Текст книги "Надежда Дурова"

Алла Игоревна Бегунова
Надежда Дурова

© Бегунова А.И., 2015

© ООО «Издательство „Вече“», 2015

© ООО «Издательство „Вече“», электронная версия, 2017

Автор благодарит за помощь в сборе материалов для этой книги:

Генерального директора Елабужского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника

РУДЕНКО Гюльзаду Ракиповну

Директора музея-усадьбы Н.А. Дуровой в городе Елабуга

ВАЛИТОВУ Фариду Хакимовну

Заведующую читальным залом Российского государственного военно-исторического архива

БУРМИСТРОВУ Татьяну Юрьевну

Зам. заведующего отделом Государственного архива Российской Федерации

ТИХОНОВА Игоря Сергеевича

* * *

Елабуга один из самых древних городов России с богатой тысячелетней историей. Он получил высокое развитие в середине XIX века как уездный город Вятской губернии. Здесь жили купцы-миллионеры, благотворительность которых способствовала тому, что в городе одновременно с торговлей развивались и просвещение, и культура, было открыто множество учебных и духовных заведений, создавались первые театры, литературные кружки. Прекрасные белокаменные дома и торговые лавки, соборы и храмы, гимназии и училища сохранились до наших дней и являются поистине жемчужинами купеческого градостроения и архитектурными памятниками.

Видимо, красота окружающей природы, размеренная жизнь елабужан, далекая от столичной суеты, но в то же время и достаточно современная, полюбились героине Отечественной войны 1812 года и писательнице Надежде Андреевне Дуровой настолько, что, прожив в Петербурге пять лет, она предпочла Елабугу и вернулась сюда доживать свой век, обогатив историю города своей знаменитостью.

С созданием в Елабуге Государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника стала возможным музеефикация мемориального дома и усадьбы, где прошли последние годы знаменитой кавалерист-девицы. В городе была установлена конная скульптура Надежды Дуровой, надгробный памятник на могиле, восстановлена ограда кладбища с аркой Троицкой церкви, разрушенной в 30-е годы XX века, благоустроена площадь. Все эти объекты составляют мемориальный комплекс Н.А. Дуровой. С целью сохранения подвига легендарной кавалерист-девицы в памяти потомков и популяризации ее литературного наследия Елабужский музей-заповедник проводит военно-исторические праздники, соревнования по конному спорту, организует научно-практические конференции, семинары, выставки и переиздает произведения талантливой писательницы – современницы А.С. Пушкина.

Документальная повесть А.И. Бегуновой «Надежда Дурова» – следующая в череде книг, издающихся музеем-заповедником. Она рассказывает о захватывающих этапах жизни и деятельности героической женщины, посвятившей свою жизнь защите Отечества. Эта книга ценна тем, что биография Надежды Дуровой получила в ней подтверждение архивными документами.

Надеемся, что книга будет интересна как широкому кругу читателей, так и историкам, литераторам, краеведам и сотрудникам музеев, занимающимся изучением общественно-политических событий XIX века и литературы того времени, и привлечет внимание читателей к нашей легендарной землячке, военный подвиг и литературное наследие которой продолжает удивлять и восхищать наших современников.

Гульзада Руденко, генеральный директор Елабужского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника, Заслуженный работник культуры Республики Татарстан

Предисловие

Надежда Андреевна Дурова – героиня Отечественной войны 1812 года стала первой русской женщиной-офицером, первой женщиной, награжденной за боевые подвиги знаком отличия Военного ордена – солдатским Георгиевским крестом. Её романтическая биография послужила сюжетной основой для многих художественных произведений, в том числе для очень популярного в нашей стране фильма «Гусарская баллада», созданного на киностудии «Мосфильм» в 1962 году.

С точки зрения нашего времени, ничего необычного в многотрудной жизни и смелых деяниях Н.А. Дуровой не было. Её семейная жизнь не сложилась, и тогда, уйдя от мужа и поместив своего единственного сына в закрытое военно-учебное заведение, она все силы отдала освоению профессии и карьерному росту. Тысячи и тысячи молодых женщин ныне проходят подобный путь. Но в начале XIX столетия судьба Дуровой удивляла, восхищала, привлекала внимание русского общества. В ней видели знак времени, символ новой эпохи.

 
Отвагой дышит девы грудь…
Хребту коня свой стан вверяя,
Свой пол меж воинов скрывая,
В лихом бою воитель новый,
Беллоны вид приняв суровый,
В руке сжав сабли рукоять,
Летит на вражескую рать… -
 

такие стихи посвятил Надежде Андреевне ее современник поэт А.Н. Глебов.

Между тем Дурова была в полной мере человеком своей эпохи. Эту эпоху принято называть наполеоновской. Она породила новый дух и новых героев в странах Европы. Подвиги, блеск военной славы, великие сражения – все это волновало тогда сердца и души необычайно. Женщины не остались равнодушными к бурным событиям этого романтического времени. Они захотели подражать замечательным героям. Поэтому не только дочь городничего Дурова из маленького российского города Сарапула решила примерить на себя мужской костюм, мужские занятия, мужскую роль. В европейских странах у нее были, так сказать, сестры по духовному порыву.

В 1812 году 26-летняя Луиза Мануе из Кельна, скрыв свой пол, поступила на прусскую военную службу. О ее тайне знали принц Вильгельм Прусский и его супруга. Они подарили молодой женщине, покинувшей мужа, верховую лошадь и помогли определиться рядовым уланом в корпус генерала Блюхера. Луиза участвовала в сражениях при Бауцене, Ганау, Метце, вместе с союзными войсками вошла в Париж в марте 1814 года.

В боях она была несколько раз ранена, в сражении при Бель-Альянсе в 1815 году лишилась правой руки. Кончила службу в чине вахмистра и с наградами – Железным крестом и военной медалью.

Как военный инвалид, Луиза получала пенсию от правительства Пруссии. После войны она вновь устроила свою судьбу: вышла замуж за переплетчика Иоганна Кессениха, родила троих детей. Семья перебралась в Россию, в Санкт-Петербург. Здесь Луиза сначала держала танцкласс, а затем – кабачок на петергофской дороге. Умерла она в 1852 году[1]1
  РГВИА. Ф. 395. Оп. 6. Д. 844. «Дело Луизы Графемус (или Гравелиус) от 17 мая 1817 года». Т. Пилецкая, статья «История одного портрета» в журнале «Нева». № 10 за 1988 г. С. 201–205.


[Закрыть].

В ряду этих амазонок Надежде Андреевне Дуровой, бесспорно, принадлежит выдающееся место. Во-первых, она была участницей трех наполеоновских войн: в 1807 году – в Пруссии, в 1812-м – в России, в 1813–1814 годах – в Польше и Германии. Во-вторых, она без перерыва прослужила в армии почти 10 лет: с марта 1807 года по март 1816-го. В-третьих, прошла по всем ступеням служебной лестницы: весной 1807 года – рядовой, осенью 1807 года – унтер-офицер, в декабре того же года произведена в офицерский чин корнета, в июне 1812 года – поручик, в марте 1816 года, при отставке, – штаб-ротмистр.

Первая документальная статья о Дуровой была опубликована в «Энциклопедическом лексиконе» еще при ее жизни (СПб., 1841, т. 17, с. 309). Там были изложены сведения о ее биографии, которые потом переходили из одного справочника в другой, не подвергаясь никаким проверкам, не претерпевая особых изменений: первая женщина-офицер, дочь гусарского ротмистра, «кавалерист-девица», писательница. Таковы статьи о ней в «Большой энциклопедии. Словаре общедоступных сведений по всем отраслям знаний» (СПб., 1903, т. 8, с. 788), в «Военной энциклопедии» издательства И. Сытина (СПб., 1912, т. 9, с. 243), в «Большой советской энциклопедии» (М., 1972, т. 8, с. 545), в «Советской военной энциклопедии» (М., 1977, т. 3, с. 272). Материалом для этих публикаций служили только автобиографические произведения самой Надежды Андреевны Дуровой.

К сожалению, за все это время не было издано ни одного сборника документов, в котором жизненный путь и подвиги этой необычной женщины были бы отражены со всей полнотой и достоверностью. Первую попытку обобщить исторические факты и соотнести с ними произведение Дуровой «Кавалерист-девица. Происшествие в России» сделали ее земляк священник Н.Н. Блинов и полковник 5-го уланского Литовского полка А.А. Сакс. Но и в их публикациях было немало неточностей и ошибок. В советское время поисками в архивах никто не занимался и тем более не пытался издавать книги на эту тему. Но интерес к деяниям первой русской женщины-офицера был. Особый всплеск его относится к периоду Великой Отечественной войны 1941–1945 годов, когда тысячи советских женщин буквально повторили путь Н.А. Дуровой: освоили военные профессии, стали солдатами и офицерами, воевали, совершили немало замечательных подвигов.

Однако в эту эпоху были в ходу не факты, а версии. Наверное, потому с невероятным успехом ставили тогда на сценах наших театров две пьесы: «Давным-давно» (автор А. Гладков) и «Надежда Дурова» (авторы К. Липскеров и А. Кочетков). В жанре художественной прозы выступил Н. Кальма, написав повесть «Кавалерист-девица» (М.-Л., 1942). До сих пор идет по разным каналам телевидения и пользуется популярностью художественный фильм «Гусарская баллада» (реж. Э. Рязанов), сценарий которого был написан по пьесе А. Гладкова.

Какими бы увлекательными ни были выдумки литераторов и кинематографистов, надо сказать, что такой персонаж нашей отечественной истории, как Н.А. Дурова, вполне достоин и глубокого исследования, и всестороннего изучения. Возможностей для этого теперь существует немало. Открыты архивы, публикуются документы и мемуары, расширяются и пополняются музейные экспозиции.

Автор этой книги, в течение многих лет собирая разнообразный исторический материал, работал с архивными и литературными источниками и поставил перед собой задачу написать не только о самой героине, но и показать повседневную жизнь русского общества, русской армии данной эпохи, увидеть их через призму необычной личности, чтобы понять закономерности, традиции и нравы.

Глава первая. Дворяне Дуровы

«Мать моя, урожденная АЛЕКСАНДРОВИЧЕВА, была одна из прекраснейших девиц в Малороссии. В конце пятнадцатого года ее от рождения женихи толпою предстали искать руки ее. Из всего их множества сердце матери моей отдавало преимущество гусарскому ротмистру Дурову; но, к несчастию, выбор этот не был выбором отца ее, гордого властолюбивого пана малороссийского. Он сказал матери моей, чтоб она выбросила из головы химерическую мысль выйти замуж за МОСКАЛЯ, а особливо военного. Дед мой был величайший деспот в своем семействе; если он что приказывал, надобно было слепо повиноваться, и не было никакой возможности ни умилостивить его, ни переменить однажды принятого им намерения. Следствием этой неумеренной строгости было то, что в одну бурную осеннюю ночь мать моя, спавшая в одной горнице с старшею сестрою своей, встала тихонько с постели, оделась и, взяв салоп и капор, в одних чулках, утаивая дыхание, прокралась мимо сестриной кровати, отворила тихо двери в залу, тихо затворила, проворно пробежала ее и, отворяя дверь в сад, как стрела полетела по длинной каштановой аллее, оканчивающейся у самой калитки. Мать моя поспешно отпирает эту маленькую дверь и бросается в объятия ротмистра, ожидавшего ее с коляскою, запряженною четырьмя сильными лошадьми, которые, подобно ветру, тогда бушевавшему, понесли их по киевской дороге. В первом селе они обвенчались и поехали прямо в Киев, где квартировал полк Дурова. Поступок матери моей хотя и мог быть извиняем молодостию, любовью и достоинствами отца моего, бывшего прекраснейшим мужчиною, имевшего кроткий нрав и пленительное обращение, но он был так противен патриархальным нравам края малороссийского, что дед мой в первом порыве гнева проклял дочь свою.

В продолжение двух лет мать моя не переставала писать к отцу своему и умолять его о прощении; но тщетно: он слышать ничего не хотел, и гнев его возрастал, по мере как старались смягчить его. Родители мои, потерявшие уже надежду умилостивить человека, почитавшего упорство характерностью, покорились было своей участи, перестав писать к неумолимому отцу; но беременность матери моей оживила угасшее мужество ее; она стала надеяться, что рождение ребенка возвратит ей милости отцовские.

Мать моя страстно желала иметь сына и во все продолжение беременности своей занималась самыми обольстительными мечтами; она говорила: „У меня родится сын, прекрасный, как амур! Я дам ему имя МОДЕСТ; сама буду кормить, сама буду воспитывать, учить, и мой сын, мой милый Модест будет утехою всей жизни моей…“»[2]2
  Дурова Н. Кавалерист-девица. Происшествие в России. – СПб., 1836.


[Закрыть]

Таким романтическим рассказом начала Надежда Андреевна Дурова повествование о своей необычной, многотрудной и долгой жизни. Все персонажи этого рассказа, их отношения друг с другом описаны здесь коротко, четко и ясно. Сюжет выстраивается сразу, буквально с первых предложений. В нем есть все, что может увлечь читателя, обещая ему бурные перипетии, сильные страсти и неожиданную развязку истории. На первом плане находится юная, прелестная и своенравная героиня: «Мать моя, урожденная АЛЕКСАНДРОВИЧЕВА, была одна из прекраснейших девиц в Малороссии». Герой, которого она обожает, одет в роскошный мундир гусарского офицера и наделен всевозможными достоинствами: «…отца моего, бывшего прекраснейшим мужчиною, имевшего кроткий нрав и пленительное обращение…». Как водится, соединению двух любящих сердец мешают действия третьего, весьма зловредного персонажа: «…но, к несчастию, выбор этот не был выбором отца ее, гордого властолюбивого пана малороссийского».

Однако, надо заметить, все это очень напоминает пушкинскую «Метель», которая вышла в свет в октябре 1831 года, как раз в то время, когда Надежда Андреевна уже работала над своей книгой «Кавалерист-девица. Происшествие в России». Только у Пушкина героиня постарше: «…дочку их, Марью Гавриловну, стройную, бледную и семнадцатилетнюю девицу»; ее возлюбленный попроще: «бедный армейский прапорщик»; а родители девушки действуют сообща: «заметя их взаимную склонность, запретили дочери о нем и думать, а его принимали хуже, нежели отставного заседателя». Дурова не сообщает, кто же это придумал побег из отцовского дома и тайное венчание: «гусарский ротмистр Дуров» или «прекраснейшая девица в Малороссии». У Пушкина инициатива исходит от молодого человека: «Наступила зима и прекратила их свидания; но переписка сделалась тем живее. Владимир Николаевич в каждом письме умолял ее предаться ему, венчаться тайно, скрываться несколько времени, броситься потом к ногам родителей, которые конечно будут тронуты наконец героическим постоянством и несчастием любовников и скажут им непременно: Дети! придите в наши объятия.

Марья Гавриловна долго колебалась; множество планов побега было отвергнуто. Наконец она согласилась: в назначенный день она должна была не ужинать и удалиться в свою комнату под предлогом головной боли. Девушка ее была в заговоре; обе они должны были выйти в сад через заднее крыльцо, за садом найти готовые сани, садиться в них и ехать за пять верст от Ненарадова в село Жадрино, прямо в церковь, где уж Владимир должен был их ожидать»[3]3
  Пушкин А. Сочинения. – Л-д: Художественная литература, 1936. С. 488–489.


[Закрыть].

Великий русский поэт завершает свое произведение радостным финалом. Героиню ожидает чудо. Она все-таки встречает человека, который венчался с нею в церкви в ночь после метели. Он влюбляется в нее и делает ей предложение руки и сердца. Нечто похожее на чудо происходит и с «прекраснейшей девицей в Малороссии». В 16 лет она рожает «дочь-богатыря», после этого ее отец снимает с молодых супругов свое проклятие, приглашает их к себе и – что очень важно – вручает им приданое, приготовленное для дочери.

Такова канва событий, изложенных Н.А. Дуровой. Архивные документы, дошедшие до наших дней, позволяют внести в этот сюжет некоторые уточнения. Прежде всего надо сказать, что отец «кавалерист-девицы» Андрей Васильевич Дуров никогда в гусарах не служил.

Конечно, слова о покорившем сердце юной красавицы гусарском ротмистре придают рассказу некий романтический флер, но, увы, они являются всего лишь авторским вымыслом. В 1781–1782 годах, когда, вероятно, и произошло знакомство А.В. Дурова с семейством Александровичей, он был капитаном и командовал ротой в Белевском пехотном полку. Его форменная одежда состояла не из богато расшитых золотыми шнурами и галунами гусарских доломана и ментика, а из прозаического пехотного зеленого длиннополого кафтана с красными лацканами на груди и красного камзола на медных пуговицах.

Биографию Андрея Васильевича можно описать довольно точно по трем его послужным (формулярным) спискам, которые датируются 1786, 1807 и 1825 годами. В них есть незначительные расхождения, но в целом данные совпадают и рисуют весьма характерную картину жизни мелкопоместного дворянина во второй половине XVIII – начале XIX века.

А.В. Дуров родился в 1757 году. Согласно обычаям того времени, он рано поступил на службу: в январе 1767 года, то есть в возрасте десяти лет. Однако вполне возможно, что сначала он был лишь записан во Владимирский пехотный полк капралом, а в действительности в свою воинскую часть явился позже. Недаром в двух его послужных списках от 1807 и от 1825 годов указана другая дата: ноябрь 1767 года и другой чин: сержант.

Наиболее известный и документально подтвержденный пример такого зачисления в солдаты дворянских недорослей – поступление на военную службу великого полководца А.В. Суворова в октябре 1742 года (то есть в возрасте 12 лет. – А. Б.): «…по указу Ея Императорского Величества в лейб-гвардии Семеновского полку приказали явившихся с прошениями нижеозначенных недорослей, а именно… Александра Суворова… написать в лейб-гвардии Семеновский полк сверх комплекта без жалованья и для обучения указанных наук… отпустить в домы их на два года»[4]4
  Геруа А. Суворов – солдат. 1742–1754 гг. – СПб., 1900. С. 4–5.


[Закрыть]. Суворов явился на действительную службу в 1747 году (то есть в 17 лет), сразу получил чин капрала и дальше служил в унтер-офицерах лейб-гвардии Семеновского полка: с 1749 года – подпрапорщиком, с 1751 года – сержантом. В армию он был выпущен в мае 1754 года поручиком в возрасте 24 лет.

Такой способ, с одной стороны, ускорял служебную карьеру молодых дворян, с другой – способствовал подготовке для армии образованного командного состава за счет семей будущих офицеров, ведь при записи недоросля в полк его родители брали на себя обязательство учить сына «указанным наукам», перечень которых был законодательно установлен в 1736 году. В Высочайшем указе перечислялись: русская грамота, арифметика, геометрия, тригонометрия, фортификация, часть инженерная и артиллерийская, французский и немецкий языки и военная экзерциция[5]5
  Полное собрание законов Российской империи. – Т. 9, № 6949 и 7039.


[Закрыть]. Суворов, как свидетельствуют современники, был энциклопедически образованным человеком. Но для выходца из старинного дворянского рода, предки которого издавна жили в Москве и служили московским государям, это было не так уж и трудно. Его отец, в 1730 году – обер-офицер лейб-гвардии Преображенского полка – мог не только нанять квалифицированных учителей, но и сам собрал хорошую библиотеку, где будущий полководец познакомился с трудами военных теоретиков и писателей Тюренна, Кегорна, Морица Саксонского и других.

Получить такое образование в глубокой русской провинции человеку среднего достатка было практически невозможно. Потому о познаниях капитана Белевского пехотного полка А.В. Дурова в его формулярном списке от 1786 года сказано коротко: «Грамоте читать и писать умеет». Ведь он-то как раз и происходил из дворян Уфимской губернии, лежащей очень далеко от столичных образовательных центров: Московского университета, открытого в 1755 году, санкт-петербургских военно-учебных заведений, созданных несколько ранее, – Сухопутного шляхетского корпуса, Артиллерийского и инженерного корпуса, Морского корпуса…

Впрочем, достаточно полных сведений о дворянском роде Дуровых из Уфимской губернии не имеется. В публикациях, сделанных на основе архивных изысканий, отмечено, что, видимо, этот род ведет свое начало от польских шляхтичей Туровских, служивших в середине XVII века в гарнизоне города Смоленска. В 1655 году русские войска осадили и взяли Смоленск и царь Алексей Михайлович распорядился поселить пленных поляков около рек Кама и Мензела, наделив их землей и заставив принять православную веру. Всего было поселено более 250 человек из четырех «хоругвей» (т. е. эскадронов). Шляхтичи стали именоваться городовыми казаками и нести охранную службу в местных городах и поселениях.

Туровские получили землю в окрестностях города Уфы. По межевым актам XVII столетия здесь значится обширная территория, имевшая название «Турово поле». Это и были владения Дуровых, так как польская фамилия претерпела в России изменения. Сначала ее стали писать как «Туровы», затем, в XVIII веке, – «Дуровы». Родственники А.В. Дурова жили в Уфе и в начале XIX столетия. Так, в архивных документах упоминается некая Александра Кузьминишна Дурова, которая в числе почетных гостей была приглашена на дворянский бал, данный в Уфе 17 сентября 1824 года в честь посетившего этот город императора Александра I[6]6
  «Уфимские Губернские ведомости» № 37 за 1895 г. «Исторический вестник» № 1 за 1898 г. С. 413–414.


[Закрыть]. Сам А.В. Дуров в письме князю Вяземскому в январе 1817 года называл себя «пермским и сарапульским». Согласно «Ведомости о состоящих в Вятской губернии помещичьих крестьянах и дворовых людях» от 1812 года, в Яранском уезде проживали: помещица Надежда Дурова в деревне Ахмановой (у нее было 16 крепостных), помещица девица Варвара Дурова (19 крепостных), помещица девица Софья Дурова в починке Терехине (17 крепостных), коллежский асессор Дмитрий Дуров в починке Гаврилове (13 крепостных), полковница Мария Дурова в деревне Шимелово (66 крепостных)[7]7
  РГИА. Ф. 1286. Оп. 2 (1812 г.). Д. 270. Л. 7-18.


[Закрыть].

Андрей Васильевич Дуров среди владельцев деревень и крепостных крестьян ни в одном из десяти уездов Вятской губернии (Вятский, Орловский, Котельнический, Яранский, Нолинский, Уржумский, Сарапульский, Елабужский, Слободский, Глазовский) не значится. Может быть, Дуровы, проживавшие в Яранском уезде, приходились ему не просто однофамильцами, а родственниками. Однако степень их родства не установлена. Точно так же не установлены имена, даты жизни и место жительства его родителей, то есть деда и бабки Надежды Андреевны со стороны отца. Она вообще ни разу не упомянула о родне и предках Дуровых в своей книге, и это очень странно, потому что воспитание детей в дворянских семьях начиналось с того, что они учили свою родословную и должны были знать всех предков, особенно по мужской линии.

В произведении «кавалерист-девица» рассказала лишь о младшем брате Андрея Васильевича – Николае Дурове: «…увидела вошедшего за мной старика, который дрожащим голосом спрашивал у Засса: „Можно ли мне видеть конно-польского полка товарища Дурова? Я родной дядя его…“»[8]8
  Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. – М.: Московский рабочий, 1983. С. 93.


[Закрыть]. Н.В. Дуров сыграл определенную роль в судьбе героини. Познакомившись с ним лично в декабре 1807 года, Надежда Андреевна впоследствии поддерживала это знакомство и останавливалась в его квартире во время приездов в столицу в 1811, 1816, 1817–1818 годах.

Кое-какие сведения о нем имеются в Российском Государственном Историческом архиве (г. Санкт-Петербург). Известно, что Николай Васильевич Дуров начал служить в 1770 году, в 1802 году попал под суд, но был оправдан. К 1818 году он имел чин коллежского советника и просил о назначении его на должность председателя Воронежской уголовной палаты. Император Александр I это назначение не утвердил, мотивируя тем, что Дуров ненадежен, так как долгое время находился под судом и следствием[9]9
  РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 136. Л. 62. «О назначении коллежского советник Дурова на должность председателя Воронежской уголовной палаты. 1818 года января 20-го».


[Закрыть].

Кроме Николая Васильевича, у А.В. Дурова был еще один брат – Иван Васильевич, который в 1803 году служил на военной службе и имел чин подпоручика. Но его дальнейшая жизнь и судьба неизвестны.

Все три брата поименованы в «Грамоте Екатеринославского дворянского собрания о дворянстве Дуровых», выданной 13 апреля 1803 года. Об этом документе упоминает Надежда Андреевна в своей книге. Копия с него, заверенная в Сарапульском уездном суде 22 июня 1808 года, приложена к прошению А.В. Дурова о приеме его младшей дочери Евгении и его внука – сына «кавалерист-девицы» Ивана Чернова – в казенные учебные заведения в Санкт-Петербурге.

Но с этой «Грамотой о дворянстве» связана целая история, и она вызывает много вопросов. Дело в том, что в 1842 году младший брат Дуровой Василий Андреевич, занимавший должность городничего в Сарапуле после отставки отца, обратился в Екатеринославское Дворянское собрание с ходатайством о внесении его вместе с женой и детьми в родословную книгу, объясняя это тем, что его отец, коллежский советник Андрей Васильевич Дуров, вместе с двумя своими братьями состоял в дворянах Екатеринославской губернии и был внесен в первую часть книги местных дворянских родов под номером 17, что зафиксировано в «Грамоте о дворянстве» от 13 апреля 1803 года. Из Екатеринославля Андрею Васильевичу ответили, что при проверке первой части родословной книги никаких записей о Дуровых там не обнаружено, а потому Дворянское собрание Екатеринославской губернии внести его в книгу не может, равно как и выдать ему соответствующий аттестат. В 1848 году А.В. Дуров послал аналогичное ходатайство уже в Правительствующий Сенат, в Департамент Герольдии. Он просил о приписке его с семьей к дворянству на том основании, что его предки Дуровы состояли в дворянском достоинстве свыше ста лет. При повторной проверке дворянских родословных книг Екатеринославской губернии ему опять сообщили, что записей о Дуровых там не имеется, и рекомендовали обратиться с прошением о приписке к дворянству в Дворянское собрание Казанской губернии, по месту его жительства. Но и здесь он получил отказ, так как представленные им документы сочли недостаточными[10]10
  «Труды Вятской ученой архивной комиссии». – Вятка, 1913, выпуски III–IV. С. 202. Сообщение Д. Фаворского.


[Закрыть].

В дворянскую родословную книгу Казанской губернии был внесен лишь старший сын Василия Дурова – Андрей Васильевич Дуров (1833-?). Запись о нем сделана в первом томе третьей части, как человека, «приобретшего дворянство на службе гражданской, а равно получившего права потомственного дворянства чрез пожалование одним из присвояющих сие достоинство Российских орденов». Решение Казанского депутатского дворянского собрания датируется 14 мая 1845 года, Указ Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии – 31 января 1846 года, дело проходило под номером 1685[11]11
  Алфавитный список родоначальникам потомственных дворян, внесенным в дворянскую родословную книгу Казанской губернии.


[Закрыть].

История о дворянстве Андрея Васильевича Дурова и соответственно его знаменитой дочери Надежды Андреевны, а также его сына Василия Андреевича, хорошо знакомого с Пушкиным, может быть рассмотрена и в наши дни. Все родословные книги дворян Екатеринославской губернии с записями, сделанными в течение 1798–1813 годов, хранятся в Государственном Историческом архиве. Упоминания о братьях Дуровых в них действительно нет. При сверке документов обращает на себя внимание тот факт, что фамилии лиц, подписавших их, не совпадают с фамилиями, поставленными на «Грамоте о дворянстве», выданной Дуровым в то же самое время.

Так, у Дуровых первой стоит подпись губернского предводителя дворянства коллежского советника и кавалера Анания Струкова, а по родословной книге это – статский советник и кавалер Петр Штерич. У Дуровых – депутат от дворянства Павлоградского уезда надворный советник Василий Яковлев, в родословной книге – Иван Чернявский; у Дуровых – депутат от дворянства Ростовского уезда Дмитрий Миско, в родословной книге – Дмитрий Тизна; у Дуровых – секретарь и казначей дворянства коллежский асессор Дмитрий Биляшевский, в родословной книге – надворный советник Дмитрий Милашевич…[12]12
  РГИА. Ф. 1343. Оп. 51. Д. 98. Л. 69–80, № 594. Родословная книга внесённых в оную дворян Екатеринославской губернии в течение 1802 года. Исследование подписей проведено И. С. Тихоновым.


[Закрыть]

Был ли лично Андрей Васильевич Дуров дворянином? Да, был. По всем законам Российской империи он дважды достигал членства в заветном сословии: на военной службе, дойдя до чина капитана, и на гражданской службе, дойдя до чина 6-го класса (коллежский советник). Но тогда в большой цене было не личное дворянство, а ПОТОМСТВЕННОЕ. Его можно было установить только с помощью «Грамоты о дворянстве», выдаваемой дворянскими собраниями в губерниях.

По какой-то причине братья Дуровы этого документа не имели. А он требовался для лучшего продвижения по службе. Поэтому они его, скорее всего, купили у чиновников, имевших доступ к печати Дворянского собрания Екатеринославской губернии. Но эти люди обманули Дуровых. Они продали им только заполненный бланк с печатью и фальшивыми подписями, но не внесли соответствующую запись в родословную книгу, без которой «Грамота о дворянстве» становилась подделкой. Эта подделка сыграла большую роль в 1808 году при определении на учебу Евгении Дуровой и Ивана Чернова и в 1813 году при поступлении юнкером в лейб-гвардии Уланский полк Василия Дурова. Вполне возможно, что дети Сарапульского городничего даже не знали о подделке документа. Обман вскрылся лишь в 1842 году, когда Василий Андреевич пожелал воспользоваться правами потомственного дворянина и внести в родословную книгу Екатеринославской губернии своих детей.

Таким образом обстоит дело с Дуровым уфимским, «пермским и сарапульским», общественный интерес к которому вызвали смелые деяния его старшей дочери. Однако, кроме них, в России существовали и другие дворянские роды Дуровых, в действительности имевшие и многовековую историю, и крепостных крестьян, и наследственные поместья в разных губерниях обширной империи. Один из них, Сергей Федорович Дуров (1816–1869 гг.), снискал известность как поэт, прозаик, переводчик и общественный деятель. Он был сыном полковника, окончил благородный пансион при Петербургском университете в 1833 году, дослужился до чина коллежского асессора и потом стал профессиональным литератором, сотрудничая в журналах «Современник», «Отечественные записки», «Время» и других…[13]13
  Русские писатели. ХIХ век. – М.: Просвещение, 1996. Т. 1. С. 266–268.


[Закрыть]

В списке потомственных дворянских родов Санкт-Петербургской губернии также числились Дуровы. Один из них, Николай Павлович Дуров (1831–1879 гг.), окончил Институт корпуса инженеров путей сообщения, впоследствии стал статским советником и ординарным профессором в этом учебном заведении, заведовал его музеем, а за свои научные достижения был награжден орденом Св. Станислава 2-й степени с короной[14]14
  Русский биографический словарь. – СПб., 1905. Т. 6. С. 726–727.


[Закрыть].

К наиболее древнему роду относились Дуровы из Московской губернии, упоминавшиеся в смотровых книгах Разрядного приказа с середины XVI века. У них был дворянский герб: «Дуровы имеют в своем гербе изображение летящего в золотом поле черного одноглавого орла, который держит клювом за голову, а лапами за середину змея с красными крыльями, обернутого в правую сторону»[15]15
  Лакиер А. Русская геральдика. – СПб., 1855. Т. II. Ч. 4. С. 574.


[Закрыть]. Один из московских Дуровых, Захар Захарович (? -1889 гг.), сначала окончил военно-учебное заведение, а потом – Московскую консерваторию. Он стал преподавателем истории русского церковного пения в Санкт-Петербургской консерватории и издал фундаментальный труд «Общий очерк истории музыки в России» (1884 г.). Другое его крупное сочинение по истории православного пения было удостоено премии Российской императорской Академии наук…[16]16
  Русский биографический словарь. – СПб., 1905. Т. 6. С. 726.


[Закрыть]