Текст книги "Зона"

Глава 17

Через полгода – последние школьные каникулы. Он определил этот период, как время подготовки, для «расчета» с ненавистной девчонкой. Все оставшееся время, внимательно слушал хвастливые разговоры одноклассников: кто и где проведет лето.

Она тоже собиралась ехать, в лагерь, во вторую смену. Он располагался недалеко от города. Валерка знал, где он находится.

Место положения было хорошее – река с песочными берегами, густой лес вокруг лагеря. Время мщения пришло.

Он все рассчитает и приготовит заранее – так чтобы никто не подумал на него, а списали на случайность, как мать учила.

В лес планировал уйти на пять суток. Только часа два сплавляться по реке на плоту до лагеря. Тренироваться начнет в конце мая, когда вода чуть прогреется. Он продумает все до мельчайших подробностей. Пусть мать не беспокоится, он не попадется. До июля еще есть время.

После занятий, возвращаясь в пустой дом, выполнял уроки, чтобы избежать замечаний от учителей, делал уборку в квартире – мать любила чистоту.

Через неделю после ее смерти, в дверь позвонили. Он открыл. На пороге стоял участковый и незнакомая женщина.

Они прошли в квартиру. Женщина огляделась и сказала:

– Молодец, у тебя чисто.

Участковый взял табурет, подсел к столу, разложил бумаги.

– Будем определять тебя в интернат.

– Как в интернат? – испуганно спросил Валерка.

– А так, сколько тебе лет?

– Шестнадцать с половиной.

– Еще не совершеннолетний. Доходов не имеешь. Поэтому будем по закону определять тебя в интернат.

– Не пойду. Не имеете права. Я живу в своем жилье, не голодаю. У меня есть деньги.

– Откуда они у тебя? – Прищурив глаза, спросил участковый.

– Мать оставила, – не задумываясь, соврал Валерка.

– А что ты делать будешь, когда они у тебя закончатся? – мягко спросила женщина.

– Работать буду.

– Тебе учиться надо. Мать тебя кормила, чтобы ты дальше учился, заметил участковый.

– Не пойду, – уперся Валерка. – Забирать будете, сбегу, но не пойду.

Они еще долго сидели и уговаривали Валерку, но он повторял одно и то же, как заученные фразы.

Его оставили в покое. Участковый обещал периодически заглядывать к нему. Школу обязали кормить обедами. Соседи почти каждый день заносили что-нибудь поесть. Сами плохо питались, но Валерке несли, что повкусней. Время было тяжелое. Деньги обесценивались каждый день. Работы не было. Порой на стариковские пенсии жила вся семья. Начинался тяжелейший период выживания, который затянулся более чем на десять лет.

В это непростое время он закончил девять классов и перешел в десятый, с одним желанием – отомстить.

Глава 18

Как странно, он любил соседей, пьяниц, отдававших пустые бутылки, старушек, перепродававших для него вещи, и яростно ненавидел, одноклассников, с которыми встречался каждый день. Почему?

Задавал ли он себе этот вопрос тогда, в девятом классе? Нет. Просто ненавидел и хотел за все расплатиться с ними. За что? За причиненные страдания. Неужели забыл? Нет, не забыл. И всю свою осознанную жизнь будет уверен, что все сделал правильно. Никой вины за собой не чувствовал. Почему? Потому что они имели все с самого начала, а он все добыл своим умом и трудом. За время, которое учился с ними, никто, не увидел в нем хорошего парня. Ни разу не похвалили. Никто из них не сказал доброго слова. «Безотцовщина», «выродок», «малолетний хулиган», «второгодник» – вот все слова, которые преследовали его в школе. За что их любить? Все сделал правильно, постоял за себя, отомстил за мать».

Летом, каждый день уходил на реку, которая протекала недалеко от города, тренироваться. Сидел под водой, задерживая дыхание. Нырял с грузом на дно, обхватив его руками. Жил местью, в которую вложил все неудачи и потери своей короткой жизни.

Наступило лето. В июле погода уже устанавливалась. Вторая смена в лагере, считалась самой хорошей. Походы, ежедневные купания, танцы – обо всем этом он только слышал.

В один из дней середины июля, взял буханку хлеба, немного колбасы, соль, перловки, положил все это в рюкзак и утром, еще до рассвета ушел, в лес, в свой дом.

Его место, которое однажды нашел, располагалось далеко от опушки леса, в глубине, больше походившее на бурелом. Никому бы в голову не пришло соваться туда, но он смело шагнул внутрь. Это стало его настоящим домом, здесь он чувствовал себя свободным. Летом спал высоко на дереве, укрывшись от комаров противомоскитной сеткой, которую выторговал у военных, пищу готовил в маленьком овраге, превращенном в уютное убежище. Сверху укрыл лапотником и упавшими деревьями, которые притаскивал издалека – нельзя очищать лес, вокруг его территории. Недалеко от оврага выкопал яму – нору, в которую прятал банки с деньгами. Их набралось пять: одна с «деревянными», четыре с долларами. Мать всегда говорила: «Нельзя все яйца складывать в одно лукошко». Так он и сделал. Если кто-то обнаружит его убежище, то увидит котелок и кружку, блестящие от чистоты. «Пусть этим удовлетворятся», – подумал Валерка, когда обдумывал прятать или не прятать посуду.

Он, по-хозяйски расположился в овраге на импровизированном стуле, состоящем из пня и лапотника, наслаждаясь состоянием полной свободы. В лесу не надо прятать свои чувства, ничего никому объяснять. Просто жить и быть самим собой.

Личную свободу Валерка ценил дорого. Командовать собой разрешал только матери. Одноклассников обрывал на полуслове, если кто-то из них пытался разговаривать с ним на повышенных тонах. Они боялись его, мог «дать по морде», за спиной называли «выродком». Все знали бесполезно жаловаться матери. Она его не накажет. Выросший практически на улице, он не подчинялся никому. На приказы учителей не реагировал. В классе сидел один за партой, не желая делить ее ни с кем.

К этому времени он знал значение денег. Они стали его самыми большими друзьями, потому что на них можно купить ВСЕ. Именно накопленными деньгами он рассчитался с пацанами, чтобы побить Влада. Жаль, что не удалась задумка. Но после этого случая понял, его личная свобода напрямую зависти от количества денег.

На следующее утро, встал с солнцем: до лагеря от его места добираться не менее двух часов, а то и больше – торопиться не собирался – лес не располагал к городской спешке, которая оставалась вне этого дивного места, располагавшегося далеко от дома.

Прямиком, сквозь дебри, вышел к реке. Плот стоял в камышах. Шагнул на него. Палкой оттолкнулся от берега и поплыл по течению. «Плот придется разобрать, – подумал Валерка, – в кино показывают, что все преступники горят на уликах, а плот, улика. Жаль разбирать, сделан крепко».

Понадобилось более двух часов, чтобы добраться до нужного места. Издали слышались радостные крики девчонок и мальчишек.

Валерка привязал плот и пошел к месту, где купались ребята из лагеря. Интересно наблюдать за своими сверстниками, родители которых, могли позволить своим детям купить путевку в лагерь.

День выдался жаркий, и все плескались в реке – младшие у берега, а старшие заплывали подальше.

Мальчишки, его возраста, доплывали до середины реки и дразнили девчонок, провоцируя их плыть к ним. Воспитатели, в свою очередь по громкоговорителю, приказывали не заплывать далеко. Мальчишки, возвращаясь, к берегу, подныривали под девчонок, и за ноги утаскивали под воду. Те, не успев опомниться, погружались с головой. Потом они выныривали и плыли к мальчишкам, чтобы отомстить им. Крик и радостные визги детей разносились далеко по реке в этот солнечный жаркий день.

Валерка, забравшись на дерево, следил за происходящим, и искал ту, которую ненавидел до боли в груди.

Просидел больше часа, приглядываясь ко всем купающимся, не по одному разу, но среди них, ее не увидел. «Неужели, наврала?» – засомневался он. После свистка вожатого, все поплыли к берегу. Еще раз внимательно присмотрелся к каждому, ее не было.

Валерка сидел на берегу и бессмысленно смотрел на воду. Из его глаз текли слезы. Он готовился к этой встрече почти полгода. Все это время, обдумывая каждый шаг. Столько потрачено времени на тренировки, а получается все зря. Она просто наврала. Валерка, молча, плакал. Вдруг, его осенило. А какой резон ей в этом? Они же хвастались, друг перед другом кто куда поедет. Наконец, до него дошло: вот именно, что хвастались. Можно насочинять, что ты едешь за границу с родителями, но в лагерь – подумаешь невидаль! Да еще и около дома. Нет, она не хвасталась, а говорила правду.

Он встал, с разбега, прыгнул в воду, на одном дыхании переплыл на сторону лагеря и, крадучись, пошел к забору. В лагере время обеда. Пахло аппетитно. У Валерки заныло в желудке. «Надо посмотреть, где находятся помойные баки, – подумал Валерка, может там что-то останется». Он нашел дырку, как раз напротив столовой. Ребята, после обеда, выходили и лениво разбредались по своим корпусам. Он просидел час. Все тихо, но Валерка продолжал наблюдать за столовой. Два пацана вынесли баки с отходами за ворота лагеря, и тоже пошли в свой корпус. Валерка тяжело вздохнул, отвернулся от дырочки, подумав: «И все – таки она наврала». В следующий момент услышал ее голос. Девчонка выходила из столовой, разговаривая с женщиной в белом халате, вероятно, медсестрой. «Она сегодня дежурная по столовой» – пронеслось в голове. На душе повеселело. Валерка встал и пошел к тому месту, куда унесли помои. Птицы сидели на баках и клевали отходы. Валерка, не отпугивая их, подошел в поисках съестного. Насытившись, вернулся к своему плоту. «Сегодня ничего уже не произойдет, а, завтра посмотрим», – подумал Валерка, встал на плот, оттолкнулся от берега и поплыл подальше от лагеря. До вечера оставалось много времени, он сыт, значит, можно покупаться и позагорать. Впереди его ждал отдых.

Утром он сидел на своем месте. Отряды раздевались на берегу. Встали по линеечке около воды, ждали свистка. Он прозвучал и все, с криками радости, побежали в воду. Мальчишки его возраста поплыли дальше от берега. За ними увязалась часть девчонок. Она тоже плыла среди них. Развернувшись, парни поплыли навстречу. Ударяли ребром ладони по воде, направляя брызги в их сторону. Девчонки верещали и в ответ и брызгали тоже. Наигравшись, все поплыли к берегу. Она осталась на середине реки, распластавшись по воде «звездочкой». Вот он, случай, которого больше может не быть!

Адреналин ударил в голову, бешено заколотилось сердце. Он испугался. Ему предстояло совершить убийство. В тот момент он не осознавал, что должен лишить жизни, такого же человека, как он. Думал только об отмщении. На миг засомневался. Вспомнил о матери, как готовился к этому моменту. «Неужели сдрейфил? Он же поклялся матери!» От чувства ненависти, пришел в себя. Вдохнул глубоко, набрал воздуха в легкие и нырнул. Предстояло проплыть на одном дыхании не меньше десяти метров. Он это сможет. Остальное зависит не только от него. Оказавшись под девчонкой, посмотрел на дно. Хорошо, что коряга, которую приготовил вчера, лежала под ней, значит, тащить придется недолго. Схватил ее за руки, чтобы не била по воде, привлекая внимание, с силой потянул вниз. Затем перевернул и оказался на ней. Ему не хотелось видеть ее глаза. Она пыталась повернуть голову в его сторону, он с силой ударил по ее голове своей. Она билась, он, цепко обхватив ее, держал, не выпуская из рук, медленно приближаясь ко дну реки. Почувствовал, что не хватает воздуха, а она все еще бьется. Неужели выпустит ее? Еще раз со всей силой ударил по голове и она затихла. Нехватка воздуха, заставила вынырнуть на секунду. Вдохнул и сразу нырнул обратно, стремительно направляясь ко дну. Здесь оно песчаное и чистое – все хорошо видно. За волосы, подтянул тело, обкрутил ими вокруг коряги. Затем отплыл. Вынырнул. Набрал воздуха в легкие, снова нырнул. Посмотрел все ли так, как он планировал. Девочка, удерживаемая за волосы корягой, как бы парила над ней. Дело сделано, нужно убираться отсюда. Проплыл под водой до прибрежных зарослей. Пробрался до леса. Добежал до места, где спрятал плот. Оттолкнулся и поплыл против течения, держась ближе к берегу, где оно не очень ощущалось.

Когда вернулся домой, тетя Глаша со слезами на глазах, сообщила ему новость: «Девочка, одноклассница твоя, утопла. Запутались волосы в коряге. Хоть ты-то будь осторожнее в воде. И где только шастаешь по неделям?»

Смерть списали на несчастный случай, как и планировал, но на душе неспокойно.

Он выпестовал свое чувство ненависти, возвел его в ранг возмездия и убил без сожаления и жалости. Почему же ему так плохо?

Открыл дверь, зашел в квартиру, бросил рюкзак на пол, сел на табурет, стоящий в прихожей. Сидел и думал, отчего ему плохо? Все, что сделал, он обязан сделать, чтобы отомстить за мать. Это она имела все: мама, папа, бабушка, дедушка и еще куча родственников, а у него только она. Никто не просил стучать на него. Просто прошла бы мимо, но правдолюбкой оказалась, «елочки нельзя рубить, закон запрещает». Плевать он хотел на закон, когда есть хочется, когда мясо только по воскресеньям, конфеты только под Новый год. Она подумала об этом, сытая откормленная телка, отдыхающая каждое лето в лагерях? Нет ему ее не жалко. И каждого, кто станет на его пути, он уничтожит так же, как эту девку.

Владимир Иванович

Глава 19

В дверь постучали. Владимир Иванович не сразу сообразил, где находится и кто может стучаться. Отложил дело.

Вошел начальник тюрьмы.

– Группы возвращаются, Владимир Иванович, – доложил он.

– Есть результаты?

– Нет, – опустил голову начальник тюрьмы, – время упустили в самом начале, Владимир Иванович.

– Ты еще меня учить будешь, су.? – взревел он, – Пахана сюда! – крикнул из кабинета дежурному.

– Владимир Иванович, только не это, – взмолился начальник тюрьмы.

– Именно его. Настоящего хозяина.

– Обижаете Владимир Иванович.

– Заткнись и выполняй.

Глава 19

Хан ждал их. Когда машины въехали в тюрьму, понял, это конец. Сожаления не было, потому что была надежда на Влада, он доберется. Ему только до города дойти, а там помогут. Пора расставить все точки над «и», пора понять, что же здесь происходит, жаль, что это умрет с ним. И все-таки есть надежда, что там, на воле, во всем разберутся.

Четыре месяца назад тюрьму начали переводить в другое место. Странный какой-то перевод получился. Перевели, но не всех. Начальник тюрьмы со всем караулом переехал в другую тюрьму, а сюда приехали вольники.

Бывший начальник не настаивал, чтобы Хан переезжал со всеми, знал, ему осталось недолго.

Рак, такой приговор сделали три года назад. Сказали, что жить осталось недолго. Возможно, врачи в подсчетах ошиблись, или организм оказывал сопротивление, но он продолжает жить. Правда, появились нестерпимые боли, которые притуплялись наркотиками. Болезнь вышла на финишную прямую. Метастазы уже видны на его исхудавшей спине. Отсчет пошел на дни.

Когда начали переводить тюрьму, прошел слух, что в этих местах появился «хозяин». Именно он, пожертвовал деньги на строительство новой благоустроенной тюрьмы, которая бы соответствовала всем требованиям западных правозащитников. Сам сидевший, как это модно говорить сейчас, за экономические преступления, хотел облегчить жизнь заключенных.

Хан поинтересовался о нем. Результаты показались неинтересными. Владимир Иванович, так звали «благодетеля», попал в тюрьму еще пацаном, за воровство. Попался на месте преступления с подельниками. Сделал непростительную ошибку – потащил за собой людей, за что и был опущен на зоне.

Ничего особенного в том, что о нем собрали, не было. Сколько парней по глупости сидит? Больше он не интересовался Владимиром Ивановичем. Но вот, что странно – именно с его появлением, в тюрьме начали исчезать люди.

Сейчас, вспоминая это, пожалел, что не продолжил собирать информацию, а судить человека по непроверенным данным, не мог, возможны совпадения. Имеет ли он отношение к «золотому делу», выяснять будет «интеллигент». Да и в «золотом» деле фигурирует имя Валерий, а здесь Владимир. Правда, возможны несоответствия, сейчас все возможно! Одно можно сказать наверняка, мужик фартовый, при деньгах, неизвестного происхождения, и уже рвется к власти. Такие, как он, на полпути не останавливаются. Вероятно, все-таки имеет отношение к «золотому» делу, поэтому идет чистка ненужных свидетелей, но утверждать это точно нельзя. Почему идет чистка? Должны быть веские обстоятельства. «Да, – подумал Хан, – а встретиться придется. Ему терять нечего. Если подтвердятся опасения, значит, браткам придет хана. Жалко мужиков. О произволе сможет рассказать только „интеллигент“, на которого начнется охота». Именно это, на ухо прошептал Владу Хан, когда назначил встречу в теплушке: «Он сам на тебя выйдет. Смотри в оба. Не доверяй никому, если хочешь выжить. Запоминай имя – Владимир Иванович. Но это еще доказать надо, причастен ли он к „золотому“ делу, может просто совпадение его появление здесь и отстрел мужиков, потому что по делу проходит Валерка. Тебе предстоит доказать один ли тот же это человек Валерка и Владимир Иванович. Запомни – надо доказать! Если он – отомсти за произвол в зоне. Нас, скорее всего, к этому времени уже не будет в живых. Весточка о тебе ушла».

Глава 20

Хана привели в кабинет, где в кресле начальника сидел еще совсем молодой пацан. «Да, – подумал Хан, – рановато сейчас оперяются, слишком молоды для серьезных дел, наломают дров».

Владимир Иванович медленно встал и вплотную подошел к Хану. Пристально посмотрел в глаза, как бы пытаясь разглядеть что– то понятное только ему.

Он знал, перед ним стояла легенда всего воровского мира. Еще в колонии для несовершеннолетних о нем рассказывали почти фантастические истории. Уважение к этому человеку было абсолютным. Даже среди начальников тюрем он пользовался уважением: «Если Хан в тюрьме, будет порядок», – так они отзывались о нем. Это был авторитет для всей «Зоны».

Сейчас Хан стоял напротив Владимира Ивановича и, спокойным пристальным, взглядом, смотрел ему в глаза.

– Не пялься, – сквозь зубы произнес он, – это ты для урок авторитет, а для меня – обычный зек, и жизнь твоя не стоит ни гроша.

– Наша жизнь вообще ничего не стоит. Ни ваша, ни моя, – спокойно ответил Хан, поставив акцент на слове «ваша».

– Ты говори, да не заговаривайся, – зло сказал Владимир Иванович.

Хан промолчал, презрительно посмотрев на него.

От бывшего начальника тюрьмы, он знал, что Хан собрал о нем информацию. Хана не проведешь. Он мог сопоставить убийства в тюрьме с появлением его, Владимира Ивановича, здесь. Просидевший в местах лишения свободы больше сорока лет, он, один раз взглянув на человека, знал о нем все, поэтому Владимир Иванович никогда прежде в тюрьме не появлялся, а действовал через помощников, которые получали от него жалование. Он оставил Хана здесь, купив его жизнь за огромные деньги, чтобы знать наверняка, какую информацию о нем мог «слить на волю» Хан. А чтобы не вызвать подозрений купил жизни его сокамерников. Впрочем, только ли поэтому? В колонии для несовершеннолетних, он восхищался им. Каждый вечер перед сном, как «заезженную пластинку», слушал рассказы о его «подвигах» и в душе мечтал походить на него. По этим рассказам он учился простоте подхода к делам, которые проворачивал Хан. Ни разу не попавшийся на преступлении, он оставлял свой неповторимый «след», по которому милиция узнавала его, но доказать ничего не могла. Деньги, драгоценности, золото, никогда не возвращались, а Хан оказывался за решеткой. Сейчас перед ним стоял непросто «вор в законе» и «авторитет», перед ним стоял его, Вовкин кумир. До этого он только слышал о нем, а сейчас Хан стоял напротив и него и он не был в нем разочарован, а продолжал восхищаться. К сожалению, сейчас они находятся «по разные стороны баррикад». Владимир Иванович знал, что Хан, не жилец, но почти мертвый Хан, был для него опасен. Пока опасен. Владимир Иванович должен, просто обязан узнать все, что собрал о нем Хан. Слишком многое поставлено на карту.

Почти год, он занимался уничтожением свидетелей, чтобы, наконец, начать другую, чистую, абсолютно ничем не запятнанную жизнь. А сейчас, благодаря Хану, земля уходит из под ног. Все его старания истребить улики прошлого пошли «коту под хвост». Необходимо узнать какую информацию дал Владу Хан. Умный Хан мог передать раньше информацию, если понял, что здесь происходит. Хотя, вряд ли. Все шло по плану, разработанному им, Владимиром Ивановичем. Он никак не мог предположить утечки. Выяснилось только сейчас, канал, по которому Хан общался с волей, был, и в этом он убедился – Влад куда-то же побежал? Исчезновение людей не прошло мимо Хана. Начальник тюрьмы доложил о последнем разговоре ним. Хану запретили искать встречи с тюремным начальством. Ситуация выходила из под контроля, поэтому Владимир Иванович принял решение, что охота будет последней. Приказал вывести на тропу молодого мужика, чтобы получить наслаждение, будоражащее кровь, только от воспоминаний последней охоты.

Для Хана он, Владимир Иванович, оставался человеком X. Существует только подростковое тюремное прошлое, подчищенное и удобное для него. И все-таки, ЧТО он передал на волю, и назвал ли его имя? Сопоставил ли эти два факта – исчезновение людей и разделение тюрьмы? Все, что мог передать Хан на волю, было опасно для него. «Корми не корми этих гадов, а они все равно предают тебя, – подумал Владимир Иванович о начальнике тюрьмы и карауле. Не заигрался ли я? Если заигрался, пути отступления уже нет. Надо довести игру до конца. Сейчас некуда торопиться, в конце концов, он здесь хозяин. Жаль, что игра уже идет не по его сценарию».

Он отослал личную охрану: им не стоит слышать больше того, что знают.

– Ты пасешь игрока?

– Кто он такой чтобы я ему внимание уделял?

– Я, думаю, ты свою игру ведешь, Хан.

– Следи за метлой, – зло ответил Хан.

Владимир Иванович от такой грубости не удержался и со всего маха ударил Хана по лицу. Тот высокий и исхудавший за время болезни, отлетел к стенке, но устоял на ногах. Вытирая кровь с губ, медленно произнес:

– Зачем же выполнять чужую работу, Владимир Иванович, для этого у вас есть охрана есть, – иронично заметил Хан.

Он взбесился от этих слов – Хан его унизил – указал на свое место. Не просто указал. Владимир Иванович, понял, до какой степени он унизил его! Его место у параши! Кровь прилила к голове. Он хотел избить его, чтобы Хан просил пощады, но знал, что такого не случится. От ярости в глазах помутилось. Невероятными усилиями он сдержался – Хан еще нужен ему. «Ничего, реванш за мной», – подумал Владимир Иванович.

– Я спрашиваю, кто помогает «интеллигенту», куда он побежал?

– Если куда побежал, то уже прибежал, – ответил Хан.

– Значит, ты, – подвел итог Владимир Иванович.– Зря торжествуешь Хан, от меня ему не уйти. Я заплачу каждому за информацию, сколько попросят. Деньги оказывают на людей волшебное действие. Они и мать родную за них продадут.

– Может, и найдутся, кто продаст. Только их немного будет. И среди нашей братвы есть продажные шкуры, ты-то знаешь это.

Унижения и грязные намеки – слишком много для одного раза! Он понял, Хан намекает на его тюремное прошлое, но бить бесполезно, от шестерок тоже ничего не узнает: они могли знать только о разговоре Хана с «интеллигентом, но о чем они говорили, никто не знает кроме Хана, а он будет молчать до конца. Больше спросить некого. Пока он отпустит его. Пока, он может быть свободным, но разговор не закончен. Он – его собственность. Придет время и он унизит его, так, как никто в жизни не смел и подумать унижать авторитета Зоны. Сейчас он его отпустит, предстояло все обдумать.

Владимир Иванович возвратился в кресло, вытянул ноги и задумался. Опомнившись через некоторое время, посмотрел на часы – шесть часов утра.