Текст книги "Пари. Книга 2. На интерес"

Аля

100

Фига! Три тридцать! Что‑то пришло. Это не Маруся! Зачем ОН опять мне пишет? Вдобавок онлайн:

АраГор

Алла, завтра начинается второй этап «Музыка. Москва») Что решила, в этот раунд едем?

Аля

Во втором раунде вопрос тот же, что в первом: что мне там смотреть?

АраГор

Как что? Барабаны? Я заберу заказ, ты оценишь «норм» или не «норм»?))))

Ещё бы в этом соображала?! Твою ж мать! Как аукнется, так и откликнется… враньё бесследно не проходит! Кто тянул за язык? В группе на ударных она играет, – ага! Ха-ха! Теперь расхлёбывай! Хорошо хоть, Денису эту чушь не прогнала. Опять выпутываться или забить на мудака?

Аля

Без меня так‑таки не разберёшься?)

АраГор

С тобой приятнее! И веселее! С тобой всё иначе… чисто по-дружески?))))) Помнится, в октябре тебе там тоже что‑то нужно было, разве нет?))) С меня инвестиционный пакет в размере трети минимум))) За консультацию и профессиональное сопровождение)))

Еще не хватало, чтобы этот поц участвовал баблом в подарке Беку! А подарок висит в воздухе – так ничего не придумала! Чехол новый для его гитары найти в Музторге не удалось. А вдруг на «грандиозной барахолке для аудиозависимых» будет?! Успеть бы до начала декабря, а то «сувенир» на полгода знакомства потеряет в актуальности в силу временных несостыковок.

Аля

Станешь «сотрудничать со следствием», даже если это «что‑то» для Дениса?

Артём печатает… Долго печатает! Сейчас вернётся мой парень и… и «белый, пушистый ценный зверь» наступит неотвратимо!

АраГор

Как ты скажешь, так и будет! Устал повторять эту фразу, жаль, что не веришь!(((

Аля

В воскресенье вместо курсов. В одиннадцать в «Сокольниках» в центре зала?

АраГор

Поехали вместе из города! Смысл в метро встречаться? Оба же из одного места)))

Аля

Мне надо в универе отметиться в десять(

АраГор

Сгоняем отметиться и позавтракаем где‑нибудь))) Потом с чистой совестью наслаждаться прикладным искусством?)))

Ага! С чистой совестью! Щаз! Опять врать придётся: и родителям, и… Беку. Блин.

Аля

Фиг с тобой, золотая рыбка! В девять на ближней станции…

АраГор

Буду ждать)

Аля

Бб

АраГор

Спокойной ночи))) Спи крепко!

Вот что это сейчас было? Аля! Твою ж мать! Что это, блин, сейчас было?! С дуба рухнула? Сдурела совсем? Согласилась вместе с Артёмом скататься в Москву? В кафе намылилась? Потом дружно шариться в поисках романтического, символичного подарка твоему молодому человеку? Сюрреализм! Тёмыч, придурок, на спор тебя развёл! Трахал самозабвенно и глумился, разумеется, со своим дряблым, отвязным, рябым братаном! И чего в итоге мы имеем? Друзья?! Как так‑то?! Мозг отключился, а крыша ручкой помахала – отправилась в кругосветку?..

– Аля… – Денис подкрался сзади… Резко закрываю окно «аськи». Надо не забыть выйти из аккаунта. Зачем Беку это читать?! От слова «никогда и ни за что»!

– Мм?

– Теперь тебя выцарапывать из монитора? Инверсия, – развернул компьютерное кресло. – «Хорошие новости» от Машки?

– Пока «как в танке», но завтра запытаю, всё расскажет как миленькая!

Стоит в полотенце на бёдрах (странно, что неглаженом, с него бы сталось), тело ещё влажное, пахнет вкусно. Очень удобно стоит, чтобы быстро и качественно сменить тему. Точнее, прекратить любые разговоры в принципе. Не придерёшься, если рот занят. Поднимаю голову, смотрю прямо в глаза. Снимаю с Дена полотенце. Двигаюсь на колёсиках чуть ближе. Кладу руки на живот, таз, спускаюсь в пах…

101

Ладно, водолазка несвежая, школьная форма тоже, затраханные у подъезда колготки, даже трусы и прочие радости «утра позора» – стерпеть можно, но расписание сегодня явно не такое, как вчера, а рюкзак я получила в обратное владение перед первым уроком, без шансов на пересборку. Такое себе удовольствие – таскаться с подшивкой листочков и ковырять в носу без учебников через раз. Хоть бы одна собака поделилась! Левина с Душицкой дружно забили, кинули меня на съедение волкам-одноклассникам. Надо было с ними остаться отвисать у Ксю!

С другой стороны, отказывать себе в удовольствии лицезреть картину трогательного, нежного провожания Маруси дядей Юрой – поцелуев, обнимашек, всевозможных телячьих нежностей, Машке не свойственных в принципе.

Перехватила её между пятым и шестым уроками в «языковом крыле» на четвёртом этаже. А эта коза молчит, как юный советский партизан! Тоже мне Зина Портнова!

– Мария Батьковна, колись давай! Было?

– Что конкретно тебя интересует? – глаза хитрющие, интриганка, блин!

– «То самое»! До секса в классическом понимании дошли? Или в «неоклассическом», на худой конец?

– Люша… знаешь меня: когда ничего серьёзного – любые подробности, с сантиметрами, позами и таймингом… но тут… сложно делиться, не складываются слова объяснять, но… Юра, он… – затихла, вообще не похожа на себя.

– Он тебя обидел? Юрец не мог! Не похож он на сволочь! Если обидел – убью! Вот этими руками! Сама! Или Беку скажу! Он отлично убивает! – «Лучше убейте Моню».

– Нет, конечно… хватит с него «убиваний»… Помнишь, на чём расстались? Сначала хорошенько датые были – сидели на кухне, отходили, долго пили чай… разговаривали. Выболтала про своего биологического отца… – погрустнела Мари.

– Всё рассказала? Не то чтобы я собиралась это с кем бы то ни было когда‑либо обсуждать, но одно то, что ты вообще эту тему затронула… – аккуратно, с такими воспоминаниями Маруси надо быть очень осторожной.

– Всё. Как мы с мамой от него уходили… убегали… Про крики, истерики, припадки, горячечный бред «по синьке», «белочку» и побои… – надо вытаскивать её оттуда…

– Так чё в итоге, не сруливай с темы! Спали хоть рядом?

– В одной постели, под одним одеялом, в обнимку, голые… часа полтора. Хорош уже играть в «вузиндейуденпартизанен»! Скоро «дэ рэ» у кого‑то, прям‑таки за углом маячит! Отмечание планируется? Девичник? – перескочила Тощая Мари. И слава богу!

– Блин, три недели впереди, давай доживём? Вдобавок – будний день! Вечером с родаками, без вариантов. Ден придёт, скорее всего, нам с мамой по «венику» вручить, ты тоже приходи! Потом «к тебе» намылимся по-тихому, вы с Ю. Ю., видимо, а мы на романтический вечер, соответственно!

– А в выходные в клуб с «прогульщицами»?! – танцезависимая очнулась.

– Денис точно не пойдёт и не одобрит (читай «не отпустит»). Даже с учётом кардинальных перемен в поведении и пересмотра жизненной парадигмы в целом…

– Ты себя слышишь вообще? Он тебе кто? Муж? Кто он такой, чтобы хоть что‑то запрещать?! Охренел совсем! Люша, очнись! Семнадцать лет – взрослая девочка! – рванул Машкин ядерный реактор!

– Не кипятись! Сначала конкретные предложения озвучивай, потом права качай! – снижаем градус, «Хиросима» вместе с «Нагасаки» в одной конкретной, отдельно взятой гимназии на фиг никому не сдалась.

– В Москву, по-чесноку, лень тащиться! Давай в родное «Браво»? Стол нам там не нужен, кто за ним сидеть будет? А фейсконтроль мы и в пижамах проходили, помнишь?!

– Машка, такое забудешь! Я в красной майке с каким‑то мультяшным чудаком и клетчатых штанах! Ты в атласных шортах и рубашке! Только масок для сна не хватало на лбу! У парней на входе челюсти отвисли до самого подвала! – Ах-ах-ха! Кино и немцы, вот реально!

– Значит, решили! С «Мавром» своим разбирайся, как хочешь, но ты моя восемь лет, а его – без году неделя! Пусть в очередь становится! – обняла, прижала, почесала на урок.

Уже у лестницы Фельдман вопит:

– В воскресенье после универа в «Планете» на Таганке посидим?

– Не-е-е-ет, Маш! Я… – Спасительный звонок. Не надо лучшей подруге знать, «чего я» в воскресенье. Запрёт в чулане – и правильно сделает. А так… с АраГором по-тихому сгоняем, и поминай как звали. Вот только… Аля, себе не ври!

Часть 2

Артём

39

Ближняя к столице станция города выгодно отличалась от дальней, по большей части цивильностью: современные турникеты (зайцем прыгнуть в электричку сложнее), приличный перрон (никаких отколотых краёв, и жёлтая линия предусмотрительно нарисована), переходы в свежей плитке, касс целых три и ни одного бомжа – удивительно для Подмосковья.

Артём купил два билета до конечной, Ярославский вокзал, и ждал Алю. Ранние подъёмы давно вышли из привычки парня и плотно закрыли за собой дверь. Но ради правого дела АраГор выцарапал себя из-под одеяла, засунул в душ и причесал. Это было непросто: кудрявому от природы молодому человеку вступило отращивать хвост. Временное «гнездо» приходилось укладывать по часу, чтобы получилось нечто удобоваримое.

«Надо заканчивать кругами плавать, затянулось, – думал юноша, – становится муторно и неинтересно. Единственная польза от качалки – плечи выросли, и пресс проявился».

Рыжую кудрявую копну Тёмыч заметил мгновенно. Слишком ярким пятном она выглядела на фоне серого утра и редких чёрных шапок полусонных горожан.

Коричневое, длинное, приталенное болоневое пальто, высокие замшевые ботинки в тон, узкие синие джинсы, «почтальонка» через плечо – девушка выглядела стильно и угрожающие уверенно. Такой Аллочку он не запомнил. Что‑то от этого образа пробивалось в их последний разговор в ДК Калинина, но такой внутренней силы, даже агрессии точно не наблюдалось.

Артёму стало интересно, по-настоящему – слишком эффектно она вбежала, «влетела» по лестнице вверх. Не озираясь, не ища, двинулась к кассе и, естественно, заблаговременно расплылась в своей идиотской широченной улыбке.

– Алла! – окликнул Тёмыч от дальних к входу турникетов, размахивая рукой с билетами.

Девчонка резко обернулась, сощурилась, как будто выключила доброжелательность, приготовленную кассирше, двинулась в сторону АраГора.

– Привет! Давно ждёшь? – с вызовом, таким же суровым, напускным, надменным тоном, как в последние месяцы их «принудительного» общения, сказала Аля.

– Доброе утро! Не очень, успел обеспечить нам проезд «туда-обратно», чтобы не заморачиваться потом. Ты не против?

– «Назад» меня встретят, скорее всего. Но всё равно спасибо.

– Не за что! Отлично выглядишь, прям рок-звезда! Страшно ехать на выставку – придётся отбиваться от конкурентов за твоё внимание, – Горбач вложил в комплимент всю доброжелательность, на какую был способен. – С другой стороны, точно сделают скидку! Буду должен!

– Подкат так себе, но сойдёт для сельской местности, – девчонка немного смутилась, но виду старалась не подавать.

Электричка подошла по расписанию, молодые люди зашли в полупустой вагон, через средне прокуренный тамбур.

Деревянные лавочки с металлическими ручками, чёрные пятна на пластиковых стенках, прожжённые зажигалками, зато без разбитых фанатскими потасовками и камнями окон.

Артём осмотрительно начал с того места, где остановился их последний адекватный разговор, с «Горца» и «Квинов». Медленно перешли по Кристоферу Ламберту к «Смертельной битве» и боевикам детства. Не умолкали ни на секунду, перекрикивали дрянных псевдомузыкантов, попрошаек, торговцев разнообразной дрянью.

Парень живо интересовался «предуниверситетской» жизнью и практически не зевал. Участливо кивал и давал дельные советы. Аллочка оттаивала, постепенно сменяла гнев на милость – заметно расслабилась, начала ему улыбаться, смеялась над колкостями, едкими замечаниями в сторону преподов и однокурсников, с удовольствием внимала историям о выпускном, поступлении, забавными (невинными) студенческим байками. В подробности АраГор предпочитал не вдаваться.

Заскочив на «Выхино» и задолбавшись ждать у проходной, Тёмыч настрочил эсэмэс Михалычу: «Вы с Михеем договорились на сегодня? Во сколько будете?»

Ответ пришёл часов в двенадцать, когда Аля и Артём заканчивали поздний завтрак в «Якитории» у метро «Сокольники»:

МихалычЪ

К двум. У стенда с акустикой?

Аля

102

Таскаемся по гигантским павильонам с инструментами, проводами, микшерами, усилителями битый час. Артём с профессиональным, капец каким компетентным видом пересмотрел, перещупал, перестучал, чуть ли не перенюхал все возможные установки. Вроде остановился на той, которую заказывал изначально. Может, время тянет, чтобы к гитарам не идти?

А ты, Аля, расслабилась! Лыбишься в тридцать два огромных зуба, цвет выбираешь, киваешь с умным выражением лица. На фига? Да! Мероприятие, конечно, грандиозное. Только не с тем и не так ты тут оказалась! Почему ощущение, как будто украла что‑то? Тревожно.

Находиться рядом с АраГором сложно, нервно. В «сушильне» как на свидании себя чувствовала. Неужели ещё цепляет? Сердце учащённо биться начинает? От случайных прикосновений разряды тока? Беги отсюда! Чехол купишь и звони Беку. Своему Беку!

– Алла… Алла…

– Мм?

– Что думаешь? Не слишком длинные? Попробуешь, как в руке лежат? – Тёма стоит с палочками и тычет ими в мою сторону. – Ты здесь вообще?

– Не совсем… Послушай, давай по-чесноку? Зачем весь этот фарс? – слова вырвались сами собой.

– В смысле? Сейчас не понял? – удивился максимально неестественно, только раззадорил.

– Артём, ты прекрасно понимаешь, что я ни в зуб ногой. Кроме текстов и удовольствия от прослушивания, никакого отношения ко всему этому не имею и на ударных не играю, – вот, призналась. Да пошёл он.

– И? Тяжесть и удобство барабанных палочек проверить не можешь? – бровью не повёл. Охренеть.

– Это могу, наверное, – от шока взяла деревяшки в руку, – нормально. А баланс в них, как в ножах, должен быть?

– «Комель» – точка баланса, «тело» – место захвата палочки, «плечо» – от его длины и толщины зависит управляемость и «отскок», «шея» и «наконечник», – медленно, экспертно, с удовольствием, ощущая превосходство, объясняет. – Мы играем «тяжеляк», хочу попробовать эти, с металлическим стержнем от «Вик Фирт».

– Выглядят внушительно, гладкие, увесистые. По идее хорошо, но кисти не устанут? – Втянулась?

– А говоришь, что ничего не понимаешь? Логичные вопросы! Одно то, как ты их держишь и нежно гладишь… – он так лукаво, жадно, плотоядно посмотрел, что холодок по спине пробежал. – Беру!

– Ещё долго? – закатываю глаза.

– В акустику, на пять минут буквально! «Мамой клянусь» и за твоим… чем бы то ни было! – последнюю фразу выдавил просто из себя.

Расплатился, потащились через всю гигантскую площадь этого мракобесия к огромным чёрным коробкам, из которых вырывается звук. Вопрос: зачем это барабанщику? Кудрявый гад будто мысли прочитал:

– Хочу собрать альтернативный вариант репетиционной базы «для себя», так сказать!

– Где? – всплыло автоматически.

– Ещё не решил. Пусть пока у отца в гараже полежит. Там видно будет, – задумчиво, спокойно, монотонно отозвался Артём.

Михалыч. Там, у сетчатых боксов, тусуется Михалыч. А с ним… Михей и Катя! Твою ж мать!

Надо разворачиваться и уходить, Миха точно расскажет Дену…

– Дед! – Тёмыч орёт на весь павильон.

– Артёмка, какими судьбами? Ты разве ещё в строю? – заржал длинноволосый тощий брюнет с острым лицом, чёрной бородкой и полностью в «металлическом обвесе»: косуха, кожаны, казаки – классического пива в левой культяпке не хватает.

– Спрашиваешь! «ТАМА» взял. Алла одобрила, – АраГор совсем сдурел, на меня ссылается.

Покраснела вся, побагровела, как та пресловутая установка.

– Ага, а сейчас Артём Алексеевич обещал ответить мне взаимностью и оказать максимальное содействие в выборе чехлов к «Ибанезам»! Да? – поворачиваюсь к Человеку-Мудаку, расплываюсь в ехидной улыбке и хлопаю ресницами, как бабочка крылышками: «бяк-бяк-бяк».

– Разумеется, Алла Батьковна! Уговор дороже… – вовремя заткнулся, слава богу! А то бы по морде, наглой кудрявой морде, прилетело точно! Сам, кажется, допёр, какую чушь сморозил.

– Привет, ребята! Действительно, дороже… – обращаюсь к застывшим, оцепеневшим Кате с Михеем.

– Аля, привет! – высокая рыжая девушка обняла меня. – Огромная выставка! С картой потерялись! Михалыч вывел! А где Денис? Он с тобой? – Простая душа.

Михей в полном недоумении, глазами лупает. Очнулся:

– Привет! Не ожидал тебя тут встретить. Тем более… без Бека, – еле связно промямлил клавишник.

– Ден работает, дома. У нас полгода знакомства, хочу купить ему чехол для гитары – сделать сюрприз. Встретила «знакомого», клялся поучаствовать от чистого сердца. Поверила, – тонкий намёк на толстые обстоятельства абсолютной секретности. Допрут или нет?

– Оооо! Так романтично! Да, Миш? – Катерина взяла под руку всё ещё не отдуплившегося Михея.

– Не то слово, – пробурчал парень. – Аль, хочешь, мы с Катей тебя проводим? Я помню модель «Ибанеза» Дениса.

Никогда бы не подумала, что добродушный, милый, даже слишком, клавишник может так жёстко и сурово говорить: коротко, холодно, пренебрежительно, сквозь зубы.

– В компании пришёл, в компании уйдёшь? Разве нет? – вклинился Горбач.

– Нет. Спасибо за… за всё! Миша, Катя, пойдём? – цепляю Михея за свободную руку, тащу куда глаза глядят.

Не оборачиваться. Ни на Тёмыча, ни на Михалыча. Ни в коем случае.

Начинает мутить. На душе кошки не просто поскреблись, а разодрали эту душу грёбаную на фиг и нагадили вдобавок.

Почему так стыдно и противно? Не в постели, в конце концов, застукали… А всё же…

Только в метро, с огромным чёрным кофром в зубах, добытым пóтом, позором и кровью, распрощавшись с ребятами, вспомнила про мобильник.

Целых семь сообщений – три от мамы:

Мама

Люша, как дела?

Мама

Ты там не голодная?

Мама

Напиши в перерыве, пожалуйста.

«Пожалуйста» вместо «быстро» – это что‑то новенькое. Надо срочно ответить:

Аля

Мамочка, всё хорошо! Поела!)) Приеду в город – напишу!) Целую)

Кто там у нас на следующее?

Две эсэмэски от Дена:

Бек

Аля, у меня появился призрачный шанс добраться до зала) Может, вечером в «твой парк»?)

Бек

Если хочешь… Пиши, как поедешь домой. Обнимаю)

М-да… Стадион «Металлист» со своей доисторической качалкой через дорогу от парка у завода… парка детства, счастья, беззаботности, любви. Так и не гуляли там с Денисом. Ни с кем не гуляли, кроме си^′стер.

Почему бы и нет? Бек-Назаров единственный, кто в принципе может быть уместен, органичен в нежных, тонких нитках этих воспоминаний… в самом деле – Ден признался в «любви». Да – странно, да – давно! Но искренне и как умеет. Попробуем пустить его в «святая святых».

Накосячила с АраГором, вдобавок по-идиотски спалилась – надо компенсировать.

Контакту «Бек»:

Аля

Денис! Хочу! С тобой хочу) Не ожидал? На 576‑м от «ВДНХ» до 38‑го доеду – встретишь? Сяду в автобус – наберу! Обнимаю)

Фу-у-ух. Заодно чехол сразу отдам. Тащить меньше. Хорошо, что к нам два маршрута идут: через проспект и через Горького. Древний зелёный «Тридцать восьмой» универсам, теперь и не универсам, и не «Тридцать восьмой», но как говорится: «Стеночка осталась». Автобусная остановка, впрочем, тоже.

Ладно, ещё два сообщения. «Дарья» и «АраГор».

Твою ж мать! Что этому козлу ещё надо? Зачем он окликнул Михалыча? Хотел покрасоваться условной «индульгенцией»? И Михей, и Михалыч по дикому, необъяснимому стечению обстоятельств в курсе злосчастного спора Артёма с Лоем! Странно, что патлатый Дед не разболтал всей честной компании. Но там, скорее всего, безапелляционные «аргументы Бек-Назарова» сработали – «против лома нет приёма».

Ladies first («лэйдиз фёрст» – «дамы вперёд»).

Дарья

Алла, завтра после школы хотела позвать тебя посидеть куда‑нибудь, что скажешь?

Мгновенный ответ:

Аля

Скажу: с тобой куда угодно! Хоть вместо школы) или хотя бы последних двух уроков)

Теперь от мудака.

АраГор

Бросила меня одного, красотка!) Всё, что хотела, купила?) Покажешь?)

С гуся вода! Блаженный какой‑то!

А самой и хочется, и колется… ладно, напишу:

Аля

Не одного, а с другом) Купила – еле несу) Спасибо за поездку и завтрак.

Отправлено.

Бек

35

Теперь, когда Денис большую часть времени жил у репетиционной базы, тренироваться в зале на полуразрушенном стадионе «Металлист» в противоположном конце города не имело никакого смысла. Но заниматься в одном пространстве с Алей казалось ещё большим бредом.

Во-первых, по времени они сто процентов не совпадали, даже если каким‑то чудесным образом удалось бы совместить расписания, ни о каких полноценных нагрузках речи идти не могло – нереально.

А во‑вторых, ходить туда, где большинство парней, скорее всего, пялятся на твою девушку и обсуждают её в перерывах между подходами (как и всех остальных, по правде говоря), – отвлекало бы безумно, безумно же бесило, выводило из себя.

Поэтому на Люшины уговоры Бек отчаянно не поддавался.

К тому же с «Металлистом» молодого человека связывали не только юношеские воспоминания.

В детства они с мамой по воскресеньям ходили на стадион играть в футбол. Ей казалось, что мальчишки поголовно любят эту странную, бессмысленную игру. Денис старался не разубеждать, не разочаровывать, не расстраивать – гонял с мячом как в последний раз.

После условных тренировок мама и Бек обязательно сворачивали в «Тридцать восьмой», покупали ротфронтовские батончики, шоколадное мороженое и по стакану приторного сока «из конусов». Иногда сидели в Заводском парке, иногда у ДК Ленина.

С возрастом стало очевидным, что никакие командные виды спорта Бек-Назарова не вдохновляют, но сюда парня тянуло. Возможно, исключительно по этой причине юноша записался в «старообрядческую качалку» облезлого здания отслужившего своё советского стадиона.

Потом влился, увлёкся процессом и начал получать удовольствие – разгружал мозг, выпускал пар, выжимал штангой, гантелями, весами подавленную железной волей агрессию.

На последних подходах зазвонил сотовый. Обычно Денис оставлял телефон в раздевалке, а тут решил захватить. Неопределённость и разброс во времени раздражали, конечно, но что поделать – это Аля. Его Аля. Другим такое не прощалось.

– Ден!

– Аля!

– В автобусе! – отрапортовала девчонка. – Северянинский мост пролетели, минут двадцать – и готова десантироваться! Пока вроде без дождя, есть осязаемая возможность на прогулку под условной луной.

– Это обнадеживает! А то с «кардио» в последнее время у меня не очень складывается! Два по двадцать и в душ!

– Мм… в душ – это интересно! У вас там не общая раздевалка, часом?! – заигрывающе произнесла девушка.

– Общая, но дамы сюда не ходят – сугубо мужская атмосфера!

– Лишь бы не спартанская! – засмеялась девчонка.

– Сейчас очень интересно, только я ничего не понял! – притворился растерянным Ден. Хотел послушать, как гимназистка станет выкручиваться.

– Ну как, ребята были суровые и «безудержно дружные»: ели вместе, воевали вместе, мылись вместе, спали тоже…

– Спать и мыться, впрочем, как и есть, я предпочитаю с тобой и иногда тебя… хотелось бы чаще, конечно, – неожиданно для себя спошлил Бек.

– Меня? – вот теперь Аля смутилась.

– Тебя. Теряем время, пойду догонюсь тестостероном. Встречаемся на остановке?

– Угу! Обнимаю тебя, Денис.

– Обнимаю тебя, Аля.

Добив брусьями трицепс, естественно, с пристёгнутым к поясу «блинчиком на двадцать», без полутора лет выпускник «Бауманки» бодро помылся холодной водой, единственно наличествовавшей в доисторическом душе, обозначенном исключительно плиткой, сливом и выходящей из стены лейкой, мгновенно оделся и направился к бывшему угловому универсаму.

Не дойдя пары метров до перекрёстка вдоль выцветшей зелёной стены, заметил большой синий рейсовый автобус.

Из него вышла девушка с пушистым, смешным пучком на макушке, как две капли воды похожая на Алю. За исключением гигантского рюкзака, при ближайшем рассмотрении напоминавшего гитарный чехол.

Не увидев Бека, девчонка распустила волосы и тряхнула кудрями с рыжим отливом, легко различимым даже в грязной, густой ноябрьской темноте.

– Барышня, вы играете? – сделав два шага вперёд, громче обычного спросил Денис.

– Отнюдь! Мой молодой человек – крутой гитарист! Обещал встретить, между прочим! – как ни в чём не бывало отозвалась Аля.

– Я за него! – Ден сделал ещё пару шагов и обхватил девушку за талию свободной от спортивной сумки рукой, крепко прижал к себе, уткнулся носом в висок, шумно втянул воздух.

– Знаешь, пока я не разобралась, что можно надеть лямки на спину, а не переть в руках, как гигантскую сумку, проехала четыре станции метро и преодолела целый переход, – искусственно капризничая, пожаловалась старшеклассница, скрестила предплечья на шее парня.

– Напрашивается логичный вопрос – зачем? – поднял бровь Бек-Назаров.

– Вспоминаем предыдущий тезис! Мой любимый человек – крутой гитарист! Хотела сделать памятный подарок на важный праздник – «День татарской авиации» и по совместительству «полгода нашего с ним знакомства», где‑то в конце мая, числа двадцать седьмого.

Бек застыл. Сложно было определить, что из вышесказанного произвело наибольшее впечатление: фраза «любимый человек», «подарок на праздник» или точная дата. Возможно, всё в совокупности.

Молчал. Пытался дышать. Шумело в ушах. С трудом сглотнул. Рука на талии автоматически сжалась сильнее. Дышал.

Аля поддела носом подбородок парня, приподнялась на цыпочки, сама себя поцеловала губами Дениса в тот же нос. Вопросительно промычала:

– Мм?

Бек молчал. Ступор и накрывшие, как цунами, волны нежности, шока, бессилия, страха отказывались отступать. Хрипло, еле слышно произнёс:

– Ты серьёзно?

– Да, конечно. Это тебе. А зачем мне ещё нужен…

– Насчёт подарка практически понял, вопрос относится к «любимый» и «двадцать седьмое мая».

– А-а-а-а… абсолютно. Мы впервые увиделись на пандусе в гаражах после репетиции «Страмослябов». Но «познакомились» по-настоящему в другой раз, когда ты репетировал с… Михалычем – заменял Женька! Вышел такой важный из-за брезента, поздоровался только со мной и только со мной попрощался. А Саша про тебя начала запоем рассказывать и плотоядно облизываться. Это было двадцать седьмое мая – экзамен по географии.

От упоминания бэк-вокалистки Александры по телу Дениса пробежала дрожь отвращения, всплывшая перед глазами картинка гримёрки в ДК им. Калинина заставила немного очнуться.

– Ты всё это помнишь? – чуть легче и расслабленнее поинтересовался Бек.

– Как говорит моя бабушка, «значит, помню, значит, пока в уме», – девчонка заливисто рассмеялась.

– Так, с этим тоже практически разобрались. Теперь что там было про «любимый»?

– К стенке ставишь? – продолжала смеяться Аля.

– Учусь у мастера! – уколол в ответ математик-музыкант.

– Туше! Если честно, само собой вылетело. Не думала, просто сказала. Но если так получилось, само собой, значит, так и есть. Подсознание не обманешь, – с некоторым смущением, но твёрдо и уверено заявила девушка.

– Мне этого более чем достаточно. Сознательность вообще не твой конёк! – уголки губ молодого человека еле заметно поползли вверх, за них улыбались глаза.

– Я ему подарки, а он вон чего? «Вигвамы рисует»!

– В парк или ко мне? – перевёл тему Бек, отстраняясь и снимая со спины девчонки чехол.

– К тебе.