Текст книги "Сладкая месть"

Араминта в изумлении взметнула тонкие брови:

– В самом деле? И как тебе это удалось?

– Дом пойдет в приданое моей жене.

– О господи! Я знаю, что мысль о доме не покидала тебя с тех пор, как погиб твой отец, но стоит ли привязывать себя к Фарингдонам только ради того, чтобы вернуть родовое гнездо?

– Эмили не похожа на остальных из семейства Фарингдон. И скоро она вообще перестанет быть Фарингдон. Она станет моей женой.

– Только не убеждай меня, что это брак по любви! – воскликнула Араминта.

– Скорее, деловое соглашение. По крайней мере мне так сказали…

– Деловое соглашение? Даже для меня это слишком. Саймон, что же ты все-таки задумал?

– Мне тридцать пять лет. – Саймон смотрел на пламя в камине. – И я последний в нашем роду. Ты уже давно твердишь, что я должен выполнить свой долг и обзавестись наследником.

– Согласна. Но ты граф Блэйд и за прошедшие годы приобрел внушительное состояние.

Ты мог остановить взгляд на любой из завидных невест. Зачем же выбирать именно мисс Фарингдон? Саймон вскинул бровь:

– По-моему, все наоборот. Она меня выбрала.

– О небо! Надеюсь, у нее хотя бы внешность Фарингдонов? Высокая блондинка?

– Нет. Она совсем маленькая, рыжеволосая, с веснушками и курносым носом, на котором почти всегда очки. Она смахивает на невероятно умного эльфа и имеет привычку говорить «черт подери», когда очень взволнована.

– Боже мой! – Леди Мерриуэдер была потрясена. – Саймон, что ты натворил?!

– Полагаю, она произведет фурор, когда ты введешь ее в свет, тетя Араминта.

– Ты хочешь, чтобы я представила ее обществу? – Араминта сначала ужаснулась самой этой мысли, но уже через мгновение заинтересовалась ее дерзостью. – Ты хочешь, чтобы я добилась успеха в свете для твоего эльфа?

– Не вижу более подходящей кандидатуры на эту роль. Боюсь, задача довольно тонкая. Эмили явно нуждается в некотором руководстве, ведь она еще ни разу не появлялась в обществе, но я не считаю нужным подавлять или омрачать ее чувства чрезмерным количеством правил и запретов. Тебе понравится самобытность Эмили, и ты сумеешь представить ее необычные качества в лучшем свете.

– Саймон, не уверена, существует ли хоть какой-то способ представить в лучшем свете твоего маленького рыжеволосого эльфа, который время от времени ругается, как матрос.

– Чепуха. Ты непременно что-нибудь придумаешь. Я верю в тебя.

– Что ж, конечно, я приложу все усилия. Видит бог, Саймон, это будет самой малой благодарностью за то, что ты сделал для меня когда-то. Я бы все еще прозябала среди развалин в Нортумберленде, не вызволи ты меня из моей почтенной бедности.

– Ты мне ничего не должна. Это я в вечном долгу перед тобой – ты помогла мне позаботиться о матери и продала свои последние драгоценности, чтобы купить для меня офицерский патент.

Араминта усмехнулась:

– Выпустив тебя в жизнь, я осуществила самое удачное вложение капитала в своей жизни. Драгоценности и наряды, которые я позволяю себе теперь, стоят куда больше, чем те несколько жалких вещиц, что я продала тогда.

Саймон пожал плечами:

– Ты их заслужила. И все же, как ты предполагаешь ввести мою жену в светское общество? Впрочем, я все оставляю на твое усмотрение. Но мне предстоит позаботиться об одном возможном затруднении, которое несколько омрачает горизонт…

Араминта внимательно посмотрела на племянника:

– И в чем же суть этого затруднения, Саймон?

– Моя невеста весьма темпераментная особа, из-за чего, собственно, несколько лет назад и угодила в пренеприятную историю.

– Историю? – требовательно переспросила Араминта. В ее голосе прозвучала угроза. – И насколько неприятная эта история?

– Как объясняет Эмили, она оказалась во власти излишней пылкости чувств и сбежала с поклонником своего темперамента.

Араминта откинула голову на спинку кресла и в ужасе зажмурилась.

– Боже мой! – Ее глаза широко распахнулись, и она бросила на племянника сердитый взгляд. – И как далеко все зашло? Успел ли ее отец остановить парочку, прежде чем они пересекли границу?

– Все указывает на то, что соблазнитель не имел действительных намерений устремиться в Гретна-Грин. Так или иначе Эмили провела с ним ночь в гостинице. Фарингдон настиг ее на следующий день и привез домой.

– На следующий день? Он отыскал ее только на следующий день? – Теперь Араминта была уже по-настоящему шокирована. Она подалась вперед, глаза ее сверкали. – Саймон, не может быть, чтобы ты говорил всерьез. Это все какая-то странная шутка, которую ты разыгрываешь перед своей бедной тетей. Признайся!

– Нет, не шутка, тетушка. Я собираюсь жениться на леди с историей… Но не стоит этого опасаться. Я прослежу, чтобы ее скандальное прошлое… исчезло без следа.

– Бог ты мой, Саймон, но как?!

Он беззаботно пожал плечами:

– Мои титул и состояние довольно эффективное средство. Мы с тобой это прекрасно понимаем.

– О небо! Да ведь тебе все это нравится, не правда ли? – поняла вдруг Араминта. – Ты просто устроил себе еще одно невероятное приключение.

– Ах, тетушка, Эмили придаст остроту и твоей жизни, в чем ты, без сомнения, скоро убедишься.

– Саймон, давай начистоту! Девчонка, видимо, и в самом деле оригиналка, а я знаю: тебя всегда привлекало все необычное. Но ты обязан взвесить все последствия. Ты не можешь жениться на молодой особе – какой бы очаровательной она ни была, – утратившей девственность. Одно дело завести тайную связь, уже будучи замужем, и совсем другое, – угодить в скандальную историю до замужества. Ты – граф Блэйд. И должен помнить о своем имени и положении.

Саймон отвел глаза от камина и бросил на тетушку лукавый взгляд.

– Ты же понимаешь, тетя Араминта, – мягко возразил он. – Нет никаких сомнений в невинности моей жены. Уверяю тебя, она чиста, как кристалл.

– Но ты только что говорил о грандиозном скандале. Она, мол, сбежала с каким-то воздыхателем и провела с ним ночь.

– Пока в точности неизвестно, что все-таки случилось той ночью, – пробормотал Саймон. – Но мне вполне достаточно и того, что Эмили не делила постель с тем волокитой.

– Но откуда у тебя такая уверенность? – спросила тетя Араминта, и тут ее брови взметнулись вверх. – Если только ты сам не делил с нею постель?!

– Нет, не делил. С нетерпением жду брачной ночи. Я убежден, это будет чрезвычайно захватывающее событие.

– Тогда почему ты уверен в невинности избранницы? – уточнила выведенная из себя Араминта.

Саймон улыбнулся:

– Затрудняюсь объяснить. По-видимому, у нас с Эмили установилась редкая форма связи, которая возможна лишь в высших сферах.

– В высших сферах?

– Я имел в виду метафизический мир. Твоя беда в том, что ты почти не читаешь современной поэзии, тетя. Позволь тебя заверить: некоторые вещи становятся совершенно очевидными на трансцендентальном уровне, где два родственных сознания встречаются и вступают в импульсивную и чисто интеллектуальную связь.

Леди Мерриуэдер глядела на него с недоумением.

– И давно тебя стали волновать высшие сферы и чисто интеллектуальные связи? Я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы понять: ты замыслил какое-то темное дело, Блэйд. Я это чувствую.

– Правда? Как интересно! Может, ты и сама уже достигла понимания на более высоких уровнях, тетя Араминта?

Лорд Ричард Эшбрук редко посещал клубы, которые нравились Саймону. И значит, разыскивать лихого стихотворца следовало в одном из маленьких клубов Сент-Джеймса, где ублажали столичных денди.

В конце концов Саймон настиг свою жертву в игорном зале. Эшбрук предавался картам с той небрежной беспечностью, которая последнее время сделалась чрезвычайно модной.

Саймон понял с первого взгляда: сей поэт просто мечта всех дев, если только они ничего не имеют против некоторого слабоволия в глазах и подбородке. Эшбрук, несомненно, красив в этаком байроническом духе: черные волосы, задумчиво мрачный взгляд и пресыщенный, слегка капризный изгиб рта.

Саймон спокойно ждал в легком кресле, развлекая себя бутылкой рейнвейна и газетой, пока около полуночи его жертва наконец не встала из-за карточного стола. Но Эшбрук тут же подхватил какого-то джентльмена, и они вместе устремились к дверям клуба, обсуждая по пути, в какое заведение им отправиться, дабы поискать игры поострее.

Саймон поднялся и не торопясь пошел за ними. Эшбрук подозвал экипаж и забрался на сиденье. Приятель поэта уже собрался последовать за ним, но Саймон решительно тронул его за плечо. Мужчина обернулся. Он был старше Эшбрука и, в отличие от своего юного друга, походил на беспутного гуляку, к тому же он был совершенно пьян. Саймон узнал заядлого игрока по фамилии Крофтон, завсегдатая игорных притонов.

– Что вам угодно? Кто вы? – невнятно проворчал Крофтон. Его когда-то красивое лицо исказилось в раздраженной гримасе.

– Мне угодно сказать Эшбруку пару слов. Боюсь, вам придется немного подождать. – Саймон слегка оттолкнул Крофтона, и тот, пошатнувшись, отступил.

– Черт бы вас взял! – рявкнул Крофтон, пятясь и едва удерживая равновесие.

– Гросвенор-сквер, – приказал Саймон кучеру, закрывая за собой дверцу.

Эшбрук откинулся в тень и недовольно нахмурился:

– Что, черт побери, здесь происходит? Вы – Блэйд, не так ли?

– Да. Я – Блэйд, – подтвердил Саймон, устраиваясь поудобнее.

И они медленно покатили по запруженной экипажами улице.

– Что вы сделали с Крофтоном? У нас с ним были планы на вечер.

– О, я вас долго не задержу. Вы успеете вернуться и подобрать вашего приятеля, после того как отвезете меня домой. А по дороге мы с вами осудим одно небольшое дельце.

– Какое такое дельце, пропади вы пропадом?! – С выражением непреходящей скуки Эшбрук вытащил из кармана маленькую коробочку с нюхательным табаком и взял щепотку.

– Можете меня поздравить, Эшбрук. Вероятно, вы еще не знаете, но я собираюсь жениться.

Эшбрук насторожился:

– Я слышал.

– Ну тогда вы должны были также слышать, что жениться я собираюсь на небезызвестной вам молодой леди.

– Эмили Фарингдон. – Эшбрук отвернулся, уставившись в окно экипажа.

– Да. Эмили Фарингдон. Похоже, у вас с моей невестой случилось одно маленькое приключение несколько лет назад.

Эшбрук резко повернулся к непрошенному спутнику:

– Она рассказала вам?..

– Эмили очень честная молодая женщина, – тихо заметил Саймон. – Я думаю, она не способна солгать. Мне хорошо известно также, что между вами той ночью не было скажем так… интимных отношений.

Эшбрук простонал и снова отвернулся в окно:

– Это была провальная идея, от начала до конца.

– Эмили порой непредсказуема…

– Не хочу оскорбить вас, сэр, но Эмили Фарингдон порой не просто непредсказуема – она опасна. Конечно, она выложила вам все?

– Все, – тихо повторил Саймон.

– Я три дня ходил с больной головой, после того как она огрела меня этим чертовым горшком!

– В самом деле? Эмили довольно сильная для своего роста.

– Я чуть не умер от простуды, проведя ночь на убогой кушетке в холле! Негодяй хозяин гостиницы заявил, что у них, видите ли, нет свободной комнаты. Но по-моему, он просто повторил слова своей жены. Бог знает почему она тогда сразу приняла сторону Эмили, хотя до того вечера ее ни разу не видела.

– Многим хотелось бы защитить Эмили. У нее немало друзей. Но теперь защита становится моей привилегией. И заверяю вас, я уж постараюсь…

Эшбрук скользнул по нему быстрым взглядом:

– На что вы намекаете, Блэйд?

– Я не намекаю, а говорю прямо. Если когда-нибудь кто-нибудь в беседе вдруг упомянет о вашем приключении с мисс Фарингдон, вы ясно дадите понять: никакого приключения не было.

– Я должен делать вид, что ничего не случилось?

– Совершенно верно.

– Но это же случилось. Уверяю вас, у меня нет ни малейшего намерения распространяться, но вряд ли вам удастся предать забвению эту историю.

– Разве для вас новость, что очень многие события бесследно исчезают, достаточно применить власть, деньги, титул… и содействие определенных лиц.

Эшбрук изумленно уставился на графа:

– И вы сумеете устроить так, что скандал растворится в воздухе?

– Именно так.

На мгновение Эшбрук пришел в явное замешательство, потом вызывающе улыбнулся и взял еще щепотку табаку.

– И что же, по-вашему, я должен отвечать, если кто-нибудь затронет эту тему?

– Если кто-то позволит себе дерзость полюбопытствовать, вы сообщите ему, что в то время вас и близко не было от Литл-Дипингтона и что вы не имеете понятия ни о каком скандале. Вы скажете, что сочинительствовали тогда в Кумберленде, благоговейно идя по следам Кольриджа, Вордсворта и других поэтов «Озерной школы».

– А надо ли мне это? – протянул Эшбрук. – Ужасная скука.

– Боюсь, что надо.

Несколько напряженных секунд Эшбрук пристально смотрел на Саймона.

– Говорят, вы загадочный человек, Блэйд. Вы что-то замышляете. Какую игру вы затеяли с мисс Фарингдон?

– Мои планы касаются только меня, Эшбрук.

– А мне-то к чему утруждать себя, помогая вам?

– Если вы не согласитесь, я сделаю то, что должен был немедленно сделать один из Фарингдонов. Я вызову вас на дуэль.

Эшбрук резко выпрямился:

– Черта с два вы меня вызовете.

– Если вы побеседуете с теми, кто упражняется в Мантонгаллери, то быстро выясните, что стреляю я превосходно. А теперь должен пожелать вам спокойной ночи, Эшбрук. Благодарю за содержательную беседу. – Саймон постучал тростью по крыше экипажа, и кучер остановил лошадей.

Когда граф открывал дверь, Эшбрук наклонился к нему. В его темных глазах вдруг появилось упрямое выражение.

– Вы не знали, так ведь? Пока я не сказал вам про горшок и про то, что спал в холле, вы ничего не знали о том, что произошло той ночью между мной и Эмили. Вы просто блефовали.

Ступив на тротуар, Саймон чуть заметно улыбнулся:

– Ошибаетесь, Эшбрук. Я с самого начала знал: ничего серьезного не произошло. Моя невеста взбалмошная особа, но она далеко не глупа. Просто мне хотелось услышать от вас подробности. Кстати, поблагодарите Эмили за горшок…

– Почему?

– Только из-за него я не убил вас сегодня.

Эшбрук снова откинулся на подушки и потянулся к табакерке. Его глаза яростно сверкнули в темноте, когда он бросил взгляд на Блэйда.

– Проклятье! То, что о вас говорят, правда. Вы хладнокровный негодяй! И знаете, мне жаль малышку Эмили…

Десятью днями позже Саймон вновь сидел в своей уставленной драконами библиотеке, собираясь насладиться письмом Эмили, когда его прервал дворецкий, доложив о неожиданных посетителях.

– Два джентльмена по фамилии Фарингдон желают вас видеть, милорд. Вы принимаете? – зловеще осведомился Гривз.

Природную свирепость лица верного слуги подчеркивали многочисленные старые шрамы, в том числе и глубокий ножевой след от удара, когда-то раскроившего ему почти всю щеку. Тогда зашить рану было некому, и Саймон сделал это сам.

Саймон неохотно сложил письмо:

– Пригласите гостей, Гривз. Я их ждал.

Мгновение спустя в комнату вошли Чарлз и Девлин Фарингдоны – у них был упрямый и решительный вид, насколько это возможно для столь красивых особ.

– А, мои будущие шурины. Чему обязан чести лицезреть вас?

Он проводил молодых людей к креслам напротив собственного.

– Нам необходимо поговорить с вами лично, сэр, – заявил Девлин. – Мы прекрасно понимаем: вы затеяли какую-то дьявольскую игру со всей этой ерундой… я имею в виду помолвку с Эмили. Полагаю, вы раскроете карты, прежде чем вступите в брак.

– Теперь нам ясно, что вы действительно на ней женитесь, – мрачно заключил Чарлз.

– Я преисполнен решимости осуществить свое намерение. – Откинувшись на алый бархат и сложив ладони домиком, Саймон внимательно разглядывал Фарингдонов. – Я и помыслить не мог о таком неджентльменском поступке, как отступление. Так что если вас это тревожит, готов заверить: свадьба состоится в условленный срок.

– Видите ли, – вмешался Девлин, – мы с Чарлзом не вчера родились. Вы нас не обманете, Блэйд. Мы все обдумали и нашли лишь одну причину, побудившую вас жениться на Эмили.

– И в чем же она заключается? – мягко осведомился Саймон.

Чарлз вызывающе вскинул подбородок.

– В финансовых способностях нашей сестры. Женившись, вы получите все: Сент-Клер-Холл, удовлетворение ваших мстительных чувств и в будущем – в результате удачных биржевых операций – удвоение своего состояния.

– Вы собираетесь самым бессовестным образом использовать Эмили, – заявил Девлин. – А она, бедняжка, так наивна и романтична, что и не подозревает о ваших истинных намерениях.

Саймон мгновение помолчал.

– Почему вы настолько недооцениваете вашу сестру? Разве ею нельзя увлечься и мечтать о супружеском счастье?

– Не пройдет, Блэйд, – отрезал Девлин. – Вы в нее не влюблены. Только перспектива сколотить еще одно состояние заставила вас закрыть глаза на скандал в ее прошлом.

– Точно. Мы же не идиоты, черт возьми! Вы легко могли бы подыскать вариант получше, – добавил Чарлз с видом искушенного светского льва. – Надо ли повторять, но наша бедная Эмили – подпорченный товар.

Саймон встал, в два шага преодолел расстояние, разделявшее его и Чарлза, одной рукой схватил его за безукоризненно завязанный галстук и рывком поставил на ноги.

Чарлз вытаращил глаза:

– Какого черта?!

Но его восклицание замерло на устах, когда Саймон резко крутанулся грациозным движением древнего боевого искусства, которому обучился на Востоке. Он понимал: его необычный, потенциально смертельный способ борьбы должен ошеломить юнцов, упражнявшихся в джексоновской школе бокса для джентльменов. Еще больше потрясли бы их те сложные методы тренировки дисциплины духа и самоконтроля, которым наряду с умением владеть своим телом научили его монахи.

Бешено завертевшись, Чарлз отлетел к камину. Юный Фарингдон врезался в каминную доску и стукнулся подбородком о черный мрамор. Изумленно раскрыв красивые глаза, Чарлз медленно сполз на ковер.

– Боже мой, сэр! – Девлин вскочил и метнулся к брату. – Что вы с ним сделали?

Саймон перехватил Девлина на полпути и отправил в бесславный полет вслед за братом. Тот ударился о стену, с приглушенным криком согнулся пополам и распростерся на ковре рядом с Чарлзом. Близнецы разъяренно и изумленно уставились на Саймона, все еще не понимая, что произошло.

– За что? – прошипел Девлин, с трудом поднимаясь.

– За оскорбление вашей сестры, разумеется. А вы как думали? – Саймон рассеянно проверил галстук. Тот был по-прежнему безукоризненно завязан. – И вероятно, за то, что пять лет назад не вызвали Эшбрука на дуэль, как вам следовало бы поступить.

– Эмили нам не позволила. – Потирая подбородок, Чарлз доплелся до кресла и тяжело рухнул в него. – Ее вина, мол, не меньше, чем его. Она заявила, что Эшбрук когда-нибудь станет великим поэтом и что мы не вправе лишать мир великого таланта.

– Эмили вообще ничего не должна была говорить. – Саймон смерил двух красавцев презрительным взглядом. – Это был ваш долг.

– Отец полагал, что лучше все поскорее замять. Вызови мы Эшбрука на дуэль, скандал разгорелся бы еще сильнее, – смущенно пробормотал Девлин.

– Так уж получилось, что Эмили сама позаботилась о своей чести в ту ночь. Впрочем, ей всегда приходилось самой стоять за себя, не правда ли? – мрачно осведомился Саймон.

Девлин, нахмурившись, посмотрел на него:

– О чем вы? Она же провела с ним ночь. Она запятнала свою честь.

– Нет. Она огрела Эшбрука по голове ночной вазой, и ночь он провел в холле гостиницы…

– Ну, нам известно, что произошло на самом деле, – раздраженно проговорил Чарлз. – Эмили наутро все объяснила. Но ее репутация уже пострадала. Так сказал отец.

– Зарубите себе на носу, – холодно заявил Саймон, – репутация вашей сестры чиста, как кристалл – не было никакой истории. Я лично уничтожу всякого, кто посмеет утверждать обратное. Я, кажется, ясно выразился, джентльмены?

Близнецы уставились на него, раскрыв рты, а потом обменялись озадаченными взглядами.

– Вам не удастся вывести пятно с ее репутации, – наконец осторожно отважился Чарлз.

– Это мы еще посмотрим, – спокойно произнес Саймон.

Глава 7

– У меня все, Хигсон. Вы свободны.

Отпуская камердинера, Саймон уловил в своем голосе несвойственное ему нетерпение и нахмурился. То, что предстоящая ночь станет его брачной ночью, никак не должно влиять на его железное самообладание.

– Если это все, сэр, могу ли поздравить вас с бракосочетанием?

Хигсон, коренастый, мощно сложенный коротышка, немного похожий на бульдога, служивший графу уже десять лет, помедлил в дверях. Он не выказал ни малейших признаков обиды по поводу резкого тона Саймона, – напротив, в его глазах искрился смех. Человек, когда-то разивший пиратов бок о бок со своим хозяином, имеет право время от времени позволить себе некоторые вольности.

– Спасибо, Хигсон, – коротко поблагодарил граф слугу.

Камердинер поклонился и вышел в коридор.

Саймон посмотрел на дверь, ведущую из его спальни в спальню Эмили.

Из соседней комнаты вот уже несколько минут не доносилось ни звука. Его жена, наверное, уже в постели и ждет его.

Его жена. Саймон посмотрел на разделяющую их дверь и вспомнил, как выглядела Эмили днем в маленькой, переполненной гостями церкви. Она шла между скамьями с некоторой осторожностью, так как наотрез отказалась надеть очки. Но легкая неуверенность ее походки вместе с застенчивой радостью в зеленых глазах придавали ей облик сказочной принцессы, вступающей в новый неведомый мир. Белое платье с серебристой отделкой усиливало это впечатление. Саймон с удивлением обнаружил, что испытывает горячее желание быть защитником Эмили и всецело владеть ею.

Казалось, весь поселок собрался в церкви в самых лучших своих нарядах. Не могло быть сомнения: Литл-Дипингтон одобрял этот союз. А среди посетительниц литературных четвергов не осталось ни одной, не пустившей счастливую слезу.

Неожиданно очарованный своей невестой, Саймон даже забыл о Бродерике Фарингдоне и его сыновьях. Все трое наблюдали за церемонией с мрачным видом, словно Эмили предстояло отправиться в Австралию, а не сделаться богатой графиней.

Все правильно, напомнил себе Саймон, подходя к двери. Для Фарингдонов Эмили так же безвозвратно потеряна, как если бы она отправилась за океан. С сегодняшней ночи она безраздельно принадлежит своему мужу. Она перестанет быть Фарингдон. Саймон твердо решил, что ни на минуту не позволит забыть об этом ни одному из членов ненавистного семейства.

Уже положив ладонь на дверную ручку, Саймон обернулся и оглядел спальню хозяина дома, когда-то принадлежавшую его отцу. Ликование охватило его. Сент-Клер-Холл во всем своем великолепии снова принадлежит Траэрну.

– Могу тебя заверить, отец, уж я-то не упущу его, как ты когда-то, – поклялся Саймон призраку, все еще живущему где-то в самом дальнем уголке его души.

Двадцать три года – долгий срок ожидания, но оно того стоило. А месть еще только начиналась. Наблюдать за неизбежным падением Фарингдонов в финансовую пропасть будет столь же приятно, сколь отрадно было отобрать у них сегодня Сент-Клер-Холл.

Саймон открыл дверь и шагнул в тихую и темную соседнюю спальню.

– Эмили? Почему вы не велели горничной оставить зажженную свечу? Вы что, стесняетесь, милая? – Саймон прошел в глубь комнаты, давая глазам привыкнуть к темноте. – Не надо. Ведь между нами установилась связь более высокого порядка, вы не забыли? – Он остановился в изножье кровати и нахмурился, поняв, что под одеялом его рыжего эльфа нет. – Эмили?..

Тут он увидел на подушке аккуратно сложенную записку. С тревожным чувством Саймон обогнул кровать и схватил листок бумаги. Он поднес записку к открытой двери и в свете, падающем из его спальни, прочел следующее:

«Мой дорогой Саймон!

Если Вы нашли эту записку, значит, сочли необходимым выполнить свои супружеские обязанности. Как это на Вас похоже: следовать долгу чести и ответственности, невзирая на свои личные желания! Но клянусь Вам, в такой жертве нет никакой необходимости. Пожалуйста, поверьте, я не собираюсь обременять Вас моими пылкими чувствами ни сегодня, ни когда-либо еще, до тех пор, пока у Вас не зародится ко мне искреннее чувство, любовь… Я готова ждать сколько потребуется, даже если на это уйдут годы.

Ваша любящая жена».

– Проклятье! – Саймон скомкал записку и усмехнулся.

Гнев улетучился, ситуация виделась ему уже в комичном свете. Что ж, он предполагал, что его ждет необычная свадебная ночь. Эльфы – народ непредсказуемый.

Он попробовал представить, где же могут прятаться эльфы, и вспомнил, что уж этот-то, несомненно, не устоит перед искушением начертать в своем дневнике запись о сегодняшней – такой особенной! – ночи.

В коридоре слабо мерцали свечи. Саймон направился к лестнице. Дом был тих и спокоен. Кроме него и Эмили, в нем оставались только слуги, а они уже давным-давно легли спать.

Саймон не позволил своим новым родственникам провести хоть одну ночь под его крышей. Фарингдонам было сказано, что сразу же после свадебной церемонии им придется подыскать другое пристанище. Саймона не особенно заботило, где они остановятся. У него, правда, сложилось впечатление, будто все они едут в Лондон, и это вполне его устраивало. Чем скорее они вернутся в игорные дома, тем скорее скатятся в пропасть.

Уже на нижней ступеньке Саймон увидел полоску света, пробивающуюся из-под закрытой двери библиотеки. Он усмехнулся и зашагал через выложенный мраморными плитами холл. Выследить сбежавшую жену оказалось не таким уж трудным делом.

Саймон открыл дверь библиотеки и вошел. Эмили, сидя за большим письменным столом, что-то усердно записывала в толстую тетрадь. Услышав, как открылась дверь, она подняла взгляд. На ней был все тот же скромный халат из индийского хлопка, волосы забраны под маленький белый чепчик с оборочками. При виде мужа глаза ее за стеклами очков сделались совсем круглыми.

– Саймон!

– Добрый вечер, моя дорогая. Вам не кажется, что это довольно необычное место для первой брачной ночи? – Он закрыл дверь и подошел к потухшему камину. Встав на одно колено, он принялся разжигать огонь. – Здесь не столь уютно, как в вашей спальне.

– Саймон, что вы здесь делаете? – Эмили вскочила. – Вы нашли мою записку?

– Я нашел вашу записку. – Саймон поднялся с колена, достал из кармана скомканную бумажку и тут же бросил ее в камин. Потом повернул голову и улыбнулся Эмили через плечо. – Очень любезно с вашей стороны, моя радость, щадить мои деликатные чувства.

Эмили покраснела и потупилась.

– Я просто не хотела обременять вас своим бурным темпераментом, милорд.

Саймон облокотился о камин и с любопытством посмотрел на жену. Он приобрел супругу, которая серьезно верит, что может испугать мужа своей горячностью. Только Эмили способна выкинуть такое в первую брачную ночь.

– Я бы хотел, чтобы вы знали, дорогая: я вовсе не считаю вашу страстность обременительной для себя. Я с нетерпением жду осуществления своих супружеских обязанностей.

– Очень любезно с вашей стороны, но совершенно очевидно, что это было бы просто выполнением супружеского долга, а я этого не перенесу.

– Понятно. И вы почувствовали, что не сумеете объяснить мне этого лично? Вам понадобилось оставлять записку?

– Я подумала, что так мне будет легче сообщить вам, что я ничего от вас не жду. – Она стиснула руки перед собой и глядела на них. – Немного неловко рассуждать о таких вещах, милорд, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Но только не нам с вами, – мягко возразил Саймон. – Как вы утверждали, мы общаемся в более высоких сферах. Мы-то можем свободно обсуждать такие вещи, о которых прочие пары говорят лишь туманными намеками.

– Вы действительно так думаете? – Она подняла глаза навстречу его взгляду.

Увидев в них волнение и надежду, граф улыбнулся, пряча прилив холодной уверенности. Сейчас леди падет к нему в ладонь, как спелый персик.

– Да, Эмили, уверен. – Он проследовал к столику с напитками и взял графинчик с бренди. – Я думаю, и вы тоже в этом уверены. Ведь, в конце концов, вы сами мне все объяснили.

– Ну, я надеялась, что это так, – откровенно призналась Эмили. – Но когда поняла цель ваших намерений, то уверенность моя пошатнулась.

– Но вы надеялись, что чувства высшего, метафизического порядка придут ко мне?

– Да. Я возлагаю на это все свои надежды. Именно поэтому и уговорила вас жениться на мне. Но до той поры я не хочу, чтобы вы считали себя обязанным выполнять свой супружеский долг. Достаточно вашего вынужденного согласия на этот брак.

Саймон закашлялся, поперхнувшись глотком бренди.

– Уверяю вас, я не чувствую, что женился по принуждению. Я редко делаю то, чего не хочу делать.

– Охотно верю, милорд, и все-таки вам следует признать, я привела достаточно веские аргументы в пользу нашего союза. Я не могу обременить свою совесть еще и навязыванием вам супружеских обязанностей, кроме всего прочего… Вы и так уже дали мне очень многое – свое имя. И было бы величайшей несправедливостью с моей стороны ждать от вас чего-то большего.

– Очень разумно, дорогая моя. – Саймон глядел на нее с почтительным вниманием.

Она казалась исполненной решимости сохранить благородство и отказаться от своих собственных нежных чувств. Между тем один лишь ее вид возбуждал его так, как не возбуждала за все эти годы никакая другая женщина. Он с трудом сдержал внезапный порыв увлечь Эмили на ковер и осуществить свои права прямо здесь и сейчас.

Его вдруг пронзила дрожь откровенного желания, и граф был ошеломлен, когда понял: его непоколебимое самообладание под угрозой. Он никогда еще не терял воли из-за женщины.

– Саймон? Что-нибудь не так?

Он покачал головой и медленно поставил свой бокал с недопитым бренди. Проклятье! Тут распоряжается он. Это он принял решение жениться, что бы там Эмили ни фантазировала. Он выбрал путь мести, мести, которая настигнет всю их семейку. Переспать с Эмили означает лишь сделать на этом пути еще один шаг.

Бродерик Фарингдон сейчас, наверное, скрежещет зубами. Фарингдон – каким бы он ни был – в конце концов, мужчина и отец. И не может не понимать: к утру его дочь будет полностью принадлежать врагу – так, как женщина может принадлежать мужчине. Она будет потеряна для Фарингдонов навсегда.

Но сначала надо уговорить эту недотрогу отдаться во власть ее собственных чарующих чувств, напомнил себе Саймон.

– Не волнуйтесь, дорогая моя, – задумчиво произнес он. – Я просто размышлял об одном весьма существенном обстоятельстве, которое вы, похоже, упустили.

– Каком?

– Вы утверждаете, что мы обладаем возможностью редкой метафизической формы общения.

– Я всем сердцем верю в это, Саймон. Иначе никогда бы не настаивала на браке. Клянусь вам.

Он кивнул:

– И вы хотите, чтобы необыкновенная связь между нами ширилась и крепла, не правда ли?

– О да, милорд. – Ее глаза сверкали как драгоценные камни. – Я всем сердцем желаю этого. Это моя заветная цель, и я готова упорно трудиться ради ее достижения.

– Достойное стремление, и, уверяю вас, я тоже его разделяю.