Текст книги "Русские. Как мы изменились за 20 лет?"

Бессмертный гомо советикус (социальный портрет среднего россиянина)

Еще с 1988 г., чуть не четверть века назад, социолог Юрий Левада и его коллеги начали изучать трансформации, происходящие с тоталитарным советским обществом. Портрет среднего россиянина – одна из главных тем его многолетнего расследования. Он отслеживал общественное мнение по этой теме и проводил исследование по специальным программам на протяжении 15 лет, издав множество книг и статей.

Первоначально ему казалось, что люди быстро меняются, что перемены в стране могут произойти быстро и без осложнений, что пройдет совсем немного времени и у нас будет все как в «цивилизованных странах». Молодежь в городах тогда бравировала прозападным и либеральным настроем. 1980-е годы – время головокружительных перемен и потрясений, когда все подписывались на журналы и издания, ранее запрещенные. Тогда казалось, что открывается новый мир, что с приходом Горбачева начнется новая прекрасная жизнь с новыми отношениями между людьми и в итоге неминуемо изменятся и сами люди. Казалось, что человек в новой России будет очень отличаться от советского человека, которого называют некрасивым словом «совок».

Как ни печально, но многолетние расследования «Левада-центра» показали, что различия между современным россиянином и «совком» на деле – не так уж и велики, да и те развиваются не очень быстро.

Да, за какие-нибудь несколько лет люди быстро привыкли к частной собственности, к отсутствию дефицита и очередей за всем насущным, к тому, что все разрешено, что можно свободно поехать в любую другую страну, прочитать любую книгу, посмотреть любую программу по телевизору – не только российскую, но и зарубежную. Все это доступно, конечно, в рамках финансовых возможностей отдельного человека. Ко всему этому люди быстро привыкли. Многие даже считают, что все это – не так уж и важно.

Однако остались неизменными некоторые черты традиционной ментальности, изжить которые людям оказалось очень трудно. И во многом среднестатистический портрет современного россиянина не слишком отличается – от «советского человека». С горечью Ю. Левада пришел к мысли, что главная заслуга советской системы – создание человека особого типа, который умеет быстро адаптироваться ко всему, а потому обречен на долгую жизнь. Уже нет ЦК, нет жесткого советского режима, нет развитой промышленности, нет имперских целей и многого другого. Однако остался определенный человеческий тип – «советский человек».

И проблема существования такого типа – актуальна не только для России. Например, до сих пор она существует и в Германии, где даже через десятилетия после краха ГДР и существования единой страны осталось противостояние, взаимное непонимание и даже неприязнь между «осси» и «весси», хотя там советский режим существовал не так много времени.

Какие черты характеризуют человека такого типа?

Ю. Левада посвятил этому специальное расследование. Он признавал, что такой тип человека еще ждет своего анализа, хотя он уже давно отражен в социально чуткой русской литературе: в творениях В. Маяковского, М. Булгакова (Шариков!), М. Зощенко, но сильнее и глубже всех – в творчестве Андрея Платонова. Многие образы этих писателей несли в себе предупреждение, в котором достаточно здравого смысла и сегодня.

В книгах этих авторов уже тогда (полвека назад) были набросаны черты нового «типового человека». Например, подавленность индивидуального начала: «Единица – вздор, Единица – ноль»; «Я счастлив, что я этой силы частица, что общие даже слезы из глаз…»; «Мы», «Наши» – универсальная точка отсчета. «Один человек беспомощен, масса – могущественна»; «Большинство всегда право»; «Нельзя перечить коллективу»; «Общественные интересы выше личных» и т. п. Набор лозунгов настолько привычен, что о нем даже не было принято задумываться.

«Советский человек» чуть не с рождения отличался недоверчивостью, жизнь его научила не доверять никому вокруг, даже власти. И одновременно он лоялен к власти, что приводит к лицемерию. Он – образец терпения и приспособляемости, ибо стратегия его жизни – приспособиться к давлению извне и выжить. Его закаляли в огне и в воде. Он молчалив и послушен, но может и по приказу возбудиться, осуждая происки кого-то. Он довольствуется малым во всем, ждет заботы от власти, больше надеется на государство, чем на самого себя.

Эти качества – фактор сознания. Это касается не только людей старшего возраста, которые привыкли думать категориями прошлого. Это характерно даже для тех, кто сейчас еще только входит в сознательную жизнь или даже еще учится, т. е. для тех, кто родился после 1991 г.

Этот человеческий тип оказался устойчивым. Многие качества, которые в людях сформировала тоталитарная система, проявляются до сих пор в моделях поведения в обществе. Об этом писали многие социологи, политологи, психологи.

Например, «советский человек» жил в обществе с четкой иерархией. В его сознании возможность изменить жизнь зависит не от его личных талантов и усилий, а от его места в иерархии общества. Судя по опросам, и сейчас современные старшеклассники, дети состоятельных родителей, работающих в Газпроме или администрации города, не прочь пойти по стопам родителей, стать чиновниками. Они не умеют самостоятельно мыслить, предпочитают не иметь собственного мнения. Так жить проще.

И это в крупных городах, где экономика работает лучше, да и давление власти ощущается слабее! А в деградирующей провинции сопротивление власти и личная инициатива почти не чувствуются.

Социологи исходят из того, что только 12 % населения России реально стремятся к изменениям, причем большинство из них живет в крупных городах. Активный потенциал – там, но он нейтрализуется консервативной периферией, которая так и застыла в старых формах ментальности «советского чело века».

Как это объяснить? Изменилась жизнь вокруг, внешне изменились города и люди, их облик и образ жизни. А внутри нас – что-то остается неизменным? Черты коммунистического прошлого отбрасывают и на сегодняшнюю Россию тень. Большевистская пропаганда, 70 лет заполонявшая все информационное пространство, настолько исказила представления (в том числе и народные) о добре и зле, о прогрессе и отставании, о месте России в мире, о демократии и правах человека, что и сегодня наше миропонимание не свободно от прошлых представлений. И даже распространение Интернета и социальных сетей этой ситуации не могут переломить.

Получается, что в стране происходили события, многие внешние изменения. Но под их давлением у людей постепенно менялась – только часть сознания, причем не самая главная. Под напором внешних изменений все страсти и интересы людей теперь уходят в частную жизнь. Как и прежде, люди хотят хорошо жить, иметь достаток, ездить по миру, учиться и развлекаться так, как это делают в других странах. И все это сейчас более или менее достижимо для многих россиян, в том числе и молодых. Однако этого им не пришлось достигать, добиваться, не было необходимости (да и возможности) бороться за новые условия жизни, в том числе за свободу и демократию, которые на них свалились «с потолка» – как дар небес. И потому не все ясно понимают, как нужно ценить – хотя бы ту же свободу выбора, если уж не политическую свободу.

До недавних пор, буквально до парламентских выборов в декабре 2011 г., народонаселение России проявляло абсолютное равнодушие к свободе, демократии, да и вообще к политике. Преобладал расчет на государство, на власть, на говорливых лидеров, нежели на самих себя. Интерес к политике был невелик. Сейчас в русской компании, если кто-то заводит разговор на политические темы, вокруг него возникает вакуум недоверия и раздражения. Сказываются усталость, бессилие и бесполезность разговоров на эти темы.

Неудивительно, что в своих наблюдениях над переменами в сознании общества Ю. Левада пришел к скорбному выводу: идея, что «россияне очень политизированы» – это выдумка, миф и мо́рок. На самом деле, когда они произносят слово «политика», они имеют в виду, что они думают, будто знают своих руководителей, будто они в курсе их подковерных политических интриг, способов их обогащения и дележа бюджетных денег.

Активного участия в политике на самом деле не наблюдалось до самого последнего времени. Люди интересовались политикой, глядя в экран телевизора, или слушая новости, или наблюдая «рубку» оппонентов во время политических ток-шоу и разных «открытых студий». Раз в несколько лет (причем не все) шли на выборы. К этому и сводилась вся «политика» россиян. Так можно ли серьезно говорить об их «политизированности»? И как такое равнодушие народонаселения к политике может влиять на модернизацию страны? А на ее будущее?

Что сегодняшние россияне, вчерашние «советские люди», думают о самих себе?

Известно, что у сегодняшних россиян нет единого и цельного образа своей страны: он раздроблен и выражается в противоречивых эмоциях. В таком образе сочетаются противоречивые элементы, соединяется несоединимое. Например, официальный пафос патриотизма и принудительный аскетизм («жила бы страна родная»), непротивление власти и смирение в отношении искусственной бедности, имперская спесь и комплексы национальной неполноценности, разрушение гражданской солидарности и страх перед всем новым и незнакомым.

Эти несоединимые характеристики, по мнению Левады, скорее говорят не о действиях, но о системе ограничений. Они говорят о принятии режима, о месте человека в социальной системе, но не о его активных действиях. Советский человек – это человек «как все», лишенный индивидуальности, прозрачный (доступный для контроля сверху), примитивный по запросам (уровень выживания), легко управляемый и неизменяемый, созданный раз и навсегда. Он зависим от государства, которое играет для него отеческую и воспитательную роль. При этом он знает, что государство его обязательно обокрадет, обманет, недодаст то, что ему полагается по закону, все выжмет из него, оставив минимум для выживания (или доживания).

Советский человек от рождения приучен, что право голоса имеет только власть, начальство, а сам он – не способен выражать свои интересы: «Власть лучше знает, как надо для всех».

Логика «советского человека» такова: власти должны заботиться о народе, обеспечивать его работой, жильем, прожиточным минимумом, пенсиями и льготами, а сам он – должен защищать интересы государства, принимать все его требования, «исполнять свой патриотический долг». Реально эти взаимные ожидания никогда не оправдываются – поскольку нет взаимной ответственности. Патернализм всегда оборачивается административным произволом. Пассивные ожидания, что власть вознамерилась что-то изменить к лучшему, оборачиваются пониманием, что выбора все равно нет, а порядок неизменен.

Отсюда апатия, безучастность, инфантилизм, «подростковое сознание» (непонимание других, комплекс неполноценности, внезапная агрессия, ощущение зависимости от других).

Власть защищает население от внешних и внутренних врагов? Значит, надо быть к ней лояльным, подчиняться государству и контролю. Поэтому у «советского человека» нет привычки выражать возмущение и недовольство, зато есть постоянная привычка к самоограничению, принудительному аскетизму.

Такой тип человека имеет представления о равенстве. Но в отличие от Европейского массового человека он понимает равенство только в плане снижения. У него установка не на возвышение, подражание высшим слоям, сливкам общества с их особым достоинством и аристократическим поведением, вытягивание себя вверх (как барон Мюнхгаузен), а наоборот – ориентация на понижение, вульгаризацию и упрощение. Неудивительно, что во многих людях можно встретить зависть, агрессию даже без реальных к тому поводов.

Простота (в самоопределении) – этот вовсе не открытость миру, а результат примитивности социального устройства. Отсюда подозрительность в отношении всего нового и сложного. Ведь оно враждебно и непонятно, а все непонятное и сложное – вытесняется, не принимается. Ориентация на простоту идет от стратегии выживания, а привычный аскетизм и минимизация запросов – ведут к зависти, а с другой стороны, к пассивной мечтательности: в будущем, дескать, все как-то рассосется и наладится.

Такой тип человека трудно изменить, но им легко управлять. Он пассивен: ведь любое сопротивление может вызвать ответные санкции, значит, сопротивляться – бесполезно. Любые непредвиденные перемены, ситуация неопределенности вызывают у него внутренние метания, состояние бессилия или агрессию, психологическую усталость, упадок самодисциплины и желания себя организовать, падение ответственности. И потому назойливо звучит вечный «русский вопрос» «Кто виноват?». И виноватый обычно находится: будь то кровопийцы-чиновники, бездарное правительство, внешние враги, богачи, враждебный Запад, надоевшие иммигранты, но никогда – он сам.

Для «советского человека» характерно раздвоение сознания, даже лицемерие. Скромность существования и умеренность запросов людей часто оборачиваются лукавством. Внешне человек может демонстрировать лояльность к власти, поддерживать ее лозунги, но на деле – предпочитает ценности семейной и частной жизни. Или он может участвовать в собраниях, демонстрациях – и тут же развлекаться анекдотами и кухонными разговорами. Раздвоение сознания рождает человека, готового приспособиться к любым переменам, в том числе и к ухудшению своих социальных и материальных условий жизни.

Все эти качества постоянно воспитываются и даже навязываются школой, армией, СМИ. По мнению Ю. Левады, в будущем люди, воспитанные на таком образе, еще больше закрепят тип «советского человека». И эхо этого образа будет еще долго сказываться на традициях безальтернативности власти, подавления разнообразия в обществе, в нарастании общей апатии.

Все эти характеристики Ю. Левада относит и к тем, кого он условно называет интеллигенцией. Он очень критичен по отношению к ней, поскольку, по его мнению, интеллигенция в новой России выказывает откровенную лояльность власти или по меньшей мере отсутствие нелояльности. По традиции она склонна к некоторому скрытому сопротивлению, однако всякий раз капитулирует перед властью, если появляется угроза репрессий.

Словом, социолог Ю. Левада нарисовал портрет среднего, обыкновенного жителя России. Он заметил его лукавство и согласие на самоограничение, его недовольство настоящим и ностальгию по прошлому, его двоемыслие и недоверчивость ко всем и ко всему.

Как ведет себя модель «советского человека» в новых условиях, когда произошел крах режима, когда общество в состоянии исторического перелома, когда все устали от лавины проблем и нет позитивных ориентиров и целей?

«Советский человек» теперь не произносится с гордостью, больше не воспринимается как положительный образец, как носитель ценных качеств. Общество потеряло цель и представления о своем будущем, пусть даже в виде казенного оптимизма. Образцов вообще больше нет. Уходят в тень и стираются такие черты «советского человека», как патриотизм и готовность служить Родине, открытость, гостеприимство, равнодушие к богатству и непрактичность, готовность прийти на помощь в беде.

Зато другие компоненты характера «советского человека» стали выступать на первый план. И они работают во всю силу, дестабилизируя еще больше ситуацию в стране.

Например, повсеместным стало агрессивное поведение. Сохранились эластичность психики, установка на выживание любой ценой, подозрительность к новому, лояльность к власти. Усилились недоверие, страх, готовность к обману и пр. Эти же особенности поведения порой показывают и те, кто оказался за рубежом. Многих поразила в 1990-е годы волна преступлений, совершенных выходцами из СССР в Европе и Америке. Эти преступления поражали даже местных полицейских своей наглостью и цинизмом.

Деградировало отношение «советского человека» к самой власти. Все помнят волны переменчивых отношений народа ко многим прежним «любимцам»: от сверхавторитета новых лидеров – до полного разочарования и утраты доверия к ним. Вспомним такие волны отношений к М. С. Горбачеву, А. Руцкому, А. Лебедю, Б. Ельцину и др. Воистину, «от любви до ненависти один шаг»…

По мнению Ю. Левады, отмеченные характеристики современного россиянина типичны, широко распространены, хотя и не обязательно принадлежат абсолютному большинству. Чтобы сохранять свое нормативное значение, достаточно, чтобы они были присущи 30–40 % населения. В таком случае эти взгляды и тип поведения становятся преобладающими и устойчивыми. Судя по статистике, эти характеристики преобладают среди населения российской провинции, где проживает больше половины населения страны.

Ю. Левада считал: главная загадка в том, что система жизни, воспитавшая эту социально-антропологическую модель человека, уже четверть века не воспроизводится, а такой тип человека – воспроизводится постоянно. Почему? Разрешить эту загадку он так и не успел.

Как можно объяснить живучесть советской ментальности? Ведь не только же русский консерватизм в этом виноват?

По мнению Ю. Левады, для этого есть главная – политическая – причина. В отличие от стран Восточного блока, где модернизация общества произошла менее болезненно, эффективно и быстро, структура власти в России осталась неизменной — при всех ее внешних переменах. Почему так?

Во-первых, есть в «России неповторимые черты» (Б. Пастернак), которые сохранились с давних пор, не изменившись. Например, отношения власти и народа. С 1993 г. в новой России принята Конституция, в соответствии с которой президент стоит над системой разделения властей. Но такого больше нет ни в одной стране! Кстати, этот текст существовал еще два века назад – при Александре I. Он был написан графом М. Сперанским, когда фигура царя действительно стояла над всеми ветвями власти. Тогда была – сверхцарская Россия, а теперь у нас – сверхпрезидентская республика. Такой мощной властью не обладает больше никто в мире. Сверхмощная власть первого лица в России – политическая глубинная традиция.

Во-вторых, как и прежде, власть не контролируется обществом. Все ведомства поддерживают аппарат, тем самым гарантируя власть самим себе. Порядок в обществе обеспечивают правосудие, полиция и цензура в СМИ, зависимые только от власти.

В-третьих, до сих пор в России власть не отделена от собственности. Наоборот, они срослись в одно целое. В России 25 % богатств принадлежит 107 богатым людям, и это всегда чиновники (журнал «Форбс»). Процесс Ходорковского, показавший, кто в доме хозяин, не случайный, а символический. Разрешение любого конфликта достигается компромиссом насилия и договора. В традиции русской власти – только насилие, а не договор. В этом отличие России от Запада.

Между современной и дореволюционной Россией – пропасть. А вот между советской и современной Россией много общего: почти та же «элита» (дети бывшей номенклатуры), схожая ментальность, те же любимые фильмы и «песни о главном».

Да, в России коммунистический режим погиб, рухнул, оказавшись не готовым к изменениям. Бывшая номенклатура получила собственность в свои руки, произошла антикоммунистическая революция. Однако она не была так глубока, как 1917 году: она не перепахала природу общества. Зато создала новую проблему на будущее: так и не решена проблема легализации власти и передачи собственности.

70 лет пребывания большевизма в России сделали советское сознание большинства граждан кандалами на всеобщей нравственности, нормой, стилем и образом жизни. Да, вот почти четверть века нет советской власти. Но как бывшего зэка нельзя в одночасье отучить от жизни «по понятиям», так не получается быстро отменить ментальность «советского человека». Она явно проступает в сознании и поведении даже тех, кто родился уже после краха СССР.

Можно ли надеяться, что Россия воспрянет из омута «гомо советикуса»? Наверное, для этого в стране должна произойти моральная десоветизация, должна измениться конфигурация политической системы – с ее презрением к нуждам простого человека, цинизмом и коррупцией.

Теория поколений, или Откуда берутся ценности

Конфликт поколений – тема старая, как мир.

Причина этого вечного конфликта часто понимается неточно, если он связывается только с возрастом. Если бы это было только так, то при достижении людьми определенного возраста различия должны были бы стираться. То есть тогда дети, достигая определенного возраста, неизбежно стали бы походить на родителей. Но этого не происходит. Часто ли вам приходилось встречать детей, которые стали точно такими же, какими были их отцы и матери? Физическое сходство может быть абсолютным, но дети обязательно отличаются от родителей вкусами, типом поведения, идеями и страстями.

Сейчас начинают понимать, что такой конфликт происходит не столько из-за разницы в возрасте, сколько из-за различий в ценностях. Вы не замечали, что часто родители и дети гораздо хуже понимают друг друга, чем внуки и бабушки с дедушками? И дело здесь не только во всепрощающей любви стариков, сколько в том, что с возрастом, оказавшись на обочине потока жизни, старики как бы возвращаются в свое детство и гораздо легче понимают детей и юнцов, чем собственных детей. Ценности дедов и внуков часто совпадают, поэтому конфликт сглажен.

А вот с родителями он почти неминуем. Мы видим, что дети, дожив до возраста своих родителей, думают, любят и страдают, творят, развлекаются, дружат, тратят деньги и вообще живут совершенно иначе. Каждый из нас с удивлением наблюдал, что поколение, идущее за нами, разительно отличается от нас самих. Отсюда и конфликты, взаимное непонимание и недовольство. В современном мире быстрых перемен проблема «отцов и детей» вообще воспринимается чрезвычайно болезненно.

Конечно, есть вечные ценности для всех, на все времена. Одна из них – прочная семья и воспитание хороших детей. Но для молодых еще и очень важна работа, больше всего они боятся остаться без средств к существованию. Казалось бы, особых причин для взаимного отчуждения нет.

Почему же различия между поколениями так заметны?

Во всех этих сложностях помогает разобраться «теория поколений», которая появилась в Америке в 1991 г. на стыке нескольких наук: экономики, демографии, истории. Ее авторы (американские ученые Хоув и Штраус) в деталях проанализировали историю своей страны и пришли к любопытным выводам. Они ушли от традиционной интерпретации различий только на основе возраста (как в романе И. С. Тургенева «Отцы и дети») и дали характеристику поколениям, исходя из глубинных ценностей.

Эта теория заинтересовала ученых всего мира. Многие начали проверять адекватность гипотезы на примере иных стран и пришли к выводу: она работает независимо от географии. Оказывается, поколения имеют сходные черты на всех континентах! Конечно, со своими вариантами, с разницей в несколько лет, но принцип этой теории универсален.

Согласно этой теории каждое поколение имеет свои особенности и отличается не столько по возрасту, сколько по различиям в ценностях. Причем эти ценности формируются не только в результате семейного воспитания, но и под влиянием всех общественных событий (политики, экономики, культуры, моды и пр.), а также представлений о том, «что такое хорошо, и что такое плохо». Поколение – это группа людей, рожденных в определенный период и испытавших влияние одних и тех же событий в обществе и в истории страны.

Итак, важнейшими факторами, которые определяют мышление и действия поколений, является не возраст, а другие параметры.

Во-первых, среда, в которой растет человек до 10–12 лет, когда он еще сознательно не оценивает события, а только накапливает жизненный опыт и наблюдения. Все, что происходит вокруг него, человек в этом возрасте оценивает не по принципу «хорошо – плохо», «правильно – неправильно», а как «нормально». В детстве нам кажется «нормальным» все, от чего мы потом, с возрастом, приходим в ужас и удивляемся: как это мы могли вынести?

Во-вторых, нормы воспитания в семье, которые любой ребенок тоже воспринимает как «нормальные».

Само формирование личности заканчивается к 12–14 годам. Черты, сформированные в детстве, лейтмотивом проходят через всю нашу жизнь, влияют на наше поведение, на наши привычки и предпочтения, наши принципы. Поэтому нам так сложно порой принять взгляды, свойственные другим поколениям: их ценности не совпадают с тем, что мы считаем нужным и правильным. А глобализация и нарастание темпа жизни приводят к тому, что различия между поколениями становятся все более разительными.

Согласно «Теории поколений» в настоящее время в разных странах (от Америки до Австралии) рядом сосуществуют следующие поколения.

Молчаливое поколение (1923–1943 гг. рождения) – им сейчас 70–90 лет. В России таких около 15 млн человек.

Это поколение так названо за их склонность уважать законы и нормы, отсутствие желания протестовать. Другими словами, это терпеливое и законопослушное поколение. Чтобы лучше его понимать, достаточно вспомнить некоторые условия, в которых оно формировалось. В их жизнь вместилось слишком много событий, словно испытывая их на прочность: это голод и лишения 1920-х и 1930-х годов; попытки индустриализации и коллективизации; Великая Отечественная война и победа в ней; культ личности Сталина; репрессии, строгая цензура и доносы; холодная война с Западом; великие прорывы в освоении космоса.

Людей этого возраста часто называют «книжным поколением», настолько большое влияние на них оказала не реальная жизнь, а книги: рыцарские истории, приключения Майн Рида с обязательной победой добра над злом, история победы в последней войне, в которой они не всегда успели участвовать, но многое знали. Из книжного воспитания и вырос их идеализм и черно-белое восприятие жизни.

Они неутомимы в труде, достигают поразительных результатов – в творчестве, искусстве, науке, технике, литературе. Они часто верны, даже преданны избранной идее (или человеку, или профессии), уважают законы и должность, или статус. Для них очень важны понятия чести, совести и терпение.

Также для них очень важна оценка их труда: награды, почет и поздравления, почетные грамоты, фотография на Доске почета. Они коллективисты в хорошем смысле этого слова, для них очень важно мнение о них окружающих людей. В их поведении прослеживается установка русского архетипа «быть как все», «быть вместе со всеми», «действовать вместе и сообща», не выделяться в толпе. Благодаря своему умению чувствовать общность с другими людьми, они очень ценят дружеское общение, верную дружбу. Наверное, поэтому у них не так много друзей. Они, скорее, часто одиноки.

Они росли в годы, когда вокруг них было слишком много опасностей и драматических событий. Поэтому понятна их инстинктивная установка: чтобы выжить, лучше быть незаметным и поменьше болтать. Не стоит задавать им много вопросов: они не очень разговорчивы, привыкнув к тому, что лишняя болтливость может навредить, обернуться против семьи. Для них единственное место защиты – семья.

Выросшие в голодные годы, они ценят еду и другие материальные вещи, которые должны быть всегда под рукой (а вдруг что случится?). Их кулинарные предпочтения – это обильная и сытная еда. Они относятся к ней бережно, им важно, чтобы продуктов было много, поэтому лучше покупать их впрок. Их супы должны быть наваристы, обед – лучше из трех блюд, а в холодильнике должны быть баночки с домашними заготовками (варенья, соленья). В этом видна их экономность. Они любят закармливать внуков, считая упитанность и пухлые щечки признаком здоровья. Для них незыблемы правила: «хлеб нельзя кидать», «еда в тарелке должна быть доедена».

Как книжные люди они образованны, умеют думать и рассуждать о сложных вещах, в том числе и философских проблемах бытия. В России именно из этого поколения вышли крупнейшие кинорежиссеры, композиторы и писатели, ученые, и поныне составляющие цвет Российской Академии наук, основавшие многие направления науки. Да и среди рабочих многие – тоже обладали профессиональными знаниями. Просто сейчас с развалом промышленной индустрии в России они оказались не у дел.

Назовем только несколько ярких представителей этого поколения, которые внесли неоценимый вклад в развитие русской цивилизации. Это поэты В. Высоцкий и Б. Окуджава, писатели А. И. Солженицын, В. И. Шукшин, Д. Гранин, В. Аксенов и др.; режиссеры П. Фоменко, С. Параджанов, Ю. П. Любимов, П. Тодоровский, С. Бондарчук; гениальные артисты М. Плисецкая, Г. Вишневская и В. Ростропович… и еще целая плеяда великих актеров кино и театра, которые вдруг стали в последние годы уходить из жизни один за другим, повергая в печаль всю страну; ученые П. Алферов, Д. Сахаров, Д. Лихачев, С. Капица, конструктор космических кораблей С. Королев…

За ними следуют беби-бумеры (1943–1963 гг. рождения) – от слова «бум», которым называли всплеск рождаемости во всем мире в послевоенные годы. Сейчас они достигли пенсионного возраста. Таких в России насчитывается приблизительно 33,5 млн человек.

Нельзя не привести цитату неизвестного автора, выловленную в Интернете и посвященную детям 1950—1960-х годов: «Если вы были ребенком в 50-е, 60-е годы, то, оглядываясь назад, трудно поверить, что нам удалось дожить до сегодняшнего дня. В детстве мы ездили на машине без ремней и подушек безопасности. Наши кроватки были раскрашены яркими красками с высоким содержанием свинца. Мы пили воду из колонки на углу, а не из пластиковых бутылок. Никому не могло прийти в голову кататься на велике в шлеме. Ужас! Мы уходили из дома утром и играли весь день, возвращаясь тогда, когда зажигались уличные фонари, там, где они были. Целый день никто не мог узнать, где мы. Мобильных телефонов не было! Трудно представить! Мы резали руки и ноги, ломали кости, выбивали зубы, и никто ни на кого не подавал в суд. Бывало всякое. Виноваты были только мы, и никто другой. Мы ели мороженое, пирожные, пили лимонад, но никто от этого не толстел, потому что мы все время носились и играли. Из одной бутылки пили несколько человек, но никто от этого не умер. У нас не было игровых приставок, компьютеров, 165 каналов спутникового телевидения, компактдисков, сотовых телефонов, Интернета. Мы неслись смотреть мультфильм всей толпой в ближайший дом, ведь видиков тоже не было! Зато у нас были друзья. Мы выходили из дома и находили их. Когда нам был кто-то нужен, мы стучались в дверь, звонили в звонок или просто заходили и виделись с ними. Помните? Без спросу! Сами! Одни в этом жестоком и опасном мире. Без охраны! Как мы вообще выжили? Все наши поступки были нашими собственными. Мы были готовы к последствиям. Прятаться было не за кого. Понятия о том, что можно откупиться от ментов или откосить от армии, практически не существовало. Родители тех лет обычно принимали сторону закона, можете себе представить? Это поколение породило огромное количество людей, которые могут рисковать, решать проблемы или создавать нечто, чего до этого не было, просто не существовало. У нас была свобода выбора, право на риск и неудачу, ответственность, и мы просто как-то научились пользоваться всем этим. Если вы один из этого поколения, я вас поздравляю. Нам повезло, что наше детство и юность закончились до того, как правительство купило у молодежи свободу взамен за ролики, мобилы, фабрику звезд и классные сухарики. С их общего согласия…»