Текст книги "Фонтанный дом его сиятельства графа Шереметева. Жизнь и быт обитателей и служителей"

Фамилия крепостных дворовых людей Батовых встречается в документах родового архива графов Шереметевых нечасто. Так, при графе Дмитрии Николаевиче в Михайловской вотчине служил приказчик Герасим Батов; один из Батовых, Михаил Ильин сын Батов, 64 лет, в тот же период значится приписанным к Юхотской вотчине[142]142
  РГИА Ф. 1088. Оп. 3. Д. 961. Л. 26.


[Закрыть].

Крепостной человек графов Шереметевых Иван Андреевич Батов (ок. 1768–1839) известен тем, что он изготавливал превосходные по своим качествам музыкальные инструменты – скрипки, альты, виолончели, гитары. Созданные им инструменты дарились владельцу и другим важным особам, служили шереметевским музыкантам, шли на продажу. Редчайший случай – имя человека из крепостных было известно современникам, о нем писали русские газеты того времени, оно вошло в первые отечественные энциклопедии[143]143
  См., например: Толль Ф.Г. Настольный словарь для справок. Т. 1. 1863.


[Закрыть]. Ныне инструменты работы Батова – большая редкость, они хранятся в коллекциях Государственного Эрмитажа, Музея театрального и музыкального искусства в Санкт-Петербурге и дворца-музея Останкино.

Иван Батов родился около 1768 г., но неизвестно точно, в какой из графских вотчин. В специальной литературе о нем утверждается, что он родом из подмосковных вотчин. Личностью этого даровитого человека интересовался и граф С.Д. Шереметев. В феврале 1915 г. он писал в Москву своему двоюродному брату Борису Борисовичу Шереметеву: «Посылаю тебе сведения о виолончелисте Батове, которые и тебе могут быть интересны, так как у дяди (Бориса Сергеевича Шереметева, родного брата графини Анны Сергеевны Шереметевой. – А. К.) была его виолончель. Не знаешь ли, когда она была отдана на поправку и кому? Эта личность весьма интересная. Теперь ищем, из какого он села и губернии…»[144]144
  Это письмо хранилось в семейном архиве Ольги Борисовны Бредихиной (Москва), дочери Бориса Борисовича Шереметева, копия письма подарена ею автору книги в 1992 г.


[Закрыть] К письму прилагалась справка о Батове следующего содержания: «Батов Иван Андреевич – крепостной человек графа Н.П. Шереметева. Родился в 1767 году, умер в 1839. Учился в Москве у инструментального мастера Владимирова. Переехал в СПб на жительство и изучил фортепьянное мастерство. Батов, с позволения графа Шереметева, имел массу заказов. Его заказчиком был и русский знаменитый скрипач Хандошкин. Батовым была сделана чудной работы и звука скрипка, которая и была им поднесена императору Александру I. Батов прекрасно делал и виолончели. Знаменитый виолончелист Бернгард Ромбер пришел в восторг от одной из них. Впоследствии Батов поднес этот инструмент (виолончель) графу Д.Н. Шереметеву, который за нее дал ему вольную со всем его семейством. В течение своей жизни Батов сделал 41 скрипку, 3 альта, и 6 виолончелей. Его скрипки есть в музее придворного оркестра. Энциклопедия смычковых инструментов Михельсона, где упоминается о Батове. Михаил Иванович Носков, инструментальный мастер, имеющий гравюру и портрет масляными красками Батова. Адрес Носкова: Петроград, Средняя Подьяческая, 10. Анатолий Иванович Леман. Книга о скрипке».

И.П. Батов

Сохранившиеся документы позволяют уточнить некоторые обстоятельства жизни этого замечательного крепостного таланта. Безусловно, он выучился на мастера в Москве, и первая половина его жизни прошла именно там. 13 ноября 1802 г. князь Федор Сергеевич Щербатов, который возглавлял Московскую домовую контору, писал графу Николаю Петровичу в Петербург: «Известный инструментальный мастер Батов мною призван был в канцелярию для объявления ему, что по его желанию в дом приказали взять его. Сие определение его расстроило, жалеет о своем поступке и просит о прежнем отпуске, представляя, что будет он задолжен хозяину, что ему сие заработать надобно; сей пример сдержит многих от пустого глаголенья»[145]145
  Столетние отголоски. 1802 год. С. 100.


[Закрыть].

Из этого письма ясно, что Батов работал «от себя», уплачивая барину определенный оброк. Возможно, он и выражал желание быть при графе Николае Петровиче, когда тот переехал на жительство в Петербург, надеясь, что в столице он может иметь больше заказчиков. Но вместе с тем он боялся, что его сравняют со многими другими дворовыми и вместо относительной свободы он получит полную несвободу.

Однако Батов все же должен был переехать в Петербург. Точно неизвестно, жил ли он со своим семейством в Фонтанном доме, но в приходе Симеоновской церкви жил точно. Документальных свидетельств о поднесении им скрипки императору Александру I пока не найдено, но о виолончели его работы, подаренной графу Николаю Петровичу, сохранились некоторые сведения, хотя судьба этого инструмента, хранившегося в Фонтанном доме, пока не выяснена.

Иван Батов получил вольную вместе с женой Екатериной Ефимовой, сыновьями Гаврилой и Павлом и двумя дочерьми, одну из которых звали Анной, в конце 1827 г.[146]146
  РГИА Ф. 497 (Дирекция Императорских театров). Оп. 1. Д. 3646. Л. 3. О службе Гаврилы Батова.


[Закрыть] Документ засвидетельствован в Санкт-Петербургской палате гражданского суда 30 ноября 1827 г. Была ли это благодарность барина или Батов выкупился на волю – неизвестно, но скорее второе. Практика выкупа «капиталистых» крепостных была широко распространена и при графе Петре Борисовиче, и при его сыне и внуке. После получения вольной Батов записался в ремесленники, в инструментальный (клавикордный) цех, получив статус «вечно» мастера.

Летом 1829 г. в Петербурге проходила первая мануфактурная выставка отечественных изделий. По ее закрытии устроители вручали золотые и серебряные медали за выдающиеся достижения и представленные экспонаты. Большую серебряную медаль (среди 38 награжденных) получил мастер Батов «за отличные скрипки и виолончель его работы»[147]147
  Северная пчела. 1829. № 85.


[Закрыть].

На выставке 1833 г., проходившей в Дерпте, его скрипки и виолончели также отметили[148]148
  Там же. 1833. № 114. С. 455.


[Закрыть]. Батов не только создавал инструменты, но и «поправлял» (реставрировал) их. Из мемуарных свидетельств известно, что его знали и высоко ценили не только российские профессиональные музыканты и любители, но и европейские.

Когда его сын поступал на службу в Театральную дирекцию, ему надо было представить документ о сословной принадлежности отца. Сын предъявил билет из Ремесленной управы Санкт-Петербурга, выданный 4 января 1839 г. вечно инструментального цеха мастеру Ивану Андрееву Батову, сроком на год. По правилам того времени, в документе указаны приметы владельца документа: «…ростом два аршина пять вершков, лицом бел, глаза серые, нос прям, от роду 71 год, женат первым браком».

Батов и члены его семьи не названы среди тех, кто приходил к исповеди в домовую церковь Фонтанного дома. Однако его дом находился в приходе церкви Симеона и Анны. Запись в метрической книге церкви Симеона и Анны на Моховой улице гласит: «18 июля 1841 г. умер, 20-го похоронен санкт-петербургского вечно инструментального цеха мастер Иван Андреев Батов, 73 лет, от старости, погребение на кладбище на Большой Охте (Георгиевском Большеохтинском кладбище)»[149]149
  ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 111. Д. 324. Л. 602 об.–603. М. к.


[Закрыть].

Сыновья Батова выучились игре на музыкальных инструментах, что потом дало им возможность зарабатывать себе на жизнь.

Старший сын, Гаврила Иванович Батов, сразу после получения вольной смог поступить на службу в Театральную дирекцию[150]150
  РГИА. Ф. 497. Оп. 1. Д. 3646. О службе Гаврилы Батова. 1828–1863 гг.


[Закрыть]. Срок его службы считался с 17 декабря 1827 г., он значился музыкантом 2-го разряда. После 20 лет службы получил пенсию в размере 400 руб. серебром в год, но по его прошению оставлен на службе в оркестре до 13 февраля 1855 г., когда его уволили в связи с сокращением оркестра. 16 декабря он получил аттестат из Дирекции, который служил ему как главный документ (оригинал есть в деле о службе Гаврилы Батова). «…Обязанность свою исполнял при хорошем поведении с примерным усердием; лет ему 49, женат первым браком на санкт-петербургской мещанской девице Федосье Ивановой Кононовой, детей не имеет…»[151]151
  Там же. Л. 20–21 об.


[Закрыть] Отметка о венчании 6 февраля 1851 г. есть на подлинном аттестате. Там же приписка о его смерти: Гаврила Батов умер 15 октября 1863 г. и погребен на Георгиевском Большеохтинском кладбище. Отпевали его в церкви Симеона и Анны на Моховой улице. Вдова после смерти получала часть его пенсии, при оформлении указан ее адрес: Караванная улица, дом Куприянова[152]152
  РГИА. Ф. 497. Оп. 1. Д. 3646. О службе Гаврилы Батова. 1828–1863 г. Л. 22 об.


[Закрыть].

Младший сын, Павел Иванович Батов, также поступил на службу в Театральную дирекцию[153]153
  Там же. Д. 8105. О службе Павла Батова. 1839–1878 гг.


[Закрыть]. В сословном свидетельстве отца дано такое описание внешности Павла: «Росту 2 аршина 6 с половиной вершков, лицом бел, глаза серые, от роду 25 лет, холост».

Как следует из аттестата, выданного Павлу из Театральной дирекции по окончании службы, принят на службу 7 августа 1839 г. После 20 лет службы Батов получил пенсион 360 руб. серебром в год, равный его жалованью в оркестре, уволен 14 августа 1859 г. «по болезненному состоянию». В аттестате сказано, что он «обязанность свою исполнял при хорошем поведении с усердием», от роду 45 лет, холост[154]154
  Там же. Л. 19–20.


[Закрыть]. На подлиннике аттестата приписки: о венчании 7 октября 1862 г. в Никольском Морском соборе с вдовой Анной Луизой Калькрейтер, приписанной к городу Гольдингену. Умер 30 июля 1878 г. в Александровской больнице «от органического страдания заслонок сердца». На подлинном аттестате имеются также многочисленные полицейские отметки о прописке за разные годы, почти все нечитаемые, но читается адрес на 1876 г.: «Екатерингофский проспект, дом 4/51, квартира 106».

Таким образом, по прямой мужской линии род замечательного мастера не продолжился, но его инструменты хранятся сейчас в Государственном Эрмитаже, в музее усадьбы Останкино, в Музее театрального и музыкального искусства. Некоторые из них прозвучали в 2018 г. в Фонтанном доме на специально организованных концертах, приуроченных к 250-летию большого русского мастера, прославившего не только свое имя, но и русскую инструментальную школу.

С 1789 г., когда театр полностью перешел в руки графа Николая Петровича, его штат вырос и граф стал обращать особое внимание на совершенствование своих артистов. Крепостная труппа имела в своем составе 10 актрис и двух учениц, 10 актеров, 18 танцовщиц и четверых учениц, 19 танцовщиков, регента концертмейстера, гуслиста, 35 певчих, 49 музыкантов, 4 художников-декораторов. Кроме этого, были рабочие сцены, портные, парикмахеры и др. Всего, включая «надзирающих» за артистами, – 179 человек дворовых[155]155
  Станюкович В.К. Домашний крепостной театр… С. 28–29.


[Закрыть].

В книге исследовательницы истории шереметевского крепостного театра Н.А. Елизаровой[156]156
  Елизарова Н.А. Театры Шереметевых. М., 1944.


[Закрыть] приведены списки певчих, актеров и актрис. Многие из них происходили из подмосковных вотчин или из Борисовской вотчины. Судьба этих талантливых людей, бывших вместе с тем крепостными рабами, драматична, а иногда и трагична.

Материально-бытовые условия шереметевской труппы были лучше по сравнению с другими крепостными труппами, особенно в сравнении с другими крепостными служителями. Но это была жизнь в позолоченной клетке, они лишались личной свободы, жили изолированно, под строгим присмотром надзирателей. Их труд состоял не только из представлений, часто в присутствии высокопоставленных гостей, одаривавших наиболее понравившихся актрис и актеров, но и из постоянной учебы, совершенствования. Итальянскому и французскому языку их обучал «итальянский учитель» Торелли, музыкантов учил Феер, танцовщики и танцовщицы проходили подготовку у Е. Санемони и у И. Казелли. Несколько лет учителем танцев был Джанфанелли, уволенный в 1795 г.[157]157
  Отголоски XVIII века. Вып. III. С. 24, 27.


[Закрыть] Танцовщицы Татьяна Шлыкова и Елена Казакова брали уроки у знаменитого французского балетмейстера Шарля Ле Пика. Танцор Гаврила Шлыков учился у танцовщика императорской сцены Волкова. В 1791 г. граф отправил группу своих артистов в Петербург для обучения у придворных актеров Ивана Дмитриевского, Силы и Елизаветы Сандуновых.

В театре нередко служили юноши и девицы из одной семьи. Еще при графе Петре Борисовиче в труппе состояла Мария Черкасова, происходившая из семьи управителя. Братом и сестрой были артистка Ирина Калмыкова и музыкант Петр Калмыков, возможно, Прасковья Калмыкова тоже из их семьи. В начале 1780-х гг. первой артисткой труппы считалась Анна Буянова, дочь дворового человека Шереметевых. В труппе состояли Степанида Дегтярева, сестра регента хора и композитора Степана Дегтярева, сестры Афимья и Татьяна Шлыковы, Анна Якимова, Степанида Мукосина, сестры Прасковья и Матрена Ковалевы, сестры Елена и Авдотья Казаковы и другие. Сестры на сцене нередко выступали под одним псевдонимом. Еще в 1796 г. по приказу барина его артисты получили сценические псевдонимы, повелено было называть их именами драгоценных камней: «Девушка Прасковья Ковалева, она же Жемчугова, Анна Буянова, она же Изумрудова, Арина Калмыкова, она же Яхонтова, Матрена Ковалева, она же Жемчугова, Фекла Урузова, она же Бирюзова, Марфа Урузова, она же Бирюзова, Татьяна Шлыкова, она же Гранатова, Авдотья Кочедыкова, она же Аматистова, Ирина Снегова, она же Хрусталева, Кузьма Деулин, он же Сердоликов, Николай Серов, он же Мраморов, Иван Васцын, он же Надеждин, Роман Пешников, он же Корольков, Андрей Жуков, он же Кремнев. Таким образом и впредь писать настоящим именем»[158]158
  Станюкевич В.К. Домашний крепостной театр Шереметевых XVIII века. Л., 1927. С. 74–75.


[Закрыть].

И.П. Аргунов. Портрет неизвестной актрисы

Граф Шереметев не жалел средств не только на профессиональных педагогов, но и на сценические костюмы своих артистов. Увеличение средств, отпускаемых «на платье» той или иной девице, было наградой и показателем ее успехов на сцене.

Отношение к артистам со стороны графа Николая Петровича с годами менялось. В молодые годы, как гласит предание, он навещал кого-либо из артисток и оставлял в ее комнате платок. Подразумевалось, что девушка должна была явиться и отдать ему в руки оставленную вещицу или он сам приходил за оставленным платком, – дальнейшее понятно. В зрелые годы он старался заботиться о своих артистах. Известны, например, такие его распоряжения из Петербурга в Останкино: «По просьбе находящейся здесь танцовщицы Алены Казаковой, живущую ныне по родству в Останкине в доме отца ея, из дому князя Голицына вдову, а ея родную сестру с детьми из Останкина не высылать, а позволить ей иметь жительство в том доме отца ея»[159]159
  Отголоски XVIII века. Вып. XI. С. 219.


[Закрыть]. Имелась в виду сестра Елены Казаковой, которая вышла замуж за крепостного человека князя Голицына, овдовела и желала жить в доме своего отца в Останкине. В январе 1800 г. граф отдает такое распоряжение: «Домовой моей канцелярии. Дворовых людей, находящихся в с. Останкове Семена Казакова и в Москве Харитона Уразова, по просьбе детей их, на жительство в малороссийские вотчины не посылать, а оставить по-прежнему при тех же местах, кто где из них находится»[160]160
  Там же. С. 279–280.


[Закрыть].

Первоначально спектакли давались в Кускове. В самом конце XVIII в. граф Николай Петрович построил в подмосковном имении Останкино великолепный дворец, в котором главным помещением стал театральный зал. Первый спектакль там показали в 1795 г. Всего на сценах театра, как подсчитали историки, состоялось 116 постановок. В конце XVIII столетия – это лучший крепостной театр, который успешно соперничал с императорскими театральными труппами.

Траты на крепостной театр были очень значительны. Судя по документам родового архива, в 1799 г. жалованье актерам платилось от 10 до 60 руб. в год (60 руб. получали камердинер и управитель). Прасковья Жемчугова получала 80 руб. На жалованье и платье певчим тратилось 3400 руб.; оркестр из 37 музыкантов обходился в 5000 руб. Содержание всех актрис и танцовщиц стоило в год от 53 до 131 тыс. руб. Граф Николай Петрович оплачивал закупку в Париже необходимой для актеров косметики – помады, пудры, гребней, а также страусовых перьев, табака и чулок, не говоря о затратах на декорации и костюмы[161]161
  Станюкович В.К. Домашний крепостной театр… С. 29, 47–48.


[Закрыть].

Имя самой известной артистки шереметевского крепостного театра широко известно: Прасковья Ковалева, дочь крепостного человека Ивана Ковалева, приписанного к Вощажниковской вотчине в Ярославской губернии[162]162
  О Прасковье Ковалевой существует большая литература. Многие из книг базируются на очерке П. Бессонова «Прасковья Ивановна графиня Шереметева. Ея народная песня и родное ея Кусково», опубликованном в 1872 г. Последнее по времени исследование, основанное на архивном материале, принадлежит перу американского историка Д. Смита – «The Pearl» (опубликовано в 2008 г., в русском переводе – «Жемчужина»).


[Закрыть]. Он служил кузнецом (ковалем) – отсюда произошло его фамильное прозвание. Прасковья родилась 20 июля 1768 г. на «графщине» – так называли обширные имения графов Шереметевых в Юхотской волости Угличской округи Ярославской губернии, в 1706 г. пожалованных фельдмаршалу Шереметеву. Краеведы до сих пор спорят, в какой именно деревне появилась на свет девочка с такой судьбой, о которой уже двести лет не утихает молва. В семье росли шестеро детей, кроме Прасковьи, – братья Афанасий, Николай, Михаил, Иван и сестра Матрена.

Девочку забрали от родителей «к графскому верху» в кусковский дом и поручили ее воспитание княгине Марфе Михайловне Долгорукой, племяннице графа Петра Борисовича, которая жила в его семье. Прасковья была миловидна, хорошо двигалась и обладала абсолютным музыкальным слухом и замечательными вокальными данными. Она выучила французский и итальянский языки, освоила игру на арфе, клавесине и гитаре. Позже по желанию графа Николая Петровича девушка брала уроки сценического мастерства у знаменитой певицы придворных театров Елизаветы Семеновны Сандуновой и у прославленной московской драматической артистки Марии Степановны Синявской.

22 июня 1779 г., 11 лет от роду, Прасковья Ковалева дебютировала на сцене в комической опере Гретри «Опыт дружбы». 5 ноября 1780 г. в доме графа Петра Борисовича в Москве 12-летняя певица исполнила заглавную партию Белинды в комической опере «Колония, или Новое селение». Пик театральной карьеры Прасковьи Ковалевой пришелся на тот период, когда театром занимался граф Николай Петрович. Всего в репертуаре певицы Прасковьи Жемчуговой, обладательницы великолепного драматического сопрано, было около 50 оперных партий.

Прасковья Жемчугова (Ковалева) в роли Элианы

Знаменитый портрет Жемчуговой как раз и запечатлел ее в самой известной роли – Элианы в опере «Браки самнитян» композитора А.-Э. Гретри. Портрет до наших дней украшает Останкинский дворец-музей. На представлении этой оперы летом 1787 г. в Кускове присутствовала Императрица. Газета «Московские ведомости» сообщала, что «игра первой и прочих актрис и актеров столь Ее Величеству понравилась, что изволила представить их пред себя и пожаловала к руке. Актеры получили награду деньгами, а Прасковье Жемчуговой пожалован бриллиантовый перстень». В мае 1797 г. этот спектакль давали в Останкине во время визита польского короля Станислава-Августа Понятовского. В годы расцвета театра Прасковья Ковалева – безусловная «прима», но одновременно и фаворитка своего барина, «барская барыня», как в то время называли невенчанных жен.

Возвращение графа Николая Петровича в Петербург

В марте 1796 г. граф Николай Петрович Шереметев по воле императрицы Екатерины II покинул Москву и продолжил службу уже в Петербурге. Екатерина II пожаловала его орденом Александра Невского, а в день ее смерти и воцарения Павла I он был назначен обер-гофмаршалом Двора. В связи с высоким придворным положением граф Николай Петрович должен был привести свой петербургский дом в должный порядок, причем делать это не мешкая. Для создания новой отделки парадных покоев граф Шереметев пригласил известного архитектора Ивана Егоровича Старова, который жил неподалеку, его дом находился против приходской церкви Симеона и Анны. Старов заменил старую деревянную парадную лестницу на каменную и отделал несколько интерьеров «в новом вкусе».

На рубеже XVIII–XIX вв. в Фонтанном доме работал зодчий Джакомо Кваренги, спроектировавший в Петербурге многие здания, в том числе и соседнее с Фонтанным домом здание Екатерининского института Общества благородных девиц. Кваренги работал по заказу графа Николая Петровича не только в столице, он проектировал также церковь в Странноприимном доме в Москве.

Именитые зодчие, как правило, создавали проекты, а после их одобрения графом работы вели крепостные «архитекторские помощники», при Кваренги больше всего работал Павел Аргунов. Кваренги заново отделал еще ряд парадных интерьеров второго этажа, а с южной стороны по его проекту к дому пристроили Галерею, которая должна была стать главным парадным помещением в доме. Среди документов родового архива сохранилось распоряжение графа Николая Петровича от 19 августа 1802 г.: «Собственной моей канцелярии. Каменному мастеру итальянцу Висконсию за сделанную к главному корпусу каменную пристройку, именуемую галерею с кабинетом, в число договоренной суммы 18000 руб. выдать 4000»[163]163
  Столетние отголоски. 1802 год. С. 28.


[Закрыть]. Обновили в начале XIX в. также и домовую церковь.

В связи с переездом из Москвы в Петербург граф Н.П. Шереметев должен был распустить свой крепостной театр. Сделал он это не сразу. Он приехал в столицу весной 1796 г., когда правила еще Екатерина II. Его распоряжения весны и лета говорят о том, что граф намеревался дать «праздник», велел присылать ему ноты, театральные костюмы, недостающих музыкантов и т. д. Тех детей, которые обучались в Кусковской школе, он оставил на попечение московского управителя Ивана Аргунова: «По отъезде моем препоручаю тебе в смотрение детей, за которыми иметь бдительное наблюдение, чтобы сторонников и родственников служащих при них детей, также по знакомству – не допускать. 7 марта 1796 г.»[164]164
  Отголоски XVIII века. Вып. XI. С. 32.


[Закрыть]Обязанности графа Н.П. Шереметева при Дворе Павла I оказались столь хлопотными и обременительными, что продолжать заниматься театром стало невозможно. Надо было определить дальнейшую судьбу артистов – будучи крепостными, они не могли сами решать, что им делать.

В октябре 1797 г. он беспокоится о своих артистах и приказывает: «Танцовщики и танцовщицы часто бывают больны… Посмотреть, не дурно ли живут теснотой, и перевести в хорошие покои; также посмотреть пищу: коли оная мала и дурна, дай мне знать… Танцовать учить только три раза в неделю, а не более, потому что без нужды мучить не нужно…»[165]165
  Там же. С. 112.


[Закрыть] В апреле 1798 г. он распоряжается судьбами певчих: «Певчих, находящихся в Москве… употреблять в канцелярии к письменным делам, выключив праздничные и прочие высокоторжественные дни, в которые ходить им для пения в Мироносицкую церковь, а по временам заставлять и продерижировать нотное пение…»[166]166
  Там же. С. 141.


[Закрыть] Двоих певчих, Федора Божкова и Алексея Горбачева, он приказывает отправить в Петербург.

В столице с момента его переезда из Москвы находились Прасковья и Матрена Жемчуговы (Ковалевы), Анна Буянова (Изумрудова), Арина Яхонтова, Татьяна Гранатова (Шлыкова) и Авдотья Беляева[167]167
  Отголоски XVIII века. Вып. XI. С. 115–116.


[Закрыть]. К марту 1799 г. в Петербурге при графе состояли 8 актрис и 6 танцовщиц[168]168
  Там же. С. 237–238.


[Закрыть]. 24 апреля 1799 г. он отдает такое распоряжение: «Реестр актрисам, актерам, танцовщикам, танцовщицам, которых впредь в списках не писать, при какой должности, а просто служащими при мне наверху»[169]169
  Станюкович В.К. Домашний крепостной театр… С. 71–72.


[Закрыть]. 30 декабря 1798 г. граф Николай Петрович приказывал: «Собственной моей канцелярии. Из находящихся в Кусковской школе учеников Степана Балагаева и с ним танцовщика Бориса Шкурнина послать в Петербург для определения к письменным делам»[170]170
  Отголоски XVIII века. Вып. XI. С. 217.


[Закрыть].

В январе 1800 г. граф отправил в Останкино распоряжение, по которому в труппе оставили 14 балетных актеров. «…Остающихся… танцовщиков… выбрав некоторых из них годных, сделав также рассмотрение, где и как им оставаться, представив об оном мне на рассмотрение… Девушкам, занимавшим… места актрис и танцовщиц, даю я дозволение приискать себе женихов, коим в награждение и назначаю каждой суммы в приданое… всех тех девушек, что значатся в… списке, отправить (из Останкина. – А. К.) в Москву, кроме Анны Буяновой и Матрены Ковалевой, коим позволяю я остаться… для приискания себе пристойных партий…»[171]171
  Станюкович В.К. Домашний крепостной театр… С. 46–50.


[Закрыть] «За штатом» оказалось 10 танцовщиков: Василий Воробьев и Алексей Головцов остались в Петербурге, Петр Губанов и Михаил Чухнов переведены в подьячие (в писари в Контору), Яков Тихомиров – в лакеи, Алексей Гаврилов – в обучение к портному, Степан Черняхин – в садовые ученики, Филипп Чумаков отправлен к отцу[172]172
  Станюкович В.К. Домашний крепостной театр… С. 48.


[Закрыть]. В августе 1800 г. граф приказывал: «Собственной моей канцелярии. Музыканта Василия Дорошенкова за худое его поведение отдать не мешкая в солдаты. Если же не годен в солдаты, то отдать на попечение нимало не медля, и прописать в дальний гарнизон, исполнить не труся… [И приписка: ] Оставить до рассмотрения»[173]173
  Отголоски XVIII века. Вып. XI. С. 297.


[Закрыть]. Музыкант Осип Головцов в январе 1803 г. по приказанию графа определен «мундшенковским помощником при буфете»[174]174
  РГИА Ф. 1088. Оп. 3. Д. 217. Л. 7.


[Закрыть], а позже его за пьянство сослали в дальние вотчины. Талантливый танцовщик Василий Воробьев, который стал страдать запоями, по приказу графа от 22 июня 1801 г. посылался «для излечения болезни… к старухе, у которой лечился повар Сафрон Жуков…»[175]175
  Отголоски XVIII века. Вып. XI. С. 46–47.


[Закрыть]. «Отписка» о выполнении гласила: «Воробьев к старухе отвезен июня 24… а старухе за вылечение его заплачено денег 50 р.»

Можно представить себе, что означало для артистов уничтожение театра – это резкая перемена статуса и образа жизни, которую они переживали очень остро. Обученные дворовые люди, особенно артисты, привыкшие к относительно свободной и «красивой» жизни, были вырваны из своей прежней среды, и их насильно возвращали в среду крепостных служителей.

Актрисам граф Шереметев повелел выдать приданого от 50 до 5 тыс. руб. Вскоре состоялось несколько свадеб. 12 мая 1800 г. граф отдал приказ: «Собственной моей канцелярии. Музыканту Петру Калмыкову позволяю на девушке Матрене Ковалевой жениться»[176]176
  Там же. С. 290.


[Закрыть]. 13 мая молодых венчали в церкви Симеона и Анны[177]177
  ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 111. Д. 127. Л. 532 об. М. к.


[Закрыть]. Свадьба, судя по статусу поручителей по жениху и невесте, была пышная: поручителей в метрической книге записано пятеро – правитель домовой канцелярии надворный советник Дмитрий Малимонов, титулярный советник Александр Гаврилов, домоправители Никита Александров, Павел Петров и Никита Сворочаев. Матрене Калмыковой граф увеличил размер единовременной выплаты к свадьбе – вместо 500 руб. она получила 1000 руб.[178]178
  Отголоски XVIII века. Вып. XI. С. 293.


[Закрыть] 29 марта 1801 г. родился их сын Николай, крестными родителями младенца стали Яков Петрович Реметев и девица Прасковья Ивановна, родная тетка мальчика. В июне 1801 г. Матрена умерла от чахотки в возрасте 27 лет, ее похоронили на Георгиевском Большеохтинском кладбище[179]179
  ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 111. Д. 129. Л. 315. М. к.


[Закрыть]. В домовом архиве Шереметевых сохранилась «Записка сколько издержано денег на похороны умершей Матрены Калмыковой июня 11 дня 1801 года», составленная управителем Никитой Александровым. Траты составили 390 руб., что по тем временам была немаленькая сумма. Есть там приписка такого содержания: «Под оною запискою написано рукою Его Сиятельства тако: еще роздать на милостину 100 рублей»[180]180
  Столетние отголоски. 1801 год. М., 1901. С. 40–42.


[Закрыть].

Девушки, выходившие замуж за лично свободных людей, получали вольную. В 1800 г. получила вольную актриса Анна Буянова (по сцене Изумрудова). 9 ноября 1800 г. «вольноотпущенная от графа Шереметева девица Анна Тимофеева» венчалась с «Военно-сиротского дома доктором 7-го класса Иосифом Яковлевым Лахманом». Поручителем при венчании со стороны невесты соизволил стать сам граф Николай Петрович Шереметев, а со стороны жениха – его сослуживцы по Военно-сиротскому дому[181]181
  ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 111. Д. 127. 535 об. М. к.


[Закрыть]. Граф Николай Петрович не оставил своими милостями и новорожденного сына Анны: «Собственной моей канцелярии. Повелеваю выдать Анне Лахмановой на крест 300 рублей, бабке 25 рублей, священнику с дьячками 25 рублей, сыну 100 рублей, да штаб-лекарю Григорью Иванову 300 рублей, а всего 750 руб. 16 августа 1801 г.»[182]182
  Столетние отголоски. 1801 год. С. 70.


[Закрыть] Этой женщине граф делал щедрые подарки и раньше: в январе 1798 г. и в январе 1799 г. она получила в подарок жемчужное ожерелье стоимостью 150 руб.[183]183
  Отголоски XVIII века. Вып. XI. С. 122, 226.


[Закрыть] 20 октября 1803 г. он отдал распоряжение Собственной его канцелярии оформить дарственную на имя коллежской советницы Анны Лахмановой на купленный им в 1802 г. деревянный дом на Выборгской стороне[184]184
  РГИА Ф. 1088. Оп. 3. Д. 217. Л. 256.


[Закрыть]. Приходит в голову такой вопрос: а не была ли эта женщина прежде фавориткой графа Николая Петровича? До сих пор неизвестно точно, кто из крепостных актрис родил в 1782 г. графу внебрачную дочь Александру Николаевну («Алексашу»), умершую в Москве в 1801 г., о которой граф заботился до ее смерти. Возможно, это ее портрет в русском костюме кисти Ивана Аргунова 1784 г. украшает Третьяковскую галерею.

В 1810 г. другая вольноотпущенная девица, Степанида Алексеева Мукосина, также бывшая артистка, состоявшая в Фонтанном доме «при комнатах Прасковьи Ивановны», вышла замуж за одного из управителей, Петра Тимофеевича Жаркова[185]185
  ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 111. Д. 160. Л. 77 об. М. к.


[Закрыть]. Семья Жарковых на протяжении длительного времени играла видную роль в жизни Фонтанного дома и его обитателей. О них мы расскажем отдельно.