Текст книги "Королевская охота"

ГЛАВА 9. СОЛДАТЫ ПАПЫ

Едва Эктор высказал мысль об отряде, как Кок-Эрон, скрестив руки, принялся расхаживать по комнате.

– Все это хорошо, конечно, – произнес он, – да только невыполнимо.

– Это ж почему? – спросил Эктор.

– На то есть десяток причин.

– Назови хоть одну.

– Назову сто.

– Давай, посмотрим.

– Для найма хотя бы полусотни человек нужно втрое больше денег, чем у нас.

– Сколько у тебя осталось отцовских денег?

– Тысяча экю.

– Прибавим сто дукатов мсье де Блетарена, получим от пяти до шести тысяч ливров…Неплохой капитал.

– Безделица.

– Ты так думаешь?

– Нет, не так: меньше, чем безделица.

– Что еще?

– Значит, первое – нехватка денег.

– Вещь сама по себе вполне достаточная.

– Да, но даже если бы деньги у нас были, нам ещё надо найти людей. А здесь одни монахи.

– Правда?

– Взгляните сами. – И Кок-Эрон указал на толпу богомольцев, проходивших по площади.

– Черт побери, ведь правда! Вот препятствие, о котором я не подумал.

– Есть и ещё препятствия.

– Еще?!

– А патент? Пусть у вас уже был бы хорошо вооруженный отряд. Но мог бы я, Кок-Эрон, поручиться за вас: вы же для начала убили аббата, дорогой маркиз де Шавайе.

– Честное слово, я совсем об этом забыл.

– Ну, в этом я не сомневался. Но в мире думают не так, как вам кажется. Недостаточно заявить:» – Я хочу…», чтобы получить все, что захочешь.

Эктор подождал, пока Кок-Эрон не выпустит пар. Дав ему поостыть, он сказал:

– Раз все так сложно, тогда нечего об этом и думать.

При этих словах Кок-Эрон начал крутить усы.

– Нечего думать! – вскричал он. – Вот уж достойное решение!

– Ты что же, хочешь, чтобы я занялся столь бесполезным делом? Ведь сам говоришь, что оно невозможно.

– Ваш покойный батюшка господин маркиз не знал слова «невозможно». Да ещё в ваши годы…Невозможно!.. Да вы к делу-то даже не подступились!

– К чему же его начинать? – Эктор принял самый унылый вид, на который оказался способен.

– Что, разве вы не знаете, что препятствия существуют только для того, чтобы их преодолевать?

– И ломать при этом себе шею.

– Да ничего не ломать, а добиваться успеха – вот для чего они, черт возьми! – вскричал возмущенный Кок-Эрон.

– Делай, как знаешь, а я не буду вмешиваться.

– Как вам будет угодно. Но если вы хотите добиться успеха в обществе, робея перед каждой трудностью, то далеко не уедете.

– А кто сказал, что напрасно?

– Что же можно сделать с ничтожными пятью-шестью тысячами ливров?

– Во-первых, не шесть, а восемь тысяч. Я забыл, что у меня ещё в кармане дукатов пятьдесят.

– Подумаешь, велика поддержка!

– Сударь, с этой суммой я вам наберу не отрядишко, а батальон.

– В стране монахов?

– Это дешевле. А солдат мы из них сделаем.

– Тогда пиши патент на свое имя, а не на мое…

– Разумеется, ведь вы прикончили какого-то там аббатика! Тоже мне, препятствие! Да за сто экю я вас в этом владеньи Рима сделаю белее снега!

– Всего за сто экю?

– За сто экю.

– Держу пари на эти же сто экю, что тебе это не удастся.

– Согласен, черт побери! – прокричал Кок-Эрон, сжимая мощными руками руку воспитанника.

– Всех твоих сбережений не хватит, если ты будешь заключать такие пари, мой бедный Кок.

– Это вы скоро от них разоритесь. Завтра же начну хлопотать.

– Хотя бы не буди меня при этом. Ты же понимаешь, нам ни к чему надрываться вдвоем.

– Ладно-ладно. Вы будете спать спокойно.

Спокойно? Этой ночью во сне Эктор во главе своего отряда разгромил всю австрийскую армию.

В отличие от своего хозяина Кок-Эрон предпочел действовать на другой день наяву. На рассвете он вышел из гостиницы. Его украшала большая шляпа с пером, кожаный камзол с таким же поясом, на котором болталась огромная шпага, сапоги до колен со звонкими шпорами и кинжал на боку. Все это довершали лихо закрученные вверх усы. В его карманах позвякивало серебро и золотые дукаты. Во внутренних карманах хранились почти готовые бумаги: оставалось заполнить лишь кое-какие пробелы.

Путь Кок-Эрона лежал к предместьям Авиньона. В ту ночь город спал лишь вполглаза. С утра все население высыпало на улицы; только и говорили об объявлении от имени наместника. Кругом слышались разговоры о сражениях, все горели жаждой битвы. Казалось, вчера ещё мирное население вернулось ко временам крестовых походов. Церкви наполнялись восторженными проповедниками, призывающими верующих к боям; монахи влезали на столбы и обещали полное отпущение грехов тем, кто возьмется за оружие, а заодно и царство небесное тем, кто погибнет во имя защиты прав церкви; молодежь возбужденно сновала по улицам, а горделиво смотревшие папские воины вызывали непреодолимое желание вырядиться в их одежды и пуститься, как Фердинанд Кортес, завоевывать неизвестные мексиканские земли.

Наш герой подкрутил усы, выпрямился, положил руку на эфес шпаги и в таком виде привлек внимание многочисленных мальчишек, с восхищением взиравших на него. Заметив это, он прошептал:

– Рыба есть. Стоит закинуть сети.

Затем он подошел к харчевне, где веселившиеся бродяги и зеваки пили, играли и вообще убивали время.

– Эй, господа! – вскричал Кок-Эрон, – есть ли средь вас желающие отправиться в Италию в составе отряда смельчаков под командой храброго капитана?

Застольные гуляки в большинстве своем повскакивали с мест.

– Я!.. Я!.. Я!.. – Вино позволяло им принимать быстрые решения.

– Тихо, тихо! – скомандовал Кок-Эрон. – Я знал, что среди вас есть умные люди, но чтоб их было столько…

– Так сколько нужно? – раздались голоса.

– Отряд моего капитана – тот же рай. Но не всем есть место в раю, – тянул с ответом Кок-Эрон.

– Говорите! Говорите! – В голосах уже слышалось нетерпение, заглушающее рассудок.

– Так, подождите, сейчас посмотрим, – произнес Кок-Эрон, роясь в карманах и вынимая из них вымышленные списки:

– Ну, человек на двадцать ещё найдется место.

Полсотни жаждавших приключений бросились к нему.

– Стойте, стойте, – произнес Кок-Эрон, – все равно все не попадете. Становитесь в ряд, посмотрим на вас.

Желающие выстроились в две шеренги вдоль стен харчевни. Кок-Эрон сел за стол. Ему принесли перо и чернила. Он разложил на столе бумаги, надул щеки и заявил:

– Наш отряд первым отправится в Рим. Мы первые вступим в битву и получим первые награды. Вам повезло, что вы здесь оказались. А Италия, господа!.. Вот это страна! Там так же трудно найти безобразную женщину, как перстень на лице у кошки. А ведь вы такие красавцы! И ещё там такое вино! Слыхали про такое – «Лакрима Кристи»? Вкус божественный!.. Все итальянские принцессы – их там столько же, сколько у нас пастушек – все с ума сходят по замужеству…И ещё в Риме, знаете, вовсю действует разрешение грехов. От них избавляются в одну минуту. Поэтому живут там и для удовольствия и для спасения души. Так что там у вас не будет никаких забот.

Кок-Эрон выбрал двадцать самых видных и хорошо сложенных рекрутов. Перед подписанием контракта Кок-Эрон изложил условия:

– Вы соглашаетесь следовать за маркизом де Шавайе в Италию; служить будете два года. Маркиз обещает вам покровительство папы, десять экю по прибытию в Рим, десять я даю сейчас и ещё по четыре экю ежемесячно.

Двадцать человек согласились на эти условия и подписались один за другим. Кок-Эрон собрал бумаги, спрятал оставшиеся деньги и всем видом показал, что собирается уходить.

– А как же мы? – прокричали пять-шесть повес, окружающих стол. До сих пор наш вербовщик делал вид, что их не замечает.

– Вы?! – удивленно спросил Кок-Эрон.

– Конечно мы! Вы же нас только что выбрали.

– Я?

– Да, вы.

– Но у меня уже есть двадцать человек.

– Нас-то вы тоже выбрали!

– Значит, я просто ошибся.

– Да вы же нам только что дали слово принять нас.

– Раз так, другое дело. Я представитель маркиза де Шавайе и потому обязан держать слово.

– Стало быть, мы можем рассчитывать…

– На ваши деньги. Вот они. Взмах пера под этой бумагой – и дело в шляпе. За пять человек он ругаться не станет. Это, скажу вам, такой человек…такой…А ну, подайте нам полсотни бутылок и десяток окороков.

Заказанный провиант был роздан его отряду. Назначив местом сбора гостиницу «Золотой фазан», Кок-Эрон вышел, сопровождаемый криками восторга.

»– Двадцать пескарей, – думал он, сворачивая за угол, – Еще три раза по столько – и дело будет сделано».

Он возвратился в гостиницу к ночи, обойдя немало кабачков. Эктор прохаживался перед входом, любуясь хорошенькими девушками.

– А, вот и ты, мой бедолага, – произнес Эктор, – я вижу, у тебя был неудачный день.

– Пол-отряда уже есть.

– Пол-отряда?!

– Пол-отряда?!

– Ну, как хочешь, я поверю в твоих рекрутов только когда их увижу. А пока дай мне взаймы десять экю в счет тех, что ты мне проиграешь. Я, видишь ли, встретил красотку и мне хочется купить ей лент.

Весь следующий день Кок-Эрон, уже верхом на лошади, занимался набором рекрутов. Пришлось ехать в соседние деревни, так как явно чувствовалась конкуренция со стороны других вербовщиков.

На третий день с рассветом Кок-Эрон вошел в комнату Эктора.

– Маркиз, – произнес он, раздвигая полог кровати, – ваши солдаты собрались у ворот. Они просят вас удостоить их чести вам представиться.

Через три минуту Эктор вместе с Кок-Эроном показался в окне. Раздалось громкое «ура». Стараясь скрыть радость, Эктор безразличным тоном спросил Кок-Эрона:

– Ну, отряд-то набран, но где же патент?

Кок-Эрон топнул ногой:

– Если вам было сказано, что будет, значит, будет.

– Это я слышу. Но мне больше нравится держать его в руках.

– Хорошо. Когда он вам нужен?

– Да хотя бы сегодня вечером…Но где ты его возьмешь?

– Получите в двенадцать. Все.

Через два часа после положенного начала работы Кок-Эрон решил, что самые дисциплинированные чиновники должны, наконец, собраться в Палате Наместника. Сунув для начала шесть ливров швейцару, чтобы тот не пускал посторонних, пока он будет говорить с ответственным за военные дела офицером, Кок-Эрон, наконец, дождался приема.

Офицер, с которым имел дело Кок-Эрон, был маленького роста, толстый, с хитрым набожным лицом. Одежда его носила приличествующий церковному государству священнический вид, включая скуфейку на голове.

– Сударь, – обратился к нему с поклоном Кок-Эрон, – мой господин поручил мне просить вас оформить ему патент на чин капитана. Стараясь усердно служить в пользу церкви, он набрал отряд в сто человек. Маркиз не вложит шпагу в ножны, пока святой отец не заставит врагов склонить перед ним головы.

– Такие благородные чувства делают честь вашему господину, – ответил офицер, вертя в толстых пальцах массивную золотую табакерку.

– Мой господин, – продолжал далее Кок-Эрон, – зная ваше милосердие, поручил передать вам эти несколько дукатов на милостыню бедным из вашего прихода, чтобы они молились за правое дело, которое мы собираемся защищать.

Одной рукой офицер взял шесть золотых монет в восемьдесят шесть ливров, положенных Кок-Эроном на стол, другой обмакнул перо в чернила.

– Желания вашего господина будут исполнены, – сказал сей аббат, приготавливаясь писать на пергаменте с гербом папы. – Вы говорите, он набрал сто человек?

– Да, сударь.

– У вас, конечно, на руках список?

– Вот он.

– Это как нельзя лучше…Прошу вас, назовите имя вашего достойного господина.

– Маркиз Эктор де Шавайе. – Кок-Эрон не постеснялся придать своему голосу побольше солидности при произнесении этих слов.

– Маркиз де Шавайе…Гм…Это имя мне не слишком знакомо, – произнес офицер, кладя перо. – Ну-ка, помогите мне вспомнить…Откуда родом ваш храбрый дворянин? А?

– Из Дофина.

– Постойте…Да, похоже, что так…Не замешан ли он в некоей дуэли?

– Да, был там один пустяк.

– Ах, Боже мой? – всплеснул ручками офицер.

– Но если б вы знали, как искренне он в этом раскаивается! Он жертвовал во все знаменитейшие церкви графства. Сверх того, он поручил мне просить вашу милость эти дополнительные десять дукатов взять на благочестивые дела.

– Согласен. Вы тронули мою слабую струну, предлагая заняться благочестивыми делами. Но скажите…Кажется, разнеслась молва, что его противник в результате этой дуэли умер. Это, конечно, клевета?

– Увы, не совсем.

– Что вы говорите! – вскричал офицер, от ужаса выпуская пергамент из рук.

– Ах, сударь! По правде говоря, дело это непонятное. От двух маленьких ран трудно было умереть. Противник маркиза сделал это нарочно, чтобы привести нас в отчаяние.

– Это большое несчастье!

– О котором мой господин соболезнует больше, чем кто бы то ни было. Он заказал тысячу обеден за упокой души умершего. А вот эти двенадцать дукатов он просил меня передать вам, чтобы вы употребили их по назначению.

– Не премину, – ответил офицер с умильным видом. Подняв пергамент, он уже готов был вписать имя маркиза, как вдруг отодвинул его и произнес:

– Мне говорили, что жертва, кажется, была лицом духовного звания. Я этому не поверил, но…

– Но это справедливо, – со вздохом ответил Кок-Эрон, опуская руку в карман.

– О Боже!

– Это лишь по наружности, – поспешил добавить славный воин. – По правде говоря, я не верил, что наш противник был аббатом. Скорее всего, он просто присвоил себе этот сан.

– Все равно…Это сомнительное дело…Оно ужасно…

– Настолько ужасно, что мой господин готов на все, лишь бы искупить свою вину.

– Его намерения благочестивы. Если вы точно уверены, что несчастная жертва присвоила себе духовный сан, на которое не имела права…

– Да я в этом уверен…Кстати, сударь, хорошо бы, если бы вы согласились принять для часовни святого Бенедикта вот эти пятнадцать дукатов. Мой господин сохранил бы к вам вечную благодарность. Ведь вы помогли бы сгладить в душе маркиза следы невольного преступления.

– Я исполню желание вашего господина, – отвечал офицер, беря предложенные в очередной раз деньги. – Он такой достойный господин и добрый католик…Посидите пока, а я выпишу вам патент.

В двенадцать Кок-Эрон вернулся в «Золотой фазан».

– Вот вам ваш патент, – сказал он Эктору. – Ну и стоил же он мне…Дайте-ка сосчитать…Шесть и десять, двадцать восемь и пятнадцать – всего сорок три дуката…Почти тысяча двести ливров с канцелярскими расходами. Дорого, но зато все в порядке. Получите.

– Ну, дорогой Кок, раз уж я обязан тебе чином капитана, не могу предложить меньше, чем должность поручика под моим начальством, – вскричал обрадованный Эктор.

И меньше чем через шесть недель обученные Кок-Эроном рекруты заряжали ружья и работали штыком не хуже бывалых воинов. Сам капитан по вечерам упражнялся под руководством своего поручика.

Войска папы в составе трех тысяч человек были разделены на три полка и шесть батальонов. Командовал ими швейцарский генерал, присланный из Рима.

Несколько месяцев спустя после полного укомплектования и подготовки папское войско отправилось в Марсель. Оттуда на галерах папы и кораблях французского короля оно должно было переправиться в Рим.

Прибыв в Марсель, войско расположилось по домам жителей, как будто оно принадлежало самому королю, и стало ждать отплытия.

ГЛАВА 10. КОГДА ВЫ НЕ ОРИГИНАЛЬНЫ

По верховному замыслу следовало дожидаться галер папы. Но к приходу войска в Марсель они ещё не прибыли из Италии. Солдатам оставалось кушать марсельские сардины в оливковом масле и ухаживать за хорошенькими горожанками. Надо заметить, что в таких условиях отсутствие галер этими современными крестоносцами и не замечалось. Со своей стороны, среди представительниц прекрасной половины Марселя нашлось немало таких, которые молили небо, чтобы подобная война никогда не прекращалась.

Эктор в чине капитана был помещен на жительство к одному дворянину, чей дом находился на площади Линш. В семье хозяина проживал его двоюродный брат. Сей кузен приехал из Америки – страны, где наживают состояния, – ухитрившись промотать там свое. Однажды он разговорился с Эктором.

– Ей-Богу, – сказал он, выслушав пламенные речи Эктора о воинской службе, – во мне рождается желание стать солдатом.

– Великое это дело, – присоединился к ним Кок-Эрон, – и славное ремесло.

– Если вы согласны принять меня в отряд, я подпишу ваши условия не глядя.

– Вот они, – быстро нашелся Кок-Эрон. У него из отряда сбежал солдат, которого прекрасные глаза одной каталанки переманили в Испанию.

«Американец» подписал, и у маркиза де Шавайе появился ещё один дворянин.

Между тем время шло, галер все не было. Эктор вместе с другими офицерами разгонял скуку ночными кутежами с битьем бутылок о спины лакеев, игрой в карты, битьем стекол и прочими полезными для молодости упражнениями. «Американец» тоже старался не отставать от других. У него ещё оставались пистоли и дублоны от растраченного состояния, что позволяло ему весело проживать их в ожидании того момента, когда его карманы наполнятся римскими экю.

И вот однажды «американец» играл в одной из кофеен на Мосту Любви. За одним столом с ним оказался Эктор. Конечно, они хорошо поужинали и повели большую игру в обществе девиц, усиленно строивших глазки. Среди ночи часть игроков ушла, остались только самые ярые. Они хотели вернуть свой проигрыш, да и в ту ночь им никто не предложил влезть в окно.

Итак, капитан Эктор и «американец», до того ни выигравшие, ни проигравшие, играли, чтобы разогнать скуку. По их виду можно было заключить, что они из тех, кто не способен отказаться от игры, не опорожнив предварительно свои карманы.

– А что, господин капитан, – сказал солдат, тасуя карты, – не сыграть ли нам с вами в ломбер? Ставлю дублон.

– Давайте, – ответил Эктор, уже целых две недели как владевший искусством игры.

Сев напротив солдата, он выложил рядом с его дублоном двойной дукат.

Через три партии французский дукат оказался в паре и испанским дублоном.

– На все, – ответил на такое поведение своего бывшего дуката Эктор и положил на стол четыре дуката. Он выиграл.

– Ставлю четверной, – произнес солдат.

– Ставлю два, – ответил капитан. Его уже погнала вперед страсть, мало поддающаяся контролю – азарт.

На этот раз дело несколько затянулось. Но под конец счастье, похоже, отвернулось от Эктора. Настал момент, когда солдат произнес слова, часто употребляемые в таких случаях:

– Не желаете ли отыграться?

– Разумеется, – ответил Эктор. – Вот десять дукатов. Мой ход.

Он сдал карты, смело сделал ход – и проиграл.

Под утро Эктор выворотил все свои карманы. Солдат заметил этот красноречивый жест.

– Что, хватит? – спросил он.

– Вовсе нет. Ставлю двадцать дукатов. Они в кассе у моего казначея.

– Касса, казначей…Предмет, которого у меня никогда не было, и человек, в котором я уже давно не нуждаюсь.

– Это мой поручик.

– Господин Кок-Эрон?

– Он самый. Деньги у него.

Через несколько минут двадцатка отправилась вслед за своими бывшими друзьями.

– Продолжаю! – вскричал Эктор. Он помнил: у Кок-Эрона были заначки на черный день.

Еще несколько минут. Результат, разумеется, прежний.

– Ну! – воскликнул капитан, – на этот раз понто!

– И без манильи (старший козырь. – Прим. перев.)

– Я её поймаю!

– Пожалуйста.

– Еще двадцатка.

– Ваш казначей – сплошное счастье!

– Похоже, оно переходит на вашу сторону.

– Вы думаете?

– Уверен, – ответил капитан, проигрывая. – Еще две партии, и мой казначей останется без казны.

– Два хода, стало быть, у вас ещё есть.

– Сыграем один. Надо беречь время.

– Очень верно сказано.

– Вот она, манилья! – вскричал Эктор. – Наконец-то она меня посетила!

– И правда. А меня посетила спадилья, – спокойно ответил солдат, демонстрируя пиковые тузы.

– Вот теперь моя касса пуста, – философски заметил Эктор, потирая руки.

– Как!.. В ней больше ничего нет?

– Да…Впрочем, постойте-ка, мне пришла в голову мысль.

– В виде наличных?

– Нет, но почти.

– Посмотрим, что за мысль.

– Вы ведь знаете мою лошадь?

– Темно-гнедую?

– У меня другой нет. Она стоит двух тысяч ливров, не правда ли?

– Это ещё дешево.

– Ставлю тысячу.

– Согласен.

Эктор сдал карты. Через минуту солдат произнес:

– Похоже, я выиграл.

– Я и не сомневался.

– Пол-лошади мои?

– Пол-лошади? Это же ни то ни се. Играем на оставшуюся половину.

– И правда, ведь это избавит вас от необходимости резать её пополам. Ваш ход, капитан.

Через минуту вторая половина присоединилась к первой.

– Все четыре ноги ваши, – заметил Эктор.

– Верно! Ставим их на карту.

– Вы-то поставите, а что поставлю я?

– Так что, все кончено? – Солдат поднялся.

– Стойте, ещё минуту. – Эктор остановил солдата.

– Сколько угодно.

– У меня есть еще…мой отряд.

– Это же превосходная мысль, дорогой капитан!

– Мысль стоит пятьдесят тысяч ливров.

– Это даром.

– Стало быть, вы принимаете?

– Если все мои товарищи так же храбры, как я, позвольте их считать, по крайней мере, по пятьдесят франков за штуку…пардон, за человека.

– Ну, пусть. Если не возражаете, разделим их на четыре части.

– То есть по двадцать пять штук…тьфу, человек?

– Цена – тысяча двести пятьдесят.

– Превосходно, капитан. Вы настоящий мужчина.

– Снимайте и берегитесь. Я возглавляю отряд, который вернет мне мои сокровища.

– Я, естественно, нападаю. – Солдат стасовал и сдал.

Первый взвод быстро попал в плен.

– Капитан, берегитесь! Счастье не на вашей стороне. – Солдат был дворянином и потому не лишен уважения к противнику.

– Э, счастье переменчиво. Надо лишь уметь его схватить.

– Осторожно, капитан, не испытайте поражения.

– А, может быть, и победы.

– Итак, вы продолжаете играть?

– У меня решимости больше, чем когда-либо. Все или ничего.

Игра возобновилась. Эктор проиграл. Поднявшись, он отвесил поклон своему счастливому противнику.

– Капитан, – произнес он, – мой бывший отряд принадлежит вам.

– Как? Предводитель бежит с поля сражения, потеряв армию? – вскричал «американец». – Еще можно отыграться!

– У меня больше ничего нет.

– Неправда: у вас есть честное слово.

– Это для меня слишком дорого, – возразил Эктор. – Я не ставлю на кон то, что не имею права проигрывать.

«Американец» молча поклонился.

– Прощайте, – произнес Эктор, протягивая ему руку, – здесь по-прежнему остаются солдат и капитан, только роли переменились.

Нечего и говорить, кварталы города выглядели в то утро слишком мрачными, чтобы поднять настроение возвращавшемуся домой Эктору.

Войдя в свою комнату, он застал Кок-Эрона в кресле с отчетами о деятельности отряда в руках.

– Оставь это, – сказал Эктор, указывая на бумаги, – сегодня нам будет не до этого.

Он отстегнул шпагу, бросил шляпу в угол и упал в кресло.

– Друг мой, я ведь играл, – сообщил он.

Кок-Эрон внимательно следил за ним.

– Проиграли?

– Играть, проигрывать – это одно и то же.

– Сколько проиграли?

– Все, что было.

– Дукатов тридцать?

– Примерно.

– И все?

– Как же! – Эктор старался говорить уверенно, прямо глядя Кок-Эрону в глаза.

– Сударь, заявляю вам, что вы никогда ничего не поймете в игре.

– А что бы ты делал на моем месте?

– Я бы продолжал играть.

– Вот как?

– И выиграл бы.

– Так вот я сделал то же и проиграл.

– Много?

– Кажется, кассу отряда.

– Надо было её отыграть.

– А как?

– Продолжать игру.

– Но с чем?

– Вы носите звание капитана, а задаете такие пустяковые вопросы!

– Ты прав.

– Я бы поставил на карту свою лошадь.

– Мою темно-гнедую?

– Разве дело в цвете?

– Не сердись.

– Но с вами нельзя иначе, вы же никогда не действуете, как положено!

– Напротив…Я ведь подумал, что ты дашь мне этот совет, и поступил точно так же.

– Это же прекрасно!

– Прекрасно? Когда нет счастья?

– Вот как?

– Лошадь я тоже проиграл.

– Что, всю?!

– Ты что же, хочешь, чтобы я оставил у себя ухо, что ли? После этого я прекратил игру.

– Вот это-то и плохо.

– Разве не достаточно?

– Если бы я был там, я посоветовал бы вам поставить на карту отряд.

– Чтобы проиграть и его?

– Ну нет, счастье повернулось бы к вам лицом.

– Ты снова ошибся.

– Вы играли и на отряд?!

– И проиграл.

При этих словах Кок-Эрон грохнул кулаком по столу.

– Проиграть такой отряд, – вскричал он, – отряд, который я с таким трудом собрал! Да с ним бы мы завоевали целую провинцию! Черт возьми, зачем же вы играли, сударь?

– Ты что, не знаешь, зачем? Да просто чтобы играть.

– Вот чего бы вы никогда не сделали, слушай вы меня!

Эктор расхохотался. В ту же минуту за окном раздался пушечный выстрел. В ответ последовали другие, более близкие. Все жители дома высыпали наружу.

Сквозь дым, окутавший крепости Святого Иоанна и Святого Николая, можно было разглядеть эскадру галер, входящих в бухту. На передовой галере развевалось белое знамя с изображением ключей Святого Петра.

– Итак, – произнес Эктор, – я отправился в путь капитаном, к цели приду солдатом.

– Далеко же вы уйдете с такими мыслями, – пробурчал Кок-Эрон, с раздосадованным видом поправляя портупею.

– Подумаешь! Народная мудрость гласит: надо отступить, чтобы подальше прыгнуть. В ожидании прыжка, мой друг, пойди отдай документы американскому кузену.

Четверть часа спустя на улицах забили барабаны, собирая войско. Раньше всех прибежали те, кто находился в питейных домах. Менее проворными оказались те, кто пребывал в объятиях местных Эвридик, впавших в отчаяние при мысли о разлуке.

Наконец, к вечеру большая часть шести батальонов была погружена на галеры и фрегаты. Всю ночь собирали остальных, кто не в состоянии сам был прийти на пристань, слишком погрузившись в объятия Бахуса и Венеры. Все же в десять утра эскадра, распустив паруса (прекрасное зрелище, скажу вам, господа!), вышла в открытое море.

Эктор появился на борту королевского фрегата в одежде простого солдата. Его новый капитан хотел было предоставить ему привилегии дворянина, свободно следующего за своим отрядом, но Эктор решил, что должен подавать пример дисциплины с самого начала.

Кок-Эрон, ещё более суровый и замкнутый, продолжал исполнять обязанности поручика, как будто он по-прежнему служил под командой Эктора. Но на четвертый день вышел на палубу почему-то без шарфа и прочих отличий своего звания. На нем была та же одежда, что и на его господине. Тот лежал на солнышке, прислонясь к канатам.

– Что за перемены? – вскричал Эктор. – Ты был прекрасен, как Феб, а теперь мрачен, как старый грош.

Кок-Эрон сделал движение, будто умывал руки.

– Похоже, – продолжал, смеясь, Эктор, – твой чин поручика присоединился к моему капитанству.

– Именно так.

– Ты тоже проигрался?

– Нет…Я продал свой чин.

– Ну, это не оригинально.

– Сударь, оригинальность не носит на себе изображения короля. Зато оно имеется на пистолях. Их-то я и предпочел, чтобы спасти свой кошелек. Ведь на него было жалко смотреть, такой он был пустой и сморщенный, как старик.

Эктор молча пожал другу руку.

Счастливый и гордый, Кок-Эрон принялся расхаживать по палубе с задумчивым видом законодателя, создающего новый указ.

Через несколько часов кормчие возвестили о появлении на горизонте бухты Чивита-Веккья, где вечером фрегат бросил якорь.