Текст книги "На отшибе сгущается тьма"

Тилинг наконец поднялся из-за стола и подошел к Иде.

– По церквям что-то есть, Чак? – спросил он уже спокойно.

Чак чуть собрал себя со стула, но вставать не собирался. Алену так и казалось, что если он встанет, то растечется по полу и превратится в склизкую желеобразную медузу, которую выбросило на берег.

– Тухляк, – произнес Чак без эмоций. – Ищу данные про Скара. Последние годы сам он никакие дела не вел, а скорее, выбивал бюджеты и был лицом управления на всех официальных мероприятиях. А в прошлом у него было много недоброжелателей. Как и у всех детективов, расследующих серьезные преступления. Была пара громких дел в отделе по борьбе с коррупцией, он там работал до убойного, и штук десять громких дел уже у нас.

– Есть догадки, почему ему приписали гордыню? – спросила Ида, обернувшись к Чаку.

– Может, потому, что он был на виду? – пожимая плечами, ответил Чак.

– Продолжай изучать дела Скара и посмотри, может, кого-то выпустили из тюрьмы недавно. Составь список потенциальных подозреваемых, тех, у кого была возможность отомстить ему. – Хас перевел взгляд на Тома. – Что-нибудь новое удалось узнать?

– Разбираюсь с камерами. Что-то там неладное. Сегодня поеду на место преступления.

– Ладно. У меня тоже появилась одна зацепка, которую я буду отрабатывать. Но то, что я скажу сейчас, не должно выйти из этого кабинета. Всем ясно? – Хас обвел всех взглядом. – Я пообщался с секретарем Якоба, с его заместителями и еще с некоторыми сотрудниками. И мне рассказали, что Скар в последнее время вел внутреннее расследование. Он подозревал кого-то из управления. В чем именно, никто не знает. Якоб сказал Маркусу, что когда выяснит все детали, то только тогда предаст дело огласке. Нельзя обвинять своего без доказательств. Все материалы он хранил на запароленной флешке. Но в доме ее не было. В кабинете тоже. Нам предстоит выяснить, что было на ней, кого он подозревал и в чем.

Ида резко повернулась к Алену. Хас поймал ее взгляд и тоже посмотрел на детектива.

– Я чего-то не знаю? – спросил он.

– Когда мы ездили в дом Якоба, Ален высказал предположение, что Скара убил кто-то из своих.

– С чего ты это решил? – нахмурился Хас.

– Из-за коньяка. – Ален почесал макушку. – Я думаю, кто-то был у него в тот вечер и Якоб угощал его коньяком. И не просто коньяком, а очень хорошим, тем, что он хранил для дружеской компании. То есть он должен был доверять посетителю, знать его.

– Эксперты проверяют отпечатки с бокалов, но один коньячный пропал, – добавила Ида.

– Почему ты не озвучил эту версию, Расмус? – спросил Хас.

– Потому что полицейский из управления не должен был допустить нестыковок, если пытался имитировать почерк Иллаи… Стоун.

– А если это был тот, у кого не было доступа к делу и к базе? – скромно предположил Роберт. – Не все же могут брать архивные дела и иметь доступ к базе и к нашим делам.

– Так и есть, – подтвердил детектив Тилинг. – Я тоже об этом подумал, поэтому и поделился с вами. А теперь за работу.

Глава 6
На отшибе

После той ночи я стал спать в зале – так было надежнее. Но и этого оказалось недостаточно. Если Синди падала, то в этом был виноват я. Если она болела, то причиной тоже был я, который пропустил сквозняк или подхватил что-то в школе и притащил домой. Если мы были с ней в одной комнате и она начинала плакать, причиной тоже всегда оказывался я. И через какое-то время это действительно стало так. Пусть лучше меня бьют за дело, чем без причины.

Синди росла очень неспокойным ребенком, она постоянно кричала, сопела, требовала, ныла. А я день за днем ходил в синяках. Как-то друг в школе показал мне фотку своей младшей сестры – беленькая, пухленькая, улыбчивая девочка смотрела на меня с экрана, обнимая своего брата. Моя же не улыбалась никогда и никогда меня не обнимала. Пухлые розовые губы сестры все время были опущены вниз, словно к ее большим пальцам привязали нитку с крючком, которым она тянула края губ к самому полу. В глазах Синди постоянно стояли слезы, и от этого они были красными и блестящими, чем вызывали тошнотворную неприязнь. Ну почему мне не досталась улыбчивая, веселая сестричка?

В тринадцать лет я стал самым опасным подростком в школе, дрался я как бешеный пес. Иногда ради удовольствия, иногда за деньги, когда меня просили припугнуть кого-то. Так я стал зарабатывать. Кто-то платил мне, чтобы я их не трогал, а некоторые, наоборот, чтобы я преподал кому-то урок. Главное было исключить пересечение между заказчиками. А еще я попал в дурную компанию, мы курили, пили, воровали в магазинах, разрисовывали стены, в общем, развлекались как могли. Но это мне слишком быстро надоело, тем более не принесло того результата, что я ждал. Я надеялся, что такой образ жизни вселит в меня уверенность и я смогу противостоять отчиму. Но я не мог, дома все было по-прежнему.

Как-то я бродил по улицам до самой ночи, лишь бы не возвращаться домой, и наткнулся на заброшенную спортивную площадку. Лестница, перекладины, подобие каких-то тренажеров. Отчим часто смотрел спортивные каналы, особенно бои, где мускулистые крепкие парни избивали друг друга до потери сознания. Я ясно понимал, что в сравнении с отчимом – я слабый хиляк, тараканишка. Он был крупный мужчина, который с каждым годом только кабанел и разъедался. Его кулаки, как молоты, впечатывали одним ударом. И тогда я стал каждый день пропадать на этой площадке. Его побои пора было прекращать. Я желал этого больше всего на свете. Но отчим понимал только силу, поэтому я должен был стать сильнее его. Первое время мои руки постоянно были в мозолях от металлических холодных перекладин и в ссадинах от грязного асфальта. Но вскоре кожа загрубела и привыкла.

Однажды мимо проходил мужчина, увидев меня, он остановился и присел на траву. Я не останавливался, мое тело уже начинало меняться, в руках появилась неведомая мне раньше сила, а в глазах ярость. В тот вечер нижняя губа опухла, а спина горела от ремня, а я неистово подтягивался, пытаясь победить воспоминания.

Когда я закончил и рухнул от усталости на асфальт, мужчина встал, подошел и присел рядом со мной на корточки.

– Привет, – сказал он.

– Здрасьте, – выдавил я. – Че надо?

– Любишь спорт?

– Нет.

– А зачем тогда так усердно занимаешься?

– Чтобы стать сильным. – Я вытер пот со лба и посмотрел на него угрожающе.

– Хочешь победить того, кто сделал это, – он кивнул на губу.

– Ага.

– Могу помочь.

Я тут же вскочил, мужчина тоже встал. Я дотошно осмотрел его. Крепкие руки и ноги, в спортивном костюме, волевое лицо, серьезные взгляд и сломанный горбатый нос. Именно нос внушил мне доверие.

– И как? Вы, случаем, не маньяк?

Мужчина рассмеялся.

– На месте маньяка я бы к тебе не полез.

Мне понравились его слова, я понял, что он увидел во мне силу, то, что не видел отчим. Я гордо выпрямился, задрал подбородок и спросил:

– Что предлагаете?

– Вот это по-мужски. Я тренер, работаю в зале «Олимп», иногда беру к себе в группу способных парней, чтобы сделать из них настоящих чемпионов. Ты как, боишься боли?

Я хмыкнул.

– Я к ней уже привык.

Он кивнул и широко улыбнулся.

– А ты смелый малый. Как тебя зовут?

Я не хотел, чтобы он называл меня по имени, поэтому несколько секунд подумал и ответил:

– Зовите просто Кен.

Он вновь расхохотался.

– То есть дружок Барби.

– Ага.

– Ну, приятно познакомится, Кен. А я Джэк, но не Потрошитель. – И он протянул мне руку.

Тогда я не понял, о чем он и кто такой Потрошитель, но руку его пожал, а на следующий день пришел к назначенному времени в зал «Олимп».

Я крепчал и набирался сил, мое тело становилось сухим и мускулистым, а сестра становилась все больше и больше похожей на своего отца. Она специально кусала меня, доставала, мешала и на любую мою реакцию начинала истерически вопить. На ее вопли прибегал разгневанный отчим, который ушел с работы дальнобойщика и стал работать в мастерской, чтобы каждый день защищать от меня свою малышку. Мне так и хотелось выдернуть ее маленькие ручонки, с хрустом сломать ее пальцы, и чтобы он это видел, но ничего не мог поделать.

Шло время, но каким бы сильным я ни становился, страх перед отчимом был сильнее меня. Как только он приближался ко мне, ужас сковывал все тело, воздух сгущался, и единственное, что я мог, это терпеть.

Когда мне было пятнадцать, отчим за лето пристроил к дому подобие второго гаража, только намного меньше, и переселил меня туда, чтобы я не мозолил его глаза по вечерам. Я ходил в зал почти каждый день, выступал на соревнованиях и почти всегда побеждал, потому что, выходя на ринг, верил, что с каждой победой приближаюсь к тому дню, когда наконец отомщу своему врагу. Как в компьютерной игре: только победив энное количество раундов, можно выйти на главную битву с боссом.

Занятия в «Олимпе» не только скрашивали вечера, но и скрывали синяки, которые я уже не был готов показывать.

Однажды, мне тогда уже было шестнадцать, я вернулся домой после выигранного боя. Во мне плескались адреналин и азарт, я был так горд, потому что тренер сказал, что растит чемпиона и следующий шаг – соревнования округа. Но когда открыл дверь, то увидел бордовое лицо пьяного отчима, он сидел на кухне, глотал виски и явно чего-то ждал. Или кого-то.

Я сразу почувствовал опасность, и укоренившийся страх стал мурашками подниматься от самых ног. Стоило закрыть дверь и пойти к гаражу через участок вокруг дома. Но я опустил голову, сжал спортивную сумку на плече и направился через комнату.

– Стой, сосунок! – завопил он, приковав меня к полу своим ревом. – Иди сюда, мелкий гаденыш.

Я развернулся и безжизненно, медленно переступил порог кухни.

– Ты что удумал? – И в этот момент в меня полетела пластмассовая банка с витаминами, которые дал мне тренер, чтобы наращивать мышцы. – Ты что притащил в наш дом, а?

Я сжал челюсти и молчал. Оправдываться перед ним не было смысла, это все равно ничего не меняло. Боров поднялся со стула и пошел на меня, схватил за толстовку и вписал меня в стену. Голова ударилась о бетонную поверхность, и боль, как разряд молнии, ударила в затылок и поползла к вискам. Но я только ехидно улыбнулся. Он ударил меня в живот, и я согнулся пополам, выплевывая воздух.

– Ты что, убить ее вздумал? Она чуть не наглоталась этих твоих пилюль.

– А что она делала в моей комнате? – закричал я.

– Это не твоя комната, здесь нет ничего твоего, – завопил отчим, выдыхая в меня перегар и разбрызгивая свои токсичные слюни.

А дальше удар за ударом, удар за ударом. Я должен был дать отпор, я столько об этом мечтал. Но необъяснимый, въевшийся в меня с самого детства страх оказался сильнее. Намного сильнее меня. Он сковал руки и все тело, словно меня держали десять человек. Он не позволял даже поднять взгляд, не позволял защищаться. Я вновь стал слабым мальчишкой, который мог только терпеть.

Когда он ушел, я лежал на полу кухни, выплевывал кровь и смотрел на деревянные ножки стола, а в голове стучало набатом только одно желание. До этого я никогда не думал об убийстве сестры, но с той ночи эта мысль, как нарыв, появилась в голове, и изо дня в день она нагнивала и разрасталась как гангрена, пока не завладела мной целиком.

Сейчас я думаю, что если бы тогда ушел из дома, то моя жизнь могла быть совершенно другой. Но я не ушел.

Глава 7

Том уехал в дом Скара, Ида пошла в лабораторию, сказав, что поторопит экспертов, и хрустнув костяшками пальцев. Роберт продолжал изучать публикации, а Ален открыл полицейскую базу и начал искать совпадения. Вдруг за эти два года были и другие похожие убийства.

В обед он вышел за едой и крепким кофе в соседнюю кофейню. Ему нужно было взбодриться. Глаза болели от карточек дел, в которых он блуждал уже несколько часов, но ничего похожего на дела Скара или Смит так и не нашел. Он проверял все возможные сходства, начиная с зашитого рта и заканчивая многочисленными ножевыми ранениями. Еще он хотел поискать дела, связанные с религиозной тематикой и грехами, но для этого нужно было набраться сил.

Ален взял пару сэндвичей, большую чашку кофе и уже вышел на улицу, когда зазвонил телефон. Он неуклюже вытащил его из кармана – звонила Агнес. Нажал на зеленый значок на экране и прижал мобильник к уху, удерживая его плечом.

– Привет, вы соскучились? – спросил Ален, улыбнувшись.

– Кто-то был у нашего дома, – тут же выпалила Агнес.

– Что? С тобой все в порядке? – Ален остолбенел посреди улицы.

– Да, да, все в порядке. Не переживай.

– Что случилось? – спросил Ален, почувствовал легкий тремор в руках.

– Да как бы ничего. Я была у Марта, помогала кое с чем, чтобы скоротать время. Занималась бумажками, когда услышала звук мотора. Но пока вышла, никого уже не было. Сам понимаешь, с животом быстро не походишь.

– Агнес, тебе не следовало идти.

– Почему это?

– Якоба убили. И я говорил тебе, что этот псих может устроить охоту на всех нас. А ты тоже вела расследование.

– Ладно, в следующий раз буду брать ружье, каждый раз, когда к нам кто-то приезжает. И если меня упекут в психушку, то в этом будешь виноват ты.

– Прости, – выдохнул Ален. – Я переживаю за тебя.

– Я беременная, а не дура. Но ты прав, я где-нибудь спрячу пистолет, чтобы он был под рукой. Хорошо?

– Да. Думаю, стрелять ты еще не разучилась.

– Ох, за эти слова жди расправы, Ален Расмус.

Он рассмеялся, и напряжение отпустило его плечи.

– Но это не все. Ты же не думал, что я стала бы звонить тебе по такому пустяку?

– Выкладывай уже, – новая волна напряжения сковала мышцы Алена.

– Я пошла к нашему дому. Нотаций даже слушать не хочу. Знаю, что должна была позвать Марта, но, видимо, сработал инстинкт.

– Да, от старых привычек очень сложно избавиться, – укоризненно буркнул Расмус.

– И на пороге нашла конверт, – продолжила Агнес. – Простой белый конверт.

– Что в нем? – напряженно спросил Ален.

– Лист бумаги, а на нем напечатано: «Детектив, это не я». И больше ничего.

– Хорошо, я скоро буду.

– Жду, – выдохнула Агнес. – И теперь я знаю, чем заманивать тебя домой. Буду выкладывать дорожку из посланий от твоей бывшей.

– Агнес…

– Да ладно, Ален. Мы были друзьями и напарниками. Я слишком хорошо тебя знаю, – с ноткой обиды сказала Агнес и повесила трубку.

Детектив чертыхнулся и пошел к управлению. Взял перчатки и пакет для вещдоков, предупредил Роберта, что поехал домой, и ушел.

Через несколько часов Расмус отвез конверт в лабораторию. Телефон вновь завибрировал, опять звонил Дерек Мун. Ален выдохнул и ответил:

– Привет, Дерек. Не думал, что психологи такие настойчивые.

– Здравствуй, Ален. Рад, что чувство юмора еще при тебе.

– У тебя что, все клиенты разбежались?

Мун засмеялся.

– Ален, хватит от меня бегать. Мы должны поговорить. Агнес сказала, у тебя опять бессонница. Март тоже обеспокоен.

– Э-э-э, док, ты чего? Разве психологам можно обсуждать клиентов с их родственниками? А как же медицинская тайна, все конфиденциально?

– А я тебя никогда и ни с кем не обсуждал. Это твои близкие мне звонят и всего лишь высказывают опасения. Кроме того, как мне кажется, ты отказался от меня как от врача и сам переквалифицировал в приятеля. Разве нет?

– Ты прав, док. Так и было.

– Тогда спрошу еще раз: как ты?

– Все хорошо.

– Я так не думаю. Когда увидимся?

Расмус громко выдохнул.

– Я вернулся в полицию, ты, наверное, слышал про убийство начальника Центрального полицейского управления Пятого округа.

– Еще бы не слышать. Во всех газетах и на всех экранах.

– Ну вот. Я в команде по этому делу.

– Я думал, ты не собирался возвращаться.

– Не собирался…

– Это из-за матери?

– Нет, – тут же прервал его Ален. – Это из-за того, что мой друг и бывший начальник убит. Я не могу раскрыть тебе деталей, но пока у меня нет времени на беседы.

– А вот с этим не соглашусь. Ты теперь в соседнем от меня здании. Так что вечером, давай часов в десять, я буду ждать тебя в баре «Хук», на пересечении Десятой и Южной. От нас пешком минут семь. Прогуляешься, проветришь голову. Полезно для сна.

– Ладно, до вечера.

Ален отключил вызов и быстро пошел к машине. Он вернулся в управление и вновь стал искать совпадения. Но в голове крутились вопросы: если Иллая жива и не убивала Якоба, то что она делала здесь, в Бромвиле? Городе, где находилось Центральное полицейское управление Пятого округа, где все копы знали о ее деле, где было слишком опасно. Зачем так рисковать? Он мог поверить, что она проездом заехала к нему в день свадьбы, чтобы оставить конверт. Но привезти послание второй раз через несколько недель? Она что-то знает или вновь лжет ему и манипулирует? Хотя в чем была ее ложь? И в чем манипуляции? Он никогда не допрашивал ее, она не была даже свидетелем. Да и почти в открытую давала ему подсказки о своих убийствах.

Том вернулся из дома Якоба и подошел к Алену.

– Что-то узнал? – спросил Расмус.

– Ага. Кто-то перерезал провода камер на доме. А я думал, почему нет записи и подключения. Я притащил сюда всю аппаратуру, буду разбираться. Может, еще что-то найду.

– А по телефону ничего нового?

– Не-а, еще не успел. Первоначально искал угрозы. Но, как знаешь, ничего не нашел. Теперь мне надо изучить его папки и файлы на рабочем компе, переписку и звонки на тему внутреннего расследования, которое вел Скар. А это по быстрому поиску не выявить. Придется вручную. Я попробую еще пару программ, но не думаю, что они мне помогут.

– Держись, Том. Стажеров к записям подключил?

– Да. Сидят в технической и лупятся в мониторы. Но личные файлы им не доверить. А ты что делаешь? – спросил Том, заглядывая в экран ноутбука Алена.

– Ищу совпадения, вдруг Якоб был не первым. Проверил по зашитому рту по всем округам за последние два года, но совпадений ноль. Еще искал по ножевым и снотворному. Но пока все не то. И я получил еще одно послание, уже отдал конверт криминалистам.

– И что в нем было?

– «Детектив, это не я».

– Вот же черт.

– Ага. Хас уже открыл дело Линды Смит. Но пока не приобщил его к делу Якоба. На мой взгляд, это было бы ошибкой.

– Я не знаю, Расмус. Но если Стоун жива, то…

– То мы ее схватим и арестуем, – сказал сухо Ален, а в горле при одной мысли пересохло.

Том пожал его плечо и пошел к себе в каморку, уставленную мониторами, системными блоками и другой технической аппаратурой. Вскоре он притащил туда коробку с разобранной системой видеонаблюдения и снятыми с дома камерами.

Ален продолжил свои поиски, но через несколько часов вышел на улицу и достал сигарету. Отошел в сторону, открыл записную книжку на телефоне и нашел номер Максима Короты, детектива на пенсии, который в свое время расследовал убийства супругов Роттеров и помогал Иллае. Нажал на звонок, но противный голос ответил, что номер абонента не обслуживается. Детектив Расмус перезвонил еще раз, но ответ был тот же.

«Чертов старик, сменил номер? Но я тебя найду, Максим Корота. От меня не спрятаться», – подумал Ален, докурил и вернулся в здание.

Он заглянул к Тому:

– Слушай, а много времени займет узнать новый номер абонента?

– Официально? – тут же уточнил Том, глянув на друга.

– Нет, – улыбнулся Расмус.

– Тогда недолго.

– А я смотрю, ты научился обходить правила, – сказал Ален и подмигнул.

– Это меня не красит, зато помогает в расследованиях. Но я всегда делаю параллельно и официальные запросы.

– Узнаешь телефон Максима Короты? Я скину тебе его данные, он проходил по делу Смит.

– Найду, не переживай.

Ален вернулся к себе и посмотрел на часы, было уже начало десятого, и скоро ему нужно выдвигаться в бар. Он решил, что сходит буквально на полчаса, а потом вернется и продолжит. Или возьмет ноутбук и поедет домой к Агнес. Она собиралась сегодня лечь пораньше, события этого дня пошатнули ее спокойствие и уверенность.

Вскоре Том подошел к нему и сказал, что у Максима Короты нет другого номера.

– Он что, выкинул свой телефон? – удивился Ален.

– Или нашел, как купить симку не на свое имя.

– Понятно.

– Выбыл абонент из сети примерно полгода назад.

– Не нравится мне это, – насупился Расмус. – Ладно, спасибо, Том.

– Не за что.

Была среда, но в бар все равно набилось много народу. Расмус протиснулся внутрь и увидел Дерека, сидящего за столом и попивающего темное пиво. Алену показалось, что Мун схуднул и выглядел каким-то бледным, хотя его вид тоже оставлял желать лучшего.

– Я думал, ты сбежишь от меня, как от надоедливой поклонницы, – сказал Мун и протянул ему руку.

– Хотелось бы, но ты хуже поклонницы, – усмехнулся Расмус. Он уже взял себе светлого пива у бара и сел за стол.

– Ну, рассказывай, – сказал Мун, откинувшись на спинку деревянного стула.

– Как врачу или другу? – Расмус хлебнул из высокого стакана и улыбнулся.

– А по-твоему, психологи принимают клиентов в баре и позволяют на сеансах пить пиво? – хохотнул Дерек.

– Может, это новый метод лечения. Клиент расслабляется, и дело сделано.

– Я подумаю над этим. Может, даже запатентую такую методику, если на тебе все сработает.

– Это без меня. – Ален покрутил запотевший бокал. – Не хочется быть подопытным кроликом.

– Как скажешь. А теперь давай о серьезном. Как ты?

– Нормально, док.

– Но бессонница вернулась? – Мун встревоженно посмотрел на Алена.

– Ты же знаешь, что да.

– Ты ее нашел?

– Нет. – Расмус осмотрелся, словно искал ее среди посетителей. – Я ездил в Первый округ и просидел у того дома весь день. – Ален сделал глоток холодного пива и достал пачку сигарет. Он знал, что в баре не курят, но то, что он мог потянуться и достать сигарету, успокаивало его.

– Почему ты не пошел к ней?

– Ну, во-первых, я не знал номер квартиры.

– Или не хотел знать. Твои бывшие коллеги помогли бы тебе с этим, я уверен.

– Или не хотел, – кивнул детектив и, опустив плечи, понюхал сигарету. – Я не понимаю, не знаю, что чувствую или что должен чувствовать.

– Это только твои чувства, Ален. И никто, кроме тебя, не ответит на эти вопросы. Но ты вправе переживать любые эмоции. И страх, и волнение, и предвкушение.

– И гнев, – добавил он.

– Ты волен ощущать всю гамму эмоций. И чем больше ты их проживаешь, тем лучше.

– Наверное, у тебя нет таких проблем с родителями, – сказал Ален, чтобы уйти от темы, которая все еще причиняла боль.

– Мои родители погибли, когда мне было восемь.

– Мне очень жаль, – тут же добавил Расмус. На сеансах всегда говорил только Ален, а как приятели, они встречались редко, словно опасались этой дружбы. Мун даже нашел сто причин, почему не сможет побывать на свадьбе Алена, хотя потом очень сильно сокрушался об этом.

– Мне тоже. Я смог отпустить их, только когда стал взрослым. Много лет консультаций, и я готов говорить на эту тему.

– Психологи тоже ходят к психологам? – усмехнулся Ален.

– Это обязательная часть нашей работы. Мы должны работать не только с другими, но и над собой.

– Интересная логика. Хорошо, что мне, чтобы поймать преступника, не обязательно им становиться.

– Но если ты поймешь его мотивы, то и найти будет проще.

– Это точно. Мотив, цель, намерения.

– Что он чувствует и почему делает это. – Мун разглядывал стакан с темным пивом.

– Да. Так и есть.

Между ними повисла тишина, и Дерек прервал ее как всегда тяжелым вопросом.

– А что думаешь насчет отправителя письма?

– Не знаю, – Ален мотнул головой.

– Мне кажется, это послание запустило в тебе новый цикл.

– Но это же хорошо, – прервал его Ален.

– Не для тебя. Ты последний год пытался принять тот факт, что она умерла. Жизнь вернулась в колею, ты сблизился с Агнес, выбрал новую профессию, свернул на другой путь. И вот ты получаешь послание, и оно перечеркивает всю работу, что ты проделал. Знаешь, как будто ты охотник за привидением. Ты так долго искал подтверждения, но все тебе говорили, что их не существует. И ты вроде смирился и пошел работать в офис. А тут тебе звонит незнакомец из старого особняка и говорит, что видел призрака. И что ты сделал?

– Бросил все и помчался в старый замок.

– Именно. Я думаю, если бы не та записка, ты бы не согласился вернуться в полицию.

Расмус сделал большой глоток и посмотрел на часы.

– Ты должен ее отпустить.

– Нет, я должен был ее поймать.

– И что бы ты сделал? Смог бы надеть на нее наручники?

– Да, – ответил Расмус и сжал челюсти.

– А дальше? Навещал бы ее в тюрьме?

– Я не знаю, Дерек. Честно. Не знаю. И мне пора возвращаться на работу.

– Тебе нужно вновь вернуться в терапию.

– Вернусь. Когда найдем убийцу Якоба.

– Хорошо, я подыщу тебе нового специалиста. Но не пропадай. Сейчас ты опять уязвим, и вся проделанная нами работа катится к чертям.

– Хорошо, док. Ты сам-то как? – Ален окинул взглядом Муна.

– Работы вал, – выдохнул он. – Когда в городе становится неспокойно, то нервы у людей шалят и они начинают атаковать нас. Как думаешь, вы скоро поймаете убийцу?

– Я на это надеюсь. От любого поступка всегда есть крошки, которые ведут к тому, кто его совершил.