Текст книги "Русские. Как мы изменились за 20 лет?"
Автор книги: Алла Сергеева
Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Что можно сказать о пресловутом конфликте поколений?
Вопреки этой расхожей идее молодые россияне в своей массе довольно высоко оценивают жизненные достижения своих родителей и дедов: половина из них считает, что как минимум один из предков добился успеха в жизни. Это касается выходцев из семей гуманитарной и творческой интеллигенции, детей офицеров армии и полиции, а также предпринимателей. В целом их образованность – доказательство успешности отцов и дедов («беби-бумеров»), которым удалось войти в мощный поток социальной мобильности на излете советской власти (1960—1980-е годы). Именно в таких состоятельных семьях с образованными членами семьи чаще царит гармония и взаимопонимание, согласие и сходство взглядов на ситуацию в стране.
Интересно, что с мнением матери дети соглашаются гораздо чаще, чем с мнением отцов. Причем за последние 10–15 лет эти цифра практически не изменилась.
А вот молодые работники предприятий, шахт, строек, сферы сервиса не всегда выражают уверенность в жизненном успехе своих родителей. Это понятно: не очень благополучные молодые люди, особенно из рабочих, считают, что во всем виноваты их родители, которые не добились успеха в жизни. Оттого-то и им приходится туго в жизни, не удается прорваться вверх. Они уверены, что причина их неустроенности в жизни в том, что родители не смогли дать им приличное образование.
На деле же ситуация сложнее. Это раньше диплом родителей был гарантией благополучия детей. Теперь же он не дает абсолютной гарантии восходящей социальной мобильности и будущей состоятельности. Особенно это касается людей с техническим образованием.
Можно говорить о стабильности отношений между отцами и детьми: 80 % опрошенных говорят о частичном совпадении взглядов, 40 % – полном. Даже с друзьями у молодых порой нет такого совпадения мнений, как со своими родителями. Значит, нет оснований говорить об идеологическом расхождении между поколениями, об их противостоянии, о «конфликте». Все гораздо интереснее.
В реальности разнообразие взглядов и позиций наблюдается внутри поколений (между разными классами и группами населения), а не между ними. Вот тут-то разница во взглядах и оценках действительно растет.
Причем, что не может не радовать, различие взглядов на жизнь в целом мирно уживается рядом с дружескими отношениями, что свидетельствует о толерантности молодых россиян. Между друзьями и супругами порой можно наблюдать гораздо больше противоречий и несогласий, чем между отцами и детьми. Человеческие отношения становятся все более независимыми от политики и идеологии, от взглядов на жизнь.
У молодежи нередко наблюдаются две взаимоисключающие оценки мира, связанные с оценками причин неуспешности родителей и представлениями о том, как они сами должны себя вести. С одной стороны, это традиционные нормы, усвоенные от родителей. С другой – это вызовы нового социально-экономического порядка, тоже усвоенные детьми, но уже в процессе адаптации к меняющимся правилам игры в 1990-е годы. В результате такой двойственности взгляды молодых на происходящее в России только частично совпадают с родительскими: они живут в «ином новом мире», где старые правила игры (в том числе и моральные нормы) «устарели». И переступать через эти моральные нормы для достижения успеха в жизни – не стыдно, а «нормально». Обычно такой ход мысли возникает у детей не очень успешных родителей. Они более агрессивны по отношению к внешнему миру из-за своего невысокого (порой маргинального) статуса. И таких – большинство: почти 60 % (!).
Дети успешных родителей чаще придерживаются традиционной точки зрения, согласно которой моральные нормы не зависят от влияний времени. Они убеждены, что никогда не переступят моральные принципы и готовы даже пожертвовать для этого своим жизненным успехом. То, что 75 % пожилых людей думает таким образом, – естественно. Однако статистика показывает, что и молодые тоже так считают, хотя и реже (всего 50 %).
Словом, можно сказать, что сознание молодых раздвоено: они и уважают традиционные ценности, и могут их демонстративно отрицать.
Конечно, каждое поколение имеет свои особые качества, приоритеты и ценности. Сдвиги и изменения накапливаются постепенно, нарастают, развиваются, причем только в одну сторону – усиления утилитарности и прагматизма. Но пока еще молодые люди в России не растеряли полностью базовые качества русской ментальности.
А как реагируют разные демографические и социальные группы населения на то, что происходит в стране? Разумеется, по-разному.
Так, у молодежи в последние 10–15 лет наблюдается рост оптимизма. Теперь в 3 раза чаще «игреки» выражают уверенность, что проводимые в стране реформы помогут улучшить ее будущее. А граждане среднего и старшего возраста настроены более скептически. У них разная логика рассуждений. Опытные старики как бы сравнивают современную молодежь с собой в молодости, они видят молодежь не только в ее нынешнем состоянии, но и представляют, что с ней будет через 20–40 лет, они ставят ее в знакомые им жизненные ситуации, примеряют к ней свой круг обязанностей и сомневаются: справятся ли? Их сомнения подпитывает сама жизнь: упало и стало малодоступным качественное образование, сузился кругозор людей, появилось слишком «гибкое» отношение к морали, агрессивно наступает коммерческая поп-культура. Разве это не повлияет на судьбу молодых?
Современная молодежь, конечно, рациональна и прагматична – при решении конкретных ближайших задач. А вот за их рамками она чаще переходит к образному мышлению, способному представлять будущее лишь как продолжение сегодняшнего мироощущения. Молодые редко задаются вопросом: сколько будет стоить образование им и будущим детям? Насколько доступны будут медикаменты и лечение к тому моменту, когда они сами станут пенсионерами? Что произойдет, когда кончатся природные ресурсы (нефть)? И правда, что волноваться? Здоровье пока не беспокоит, квартира – пусть и в отдаленной, но в перспективе… А если ты устроился в «хорошую» фирму и, значит, твоя зарплата выше, чем у профессоров и твоих учителей? Отчего же не быть оптимистом?
Все это, конечно, порождает у молодых некую социальную эйфорию, даже ощущение своей избранности. Они уверены: им не грозит судьба стариков советского закала, проживших трудную, полную потрясений жизнь. Справедливости ради надо отметить, что таких взглядов придерживается не вся молодежь, а большей частью успешные и образованные жители крупных городов (примерно половина). Многие убеждены, что, по крайней мере, при их жизни (а это не меньше полувека) не будет никакого распада страны (о котором говорили в 1990-е годы) и что в будущем Россия постепенно превратится в процветающую, демократически развитую и пользующуюся международным авторитетом державу.
Есть и другие мнения. Особенно если встает вопрос, какими путями пойдет дальше русская история – и в ближайшие 10–15 лет, и в отдаленной перспективе. Многие опасаются выхода из состава Федерации некоторых национальных республик. Пессимизм сохраняется и в отношении возможности объединения России с другими странами бывших республик в новый союз. Особенно невелик оптимизм в социально неблагополучных группах молодежи, особенно в небольших городах. Кстати, даже на селе перспективы развития страны оцениваются более жизнеутверждающе, чем в малых городах, что говорит о неблагополучии современной социальной политики.
Что объединяет всех россиян независимо от возраста? Базовой эпохой, системой координат для всех поколений является – советский период.
Именно советская эпоха до сих пор дает запас знаний, идей, представлений, жизненных впечатлений, откуда вырастает социальный опыт каждого поколения. Опыт же «новой России» пока еще вторичен, он только еще как бы накладывается на то, что уже сложилось в головах людей советской эпохи.
К советскому периоду жизни России можно относиться по-разному: ненавидеть, ностальгировать, критиковать и т. д. Но как бы люди ни относились к советскому прошлому, оно по-прежнему остается базой их сознания. Только советское прошлое объединяет население России в единый в народ.
Словом, пока еще нет оснований утверждать, что прежний социокультурный опыт россиян рассыпался: он жив, сохранился. Как ни трудно с этим согласиться, но национальное единство народа России поддерживается не столько идеями о будущем, сколько совместными переживаниями, эмоциональным отношением к прошлому, чувством общей судьбы страны и ее народа. Понятно, что в будущем оно неминуемо должно поблекнуть, раствориться в новых событиях и со временем уйти.
Остается неясным, что же в будущем сможет объединить граждан России, делая их из разноязычного и разноплеменного населения огромных пространств – единым народом?
Постсоветская интеллигенция
Слово «интеллигенция», придуманное писателем П. Боборыкиным в 1960-х годах XIX века, обозначало чисто русское явление. По внутренней форме это слово (от лат. intelligentia) означает «высшую степень сознания, самосознание». Русская интеллигенция – уникальный, единственный в мире случай, когда класс людей выделен в обществе как «самосознающий» и назван по этому признаку.
К этому классу людей относились все те, кто независимо от рода занятий отличался способностью мыслить, особым мировоззрением, твердыми нравственными принципами – стремлением к знаниям и культуре поведения, для кого важнее всего были – совесть и общечеловеческие ценности.
Из русского языка слово разошлось по всем западноЕвропейским языкам с пометой «русское». Старинное слово настолько прочно вошло в массовое сознание, что до сих пор в ходу, на языке, в системе русских понятий. Сейчас оно вызывает дискуссии и полемику.
Согласимся в главном: русская интеллигенция – плод истории России. Она была специально создана в царской России с особым предназначением – перенести на российскую почву лучшие плоды Европейского прогресса и просвещения, только без его «вредных привычек» (индивидуализма, цинизма). В результате в России возник особый тип личности – «интеллигент» (от лат. «мыслящий», «разумный»). По общему признанию, главным признаком этого типа людей были не только их способность мыслить, но, что еще важнее, их особые социальные качества: преданность своему делу, готовность к самопожертвованию, гражданская ответственность, общественная совесть, даже некоторый ореол мучеников «за правду». Все вместе придавало этой группе людей некий ореол святости и самопожертвования, делало их «аристократами духа». У них развился даже свой кодекс чести и жизненные принципы. Для них главным было служение народу – а не служба, творчество – а не исполнение функций, свобода — вместо послушания.
Наличие высоких моральных качеств тех, кто принадлежал к этому классу, всегда придавало особое обаяние, яркость и неповторимость русской культурной жизни. Ни в одной другой стране мира не было отмечено такого социального класса. В развитых странах есть только «интеллектуалы» – образованные люди, занимающиеся интеллектуальным трудом. В России к интеллектуалам почтения гораздо меньше, чем к «настоящим интеллигентам».
Пик активной жизни интеллигенции отмечен примерно 150 лет назад – в конце XIX и начале ХХ века. Тогда она выполняла не только созидательные, но и разрушительные задачи. Играя заметную роль в обществе, интеллигенция почти всегда была в оппозиции к официальной системе и ее скрепам в виде самодержавия, крепостничества, официальной церкви. Недаром Н. Бердяев к «духам революции» причислял и любимых всеми писателей Н. Гоголя, Ф. Достоевского и Л. Толстого – как разрушителей устоев традиционной России. Принцип «быть против» генетически вошел в традицию поведения русской интеллигенции: на протяжении истории России она выступала в роли «дрожжей» всех социальных конфликтов.
В начале ХХ века ситуация изменилась. Интеллигенты, бывшие нравственные максималисты, уступили роль «лидера мнений» своим ученикам – адептам радикализма и террора, которые были гораздо менее озабочены высотой своих этических качеств, репутацией. Тем самым с помощью самой интеллигенции были созданы условия для ее самоуничтожения – как особого класса, как социально-исторического русского феномена.
Когда в 1917 г. вместе с монархией были уничтожены все классы, все сословия и социальные группы, то прежняя интеллигенция превратилась в «прослойку», в госслужащих, где в подвижниках и нравственных максималистах особой нужды не было. Далее пошла ее постепенная идейная и моральная капитуляция. Ее претензии на аристократический дух поблекли, равно как и ореол святости и самопожертвования, она стала вызывать раздражение властей. Недаром Ленин осмелился грубо назвать эту часть общества не «мозгом» нации, а «г…..» (в известном письме Горькому 1919 г.). Постепенно роль класса интеллигенции как исторического феномена сходила на нет.
В советское время интеллигенция для внутренней самозащиты вновь выдвигает моральные критерии отбора, чтобы определить, является ли человек интеллигентом. Чтобы называться интеллигентом и принадлежать к этому классу людей, необходимо было обладать особым «качеством интеллигентности», т. е. иметь высокую нравственность, порядочность и безупречную репутацию.
Имеется твердое мнение, что интеллигенция – как особое явление русской жизни – в наши дни перестала существовать и что последней ее яркой вспышкой были «шестидесятники» ХХ века.
С распадом СССР общественный ландшафт России изменился, и интеллигенция – как социальное единство, класс – распалась, утратила свою роль. Из ранее единого сословия «мыслящих людей» с безупречной репутацией в ней выделилась часть состоятельных, статусных и порой гламурных людей, обслуживающих нашу «элиту». Другие слились с массой бюджетников: учителей, врачей, библиотекарей, рядовых научных сотрудников и инженеров, преподавателей вузов и т. п.
Однако само слово «интеллигенция» по-прежнему «работает» в русском сознании, в русском языке. Правда, смысл его порой размыт и неясен.
Кого сейчас можно назвать «интеллигентами»? Рассмотрим большие группы образованных людей, например предпринимателей, армию менеджеров, копирайтеров, банковских служащих и «офисного планктона», а также тех, кто обслуживает потребности «элиты» (стилисты, рестораторы, галерейщики и пр.). Все это – очень большие и активные группы образованных людей. Можно ли называть их интеллигентами? Им больше подходит современное слово «креативщики». По сути, они – преемники интеллигентов, но без их претензий «сеять разумное, доброе, вечное». А менеджеров даже интеллектуалами не назовешь, поскольку они – не продукт интеллекта, а скорее – Интернета.
Социолог Ю. Левада категорически считал, что реальное существование интеллигенции вообще закончилось еще в 1920-х годах. Далее, по его мнению, начался «фантомный период», когда эта группа утратила свою идентичность и свое предназначение, присвоив не принадлежавшее ей название. Причина известна: начиная с 20-х годов ХХ века большинство тех, кто принадлежал к образованному слою людей, встали на службу власти и стали обслуживать заданные ею формы коллективного существования. Та интеллигенция, которую воспитали при социализме, в своем большинстве пристраивалась в ряды КПСС и госслужащих, чтобы сделать карьеру и получить высокие должности.
Конечно, были люди, которые предпочитали оставаться самими собой, но их было не много. Решающей роли в жизни страны они не играли и постепенно исчезали. Отдельные интеллигенты – как носители особого типа сознания — в качестве реликтов еще остались, и они время от времени проявляют себя и в современной русской жизни. А вот самого явления интеллигенции в России как класса – больше нет. Интеллигенция в прежнем смысле этого слова («аристократы духа») вымерла, как динозавры.
Преобладает мнение, что сейчас в России, как и на Западе, есть только интеллектуалы. Лучшие из них – «мыслящие люди». Многие из них научились, когда им выгодно, с властью сосуществовать, обслуживать ее. Чтобы прослыть интеллектуалом, достаточно владеть неким объемом информации, а морально-этические качества тут ни при чем.
Сравнивая образованных людей («интеллигенцию») в России и на Западе, наши аналитики порой не скрывают раздражения. Так, по мнению того же Ю. Левады, при внешнем сходстве профессиональных занятий и образования они играют разную роль в развитии общества. В отличие от западных интеллектуалов русские «не стремятся выработать новые образцы инноваций», «не заинтересованы в максимальных результатах труда».
Забавный парадокс: на Западе один из синонимов слова интеллигент – левый: ведь интеллигенция всегда за справедливость, за благо народа, за свободу. Правая интеллигенция – это как «жареный лед». Российский парадокс в том, что от имени интеллигенции у нас часто говорят именно «правые», настроенные на крайние формы либерализма (Г. Каспаров, В. Новодворская, Б. Немцов и др.). И когда они через СМИ пытаются взывать к народу и вести на баррикады, то получается это у них или истерически, или фальшиво. Сейчас «мыслящим людям», особенно в провинции, не очень-то доверяют. А они, в свою очередь, высокомерно не скрывают своего неуважения к «дикой» непросвещенной провинции, не спеша «идти в народ».
Разумеется, среди них есть исключения – отдельные пассионарные личности и даже отдельные организации («Мемориал»), которые совмещают в себе высокий интеллектуальный уровень и нравственность. Однако они представляют очень небольшую часть образованных людей в России.
Большинство же представителей образованных людей в России живут по иным законам, когда упал престиж принципа нравственности. Плотными рядами они не стесняются идти в услужение любой власти в роли армии чиновников и бюрократов, менеджеров разных рангов, они заполонили СМИ, радио и телевидение, все творческие организации.
Отказавшись от принципа А. Сахарова – от нравственности в политике, они не просто сотрудничают с властью и обслуживают ее, но и строят идеологию для ее оправдания: упорно, навязчиво повторяют мифы об отсталости и дикости русского народа, о том, что он не созрел или вообще не способен к демократии и пр. Нет ли в этих мифах попытки сохранить свой прошлый «ореол избранности»? Или попытки объяснить миру, как случилось, что их больше не любят и не уважают? Или попытки оправдать себя и свою несостоятельность?
Социологи бросают упреки современной интеллигенции и в моральном плане: она ничем не отличается от основной массы населения (не столь образованной) в своих представлениях о человеке и уровне его запросов. Она тоже не скрывает своего интереса к потреблению и любит «жить красиво». Она совершенно не зациклена на задачах инноваций в России, а свои инновационные находки согласна продать за достойное вознаграждение, и не обязательно в своей стране.
Впрочем, критическое отношение к русской интеллигенции возникло не сейчас, оно было известно давным-давно, еще сто лет назад. «В облике интеллигенции как идейно-политической силы в русском историческом развитии можно различать постоянный элемент, как бы твердую форму… Идейной формой русской интеллигенции является ее отщепенство, ее отчуждение от государства и враждебность ему» (Струве П. Б. «Вехи»). То есть еще в начале прошлого (!) века было известно, что в самой природе русской либеральной интеллигенции заложены неприязнь к государству, страсть к присвоению права на истину. Откуда в ней это? – Никто не может ответить на этот вопрос вот уже второе столетие.
Хочется верить, что время интеллигенции в этом ее качестве – разрушителя государства – безвозвратно ушло. Как минимум три русские революции – Февральская, Октябрьская и 1991 года – показали одно и то же: интеллигенция активна во время революции, а после наблюдает, как страна ввергается в хаос, а потом стенает, что власть перехватили карьеристы.
Итак, в России интеллигенция (в прежнем смысле слова), проделавшая огромную очистительную работу в нашей стране, исчезает, точнее, уходит в отведенную ей нишу. Из класса, морально стоявшего над властью и над обществом, она становится просто частью общества: частично – частью власти, частично – частью народа.
В прошлые времена интеллигенция была сплоченной и монолитной. Люди в толпе узнавали и выделяли себе подобных: по манере держаться и одеваться (например, золотые украшения считались вульгарными), по строю речи, по реакции и реплике, по названию книги в руке… В новые же времена современная «интеллигенция» потеряла свою монолитность. Она резко разделилась на два слоя: на тех, кто обслуживает новую российскую «элиту», ее идеологические или бытовые нужды, и на тех, кого отодвинули от этого увлекательного занятия. Словом, на богатых – и небогатых.
Между группами богатой и бедной интеллигенции огромные различия, не только по уровню жизни, но и по мотивации и жизненным установкам.
Например, у бедных с высшим образованием преобладают установки на интересную работу; они чаще ориентированы на семью как главную ценность в жизни.
У богатых интеллектуалов преобладает установка на достижение успеха, карьеры – в 17 раз (!) чаще, чем у бедных. Похоже, это один из главных «разделяющих» факторов слоя, ранее однородного и единого.
Такое расслоение – один из самых драматических моментов общественной жизни в России: раскол постсоветской интеллигенции на богатую верхушку и массу полунищих бюджетников. В этом проявляется самая острая социальная несправедливость и, соответственно, один из источников социального напряжения в противостоянии «богатые – бедные».
Как влияет группа образованных людей на будущее развитие России?
Духовная монополия культурной элиты, как и поддержка ее со стороны государства, сократилась. Большинство населения перестало читать не только книги, но и прессу, перейдя от книги к смотрению телевизора – по 3–4 часа в будни и по 4–5 часов в выходные дни. Сегодня телевизору в России доверяют больше, чем другим социальным институтам (партиям, профсоюзам). Процесс телесмотрения в наши дни – грустный символ разобщения распадающегося сообщества россиян. Гламурные картинки и «жесть» вытеснили на ТВ совестливых интеллектуалов.
В строе мысли прежней интеллигенции по традиции сохраняется оппозиционный дух. И власть пытается использовать его в выгодном для себя направлении. Раз в ее интересах укрепить символы стабильности и единства внутри страны, то с помощью «мыслящих людей» символы вражды умело переносятся во внешнее враждебное окружение: от стран Балтии, Грузии и других – до США.
Внутри же самой страны идеи и представители оппозиции подаются в СМИ враждебно – как ставленники внешних врагов. Не случайно после митингов оппозиции на Болотной площади и на проспекте Сахарова последовала волна, думается, не всегда организованная «сверху», – целый ряд выступлений против оппозиции под лозунгом «Стабильность». Те, кто выступал против оппозиции, демонстрировали не просто свое несогласие с ней, а раздражение против тех, кто «хочет перемен», против рассерженных интеллектуалов. Сильное раздражение вызвали и те «мыслящие люди», которые вписались в социум России и даже не очень рьяно осуждают власть.
Другой части образованных людей, тем, кто не связан с обслуживаем власти, уготована иная участь. Имена этих людей не на слуху, они не мелькают на экранах телевизоров, не считают себя «продвинутыми», «аристократами духа», не надувают щеки. О них трудно сказать, что они состоятельные, не говоря уже о богатстве.
Если вспомнить толстовскую формулу, что каждый человек представляет собой дробь, где в числителе отражены его реальные действия, а в знаменателе – уровень притязаний, то выделяется слой людей, которые делают максимально много, не требуя ничего взамен. Это все те, кто выполняет жизненно важные функции и при этом получает за свой труд минимальное вознаграждение, не имея даже моральной компенсации. Так уж сложилось в нашем обществе, что престижность занятий оценивается принципом «продажности», т. е. деньгами.
Речь идет о таких людях, как рядовые врачи, учителя школы, научные работники, редакторы, корректоры, библиотекари, распространители книг, работники типографий, часто даже издатели, т. е. о всех тех, кто сейчас занимается хранением, поддержанием и распространением культуры. Для них в России сейчас не лучшие времена.
А ведь еще лет 20 назад эти люди были настоящей элитой страны, сливками общества. Потому что тогда книга имела статус валюты: за нее можно было не просто получить деньги, но и достать лучшие продукты питания, подвинуть очередь на жилье, одеться по последнему писку моды, сделать новомодную прическу или сложную операцию и еще многое другое. Не говоря о том, что сама по себе книга была драгоценным подарком. Увы, так было….
Представители перечисленных профессий – люди, с которыми не связывается ничего героического, аристократического или образцового, как это было прежде. Профессионально связанные с печатными текстами и нормами письменной культуры (от школ до библиотек), теперь все они переживают глубокий упадок. Те, кто связан с образованием и просвещением, потеряли престиж, заработок и авторитетность. Потому что, например, при выборе профессии в современной России роль учителя имеет ничтожную привлекательность.
К этой же группе относятся и врачи, все еще поддерживающие в сносном состоянии нашу «биологическую подсистему». Сюда же можно отнести и инженеров (ИТР), которые с трудом поддерживают нашу ветшающую на глазах техническую инфраструктуру. И, конечно же, учителя школ и преподаватели вузов, передающие свои знания, благодаря чему мы остаемся человеческим обществом. Все эти группы людей исполняют квалифицированные и в высшей степени необходимые обществу функции.
Роль их в развитии страны невозможно переоценить. Их невозможно заменить массой мигрантов, как это сделали с дворниками, разнорабочими, работниками сервиса и продавцами в сетевых магазинах. А соотношение величины и значимости их труда на благо общества и денежных выплат – абсурдно в своей несправедливости.
Вот они и есть настоящая элита общества в отличие от тех, кто имеет возможность сверхпотребления вопреки здравому смыслу. Они – настоящая элита по факту. Правда, она себя не осознает таковой и не претендует на эту роль. Из глубочайшего уважения к этим людям хочется назвать их на старинный русский манер – настоящими интеллигентами.
И их роль в обществе не померкнет, пока жива русская культура и сами русские.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?