Текст книги "Шуньята. Сказка о Вечности"

Куратор стояла, опираясь поясницей на стол, и молчала. Тянула тонкую улыбку и бегала глазами от одного к другому. Ей что, все равно? Астория только удивленно поглядела в ответ, когда их взгляды пересеклись. Девелиш медленно превратила улыбку в ухмылку и оторвалась от стола.

Ребята были увлечены спором, а оттого не заметили, как куратор подошла к рабочей доске и повернулась к ней лицом. Глянув на Асторию, она коротким жестом указала на собственные уши.

За секунду до, Астория поняла, что собралась сделать куратор, и зажала уши.

По кабинету разнесся жуткий скрип ногтей о поверхность рабочей доски. Астория слышала этот звук даже сквозь свои ладони. Или ее мозг так решил. Но она синхронно со всей группой поморщилась. По коже поползли мерзкие мурашки.

Алиса развернулась все с той же елейной улыбкой:

– Во-первых. Питер, я не требую четкого знания понятий, мне будет достаточно того, что ты понимаешь, что именно происходит перед тобой. Ты сможешь сдать экзамен, не беспокойся об этом сейчас. Во-вторых, я не просила разводить базар. Если захочу, чтобы вы попусту болтали, вы об этом будете предупреждены. Третье. Да, Тео, специфика у каждого вида своя. Да, Марий, ты совершенно прав. Энергетика изучает энергию. И вы на этих занятиях будете учиться различать, определять, понимать энергию, ее законы, чтобы после можно было это использовать. Все понятно?

Группа единодушно, но с абсолютным отсутствием синхронности кивнула.

– Хорошо, тогда продолжим. Вообще, в энергетике есть много ответвлений, они связаны с другими науками: с теорией видов, с вашим ненаглядным ЗОХРом и другими. Экзамен проводится каждый год, но, как я и сказала, требовать многого не буду, с тех, кто не использует энергию. Но те, кто постоянно работает с ней, готовьтесь. Для вас важно понимать, что вы делаете.

Она много говорила. В основном что-то общее, лишь иногда углубляясь в детали своего предмета. После рассказа о структуре, Девелиш перешла к основам. Начала рассказывать, на чем строится энергия существа. Астория отметила про себя, что слушать ее интересно. Девелиш прекрасно понимала то, о чем говорила и явно любила свой предмет.

– Ну да, ты права, Эйлин. Энергия в самом деле имеет наследственный фактор. По сути, энергия родственников, особенно самых близких, похожа, иногда даже почти неотличима. А еще она близко связана с психологией. Потому что особенности поведения энергии в существе, как и особенности психики, могут передаваться от родителей к детям. И на них тоже влияет воспитание. Как считаешь, почему?

Девелиш снова стояла около стола. Беседовала со всеми, кто хочет, с легкой полуулыбкой. Эйлин думала недолго, а после помотала головой на вопрос куратора. Видимо, к определенному ответу так и не пришла. Вместо нее говорит Марий:

– Потому что поведение энергии схоже с поведением существа, а поведение существа закладывается родителями с детства. После себя менять как-то накладно.

Девелиш фыркнула.

– Да, там много моральных сил надо. Поведение закладывается родителями. По сути, каждое наше действие определено именно этим. Но и тут поспорить можно. Да? – спросила она, увидев, как руку поднял Тео.

– В деревне у нас кто-то из старейшин говорил, – Тео сказал негромко, но отчего-то его голос был слышен прекрасно. – Что первое действие, о котором вы подумали, это то, чему тебя научили, а второе, это то, о чем подумал уже ты сам.

Астория задумалась. Мысль звучала здраво. Когда она знакомилась с ребятами из ее группы, она первым делом осматривала их… как противников, опасность. А уже потом как тех, с кем ей нужно будет учиться.

Выводы ее напугали, и стало стыдно. За то, что в принципе допустила такие размышления.

Тео, конечно, говорил не об этом, но очень похоже.

– Тоже верно, оспаривать не возьмусь, – ответила Девелиш. – Могу сказать, что то самое первое действие – очень прилипчивое и сильно влияет на сознание. Я к тому, что, условно, если вас научили сначала атаковать, а потом разбираться, то вы, скорее всего, так и будете поступать большую часть времени. Родительское воспитание в этом плане играет огромную роль.

– А если наоборот часто не согласен со своим родителем? – перебила ее Астория неожиданно для себя самой.

– И такое бывает. Иногда это связано с отличием в воспитании отца и матери. Но чаще случается, что подсознательно существо понимает, что слишком похоже на родителя и пытается всем, прежде всего себе, показать, что они разные. Такое обычно бывает, когда родитель преступник или наоборот излишне наивен. Но, как я уже говорила, это связано с…

– Но это нелогично, – возразила Астория. Если человек видит, что он не похож на родителя, то он и ведет себя иначе. Зачем ему притворяться, если они похожи? Разве не проще быть самим собой? Даже они с отцом – они не похожи, и это нормально, Астория потому и ведет себя всегда не так, как хочет от нее отец. Порой, только чтобы позлить.

– Как раз таки наоборот, – ответила ей Девелиш, даже не дав продолжить мысль. – Когда нас начинают сравнивать с другими, мы реагируем: раздражаемся, расстраиваемся или наоборот радуемся. Это нормально. Но я не совсем понимаю суть того, что ты хочешь сказать, – добавила Девелиш, посмотрев Астории точно в глаза.

Астория была возмущена. Она чувствовала, как от злости у нее ошпарило щеки. Получалось, по мнению куратора, она сейчас злилась из-за того, что похожа на родителя? Да ее не могло это задеть, она же не такая! Ее раздражала Девелиш. То, что она говорила о том, чего не знала, несла откровенный бред! А ведь Астория думала, что куратор Девелиш – умная и чуткая девушка, которая точно могла бы понять ее и встать на ее сторону.

– То есть, если родитель и ребенок никогда не сходятся мнением, то это значит, что они одинаковы? – проговорила Астория грубее, чем хотела. Не могла она контролировать свой голос, когда ее сравнивали с отцом.

– Надо рассматривать конкретный случай и брать во внимание все обстоятельства, – пожала плечами Девелиш. Она была абсолютно спокойна. – Тут легко ошибиться, ведь психология – наука крайне неоднозначная. Боюсь, я не совсем подхожу для того, чтобы обсуждать подобные вопросы, могу судить только о том, что видела в жизни сама. Так что не стоит воспринимать все так близко к сердцу.

Астория почувствовала, как от последней фразы в ее голове что-то сорвало. Это она-то все близко к сердцу принимала? А сама Девелиш чем лучше? Говорила о том, о чем не знала.

Астория от злости не могла сказать ни слова.

От злости и разочарования в кураторе Девелиш.

А ведь она думала…

Астория молчала весь оставшийся день. Даже почти не слушала профессора Куая, сидевшего на паре по изучению видов в обнимку с тремя рыжими кроликами.

Что же не так? Почему ее так волновало мнение куратора? Сама себе на это ответить Астория не смогла.

Она даже не поняла, как прошел день. Мыслей по поводу произошедшего в голове масса, и при этом ни одна конкретная так и не выявилась. Будто стая птиц, которая не смогла определить направление, и потому кружит над одной деревней, не сдвигаясь. Астория помнила, как такие стаи часами летали над Кайной. Как же назывались эти птицы?

Случившееся днем ее очень сильно зацепило.

А вечером за ужином, который они старались проводить в столовой все вместе, стало понятно, что не только ее.

– Что такое с тобой сегодня было на энергетике? – громко задал вопрос Джеймс.

Астория подняла голову. То, что обратились к ней, она поняла сразу. Ее удивило, что кто-то заострил на произошедшем внимание.

Ваймус, до этого меланхолично жевавший какую-то лепешку, хмыкнул и вышел из столовой. Его шаркающий шаг почему-то очень давил на нервы Астории. На секунду она подумала, что тот специально. Но с чего бы этому высокомерному демону вообще обращать на нее внимание?

После Ваймуса сразу же выбежал Питер, напоследок ободряюще улыбнувшись Астории. За ними чинно удалились Идрис с подругой, и в столовой остались только те, с кем сама Астория общалась чаще всего.

Астория хотела промолчать и забыть, но под пытливым взглядом Джеймса не выдержала и двух минут:

– Да ничего. Просто не люблю, когда говорят о родителях, – пробурчала она.

– А что в этом такого? – не понял Джеймс. – Когда не навязывают чужую точку зрения, то почему бы и не послушать и подумать. Куратор говорила ведь о том, что видела сама.

– Все равно неприятно, – заметила Эйлин, – когда касаются темы, от которой тебе некомфортно. И вообще высказываются о ней. Ну, я так думаю, – она помахала перед собой руками, когда Астория подняла на нее взгляд. Словно бы испугалась.

– Но это не повод так реагировать, – возразил ей Джеймс. Он, похоже, вообще забыл, что разговор изначально касался Астории. Асторию это только порадовала, она не чувствовала, что хочет говорить на эту тему.

– А почему бы и нет? – спросил Тео. Смотрел он прямо на Джеймса, опираясь на стену возле огромного горшка с фикусом углу столовой.

– Потому что выглядит это, прости, Астория, я не о тебе, я в целом, слишком демонстративно, – четко глядя в ответ, произнес Джеймс.

Эйлин негромко ойкнула и тут же зажала рот ладошками.

Тео приподнял брови. Лицо его закаменело. Астории показалось, что он сейчас нагрубит Джеймсу в ответ, или разворчится, как обычно. Привычно ударит его чем-нибудь. Но нет. Он ничего не сделал. Просто смотрел, а потом чуть слышно хмыкнул.

– Подсознательное желание чьего-то внимания, да? – тихо задал он вопрос.

Тут уже замер Джеймс. Через секунду бесстрастно продолжил:

– Я бы говорил скорее о желании выделиться.

– Видимо, в этом вопросе мнениями мы не сойдемся, – ответил Тео и покинул столовую.

Прошла минута, прежде чем Джеймс отмер и сдавленно прошипел что-то похожее на «Адаманово проклятье», но Астория не разобрала. Она осознала, что сейчас произошло что-то важное, и говорили два парня явно не о ее споре с куратором, а о чем-то другом. Чем-то, что касалось их двоих.

– Я реально говорил не о тебе, – вдруг произнес Джеймс, подняв взгляд на Асторию. Глаза его светились зеленым сильнее, чем обычно. Цвет казался слишком ярким, неестественным.

– Все в порядке, – покачала головой Астория.

– Просто не хотелось, чтобы ты обижалась.

– А я думаю, что куратору Девелиш вообще не стоило говорить об этом на уроке. Тогда бы и не было этих споров насчет разных мнений, – высказала мнение Ребекка.

– Какой смысл тогда вообще разговаривать о чем-то, если не поднимать важных тем? – спросила Эйлин с бо́льшим раздражением, чем до этого. Ситуация теперь задела и ее тоже.

– Смысл в том, что нас надо учить обходить и пресекать ругань, а не разжигать ее. По сути, Девелиш могла остановиться, когда заметила подобную реакцию у студента, – возразила ей Ребекка. Произнося эти слова, она еще больше убедилась, что права. – Раз она не может вовремя остановить ссору, значит, не самый хороший из нее преподаватель. Ну, или она просто глупая женщина.

– Она явно многое видела в жизни, и делится с нами своим опытом. Что в этом плохого? – злилась Эйлин. Она полностью на стороне их куратора.

Астория молчала, в душе соглашаясь с Ребеккой. Ведь и правда: зачем было вообще затевать разговор? Зачем поднимать темы, которые могут вызвать споры. Это привело к конфликту.

– Плохо то, Эйлин, – негромко прервал спорящих девушек Джеймс, – что она наверняка читала наши личные дела и знала о том, что может быть неприятной темой для каждого из нас. Раз она знала, то могла отвести от этого.

То, что Джеймс встал на сторону Ребекки, шокировало Эйлин, судя по лицу. Наверняка она была уверена, что Джеймс ее поддержит, раз до этого он защищал куратора.

– Не люблю говорить о других плохо, – пробурчала себе под нос Эйлин. Она надулась и, топнув ногой в теплом тапочке, вышла из комнаты.

Задумавшись, Астория не заметила, как следом ушел и сидевший до этого в столовой Орифиэль.

* * *

Орифиэль замер на лестнице, так и не поднявшись на второй этаж. Он размышлял, стоило ли идти в комнату, ведь там наверняка был Тео. С одной стороны, почему бы и не поддержать его, найя Орифиэлю нравился. А с другой, не хотелось нарочно лезть к другим в душу. Да и нужно было подумать самому, а не нагружать себя ещё и чужими проблемами.

Да как они вообще смели так говорить о его сестре?! В голове Орифиэля просто не укладывалось, как об Алисе можно было сказать «глупая женщина». У нее, может, временами и не все в порядке с головой, но глупой она не была. Да и собственных детей Алиса так и не родила, чтобы называться женщиной. А Орифиэль хотел бы посмотреть на племянника или племянницу. Они наверняка были бы очень красивыми. Но, даже если кто-то рисковал поднимать эту тему дома, Алиса всегда отвечала отказом, не объясняя причин.

Хотя, может Билл и был в курсе.

Очень хотелось домой. Туда, где вокруг даже стены помогали успокоиться.

Орифиэль вздохнул и направился к той двери, к которой еще сегодня днем подойти бы и не подумал. Но вот сейчас он почему-то был уверен – ему там подскажут хоть что-то полезное. Помогут разобрать мысли по полкам.

Орифиэль постучал.

Пару секунд спустя дверь открылась. С порога на Орифиэля насмешливо глядели оранжевого цвета глаза. А он и не догадывался, что демон его выше. Точнее, не обращал внимание.

Было неловко. Они столько спорили все эти несколько дней, поносили друг друга по поводу и без, а Орифиэль все равно сейчас пришел к нему. Демон и молчал, будто специально, пытаясь вывести.

Ваймус с наигранным сочувствием вздохнул и произнес:

– Вот поэтому я не участвую в подобных разговорах, – он открыл дверь шире, пропуская Орифиэля. – Сюда-то ты чего приполз?

О своем решении прийти к Ваймусу Орифиэль тут же пожалел, о чем и поспешил сообщить, нахмурив брови. Куда, интересно, делся Питер?

– О, ну тогда проваливай, – отозвался демон, падая на свою кровать прямо поверх раскиданной на ней одежды. – От просвещения отвлекаешь.

Он рукой указал на несколько толстенных талмудов, сначала не замеченных Орифиэлем. В них ангел неожиданно для себя признал книги из родной библиотеки.

– Не отвлекайся, мне просто нужно было подумать. Можно? – спросил Орифиэль, указывая на стул около стола. Ваймус кивнул.

– Этим можно было заняться в абсолютно любой части дома, но ты здесь.

Орифиэль почувствовал какую-то детскую обиду. Ваймус намеренно возвращался к тому, что он пришел сам, пытаясь смутить его.

– Мне и тут нормально.

Из окна виднелся лес, уже темный настолько, что можно было различить разве что верхушки сосен и кипарисов. Со стороны кровати снова послышался вздох. Такой уставший, словно демон пытался что-то объяснить ребенку, а до того все никак не доходило. Орифиэлю чувствовать себя в этой ситуации ребенком не прельщало, но он знал, что это правда. Сейчас он – ребенок. Да и Ваймус на самом деле его старше.

– Неужели тебе никогда не рассказывали, что с разных сторон одно и то же выглядит и ощущается по-разному?

– Рассказывали, – пробурчал Орифиэль. А почему бы и не побыть сейчас десятилетним ангелом, его никто не осудит. Плевать, что уже перерос этот возраст. Он повернулся к Ваймусу. – Но даже если так, все равно обвинения несправедливы.

– И что дальше? – пожал тот плечами. – По-твоему, справедливость кого-то волнует? Нет. А знаешь почему? Потому что справедливость для каждого своя. Даже ты сейчас не объективен, если уж честно.

– Это еще почему? – снова нахмурился Орифиэль.

Ваймус закатил глаза. Судя по лицу, он уже несколько раз успел пожалеть, что пустил ангела в комнату. Орифиэль этому мелочно порадовался.

– Потому что ты хорошо знаешь одну сторону, но совершенно не знаком со второй. К первой ты привык и уже не считаешь ее поведение, мысли, чем-то из ряда вон. А со второй у тебя нет опыта общения. Вывод: не зная одинаково обе позиции, судить бессмысленно.

Орифиэль промолчал, обдумывая мысль. Даже так, Алиса не делала ничего предосудительного. Или все же делала? Он не понимал.

– И все-таки… – начал Орифиэль желая прояснить, но его бесцеремонно прервали.

– Я тебе сказал: бессмысленно судить. И я не принимаю участия в таких обсуждениях, так что ищи собеседника в другом месте. К своим сходи, если тут не хочешь быть.

– Никто не бегает, и я не побегу, – ответил Орифиэль, поднимаясь. Разговор пора было заканчивать.

– У них просто нет родных под боком, вот и все, – фыркнул Ваймус.

Его замученное выражение лица моментально сменилось насмешливым, как только он понял, что задушевные беседы с ангелом закончились.

Орифиэль вышел из комнаты, пробормотав напоследок нечто, похожее на спасибо. Он надеялся, что демон ничего не услышал, но ожидания не оправдались – Ваймус мгновение спустя выкрикнул в ответ: «Должен будешь, херувим», – и расхохотался.

Орифиэль с трудом, но признался себе, что короткий разговор с демоном ему очень помог. Помог принять, хоть на время, ситуацию такой, какая она была. Просто не оценивать, не думать.

И, может, в самом деле на пару часов уйти домой.

Глава 6

Прошла неделя, прежде чем Джеймсу начала надоедать монотонность происходящего. Ничего интересного не случалось. Каждый день они учились примерно до пяти вечера, тренировались, а потом делали домашние задания до полуночи. Нагрузка Джеймса не волновала – он и дома был занят почти круглосуточно. Больше его напрягала ссора с Тео.

Тот с ним не разговаривал с того самого вечера, и на все попытки растормошить реагировал одинаково: либо вздыхал, либо молчал, либо уходил. Первое случалось реже всего – тогда, когда им нужно делать что-то в паре, а Джеймс нарочно провоцировал, даже не скрывая этого. Он пытался вывести друга на эмоции самыми разными способами, пару раз даже откровенно переходя незримую границу между шутками и издевательством. Но Тео не отвечал.

А потом Джеймс вспомнил, что в детстве соседские мальчишки травили Тео из-за сложного характера и странной для них внешности, и снизил градус, мысленно извинившись за уже сказанные слова.

Кому, как не ему знать, насколько тяжело переживал эту травлю друг.

Вот только отсутствие внимание к самому себе раздражало. Какого демона Тео его не замечал? Джеймс же старался не заострять внимание на ссоре, так же, как они делали обычно, что сейчас не так? Неужели та фраза зацепила Тео слишком сильно? Джеймс ведь намекнул только, что Тео бил его иногда просто, чтобы побить, а возмущался и вовсе, чтобы не потерять лицо.

Джеймс просто в шутку указал на то, что Тео не прав. Ссориться из-за этого он не хотел.

Джеймс бы и рад был отвлечься от размышлений, но за неделю чего-то эдакого так и не произошло. Они знакомились с преподавателями, студентами курсов старше, учились и тренировались.

С учебой у Джеймса сложностей не возникало, если не вспоминать про энергетику. Но с ней у него проблемы были и до Программы – он не понимал того, чего не мог даже увидеть. Для Джеймса энергия – то же самое, что и магия и детских сказок, но Девелиш на него так смешно нафырчала, когда он ей это высказал. Сказала, что их схожесть – стереотипы и не более, что энергия – это их жизнь, это все, на чем мир держится, а магия – лишь выдумки, ее вообще не бывает.

Но в своем непонимании Джеймс старался не унывать: в конце концов, сложности вызывала только теория. Необязательно знать теорию, чтобы хорошо что-то уметь на практике.

Так думал он до первого среза по энергетике. Срез проходил письменно, так что вариант заговорить преподавателя отпадал. Значит, и заработать приличную отметку тоже. Приличную он мог получить только трепку от матери, которая в очередной раз узнает про неуд по этому предмету. Даже тот новый специалист по энергетике, приехавший в их деревню с год назад ничему путному Джеймса научить не смог. А ведь он правда старался понять!

Ханс посмотрел на задания, отказываясь мириться с перспективой плохой оценки.

Чуть отведя взгляд, Джеймс заметил то, чего не видел здесь раньше. Рядом с текстом задания лежал сложенный вдвое листок. Джеймс по животному склонил голову. Интересно.

Он с опаской протянул к нему руку. Это мог быть листок от Мария – у них друг с другом что-то вроде негласного состязания, кто кого лучше разыграет. А у Ренама было два очевидных преимущества в виде принадлежности к расе ведьмаков и умения пользоваться этой несчастной энергией.

Джеймс раскрыл листочек, сначала осторожно, а потом, поняв, что внутри, уже особо не боясь.

На бумаге косым убористым почерком было выведено решение заданий из среза. Не всех, но именно тех, которые Джеймс понять был не в состоянии априори.

Ханс поднял голову на первого и единственного подозреваемого. Тео на него не смотрел – он о чем-то говорил с Девелиш, показывая то на страницу учебника, то проводя пальцами в воздухе, вырисовывая линии слабо светящейся энергией. Девелиш что-то отвечала ему, но Джеймс не вслушивался.

Тео ведь с ним, Джеймсом, поссорился.

Ладно, Джеймс сам в этом виноват, он его спровоцировал.

Но почему теперь Тео все равно ему помогал?

Тео фыркнул в ответ на слова Девелиш и снова начал выводить руками неясные фигуры. Джеймсу показалось, будто его пальцы стали синее обычного. Они всегда не давали ему покоя. Их хотелось засунуть в теплую воду и отогреть, чтобы синюшность прошла. Ну, или как в детстве, когда в особенно сильные морозы приходилось отдавать другу варежки, и дуть на руки, чтобы они перестали мерзнуть. Вода ведь на холоде может превратиться в лед.

Тео, видимо получив ответ на свой вопрос, коротко попрощался с куратором и вышел из кабинета. Джеймс еще с пару секунд просидел, бездумно пялясь на дверь, а потом схватил листок и принялся в темпе переписывать решение. Было бы жалко, пропади старания Тео зря. Он мысленно закричал, надеясь, что на чужом запястье буквы будут очень большими: «Я тебя обожаю, спасибо!»

Настроение моментально поднялось.

Может, он стал на шажочек ближе, чтобы его простили?

* * *

После урока Джеймс, как бы сильно не хотел сразу поговорить с другом, все же делать этого не стал – решил отложить на вечер. Вместо этого, он намекнул ребятам, что у них как-то скучно проходит учеба, и надо бы ее чем-то разбавить. Убедить в этом таких существ, как Корай или Идрис с Ваймусом, простыми способами возможности не представлялось, потому Джеймс пустил в ход самое смертоносное оружие, которое у него имелось.

Эйлин.

Ее прекрасная способность очаровывать других своей милотой была лучшей чертой, которую только мог представить Джеймс для своего товарища-девушки. К тому же, она, имея приличные, по ее словам, проблемы в учебе, была довольно умна, чтобы с легкостью убеждать других в своей правоте. Поэтому Ханс, заручившись ее поддержкой, пошел уговаривать первого, кто ему попадется. Он постарался сделать так, чтобы это был Марий – пришлось даже несколько раз сменить направление, чтобы не встретиться со своими в первом корпусе.

Первый корпус был отдан для кабинетов управляющих и кучи учебных классов, в которых им читали теорию. Здание было настолько старым, что Джеймс даже от камней чувствовал запах плесени. А еще первый корпус ему не нравился из-за глупых лестниц. Они были такими, про которые им рассказывали в школе, мол для защиты зданий раньше использовали лестницы с разными ступеньками, чтобы противник не мог знать, будет следующая в двадцать сантиметров, или в три.

А вот ко второму корпусу он за такое короткое время успел воспылать почти нежной любовью. К небольшому узору из цветочных клумб прямо перед входом, к фонтану, к плющу на стенах и к большущим окнам. В этом корпусе проводились занятия с практическим уклоном, вроде той же энергетики, ЗОХРа или Видологии. К кабинетам там примыкали лаборатории, теплицы, вольеры или какие-то ещё веселые вещи, вроде музея с чучелами разных тварей с континентов. Это на самом деле были ненастоящие звери, Джеймс проверял. От настоящих тушек, даже много времени спустя, пахнет иначе. Мертвечиной.

Ещё внутри этого здания находился медпункт.

Третий корпус полностью состоял из площадок для занятий по физическому воспитанию и обучению боевым искусствам. Там же, в подвале был бункер, огороженный таким количеством энергии, что даже Джеймсу, не разбирающемуся в этом, было очевидно, насколько сильно защищено место.

Разного рода барьеры на территории Программы располагались буквально на каждом шагу. Джеймс считал логичным решение так оборонять это место. Ведь Программа для многих – особенно мелких – видов была чем-то вроде символа надежды, обещания, что пока она стоит, никакой крупной межвидовой войны не будет. Тем более, с последних таких стычек прошло уже немало времени.

Кажется, последней была Шестая Межвидовая лет двести пятьдесят назад.

Но Джеймс не очень хорошо разбирался в истории, да и его не сильно заботила вся эта псевдо-политическая ерунда. Основной проблемой в его жизни было примирение с Тео и организация обстановки для этого.

Не то, чтобы он чувствовал себя виноватым, но раз так думал Тео, то можно и уступить разок.

Джеймс за раздумьями не заметил, как добрался до общежития. Там, в беседке перед домом сидели две фигуры, которые, в глазах Джеймса, сблизились за последнее время очень сильно. Он затаился, надеясь ненадолго остаться незамеченным.

Прислушался.

– Вот поэтому куратор и говорит, что энергия течет даже в людях, – закончил Риф и отсел немного в сторону. Джеймс подумал, что эти двое и в самом деле сидели чересчур близко. Хотя, это не точно – зрение у анималита не такое хорошее, как слух, потому глазам он особо не доверял.

Астория проговорила:

– Странно. Почему тогда энергию не видно, если она всегда есть. Или для существ, типа людей она невидима, как воздух? – хороший вопрос, Джеймс оценил. Ему тоже всегда это было непонятно.

– При желании и воздух увидеть можно, – негромко ответил Орифиэль. – С энергией одновременно и проще, и сложнее. Ты же видишь ее, например, на тренировках, когда кто-то сражается. Для того, чтобы энергия помогала в бою, нужно менять ее структуру, но это сложно объяснить в теории. А вот в стабильном состоянии энергия поддерживает функции организма. Ее просто чувствовать, но сложно увидеть. Я сам сначала ощущал ее, только потом научился смотреть. Думаю, ты тоже сможешь. Только я сначала уточню, как именно, а потом попробуем, если тебе будет интересно.

Джеймс вдруг почувствовал себя неловко. Во-первых, голос ангела звучал с почти искренней заинтересованностью, а во-вторых, ему и самому, может, совсем немного, но хотелось бы научиться замечать энергию.

Возможно, для того, чтобы понимать Тео лучше, знать, что ему интересно.

У Джеймса от осознания этой мысли по коже побежали мурашки.

– Подслушиваешь?

Джеймс вздрогнул и поднял голову.

Напротив него, придерживая сумку на одном плече, стоял Тео. Взгляд у него был какой-то загруженный, отчего и так большие глаза казались просто огромными. Джеймса всегда завораживал их полупрозрачный синий оттенок. А в детстве он боялся этих пустых радужек без зрачков.

Задумавшись, Ханс не сразу вспомнил, о чем вообще его спросил Тео.

– Они вроде сблизились, – ляпнул Джеймс самое подходящее, что смог придумать.

«Пожалуйста, не молчи».

Тео на него не смотрел.

– Они оба не могут определиться, нравится им здесь, или нет, – задумчиво ответил он. – Гораздо проще принять ситуацию, когда знаешь, что ты в ней не одинок. Возможно даже, что Риф сближается с ней осознанно.

– Скорее всего, – согласился Джеймс. Как поддержать разговор дальше, он не знал. В голову не приходило ни одной, даже самой незначительной фразы, которую он бы мог использовать. Обычно, проблем с этим у него не возникало.

Видно, все его слова забрал себе Тео.

– Слышал, вы хотите всей группой сходить куда-нибудь к озеру, пока не похолодало?

– Пойдешь? – произнес Джеймс. Почему слова идут изо рта только через силу?

«Посмотри на меня».

– Придется. Я уже согласился, – найя покачал головой, словно он разочаровался в самом себе из-за того, что поддался на уговоры. – Не стой тут долго. Они не обрадуются, если заметят тебя.

После этого Тео вышел из-за угла и побрел ко входу в дом. Джеймс запоздало кивнул. А потом пару раз приложился затылком об стену. Идиот. Какой же он идиот.

В голове щелкнуло. Джеймс выскочил следом и окликнул Тео. Подождав, пока тот остановится на крыльце общежития, Джеймс выдохнул, заставил себя улыбнуться во весь рот, обнажая чуть заостренные клыки и громко выпалил:

– Спасибо за сегодня!

Тео чуть повернул в его сторону лицо и слабо улыбнулся. Кивнул, и вошел внутрь.

Джеймс прикрыл глаза.

Сейчас этого было достаточно.

* * *

Через час после этого довольная – почти вся – группа полным составом направилась к озеру. От их общежития оно находилось очень близко, так что путь занял всего минут пять.

На экскурсии им рассказали, что водоросли в озере росли странные и цвели периодами. Так что сейчас, в начале сентября, никакой травы в воде не было, отчего водоем выглядел практически прозрачным. Да и температура не успела сильно упасть. Потому основной целью их похода стала возможность вдоволь искупаться.

Целью номер два единогласно считалась еда. Титул самого прожорливого члена их группы получил, как ни странно, не Джеймс – он и сам остался в недоумении. Но больше всех всегда съедал Нами. А казался таким худым мальчиком. Ваймус потом им всем устроил лекцию про метаболизм и повышенное что-то там, но Джеймс не особенно слушал. Себя он успокоил тем, что в горах, где жили арахниды, еды было мало. Его вид определенно питался плотью, и не то, чтобы ее можно легко достать, когда все вокруг знают, что ты можешь их съесть.

Так что досадная несправедливость быстро вылетела из головы. Джеймс просто пожарил еще целую кучу рыбы и мяса, которое они нагло выпросили у проционхома.

Существ на берегу было всего полтора десятка, но шум стоял невообразимый. Они всегда себя вели громко, даже если говорили только двое-трое. Джеймс не мог не признать, что это его очаровывало.

Потому он охотно вливался в разговоры, найдя себе таких же любящих жизнь компаньонов в лице Эйлин и Мария. Им просто нравилось, когда существа вокруг них веселились.

Даже если Джеймсу самому было тоскливо. Все же, отсутствие зачастую бессмысленных разговоров с другом очень сильно на него влияло. Но после недавнего происшествия он преисполнился надежды с Тео помириться. Может, даже извиниться, тут уж как повернется.

Наевшись, часть ребят пошла к воде. Эйлин рыбкой нырнула с разбега прямо в воду, напомнив остальным, что являлась водным существом. Корай оказался сдержаннее: ему хватило ума сначала снять одежду. А потом, Джеймс даже от мяса отвлекся, руки Корая начали медленно вытягиваться и темнеть превращаясь…

В щупальца!

Глаза Джеймса округлились. Он помнил, что Корай говорил, будто он осьминог, но показать отказался, сославшись на отсутствие под боком водоема.