Текст книги "Гоадарай: приключения Ангелины"

Егор. Сибирь

В тот же день она вышла на связь с верным-неверным Карлом, но, увидев его, она заметила, что он выглядит озабоченным и расстроенным.

– Что-то случилось?

– Да, Ангелина, ты не представляешь, насколько я растерян.

– Я начинаю волноваться, – желая выглядеть заботливой, произнесла Ангелина, и Карл благодарно посмотрел на нее.

– Ко мне на прием зашел инженер. Жорж («Егор», – перевела Ангелина) Руцкой. Он сдал отчет, шутил. Выглядел абсолютно нормально. Ничего не предвещало неприятностей. И вот через четверть часа ко мне в кабинет влетают сотрудники и кричат:

– Жоржу плохо. Он лежит без сознания.

– Он молодой?

– Да, чуть больше тридцати. Очень талантливый. Сделал карьеру в Москве, сейчас его прислали сюда, потому что он исключительно ответственный. Несмотря на молодость, у него уже огромный опыт. А этот проект требует именно такого человека, – выносливого и опытного. Никогда на здоровье не жаловался. В Москве у него остались жена и маленький сын.

– А когда он приехал?

– Три месяца назад.

– А что-то уже известно?

– Он жив, но в реанимации. Я поехал в больницу, и доктора мне сказали, что не хотят давать никаких прогнозов. В Москве уже знают, что случилось. Мне было неприятно с ними говорить, – похоже, все, что их интересует, – это как быстро он сможет снова приступить к работе. Моя вера в славянскую доброту серьезно пошатнулась.

Ангелина, сама не зная почему, прониклась этой историей настолько, что решила отложить разговор о злополучной фотографии и попросила Карла сообщить ей новости о Жорже, как только хоть что-то станет известно.

– А его жене сообщили?

– Ты знаешь, ей позвонила моя секретарь, и что мне показалось странным, – секретарь была очень взволнована, когда пересказывала разговор. Она сказала, – я с ней говорю, господин Карл, а у меня такое впечатление, что она даже не осознает, что ее муж между жизнью и смертью. Что ее поразило больше всего, и меня, признаюсь, тоже, так это то, что жена даже не спросила, когда и как ей приехать.

– То есть, как это?

– Просто молчит и все. А потом сказала, что телефон мужа отключен, и она просит секретаря сообщить ей исход. Вот именно такое слово. И она мне именно это слово передала, – я переспросил, вы уверены, что она сказала «исход»? И она подтвердила, а потом добавила: «Я сама ничего не понимаю». Ну, если русский человек не может понять русского человека, то куда уж мне, родившемуся в далекой Америке, расшифровывать смыслы?

Ангелина, пожалуй, в первый раз прониклась к Карлу искренней симпатией.

– Карл, я за тебя спокойна, потому что самоирония признак незаурядного ума.

Карл рассмеялся.

– Я поговорил с тобой, и у меня словно камень с души свалился.

– Но все это действительно странно, – а самое странное то, что врачи не сказали тебе, что с ним.

– Я жду вестей с минуты на минуту.

Ангелина спешно попрощалась, – чужая драма лишила ее покоя.

Какой-то далекий Егор Руцкой… Ну какое ей дело до него? Однако мысль о том, что молодой мужчина вот так, за 15 минут оказался на мостике между жизнью и смертью, вызывала у нее головокружение, как если бы она долго вглядывалась в бездну.

Ее раздумья нарушил звонок от Карла. Наверняка, он что-то узнал, – Ангелине понравилось, как Карл повел себя в этой ситуации, проявив искреннее сочувствие к судьбе другого человека. Как назло, связь не сработала, и звонки, едва начавшись, тут же прерывались. «Да, с Сибирью шутки плохи», – подумала со вздохом Ангелина, и фотографии с потрясающей красоты рассветами и закатами, которые так щедро присылал ей Карл, вдруг наполнились какой-то зловещей величественностью.

На следующий день Ангелина проснулась еще до рассвета, – сбросив с себя остатки сна, она вышла на балкон и увидела, что на еле розоватом небе собираются крошечные пушистые облака, всегда предвещавшие солнечное утро, но на некоторых деревьях то тут, то там можно было заметить желтеющие листья, нарушавшие зеленый благодушный фон. Подступало то осеннее время, когда цвета не сливаются в гармоничных переливах лета, а сталкиваются и соперничают в яркости, чтобы полнее обнажить красоту мгновения.

Солнце вырвалось из-за горизонта, и Ангелина вдруг ощутила такое облегчение, как если бы она увидела исход какой-то скрытой от ее глаз битвы титанов. Лето пока уверенно побеждало, и Ангелина улыбнулась солнцу.

Вчерашняя мрачная новость снова ожила в памяти. Карл не оставил своих попыток дозвониться, и Ангелина, которая приняла историю Егора близко к сердцу, тут же ответила.

– О, привет, как дела? – Непринужденно начала она.

Однако Карл был расстроен больше вчерашнего. По его всклокоченным волосам Ангелина поняла, что он провел бессонную ночь.

– Его увезли в Москву. Врачи не дают ему много шансов на спасение.

– Неужели все так плохо?

– Да. Вообще-то, еще хуже, чем плохо, Ангелина. Оказалось, что он пытался покончить с собой.

Ангелина охнула.

– Да, да, дорогая, я тоже словно получил удар током, когда узнал. Более того, никто до сих пор не может поручиться, выживет он или нет. А самое скверное, что как только в Москве узнали об истинном положении дел, мне передали приказ составить отчет и сказали, что они пойдут на все ради того, чтобы замять скандал. Я решил, что они говорят о том, чтобы пойти навстречу этому несчастному, но я ошибся. Мне дали понять, что уволят его задним числом.

– В один день лишиться и работы, и жизни, – пробормотала Ангелина. – Но теперь понятно, почему его жена вела себя так странно. Ей известно что-то, что привело его к такому страшному решению. Карл, что ты намерен делать?

– Ангелина, я бессилен.

– Ты должен помочь ему, если он выживет.

– Ангелина, когда самолет улетал, доктор в ответ на мой вопрос лишь покачал головой. Жизнь Жоржа висит на волоске. Единственное, что я могу для него сделать, – это написать отчет, который бы показал его в хорошем свете, как высокого профессионала, и так оно и было, – спешил выговориться Карл.

– Приложи к отчету рекомендательное письмо.

– Я боюсь, чтобы это не оказался некролог.

– О, это ужасно. Что могло случиться, чтобы молодой успешный мужчина попытался покончить с собой?

– Я хочу, чтобы мой контракт окончился как можно быстрее. Те люди, которых я встретил здесь, оказались настоящими, и я никогда их не забуду. Тем ужаснее был сегодняшний разговор с Москвой. Мне казалось, что мне позвонил не человек, а… устройство, – Карл от досады сжал губы.

– Ты сделал все, что мог, Карл. Тебе не в чем себя винить.

Однако в это мгновение историю Егора заслонили прежние страхи Ангелины. Она вспомнила о фотографии, и внутренний голос зловеще прошептал: «А может, Карлу все же есть, в чем себя винить?»

Карл, заметив, как глаза Ангелины из серо-голубых стали небесно-синими.

– Ангелина, ты совершенно не умеешь скрывать эмоции.

– Да, это правда. И есть только один способ с этим справиться.

– Какой же?

– Дать им волю, – решительно произнесла Ангелина.

– Что еще? – словно почувствовав приближение лавины, вздохнул Карл.

Он бросил на Ангелину обреченный взгляд, но она, отбросив минутную жалость, ринулась в атаку. Первый же вопрос, похоже, нанес сокрушительный удар по противнику.

– Сколько русских женщин тебя бросило за твою жизнь?

– Ты собираешься меня бросить?

– Это зависит от того, какое число ты назовешь.

– Никто меня не бросал.

– Потому что русских не было или по другой причине?

Карл замолчал. Наконец, он выдавил:

– Ты меня пугаешь.

«Ну, это еще и не самый плохой вариант, – подумала Ангелина. – Лучше напугать, чем потом пугаться самой».

– Карл, я видела твое фото с Ликой. Мне очень не понравилось, что она и я очень похожи. Мне очень не понравилось, что фото датировано этой весной.

Карл надолго замолчал, и Ангелина его не торопила. Она была странно уверена в своей правоте.

– О, Ангелина, ты только что открыла ящик Пандоры. Лика – это мое прошлое, но очень значимое.

Такой ответ Ангелине категорически не понравился.

– Я не люблю сложностей и интриг, Карл, – ты свободен от обязательств или нет? Все остальное, по большому счету, не так важно.

– У тебя есть время выслушать меня? Это очень длинная история.

Ангелине вдруг стало скучно, и она со вздохом сказала:

– К сожалению, нет.

– Ангелина, я прошу тебя, дай мне время. Дай мне шанс. Я даже рад, что ты увидела это фото. Ты можешь мне помочь. Я очень виноват перед Ликой.

Ангелина окончательно потеряла к Карлу былой интерес. Мужчина, чье прошлое вызывает у него столько эмоций, должен быть немедленно вычеркнут из претендентов. Этому правилу она следовала неукоснительно. Она вдруг взглянула на свое отражение в камере. Солнце уже поднялось достаточно высоко, и полуоткрытые жалюзи бросали на лицо Ангелины причудливо полосатую тень, делая ее похожей на «коммандос», разрисовывающих щеки для устрашения врага.

– Карл, ну почему всем цветам суждено распуститься и увянуть? Почему прелесть узнавания не может длиться вечно? Почему вы сами постоянно толкаете нас на войну?

– Я не хочу войны с тобой. Ты для меня была, как солнечный луч. Я обо всем забыл на минуту. Но прошлое…

– Прошлое имеет над нами власть, ключи от которой мы сами вручаем ему. Ты по-прежнему думаешь о ней?

– Да, – после тяжелой паузы произнес Карл.

– Я никогда не смогу быть с мужчиной, чьи мысли все еще заняты прошлым. Мне жаль, но мы не сможем быть вместе.

Ангелина бросила на Карла прощальный взгляд и отключилась.

Она вдруг испытала огромное облегчение. Боже мой, как же, оказывается, все просто! Все, с сегодняшнего дня она и минуты не потратит на мужчину, если он не вызывает у нее никаких чувств, кроме опасений или скуки, пусть он будет трижды миллионер.

Карл. Письма

На следующее утро телефон оповестил о новых письмах настойчивым колокольчиком. Раз-два-три. Окей. Ангелина лениво потянулась, – жизнь без Карла – день первый, – с улыбкой подумала она. А что, собственно, их связывало? Виртуальный роман в письмах, о котором она уже едва помнит, одна короткая встреча, ее старательное убегание от его губ, а затем снова виртуальное общение, – он настаивал на том, чтобы она писала ему как можно чаще, но после их встречи она справедливо решила, что можно сбавить обороты и, сославшись на занятость, свела переписку к минимуму.

Так, официальное начало новой жизни без оглядки на старую. Почта… Ангелина нахмурилась, когда увидела, что все письма, пришедшие ранним утром, были от Карла. Несостоявшийся жених жаждет объяснений. История старая, как мир. Однако когда Ангелина открыла письма, она увидела, что он прислал ей заново часть их переписки. Он словно почувствовал, что память Ангелины будет по-девичьи коротка. Письма чередовались, – сначала ее, полные вопросов, а затем его, с ответами развернутыми, как конспект лекций.

«Ты похож на Хемингуэя, а это значит, что ты жадно наблюдаешь за миром. Но тогда ты должен так же жадно наблюдать за людьми. Ну, хорошо, то, что важнее для меня, – за женщинами. Кто из них оставил самое яркое, негасимое временем впечатление?

И второй вопрос, боюсь, типичный для блондинки, – почему ты не женился снова? Международный рынок многообещающих женихов был объектом пристального женского внимания с незапамятных времен, – я не первооткрыватель темы, – отправляю тебя к авторитетному источнику в лице Джейн Остен.

Ненавижу писать длинные письма

Поцелуи намного веселее».

«Ангелина,

Я никогда не стремился познать мир пепла и камня, как и людей, его населяющих, – они скучны, однако я всегда, особенно в более молодые годы, искал те темные уголки планеты, которые не встретишь на карте, – мне были интересны места, где метафизика и мистика сливаются воедино, отсылая нас к древности, когда происходила калибровка ДНК человека и когда от любви женщин и ангелов рождались удивительные существа.

Относительно того, кто из женщин оставил в памяти немеркнущий свет? Когда я был совсем молод, я оказался в одной латиноамериканской стране, охваченной гражданской войной, которую устроили американцы, недовольные тем, что коммунисты были избраны на выборах, за что страна и получила заварушку по полной. Та женщина была медсестрой. Романтичной. Знающей только черное и белое и четко разделявшей добро и зло. Конечно, она жила только идеалами. Она примкнула к революционному движению, действовавшему в джунглях, – эта женщина для меня пример совершенства, – я любил и уважал ее. Она была убита во время этой революции.

Теперь позволь мне ответить тебе на вопрос о повторной женитьбе. Я воспитывал детей один. В тот год, когда младший поступил в университет, я был полностью поглощен бизнесом, которым занялся в 2003. Жениться и быть любимым для меня было из области непозволительной роскоши. Ни время, которым я располагал, ни настроение, в котором я пребывал, не способствовали тому, чтобы я мог обзавестись женой, как я того желал. Поэтому вместо того, чтобы быть эгоистом и разрушить жизнь какой-нибудь бедняжки, я остался один. Я тоже ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ ПИСЕМ, но твои я люблю, и, конечно, я ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ нежные поцелуи.

Скажи мне, прав ли я, считая, что женщина не согласится на половину любви, – она заслуживает мужчину целиком. Я ждал и работал на то время, когда любимой женщине я смогу уделять 1000 % своего внимания и давать столько же любви.

Хорошие вопросы, мой ангел.

Не всякому стал бы отвечать, но ты для меня – особенная».

«Привет, дорогой Карл.

Ты потребовал ежедневных писем.

Ты никогда не спрашиваешь меня о моем вчера, как будто хочешь получить чистый лист, и это то, что я искренне люблю в тебе, принимая это не как знак твоего равнодушия, а как уважение к границам личного и отсутствие собственничества, так часто отличающее мужской пол.

Но тебе я расскажу о моем прошлом, потому что если я исчезну, – а я этим грешу, – я не оставлю тебя хотя бы без объяснения, в котором раньше не чувствовала необходимости. Я напишу сейчас еще и потому, что ты мне нравишься за…(пункты см. выше).

После окончания университета я знала, что должна уехать-либо в Италию, либо в США, – выбор, не продиктованный логикой, только велением души. Наверное, своими планами я насмешила Бога, потому что в том же году мой старший брат погиб, разбившись на машине. Ему было 33, а мне – 21. Моя мама лежала в больнице в течение следующих двух лет, и если ты спросишь у меня, что я помню из этого времени, я тебе отвечу, – ничего. Черная дыра. Она закончилась внезапно. Однажды вечером я пришла после длинного рабочего дня домой, чтобы узнать, что мой кот, – черный красивый, – тоже погиб. Мой папа рассказал мне о том, как это произошло, сказал он также, что уже похоронил его, чтобы не причинять мне лишних страданий. Моя мама все еще была в больнице. Я была в квартире одна. Я рыдала, но без звука. Тишина – высшая музыка. Несколько часов без остановки. Два года мои глаза не пролили ни одной слезы, – даже на похоронах, – был декабрь, и ветер выл, шипел, стонал, словно испытывая голод по телу моего брата. Теперь все слезы, как водопад в немом кино, хлынули потоком.

Ночь закончилась – я была очень молодой, очень сильной.

И очень одинокой, потому что теперь я знала, что любовь и потеря всегда рядом».

«Моя дорогая Ангелина,

Я бы хотел убаюкать тебя, как ребенка.

Боль написана на твоем лице, особенно в твоих глазах.

Ни один человек, будь то мужчина или женщина, не знающие темную сторону луны, не могут быть близки мне. Не потому что я апологет страдания и боли, а потому что без этого знания они не поймут, что сделало меня тем, кем я стал. Только тот, кто узнал трагедию и стон души, могут рассчитывать на понимание меня, сегодняшнего. Вся моя жизнь подчинена исканиям, которые были сопряжены с невыносимой душевной болью, но я всегда улыбаюсь, и, наверное, от этого остро чувствую одиночество в толпе.

Ты не останешься одна, даже если исчезнешь. Помни, что ты от меня на расстоянии одного письма. Мы родственные души, мой Ангел, и я знал это в ту же секунду, когда взглянул в твои глаза.

Довольно слов, – я влюблен, и мне нравится это чувство.

Снова напоминаю тебе: помни обо мне, если ты решишь исчезнуть. Ты найдешь меня, как только я тебе понадоблюсь.

P.S. Раньше я тоже исчезал, и мои коллеги, бывало, говорили: «Карл снова играет в Гудини».

Тем же днем было датировано еще одно письмо от Карла.

«Я прекрасно понимаю то, о чем ты пишешь. Ты невероятно сложная личность. Если мужчина, ищущий традиционно предсказуемую женщину, влюбится в тебя, его сердце будет разбиваться сотни раз в день!

Меня не интересует женщина-женушка в понимании, доступному большинству.

Простой любви будет недостаточно. Мужчина, желающий удержать тебя, не должен тебя контролировать или предъявлять на тебя права. Он должен принять как должное то, что ты, словно невероятно сложный механизм, и это именно то, что так привлекает меня в тебе, – не могу дождаться, когда я начну любить тебя по-настоящему. Я также обладаю большой интуицией. Я много чего видел, и это расширило мое восприятие жизни многократно.

Ты очень сложная женщина, и очень умная, но ты быстро теряешь интерес, и скука твой враг.

Одно из твоих достоинств – твоя чувственная творческая природа. Я знаю, что славянки вообще обладают этим даром, будучи чувственными и страстными, однако лишь немногим дано иметь эти кукольно соблазнительные губы, которые пробуждают мысль о спальне, и девственные глаза. Ты до опасного хорошо знаешь мужскую натуру.

Мне тоже быстро становится скучно. Но с тобой это будет невозможно, потому что в тебе можно найти 100 граней женственности.

Люблю тебя!

Карл».

Ангелина прочла эти знакомые ей письма, как будто они принадлежали кому-то из далекого прошлого. А признание в любви в последнем письме, вставленное на русском, почему-то стало для Ангелины лишним доказательством того, что она рассталась с этим мужчиной себе во благо.

Чего он хотел, прислав эти признания, чего добивался? Он выбрал те письма, которые посчитал наиболее важными… Они не тронули ее, хотя и с ее, и с его стороны ощущалась искренность боли. Она пожала плечами, – нет нужды ворошить минувшее. И она оставила его послания без ответа.

Лика

Однако ее ожидал еще один сюрприз. Мы склонны искать объяснение тому, что осталось для нас тайной, поэтому Ангелина решила, что та злополучная фотография, которая и стала причиной раздора между ней и Карлом, на самом деле не содержала сколько-нибудь значимого секрета, однако она ошиблась, – загадка Лики действительно существовала, и она раскрылась самым неожиданным образом.

Ключи от тайны предложил сам Карл, прислав еще одно письмо. В нем он писал, что был влюблен в Лику, как ни в какую другую женщину, – она воплощала все его мечты, – женственная, красивая, с легкой грустью в глазах. Лика, в отличие от Ангелины, никогда не была замужем. Лика не имела детей, о которых мечтала. Карл писал, что каждый день, проведенный с ней, был наполнен особым смыслом, потому что ему уже тогда казалось, что его счастью что-то угрожает. Он писал горячо и проникновенно, и Ангелину его слова тронули больше, чем она хотела себе признаться: «Возможно, поводом для беспокойства была та самая грусть в глазах Лики, которую я замечал так часто, и чтобы прогнать которую, я был готов сделать все на свете. Мы стали близки уже через короткое время после знакомства, но она принадлежала к той редкой породе женщин, даже обладая телом которых, мужчина будет сходить с ума от ревности. Я называю это охота на душу, – она не приносила удовлетворения, и этим была ценна. Иногда я уходил от Лики и давал себе слово не видеть ее, но уже через день я, сам не зная как, оказывался у ее двери, и больше всего боялся, что найду дом пустым. Наши отношения были неровными, но все-таки счастливыми, и она первой сказала об этом. До этого я и не думал о том, что ей нужен брак, но после ее слов я не колебался и секунды, сказав, что она должна стать моей женой. Она согласилась так легко, что на мгновение мне стало страшно, – вдруг наш официальный союз что-то изменит, и я потеряю неуловимость Лики, которая единственно и держала меня рядом с ней, озаряя каждый день особым светом».

Далее он писал о том, что Лика забеременела. Эта новость для Карла была одной из самых счастливых, но только потому, что он видел, какой радостью наполнились глаза его возлюбленной. Уже дважды отец, уже убеленный сединами, Карл и не помышлял о том, что в его жизни появится младенец, но ради Лики он отбросил все сомнения и твердил: «Дети – это прекрасно». К сожалению, все оказалось не таким радужным, как вначале. Уже после третьего посещения врача Лику попросили задержаться и сообщили ей, что по результатам анализов и обследования они могут с уверенностью сказать, что у ребенка обнаружена патология. Они настаивали на прерывании беременности. Лика была категорически против. Она даже не смела произносить слово «аборт». Однако когда Карл поговорил с наблюдающим Лику доктором, тот убедил его вмешаться. И Карл после двух бессонных ночей решился на разговор с Ликой. Он писал, что то время для него было покрыто серым туманом. Лика поддалась уговорам. Она больше не была беременна. Но она больше не была и влюблена. Более того, ее сердце было переполнено болью и обидой. Карл писал, что женщина, которую ты любишь, так легко переносит тебя из рая в ад, что это парализует волю. «Я жил в потоке ненависти. И пришло время, когда я ощутил, что буду погребен под этим потоком навечно. В тот же вечер я уехал, попрощавшись с Ликой».

Ангелина была потрясена, – от письма веяло такой безысходностью, таким густым туманом неопределенности, что Ангелина не знала, какие слова Карл надеялся от нее услышать.

Она написала ему очень короткий ответ: «Не веря, что можно войти в одну реку дважды, я все же верю в то, что после ночи мрак рассеивается, и наступает утро. И для тебя, и для Лики». Карл, как она думала, исчез из ее жизни навсегда.