Текст книги "Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Я подарю тебе звезду»"

 
Рождённые в СССР
Разъехались по миру.
Но что-то общее на «Л»
Соединило их в эфире.
 
 
Крылатые судьбы людей,
Разбросанные ветром.
Встречаются души огней,
Восставшие Фениксы пепла.
 
 
И вроде бы курс на Запад,
А душу тянет на Восток.
Лишь молча ищет взгляд,
Где спрятан розы цветок.
 
 
А жизнь – она ведь глубока.
Ей почва непонятна.
Друг к другу тянет игрока
В объятия, что необъятны.
 
 
Мелодии хрустальный звон,
Переливаясь тонкой гранью,
Соединяет что-то новое тон в тон.
Что спряталось за этою вуалью?
 
 
И что-то шепчет мир иной.
И души начинают кочевать.
Рождённые в СССР с луной
Под эти звуки начинают танцевать.
 
 
Подобное иль неподобное звено.
Ведь существует сила притяжения.
По жилам пробежало красное вино,
Соединяющее нити перевоплощения.
 

 
Что чувствовала Катерина,
Когда взошла на трон?
И как боялась за своего сына
В тот день, что поменял весь фон?
 
 
Ах, царские величественны двери!
Где власть – там нет друзей.
Как громко бьётся сердце зверя,
Освобождаемого от цепей!
 
 
И взгляд напуган в зеркалах безмолвных,
И слышно крик толпы лихой.
Тобою сделан выбор непокорный,
Чтоб не пропасть под тучей грозовой.
 
 
Ах, в чём таится сила женской ласки?
Надежда не слабела никогда.
Игра на жизнь в предельно ярких красках,
Что сделала тебя могучей до конца.
 
 
И сколько в сердце боли затаилось!
Восстали к жизни помыслы твои.
Ведь за тебя немногие молились.
Где вера – там живут мечты.
 
 
Кто помогал тебе как дочке,
Благославлял и приносил цветы?
Кто не поставил крест и чёрной точки,
Когда вокруг тебя одни враги?
 
 
О мир больших страстей, соблазнов,
Куда стремишься ты всегда?
Живёшь в любви, приманок полон разных,
Где правит человек – судьба.
 
 
И раскрывает Бог ворота смелым,
Даёт и меч, и ордена,
Чтоб возвышалось Его дело,
Чтоб очищалась грешная душа.
 

Ирина Рыбант

Рыбант Ирина Викторовна родилась в Пензенской области. С детства начала увлекаться стихами, музыкой, театром. Все эти направления переросли в осознанное творчество в зрелом возрасте. Неоднократно становилась лауреатом международных конкурсов в вокальном и театральном направлении. Продолжает писать стихи и малую прозу.

Произведения издаются в авторской редакции.

 
Любовь словно птица летает, паря.
Она голубица, нежна и добра.
Играет на струнах в сердце, звеня.
Томится в неволе, когда заперта.
Любовь – словно небо, так широка,
Объемлет и верит в тебя до конца.
Любовь, как ребёнок, духом чиста,
Она, как ягнёнок, смирна и тиха.
Любовь – колыбель моего бытия,
Она либо есть, либо в страхе ушла.
Её ведь спугнуть не составит труда,
Она, как хрусталь в руках, хрупка.
Любовь как молитва нам нужна,
И жизнь без неё совсем не мила.
Она, словно ангел, держит меня
И дарит нам счастье навсегда.
 

 
Ты моё солнце, но и луна.
Ты и дыхание, и тишина.
Ты моё счастье, но и печаль.
Ты и реальность, и мечта.
Ты мой успех, но и моя боль.
Ты мой ответ, но и вопрос.
Ты моя радость, но и вздох,
Ты моя сладость, но и соль.
Ты словно день, но и ночь.
Ты словно тень, но и прочь.
Ты и корабль, и просто плот.
Ты ведь и камень, и песок.
Ты мой рассвет, но и закат.
Ты мой и свет, и моя тьма.
Ты и картина, и пейзаж.
Ты океан и моя река.
 

 
Выйду в поле, закричу!
Эхо вторит, хохочу!
Закружу тебя в снегу
И на санках увезу
Аж за тридевять земель,
В царство белых лебедей,
В царство снега и зимы,
Где всё тает от любви,
Где цветут всегда цветы
И целуются они.
Где поют нам соловьи
И где нет совсем тоски!
Я на санках прокачусь!
С лёгким паром на ветру!
И тихонько я к плечу
Твоему прижмусь.
 

 
Золотая осень,
Осень за окном.
Распахнув объятья,
Нарядила всё кругом.
То шуршат, то дремлют
Листья под ногой,
То летят прелестно
За своей судьбой.
Словно в танце белом,
Кружится листва,
Словно белый лебедь
Пожелтел, летя.
За окном природа —
Как из янтаря.
Хорошо б немного
Прогуляться до утра.
 

 
Снег кружится, как птица летает
И пушится, в ладошке тает.
И природа вся увядает,
Снежный бал сезон открывает.
За окном всё белой порошей
Занесло, под глубоким слоем
Все цветы в одночасье замёрзли
И склонили головки молча.
Снег на землю вальсом ложится,
И ковёр из снежинок искрится.
Он ни с чем не может сравниться,
И сверкают на солнце ресницы.
Белый снег танцуя летает.
Зимний бал сезон открывает.
Кавалер с подругой гуляет,
Свежий воздух бодрит, освежает.
И румянец так ярко манит,
На щеках словно пламя горит.
Между ними как будто магнит,
Козням стужи их не сломить.
 

 
День к концу уже подходит,
Звёзды нам на небосклоне
Светят ярко, и во сне,
Кажется, весь стресс проходит.
Но наутро снова день.
И рассвет тебя разбудит,
Утром встать тебя принудит,
В голове уже мигрень.
Кто куда летят года.
Суета, несёмся мимо,
Впопыхах, и жизнь незримо
Машет нам издалека.
Ты куда бежал, стремился,
Гнался, плакал и сердился,
И на час не остановился,
В жизнь свою так и не влюбился?
 

 
Сердце как древний сосуд
Из драгоценных металлов.
Жемчуг в нём и изумруд,
Спрятано море алмазов.
Всё так блестит на свету,
Радужным мигом пленяя.
Веришь в свою красоту,
Чувства свои отдавая.
Веришь, что это твой друг,
Веришь словам, обещаниям.
Веришь так слепо вокруг —
Приходит момент отчаяния.
Кто-то разбил твой сосуд,
Рассыпались все алмазы.
Потрескался весь изумруд
И жемчуг распался на части.
Сердце разбилось в кровь
И опустело от боли.
Как же поверить в любовь,
Если тебя вдруг предали?
 

 
В каждом веке свои проблемы:
Войны, бедствия и эпидемии.
И земля, и народ где-то плачет,
Чёрный конь в поднебесье скачет.
И короны летят, как на плахе.
И невесело в небе птахе.
Не чирикает, путь не укажет,
Как же жить? Ничего не скажет.
Молча путник идёт по дороге,
Мир как будто засел в остроге.
И зловещие ветры гудят,
Мысли ночью совсем не спят.
Но наступит рассвет у дороги,
Позабудутся все и тревоги.
Извлекут поколения уроки
 

Геннадий Симаньков

О себе написать многого не могу, иначе это будет роман, и не в один том. Окончил успешно один университет, можно сказать, с отличием, он называется Улица. Имею ещё попутные специальности…

Произведения издаются в авторской редакции.

 
Длинные улицы. Горстками люди.
Тремор балтийских ветров.
Ясень сутулится. Мокрый день будет
Спрятан под своды метро.
 
 
Зонтиков тысячи. Пёстрые крыши.
Пытка поднять липкий флаг.
Памятник мыслящий. Тихо… Не слышишь
Двор, где ходила метла.
 
 
Оное счастье – зов утра седого
В жёлтую плавь фонарей.
Сердце на части. Час с рифмой худою.
Сны заплутали в заре.
 
 
Варится кофе. Цветастые тапки.
Жмутся в коньке сизари.
Спит любви профи. А вздохи, так сладки,
Тянут блаженство дарить.
 
 
Пусто на блюде. Пузатые кружки.
Пух на кровати, как снег.
Лучше не будет горячей подружки.
Ох, не пропасть бы в огне…
 

Двадцать девятое, июль, год 2017

Дактиль, размер/слога 11-7-11-7 Рифма 2/1

 
Я сел на ступеньки. Кресты с куполами
Щитом закрывают от грусти и бед.
Любовь, что светилась звездой между нами,
Исчезла, как призрак, пропал дивный след.
 
 
Я смирно сидел и смотрел в одну точку,
А память капканом давила года.
Слова восхищенья вписались не в строчку,
Зрачков отраженье ушло навсегда.
 
 
Высокие чувства да таинства встречи
Кипучие души взаимно хранят.
Поселятся ссоры, любовь быстротечно
Угаснет, оставив волненье огня.
 
 
Зачахнет амурное рьяное пламя,
Согреться бы нам, но не видно вблизи.
Пустые, задрав выше рваное знамя,
По клеткам шагаем, как пешки в ферзи.
 
 
И нам невдомёк, Купидон, что на небе,
Летал как орёл, да присел в стороне,
Он понял, что боле парить непотребен,
А раз неугоден – не нужен вдвойне.
 
 
Я молча поднялся, незлой, не осипший,
Под стих величанья, иду на поклон.
Луч солнца стремится за медные крыши,
Литавры чертога рассыпали звон.
 
 
Да, старость грядёт, жизнь полна паутины.
В затёртом альбоме желанной лицо.
Коль станется плохо, одной, нестерпимо,
Её ожидает ступеней крыльцо.
 

Шестнадцатого числа, июля месяца, года 2004

Амфибрахий, размер/слога 12-11-12-11

 
Я нашёл, заблудившись в большой красоте,
Жгучий мир сокровенных амбиций.
В фаэтоне любви, к облакам подлетев,
Век с тобою желал веселиться.
 
 
Всё мечтаю слизать, только годы не те,
Губ медвяность, что слаще, чем сахар.
Воплотились мазки ярких чувств на холсте,
Призывая: «Кто смелый – на плаху!»
 
 
«Где ты, птица несбыточных терпких надежд?»
Дни ползут, как в утёсах тюлени.
А в ответ – тихий шёпот идущих невежд:
«У другого она, на коленях…»
 

Восьмого числа, июля месяца, года 2013

Анапест, размер/слога 12-10-12-10

Лидия Соловей

Лидия Соловей (Лидия Александровна Соловьёва).

Поэт, музыкант (Санкт-Петербург).

Член Интернационального Союза писателей.

Трижды лауреат литературного конкурса «Арсис». Кавалер золотой пушкинской медали «За сохранение традиций русской литературы», Совета писательских союзов России, медали им. Шолохова Министерства образования России и других наград.

Имеет диплом Джорджа Байрона русско-английского литературного конкурса.

Автор поэтических сборников «Миры иные откровений», «Музыка мига», «Поющий сад», «Лидийский лад», «SOLO СВИРЕЛИ».

Публикации: антологии «Литературная Евразия», т. 5, «Высокая поэзия России», «Русь моя», «Новое слово», альманах «Российский колокол» и др.

Литературоведение: три статьи об Иосифе Бродском, эссе о творчестве современных русских поэтов – Сергея Новикова, Дмитрия Киршина и других.

Музыкально-поэтические вечера: Санкт-Петербург, Петрозаводск, Великий Новгород, Валдай, Абхазия, Белоруссия и др.

В 2014 г. в издательстве «Культура» в Санкт-Петербурге вышла книга Владимира Крайнева «Любви божественный удел» о творчестве Лидии Соловей.

Где ты, блуждающая в Вечности дорога – лет заметеленных земная кутерьма?

По ней – бег дней – идём с тобою оба, и, колесо времен крутя, пугая Богом, догнать озябших путников несётся мира тьма. Где ты, сирени звёздной терпкий запах, терцин созвучие из золотых веков?

Мелодию любви пропев воскресшую из праха, лады настроившая царственная арфа вдруг задрожит, молчание услышав облаков. Где ты, фар бег, несущий свет в дороге странной? Где он – звенящей Истины бесстрастный камертон? На дальний зов его бредут в ночи туманной взыскующие тайну Бытия движеньем непрестанным и находящие в конце пути – Кто Откровенья Дом, а Кто – Фантом…

 
Где ты, блуждающая в Вечности дорога —
лет заметеленных земная кутерьма?
По ней – бег дней – идём с тобою оба,
и, колесо времен крутя, пугая Богом,
догнать озябших путников несётся мира тьма.
Где ты, сирени звёздной терпкий запах,
терцин созвучие из золотых веков?
Мелодию любви пропев воскресшую из праха,
лады настроившая царственная арфа
вдруг задрожит, молчание услышав облаков.
Где ты, фар бег, несущий свет в дороге странной?
Где он – звенящей Истины бесстрастный камертон?
На дальний зов его бредут в ночи туманной
взыскующие тайну Бытия движеньем непрестанным
и находящие в конце пути – Кто Откровенья Дом,
а Кто – Фантом…
 

Альфреду Шнитке

 
Матовы звуки. Царственно чутки.
Зябнут цветки.
Струн натяженье жестом скольженья.
Дни коротки.
Осени омут. Багрянец овала.
Сохнущий лист.
С высей безмолвно запахом яблок
Прошлое – ниц.
Падают пальцы словно на пяльцы.
Мира струна —
Музыка – радость, ярость, причуда
Небом дана.
Чёрными точками нот на пюпитре
чудо-стрижи.
Золотом Solo палитра мажора.
Зеркало – Жизнь.
Бездны мерцанье огранкой опала.
Лешего свист.
Глаз чарованье – рощи венчанье.
Иней ресниц.
Хаос движенья. Миг озаренья.
Борьба.
 
 
Грозность паденья. Чьё-то рожденье.
Чья-то судьба.
Альт, утешая, ангелом осени
Длит свой полет.
То замедляя, то ускоряя
Времени ход.
Духа смятенье. Виновником бала
Вензель зимы.
Света явленье. Души пробужденье,
Гения тьмы…
 

 
Из века в век от мира
отрешённый,
через столетья наугад
пройдя трясиной в путах дней
в сопровождении теней,
бреду в закат.
Из тьмы, из мглы, на полпути —
как из трясины сновидений,
дряхлеющей ограды ряд,
за ним листвой трепещет сад,
тенистый сад.
А где-то в глубине, piano —
потаённо,
распутывая нотоносца кант,
в забытом доме плачет музыкант.
Его спина устало, обречённо
качается – согбенный ключ – раба игры,
так в старом,
чуть хрипящем патефоне
над невозвратной музыкой любви
качается отчаянье иглы.
Мне странен этой музыки раскат,
где яви перепутаны как нитки.
Ты – это явь? Ты – стук калитки?
И шорох по траве как майский дождь;
под стулом туфли – в зеркале подошв
все наши сны отражены… И – май.
Лети, туманный май! Не умирай!
Звени, как этот тёмный дом,
где музыкант тоской заворожён,
где день мой звуками всяк час
хлопочет.
А Ты? Какая Ты? Переменилась?
Очень?
Пройдя, как ветер обездоленный,
насквозь, Ты вся – как тень
иль обретенья золотая песнь?
И мы ещё не врозь?
Уже не врозь
сегодня, завтра, там —
спустя столетия, где нет ни мук,
ни драм, где я отторгнут
от мира, и сует, и кривотолков,
И от потерь. Быть может там,
где рай?
Сотри случайный лик, блаженный
май.
Не умирай!
 

 
И вновь одна в забытом сне
среди обманного мерцанья,
с тобой – закат – наедине,
с тобой – звезда, с тобой —
молчанье.
Я там – в размашистой дали
и здесь – за тёмным поворотом.
И стонут, стонут журавли,
оплакивая вновь кого-то.
Рассеяна незримо в тех
пространствах – к будням
безучастных,
как свет звезды, как тень, как смех,
как эхо песни отзвучавшей.
А может быть, уже в других
таюсь смиреньем неумелым,
и дни мои – одни долги,
и счёт потерян чарам первым.
Но здесь, сейчас – все времена
сплелись во мне двойной
спиралью,
и обертонами струна
возносит голоса над явью.
… И не одна, и не во сне,
и не в мерцании опасном —
но в дне – стремительном
и ясном…
Как СВЕТ ЕГО причастен мне!
 

 
На грани темноты и света
от виражей судьбы устав,
отстав от поезда – остаться
у распластавшихся платформ
одной из полусонных станций
перед пространства полотном,
с которой, чтоб не разрыдаться,
составу помахать платком.
И, подведя черту под бренным,
считая шрамы шпал – года,
легко шагать в свою деревню —
небесной сени благодать.
Не замечая вёрст, услышав
дыхание ирийских трав,
сирени кланяться, деревьям —
ЖИЗНЬ – чудная небес игра,
и дождик одеревенелый
ладоней согревать теплом…
 
 
И обернётся лес – Вселенной.
И Путь прольётся молоком…
 

 
А под окном
неспешно зеленеют всходы
с завидной самовязью на стерне —
мужают помидоры в тишине,
и тает снег,
и вновь с неумолимостью природы
рождается смирение во мне.
И снится плёс —
когда июль в разгаре,
в саду под вишней ставят самовар,
и в этом смысл и доброта такая —
как Яви Жизни помидоров самовязь.
Но миг пройдёт,
минуя круг вчерашний,
и снова осень ляжет на порог,
затем в метелях
растворится в нужный срок…
И, молча с пола на террасе
подняв ненужный высохший росток,
о жизни бренной вспомню
как о Счастье,
Событий развязав непрочный узелок.
 

 
Когда планета ближе к снегу…
 

Сергей Воробьёв-Лучник

Когда планета ближе к снегу,

 
смиряет душу первый снег,
отраднее его для сердца нет —
на первозданность Оберег,
как песни Шуберта, Обет
на взлёт, полёт, на два крыла,
пока Ты, жаждущий тепла,
забывший щебетанье трелей,
блуждающий средь миражей
по водам тысячи морей,
по зыбким, сонным облакам,
по бездорожью, по векам,
среди забытых скал Ветлан[6]6
  Ветлан – скала на реке Вишера на севере Пермского края.


[Закрыть],
зов не услышишь горней цели —
Небес посланье в тот момент,
когда Любви Богоявленье
откроет Невечерний Свет.
 

 
…и мирно падал снег.
И лился свет небес
из завязей души
туда, где ожидания
смирялся жар
сиянием грядущих дней —
лампадой, освещавшей Храм
в глуши,
хотя казалось, в мареве его
порталов – прощенья нет —
одно прощанье,
как песня окаянная слепца.
Однако
отблеск света горнего шатра
дарил надежду на блаженство
лета,
на запахи горчайших трав,
на жизнь без края и конца —
на галактический полёт
той Вечности Гонца,
где гнев и гроз блистанье
подвластны только жезлу
Мудреца.
И мирно падал снег,
беря слепых в объятья,
даря глухим тот потаённый
звон,
тот зов Звезды, нас
взявший за запястья,
идущих не в Конец —
в Начало всех Времён…
 

 
Скучаю, как по солнцу, по Тебе,
Скучаю по теплу до спазма в горле.
Где Ты, мой Светоч незакатный, горний,
Несущий Луч свой в трюмы голытьбе?
Скучаю по Тебе, как по судьбе,
По Оберегу рук, объятий на крылечке,
По нежности речей – журчанью речки,
По той – неспешной снежности ходьбе.
Скучаю на пирах – не обретя
Ни в музыке, ни в суете веселья
Себя, как горемыка-пьяница с похмелья,
Как лад, утративший небесный звукоряд.
С Тобой скучаю по Тебе и без Тебя,
Пока к Единству таинства Преображенья
Не вознесёт Грааля рыцарь Провиденье
Та – Лоэнгрина-Лебедя ладья.
 

 
Облетают и гаснут созвездья седых паутин,
в тёмной роще – следы исчезающей ночи.
Запоздалые звёзды, спасибо за всё,
нам не сбиться с пути, лишь бы только с ума не сойти
от весёлого чуда – быть в роще.
От печального чуда листву ворошить,
словно это не сон и не жизни слепая причуда.
Даже если осталось судьбой нам чуть-чуть ворожить —
запоздалые звёзды, спасибо за всё:
за надежду, за веру в божественный случай.
Словно шорох шагов осторожных в листве,
растворяется где-то элегия звёзд чуда-ночи.
Как растаявший снег, как следы на траве,
навсегда затеряется в прошлом иссохший листочек.
Но плетёт над притихшей землёю узоры зари
Отче-Свет, рассыпая осколками тьмы бездны омут над рощей.
Нам с тобою нельзя расставаться, чтоб не сбиться с Пути.
Не забудем созвездья над бездною – станем мудрее и проще.
И в Кринице, омытой небесным источником вод,
нам с Тобой заповедав на Свет Невечерний идти,
новой зеленью вечной весны запоёт
наше чудо – Священная Роща.
 

 
Исхлёстывает осень нас
Дождей плетьми, ветров бичами.
Озёр насупленность – отказ
Смиряться вечно подо льдами.
Линчуют бесы сонмы тел,
Мостя дорогу злу средь хляби:
«Прогнись, Поэт, художник смел
Лишь над строкой бумажной ряби».
Бессовестность в который раз
Испытывает нас на прочность.
У фарисейства мил анфас,
под маской – профиля порочность.
Нам грустно. Грустно и смешно
Монады злобной завыванье.
Поэта мета – ранг иной —
Гармонии благоуханье.
Не вспомним – знаем: «Солнце есть».
Озёра, пруд, река и лужи
Заплещут: «Да пребудет Честь
И Тот, Кто Чести верно служит!»
 

 
Под вьюги стон – Иуды завыванье —
Россию распинали на звезде:
на семь холмов пришельцам на закланье
народы шли, подвластные узде.
Тьма фарисеев Чёрного Квадрата
терзала тело – царственную Русь,
кодировала робой полосатой,
в чело впечатав: русский – раб и трус.
Россия! Мать! Всегда ты виновата,
молитвой защищаясь от беды,
идя на штурм Рейхстага в сорок пятом,
спасала их – носителей звезды.
Твой сын опять распят от Сына справа,
Распятый шепчет: Господи, прости!
И капли – ртуть с лучей звезды кровавой.
Народ молчит… И нет конца Пути…
 

 
И чуткое ухо не слышит,
и око, столь зоркое, спит —
а Кронос так яростно дышит,
а Время так яростно мчит.
Вверяясь ему, не замечу,
как волны скользят по пескам.
Как мы – они тоже беспечны,
подвластны лишь лунным часам,
не слышащим скрежет песочных,
не чующим дряхлости жил,
живущих одною надеждой —
ещё бы сезон послужить.
Успеть бы в Кругу скоротечном,
лишь стрелки мелькнёт остриё —
о Вечности спеть как о Встрече
с Хранителем Света Её.
 

Михаил Чикин

Родился 22 ноября 1947 г. в деревне Сухая Орлица Орловского района Орловской области. В 1965 г. окончил школу № 25 г. Орла. В 1968 г. окончил Благовещенское танковое командное военное училище. В 1982 г. – Орловский государственный пединститут по специальности «Учитель истории и обществоведения средней школы». В 1997 г. – Орловскую региональную академию госслужбы при Президенте РФ. Полковник в отставке. Награждён орденом Красной Звезды и многими медалями СССР и Российской Федерации. Кандидат социологических наук. Член Интернационального Союза писателей. Пенсионер. Награждён медалью международной литературной премии им. А. Грина, дипломом финалиста конкурса-премии им. Героев Советского Союза М.А. Егорова, А.П. Береста и М.В. Кантария в номинации «Художественное слово о войне»; дипломом номинанта Московской литературной премии – 2019; Благодарственным письмом председателя ИСП. Участник ММКВЯ-2020.

Уравнение любви

 
Можно близко быть, но далеко,
Можно далеко, но очень близко —
Чаще расстоянье велико
Там, где без любви живут, без риска.
 
 
Можно вместе быть, но больше врозь,
Можно больше врозь, но всё же вместе.
И уж коль такое довелось,
Что здесь лучше, сами как-то взвесьте.
 
 
Что потянет больше на весах?
Тяжелее что – любовь иль метры?
Коль любви от расстоянья крах,
Прах от той любви развеют ветры.
 
 
Расстоянье – метр, как метр любой.
Метры для любви – ничто, пустое.
Для любви важней всего любовь,
Вот то уравнение простое.
 

Песнь о любви

 
Я люблю тебя, любимую мою,
Никому тебя на свете не отдам,
Потому-то я тебе и песнь пою,
Что мне Ева ты, а я тебе Адам.
 
 
Я люблю тебя, любимую мою,
Без тебя не мил мне свет и отчий край,
Я отдам тебе себя, всю жизнь свою,
Мне с тобою лишь одною в жизни Рай.
 
 
Я люблю тебя, любимую мою.
Слава Богу, что тебя мне подарил,
Жаль, что поздно эту песнь тебе пою,
Жаль, что мало о любви я говорил.
 
 
Я люблю тебя, любимую мою.
Сколько в жизни раз пришлось тебе страдать!
Сколько раз любовь испытывал твою,
Говорил тебе, что нечего мне дать.
 
 
Я люблю тебя, любимую мою.
Ты мне Ева в жизни, я тебе – Адам,
Я сегодня про любовь свою пою,
Ту, которую навек тебе отдал.