

– Это точно.

Наморщив носик, Анна махнула рукой в сторону компрометирующей книги.

– Посмотрите более ранние записи.

Миссис Кулпеппер пролистала страницы дневника.

– Самые ранние, похоже, сделаны уже после твоего рождения. – Наконец ее взгляд привлекла одна страница. – Подожди-ка… Вот она. Боже мой, так оно и есть. Только послушай… «Приближается день рождения Анны. Я послала весточку Эспли, но, кажется, из этого ничего не выйдет. От папаши ни визита, ни ответа».

В последовавшем молчании миссис Кулпеппер поймала взгляд Анны.

– Что ж, – произнесла она после паузы, – похоже, ты действительно дочь покойного лорда Эспли.

– Похоже, что так, – согласилась Анна. Она испытывала странную отстраненность, словно узнала о родственных связях постороннего человека. – Там есть что-нибудь еще?

Миссис Кулпеппер внимательно изучала страницу.

– Давай посмотрим… ни слова о письме или о визите Эспли, – пробормотала она и, несколько возвысив голос, снова принялась читать: – «Хотя, возможно, это и к лучшему, поскольку ребенок растет необычайно…» – Миссис Кулпеппер оторвала глаза от страницы и смущенно откашлялась. – Не стоит это читать. Мы нашли все, что искали.

Анна в раздражении вскочила и выхватила книгу, прежде чем миссис Кулпеппер успела ее закрыть.

«…Ребенок растет необычайно упитанным и, позволю заметить, с каждым днем становится все глупее. Случись маркизу нанести визит сейчас, он наверняка бы опять ретировался, причем с максимальной поспешностью».

– Ты была необыкновенно умным ребенком, Анна, – преданно произнесла миссис Кулпеппер.

– И, очевидно, упитанным. Я этого не помню.

Поджав губы, миссис Кулпеппер отмахнулась от этой ремарки.

– Когда я впервые появилась в Андовер-Хаусе, ты была совсем маленькой и неуклюжей, но красавицей.

– Мне очень повезло, – сказала Анна, закрывая дневник, – что у меня была ты. – Глубоко вздохнув, она растерянно огляделась по сторонам, совершенно не представляя, что делать дальше.

– Как ты считаешь, маркиз поверил, что я его ребенок?

– По моему разумению, поверил или нет – не имеет значения. Покойный лорд Эспли не был слишком озабочен своими родительскими обязанностями. Помню, твоя матушка вспоминала о нем пару раз.

– Не добрым словом, полагаю.

Ее мать обо всех говорила плохо, при условии, что человек, о котором шла речь, не мог этого услышать.

– Она упоминала о нем как о ненадежном, недостойном доверия невеже или что-то в этом роде. Я поняла, что он не смог выполнить обязательства, оговоренные в контракте.

Анна кивнула, вспомнив слова, ранее сказанные ее матерью: «Толку-то от этого контракта». В этом и заключалась беда тех, кто зависел от знати, отдельные представители которой, обладая богатством и властью, позволяли себе поступать так, как им вздумается.

Миссис Кулпеппер повернулась и начала просматривать еще одну пачку бумаг, которую достала из ящика.

– Интересно, сколько он остался должен?

– Зачем? Лорд Эспли скончался, не так ли? Стоит ли рассчитывать, что покойник будет отвечать по своим обязательствам?

– От него и от живого этого трудно было ожидать. Однако его сыновья…

– Сыновья, – медленно повторила Анна. – У меня есть братья. Как странно.

– У тебя есть братья, обладающие значительным состоянием и в соответствии с их репутацией с уважением относящиеся к фамильным долгам. Покойный маркиз оставил поместье, мягко говоря, в неприглядном состоянии, которое усугубило вероломство его второй жены. В прошлом сезоне весь свет только и говорил об этом. – Миссис Кулпеппер, наклонилась к уху Анны, как делала всегда, когда собиралась пересказать свежую сплетню, и, понизив голос, произнесла: – Говорят, что покойная леди Эспли, вторая супруга маркиза, сговорилась с управляющим своего мужа разорить поместье Эспли. Понятия не имею, насколько это соответствует истине, но точно известно, что леди Эспли накопила огромное количество долгов и обзавелась множеством недоброжелателей. В общем, когда ее пасынок получил титул и обнаружил предательство, дама была вынуждена бежать на континент. Вскоре после этого она умерла, и в течение всего прошедшего года ваши братья пытались привести поместье в порядок и расплатиться по ее долгам. Если новый маркиз оплатил долги своей мачехи, то можешь не сомневаться, долги своего отца он наверняка оплатит. Ты могла бы… О! – неожиданно воскликнула миссис Кулпеппер. Резко развернувшись, она вновь зашуршала бумагами. – А знаешь, я ведь, кажется, видела… Да, вот же они. Письма от самого маркиза. Сначала мне и в голову не пришло, но…

Анна смотрела, как ее подруга быстро открыла первое послание и начала читать.

– Ты когда-нибудь его видела? Покойного маркиза?

– Не припомню, – ответила миссис Кулпеппер, не поднимая глаз. – И уж точно не здесь.

– А каков нынешний маркиз?

– Он не из числа тех, кто входит в круг близких знакомых мадам.

– В таком случае он мне уже симпатичен.

– К тому же он является другом лорда Дейна.

Прозвучавшее имя вынудило Анну задержать дыхание.

Макс Дейн. Боже правый, вот уже некоторое время она не думала об этом человеке. По крайней мере старалась не думать. И делала это намеренно.

По большому счету выбора у нее не было. Макс не только не явился с обещанным визитом, но и вообще перестал бывать в Андовер-Хаусе. Она не получала от него никаких известий, и после короткого периода сердечных страданий и жалости к себе Анна пришла к заключению, что совершила глупость, решив, что может быть иначе. Она достаточно часто видела свою матушку под хмельком и прекрасно знала, насколько редко осуществляется то, что планирует нетрезвый человек. Правда, срыв этих планов, как правило, шел на благо всех заинтересованных лиц.

Виконт и незаконнорожденная дочь куртизанки, которых связывал один лишь поцелуй. Действительно, разве могло у них быть какое-то совместное будущее? Абсолютно никакого, и было бы верхом наивности думать иначе. Анна постаралась взять себя в руки, чтобы ни голосом, ни выражением лица не выдать свое смятение.

– В самом деле? О вкусах не спорят, как говорится.

– С твоим упрямством не поспоришь, – возразила миссис Кулпеппер. – Можешь сколько угодно притворяться, что для тебя это ничего не значит, но я-то знаю, что в тот вечер он тебе приглянулся.

– Мне не следовало тебе об этом рассказывать, – проворчала Анна. Она держалась два дня, ее переполняли эмоции от той искорки надежды, которую заронил в ее душу Макс Дейн. Однако в конце концов она не выдержала и поведала подруге довольно подробную, хотя и несколько измененную версию событий того вечера, при этом Анна благоразумно предпочла умолчать об эпизоде с поцелуем.

Миссис Кулпеппер нежно погладила ее по плечу.

– Не все необходимо хранить в секрете, дорогая моя.

Анна мимолетно подумала о том, что это утверждение несколько не соотносится с данными обстоятельствами, и задумчиво провела большим пальцем по обложке лежащего на полу журнала.

– И что мне теперь делать с этими сведениями?

– Воспользуйся ими, – сказала миссис Кулпеппер, кладя очередной лист в стопку писем от маркиза.

– Обратиться к Эспли? – Анна сморщила носик при этой мысли. – Не уверена, что мне хочется это делать. Меня вовсе не привлекает идея взваливать грехи отца на его детей.

– Лучше, если за них ответит его дочь? – Вопрос прозвучал несколько мелодраматично.

– Они не…

– Он должен был обеспечить тебя, – перебила ее миссис Кулпеппер, бросив быстрый взгляд на письмо, которое держала в руках.

Анна пожала плечами:

– Возможно, ему следовало так поступить. Впрочем, он мог быть не уверен, что я его дочь. Кто мог поручиться, что мадам не лгала себе, как лгала другим?

Последовала короткая пауза, затем миссис Кулпеппер произнесла:

– Сам маркиз.

– Простите?

Миссис Кулпеппер протянула ей письмо.

– Посмотри сама.

Анна схватила листки и быстро просмотрела содержимое. Почти сразу она наткнулась на отрывок, в котором упоминалось ее имя. Маркиз выражал должное удовольствие от известия, что его новорожденная дочь пребывает в полном здравии. Но в тоне письма, как показалось Анне, вместо удовлетворения сквозило слабое раздражение. Однако дела это не меняло.

– Он признал меня?

В полном изумлении они с компаньонкой обменялись удивленными взглядами, затем Анна вновь вернулась к письму.

– С чего бы мадам вздумалось хранить все это в секрете? – пробормотала она, всматриваясь в следующую страницу и надеясь найти там хотя бы дату. – Какой ей от этого прок? И почему он признал отцовство, а затем… – Анна замолчала, вчитываясь в строки, где упоминался контракт и даже называлась сумма. – Боже мой!

– В чем дело?

Анна протянула страницу миссис Кулпеппер.

– Он пишет, что не обязан выплачивать на мое содержание пятьдесят фунтов в год, так как в контракте оговорена сумма в сорок фунтов.

– Контракт, который он не выполнил, – добавила миссис Кулпеппер, возбужденно потирая руки и посмеиваясь. – Эспли должны тебе содержание за… скажем… двадцать шесть лет. Это больше тысячи фунтов.

Больше тысячи фунтов. Это целое состояние. Его, конечно, не хватит, чтобы купить такой особняк, как Андовер-Хаус, но этой суммы более чем достаточно, чтобы приобрести домик в деревне, и более чем достаточно, чтобы получить свободу.

– Поместье Эспли находится в хорошем состоянии?

– Говорят, что теперь процветает.

В таком случае лорд Эспли едва ли заметит потерю тысячи фунтов. Ею овладела твердая решимость.

– И нынешний маркиз человек чести, говоришь?

– Моя дорогая, он этим славится.

Самодовольная улыбка появилась на лице миссис Кулпеппер.

– Да, тайком проникнув в эту комнату, мы с тобой совершили самый умный поступок в своей жизни. А теперь давай посмотрим, удастся ли нам найти сам контракт.

Глава 4

Прибытие Макса в поместье Колдуэлл было обставлено как все его приезды. Прислуга встретила его приветливыми улыбками и похвальной расторопностью. Макса тотчас провели в гостиную рядом с библиотекой, где экономка, миссис Уэбстер, предложила ему слегка перекусить после долгой дороги. И хотя Макс вежливо отказался, через несколько минут служанка принесла его любимое имбирное печенье.

Это была традиция, которая, несмотря на некоторую официальность, доставляла Максу истинное удовольствие. Ему было шесть лет, когда его семья впервые посетила поместье Колдуэлл, и хотя за эти годы многое изменилось, было то, что оставалось неизменным. Его всегда встречали радушно, всегда угощали имбирным печеньем, и миссис Уэбстер никогда не принимала его отказа.

Расслабившись, Макс откинулся на спинку кресла, размышляя о том, что именно поэтому он всегда откликался на приглашение посетить Колдуэлл, даже если оно поступало в разгар лондонского сезона. Он приезжал ради комфорта этого заведенного раз и навсегда порядка и взаимопонимания, царившего среди обитателей поместья.

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

Макс поднял глаза и увидел Люсьена Хаверстона, маркиза Эспли, который, стоя в дверном проеме, с нескрываемым удивлением разглядывал гостя. Глаза маркиза лихорадочно блестели, волосы были взъерошены, а сам сэр Хаверстон выглядел несколько растрепанным.

Макс, прищурившись, посмотрел на вошедшего.

– Это что-то новенькое.

– Почему ты не в Лондоне?

– Ты же сам меня пригласил.

Брови на красивом лице Люсьена, которое, по утверждению маркиза, разбило сердце многим леди, приподнялись.

– Что?

– Ты пригласил меня. Ты настаивал на моем приезде. Говорил, что твоя жена уедет в Шотландию, что я провожу слишком много времени в Лондоне. Обещал рыбалку, пирушку с девушками в таверне, отдых на природе…

– Черт побери, и в самом деле, – со стоном прервал его Люсьен. – Это ведь было в прошлом месяце? – Неожиданно он покачал головой и махнул рукой, словно отгоняя какую-то мысль. – Не имеет значения. Ты должен уехать.

– Что? Почему?

– У меня гости.

– Да, – вежливо ответил Макс. – Это я.

– Ты не гость. Ты… это ты.

Люсьен заморгал и начал нервно щелкать пальцами.

– Ведь ты – это ты. – Он прекратил щелканье и добавил: – Тебе придется остаться.

Макс задумчиво потер подбородок.

– У тебя это не заразное?

– Я не болен. Я… Мне нужно выпить.

Люсьен развернулся и направился через комнату, где в прекрасном старом серванте орехового дерева стояло несколько хрустальных графинов, потом неожиданно остановился, на его лице появилось недоуменное выражение.

– Я не обещал пирушки в таверне.

Макс пожал плечами и вытянул ноги.

– Попытка не пытка.

– Жена бы мне этого не простила.

А Люсьен скорее бы пошел на виселицу, чем доставил бы Лилли хоть один неприятный момент. Всем было известно, что маркиз и маркиза Эспли души друг в друге не чаяли.

– Ты будешь? – спросил Люсьен, наливая из графина.

Макс отрицательно покачал головой, с удивлением наблюдая, как его друг, налив бренди почти на два пальца, одним махом проглотил крепчайший напиток. Люсьен никогда не отличался любовью к спиртному. Он пил вино за трапезой, иногда пил бренди после обеда и пиво во время путешествий, и только.

– Ты не хочешь рассказать мне, что…

– Приезжает моя сестра. – Люсьен тяжело выдохнул после большого глотка. – С минуты на минуту.

– Уинифред? Прекрасно.

– Нет, не жена моего брата. – Люсьен бросил быстрый взгляд на бутылку с бренди, но сдержался и поставил бокал на место. – Дочь моего отца. Моя сводная сестра.

Макс выпрямился в кресле, заинтригованный и настороженный.

– У тебя ведь нет сестры.

– По-видимому, есть.

– Понятно. – Макс повнимательнее взглянул на лицо друга и впервые заметил круги под глазами. Люсьен был не просто расстроен. Он был по-настоящему обеспокоен.

– Когда ты узнал об этом?

– Две недели назад, – ответил Люсьен и поставил стакан. – Она написала моему поверенному в Лондон. Он подтвердил правомерность ее претензий. Господи, как все это неприятно! Конечно, мы с Гидеоном всегда знали, что нечто подобное может произойти. Удивительно, что у нас до сих пор не объявилась дюжина сводных братьев и сестер. Но встретиться лицом к лицу с сестрой…

«Подобное друг не должен переносить в одиночестве», – мысленно закончил Макс.

– Рад буду остаться.

Люсьен кивнул и присел на краешек кушетки напротив Макса.

– Превосходно. Превосходно. Она из твоего мира, а значит, твое присутствие поможет ей почувствовать себя более непринужденно.

– Мы с тобой принадлежим к одному кругу, Люсьен, – неторопливо протянул Макс. – Просто я знаком с большим количеством людей. Как зовут эту леди?

– Мисс Анна Райз. Дочь Ребекки Рейберн.

– Анна… – неожиданно севшим голосом произнес Макс. – Анна Райз? Та самая Анна Райз?

О, черт. Черт побери.

На озабоченном лице Люсьена появился проблеск воспоминания.

– Верно. Ты ведь говорил, что знаком с ней.

– Нет, я говорил тебе, что встречался с ней.

Как только стало ясно, что Анна Райз не хочет иметь с ним дела, Макс решил, что нет причины, по которой стоит скрывать факт их знакомства. Но он также не видел повода распространяться о том, что она отвергла его, и поэтому не стал пересказывать Люсьену и Гидеону подробности того вечера.

– Что она собой представляет? – спросил Люсьен.

– Я не знаю, она… – Анна Райз красивая, соблазнительная, пленительная. Макс покачал головой, с трудом подавив желание нервно поерзать в кресле. – Я не знаю.

– Ну же! – настаивал Люсьен. – Ты один из тех немногих счастливчиков, которым довелось разговаривать с ней.

– По некоторым причинам мои воспоминания об этом событии слегка расплывчаты.

– Ты был пьян?

– Это было четыре года назад. Естественно, я был пьян.

Макс пожал плечами, не испытывая никакого стыда или сожаления. Многие мужчины проходят в своей жизни через период бесшабашной несдержанности. Его период наступил несколько позже, чем бывает обычно, вот и все. С тех пор он значительно сократил потребление спиртного. Некоторые остатки старой привычки продолжали вызывать неодобрение общества, но Макс больше не испытывал потребности регулярно напиваться до потери памяти.

– К тому же я оплакивал неожиданное обретение титула виконта.

– Черт возьми. Расскажи, как проходила ваша встреча, только подробно. Надеюсь, ты не сделал ей ничего плохого?

– Понимаешь, я и сам себе удивился… – Он усмехнулся, увидев, как помрачнело лицо Люсьена. – Расслабьтесь, ваша светлость. Я был не в том состоянии, чтобы воспользоваться ситуацией. Я даже умудрился заснуть, сидя на каком-то детском стульчике. Мисс Райз так и оставила меня в детской.

Как и в первый раз, когда он рассказывал об этой встрече, Макс благоразумно умолчал о том, что, пребывая в пьяном помутнении сознания, сделал ей предложение. Впрочем, он не рассказал Люсьену и о том, что неделю спустя, как и обещал, явился к Анне с визитом, но миссис Рейберн объявила, что ее дочь не принимает. Потом он еще несколько раз наведывался в Андовер-Хаус и даже дважды писал Анне, пока наконец не смирился с полученной отставкой.

Люсьен порывисто поднялся со своего места и ткнул пальцем в сторону Макса.

– Клянусь богом, если я услышу от нее другой вариант этой истории… Может, все-таки тебе лучше уехать?

Но Макс уже решил, что в любом случае никуда не уедет. Не стоило оставлять Люсьена в таком взвинченном состоянии. Беднягу просто необходимо было хоть немного отвлечь.

– Ты будешь невыносимым старшим братом.

– Я и так уже старший брат.

– С сестрой – это совсем другое дело.

Он подумал о своей сестре Беатрис. Каждый раз, когда в его воображении возникал ее образ, он представлял себе не взрослую женщину с ребенком, а шаловливую девчонку, которая следовала за ним по всему дому, упрашивая поиграть в куклы или какую-нибудь другую, столь же неподходящую для мальчишки, игру, и, как правило, она своего добивалась. Маленькой Беатрис практически невозможно было отказать.

– Поверь мне на слово.

– Наверное, ты прав. – Люсьен запустил руку в волосы. – Наверняка ты прав. Что, черт побери, мне известно о сестрах?

– У тебя есть сестра – жена твоего брата, – заметил Макс.

Люсьен недоуменно посмотрел на него.

– Ты же знаешь Фредди.

Абсолютно независимая и зачастую совершенно неуправляемая Уинифред вряд ли была типичным представителем того пола, который называют слабым.

– Ну хорошо, – не сдавался Макс, – у тебя ведь есть жена. Думаю, это в какой-то степени сопоставимо.

– Не согласен. Я не знаю, как вести себя с этой леди, что ей сказать. Следует ли мне извиниться? Может, мне следовало приехать к ней, а не настаивать на ее приезде сюда? Уместно ли будет обнять ее? Должен ли я сказать: «Добро пожаловать в мой дом» или «Добро пожаловать в наш дом»? – Люсьен тихо выругался и начал ходить от кушетки к камину и обратно. – Этот дом должен был давно стать и ее домом. По крайней мере она должна была иметь право бывать здесь. Черт возьми, мне все-таки придется извиниться.

«Или ей придется это сделать, – мрачно подумал Макс, – если вдруг обнаружится, что Анна лукавит с Хаверстонами и пытается использовать моего друга в корыстных целях».

– Ради бога, сядь. Ты придаешь всему этому слишком большое значение. Вы познакомитесь, поговорите, и мисс Райз уедет. – А после он постарается разузнать, насколько правомочны ее притязания. – Ты сможешь устроить…

– Я пригласил ее погостить, – резко перебил Люсьен. – А не для разговора.

– Ты же не хочешь сказать, что она останется в Колдуэлле. – По выражению лица Люсьена он понял, что именно это и имеет в виду его друг. Ох, черт возьми! – Люсьен, ты не знаешь эту женщину. Я не уверен, что даже родная мать знает ее достаточно хорошо.

– Я знаю достаточно, я знаю, что нас связывают кровные узы.

– Кровные узы с незаконнорожденной, – напомнил Макс Люсьену. – А ее мать, позволь тебе напомнить, миссис Рейберн. Эту женщину многие называют стервой, хотя вряд ли кто-то осмелится сказать это при ней…

– Ты никогда не верил в наследственность, – пробормотал Люсьен, явно захваченный врасплох, впрочем, не настолько, чтобы отказаться от намерения оскандалить свое имя этим родством.

– Она не сказывается. Кровь не самое главное.

И одно лишь притязание на кровные узы не должно предоставлять свободный доступ в Колдуэлл-Мэнор.

– Зато она делает человека членом семьи, – возразил Люсьен.

– Нет, это всего лишь вопрос происхождения. – Макс покачал головой и поднял руку, останавливая дальнейший спор. В настоящий момент никакой спор не поможет Люсьену. – Просто… будь осторожен в общении с мисс Райз.

– Разумеется.

Не было никаких «разумеется» в этом вопросе.

– Какие доказательства предоставила мисс Райз?

– Переписку нашего отца с ее матерью, а также контракт и дневник.

– Контракт?

– Она была его любовницей. Разумеется, существовал контракт. – Люсьен поджал губы. – И, естественно, его высочество не выполнил свои обязательства.

Родившаяся в сердце Макса тень подозрения начала быстро разрастаться.

– И мисс Райз обратилась к тебе с просьбой выполнить эти обязательства, – догадался Макс. – И какой суммой выражены обязательства лорда Эспли?

– Тысяча фунтов или около того. – Люсьен нетерпеливо взмахнул рукой, отметая обсуждение финансовой стороны дела. – Это не важно, у нее будет все, что ей необходимо. Я пригласил ее в гости не для того, чтобы обсуждать правомочность контракта. Она моя сестра, и я хочу с ней познакомиться.

Макс ничего не сказал, но про себя от души выругался. Анна приезжает в Колдуэлл-Мэнор не для того, чтобы познакомиться с семьей, и даже не для того, чтобы получить тысячу фунтов. Ей нужно то, что может дать репутация Люсьена – то, что он только что согласился ей предоставить… все, что необходимо. Не секрет, что маркиз и его брат оплачивали долги мачехи, совершенные ею незадолго до смерти. А учитывая многочисленные связи миссис Рейберн, ей не составило бы большого труда найти в Лондоне человека, способного качественно подделать документ.

Макс молчал и думал, какие доводы в пользу своих возражений он может привести в данный момент. «Совсем немного, – наконец решил он. – Слишком поздно отказываться от приглашения, но раз уж эта женщина приезжает, стоит еще раз предупредить Люсьена об осторожности».

– Тебе не кажется странным, что в бумагах твоего отца не упоминались ни мисс Райз, ни миссис Рейберн? – спросил он.

– Я не разобрался со всеми бумагами. И я не уверен, что мы нашли все. Моя мачеха оставила их в ужасном беспорядке. Коробки на чердаке, в подвале, даже в конюшнях. Некоторые документы утеряны навсегда. – Люсьен поморщился и пожал плечами. – Честно говоря, чтение личной переписки отца не было моей первоочередной задачей.

Макс понимающе кивнул. Он бы тоже предпочел не знакомиться с корреспонденцией своего отца. Однако он был решительно настроен выяснить истинные намерения Анны Райз.

– Она здесь, – неожиданно объявил Люсьен, задумчиво смотревший из окна на разбитый перед домом парк.

Поднявшись со своего места, Макс подошел к окну и сразу увидел экипаж, медленно катившийся по длинной, петляющей среди деревьев подъездной аллее Колдуэлла. К ощущению беспокойства и подозрения начало примешиваться предвкушение встречи. Она здесь, мисс Анна Райз.

Черт побери.

Несколько лет он старался не думать об этой леди. Но иногда мысли о ней вдруг приходили к нему, причем в самые неожиданные моменты. Один или два раза он вспоминал о ней, почувствовав запах роз или свежеиспеченного печенья, а несколько дней назад он поймал себя на том, что умиленно наблюдает за щенком терьера и вспоминает, что Анна мечтала завести собаку. А не далее как две недели назад он здорово испугался, когда услышал, что кто-то из Андовер-Хауса упал с лошади, получив повреждения. Буквально через несколько секунд он узнал, что пострадала миссис Рейберн, но до этого…