Текст книги "Пари. Книга 2. На интерес"

Алла Володина
Пари. Книга 2. На интерес

Мастера прозы

© Алла Володина, текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Посвящение

Эта книга – свидетельство. Свидетельство, которое некому было бы дать, если бы не мои подруги. Мы прошли долгий и классный путь вместе. И, Бог даст, ещё пройдём. Вместе.

Да, все персонажи вымышлены, но эмоции и чувства, вера и дружба настоящие.

Эта книга – свидетельство. Свидетельство, которое было бы невозможным без любви. Настоящей, вечной, искренней, сложной, невыносимой временами Любви.

Эта книга и, без сомнения, все последующие посвящаются тем, кого я люблю.

«…Я ответственен за то, чтобы отойти от того, что меня ранит. Я ответственен за то, чтобы защититься от тех, кто причиняет мне вред. Я ответственен за то, чтобы обращать внимание на то, что со мной происходит, и оценивать свою долю участия в происходящем. Я должен осознать тот резонанс, который имеет мой поступок. Чтобы со мной происходило то, что происходит, я должен делать то, что я делаю. Я не говорю, будто я могу управлять всем происходящим со мной, – нет, но я ответственен за всё, что со мной происходит, потому что в чём‑то, пусть в какой‑нибудь мелочи, я поспособствовал этому. Я не могу контролировать мнение всех окружающих, но могу контролировать своё.

Я могу свободно распоряжаться своими поступками…»

«Гештальт-молитва» Фрица Перлза в интерпретации и с дополнениями Хорхе Букая

…Жаль, что в реальной жизни такие молитвы работают не всегда.

Пролог

Артём

35

На улицах города стало тише, в торговых центрах, клубах, кафе и ресторанах – намного громче. Промозглая подмосковная осень диктовала свои правила. «Металлическая» тусовка переместилась по гаражам, подъездам и впискам, школьники – по секциям, факультативам и репетиторам, студенты после пар стали торчать в институтских столовках, а мажоры разбрелись по кофейням, компьютерным клубам и разного рода увеселительным заведениям.

Особо сознательные товарищи разморозили абонементы в спортзал. Ещё бы, парни в обтягивающих полумайках и девушки в шортах до весны теперь только здесь. Ну и в стрип-клубах, конечно. Но туда два-три раза в неделю не наездишься. А лететь зимовать в лето грехи не позволяют.

Артём Горбач с Костей Матушкиным возвращались поздно ночью с Воробьёвых, с крайнего заезда «нешипованного» сезона.

Кудрявый блондин среднего роста, Артём с говорящей кличкой АраГор, полулежал на переднем сиденье и отыгрывал пресыщенного жизнью Чайлд Гарольда, которым, по сути, и являлся. Серые глаза, приличная фигура, приятный голос, дорогие шмотки, полное отсутствие финансовых проблем – всё по золотому стандарту. Только рытвины на щеках от «нервных» подростковых прыщей и суровый, острый, всегда настороженный взгляд выдавали наличие нехилого чёрта в приличном, картинном внешнем омуте.

Грузный, пего-рыжий, расхлябанный Костик навскидку смотрелся не выигрышно на фоне хлыща АраГора. Но стоило молодому человеку открыть рот или просто встать, харизма пёрла через край. Вобранная с первой детской «голдой» и не игрушечным игрушечным макаровым стойкая уверенность сына криминального авторитета сшибала стены, столбы и любые другие препятствия, неосмотрительно появляющиеся на пути парня.

Константин почти уломал отца на новую тачку (взамен кряхтевшей, деланной-переделанной «Волге») и постоянно таскал с собой друга на просмотры новинок автопрома.

– Тёмыч, пойми, крошка, хочу, чтоб как у Люка Бессона, в «Такси»! И если это будет хорошо заземлённый резвый «пыжик», так тому и быть! Куплю французский бытовой разговорник!

– Костян, сейчас очень интересно, но в этом вопросе я ни хрена не понимаю! Умные дяденьки, на примере Генри Форда, авторитетно заявляют: «Лучшая машина – это новая». А так, милый, лишь бы тебе было хорошо!

– Какие мы разговорчивые, задорные! Великих цитируем! Девки с курса повозвращались: красивые, загорелые, свободные? – ухмыльнулся Костик.

– И это тоже. Но там поляна вытоптана подчистую. Все или давно в приятельницах, или без слёз не взглянешь, как та «Клава» у «Мальчишника», – отозвался АраГор, – новую подружку планирую завести, кстати, товарища и боевого друга по спортивным достижениям. Готов на жертвы, физические муки, потуги по приобретению тела не своей мечты. А что делать? Надо отдавать долги.

– Ребусы с детства люблю, но пока въезжаю туго! Поздновато для загадок, Змей Горыныч! Поясни, обоснуй, разжуй убогому, – нарочито прибеднялся Матушкин.

– Думал, оставлю историю с базой без последствий для всех участников? Вроде давно меня знаешь, а такой наивный сибирский мальчик!

– А-а-а-а-а, ты про девочку свою и её седовласого восточного дятла? Обиделся или очередной челлендж? – заинтересовался Костик. Действительно заинтересовался. Многоходовки – конёк рыжего.

– Конечно. Кудрявую «Венеру Милосскую» грех оставлять в покое. Там ещё не всё отболело. Первых помнят, милый! Естественно, девочка теперь в курсе, что дефлорировали её на спор – злобная фурия. Это даже заводит, подогревает интерес – с тупыми загонами разберёмся. Да и сиськи пятого размера на дороге не валяются. Ожидаемо и логично, что опять придётся начинать с «Атлета». Но Сашка, да продлятся дни его, стабильно ходит в зал и ждёт возвращения блудного подавана.

– Хм… С тобой записаться что ли? Там ведь длинноногая подруга, юная версия Веры Брежневой, ещё не освоенная. Маруся? Так, кажется, кентовку твоей Аллочки зовут… – задумчиво и как‑то мечтательно протянул Матушкин.

– Извини, крошка, в другой раз. Пока что только я и моя «малышка».

Костян улыбнулся, качнул головой и прибавил ходу прямо перед постом ДПС у самого МКАДа.

Часть 1

Аля

87

После первой недели учёбы стало вполне очевидным – легче в одиннадцатом классе явно не будет. Что там неделя, месяц с лишним просвистел, только его и видели.

Паника и горящая задница мамы: «Куда же поступать?»

Взрывные, до ужаса нервные истерики отца: «Доню, ты бы уже определилась, поняла наконец, куда тебя несёт! А то мотыляешься – то математика, то юридический! Ну это ещё куда ни шло! Пиар и журфак твои – вторая древнейшая, проституцией можно и без образования заниматься!»

В таком вот концепте и аспекте весь сентябрь. Тыкались по всем знакомым, кому папа только не звонил – объявляют неподъёмные деньги (даже с учётом золотой медали, а соответственно, «единственного вступительного экзамена»). Или учебное заведение ширпотребное, далёкое от Лиги плюща и МГИМО с МГУ, на худой конец.

Без уверенности Бека вообще с ума бы сошла: «Аля, поступишь на факультет с доктринальным, научным образованием. Спокойно окончишь, без шума и пыли. Поверь, с твоей светлой головой и со мной рядом точно окончишь, обещаю! Потом уже занимайся чем душе угодно! Писать ты сможешь с любым образованием! А экономистом или юристом работать только со специализацией, магистратурой или бакалавриатом в крайнем случае!»

Без гениального программиста, студента МГТУ им. Баумана, писаного красавца-спортсмена, а также моего парня по совместительству, Дениса Бек-Назарова и его волшебного «заземлителя» точно кукухой поехала бы, к гадалке не ходи! Вернее, «полетела». И прямо на легальные (или не очень) антидепрессанты.

Денис – мой остов, стена и кнут с пряником (в прямом и переносном смысле).

Рекомендации Дена по «жизнеприменению» стали всё чаще носить добровольно-принудительный характер. Прямо как в сексе.

Но то, что возбуждает в постели (до дрожи, мурашек, истерики и множественных оргазмов)… О чём это я… А-а-а… его стиль, условно говоря, «общения» в реальной жизни накладывает кучу отпечатков. Забота заботой, а под конвоем ходить уже не так романтично.

Хотя Бека понять можно. После всего, что случилось и как это случилось, я бы тоже от себя ни на шаг.

Хорошо, что ума хватило про препода-извращенца ему не рассказывать. Не надо это. Никому не надо. Наверное.

С другой стороны, держать в себе адски тяжело. Ещё тяжелее видеть Лукьяненко по понедельникам и средам на парах по теории и практике перевода. Переживать каждый раз то, как этот извращенец засовывал руки в топ, под юбку, во все мыслимые и немыслимые места, а я сидела как замороженная и не могла пошевелиться. От слова «совсем».

Эта скотина усиленно делает вид, будто меня не существует. Несмотря на все потуги абстрагироваться, легче не становится. Только больше хочется взять обглоданный годами и учениками школьный металло-деревянный стул и к-а-а-а-ак заехать Алексею Николаевичу по его противной, наглой, лоснящейся роже. Усы сбрил, ещё больше стал похож на маньяка-педофила. Чтоб он провалился.

Если б не Дашка, забивала бы только в путь. С ней всегда есть о чём потрещать, чем отвлечься на уроке, отключить все мысли, голову отключить. Пускай ненадолго, но перестаёт мутить и морозить. Ярость бешеная немного отступает, и на том спасибо!

Во время наших с Дусей утренних летних забегов на канале нащупалось бессчётное количество общих тем, совместных интересов и точек соприкосновения.

Поэтому не странно, что мы не перестали общаться после каникул. Самое страшное не случилось. Теперь в гимназии из «Божественной комедии» не только «Ад» и «Чистилище», но и «Рай» случается.

В основном на переменах. Особенно когда мы всей честной компанией идём «постоять» с нашей компактной, красногубой язвой Ксюшей Левиной за школой, пока та не накурится, Маруся не нанудится про вред табака и дохнущих несчастных лошадок, спортсменка, блондинка, светлое наивное существо Дашка не наржётся над их препираниями, а я не наумиляюсь тому, какие всё‑таки они у меня кайфовые».

– Левина! Мы все с тобой станем пассивными курильщиками! Своё здоровье гробь, а нас в это не втягивай! – надулась и тряхнула огромной русой копной Машка.

– Девочка моя, тебя за косу никто не тянет из душного здания «заведения для ума предрешённых»! Ножками своими ровными, стройными по доброй воле сюда топаешь! – отбрехалась, смачно затягиваясь тонкими с ментолом, Ксю.

– Так я по привычке безнадёжно верю в твою сознательность! Но начинаю догадываться, что зря! Бросишь у меня, дожму! – ещё ехиднее прошипела Мария Фельдман.

– Алла, ставки делать будем, кто кого? Или на зеро? Что думаешь? – прыснула милым детским голосом Дарья Душицкая.

– Я, пожалуй, при своих! Азартные игры пока не моё. Прививка с лета. Погнали обратно уже, ещё куртки вешать, на четвёртый переть в крыло иностранных языков. А. Б. ждать не любит и не станет. Сами знаете!

– А мне повезло, у меня сейчас история, на первом. По-сплю-ю-ю-ю… Туши уже дрянь свою, курилка картонная, люблю тебя! – по-матерински сверху обняла Маруся Левину.

88

Кроме сумасшедшего загруза учебными процессами (разной степени занудности) и необходимости отчитываться о проделанной работе первому «киборгу» Бек-Назарову, облагодетельствовавшему человечество в моём, почти уже не прыщавом лице (если не считать ПМС), масла в огонь «ведьминского» костра щедро долил Горбач.

Додолбал‑таки своими звонками и «подкарауливанием» перед качалкой. Даже сам тренироваться начал: ходит по «Атлету», пыхтит, переваливается от тренажёра к тренажёру, Сашу, качка чёрненького своего, слушается. Бесит гад. Сил нет. Каждый приход, прости господи, Тёмыча в спортзал ознаменовывается неизбежным диалогом до, в процессе и после тренировок.

Теперь почти спокойно реагирую, даже отвечаю АраГору что‑то.

Слава богу, Ден на стадионе «Металлист» занимается! Увидел бы придурка, теперь бы точно прибил. Узнал бы, что мы с Артёмом в принципе парой слов перекидываемся, страшно подумать, чем бы для всех дело кончилось.

Самое удивительное, что я сначала бесилась, трясло, челюсти от злости сжимались при виде мудака.

Первый наш разговор перед залом до сих пор в памяти стоит.

Подкараулил у входа в женскую раздевалку. Ну как подкараулил, честно позвонил и заявил, что будет ждать. Даже время назвал. А ты, Аля, взяла и пошла! Не перенесла, не поменяла планы. Потащилась. Зачем? Отличный вопрос!

– Алла, здравствуй!

– Артём! Видеть тебя не хочу. Повторюсь: чего надо?!

– Поговорить. Объяснить. Да, я знаю, мудак. Но это не отменяет того, что ты потрясающая. Нет никаких мне грёбаных оправданий. Только если бы мы оба ничего не чувствовали, ничего бы и не было.

– Да что вы говорите, Артём Алексеевич, а я думала, финансовая сторона вопроса и дармовой адреналин от спора с Лоем начисто ваш мозг, и без того скудный, выели, вымыли и черепушку высушили!

– Есть такое. Но опять же, это не отменяет наших общих переживаний, опыта, тонких взаимоотношений. Ты мне близкий человек…

– А ты мне НЕТ! Ты мне мудак, которого я вычеркнула на хрен из книги своей жизни и общего бытия!

– Легко тебе. У меня не так. Мне тебя не хватает. Как человека в той самой пресловутой, дерьмовой и скучной (без тебя, между прочим) жизни. Родного человека. И если ты когда‑нибудь сможешь со мной просто поговорить… – тон вроде и виноватый, а глаза у кудрявого засранца хитрые. Красивые глаза. Ненавижу.

– Ходим по кругу… следующий виток разноцветной игрушечной спиральки! Только запутанный – капец! Не разгребёшь, Тёмыч!

Перебиваю АраГора постоянно. Чё так бомбит?

– Давай новую начнём. Как друзья?

Он издевается?

– Фиговый из тебя друг! Только Матушкин, дебильный сапог, твоя пара! Давно хотела сказать – дрянной, гнилой человек и отвратительный персонаж!

– Не захочешь – больше его никогда не увидишь! Обещаю.

– Я и тебя видеть не хочу! Но вон, предстал пред ясны очи! – и правда, минут пятнадцать на козла убила. «Отожрал от тренировки. Через полтора часа уже Бек приедет. К нам пойдём, в родную уютную квартирку, раньше принадлежащую его бабушке, в пятиэтажках рядом с Комитетским лесом, каналом, железной дорогой и репетиционной базой. Пойдём допиливать “низшую высшую математику” – и на репу в гаражи». Артём как почувствовал.

– Ладно. Просто поверь, будет так, как ты захочешь. Пора позаниматься, что ли.

– Ты ж ушёл из большого спорта?

– Решил ворваться обратно.

Бек

25

К памятнику Сергею Павловичу Королёву можно было доехать на автобусе из любой точки города. Дальше на репетицию все металлисты добирались пешком.

Дорога от проспекта до репетиционной базы на канале в Комитетском лесу занимала максимум десять – пятнадцать минут. Лужи и жирные кляксы грязи дополняли бесцветный, мутный, голый пейзаж конца октября.

Кучка чёрных зонтов короткими перебежками продвигалась в сторону многоэтажных гаражей у железной дороги.

Приходилось продираться по двое – отсутствие тротуара вдоль проезжей части и предательские ручейки, щедро разбрызгиваемые на пешеходов проносящимися мимо машинами. Путь преодолевался медленно, но верно.

Клавишник Михей, добрый, улыбчивый молодой человек, и его девушка Катя, высокая, как сам Миха, бледно-рыжая, с густыми прямыми волосами и без места на коже, свободного от веснушек, шли чуть впереди Бека с Алей.

Сзади парочки, разве что не под ручку, тащились вокалист Дима Торин (высокий, складный юноша, «сын гарнизонов», хоров, штук пяти музыкальных школ) и бас-гитарист Юра Иванов – студент Высшей школы экономики, интеллигентный сухой блондин, со шрамом через всё тело, начинающимся прямо у лица.

Денис Бек-Назаров, соло-гитарист, по совместительству лидер группы, и его девушка Аля выглядели пришельцами в общей густой серости окружающего мира.

Всегда в чёрно-белом, идеально одетый, опрятный, выглаженный, стильный Бек, с ровно стриженными гладкими, густыми, «вороными» волосами с седой прядью у самого лба (так сложилось), с серьгой-колечком в левом ухе, холодным взглядом и ехидными морщинками у карих газ – восточный принц, ни дать ни взять.

Аля – вечно улыбающаяся девочка с медными кудрями до попы, выгодно вбирающими осеннюю влажность, фигурой «песочные часы» в канонической античной пропорции. Ну точно с альфы Центавра.

«Чёрные грибочки» шли и переговаривались обо всём и ни о чём. Торин в очередной раз жаловался на проблемы с военной кафедрой в институте из-за длинного конского хвоста.

– Дим, ты же отдаёшь себе отчёт в том, что придётся состричь перед сборами летом? – обернулся к товарищу Денис.

– Стараюсь об этом не думать, гоню прочь грустные мысли о шести неделях, вырванных из жизни! – негодовал вокалист.

– Ещё не вырванных, но месяцев через восемь… – с горечью произнёс Бек-Назаров.

– Смотрю, не один Бог Грома у нас переживает по этому поводу. Тебе‑то что стричь, Денис? Там до ушей можно вроде? – перекрикивая ветер, отозвался Михей.

– Я думаю, что кто‑то больше рефлексирует по поводу разлуки с родными краями… Ден, я приеду на присягу и буду строчить эсэмэски простынями, если отберут телефоны, то письма мелким почерком! Дом, как договаривались, не сожгу! Честно продолжу поливать Кузю! Фикус выживет, и мы тоже, – нежным шёпотом, упираясь носом в висок парня, сказала Аля.

Бек шумно втянул воздух, сглотнул и ответил сквозь зубы:

– Ещё раз так сделаешь – и репы не будет. До дома здесь близко.

– Мы потом всё успеем, а заряженный ты играешь ещё лучше, – хрипло, еле слышно произнесла девушка.

На пандусе гаражей торчали уже отработавшие «Страмослябы».

Ребята стали жать друг другу руки и шумно переговариваться. Все, кроме Дениса. Он поздоровался только со статным, широкоплечим соло-гитаристом Андреем по кличке Эльдарон и его девушкой, клавишницей Машей. Высокая, стройная крашеная брюнетка обняла Алю, потом сразу утащила в сторону от толпы парней в коже и косухах – болтать.

Басист группы Эльдарона, тощий, длинный, миловидный Илья Лой, по совместительству бывший парень Али, и вокалист Князь (в быту Антон) мгновенно ретировались.

Мелкому солисту с птичьим носом и ростом метр с кепкой трюк удался лучше, чем долговязому Лою, чудом не задевшему чехлом шероховатый бетонный потолок.

Задубевшие от порывистых ветров и увесистых сумок с инструментами, музыканты протиснулись за тяжёлый брезент внутрь репетиционной базы. Денис остался перекинуться парой слов с другом и по совместительству однокурсником, тоже бауманцем, Андреем.

– Барабанщика нам не ушатали? Вытянет Антон вторую подряд? – спросил Бек лидера «Страмослябов», пока тот прикуривал долгожданную сигарету.

– Это ты мне потом расскажешь, если вытянет, значит не выложился! Значит, пахать на нём надо! – заржал Эльдарон. – Я вот чего в толк не возьму, как АраГор согласился продать тебе свою половину гаража? При том с полным фаршем: оборудованием и установкой? Да, что‑то вынес, но в целом… ты ему физической расправой угрожал? Или нарыл компромат? Знаю тебя с детства, с шантажом бы возиться не стал – не твой уровень и моральные принципы, опять же, куда без них! Или люди настолько меняются, когда влюбляются?

– Меняются. Но причина останется только между мной и… Артёмом, – выдавил Бек, – я очень на это надеюсь.

– Неужели из-за Али? Ты её, конечно, жёстко отбил, но базу отбирать в добавок… Не моё дело, конечно. Для нас одни плюсы – никто не стоит над душой. Бывшей группе ты хотя бы доверяешь. За Князем я слежу, он усилки с диваном в угаре не обоссыт… больше, – грустно усмехнулся Андрей.

– И на том спасибо. Аля, я втыкаться, идёшь? – окликнул свою девушку Денис.

– Ага, пять минут дашь мне? – странно, почти виновато прокричала от дальней стены девчонка.

– Без тебя не начну. Ты же знаешь, – спокойно улыбаясь, отозвался гитарист.

26

Около половины восьмого музыканты начали сворачиваться. Первым, разумеется, собрался Торин и быстрее пули выскочил на пандус – ловить сигнал, звонить своей Иришке. Детская, она же единственная школьная любовь, ещё и на расстоянии – дело такое.

– Чуваки, кто куда? – оживился после репетиции басист. Парень был новеньким во вполне сложившейся годами тусовке и жаждал общения.

– Можем где‑нибудь часок посидеть на проспекте. Слона бы съел, но могу и пиццу, – воодушевился Михей. Рыжеволосая Катя утвердительно пожала плечами.

– Вы как? – Юрец повернулся к Але с Беком.

Ден оторвался от бережного запихивания «Ибанеза» в чехол, перевёл взгляд на девушку и вкрадчиво односложно спросил:

– Хочешь?

– Хочу, но ты же знаешь, после шести точно не ем. Плюс родители отпустили только до десяти, мама начнёт нагнетать в районе девяти тридцати… – выдержала паузу. – Дома тебе приготовлю что‑нибудь на скорую руку.

Денис улыбнулся уголками губ:

– Юр, сегодня пас. Давайте все в субботу, после дневной, к нам… ко мне. Алины подруги обещали быть. Кормить тоже обещали – хорошие девчонки, – Бек закинул на плечо потяжелевший чехол с электрогитарой, подошёл к кожаному коричневому дивану у стены, где, скрестив ноги по-турецки, сидела девушка. Протянул свободную руку, взял за острый подбородок, поднял её красивое, чуть вытянутое лицо вверх, посмотрел в глаза и молча улыбнулся. Аля расцепила ноги, медленно встала, не отводя взгляда.

– Аль, скажи, что принести! А то неудобно как‑то на твоих всё сваливать? Может, салат какой прикольный сварганить… – оживилась Катя и осеклась, увидев их с Бек-Назаровым.

Денис нехотя опустил ладонь на талию девушки, еле заметно задержавшись пальцами на шее.

– Катюш, что угодно. Главное, не грибы. Второй раз Ден их в себя не впихнёт.

– Сейчас не поняла, но ладно. Без грибов, – смутилась простая и добрая Катерина.

Попрощавшись с группой, Аля и Денис отправились в сторону единоликих дворов цветных пятиэтажных «доминошек».

– Ты часто стала оказываться права, – улыбаясь уголками губ, заметил парень.

– Не нравится такой расклад? – спросила практически с вызовом гимназистка.

– Начинаю привыкать. Играть в предвкушении продолжения вечера – интересный опыт.

Подойдя к знакомому подъезду, Аля наизусть ввела код на панели домофонной двери. Хотела открыть, но парень остановил её. Дёрнул ручку сам, жёстко и хрипло сказал:

– Заходи в квартиру, раздевайся и иди в душ. Потом жди на диване.

Девушка привычно кивнула. Не произнося ни слова, начала шарить по карманам в поисках связки ключей.